Треугольники

Вместо пролога

Эта история началась с двух телефонных звонков. С двух! Вот и все…

1

"Как пояса концы - налево и направо, -

рассходятся сперва, чтоб вместе их связать,

так мы с тобой - расстанемся, но, право,

лишь для того, чтоб встретиться опять..."

(Такомори )

Звонок раздался, когда спор достиг своего апогея. Молодой человек только-только собиравшийся сразить оппонентов неопровержимым аргументом, недовольно поморщился и полез в карман легкой куртки. Но когда он достал «трубу» и взглянул на номер, настроение его только ухудшилось. Обвел глазами собеседников, размышляя, отвечать на звонок или нет, но телефон продолжал вибрировать, и он решил ответить.

-Да…

-Привет! – приглушенный женский голос, пробудил в нем кучу различных, не совсем приятных ассоциаций, среди которых были и раздражение, и неприязнь, и брезгливость.

-Привет…

-Ты приедешь?

Он смотрел перед собой, видел оживленно-настороженные лица, заинтересованные глаза. Что тоже вызвало в нем вспышку раздражения: вместо того, чтобы продолжать беседу, они уставились на него.

-Ты придешь? – повторил голос таинственно.

-Нет! – отрезал он. – И не звони мне… Я же просил! – И отключился. Положил трубку на столик.

-Ну, так вот… - старик с роскошной гривой седеющих волос ткнул окурок в пепельницу, сделанную из морской раковины.

Снова задребезжала трубка, скользя по полированной поверхности. Он чертыхнулся про себя, схватил ее:

-Да…

-Ты чего трубку бросаешь? – так же таинственно и интимно спросил голос и… посыпал ругательствами.

-Я сказал: не звони мне больше! – рявкнул он, теряя самообладание под насмешливыми взглядами. – Понятно? Все…

Отключился. От этого приглушенного голоса, от интонаций на него пахнуло чем-то памятным, тем, что он так тщетно старался забыть.

Собеседники заговорили, стараясь спасти его, но он их не слышал. Представилась квартира, где царили пыль, табачный дым и еще что-то, вызывающее тошноту. И лица людей. Чужих. Но так горько знакомых, изученных. Два женских, два мужских и одно детское – единственно живое, не вызывающее отрицательных эмоций. Одно женское – помоложе, - с некоторых пор было особенно неприятным…

В третий раз задребезжала трубка, вызвав у сидящих вкруг столика смех.

Он почти с ненавистью взглянул на «трубу». За пластмассовым, серебристым корпусом с разноцветными кнопка и светящимся экраном с черными цифрами номера, вставала женская фигура, опустившаяся на колени перед тумбочкой, на которой стоял сиреневый телефонный аппарат. И рыжеватые волосы со следами завивки полугодовой давности, почти полностью закрывают лицо и глаза без каких-то признаков мысли; пустые глаза смертельно пьяного человека. Его передернуло при мысли о том, какая вонь стоит сейчас в просторной прихожке, в квартире, где опять пьют, ссорятся, и, может быть, дерутся. А из угла следит за происходящим черноглазый семилетний мальчик…

Он схватил трубку.

-Да!

-Приезжай! – голос был уже не так таинственен, и вполне реален.

-Зачем? – вопрос вырвался сам по себе. Ответ на него всегда следовал один и тот же, привычный, до бесстыдности подробный: «Выпьем, а потом…» Далее обычно следовал перечень всевозможных сексуальных извращений, какие могут возникнуть лишь в воспаленном сознании обезумевшего от алкоголя человека.

-Мама умерла…

-Что?!

-Мама умерла…

-Когда?

-Не знаю… Я только пришла… Меня три дня дома не было. А сейчас Димка говорит: бабушка умерла… Что теперь делать?

-Вызывай «скорую» и полицию! – безжалостно отрезал он. – Пусть разбираются…

-А… зачем?

-Так положено! Братья где?

-Нет их… Я их сдала… В Ташаузе они…

-Ну и дура! Вызывай «скорую»… Все!

-Ты приедешь?

-Нет! – отрубил он, хотя уже знал, что поедет, и отключился.

Сунул «трубу» в карман. Встал. Растерянно огляделся. Задержал взгляд на одном лице – милом и дорогом:

-Кино, кажется, отменяется…

-Что случилось?

-Человек умер…

2

Звонок прервал его на полуслове. Извинившись и ругнувшись про себя, достал «трубу»:

-Алло!

-Макс! Ты где? Дома?

-В гостях, - раздраженно ответил он и поспешал напомнить: - Рабочий день закончен…

Но дежурный не отреагировал на робкий призыв к милосердию.

-У нас звонок… Наркота! Езжай, разберись. Ты где?

-Двенадцатиэтажка по Мира…

-Конкретнее?

-Двенадцатиэтажка возле светофора…

-Ага, понял. Высылаю Максата… Жди через пятнадцать минут… - дежурный бросил трубку.

Он убрал телефон во внутренний карман.

С работы? – понимающе спросил Толик – высокий парень с яркой родинкой на щеке.

-Угу… Ни днем, ни ночью…

-Бывает, - Толик потянулся в кресле. – Вот, у меня рабочий день закончился, а Нинке – на смену… Нин! – крикнул он.

-Ая? – Нинка вышла уже переодетая, накрашенная.

-Макс уходит… Не дают ему постричься… Говорят, и так сойдет…

-Что, на работу? – темные глаза стрельнули сочувствием.

-Туда, - буркнул он, закуривая. Проследил взглядом, как струйка дыма поплыла к открытой двери на балкон.

-Ну, я пошла…

-Погоди, - он поднялся. – Сейчас придет машина… Подбросим куда надо…

-На полицейской машине к нам? – Нинка звонко расхохоталась. Потом умолкла. И серьезно добавила: - Нет уж, лучше я сама…

-Как знаешь…

Из квартиры вышли вместе. Лифт, как всегда, не работал. Поэтому пришлось спускаться пешедралом все одиннадцать этажей. Спускаясь, говорили о разной ерунде, не затрагивая только одной темы…

Вышли из подъезда. Серый с зеленым «уазик» уже ждал его.

-Ну, пока! – Нинка прощально взмахнула рукой. – Только не пропадай… В другой раз Толик тебя обязательно пострижет…

2

Звонок прервал его на полуслове. Извинившись и ругнувшись про себя, достал «трубу»:

-Алло!

-Макс! Ты где? Дома?

-В гостях, - раздраженно ответил он и поспешал напомнить: - Рабочий день закончен…

Но дежурный не отреагировал на робкий призыв к милосердию.

-У нас звонок… Наркота! Езжай, разберись. Ты где?

-Двенадцатиэтажка по Мира…

-Конкретнее?

-Двенадцатиэтажка возле светофора…

-Ага, понял. Высылаю Максата… Жди через пятнадцать минут… - дежурный бросил трубку.

Он убрал телефон во внутренний карман.

С работы? – понимающе спросил Толик – высокий парень с яркой родинкой на щеке.

-Угу… Ни днем, ни ночью…

-Бывает, - Толик потянулся в кресле. – Вот, у меня рабочий день закончился, а Нинке – на смену… Нин! – крикнул он.

-Ая? – Нинка вышла уже переодетая, накрашенная.

-Макс уходит… Не дают ему постричься… Говорят, и так сойдет…

-Что, на работу? – темные глаза стрельнули сочувствием.

-Туда, - буркнул он, закуривая. Проследил взглядом, как струйка дыма поплыла к открытой двери на балкон.

-Ну, я пошла…

-Погоди, - он поднялся. – Сейчас придет машина… Подбросим куда надо…

-На полицейской машине к нам? – Нинка звонко расхохоталась. Потом умолкла. И серьезно добавила: - Нет уж, лучше я сама…

-Как знаешь…

Из квартиры вышли вместе. Лифт, как всегда, не работал. Поэтому пришлось спускаться пешедралом все одиннадцать этажей. Спускаясь, говорили о разной ерунде, не затрагивая только одной темы…

Вышли из подъезда. Серый с зеленым «уазик» уже ждал его.

-Ну, пока! – Нинка прощально взмахнула рукой. – Только не пропадай… В другой раз Толик тебя обязательно пострижет…

3

Поднявшись на четвертый этаж, он несколько раз позвонил. Но за дверью – тишина. Значит, действительно что-то стряслось. Обычно, что бы не творилось в квартире, тетя Эрна безбоязненно распахивала дверь и воинственно застывала на пороге, готовая спустить с лестницы хоть самого министра внутренних дел вместе со всеми его заместителями. А ее детки, между тем, прятались по углам – как огня боялись прихода участкового и немедленного отконвоирования в «опорку».

Он глубоко вздохнул и, повернувшись, хотел уйти, но на поясе металлически звякнуло, и он вспомнил. Хотя лучше бы не вспоминалось. У него есть ключ от этой двери, от этой квартиры, от этого замка. Сам принес и сам поставил. Это после того, как второй сын тети Эрны – Рустам – вернувшись под утро, выломал замок и, оставив дверь распахнутой настежь, спокойно ушел спать…

Поколебавшись, открыл дверь. В лицо повеяло запахом пыли, табачным перегаром, казалось, въевшимся в стены, и еще чем-то кислым.

Из-под трюмо, озлобленно ворча, вылезла кудрявая собачонка. Ткнулась в ноги, обнюхала и заползла обратно. Умная псина. Умнее многих человеков.

В квартире вновь наступила тишина.

Он приоткрыл дверь в зал, заглянул - на диване, съежившись, сидел мальчик. Он не сводил остановившегося взгляда с молодой женщины, ничком лежавшей на полу. Тут же, подле нее, растеклась зловонная лужа блевотины…

-Привет! – перешагнув через тело, он присел рядом с ребенком.

-Привет! – безучастно откликнулся мальчик, продолжая смотреть на мать.

Они были совершенно непохожи. Мать – рыжеватая, со светлыми глазами и веснушками, разбрызганными по переносице и щекам. Сын – смуглый, черноглазый, с курчавыми, жесткими, непослушными волосами.

Пьяная на полу что-то заворчала.

-Знаешь, что я сделаю, когда вырасту? – внезапно и неожиданно звонко, на всю квартиру, спросил мальчик.

-И что же? – спросил он, невольно улыбнувшись. Нравился ему этот, живой как ртуть, непоседливый и любознательный мальчуган.

-Когда я вырасту – я убью ее! – маленькая ручонка выскользнула из-под клетчатого пледа и указала на спящую.

Он содрогнулся.

-Я убью ее! – четко повторил мальчик.

-Это твоя мама… - с невольной дрожью в голосе возразил он.

-Да? – ребенок недоверчиво взглянул на него. – А почему она всегда пьяная? Почему ее постоянно нет дома? Почему со мной всегда бабушка, а не мама?

-А где бабушка сейчас? – спохватился он, вспомнив тот бред, что несла по телефону мать мальчика.

-В комнате, - мальчик мотнул головой на стенку. Потом скорбно посмотрел на него. – Она вот спит, а бабуля уже два дня мертвая…

-Что? – у него моментально пересохло в горле. – Что ты сказал, Дима?

-Она, - Димка кивнул на мать, - ушла в пятницу… Сказала, что только к Юле и обратно… (Юлька – подруга; Юльку он знал). – А пришла только сейчас, и снова пьяная… А бабушка в тот день все плакала, а потом легла и больше не вставала…

-Так ты с бабушкой все это время был?!

-Ну да, - мальчик с удивлением смотрел на него: мол, как же можно не понимать таких вещей?

-Ты ел что-нибудь?

-Да что-то не хотелось, - признался Димка. – Я несколько кусочков сахара съел… И кочерыжку… Бабушка капусту солила – оставила…

-На, - он вытащил десять тысяч, - сбегай в магазин, купи себе что-нибудь поесть… Булку, что ли…

-Булка три тысячи стоит! – мальчуган смотрел на него с хитроватым выжиданием.

-Сдачу оставь себе… Ну, дуй!

Димка выбежал.

Он встал и, преодолевая отвращение, наклонился над спящей. Господи, что за вид! Рубашка расхлестана. Брюки расстегнуты, сползли до колен. По лицу размазана помада… Разве это женщина? Мать? Подруга?

Она оставила ребенка, и мальчик провел несколько дней в квартире с мертвой бабушкой… Мразь!

4

«Хорошие они все-таки люди!» - подумал Макс, усаживаясь в машину.

Захлопнул дверцу, и водитель – Максат – завел двигатель и воткнул первую…

«Хорошие-то они хорошие, только лучше сюда больше не ходить!» Дело в том, что… Впрочем, позже, позже…

-Товарищ капитан! – раздалось прямо в ухо.

-Эмир! Только тебя не хватало! Ты чего спрятался?

-Не прятался, думал…

Макс оглянулся через плечо. Круглое, безмятежное лицо лейтенанта – вчерашнего выпускника академии, - приняло озабоченный вид. Макса этот вид не обманул.

-Выкладывай! – потребовал он. – Куда и зачем едем?

-Значит так, - Эмир полез в карман кителя, достал лоскуток бумаги. – В пятнадцать ноль-ноль дежурному позвонили. Неизвестный или неизвестная – слышимость была плохая, - сообщил, что в супермаркете… Ну, это неинтересно… В подсобном помещении, в ящике для инструментов и прочего хранится партия наркотиков… Героин! Работники супермаркета распространяют наркоту среди покупателей, ну и сами пользуются… С друзьями…

-Та-ак, - Макс нахмурился. – Звонивший, естественно, не представился?

-Не представился…

-Аноним…

-Он самый…

-Значит, конкуренция… Кстати, в каком именно ящике, не сказано?

-В третьем слева от двери…

-Надо же, какая точность! Значит, точно, конкурент. Знаем мы таких…

Еще бы не знать! Сколько бывало таких случаев. Живут двое барыг в соседних подъездах, торгуют герой, анашой и прочими зельями. Потом один доносит на второго – конкурент. Но вот чтобы в супермаркете – такое впервые.

-Да, - спохватился Макс, и снова повернулся к Эмиру, - а что за супермаркет?

-Да вот он! – лейтенант ткнул пальцем в окно. – Уже подъезжаем…

Машина приближалась к стройному зданию, сверкающему чисто вымытыми зеркальными стеклами огромных окон.

-Ого! – удивленно присвистнул Макс. – Так это же…

Но замолчал. Зачем Эмиру знать, что в этом супермаркете работает Нинка и… И еще кое-кто…

Машина остановилась.

-Пошли, - сухо приказал Максим, и первым вышел из машины…

5

Преодолев отвращение, он потряс спящую за плечо.

-Вставай!

Никакой реакции. Схватил в охапку, посадил, затряс:

-Проснись, дура! Ну! – наотмашь хлестнул по лицу – раз и два.

Голова только безвольно моталась из стороны в сторону, падая на грудь. Потом проснулся, приоткрылся левый глаз. Тускло блеснул. Тонкие губы зашевелились. Послышался хриплый шепот:

-Пришел? А зачем… бьешь меня?

-Просыпайся… У тебя мать умерла, а ты…

-К-кто умер? Мама? Да она спит, пьяная опять… Помоги мне встать… - облокотившись на его плечо, она встала. Ее качнуло. Она наступила в лужу, посмотрела на ногу, сморщилась:

-Опять Димка что-то разлил, паразит… Димка-а!

-Не ори! – одернул он. – Нет его…

-А… где он? – шатаясь и цепляясь за стену, спросила она.

-В коммерческий пошел…

-Ты его за водкой послал, да?

-За хлебом… Ребенок голодный…

-Какой он голодный! – гневно раздувая ноздри, закричала она. – Я же его кормила!

-Когда? – с нескрываемой злостью спросил он. – На прошлой неделе?

-На этой… - пробормотала она, сползая по стене на пол.

-Ты знаешь, что мать умерла? – спросил он.

Осоловевшие глаза с трудом нашли его. Остановились.

-Да спит она… Опять, наверное, пьяная… Пошли, покажу…

Она с трудом поднялась и, оставляя на пыльном полу влажные следы, поплелась в соседнюю комнату.

В сумраке он разглядел тело, вытянувшееся на узлах, сваленных в кучу.

-Включи свет! – приказал он.

-Лампочки нет, - качаясь из стороны в сторону, бормотала она. – Все, все потаскали… наркоманы… алкаши проклятые… А я их сдала… Так им и надо! Не будут руки распускать…

Он, наклонившись, коснулся рукой холодного лица и отшатнулся.

-Она умерла…

-Да спит она! – закричала она. – Ну ты, вставай! Слышишь? У-у-у… Нажралась, залила глаза… Пойдем, - обернулась она к нему, мгновенно успокаиваясь. Покачнулась, повисла на шее. – Пойдем, выпьем… - Потянулась к нему губами. – А потом ляжем спать… Вместе… Я же вижу, что ты меня хочешь, знаю… Только предложить стесняешься… Ты не такой как все… Я тебе дам… все, что захочешь… Только пойдем, выпьем сначала, а?

6

С управляющим, турком, договорились быстро. Вся его спесь моментально слетела с него и затаилась где-то за сейфом, как только Макс представился и показал удостоверение.

Управляющий засуетился и рассыпался в извинениях: мол, очень занят, сопроводить не может. Тут же вызвал заместителя, а сам улизнул.

Заместитель – человек мрачный, настороженный, готовый ко всему, - молча выслушал Эмира, и так же молча проводил их в подсобное помещение, где расположены были раздевалки и душевые.

В раздевалке (или, как важно выразился заместитель управляющего: в гардеробной) вдоль стен выстроились серо-зеленые шкафчики. Между ними торчали ящики. «Для инструментов и спецодежды!» - пояснил заместитель. И на шкафчиках и на ящиках белели наклеенные бумажки с фамилиями – по две фамилии на каждой дверце.

-Какой ящик? – спросил Макс, не оборачиваясь; знал, что Эмир здесь, за спиной.

-Третий слева… - задышал в затылок лейтенант.

Отсчитал третий, наклонился – на листке чернели буквы: «Бокий Н., Немцова П.» Медленно разогнулся, посмотрел на заместителя.

-Бокий и Немцова? – получилось слишком сдавленно, хрипло. Поэтому прокашлялся и повторил вопрос.

-Бокий и Немцова! Немцова и Бокий! – закивал заместитель.

-Они здесь?

-Бокий… Только Бокий. Немцова – выходная…

-Позовите… И еще… Пригласите пару человек, кто умеет держать язык за зубами…

-Хорошо, - заместитель управляющего, ничего не понимая, пожал плечами и вышел.

Стало тихо. Из душевой, через приоткрытую дверь, тянуло душной, влажной сыростью.

Надо же, судьба! Не иначе. Это же Нинкин ящик. Ее и ее подруги… Полины. Вот чего ему хотелось бы меньше всего. Полинка, конечно же, решит, что он пришел мстить. Только этого не хватало.

-Ты чего, Макс? – опасливо спросил Эмир, заглядывая в лицо.

-Ничего! – отрезал Максим. – Приготовься писать протокол…

-Всегда готов! – бодро отозвался его неунывающий помощник.

Судьба! Как ни стараешься уйти, бежать от нее – она все равно тебя настигнет и так даст по голове, что мало не покажется… Сколько времени прошло, и вот опять…

Он достал пачку сигарет, закурил. И вызовом, со злостью, с небывалым ожесточением выдохнул дым прямо в табличку, предупреждавшую: «Не курить!»