Три желания

Пролог полный ужасных ужастиков

Что может знать о стыде тот, кто никогда не оказывался в моей шкуре? Нет, ну правда, есть ли более глупая ситуация, чем стоять посреди кабинета некого важного незнакомца, полуобнажённой, в порваной одежде? Нет, совершенно точно ничего хуже не бывает! Мой незнакомец был ещё и на целую вечность старше меня, строже и круче. Я как голая букашка переминалась с ноги на ногу в ожидании удара.
Это официально худшее что могло когда либо со мной произойти.
Абсолютно!
Ниже, Мария Магдалина просто не падала! А самое обидное, что я ничего плохого не сделала. Просто пришла на вечеринку (даже не пила!), просто оказалась не в том месте, не в то время, просто была спасена не тем человеком.
Незнакомец зна-ал насколько он крут! Сидел по-Царски, раскинув конечности в кресле, как самый настоящий важный Птиц, и расслабленно крутил кресло градусов на пять-десять, то вправо, то влево.
Я смотрела на него во все глаза, прямо каждую пуговку уже изучила, а он даже не взглянул в ответ. И вот как, спрашивается, я должна была "читать между строк", разбираться о чём он там думает, если я даже не видела толком какое у него выражение лица?
Не думаю, что он не хотел меня смущать. Каких-то пол часа назад он меня с головы до ног рассмотрел. Его прикрытые глаза и нависшая над ними рука, скорее говорят о том, как он от нас, малолеток, устал. Он молчал, наверное, думал.
Я нервно теребила кусок фатина, который торчал, оторванный от юбки на треть. Плакать хотелось страшно. На эту юбку я потратила последний запас чёрного фатина, чтобы сделать её пышной. Теперь с шедевром моих золотых ручек можно попрощаться.
 - Что скажешь? - спросил мой судья. А я в ответ только икнула. - Попей воды.
 Он кивнул на стоящий на столе графин и стаканчик-тюльпан. Вот тут и включилась вся моя невезучесть, которая посещала редко, но метко. Почти месяц я жила без забот, без хлопот, а теперь милости просим! И тебе неудавшаяся попытка изнасилования, и спасение хмурым незнакомцем, и... пролить полстакана воды на его документы. 
- Черт! - прошипела я, уже ожидая взрыва, но Птиц оставался невозмутим, даже не повернувшись ко мне. Восхитительная пуленепробиваемость! Мне бы так! Уж я-то непременно стала вопить, будь кто-то так косорук в моём кабинете. Кабинета у меня конечно нет, но пролейте тушь на мой планшет и увидите настоящую фурию! 
- Ты испортила документы? - спокойно поинтересовался важный Птиц, ещё более угюмо, чем раньше. Если бы он орал и плевался яростной, змеиной слюной, я бы гораздо меньше испугалась. Мало того, что пол часа назад на мне порвали одежду, так теперь я себя чувствую виноватой!
- Похоже на то, - я вздохнула и встретилась с действительностью в лице моего карателя и судии, важного Птица.
- От вас, детей, одни не-при-ят-нос-ти, - каждый слог этого невероятно длинного слова "неприятности" он сопровождал ударами о подлокотники, и после совершенной тишины, этот тайфун - настоящее бедствие. Птиц встал, приблизился и я аж вздрогнула. От ощущения, что это тело не просто каменное изваяние, а настоящий движущийся и излучающий тепло массив, я по-настоящему разнервничалась.
Он оказался нереально высоким и массивным, как шкаф.  При этом двигался до смешного легко, даже я так не смогла бы. У него длинные пальцы, длинные волосы. От него легко и тонко пахло, и вообще какая-то энергетика была невесомая, но очень втягивающая. В целом я никогда не умела разбираться в людях, я больше по ощущениям и эмоциям. Есть у меня подружка Алиска, так вот я всегда о ней думаю "сумасшедшая", вот так одним словом. А про моего лучшего друга думаю "богемный", а про Птица я сразу решила, что он "невозмутимый", "великолепный", "дикий" и ещё где-то тысяча слов. Я... впервые не охарактеризовала человека одним словом. 
- Сколько? - напряжённо спросил Птиц.
- Сколько? - вторила я. Совсем не хотелось ударить в грязь лицом перед важным Птицем.

 К несчастью я не поняла сути вопроса, он задал мне пример посчитать? А было бы очень ущербно если бы я призналась, что у меня нет математики со школы?.. Ну не преподают графдизайнерам основы алгебры, и не основы, кстати, тоже.
- Сколько ты хочешь за представление, что вы устроили с моим племянничком в спальне? - строгий голос не отдавал ни дружелюбием, ни былой усталостью.
- Вы про то, что меня чуть было не...
- Будем называть вещи своими именами, Мария. Сколько?

 Вот тут моё сердце не выдержало. До удушающего ужаса не хотелось оказаться в такой постыдной ситуации. Мне предлагали деньги за молчание! За то, что мерзкий Андрейка на меня набросился, порвал юбку, блузку, выставил на обозрение мои ноги в чулках и помял любимую шляпу, я ещё и должна вынести унижение откупа? 

 Во мне включился весь сарказм, заложенный на генетическом уровне. Все мои актёрские способности вооружившись встали на тропу войны.
- Э-эй, - протянула я. - Да вы никак решили, что купите мое молчание? О-оу, как жаль... Так вы, подумали будто... - я помахала рукой, мол, какая неловкая ситуация вышла. Актриса из меня действительно первоклассная, мы постоянно проворачивали такие штуки с Марком и Алиской. Разыгрывали всякие сценки, просто так, без повода. - Нет-нет, я заявление напишу, - я не решилась похлопать Птица по руке, потому что уже знала, что слишком далеко зашла.
- Давайте присядем, - очень спокойно предложил он, видимо сообразив, что со мной не выйдет по-простому. Конечно, я рано радовалась, но оставалась надежда, что Птиц ещё пожалеет, что не рассмотрел во мне сурового противника.
- Итак, вы решили написать заявление на...
Стук в дверь и мой мучитель Андрейка просунул голову в кабинет. На фоне красного дерева и тёмных стен, его бледное лицо с пепельными, почти седыми волосами, казалось бельмом на главу. Захотелось надавить на белобрысую макушку и выдавить Андрейку в коридор, как мерзкий прыщ.
- Дядь...
- В комнату! Живо! - как шкодливому псу, повелел Андрейке важный Птиц, а потом снова вернулся ко мне.
 Стоило мне отвернуться от Андрейки, как к своему ужасу я поймала на себе взгляд его великолепного дядюшки. О, его дядюшка меня просто... одевал взглядом. Вот честно, есть же такое понятие "взглядом раздеть", а меня им "одевали". Он будто хотел при помощи телекинеза направить ко мне все пиджаки и пледы в доме и укутать, потому что никакой похоти в его пронзительных глазах не наблюдалось. А вот сожаление - да.
- Заявление на Андрея ничего не даст, вы понимаете?
- Это вы к тому, что откупитесь? Вы считаете, что это правильно?
- Нет. Это не правильно, но я предлагаю вам альтернативу.
- Очень интересно какую?
- Очень интересную, - вторил он, издевательским тоном. Я даже опешила, от такого падения, с пьедестала серьёзности. - Вы не пишите заявление, а я сам наказываю Андрея.
 - Но то что вы пожурите своего племянничка дела не исправит, - горячо воскликнула я. - Я за бабки не продаюсь.
- И что мне вам предложить? Вещи? Еду? Билеты на концерт? Подписку на «Нетфликс»? Три желания?
- Ага!
- Что ага?
- Три желания!
- Шутка?
- Нет! Хотите чистую совесть своему садисту-Андрейке, исполните три желания! - во мне проснулась алчная девица, которая просчитывала количество... не нулей, нет, полезных дел, которыми облагодейтельствует мир, сей важный Птиц.
- Я? - он недоумевал, а я чувствовала, как близка победа.
- Ну не Андрейка же, - я пожала плечами. - И верните мне Марка! Он там от страха наверняка ни жив, ни мертв!
- Он заперт в ванной, там есть розетка и он уже пол часа поет песни.
Я не могла взять в толк, откуда это известно важному Птицу, но он выставил вперёд руку, призывая меня помолчать и стоило мне притихнуть, я и правда услышала голос Марка.

Первое желание. Первая глава, в которой история начинается

Всё началось на паре по истории, когда Марк Тишин кинул мне записку с заветным словом "Вечеринка", нацарапанным его корявым почерком. В этом нестройном ряду букв не таилось ничего особенного, я не видела в них предзнаменования или судьбоносного знака. Это были просто буквы. Девять единиц алфавита, в ответ на которые я вписала "ДА", швырнула записку на парту Марка и похлопала в ладоши. 

 Приглашение на бал, для Магдалиной Марии Сергеевны!
Бал пройдёт в коттеджном посёлке "Высокие сосны"
Форма одежды "БОГЕМНАЯ"!

  Спустя пару часов мы уже сидели на полу моей единственной комнаты, которая была и гостиной и кухней и спальней, и перебирали одежду. Я, Марк и Лара, моя... мачеха, как это ни нелепо с учётом того, сколько ей лет, расшвыривали всюду мои видавшие виды водолазки и критично их осматривали. 
 - Ничего милого, - вздохнула Лара, глядя на чудную водолазку, которую я носила с пышными фатиновыми юбками и пучком на голове. - Они все у тебя одинаковые. 
 - Да уж... А платье? - с надеждой спросила я, открывая гардероб. 

 Ах да! В квартире имеющей комнату-столовую-кухню-спальню, был целый отдельный гардероб, где притаилась к тому же швейная машинка. 

 - Они все у тебя... ретро! - вздохнула Лара и протиснулась в гардероб первой. - Может по магазинам?
 - У нас с Марком на двоих четыреста рублей, - я скрестила руки на груди и посмотрела на Лару, как могла красноречиво. - Сама понимаешь, это чисто на таксу...
 - Я могу...
 - Не-а! Не можешь! Ищем! А ещё лучше раздевайся!
 - О-о-о-о, - завыл Марк, давясь чаем-мате, который мы пили уже месяц, насмотревшись аргентинских сериалов. 
 - Её блузка!
 - Та-ак, - с интересом протянул Марк и отставил калебас. - Мне нравится, продолжай, крошка-картошка!
 - Лара, там на полке достань пакет, ты повыше! 
 - Мм, чёрный фатин, - Марк положил мне на плечо свой острый подбородок и ткнул пальцем в ткань. - Шьём юбку? Моя девочка снова ретро, но се-е-екси-ретро! Лара! Раздевайся! 

 Спустя час у меня была идеальная юбка, в которую я заправила бордовую шелковую блузку Лары, а на плечи накинула чёрную кожанку Марка. Мы раздобыли шляпу-котелок (сейчас мне особенно жалко утёрянной шляпы) и я накрутила волосы на самую мелкую плойку. Для пущей аутентичности нашли чулки и пояс с подвязками, пусть никто бы и не увидел этого при обычных обстоятельствах, но я бы точно знала, что я идеальна до чулок и шпилек. 

 Перед выходом мы с Марком сфотографировались в большом зеркале, он выставил историю в "Инсту" и наш вечер можно было назвать открытым. 

 Мы поехали в "Высокие сосны" на самую яркую вечеринку в истории человечества. 

 К Андрейке Вронскому. 

***

Кроме обалденной фамилии у Андрейки ничего не было. Ни внешности, ни харизмы. Ни мозгов.
 Марк с такими не дружил, я тем более. Заносчивый, уродливый, с красным лицом и бесцветными волосами. Только к вечеру я узнала, что Андрейка умеет бледнеть от страха, да ещё к тому же блеять с огромным почтением "И-и-извините". 

 Встретил нас Андрейка с распростёртыми объятиями, поскольку рассчитывал на помощь Марка с каким-то там важным знакомством и... на меня, как выяснилось. Уж этого я не ожидала, как и повышенного к себе внимания, но ноги уносить не стала. Какое-то наивное чувство, что ноги всегда успеется унести, какого-то чёрта меня не покидало до сих пор, хотя должно было уже смотать монатки. Никогда не боялась неосвещённых улиц, тёмных переулков и всего такого. Смело пёрла как танк куда не попадя и о подставах и маньяках из-за угла даже не помышляла. 

 Чтобы было сразу понятно, я не звезда, не красотка, не фифочка, даже не модная курочка или фитоняшка. Я - дизайнер, и не просто так, а графический!

 У меня пальцы в туши и грифиле, недосып, глаза красные от того, что в компьютер пялюсь, а вкус на музыку и кино испорчен "высокими материями". Я - фрик, с ретро-изюминкой, хотя в наше время этим уже никого не удивишь. Значит будем говорить, что я - обычная девчонка. 

 Зачем я понадобилась Андрейке я искренне не понимала. Он меня вечно тянул куда-то, то книжки показать, то тортиком угостить, а я старалась не отлипать особо от Марка. А Марк тут оказался в своей тарелке, и находиться рядом с ним было всё сложнее. Его истории в «инсте» перевалили за двадцать штук уже через час нашего пребывания в коттедже, и я была только на шести из них. Этот показатель говорил о том, что Марк медленно но верно теряет берега и его пора тащить домой. 

 Пока друг плясал под танцевальную музычку, так не похожую на то, что мы слушали в моей квартире, и курил прямо на ходу, я избегала Андрейку. Избегала-избегала, пока не оказалась загнанной крольчишкой. Сидела я и смотрела, как на меня идёт шипящий Андрейка, морщась и кривляясь, и понимала, что попала по полной программе. Какой петух его в зад клюнул? Кто вообще такое делает? Почему-то было и смешно и страшно... (так вот что значит выражение и смех и грех?) 

 ну крайне неправдоподобным мне всё это казалось. Дичь да и только! Я всегда из всего выкручусь, правда раньше это касалось максимум неподготовленной домашки, а тут целое изнасилование! Нешутошный нонсенс!

Глава вторая, в которой день начался с изумрудного платья

Я стояла перед манекеном по имени Лариса, и разглаживала складки на новом платье из изумрудного шифона. У меня нет особенно денег на ткани, потому шью я из самого доступного и простого: шифон, фатин, габардин. Моя тройка победителей в ценовой категории "за 200, но лучше дешевле". А ещё секретик: швейная мастерская по соседству с моей "пыльной работой", где лысенький, миленький директор может все эти ткани достать втрое дешевле. Не самое лучшее, что может быть, но при должной сноровке вполне ничего. Мне нравится это, создавать себе одежду не похожую на то, что носят другие. 
 Я стала всерьёз шить на первом курсе, когда приехала учиться и оказалась не в состоянии красиво одеваться. Не то чтобы мне не хватало денег, просто в семье случилось крошечное изменение состава. Папа женился и решил уехать путешевствовать с женой (её вы уже встречали, к свлову), а я клятвенно пообещала, что для меня не проблема жить на пятнадцать тысяч в месяц. Когда-то мне казалось, что на эти деньги может жить среднестатистическая семья, не то что одна студентка. Мне в политики надо, да? Где-то между Путиным и Медведевым - моё законное место! Министр финансов, пожалуй! Всем одежду из фатина и габардина и жить на пятнадцать тысяч!

 Тогда Па и Лара собрали вещи, закрыли папин магазин и были таковы. Нет, перед этим оба сотню раз спросили меня, готова ли я к самостоятельной жизни. Я заверила, что готова. Меня переселили в бабушкину однушку, сдали папину трешку, чтобы у меня появились заветные пятнадцать тысяч и даже завели «экстренный счёт» который изредка пополняли.

 В остальном я осталась одна и меня это совершенно устраивало. Я была свободна, я была счастлива за папу и Лару, которые теперь меняли страны чаще, чем я чехлы от телефона, и я была нищей студенткой. Такой же как все. И мне это очень сильно нравилось.
Отсутствие денег не угнетало, напротив, это был студенческий квест, под названием «выжить на сотку».

Выжить на сотку 

Условия квеста:
1. Дотяни до нового месяца и не залезь в счёт папы и Лары.
2. Не умри

Читерство:
поехать пообедать у сестры, но это грязный метод для слабаков.

Повышение уровня сложности:
купить бутылочку винца в пятницу, а потом новые джинсы в субботу, и ещё поесть в KFC.
Тройное тупое комбо неудачника и нищенки! Только для уровня "Эксперт"!

 Порой мы повышали сложность игры на максималки, например, покупали омара и готовили буйабес. Иногда, когда оставалась последняя тысяча, а деньги не предвиделись, мы просто шли и тратили её. Плакали от смеха и горя, но ели маринованных креветок и запивали их «Бадом». Мы вызывали такси, вместо того, чтобы ехать на автобусе, а возвращались потом ночью пешком. Зачем? Потому что по дороге туда нельзя было растрепать волосы, а назад уже не важно в каком виде придёшь.
 Я говорю «мы», потому что я и мои друзья жили зачастую единым организмом. Сегодня Марк был невозможно богат, имел пятисотку и рублей тридцать мелочью, а завтра говорил, что бомж и мы его кормили. Бабушка Алисы кормила нас, если были деньги доехать до неё с двумя пересадками. Папа Наташи готовил нам бешбармак и давал домашнее вино. Вика обслуживала наши ноутбуки, чтобы мы могли экономить на смене термопасты. А у Даши была невероятная скидка в книжном интернет-магазине и она всем нам таскала заказы с книгами, учебниками и канцелярией.

 Мы были семьей, которая вместе училась, справлялась с проблемами и любила.

Мы вместе любили.

Целый мир, друг друга, искусство, нашу жизнь, кофе из дорогих кофеен, стрипсы в KFC, Ларса Фон Триера, «Отверженных» и песню «Сатана, возьми мои вены».

 А утром, когда моя большая история пошла своим чередом, я стояла и разглаживала складки на изумрудном шифоновом платье, критично на них поглядывая. Я готовилась к первому желанию. Не красовалась ради Птица, просто хотела себе капельку уверенности и новое платье, а одно кроется в другом. Арифметика для женщин, правило первое: новое платье и оно сидит идеально = уверенность. Уверенность = новое платье сидит идеально. Ну вы поняли.

- Недостаточно мелкие складки? - спросила я у Наташи, которая сидела забравшись с ногами в кресло и быстро-быстро чиркала ручкой по графическому планшету.
- Нет, хорошо. Юбка почти как плессированая вышла, - Наташа подняла глаза и внимательно изучила  платье. - Миленько так, примеришь?
- Хуже, надену, - вздохнула я, снимая свой шедевр с манекена.
- Почему хуже?
- Потому что если что-то куда-то поползёт, не оберусь стыда с этим важным Птицем... надо было хоть протестировать его разок. Раскрутишь мне волосы?

Наташа кивнула, подошла и принялась проворно выпутывать невидимки из моих волос, и локоны посыпались на плечи, мягкими волнами. Я была совершенно помешана на волосах и знала сто способов укладки, потому мой домашний вид с зажатыми на невидимки буклями был привычным для всех кто меня знал, даже Марк уже умел управляться с плойкой, чтобы мне помочь собраться в институт.
- Блин, выходит очень круто, - Наташа взбила локоны пальцами. От неё пахло сигаретами и стиральным порошком.
- У тебя волосы и без этого такие, - вздохнула я. Волосы Наташи вились мягкими рыжеватыми локонами и на кончиках образовывали идеальные колечки.
 Разговор про кудрявые и прямые волосы, был нашей вечной историей, с которой мы вполне смирились.
 Стоя со мной на пороге, Наташа похлопала меня по плечу, а потом легонько его сжала.
- Ты не делаешь ничего плохого! Вы пришли к консенсусу и это лучшее...
- ... что я могла придумать.
- Главное не разревись, - усмехнулась Наташа.
- Да уж, постараюсь...

Этот день начался с изумрудного платья, Наташиных рук в моих волосах и чашечки кофе с каплей «Амаретто». И с Птица, ждущего в машине.
Моим первым желанием было, чтобы он меня возил в институт целый месяц. Так я хотела удостовериться, что Андрейка получит по заслугам.