Три желания

Глава 1. Египет

― Сестра, ты такая красивая! Неужели муж тебя одну пустил? – Улыбнулся таксист – араб.

Сладкий голос водителя напоминал протухший пекмез. Маленькие черные глазки, наполненные незамысловатой арабской хитростью, поблескивали. Это был тот самый характерный блеск, который можно встретить в глаза всех хабиби, работающих в сфере туризма, при виде белой одинокой женщины.

― Брат, ― сказала я на чистом арабском, ― пусть Аллах дарует тебе и твоим детям благополучие, едь скорее.

Таксист растерялся и не нашелся что ответить. Завел мотор своего старинного хундая, чадящего так, что даже в салоне чувствовалась невыносимая вонь, и поехал в сторону города, гадая, чья я жена, или дочь, или любовница. Последнее здесь, конечно, осуждалось в силу традиций. Но степень и открытость осуждений зависела от статуса твоего покровителя.

Я никогда не любила Египет, с его ароматами и неуклюжими ужимками. Но, из каждой вынужденной поездки в этот регион старалась выжать максимальное количество пользы. Как, собственно говоря, и в этот раз.

На пустыню упала ночь, но для жителей прибрежных курортов это было самое активное время в сутках. Туристы, утомленные жарой и морем, лениво покидали отели после ужина и шли развлекаться на торговые улицы: покупать выветрившиеся пряности, пластиковых сфинксов и футболки с цветными надписями про любовь к Египту и верблюдам.

Машина выехала с территории аэропорта, я посмотрела на время. Дорога до отеля должна была занять около получаса. К счастью, поболтать со мной таксит больше не пытался. Зато ожил телефон, и первое сообщение тут же вызвало желание отключить аппарат на несколько дней к чертям.

«Шлюха! Одалиска! Ведьма! Посланница шайтана! Какая же ты шлюха! Аллах все видит! Он тебя покарает!» - разразилась проклятьями вторая жена моего мужа в общем чате.

Это сообщение я проигнорировала, надеясь, что предназначается оно не мне, а третьей жене. Но нет. Упрек летел в мою сторону, потому что третья тут же поддержала вторую.

«Амина, любовь моя, Аллах все видит! Он ее покарает за все твои слезы! Эта одалиска скоро исчезнет из нашего дома!»

Одалиска? Кто вообще сейчас употребляет такие слова? Кажется, мои сестры по мужу переборщили с сериалами.

«Зуля! Она его околдовала! Ты что, не видишь?! Околдовала! А мне никто не верит!»

Ага, делать мне нечего, колдовать только! Закатила глаза, чтобы дальше не читать оскорбления в свой адрес. И вот где логика? За женатого мужика второй и третьей женой выходили они, а шлюха я?! Если бы не мучительный перелет и работа впереди, я бы с удовольствием показала этим двум маромойкам, где раки зимуют, но сдержались. В одном они все-таки были правы. Скоро я и впрямь исчезну из их дома и из жизни Якуба. Наш с ним брачный контракт истекает через три месяца, и дом мужа вздохнет с облегчением.

С Якубом я познакомилась еще на первом курсе университета. Простой рыжий парень помогал мне с высшей математикой, играл на фортепиано и без акцента говорил на четырех языках. Тогда я не знала, что он один из сыновей заморского шейха, наследник миллиардного состояния, заводов и пароходов.

И нет, я в него не влюбилась. И он в меня тоже не влюбился. Просто в какой-то момент совпали наши интересы. Мне, тогда студентке, живущей впроголодь, нужна была финансовая поддержка. А Якуб узнал о том, что большую часть наследства дедушка передаст тому внуку, который первой женой возьмет славянку. Не просто славянку, а ту, которая понравится дедушке. И понеслись арабские принцы искать по миру белокожих невест. Как в сказке. Откуда у дедушки случился такой бзик, и почему отец мужа волю деда поддержали, я узнала уже потом, на свадьбе мужа со второй женой.

В общем, из всех наследников, Якуб оказался самым смышленым и быстрым. Он моментально смекнул, что к чему и сделал мне предложение, от которого я просто не смогла отказаться – брак по расчету.

Понравиться его деду оказалось несложно. Впрочем, несмотря на жесткие правила и традиции, которых придерживалась семья, Ахмед бен Хамад был человеком с широким кругозором, отличным образованием и интересными пороками. В общем, в отличие от остальной семьи Якуба, со стариком я легко нашла общий язык. Пока вся семья сопротивлялась выбору «мальчика» дедушка организовал нам тихое бракосочетание и, как и обещал, большую часть своих активов, завещал внуку. И тут семье бы успокоиться, но нет. Даже моя свекровь вступила на тропу войны против «неверной». Наивная женщина.

Позже она же, вместе родственницами, нашла сыну вторую жену – Амину. Шариат таких браков не запрещал. Более того, так как совместных детей с Якубом у нас не было, да и не могло быть, он вроде как был должен жениться на «не бракованной» женщине.

К слову, о том, что состоится свадьба, Якуб узнал вместе со мной. Мужу об этом сообщил отец, а мне свекровь. Вспомнилось, как торжественно она поднялась на ноги, во время ужина на женской половине дома, и при всех родственницах, в предвкушении своего триумфа, глядя мне в глаза, заявила:

― Яна! Теперь у тебя появится сестра! А у моего сына вторая жена, которая наконец-то сможет принести в этот дом детский смех и радость! Надеюсь, ты будешь покорной судьбе.

В этот момент все тетки, золовки, невестки и прислуга напряглись. Зухра даже засунула руку в карман, где держала успокоительные капли. Боже, ну кто в наше время пьет эти вытяжки из сорняков? На мне скрестились десятки взглядов. Руки свекрови, в ожидании яркой трагедии, тряслись, и из-за этого позвякивали золотые браслеты на пухлых запястьях. Но не тут-то было.

Глава 2. Утро

Я проснулась в четыре утра. К этому времени солнце еще не поднялось над городом, но проблески грядущего рассвета на горизонте уже угадывались. Якуб, сложив руки на груди, похрапывал на тахте. Я тихонько привела себя в порядок, чтобы не разбудить мужчину, взяла сумку и мышкой выскочила в коридор, повесив на ручку табличку «Не беспокоить».

Встреча с клиенткой была назначена на вечер. Чтобы оставить наш разговор втайне от мужа и его семьи, увидеться мы должны были в доме сестры заказчицы. А так как до вечера оставалось достаточно времени, то и встречу с Петром и его находками не стала откладывать в долгий ящик.

К сожалению, добраться до пустыни без проводника, было практически невозможно. Во-первых, военные не пропускали через блок посты, во-вторых не хотелось застрять среди песков, только потому, что плохо ориентируюсь среди безликих барханов. Чтобы облегчить себе жизнь и не объясняться с военными, накануне через фэйсбук наняла трансфер до Дахаба, мира дауншифтинга и дурмана. А оттуда меня должен был забрать джип.

― Мадам едет нырять? ― спросил таксист, когда я села в машину, на вполне приличном русском.

Определить возраст водителя было невозможно. Солнце, сухой воздух пустыни и бедность, быстро забирали молодость египтян. А любовь к курительным смесям всех сортов и действий только усугубляла ситуацию.

― Нет, в гости к дракону.

― Очень красивое место, мадам! Мадам у нас первый раз? ― в прямоугольное зеркало я видела, как загорелись глаза водителя.

У этого народа есть два вида азарта: вожделение и жажда наживы. И если первого я, как любая женщина, опасалась, то второе воспринимала как меньшее зло. Все хотят кушать. К счастью, в этот раз речь шла о втором варианте.

― В Египте много красивых мест! ― продолжал собеседник. ― Но наши каньоны! Такие только на Синае. Если хотите, мой брат делает экскурсии. Для вас будет скидка!

― Оставь его номер. Его услуги могут пригодиться моим друзьям.

Восток, как говориться, дело тонкое. Самый ценный навык здесь – уметь честно врать, искажать факты и делать это так искренне, чтобы оставаться ровно на шаг от того, чтобы самому не поверить в эту ложь.

Моим ответом таксист остался доволен. Подал через плечо цветной буклет с экскурсиями, от местечкового агентства и пояснил:

―Там есть ватсап. Скажи, что от Махамеда. Будет скидка!

Кивнула и спрятала буклет в сумку. Остаток пути мы ехали молча, под заунывные нашиды. Я старалась не вслушиваться в религиозные пения, и на всякий случай, следить за дорогой. Впрочем, свернуть не в ту сторону у таксиста шансов просто не было. Дорога от Шарма до Дахаба была прямой, без явных съездов. Зато с табунами верблюдов, прячущимися в тени синайских гор.

В городок мы въехали чуть больше чем через час. Оставив щедрые чаевые таксисту, я вышла около моста Масбата. Мост, казалось, выполнял исключительно функцию фотозоны. Он стоял в конце каменной площадки, напротив куска пляжа, метрах в двадцати от воды. Но, его истинное предназначение раскрывалось во время штормов или высоких приливов, когда море поднималось и заливало все, до чего могло дотянуться.

― Яна! ― окликнул меня мужской голос.

Я обернулась и увидела знакомую фигуру, в потертых джинсах и серой футболке. Его звали Закария. Один из немногих обитателей Египта, с кем я чувствовала себя если не в безопасности, то вполне спокойно. Во-первых, он уже несколько лет работал в группе Петра. Во-вторых, он был тем редким клиентом, с которого мне не пришлось брать двойную оплату за свои услуги.

Три года назад старший сын Закарии заболел. Врачи не могли поставить диагноз. Искали все: инфекции, онкологию, повреждения внутренних органов. Но ни один диагноз не подтверждался, а парень в буквальном смысле таял на глазах. Мать мальчика начала водить в дом чтецов, чтобы те читали ребенку Коран, отгоняя зло. Но ничего не помогало, а сами чтецы один, за одним отказывались возвращаться к мальчику. Все испуганно твердили, что телом мальчика завладел шайтан. Но что с этим шайтаном делать, они не знали. И тогда Петр вспомнил про меня, как про последнюю надежду. Закарийя не был человеком верующим и с опасением относился к любым культам. Вот только когда речь зашла о спасении сына, закрыл глаза на собственные убеждения. И, надо сказать, сделал это вовремя. Потому что болезнь сына спровоцировали не вирусы, а подростковое невежество.

Когда я пришла в спальню мальчика, то обнаружила рядом с телом умирающего подростка ликующую Амат. Забытое современными египтянами существо с пастью крокодила и телом гиппопотама, медленно и со вкусом наказывало своего обидчика. Львиными лапами она разрывала его грудину, пытаясь добраться до сердца, и явно испытывала от этого удовольствие. Оказалось, во время школьной экскурсии в Долину Царей, подростки решили высказаться по поводу внешности древнего существа. Сын Закария отличился больше всех. Как подросток, у которого мозг еще не сформировался, а спермограмма уже пришла в норму, с мерзким хохотом он рассказал товарищам, как и куда он отымел бы обитательницу Дуата.

И все бы было ничего, если бы это не произошло накануне дня Самайна. Конечно, мусульмане не верили в кельтские предрассудки. Более того, считали эту веру грехом. Но, если мы во что-то не верим, это не означает, что этого нет.

Амат не только все слышала. Она, как и любая на ее месте, была оскорблена до глубины души и жаждала мести. Все мы знаем, на что способна оскорбленная женщина. Но самое сложное было даже не в том, что Амат была в ярости. Проблема была в том, что это существо было олицетворением справедливости древних египтян, и задобрить ее было практически невозможно.

Глава 3. Некрополь

Выйдя из джипа я ощутила себя словно в фильме про Индиану Джонса. Светлые палатки, ветер, палящее солнце. Для полной картины не хватало только костюмов песочного цвета на археологах. Современные ученые работали в обычных рубашках и джинсах. Пару человек красовались в бундесверовских штанах, а самые матерые археологи в шортах. Ну, или не самые матерые, а те, кто на своей шкуре еще не узнал, как коварны бывают пески.

― Яна! ― Петр стоял метрах в ста от меня, рядом с белыми пластиковыми ящиками, куда ученые аккуратно складывали крупные находки.

Мужчина поднял обе руки и начал размахивать ими в стороны, как будто без этого был хоть малейший шанс его не заметить. Я подняла руку в ответ и пошла к приятелю. Сердце начало нетерпеливо колотиться. Так происходило всегда, когда предстояла встреча с новой тайной.

― Cześć! ― поздоровалась и обняла мужчину.

― О! Ты продолжаешь практиковать польский!

― Я всего лишь с тобой поздоровалась.

― Но мне приятно, что ты говоришь на моем родном языке.

― Не могу назвать это разговором, ― я хохотнула и посмотрела на содержимое одного из ящиков.

На взгляд обычного человека ничего интересного там не было. Черепки, что-то похожее на украшения, камни. И только опытный взгляд археолога находил в этих камнях следы древней жизни: форма, обработка края, почти стертые рисунки.

― Что вы тут откопали? И с чего вообще вы решили здесь в земле рыться? Моисей же в этих песках не ходил.

― Обожаю твой юмор! ― хохотнул Петр, резкий порыв горячего ветра задрал вверх полы его панамы.

Если бы не шнурок, затянутый под подбородком, головной убор был бы навсегда потерян.

― Эти исследования не связаны с Моисеем. И вообще не имеют никакого отношения к моим прошлым исследованиям.

― Коммерческий проект?

― Не совсем. Институту не интересны жизни мелких поселений. Мало кто хочет вкладывать в это средства, без гарантии результата. Поэтому, приходится крутиться.

Мужчина кивнул в сторону дальнего квадрата. Возле края разметки стоял черноволосый мужчина, в нелепой футболке с длинными рукавами и в цветастых штанах. Со стороны его можно было принять за дауншифтера, которые десятками приезжают в Дахаб, чтобы дешево перезимовать, перебиваясь временными заработками. Но, для такого человека у мужчины была слишком подтянутая фигура, слишком холеное лицо, слишком живая мимика. Несмотря на дешевую одежду, купленную явно на каком-нибудь непальском рынке, держался он как «хозяин жизни». Я даже залюбовалась его жестикуляцией. Не знаю, о чем он разговаривал с археологами, но те явно были увлечены этой беседой.

― Мистер Бэйлис. Нам повезло. Его дед или прадед интересовался историей этого региона. И он согласился выделить нам средства для раскопок.

― И что интересного в этом регионе? Кроме песка и заброшенных склепов?

― Пойдем. Тебе, кстати, Закария сказал?

― Что я лучший в Европе специалист по керамике?

― Обожаю твою скромность. Почему только в Европе?

― Предлагаешь расширить географию?

Мы засмеялись, и я почувствовала чужой взгляд, привлеченный этим смехом. Обернулась и на секунду столкнулась глазами с мистером Бэйлисом. Спонсор Петра коротко кивнул в знак приветствия, я улыбнулась и отвернулась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Обсуждать керамику со спонсором этого мероприятия в мои планы не входило. Даже в формате «small talk».

Петр этих «переглядок» не заметил и повел меня в обратную сторону от разметки, к деревянным ящикам. Их изготавливали специально, для перевозки артефактов. Но, по какому принципу определялась тара для транспортировки, я не знала.

Пока шли ― осматривала окрестности. Археологический лагерь разместился метрах в трехста от основных работ. Туда же, в отдельные шатры и свозились артефакты. Времени прогулки хватило, чтобы сделать некоторые профессиональные выводы об этом месте.

Оно было старым. Когда-то давно, сотни или тысячи лет назад, здесь должно было быть поселение. Об этом говорили остатки некрополя, которые я ошибочно приняла за дома. Но теперь хорошо видела, что размером они как раз такие, чтобы разместилось тело. И что следов даже древнего жилья здесь не было.

― Какое интересное место. Есть предположения, что это?

― Ты про усыпальницы?

― Да. Они же должны находиться рядом с городом? Но домов нет. И судя по количеству гробниц, поселение должно быть больше, чем деревня. Но я не могу себе представить города, так далеко от Нила.

― Дома могут быть спрятаны под песками. А возраст этих строений мы пока не определили. Ты же знаешь природу, тысячу лет назад здесь вполне могла быть вода.

Не стала спорить. Я ровным счетом ничего не смыслила в археологии, и была слаба в истории этого региона. Но само место было настолько энергетически жарким, что я просто сомневалась в том, что здесь хоть когда-то была влага. Все как будто было пропитано огнем.

Минут через десять мы стояли под тентом, рядом с одним из деревянных ящиков. Он уже был подготовлен к отправке в институт, но еще не был запечатан. Петр протянул мне пару перчаток, осторожно открыл крышку ящика и достал глиняный сосуд.

Глава 4. Лампа

― Это ваш друг? ― спросил мистер Бейлис, глядя как к нам приближался муж.

― Это мой муж, ― ответила я.

Да, фиктивный, да, без пары месяцев бывший, но пока еще муж. Брови собеседника удивленно приподнялись. Он тактично отшагнул назад. Тем временем Якуб уже дошел до навеса, хмурым взглядом осмотрел присутствующих мужчин и представился:

― Шейх Хаммад ибн Рашид аль Касим.

Я сдержалась, чтобы не присвистнуть. Обычно Якуб не выпячивал свой статус без необходимости. А сегодня этой необходимости точно не было.

― Михаэль Бэйлис, ― представился мой собеседник. ― Сэр, Михаэль Бэйлис.

Петр закатил глаза. Меня от смеха удержал только древний сосуд, который по-прежнему находился у меня в руках.

― Какой сюрприз, ― улыбнулась мужу.

― Хотел провести с тобой время, но ты сбежала.

― Я хотела увидеть артефакты до того, как они уедут в лаборатории, ― показала мужчине сосуд.

Оценить ценность находки Якуб не мог. Он никогда не интересовался такими вещами, тем более в контексте раскопок. На хоть какую-нибудь реакцию кроме дежурного кивка от мужчины я не ожидала. Но муж удивил.

― Интересно, ― сказал мужчина, ― разве в Египте была глина такого цвета?

― Нет, ― вместо меня ответил мистер Бейлис. ― Что-то подобное мы находим впервые. А вы, неплохо разбираетесь в истории?

Я с подозреним покосилась на мужа. За годы нашего специфического брака, я неплохо изучила привычки и увлечения шейха. История, а уж тем более глиняная посуда в сферу интересов этого человека точно не входила. Хотя, Якуб всегда вел двойную жизнь. Может, у него кто-то появился, кто увлекается археологией? Когда муж хотел кого-то соблазнить, он становился наредкость внимательным и заботливым. Надо признаться, что саму меня от неосторожной влюбленности в арабского шейха уберег только его кобелиный нрав. Потому что во всех остальных аспектах Якуб был идеальным мужем.

― Совсем не разбираюсь, ― признался муж. ― Но для Яны это важно.

Я с трудом удержала брови там, где они должны были быть. К счастью, в этот момент, Петр открыл защитный бокс и я смогла отвлечься от светской беседы. Положила сосуд, который до сих пор держала в руках, в ящик и переключила внимание на новую находку:

― Смотри, ― обратился ко мне друг. ― Уверен, такого ты еще не видела.

И в своем последнем предположении друг не ошибся. На защитном покрытии лежал прямоугольный кусок ткани. Внешне, он был похож на шелк. Вот только для матери, которая провела под землей не один десяток лет он слишком хорошо сохранился. Как будто его закопали только вчера.

― Невероятная сохранность. Если бы не надписи, я бы сказала, что эта ткань к древности никакого отношения не имеет.

Петр кивнул. Я внимательно всмотрелась в символы. Алфавит мне не был знаком. Впрочем, не удивительно. Это только в кино главные герои могут знать все древние языки и диалекты. В реальной жизни это был удел избранных. И, как правило, каждый ученый специализировался на своем языке. Потому что они были несколько сложнее чем можно себе представить. Зато технику нанесения краски на ткань я узнала. Природный краситель, скорее всегоизготовленный из охры, наносили на натянутое полотно с помощью тросникового пера. Об этом говорили и толщина линий, и переходы от одного символа к другому, и края рисунка.

― А что за язык?

― Пока не определили, ― мистер Бейлис вдруг оказался за моей спиной.

Рука Якуба тут же легла на талию. Я попыталась сделать вид, что ничего необычного не происходит.

― Подождем экспертизы профессора Штерна. Он специализируется на редких диаллектах. Но я уверен, что в этом регионе ни таких символов, ни такой посуды не было.

― Это все могли доставить из других регионов, ― разумно предположил Якуб, чем окончательно добил меня. Нет, не своими разумными догадками, а тем, что вообще участвует в этой беседе.

― Могли, ― подтвердил Бейлис, ― когда мы узнаем возраст находок, сможем определить место, где они были изготовлены, а потом выяснить, как и зачем они сюда попали. Обычно….

Пока Михаэль просвящал Якуба, а муж пытался с ним спорить, глаз зацепился за три точки в одном из углов ткани. Они казались знакомыми, как будто я их где-то уже видела, но не могла вспомнить где именно.

― Разрешишь сделать пару фотографий? Чисто для себя, ― спросила у Петра.

― Конечно, ― кивнул мужчина. ― Только делай быстро, пока эти двое увлечены друг другом.

Я быстро сделала несколько снимков на телефон, в надежде дома внимательно рассмотреть символы. Хотя, зачем мне это вообще было нужно, ответить пока не могла.

******

В город возвращались уже после обеда, с проводником Якуба. Всю дорогу проводник с подозрением косился на нас, уж не знаю по какому поводу: из-за того, что муж разрешил мне принять подарок от чужого мужчины и не зарезал его там же, среди песков. Или из-за того, что я этого разрешения так и не спросила.

― Посмотришь, что там в коробке? ― спросил Якуб, когда археологический лагерь скрылся за очередным барханом.

― Контрабанда там, ― усмехнулась я, барабаня пальцами по небольшому боксу. ― И опасность попасть в египетскую тюрьму.

Глава 5. Сны и иллюзии

Марьям и ее сестра встретили меня у ворот большого семейного дома. Типичное белое здание с закрытыми ставнями и козами на крыше пряталось за высоким четырехметровым забором.

― Ассаляму алейкум, ― поздоровалась женщина, настороженно рассматривая меня.

Было видно, что она нервничает и, скорее всего, уже жалеет о том, что пригласила меня сюда.

― Ва-алейкум ассалям, ― ответила я, заметив в окне второго этажа любопытное лицо кого-то из родственниц девушки.

Тут же порадовалась, что не поленилась и взяла свою абайю, дабы не портить репутацию клиентки в глазах многочисленной родни. Широко улыбнулась и взяла ее за руки.

― Я так рада, что мы наконец-то смогли встретиться! ― сказала достаточно громко, чтобы все услышали. ― Это такое счастье!

― Я тоже очень соскучилась по тебе, ― подыграла Марьям. ― Пойдем, я хочу познакомить тебя с сестрой. Лейла приготовила для нас гуллеш. Как ты долетела? И где твой муж. Он же должен сопровождать тебя! Я всем так сказала.

Упоминая про мужа, женщина отвела глаза в пол. Врать, конечно, не хорошо, но, если тебя никто не выдаст, значит вранья и не было. Так работала арабская логика. В этот раз Марьям повезло вдвойне:

― Он не хотел причинить нам женщинам неудобств. Не хорошо, когда мужчина вмешивается в женские дела. Он меня привез, а заберет позже. Вон его машина.

Якуб, увидев, что мы посмотрели в его сторону, моргнул фарами. Марьям, поняв, что ее слова подтвердились, окончательно успокоилась.

― Ну пойдем же в дом! Лейла сегодня готовила традиционный ужин. И сама делала тхину для тебя. Я помню, как ты ее любишь!

― О Аллах! Пусть благословит ее руки! Я так давно не ела домашней тхины!

Марьям окончательно обрадовалась, что наш концерт удался, схватила меня за руку и повела во двор. Все, что я знала, что в этом доме жила ее сестра с мужем. Традиционные семейные дома в Египте состояли из нескольких квартир. В одной жили родители, в других сыновья с женами. Дочери, по традиции, уходили в дом мужа.

Семья Лейлы жила на втором этаже. Хозяйка квартиры была очень похожа на Марьям. Обе сестры были низкого роста, тонкокостные, с оливковой кожей и мягкими щеками. Отличал друг от друга сестер только взгляд. Если Марьям мне показалась робкой и пугливой, то Лейла, в отличие от сестры была более решительной и уверенной в себе. А еще, она ждала ребенка. Чем явно гордилась и вызывала зависть у сестры.

После традиционных приветствий, мы прошли в комнату, где на полу уже был накрыт ужин. С сервировкой Лейла не заморачивалась. Вместо красивых скатертей на полу были расстелены газеты, на которых стояли металлические тарелки с традиционными лепешками, фулем, рисом и малахией. Что ж, радует, что я сюда пришла не ужинать.

Разместившись на полу, я посмотрела на женщин и спросила:

― Где муж?

― Он с друзьями, ― ответила Лейла.

В голосе почувствовалось напряжение, рука женщины легла на живот. Сразу стало понятно, что поведение супруга ей не нравилось, но обсуждать семейные трагедии я была не намерена.

— Значит, можем говорить открыто, ― посмотрела на Марьям. ― Что у вас случилось?

Сестры переглянулись. Сразу стало понятно, что моего появления Лейла не одобряла. А вот Марьям была на грани отчаяния и готова вцепиться руками в любую возможность решить свою проблему.

― На мне порча, ― неуверенно, как будто стыдясь, сказала девушка.

― И какие признаки порчи нашли?

Сестры снова переглянулись. Марьям явно нужно было время чтобы собраться с мыслями, а я воспользовалась моментом, чтобы осмотреть комнату, где мы сидели. Их мебели здесь были только старые стулья, на окнах висели тряпки, вместо занавесок, стены покрашены розовой меловой краской. По меркам Египта семья жила нормально. Но, для человека выросшего в западной культуре обстановка выглядела удручающе.

Только после этого я внимательнее присмотрелась к сестрам и поняла, что Марьям замуж вышла удачней. Может, золото и не было мерилом мужской любви, но о благосостоянии семьи можно было точно судить. А еще по рукам. Лейла явно стирала вручную. А вот руки второй женщины не знали физической работы.

Все эти наблюдения я сделала автоматически. Просто потому, что больше не было за что зацепиться. Пока не было.

― У меня есть классические признаки порчи, ― осторожно произнесла девушка и взяла чашку с чаем.

Напиток был травяной, со специфическим запахом, поэтому пить я его не стала.

― У меня классические признаки порчи каждый раз, когда я не высплюсь: и зеваю, и круги под глазами, и настроение меняется сто раз за час. Даже чихаю иногда без перерыва, ― перечислила несколько признаков мусульманской порчи. ― Вы же не за этим меня сюда пригласили?

Лейла стиснула зубы, ее сестра сделала глубокий вдох и набралась смелости посмотреть мне в глаза. А потом заговорила:

― Я вышла замуж год назад.

― Замужества не самое комфортное мероприятие, но тоже на порчу не тянет.

Лейла скривилась, а вот Марьям снова опустила глаза в пол и робко улыбнулась.

Глава 6. Джин

Руки Марьям тряслись. Она отодвинула чашку с чаем и сложила ладони на коленях. Я не была уверена, что мой намек про люцерну она поняла, или что она хоть что-то знала про траву, которую раньше использовали для того сомнительной контрацепции, но слова сестры ее точно задели. Лейла, в свою очередь, явно не знала, поняла ее сестра всей пикантности ситуации или нет.

― Когда начались твои сны? ― перешла на ты, осматривая внешность девушки.

Ничего необычного, кроме усталости я в ней не видела. Ни сыпи, ни синяков. Конечно, это все может быть скрыто под одеждой, но внешних проявлений дискомфорта я пока не видела: она не пыталась чесаться, не морщилась от боли при движениях, не пыталась занять «удобную позу».

― В первый день священного Рамадана. Я… Я знаю…

― Сны повторяются регулярно? ― перебила ее робкую попытку обвинить себя во всех грехах.

Я ненавидела эти женские попытки наказать себя за то, в чем они сами были не виноваты. Почему-то от этого чувствовала жуткую неловкость.

― Да. Каждую ночь. И… ― она залилась краской. ― Я сама… Мне сложно контролировать свое тело. Я знаю, что это харам. На хараме халяль не построить, но мое тело…

Она замялась, я кивнула. Халяль это хорошо, но от оргазмов мало кто может отказаться.

― Вы с мужем спите вместе?

― У меня своя спальня, очень красивая. Но иногда мы вместе. А иногда нет.

― Когда муж спит с тобой, эти сны бывают?

― Нет. Никогда. Только когда я одна.

― Потому что ты своими мыслями притягиваешь демонов! ― не выдержала Лейла. ― Там, где чистые помыслы, нет места шайтанам!

В этот момент Марьям как будто сжалась под давлением сестры, а Лейла, чувствуя свое превосходство выпрямилась. Я поняла, что все это время наблюдала не за той сестрой. На шее девушки проступили огненные жилки.

― Лейла, ― обратилась к девушке, ― сколько желаний у тебя осталось?

― Одно! ― автоматически ответила она и тут же осеклась. ― Что за глупость ты спрашиваешь?! У меня одно желание, чтобы этот шайтан от нее отстал!

В этот момент от тела женщины отделилась черная фигура, пронизанная огненными венами, словно ручейки огненной магмы стекали у него по коже. Марьям оцепенела от ужаса. Лейла дернулась. Я залюбовалась. С джинами я сталкивалась впервые.

— Это самое легкое желание, которое мне когда-либо доводилось исполнять. ― Голос, словно из черной бездны, пробирал до костей. ― Марьям, ― обратился он к перепуганной до смерти женщине, ― ты самый яркий алмаз в моей коллекции.

Марьям начала взывать к своему богу, чтобы спастись. Джина это позабавило.

― Кажется, достопочтенному пора возвращаться домой?

Демон посмотрел на меня и приподнял правый уголок губы вверх:

― Аль – Гаиб подождет, видящая.

Я уже подумала, что сейчас у нас начнется долгий процесс торгов за то, чтобы незваный гость покинул этот дом добровольно, раз контракт с хозяйкой был расторгнут. Но он решил не опускаться до споров и просто исчез. Лейла, когда поняла, что произошло, вдруг закричала:

― Нет! Вернись! Вернись! Это не мое желание!

Ее сестра растерянно смотрела то на меня, то на барабанящую по полу кулаками женщину.

― Что только что произошло? ― обратилась ко мне Марьям.

― Я избавила тебя от кошмаров, ― пожала плечами. ― Думаю, тебе стоит позвонить мужу.

Марьям вскочила на ноги, и бросилась в другую комнату. А Лейла злобно посмотрела на меня:

― Даже не думай об этом, ― спокойно предупредила женщину. ― Иначе предложу твоему мужу выяснить, кто отец твоего ребенка.

Конечно, угрожать беременной последнее дело, но лучше обойтись угрозами, чем дракой.

― Это ребенок моего мужа, ― прошипела она.

― Вот ему и будешь это доказывать.

Восток ― дело тонкое. И все мои наивные попытки не стать свидетелем настоящей драмы потерпели крах. Муж Марьям звонку жены удивился, но приехать не отказался. Видимо, дрожащий голос девушки красноречиво намекнул на то, что ситуация несколько серьезнее, чем просто ссора сестер. Он приехал минут через сорок. Все это время девушки сидели молча: Марьям пыталась осмыслить то, что только что увидела, Лейла варилась в собственной злости и ненависти.

Я оставалась в этом доме только ради того, чтобы сестры не начали драку. Впрочем, за самих женщин я не боялась. Их судьба меня больше не интересовала. Взрослые люди должны уметь самостоятельно о себе позаботиться. Опасалась я за ребенка, которого носила Лейла. Он точно был не виноват в том, что натворила его мать.

Хотелось верить, что у женщины хватило ума во время беременности не заняться сексом с джином. В противном случае, ребенок будет обречен, носить на себе “след джина”. Чувствовать силу, но не иметь к ней доступа ― то еще испытание для человеческой психики. Вот только, как оказалось, ситуация была более пикантной, чем я предполагала.

Мужья девушек появились в квартире одновременно. Как я и предполагала, замуж они вышли за очень разных людей. Муж Лейлы был типичным египетским балбесом, в мятой футболке, который коротал дни, дремля в сувенирной лавке отца. А вот мужем сестры оказался знаменитый отельер. Лично, конечно, я его не знала, но время от времени видела фотографии мужчины в тематических новостях. Надо было признаться, что на снимках он выглядел гораздо привлекательней, чем в жизни. Но, тем не менее, в замужестве Марьям повезло больше чем Лейле.

― Что произошло? ― спросил хозяин дома.

Глава 7. Предложение

― Как думаешь, что с ней будет? ― спросила я у Якуба, когда рассказала о том, что произошло в доме Лейлы.

― С кем именно? ― уточнил муж, ища глазами салфетки.

Мы сидели в одном из ресторанов отеля, где подавали что-то, напоминавшее европейскую кухню.

― Со всеми. Измена в традиционном обществе не поощряется.

― Если ты спрашиваешь про техническую сторону вопроса, скандал замнут. Эль-Саеду не нужна огласка, это повредит его бизнесу. Тем более, ему не нужно, чтобы по его вине пострадала беременная женщина. Западные партнеры этого не одобрят, а значит, он рискует лишиться денег. Скорее всего, он или заберет ребенка, или Лейла разведется с мужем и пойдет в дом второй женой.

― Или откупится, ― добавила я.

― Или так, ― согласился Якуб.

― А Марьям?

― Мне сложно оценивать ситуацию с точки зрения женских эмоций. Я до сих пор не понимаю, почему Амина тебя ненавидит. Должна была бы радоваться, что хотя бы одна жена живет далеко от меня. Тем более первая жена.

― Он даст ей развод?

― Думаю, он уговорит ее остаться. А она не захочет позорить родителей и согласиться на его брак с Лейлой. Родители тоже возражать не станут. У Саеда достаточно средств, чтобы решить вопрос. Но, это сработает только в том случае, если ребенок действительно от него.

― А если нет?

― Тогда я не завидую этой Лейле. Шариатского суда точно не будет. Но, как она после этого будет жить в семье мужа? Может, родителям вернут, а ребенка заберут.

― Египетские законы это позволяют?

― Восток, ― философски протянул Якуб, ― ребенок собственность семьи мужа. Ты же не зря прописала в контракте пункт о том, что все рожденные в браке дети останутся с тобой?

― Было бы странно, если бы иностранка, заключая брак с шейхом, не планировала бы с ним совместное потомство, развод и отступные.

Якуб громко рассмеялся. Его смех привлек внимание немногочисленных посетителей. Тут же прибежал официант.

― Ничего не нужно, ― коротко ответил муж и посмотрел на меня. Официант тут же исчез. ― Это правда был джин?

― Да, ― кивнула. ― Видимо, Лейла не справилась с завистью к благополучию сестры.

― И раздобыла джина, чтобы тот заставил мужа сестры в нее влюбиться?

― Джины не могут заставить кого-то влюбиться в тебя. Убить и воскресить тоже не могут. Так что, в этом твои сказки правдоподобны.

― Но всегда есть «но» ― Якуб подмигнул.

Это самое «но» действительно было. Джины не могли заставить полюбить, но могли создать все условия, чтобы чувство возникло совершенно естественным образом. Думаю, что в семье Марьям так и произошло. Сначала безуспешные попытки зачать ребенка, потом джин, секс с которым затмил все ощущения от супружеской любви, отчаянные попытки избавиться от демона. Марьям, скорее всего сама уговорила мужа пригласить сестру погостить. А там дело осталось за малым. Но, это были всего лишь мои догадки.

― Джины видят насквозь человеческую натуру.

― Как ей удалось его приручить?

― Джинов нельзя приручить.

― Но он исполнял ее желания.

― Он заключил с ней контракт.

― Контракт?

― Она ему свое тело, в качестве сосуда, а он для нее три желания.

― Я наделся, что джины живут в лампах, или кольцах. Например, в таких как это, ― муж достал из кармана кожаную коробочку с красивым тиснением и протянул мне.

Внутри лежало винтажное кольцо от диор. То самое, которое было создано Виктуар де Кастеллан ― первым ювелиром модного дома. Синий цветок, украшенный драгоценными камнями, смотрел на меня из коробочки, в надежде обрести потерянную славу.

― Я помню, что тебе нравились работы Кастеллан.

― Это моя любимая из ее работ.

― Я рад, что тебе нравится.

― Как ты его достал.

― Поверь, сделок с джином ради него я не заключал.

Мы снова рассмеялись. Появилось приятное чувство собственной привлекательности, которая появляется у любой женщины от подарка, который подарил привлекательный мужчина. Даже пришлось себе напомнить, не раскисать перед ним. Все-таки он не тот предсказуемый и надежный мужчина среднего класса, с которым можно встретить старость и нянчить внуков. А нянчить внуков еще трех жен в мои планы точно не входит.

― У тебя есть еще дела в Шарме?

― Если ты хочешь мне предложить пораньше прилететь в Каир, то приготовься платить по двойному тарифу, Хаммад ибн Рашид аль Касим.

― Мне не нравится, когда ты меня так называешь, ― поморщился мужчина. ― Вообще-то я хотел предложить тебе эти пару недель пожить в приличном отеле, отдохнуть, в море покупаться, яхта, все такое.

― Решил побаловать перед разводом?

― Это слово мне тоже не нравится, ― он сделал глоток вина. ― У нашей семьи выкуплены апартаменты. Если согласишься, я распоряжусь, чтобы их подготовили.