Три эпохи: Человек на каменном престоле

Пролог

Ну что же, мой дорогой гипотетический читатель, настала пора мне познакомить тебя со вторым именем в списке великих героев, хотя имя его не раз упоминалось в моём рассказе о Грегоре Хитце, ибо судьба этих двух героев переплетена, хотя и различна.

Роднит их и время, ибо оба были рождены в последние десятилетия до Второго сошествия, в эпоху, названную мной эпохой Бессмертных.

В этот раз попытаюсь я больше вещать как рассказчик, превращая книгу в необычное приключение, чем ученый с неодолимой тягой к философствованию. Хотя совсем без информационных вставок обойтись не получится, ибо загрызет тогда меня совесть перед грядущими поколениями, да тоска от наглого вымысла, что будет литься из под пера моего на белый лист.

Но такова уж тяжелая судьба этого тома, ибо у деяний и судьбы Самаэля практически не существует никаких свидетельств или исторических сводок, а только лишь домыслы, легенды и слухи, хотя именно они лежат в основе главенствующей конфессии, что ныне так уверенно правит миром науки и искусства. А потому этот персонаж, скорее всего уже известен тебе.

Деяния Самаэля, прозванного в последствии Тартаром, навсегда изменили лик Эрды и её небосвод. Его почитают как символ, как человека, который одержал верх над самыми страшными врагами рода людского. Его боятся как правителя, держащего в своём кулаке настолько страшную силу, что даже великие крылатые вирмы вынуждены считаться с его действиями. Его нарекли новым божеством Эрды, хотя покинув её, он уже никогда не возвращался.

В этой книге я хочу рассказать тебя, мой гипотетический читатель, о корнях этих домыслов, хочу показать, что из них является правдой, а что вымыслом. Рассказать о иной стороне действий Самаэля, о которой умалчивают официальные хроники Академии Веры. Ибо сколь велики были деяния этого человека, столь и ужасающие беды стали их следствием.

И, если мы говорим о Самаэле, мы не можем не упомянуть о демонах, ибо его путь переплетен с этими существами еще плотнее, чем история Грегора Хитца.

Но хватит напыщенных речей, ибо тебе, мой гипотетический зритель предстоит еще преодолеть пять сухих утомительных глав, заполненных цитатами и фактами, предположениями и заключениями, и толь лишь в шестой главе ты сможешь перейти к странствию Самаэля.

И вновь прошу я тебя о снисхождении, ибо слог мой далек от совершенства. Ведь я просто библиотекарь, который захотел сохранить знания от огня перемен, пусть даже и таким, странным и самовлюбленным способом. Тем более теперь рука моя более уверенно сжимает перо.

Людвиг Рим Третий.

Глава первая: Происхождение демонов

"Красным оком глядит Моркот в наши души,
Внушая страх.
Но, больше багрового света, нас пугает
Соблазн."

Вильенита "Поэма о падении"

Демоны. Существа, именами которых пугали, пугают и будут пугать и малых детей и взрослых прихожан, ибо их мощь сулит людям исполнения всех желаний, а их голод заставляет выискивать все новые и новые способы добраться до людских сердец и душ.

Всем известно, что демоны заточены в своей красной темнице, что освещает лик Великой Матери холодными зимними ночами. Но кто их заточил туда, за какие прегрешения?

"Их род рос слишком стремительно, угрожая нашему потомству. На пришлось принять меры"

Из "Спор с Сахменталариэль" Сатира Мидгарда

Основную информацию о происхождении демонов мы вынуждены черпать из спорных источников, таких как россказни и байки Сатира Мидгарда. Но иного выбора у нас нет.

В своем произведении "Спор с Сахменталариэль" Мидгард рассказывает нам о беседе с Старейшей матерью крылатых вирмов о сущности бытия, о рождении Эрды и происхождении видов.

Как утверждает Мидгард, демоны изначально являлись маленькими паразитами, вряд-ли крупнее ноготка на большом пальце руки. Они обитали на Эрде с момента зарождения на ней жизни, питались энергией животных, цепляясь за их шерсть или чешую и запуская свои тонкие хоботки глубоко в кровеносную систему. Паразит оставался с носителем до конца жизни последнего, после чего искал нового. Если же паразит на длительное время оставался без носителя, то он погибал от голода. Они так же нуждались в свете и тепле Яра.

Эти паразиты не причиняли носителю особого неудобства, ибо потребляли лишь незначительную часть излишков энергии и не брали больше чем нужно для простого поддержания своего существования.

Но вот, на поверхность Эрды, вытесняемые ужасающими существами, выбрались молодые вирмы. Их появление перекроило животный мир Великой Матери и определило ход эволюции. Не имея под лучами Яра природных врагов, вирмы быстро заполонили Эрду.

Быть может сама Великая Мать отреагировала на их появление и, дабы сохранить баланс, начала искать способ контроля популяции вирмов, а может сама чужеродная природа крылатых змеев, их невероятная энергетика послужила причиной изменений. Так или иначе, маленькие безобидные паразиты стали меняться.

Цепляясь к чешуйчатой шкуре вирма, паразит получал доступ к практически неисчерпаемым запасам энергии, отличавшейся от всего, что жило до этого на Эрде. Эта энергия стала изменять паразитов. Многие из них погибали, от голода, ибо вирмы значительно уменьшили популяцию других животных на поверхности, от непривычного питания, ибо природа бывших подземных обитателей разительно отличалось от природы жителей поверхности. Но те, кто выживал, начинали эволюционировать и приспосабливаться.

Да, эти изменения заняли несколько тысяч циклов, но вирмы, по природе своей, не склонны к старению и увяданию, так что паразиты могли питаться их энергией бесконечно долго и развиваться.

Паразиты росли в размерах, начали потреблять больше энергии, обеспечивая себе запасы пропитания. Когда вирмы начали замечать их на своих шкурах и убивать, паразиты научились отсоединяться от носителя и, благодаря накопленной энергии, передвигаться в поисках другого носителя. Цепляясь к очередному носителю. они начинали высасывать из него огромное количество энергии, стремясь накопить как можно больше. прежде чем носитель обнаружит их. Темп потребления и аппетиты росли так быстро, что вскоре паразиты начали убивать своих носителей за считанные циклы.

Вирмы начали охотиться на паразитов, стремясь уничтожить их. Но паразиты начали стремительно плодиться, объединяться в группы и нападать на вирмов сообща, опустошая несчастных за мгновения.

Началась война за выживание. Паразиты уже почти не уступали вирмам в размерах. Они научились сохранять накопленный запас энергии практически бесконечно долго, расходуя его только на размножение, и потому обрели почти такое же бессмертие как и крылатые змеи.

Борьба между двумя видами длилась десятки тысяч циклов, пока, наконец, вирмы не стали одерживать верх. На их стороне был разум и опыт выживания в бесконечном кровавом хаосе подземного мира. Постепенно выжав паразитов из обжитых ими земель, вирмы загнали своих врагов на огромную гору, но тут их победоносное шествие остановилось.

Паразиты, чувствуя что их вид находится на грани уничтожения, стали плодиться и развиваться с невообразимой скоростью. Они делили накопленную энергию между своими потомками, позволяя им быстрее расти и развиваться, а сами уменьшались в размерах. становясь более трудными мишенями. Они научились использовать накопленную энергию как оружие, сбивая подлетающих близко к горе вирмов мощными выстрелами молний, и восполняли потери энергии за счет поверженных змеев.

Матери крылатых вирмов увидели, что бешеный темп эволюции паразитов грозит вылиться в еще десять тысяч циклов войн. Чтобы избежать этого, матери решились на радикальное решение проблемы. Одна из прародительниц рода крылатых змеев, Мортанталариэль, предложила перенести паразитов, вместе с занятой ими горой, на самый дальний спутник Великой Матери, что блистал красным диском на небосклоне.

Стоит упомянуть, что в те доисторические времена у Эрды было всего лишь две сферы - изумрудная и багровая, которые в последствии были названы Аулой и Моркотом.

Окружив гору плотным кольцом, предводители и прародительницы крылатых вирмов, обрушили всю свою мощь вниз, желая отсечь убежище паразитов от тела Великой Матери. Сама же Морнаталариэль взлетела над горой и, рассекая толщу атмосферы Эрды, устремила свой полет к кровавой сфере, создавая канал, для энергии братьев. Как только канал был создан, в дело вступили вирмы со всех уголков Великой Матери, направляя потоки своей силы под злополучную гору. Сотрясаемая под ударами чудовищной силы, гора поднялась в воздух, подталкиваемая потоками энергии всех вирмов Эрды, и постепенно набирая скорость, устремилась по открытому каналу к красному спутнику.

Для Мораталариэль это было путешествием в один конец. Вынужденная до самого конца поддерживать канал, прародительница погибла, погребенная под упавшей на спутник горой. Лик Великой матери же изменился, не выдержав такого напора энергии. В катаклизме погибло множество вирмов, множество видов животных было уничтожено, какие-то материки опустились под воду, другие вознеслись из бездонных глубин.

Но род вирмов выжил, и начал заново отстраивать свой мир. Паразиты же, попав на необитаемые, суровые пустоши красной сферы, должны были погибнуть от голода. Но они выжили, изменившись до неузнаваемости.

Пришедшее гораздо позднее человечество даже не подозревало об их существовании, покуда не случилось Первое Сошествие. Это было кровавое знакомство.

Такая версия происхождения демонов имеет свои недостатки, и порождает закономерные вопросы, на которые найти ответы нам уже вряд-ли удастся. Записи допросов одержимых Фронтиром, так же не содержат информацией о происхождении демонов. Сами демоны утверждают, что они всегда жили на Моркоте. Великие вирмы же не снисходят больше до бесед со смертными.

И все же, не смотря на художественный характер произведения "Спор с Сахменталариэль", не смотря на любовь Сатира Мидгарда вводить читателя в заблуждение, существует один факт, который говорит в пользу версии этого поэта и балагура. Это само имя "Моркот", которое, в соответствии со словарем Леонида Зланера "Древнейшие языки Великой Матери", переводится с языка вирмов как "Жертва Мораталариэль".
Впрочем, мой гипотетический зритель, ты сам в праве решать, верить этому или нет. Я же просто продолжу своё повествование.

Глава вторая: Род Белиерафонта

"Чем ты больше, тем ты могущественней, - считали они.
Боже как наивно.
От твоего размера зависит только звук,
С которым ты падешь"

Вильенита "Поэма о падении"

В своей предыдущей книге, в восемнадцатой главе я уже рассказывал о природе демонов, так что не буду вдаваться в нудные рассуждения и теории еще раз. Оставим естествознание позади и перейдем к социологии.

Неизвестно, когда демоны обрели разум. Быть может, это случилось еще на Эрде, в ходе жестокой войны с вирмами, быть может, паразиты осознали себя уже на Моркоте. вынужденные приспосабливаться к совершенно иным условиям существования. Впрочем это и не важно.

В поисках лучшего способа выживания на безжизненном плато Моркота, демоны превратились из единого вида паразитов в практически бесконечное множество подвидов. Не имея собственного тела, существа , нуждающиеся в материи для сохранения своей энергии, формировали себя самостоятельно, что породило невероятное разнообразие форм.

Позднее более слабые демоны стали объединятся в группы, чтобы защищаться от нападений более сильных собратьев и более успешно охотиться. В ответ, сильные одиночки тоже стали объединятся в группы. Позднее появился и примитивный язык, позволяющий демонам переговариваться между собой и координировать действия. Дикие стаи, шныряющие по лику моркота, сменились организованными группами, со своей иерархией, основанной на силе.

Но был один демон, который не объединялся ни с кем. За своё существование он смог накопить огромное количество энергии и нарастить такое количество массы, что никто не смел нападать на него. Его имя было Белиерафонт.

"Белиерафонт бы подобен горному хребту, медленно ползущему по безжизненной пустыне. Но эта медлительность была крайне обманчива. Имея бесчисленное число мощных когтистых лап, он мог стремительно бросаться на жертву, тысячи глаз позволяли ему видеть всё вокруг, а сотня клыкастых пастей готовы были пожрать весь мир".

Из "Писем Грегора Хитца".


Мощь и размер Белиерафонта являлись как его главным преимуществом, так и главным недостатком. Другие демоны видели его за сотню миль. Они либо прятались, зарываясь всё глубже в каменное плато, либо разбегались, стараясь держаться как можно дальше от чудовища. Для огромного демона это означало голодную смерть. Но он нашел выход.

Воспользовавшись тем, что его голос слышен из любого уголка Моркота, Белиерафонт предложил всем демонам заключить перемирие. Он обещал им служить гарантом этого мира и не трогать их, за небольшую плату энергией. Он обещал тем, кто согласиться, безопасность и помощь в охоте или защите. И многие поспешили примкнуть к сильнейшему, боясь. как бы это не сделали другие. Ибо против Белиерафонта ни у одного клана не было ни шанса выстоять.

Так и произошло великое объединение демонов, положившее начало их странному обществу. Изначально к Белиерафонту примкнуло семнадцать кланов. Объединившись с великим демоном, они прокатились волной по планете, порабощая вольные кланы и заставляя их примкнуть к союзу.

Те, кто примкнул к Белиерафонту в самом начале, стали называться Приближенными и составили элиту новорожденного общества. Порабощенные же кланы назвали Скотом, и использовали как пропитание для Приближенных.

Впрочем, великий демон следил за тем, чтобы элита не вырезала "скот" под чистую, жестко контролируя охоту. Так же он следил, чтобы порабощенные кланы не вырезали друг-друга, или не померли от голода.

На Моркоте настал своеобразный мир. Выживание было обеспечено и взор Белиерафонта обратился к усилению вида. Неизвестно, чем руководствовался великий демон, пытаясь сделать свой народ сильнее. Возможно, он смотрел на Великую матерь и мечтал вернуться на её плодородные земли, полные добычи. Кто знает.

Известно лишь, что Белиерафонт отобрал сильнейших из демонов, чтобы завести с ними потомство. Так появилось на свет семь сыновей великого демона.

"Первым из них, не по старшинству, но по могуществу, был черный зверь Малтаил. Вторым стоял самый младший из сыновей, золотой змей Тартара. Третьим по силе был первенец Белиерафонта, пламенный ворон Азраил. Гигантский песчаный червь Лурифен, бороздящий бескрайние пустоши Моркота, был четвертым. Алый волк Сатаниэль, стремительный и беспощадный, шел пятым. Предпоследним стоял, ужасающий в своей бесформенности, Раккарил. Самым слабым же, из сильнейших, считали Натаниила, лунного кота."

"Книга демонов" Людвига Рима Первого

Белиерафонт разослал своих сыновей по всему Моркоту, приказав искать силу. Найдя эту силу, они должны были вернуться и сразится с отцом, за право повелевать всеми демонами.

Первым, как и подобает сильнейшему, вернулся Малтаил. За время своих странствий он нарастил невероятную массу и мощь. Размерами он уступал только своему отцу. Но ни его масса, ни накопленная мощь не помогли ему. Белиерафонт легко одолел его, опрокинув наземь мощными ударами тысячи лап. Великий демон не стал убивать своего сына, но навсегда лишил его права сражаться за власть.

Вторым вернулся Лурифен, что прорылся к самому центру Моркота и нарастил каменную чешую. Он напал на Белиерафонта снизу, целясь поразить брюхо демона, но был схвачен и вытащен из своей вотчины на свет Яра. Белиерафонт держал его в воздухе и кромсал когтями, пока тот не признал своего поражения и не отрекся от власти.

Третьим бросил вызов Натаниил. Лунный кот казался крошечным, по сравнению со своим отцом, но его победить оказалось не так уж и просто. Много циклов гонялся Белиерафонт за вертким потомком, который совершал молниеносные атаки, откалывая от массивного тела отца маленькие кусочки, и тут же убегал, спасаясь страшных ударов когтистых лап. Но и он недооценил великого демона. Увлекшись игрой, Натаниил не заметил, как оказался окружен массивным телом своего отца. Спасения не было. Разъяренный долгой схваткой Белиерафонт разорвал своего сына на сотни мелких осколков и пожрал всю энергию, составлявшую его естество.

После этого множество циклов никто из потомков великого не попадался ему на глаза. Белиерафонт терпеливо ждал, продолжая править демонами, и вот, однажды перед ни встал Тартара. Великий не сразу узнал его. Второй по могуществу из его сыновей стал меньше в несколько десятков раз. Его золотистая чешуя потускнела и стала напоминать больше красную медь, чем чистое золото. Шесть длинных когтистых свисали по бокам когда-то ровного туловища Тартары.

Удивившись переменам, Белиерафонт спросил своего сына: - "Что же произошло с тобой?"

"Ты отправил меня искать силу, и я её нашел. Позволь мне показать тебе!" - ответил Тартара, спокойно глядя в тысячу глаз своего отца.

"Покажи," - прогремел Белиерафонт, бросаясь в атаку.

Его огромное тело стремительно прыгнуло на Тартару, но золотой змей легко увернулся от сокрушительного удара и ударил в ответ. Его когти легко вспороли крепчайшую чешую великого демона, словно это была мягкая податливая плоть.

Великий демон взревел от боли, которую он никогда не испытывал до этого, но вновь бросился в атаку, стремясь раздавить и разорвать наглеца. Но Тартара, обладая ловкостью и скоростью лунного кота, силой ударов не уступал первому сыну, Малтаилу.

Белиерафонт молотил своими лапами, тщетно пытаясь поймать юркого змея, но тот легко избегал сокрушительных атак, продолжая терзать огромное тело своего отца. Великий демон принялся кататься по земле, пытаясь раздавить наглеца. Весь Моркот сотрясался от того, что Белиерафонт вертелся и крутился. Неисчислимое число демонов погибло, погребенное и размозженное его конвульсиями, но золотой змей оказался быстрее своего отца.

Семь дней рвал Тартара своего отца на куски, семь дней содрогался Моркот от криков Белиерафонта. Говорят, что их было слышно даже на Эрде, и многие крылатые вирмы подняли к небосводу свои вытянутые пасти, с тревогой наблюдая за багровым диском.

На седьмой день Тартара добрался до сердца отца, сосредоточие всей его силы, и впился в это сердце зубами, жадно втягивая силу Белиерафонта. С первым повелителем демона было покончено.

Умирая, великий демон освободил всю, накопленную за свою бесконечно долгую жизнь, энергию, которая расцвела на багровом лике моркота пламенем величайшего взрыва. Ударной волной этого всплеска многие демоны были сорваны с поверхности зимнего спутника и сброшены на лик Великой Матери.

Люди, да и все жители эрды наблюдали за их падением, дивясь чудным звездам, что летели по небу, оставляя за собой хвосты яркого пламени. В последствии этот день был назван днем Сошествия.

Одолев отца, Тартара стал повелителем демонов. Никто не решился оспорить его власть. Даже братья. Золотой змей сам стал разыскивать их и убивать, опасаясь повторить судьбу своего отца. Но ему удалось найти только Лурифена, который лежал оглушенный взрывом на каменном плато, и Раккаила, который имел глупость самостоятельно явиться на поклон новому повелителю. Судьба остальных братьев была для Тартары неизвестна. Но мы то с вами знаем, что Малтаил и Азраил пали на Эрду вместе с огненным дождем Сошествия. Быть может, остальные потомки первого повелителя демонов все еще бродят по лику Великой Матери.

Глава третья: Каменный престол и род Тартара

"Эх, нет слаще мечты, чем опустить свой усталый зад на жесткое сиденье, что на Моркоте стоит. И пускай оно жесткое и не удобное, власть над демонами вполне способна сгладить эти недостатки."

из сатирического сборника "Коротко, да по каждому"
Сатира Мидгарда.

Одолев отца Тартара захотел возвыситься над остальными демонами еще выше, и, заодно, укрепить свою власть. Он созвал самых крупных из демонов шестнадцати приближенных кланов и приказал построить огромный трон, восседая на котором, он мог бы обозревать все свои владения.

Несколько сотен циклов шло строительство, несколько сотен циклов демоны растаскивали тело павшего Белиерафонта и мастерили титаническую пирамиду, на вершине которой располагался трон Тартары. Тогда он еще не был троном, а скорее чашей, около тысячи шагов в диаметре.

"С тот кто сидит на каменном престоле демонов, может лицезреть половину Моркота, а чтобы узреть вторую половину, ему достаточно лишь обернуться назад."

"Книга демонов" Людвига Рима Первого
.

Но, когда Тартара взошел на отстроенный для него престол, он понял, что этого недостаточно. Пусть он является сильнейшим, пусть восседает на своё высоком троне, всё равно, рано или поздно придут те, кто окажется сильнее его. Эта мысль глубоко засела в его нечеловеческом сознании.

Чтобы избежать возможной напасти, Тартара созвал всех сильнейших демонов, будь то из Приближенных, или из рабов, и объявил, что ищет себе телохранителей, лучших из лучших. Он обещал, что они станут повелевать демонами, и не будет над ними ничьей власти, кроме его собственной. А чтобы выбрать достойных, он приказал сильнейшим биться между собой на смерть.

Сто тридцать семь демонов явились на зов повелителя, сто тридцать семь демонов сошлись в великой битве, и лишь семеро пережили её. Тогда тартара разделил свои владения на семь секторов, и поставил каждого из пяти телохранителей во главе каждого сектора. А чтобы выделить их над остальными, повелитель приказал изготовить семь корон.

Короны эти были чернее самой ночи. Их изготовили из самого твердого материала на всем Моркоте - из лобной кости Белиерафонта. И приняли семеро победителей эти короны с величайшей гордостью, и стали называться владыками демонов. Только не знали они, что принимая дар сей из рук повелителя, опутывают они себя цепями темными, навсегда приковывающими волю их к каменному престолу. Теперь не могли они покинуть подножье трона, и вынужденны были оберегать и во всем подчиняться Тартару. Даже имена их были приданы забвению.

Но и этого было повелителю демонов недостаточно. Боялся он, что объединятся демоны, подымут восстание и захватят трон силой. Тогда посеял тартара смуту между семью кланами демонов, породив бесконечную войну.

И теперь Тартара не мог спокойно спать. Боялся он, что бесконечные сражения породят сильных демонов. Тогда, приказом своим заставил он демонов всех семи секторов раз в сотню циклов присылать ему сильнейших, которых он скармливал семерым владыкам, делая их сильнее.

Убедившись, что боле ничего не угрожает его правлению, взобрался повелитель демонов на свой высокий трон и стал наблюдать, как кипит пламя войны у подножия его престола.

Род демонов стал мельчать. Все больше раскалывались сектора-кланы, сгорая в пламени взаимной ненависти, все больше различались демоны одного клана от демонов другого. Те, кто выделялся, не важно чем, погибал от когтей и клыков владык.

Шло время, цикл сменялся циклом, декада - декадой, век - веком. Пламя войны не утихало, род демонов угасал. Тартара, боясь повторить судьбу отца, за время своего правления не обзавёлся потомством.

Однажды, в самый обычный цикл, до повелителя демонов дошли слухи, что где-то на другой стороне красного спутника, объявился демон, который силой и словом, объединял кланы под своим началом, туша вечный котел бушующей ненависти. Этот демон в одиночку сражался против полчищ демонов и одерживал победу за победой, но не убивал поверженных, а подчинял. И демоны шли за ним, и называли его сыном Тартары.

Взбесился повелитель демонов услышав такие вести, и повелел владыкам натравить на самозванца все подчиненные им силы демонов. Война разгорелась с новой силой, но с каждым новым сражением редели войска разрозненных кланов владык, пополняя силы неведомого самозванца.

Прошел не один цикл, и не два, но в конце концов, оказался каменный престол в окружении живого моря объединенных демонов. И предстал самозванец у великого подножья, откуда брала своё начало бесконечная лестница, ведущая на вершину, к ложу повелителя демонов. Он был не крупнее остальных демонов из своего воинства, но, в отличие от них, он опирался лишь на две лапы, держа четыре других свободными для защиты и нападения. Обсидиановая шкура его была темнее черных корон повелителей, а четыре алых глаза пылали ярче Яра.

- Я - новый повелитель демонов, - сказал он, и весь Моркот содрогнулся от силы, заключенной в его голосе, - Подчинитесь или умрите!

- Уничтожьте его, - приказал Тартара, и поднялись Владыки, и стали спускаться по бесконечной лестнице.

Самозванец приказал армии демонов ждать его и стал подниматься владыка на встречу. И хоть был он в десятки раз меньше самого низкорослого из телохранителей Тартары, каменный престол содрогался от каждого его шага.

И бросились на него владыки, желая прикончить наглеца одним мощным наскоком, но были отброшены назад, словно камешки, столкнувшиеся со стеной. Вновь бросились они в атаку, и вновь оттолкнул их самозванец, словно были они пухом невесомым, а не величайшими из демонов. И вновь атаковали владыки своего противника, вцепляясь в него всеми своими когтями и клыками, опутывая щупальцами и впиваясь жалами. Им удалось остановить самозванца, но лишь на краткий миг. Он стряхнул их, словно дикий кот стряхивает снежинки, и продолжил свой путь к трону.

Тартара ждал его в своём ложе.

- Кто ты такой? - зарычал повелитель демонов, - Как мог ты появиться?

- Я, - отвечал самозванец, - та сила, что ты отобрал у своего рода. Я - та мощь, появления которой ты так стремился убежать. Я ответ на попытки твои привести род наш к исчезновению. Я - твое детище, твой сын!

- Это ложь! - взревел тартара и набросился на самозванца, вкладывая в свой бросок всю накопленную силу. Так молниеносен был этот удар, что сам воздух взорвался, не успев уступить повелителю демонов дорогу. Но самозванец даже не думал защищаться, принимая всю вложенную в удар мощь черной грудью.

- Когда род наш погряз в самоистреблении, - раздался голос самозванца, когда утихли раскаты, порожденного ударом, грома, - родился Белиерафонт и спас демонов от исчезновения. Когда Белиерафонт уже не мог вести демонов по пути совершенствования, был рожден ты, чтобы показать всем демонам новый путь. Когда ты, погрязнув в страхе своём, повел род наш к гибели, родился я. И когда я оступлюсь, будет рожден тот, кто свергнет меня.

С удивлением взирал Тартара на противника своего. Удар, способный расколоть Моркот пополам, не оставил на обсидиановой шкуре самозванца ни царапины.

- Смирись с этим, - гремел голос самозванца, - покорись или умри.

- Никто! - взревел Тартара, собирая всю свою мощь для очередной атаки, - Никто не взойдет на каменный престол кроме меня! Я буду повелевать демонами и только я!

- Ты сделал свой выбор, - ответил ему самозванец, и, одним неуловимым движением разорвал повелителя демонов пополам.

Не было после ни крика, ни чудовищного взрыва. Никто из демонов не смел даже шелохнуться. Замерли владыки, лишенные воли своего хозяина. Лишь неугомонный ветер Моркота гонял красные пески по пустоши, завывая, словно тысяча железных горнов.

Бросив останки бывшего повелителя на дно ложа, самозванец обратился к объединенным демонам.

- Отныне не будет вражды между демонами, ибо мы должны быть едиными. Нас ждет долгий путь к великой силе, и мы пройдем его вместе. Посмотрите, - он поднял одну из своих лап к небу, указывая на светлый лик Великой Матери, - там ждет нас несметная добыча, там ждут нас великие битвы и злейшие враги. И, если мы хотим попасть туда, мы должны стать сильнее чем когда либо!

Море демонов ответило ему восторженным рыком. Хроники утверждают, что рык этот был слышен даже на Эрде.

А самозванец наклонился над останками Тартары и вырвал его золотой хребет.Свернув из этого хребта кольцо, победитель прикрепил ему концы семи черных цепей, что опутывали волю владык.

- Отныне имя мне - Тартара, повелитель демонов, - молвил самозванец, поднимая созданный венец над головой, - и каждый, кто завладеет этой золотой короной, станет Тартарой, повелителем демонов. И владыки подчинятся ему, как подчинялись первому Тартаре, как будут подчиняться и мне.

Встрепенулись семь владык, оживая, ибо воля Тартары вновь властвовала над ними.

- Любой, кто захочет повести демонов за собой, - продолжал вещать новый повелитель, - должен пройти тот же путь, что проделал я. Лишь тот, кто пройдет через красное плато, разобьет армии демонов и сразит владык, докажет что достоин золотой короны и готов бросить мне вызов. И лишь тот, кто заберет золотую корону из моих мертвых пальцев, станет следующим повелителем демонов! И так будет до скончания времен.

И, словно вторя последним словам нового повелителя демонов, вздрогнул Моркот, впитывая в себя волю победителя, и меняя природу свою, согласно этому повелению. и наступила для демонов новое время, Эра Рассвета, как утверждают хроники Фронтира.

Глава четвертая: Рассвет демонов

"Никого не почитали демоны, ни друзей своих, ни врагов, ни правителей. И лишь о Тартаре, приемнике Тартара, сыне Белиерафонта говорят они с благоговением."

"Книга демонов" Людвига Рима Первого

В записях допросов демонов служителями Фронтира, а так же в многочисленных сатирических очерках Сатира Мидгарда, эпоха рассвета демонов описывается, как время великих изменений.

С самого начала своего правления, второй Тартара возродил строй Белиерафонта, разделив демонов на слабых и сильных. Сильные получали право на размножение и процветание, слабыми же питались. Любой демон, не зависимо от происхождения, мог примкнуть к сильным, если был способен доказать свою силу. Для этого демон должен был сразиться с владыкой своего клана. Если владыка решал, что демон достоин примкнуть к сильнейшим, претендент менял свою судьбу.

Сами владыки смешивали своё семя с сильнейшими из своих кланов, порождая сильное потомство. Постепенно все кланы приобрели характерные черты своих предводителей, только слабые оставались пребывать в своём многообразии. Впрочем, иногда у слабейших рождался демон, который бросал вызов владыке и признавался достойным, привнося новую черту в вид.

Стремясь усилить свой род, повелитель демонов разделил свою энергию с каждым из владык, создавая новое потомство. Это поколение демонов было могущественнее всех прочих, но не превосходило силой ни самого Тартару, ни владык.

Под властью второго Тартары демоны начали делать то, что еще никогда не делали. Они начали исследование и освоение Моркота. Повелитель направлял экспедиции демонов во все уголки красной сферы, заставлял демонов закапываться вглубь, стремясь изучить строение Моркота.

Не стоит думать, что понимание демонов об освоении территории совпадает с нашим. Демонов не интересует удобство и безопасность. Они искали источники энергии, способные дать им пропитание, и материалы, способные укрепить их тела.

Помимо изучения окружающего мира, Тартара изучал устройство демонов и их природу. Он определил потенциал и предел демонической силы, научил демонов взаимодействовать на расстоянии и в совершенстве управлять накопленной энергией. Именно в эру Рассвета демоны начали использовать свою силу не только для разрушения, но и для созидания.

По велению Тартары, был построена Дорога Повелителя, протянувшаяся на половину радиуса Моркота. Заканчиваясь у подножия каменного престола, она брала начала на противоположной стороне багровой сферы. именно этот путь должен был проделать претендент на золотую корону повелителя демонов. У подножия престола была отстроена площадь, на которой претенденту предстояло сражаться с Владыками. Не мало демонов пыталось пройти по этому пути, но никто так и не достиг подножия трона. Даже потомки повелителя пали под ударами когтей демонических полчищ.

Ища пути для укрепления демонического рода, Тартара обнаружил следы потока, тонкой нитью тянущегося от Моркота до самой Эрды. Это был след изгнания демонов на багровый спутник, след последнего полета Мораталариэль.

След этот был слишком слаб и постепенно таял, подчиняясь неумолимому бегу времени, но в его слабых отзвуках Тартара увидел величайшую возможность. Он приказал демонам питать этот след энергией, в надежде возродить поток и открыть дорогу в манящие земли. Велико же было его разочарование, когда выяснилось, что поток этот - дверь только в одну сторону. Крылатые вирмы позаботились о том, чтобы никто не прорвался с Моркота обратно на Эрду. По крайне мере этим путем.

Будучи не в силах прорваться сквозь поток, Тартара принялся искать обходные пути, и, с удивлением, обнаружил, что может посылать свои мысли через эту дверцу, и получать ответ от собратьев, оказавшихся на Эрде.

Да, эволюция демонов, волею судьбы павших с Моркота во время Сошествия, разительно отличалась от развития демонов на багровом спутнике. И все же, единая природа указала им схожие пути изменения и совершенствования. Взаимодействие с обитателями Великой Матери, с делало павших демонов чувствительнее ко всем видам энергии. Они смогли принять сигнал нового повелителя, смогли понять его, и, даже, смогли на него ответить.

Так демоны Моркота узнали о жителях Эрды, и чем больше информации они получали, тем больше крепло в них желание ворваться в этот безмятежный мир и завладеть его неисчерпаемой энергией. Эта жажда сплотила семь кланов, подстегивая их в стремлении к развитию и обретению большей силы.

Но не далекие охотничьи угодья заинтересовали Тартару. Он с жадностью впитывал знания павших собратьев о разнообразных существах, которыми была богата Великая Матерь. Там где другие демоны видели лишь еду, повелитель видел великую возможность разнообразить, усилить и обогатить свой род.

И пусть род демонов в те дни был сильнее, чем когда либо раньше, их мощь не радовала Тартару. Его собственно потомство, полученное от Владык не могло преодолеть свой предел, и несло повелителю лишь разочарование. Видя, что его вид приблизился к потолку своего развития, но так и не достиг желаемого могущество, повелитель решил влить в ряды демонов новую кровь.

Много циклов вынашивал он эту мысль, ища всевозможные способы пробиться сквозь поток на лик Великой Матери, допрашивая павших собратьев и с жадностью впитывая каждую крупицу их познаний о неведомом голубом мире. Но, что бы он не предпринимал, попытки переправить демона на ту сторону оказались бессмысленны.

Однажды, общаясь с одним из демонов Эрды, Тартара замер, пораженный простотой ответа. Он может посылать мысли свои через поток, а мысль - суть энергия, маленькая искра.

Он разделил свою собственную энергию на двое и расщепил одно половину на несчетное количество маленьких искорок. Эти искорки Тартара послал сквозь поток на Эрду.

Каждая искра нашла зачатую, но еще не рожденную жизнь, и объединившись с ней, изменяла её, наделяя судьбой демона. Так на свет Яра появились дети Тартары, по одному от каждого вида существ, обитающих на Эрде. Все они, по достижению расцвета сил своих, должны были отправиться на Моркот и, пройдя Дорогой Повелителя, бросить вызов своему отцу. такова была воля Тартары, запечатленная в каждой искре, отправленной на лик Великой Матери. Но мало кто из его детей подчинился этому приказу.

Большинство из них было слишком примитивно, чтобы понять саму концепцию судьбы, некоторые, наоборот, обладали слишком сильной волей. И все же, нашлись те, кто отправился в далекий путь, повинуясь воли отца, которого они никогда не знали.

Об одном из этих детей, потомке третьего повелителя демонов и простой женщины, я и поведу свой рассказ.

Глава пятая: Обычный ребенок

"Это были самые тяжелые роды на моей памяти. Полный цикл, с восхода до заката, Рита извивалась и орала от непереносимой боли. Казалось, помрет бедняжка, так и не увидев своего ребенка. Ан, нет. Вытерпела, вымучила. Сильная баба была. Сильнее её не видывала. И красивее. Жаль её. А пацан получился крупный, здоровенький и бойкий, голубоглазый красавец, не то что отец. Самаэлем назвали. И не было у него ни клыков, ни рогов, что бы там бабки не судачили."

Из "Воспоминаний о Тартаре" Патрия Лимма

О детстве и юности Самаэля написано, наверное, больше, чем о всех героях всех времен вместе взятых. Немалая часть этих произведений написана под строгим надзором Академии Хронологии, стремившейся возвысить, романизировать и канонизировать имя человека, избранного знаменем и символом всей Коллегии Академий в общем и Вастоном Велем в частности.

К сожалению, достоверность этих произведений вызывает больше сомнений, чем амурный байки Сатира Мидгарда. Единственным верным источником остаются письма Грегора Хитца, да скудные заметки в учетной книги сиротского приюта Крутого Рога.

В прочем, я не хочу принижать вклад замечательного историка и исследователя Патрия Лимма. Пусть он и цензурировал факты по указке Академии Хронологии, исследования проведенные им и по сей день вызывают уважение, а его труд "Воспоминание о Тартаре" до сих пор считается эталонной работой.

Рассуждая о том количестве произведений, описывающий взросление Самаэля, я не могу не упомянуть о своей предыдущей книге, в которой я тоже коснулся этой темы, пусть и фокус моего повествования был привязан к Хитцу.

Судьбы этих двоих переплетены так плотно, что даже когда их разделила небесная твердь, они продолжали влиять на действия и поступки друг-друга. Но довольно этих пространных рассуждений и реверансов. Перейдем наконец к повествованию.

Самаэль был самым обычным ребенком. Он ревел по каждому поводу, как и все младенцы, воровал яблоки из армейских складов, как делали все маленькие дети, что жили около гарнизона славного пограничного городка Кармель, и прятался за мамкиной юбкой, если чуял, что ему влетит. Как и все болел, голодал, обдирал коленки и витал в облаках.

Но только то радостное время быстро кончилось. В 31 году до Второго Сошествия (870 год по старому календарю), воспользовавшись тем, что гарнизонный разъезд умчался на помощь попавшему в окружение патрулю, кочевники напали на Кармель и вырезали его жителей практически под чистую. Вернувшийся разъезд обнаружил лишь пожарище и плачущих людей, чудом переживших нападение. В тот печальный день пятилетний Самаэль потерял мать и остался на попечение отца.

Для паренька настал тяжелый год. Отец, убитый горем от потери жены и нырнувший на дно бутылки, обвинял мальца во всех смертных грехах. Он бил его и отбирал те крохи еды, что раздавали им из запасов чудом уцелевшего гарнизона. За несколько месяцев Самаэль из здорового и радостного сорванца, превратился в живой скелет, обтянутый полупрозрачной кожей.

Однажды, после тёмной холодной ночи, отца его обнаружили в канаве с распоротым горлом. Никто не стал по нему горевать, но на мальца все стали смотреть с настороженностью, как будь-то мог полу мертвый от голода и побоев справиться с мужиком, почти втрое выше него ростом. Никто из бывших соседей и знакомых не хотел приближаться. Да что поделаешь, в год нужды до чужого горя дела нет. Так бы и загнулся малец, если бы не солдаты гарнизона. Стало им жалко пацаненка. Договорившись со офицером, приютили они его в своей казарме.

Но долго Самаэль в Кармеле не задержался. Кода он смог встать на ноги, обнаружилось, что вместо ребенка, солдаты пригрели сущего пустынного скорпиона. Он дрался, кусал всех, кто осмеливался к нему подойти, постоянно воровал и прятал все, что плохо лежало.

Злоба порождает злобу, а солдаты - народ простой. Очень быстро попытки успокоить взбесившегося паренька обернулись новыми побоями. Его вновь стали морить голодом, пытаясь приручить, словно дикого зверя. Но все было напрасно. Малец лишь больше ярился и проявлял невиданную для своего возраста и состояния прыть.

Не долго думая, солдаты скинулись и отправили паренька в ближайший сиротский приют. и оказался Дом милосердия Крутого Рога, шестилетний Самаэль встретил брата и сестру Хитц.

Кто-то говорил, что их дружба была велением судьбы. Я же считаю, что это был скорее неизбежный результат столкнувшихся обстоятельств. И Грегор и Самаэль выделялись из числа своих сверстников своим умом и зрелостью. Их обоих закалила несладкая судьба детей не объявленной войны. Впрочем, в те времена многие дети повзрослели очень рано.

В своих "Воспоминаниях о Тартаре" Патрий Лимм утверждает, что именно в Доме милосердия нечеловеческое происхождение Самаэля начало проявлять себя. Историк основывался на описаниях похождений веселой троицы, об их злых проделках и необычных поступках. Непокорность Самаэля и его стремление насолить воспитателям, Лимм объяснял извращенной волей повелителя демонов.
И вновь я вынужден не согласится с сим уважаемым ученым. Не было в деяниях паренька ни чьей злой воли. Дети есть дети, и они могут быть очень жестокими. особенно в те жестокие времена.

Но по естественным причинам, или волею демонического происхождения, Самаэль рос упрямым и неконтролируемым ребенком. Он не слушал никого, ставя всякий авторитет под сомнения, а на всякую попытку давления и принуждения отвечал агрессией. Единственным, кого слушал Самаэль, был его лучший друг Грегор. Но это не облегчало жизни ни воспитательницам Дома Милосердия, ни отцу-настоятелю приюта.

Подмяв под себя всех сирот, эта парочка, а сними и сестра Грегора Мира, сколотила несколько банд, которые совершали хорошо скоординированные набеги на кухонный склад и кабинет отца-настоятеля. Сколько бы сестры и воспитательницы не ловили неосторожных сирот, сколько бы не подвергали их воспитательным пыткам, никто из них так и не назвал имена зачинщиков. Так велик был авторитет этой парочки среди ребятни. И не менее велик был страх перед жестокой расправой, грозившей любому стукачу.

Впрочем, все и так прекрасно знали, кто стоит за всеми безобразиями, и, когда Грегор достиг призывного возраста, его тут же отправили в гарнизон для прохождения обучения военному делу.

Тяжелым было расставание лучших друзей. Даже Мира не сокрушалась так, прощаясь с вырастившим её братом, как Самаэль. Слезы лились рекой из его голубых глаз. Еще много недель, после отъезда Грегора, парень не говорил ни слова, отказывался от еды, а с постели нянечкам приходилось подымать его палками да тумаками. Но детские сердца непостоянны и легко залечивают самые глубокие раны.

Вскоре обитатели приюта стали забывать страх перед ужасной троицей Дома милосердия. Группы, организованные вожаками распались, сироты стали грызться между собой. Безмолвного Самаэля перестали замечать, относясь к нему, как к тумбочке или камешку. Но и задирать его никто особо не решался. Хуже всего приходилось Мире, которая, оставшись без поддержки брата и лучшего друга, стала целью для издевок. Когда-то верные и послушные сироты вымещали на ней все свои затаённые обиды.

Мира терпела и боролась. В ней текла та же кровь, что и в Грегоре, и девчонка никогда не отступала и не спускала издевок. Но силы были не равны. Однажды, побитая, она подбежала к безучастному Самаэлю и разрыдалась, уткнувшись лицом в его грязную полотняную рубаху.

Может быть, именно слезы девчушки проняли застывшее нутро парня, а может быть время скорби прошло. Самаэль очнулся от добровольного забвения и принялся наводить в приюте порядок.

Те кто смел задирать Миру были жестоко наказаны, те кто пытались сопротивляться восстановлению былого порядка, были принуждены к повиновению. Парень впился в обретенную власть железной хваткой и, с упоением занялся организацией дерзких выходок.

Но, как только жизнь парня вернулась в уже привычное русло, его поджидал еще один удар - Миру отдали в услужение богатому дворянину, в обмен на приличную сумму медных дар. Это была обычная практика для того времени и, возможно, для многих девочек это был лучший выход. Их судьба больше не интересовала ни отца-настоятеля, ни сестер, ни нянечек. Считалось, что девочки обретали богатый дом и счастливое будущее. Многие сироты с завистью смотрели, как девочек уводили разодетые люди.

Но Самаэля не испытывал ни радости за подругу, ни зависти к её светлому будущему. Лишь горечь обиды и не желание подчиняться судьбе. Увидев, как её выводят за двери приюта, парень бросился следом и вцепился зубами в руку, что сжимала тоненькую ладонь девушки. Паренька избили и отволокли обратно в барак, где стояли ряды детских кроватей. Свернувшись на своей грязной постели, будучи не в силах ни встать, ни вздохнуть, Самаэль пролил свои последние слезы.

В этот раз не была затяжной апатии, не было и безучастности. Как только парень смог подняться на ноги, он вновь попытался отправиться на поиски Миры, и вновь был избит и брошен на свою постель. Так повторялось раз за разом, в течение нескольких месяцев. Но как бы Самаэль не старался, он лишь привлекал к себе больше внимания воспитательниц и отца-настоятеля. Смекнув это, парень переключился с попыток побега на сирот, которые вновь стали своевольничать. Спустя три дня непрерывных драк, маленькие обитатели Дома милосердия вновь были вынуждены признать авторитет последнего из ужасной троицы.

Самаэль управлял сиротами еще жестче, чем прежде, организовывая всё более безумные проделки и карая провинившихся с пугающей жестокостью. Все его действия были направленны то, чтобы сделать жизнь управителей приюта совершенно невыносимой. Это были уже не невинные детские шалости, это были жестокие и просчитанные ходы. Но, чтобы развалить приют, пареньку не хватило времени.

В постоянном противоборстве между сорвавшимся с цепи Самаэлем и обозленными нянечками, сестрами приюта и отцом настоятелем, прошло чуть больше года. В тот день, когда парню исполнилось 11 лет, отец настоятель, со слезами радости на глазах, всунул его в руки военного офицера, набирающего рекрутов для прохождения для военной школы Варта.

Здесь я остановлю свой неловкий пересказ чужих историй, и начну плести свою собственную нить повествования. Ты спросишь меня, мой гипотетический читатель, зачем писать историю, конец которой уже всем известен. Что же, это интересный вопрос. Порой не так важна цель, как важен сам путь к ней. Но, быть может, я не прав.