Три проблемы: бывшая и два её секрета

Глава 1.

Конец октября был хмурым и пасмурным, а сегодня ударил первый мороз. На дорогах настоящая катастрофа.

Я стою в пробке, нервничаю, бросаю взгляд на часы. Барабаню пальцами по рулю.

Опаздываю, а опаздывать мне нельзя, ведь сегодня важное совещание, которое без меня просто не состоится. Я - босс.

Проезжаю один светофор, второй, и спустя полчаса я наконец добираюсь до своего офиса. Здесь сегодня подозрительно тихо. Такое ощущение, что все вымерли, как динозавры.

Лифт быстро поднимает меня на второй этаж, двери со скрипом распахиваются, и я слышу голоса моих работников. Слишком тихие и взволнованные.

Что-то явно случилось.

Делаю шаг вперёд, внутри что-то неприятно напрягается. Иду на голоса и слышу звонкий детский смех.

Это обескураживает.

Распахиваю дверь в свой кабинет и тут же встречаюсь взглядом с глазами очаровательной маленькой девочки. Сотрудники моей фирмы оборачиваются и, увидев меня, меняются в лице.

– Ой, Демид Константинович, вы уже приехали! - щебечет Оксана, моя личная помощница и правая рука.

Я смотрю на неё злым взглядом, а затем вновь перевожу взгляд на девочку. Малышка сидит в офисном кресле, прижимает к себе потрепанного одноухого зайца. Ей два с половиной на вид.

Увидев меня, малышка напрягается. В её чистых глазах повисают слёзы, и нижняя губа начинает дрожать.

Я окидываю кабинет беглым взглядом и замечаю, что за столом сидит мальчик того же возраста, что и девчонка.

Он смотрит на меня, замерев. В его руке над листом бумаги застыл серый графитовый карандаш.

– Чьи это дети? - спрашиваю у Оксаны.

У нас есть строгое правило: детей на работу не водить. Детям не место в офисе.

Сотрудники медленно растекаются по своим рабочим местам, но напряжение в моём кабинете так и остаётся.

Оксана поджимает яркие малиновые губы и неловко хлопает длинными ресницами.

– Демид Константинович, эти дети… они ваши, - произносит она.

Я шокировано распахиваю глаза и злобно смотрю на Оксану. Шутить вздумала?

– Нет, я говорю правду, это ваши дети! Пришла какая-то сумасшедшая девушка, вся взъерошенная. Сунула детей нашей Тамаре, а она растерялась!

– Какая девушка? - с трудом сохраняю спокойствие.

– Симпатичная такая, - оценивающе хмыкает Оксана.

Вся эта ситуация меня не то, чтобы злит, но накладывает определённый отпечаток на настроение. А мне перед переговорами нужно быть в тонусе.

– Простите меня, Демид Константинович! - трепетно ноет Тамара, складывая руки у сердца. - Я не знала, что ей ответить! А дети, они же ни в чем не виноваты. Они плакали и просились к маме. Мне их стало жалко, я их забрала, усадила в кресло, дала им конфеты, заварила им чай! И они…

– Так, хватит. Звоните в полицию, - резко прерываю оправдания Тамары.

А душа не на месте.

– Не надо в полицию, мы к маме хотим! - произносит мальчишка и смотрит на меня своими большими чистыми глазами.

Его волосы взъерошены. Носик чуть вздернут, щеки горят румянцем, а глаза полны надежды.

Я смотрю на мальчика и невольно узнаю в нём свои черты.

Этого просто не может быть.

У меня нет детей!

Было время, когда я всерьёз думал завести семью. Была даже претендентка в жёны, но не срослось. По определённым причинам мы поняли, что просто друг другу не подходим. И та девушка исчезла, оставив тёплые и приятные воспоминания о днях, когда я был беззаботным, молодым и отчаянным.

Забыл ли я её? Нет, не забыл.

Хотел ли я её вернуть? Хотел.

Но обстоятельства вновь сыграли против меня.

Мы некрасиво расстались.

Я начал строить карьеру, но каждый день вспоминал свою Алису.

Она стала самым ярким воспоминанием за последние пять лет. Да что там за пять лет… за всю жизнь!

Когда мы расстались поначалу я долго просыпался посреди ночи с ноющей тяжестью в груди.

Эта тоска была невыносима, и я каждый раз порывался найти Алису и вернуть себе. Присвоить не смотря ни на что. И каждый раз я бил себя по рукам, чтобы этого не делать!

Я знал, что у Алисы своя жизнь.

Видел её с молодым человеком в парке, но подойти не посмел.

А после слышал что-то про её вполне удачное замужество.

Я сам её отпустил. И от этого хотелось выть.

– Найди нашу маму, - требовательно произносит мальчишка, глядя мне прямо в глаза.

Делаю шаг вглубь кабинета к столу, усаживаюсь на стул напротив парнишки.

Он строгого взгляда с меня не сводит. Суровый и мрачный.

Маленький взрослый.

– Найдёшь? - не унимается он.

– Как тебя зовут? - задаю встречный вопрос.

– Алёша.

– А та очаровательная леди - твоя сестра?

– Её зовут Аня.

– Кто вас сюда привёл?

Тамара недовольно цокает языком. Пожалуй, она единственная сотрудница, которой я позволяю вольности и спускаю многое с рук.

Тамара работала здесь ещё при моём отце. Опытная и деловая женщина пятидесяти лет.

– Демид Константинович, это же дети! Поласковее нужно. Что за допрос вы мальчугану устроили? Он же вас боится! - вразумляет меня Тамара.

– Нас привела наша тётя, - без тени страха отвечает ребёнок, отложив карандаш. - Её зовут Юля. И она нас не любит.

– Бедные дети! - комментирует Оксана.

В висках неприятно давит. Потираю переносицу пальцами.

Почему этот мальчик так похож на меня?

– Так, ладно, разберёмся, - прерывисто выдавливаю я и, окинув взглядом Оксану и Тамару, тяжело вздыхаю. - У нас переговоры, если вы помните.

– К переговорам всё готово, Аркаша поехал встречать партнёров, - отчитывается моя помощница.

Киваю.

В груди вибрирует от нахлынувших воспоминаний. Ненавижу, когда Алиса лезет в голову в самый неподходящий момент.

Сколько не пытался её забыть, всё тщетно. И, самое печальное, других женщин рядом со мной полно! Да только мне их не хочется в глобальном смысле.

Алису хочется.

Нужно собраться с мыслями…

Глава 2.

– Я побуду с детьми, можете не беспокоиться, Демид Константинович. У меня, между прочим, семеро внуков, - с уловимыми нотками хвастовства заявляет Тамара. - Пойдём, Анечка, я помогу тебе.

И как только добрая Тамара подхватывает Аню на руки, Алёша резко подрывается с места:

– Аня никуда не пойдёт без меня!

Его стул отъезжает назад, неприятно шурша колёсиками по паркету, и ударяется в стеллаж. С грохотом падает декоративная ваза и рамки с фотографиями, а следом летят папки с важными документами.

– Ой, - тихо произносит Алёша.

– Ой-ой-ой, - вторит его сестрёнка испуганно.

– Ой, ой, - повторяю и я, понурив голову.

Меня кто-то проклял сегодня?

– Это всё ерунда. Я уберу! - тут же спохватывается Тамара. - Ничего страшного не случилось.

– Если из-за этих детей сорвётся сделка… - мой предостерегающий шёпот заполняет пространство.

Я закипаю. Кто бы не притащил в офис детей, это явно было плохой затеей.

– Демид Константинович, вам кофе заварить? Вы явно сегодня не успели взбодриться! - суетливо щебечет Оксана.

– Да, - соглашаюсь.

– Я сейчас описяюсь, - Анечка смущённо жмётся к Тамаре.

– Алёшенька, ну что ж ты переживаешь? Я же Анечку не съем! Мы по быстренькому в туалет сходим и сразу вернёмся! - обещает Тамара, глядя Алёше в глаза.

Алёша хмурит свои брови, выражение лица не по-детски суровое, сжимает пальчики в кулаки.

– Ладно, - с трудом выжимает из себя мальчик.

Я понимаю, что явно ошибся. Эти дети точно старше, чем я ранее предположил. Наверное, им не два с половиной, а уже ближе к четырём. Просто они невысокого роста.

Да и в целом с детьми я никогда плотно не контактировал. Поэтому определить их возраст для меня оказалось настоящей проблемой.

Тамара всё-таки уводит Анечку. Оксана идёт заваривать кофе.

И я остаюсь с мальчиком один на один.

Алёша оглядывает упавший стеллаж, рассыпанные по полу документы и разбитую вазу, будто оценивает масштаб катастрофы. Осторожно подходит к осколкам и присаживается на корточки.

– Не трогай, ещё не хватало, чтобы ты порезался, - сурово произношу я. - Сейчас придёт Оксана, и всё уберёт.

– Я сам могу!

– Сам! Сам! Что же ты такой самостоятельный? Сколько тебе лет?

Алёша оборачивается через плечо и смотрит на меня. Взгляд строгий и уверенный.

– Скоро будет четыре, - сообщает Алёша.

Я невольно задумываюсь и вновь погружаюсь в воспоминания.

Мы с Алисой расстались почти пять лет назад, и если…

– Слушай… - встревоженно говорю я, слова застревают в горле осколками стекла.

Стучу пальцами по столу, рассматривая мальчишку. Он похож на меня! Просто копия!

Кажется, что моя мысль - это что-то на грани безумия, но вдруг…

– А как зовут твою маму? - всё-таки задаю свой вопрос.

Алёша расправляет плечи, взгляд теплеет.

– Мою маму зовут Алиса, - отвечает мальчишка, и его губы, наконец, расплываются в самой искренней улыбке.

Внутри меня что-то щёлкает. Болезненно. Надрывно. Будто рвутся корабельные цепи, которыми я обмотал своё сердце.

И меня сносит в воспоминания.

Вкус её губ пять лет назад казался клубничным. И тело пахло сиренью. Волосы - шоколадом.

… – Что ты, Жаров, влюбился? - нежно шепчет Алиса мне в губы.

– Как подросток, - пальцами провожу по светло русым волосам, вдыхаю запах до боли, чтобы запомнить его навсегда.

– Хочу это услышать, - шепчет взволнованно.

– Что?

– Заветные три слова.

Внутри вспышки комет и фейерверк эндорфинов. В груди тесно от чувств. Я сейчас лопну, ей богу!

– Я тебя люблю? - уточняю с хитрым прищуром и притягиваю её к себе, чтобы целовать желанные губы на крыше многоэтажки под лучами оранжевого закатного солнца…

Ни к одной женщине после я не испытывал и капли тех чувств. Алиса вызывала гормональную бурю в моей крови! И мне казалось, что если это не любовь, тогда мне вообще любви не надо.

Слишком остро. Слишком сладко. Слишком, чтобы оставаться в моей жизни навсегда.

Под солнечным сплетением беспощадно ноет. И вот я уже на грани невменяемого состояния из-за воспоминаний.

– Матвеева Алиса твоя мама? - голос звучит жёстче, чем хотелось бы.

Алёша неуверенно кивает.

А я погружаю лицо в ладони.

Как? Почти пять лет прошло…

Алиса сама захотела расстаться. Сама ушла.

Беременная? Тогда почему решила поставить точку?

Всё это кажется самым настоящим бредом. Так разве в жизни бывает? В моей точно нет.

– А вот и мы! Ну что, Алёшенька, возвращаю я твою сестрёнку в целости и сохранности! - радостно восклицает Тамара, а затем мрачнеет, уставившись на меня. - Демид Константинович, совещание через сорок минут. Вам бы собрать чувства в кулак, а то лицо мрачнее тучи.

Анечка забавно хихикает и прячет половину лица за одноухого зайца. Я тоже невольно улыбаюсь.

Неужели, они мои? Эти двое…

– Где же твой заяц ухо потерял? - интересуюсь с глупой улыбкой на лице.

– Оно у Лёшки! - почти плача отзывается Анечка.

Резкая перемена настроения у девочки вновь навевает воспоминания из прошлого.

Алёша достаёт из кармана заячье ушко.

– Ничего, пришьём, - клятвенно обещаю я. - И маму вашу тоже отыщем.

А вот это уже проблема посерьёзнее. Я понятия не имею, где искать Алису.

Глава 3.

– Здорова, Мироша. Есть дело на миллион долларов!

До совещания пятнадцать минут. Я заперся в своём кабинете и пью кофе, который принесла Оксана. Слишком сладкий.

Тамара повела детей в нашу столовую на перекус.

– Здорова, Демид, говори быстрее, я тут немного занят, - отзывается мой приятель.

Я плотнее прижимаю телефон к уху.

– Ты на работе?

– Да.

Медлю одно мгновение: делаю глоток кофе, и мысленно проклинаю Оксану. Ну зачем добавлять столько сиропа?

– В общем, мне нужно срочно сделать днк тест.

Мирон молчит пару секунд, а затем присвистывает:

– Тебе днк тест? У тебя же нет детей!

– Я тоже так думал до сегодняшнего утра, - произношу мрачно и прикрываю веки. – Ну так что? Подскажешь, как сделать по-быстрому?

Чувствую, как под рубашкой сильно бьётся сердце.

– Ну, у нас в больнице такого не делают, но я сейчас пришлю тебе адрес. Там точно всё сделают в кратчайшие сроки, только раскошелиться придётся. Обратишься лично к Павлову, скажешь, что от меня, - сообщает Мирон, а после грустно вздыхает. - Слушай, а что там за дети то? Откуда они взялись?

– Ох, Мирон. Тут такая абсурдная ситуация… - в кратце обрисовываю сегодняшнее утро.

– И ты поверил? Серьёзно будешь проверять? - с усмешкой интересуется мой друг.

– Всё бы ничего, но матерью этих детей, кажется, является Матвеева Алиса, - осведомляю Мирона.

Между нами повисает тишина.

Мирон про Алису не только наслышан, но и знает её лично. Мы с Мироном дружим с детства, и когда я познакомился с Алисой, Мирон был рядом. Точно также он был рядом, когда Алиса приняла решение от меня уйти.

Кто, как не друг, поможет залечить сердечные раны? И Мирон подошёл к этому делу со всей ответственностью. Помню, как мы лежали на полу в моей квартире в стельку пьяные, философствовали о любви и жизни и делились друг с другом душевными ранами.

– Очень интересно, и где же тогда сама Алиса? - вдруг спрашивает Мирон крайне возмущённой интонацией.

Я массирую виски, до совещания осталось десять минут. А мне сейчас вовсе не до совещаний.

– Если бы я знал, где Алиса, вопрос с днк тестом бы не стоял.

Голова люто гудит. Как улей.

– Я, конечно, ни на что не намекаю, но могу поузнавать по больницам, мало ли что случилось с твоей возлюбленной!

– Она уже давно не моя, - недовольно бурчу я.

Кто-то дёргает ручку моей двери, а после начинает стучать слишком активно и настыроно.

– Ладно, Мирон, мне некогда, у меня сейчас будет важное совещание.

– Да, беги, работай. Пчёлка труженица! - шутит Мирон и скидывает вызов.

Я открываю дверь.

– Эти дети всех на уши подняли! - встревоженно выдаёт Оксана. - Они там сейчас в столовой с Тамарой пробуют наши рыбные котлеты. Алёшеньке, кажется, понравилось, а вот Анечка что-то совсем не ест.

– Наши партнёры приехали? - спрашиваю у Оксаны.

На детях сегодня все помешались. Не удивлюсь, если работа встанет.

Секретарша соблазняюще хлопает ресницами и кивает:

– Конечно, приехали, уже ждут тебя в переговорной. Ты готов?

Готов ли я? Нет, я не готов. У меня сегодня вся жизнь перевернулась вверх дном.

Воспоминания прошлого влетели в мою голову, и чтобы их прогнать, понадобится теперь не одна неделя. Да и как их прогнать, если рядом будут эти дети? Конечно, я не собираюсь сдавать их в полицию до выяснения всех обстоятельств.

Нужно убедиться, что они не мои.

А потом я со спокойной душой отведу их в участок.

И пусть там разбираются как хотят.

– Ты такой напряжённый, - Оксана проходит в кабинет и запирает за собой дверь. Слушай, хочешь, я сделаю тебе массаж? До совещания ещё семь минут. Как раз успеем!

Её наглые ручки скользят по моей груди, ловко цепляют верхнюю пуговицу моей рубашки и расстёгивают. Оксана жмётся ко мне, но я пресекаю её и отстраняю от себя, вглядываясь в её глаза.

– Слушай, мне сейчас вообще не до этого.

– Ну, Демид, как же так? Я все понимаю. Да, дети, но какова вероятность, что они действительно твои? Какая-то сумасшедшая их привела. Ты бы видел эту девушку!

– Понимаешь ли, Оксана, в чём дело? Пока вас не было, я говорил с Алёшей, и он поделился со мной очень важной информацией, - я опускаюсь в кресло, ставлю локти на стол и складываю пальцы домиком.

– Какой же? - Оксана скрещивает руки на груди.

– Я знаю их мать, - заявляю я, и глаза Оксаны расширяются.

– То есть ты хочешь сказать, что это действительно могут оказаться твои дети?

Смотрю на Оксану прямо и мрачно. А после приподнимаю брови и с насмешкой интересуюсь:

– Ну и что? Я больше для тебя не такой привлекательный?

Оксана цокает языком и подходит к моему креслу, обходит со спины, кладёт свои руки мне на плечи и слегка разминает.

– Ну что ты, что ты… - томно шепчет. - Нужно всё выяснить, сделать днк тест. Если это действительно твои дети, то я готова…

Я резко прокручиваюсь на кресле и чуть не сталкиваю Оксану с ног. Ловлю её мягкий и трепетный взгляд.

– Ты готова заменить им мать?

– Ну, если нужно будет, конечно, - торжественно улыбается. - Я же не дурочка и понимаю, что мужчине одному очень тяжело справиться с детьми.

Смотрю на Оксану как на полоумную. Да, на что только не пойдёшь ради деньжат.

– Меня уже ждут, - встаю и обхожу Оксану, чтобы направиться в переговорную, но замираю в дверях. - Убери здесь всё, что Алёша уронил.

– Я? - шокировано выдыхает секретарша.

– Милочка, ты секунду назад готова была заменить детям мать. Или уборка в мамские обязанности не входит?

Лицо Оксаны вытягивается от досады, но, взяв себя в руки, она активно кивает.

Визуал 1.

Добро пожаловать в жаркую, интригующую историю про бывших ❤️

Самое время познакомиться с героями!

Жаров Демид Константинович, 30 лет

Большой Босс и уверенный в себе холостяк, в его жизни всё расписано и стабильно.

Но дети вскоре внесут свои коррективы в его скучные будни ;)

Визуал 2.

Наша главная героиня - Матвеева Алиса

Нежная, ласковая и добрая. Но это если её не злить! :)

Ушла от нашего героя, оставив в его сердце жгучую пустоту. На то были свои причины, но об этом узнаем позже!

Глава 4.

… Раннее утро. Я проснулся раньше, чем Алиса, и теперь у меня есть потрясающая возможность полюбоваться ей спящей.

Она - настоящее произведение искусства.

Светлые локоны разбросаны по белой подушке мягким шёлком. Пухлые губы слегка приоткрыты. Дразнят. На её лице россыпь веснушек, которые мне безумно нравится гладить кончиками пальцев.

Я смотрю на неё, и в груди всё сжимается. Неужели моя? Моя.

Есть в ней что-то такое, от чего у меня просто крышу сносит и сердце бьётся предательски часто.

Тень длинных ресниц на её лице вздрагивает. Алиса морщится, а после распахивает сонные глаза.

Видит меня и сонно улыбается.

– Доброе утро, - шепчу я и тянусь к ней, чтобы поцеловать.

Доброе, - её губы расплываются в самой нежной улыбке, которую я когда-либо встречал.

Алиса потягивается на кровати, словно скидывает с тела оковы сна. Размеренно дышит, но затем что-то меняется в её лице.

Смотрит на меня озадаченно.

– Сколько время? - спрашивает она, а затем вскакивает с кровати.

– Восемь часов, - сообщаю я, наблюдая за каждым её движением.

Алиса неуклюже вскакивает с кровати, замотавшись в простыню, словно гусеница.

– Боже мой, мы проспали! - в ужасе кричит Алиса, обувая тапочки.

Она неловко взмахивает ногой, и один тапочек улетает под кровать. Алиса с досадой морщится и сжимает пальчики в кулаки.

– Почему ты меня не разбудил? - злобно сокрушается Алиса.

Она такая милая, когда злится!

Я приподнимаюсь на постели, чтобы лучше её видеть.

Алиса ныряет под кровать и ловким движением руки достаёт свой тапочек.

– Что ты на меня так смотришь? - прищуривается в негодовании.

– Ты такая красивая, - улыбаюсь я.

Алиса смотрит на меня в непонятках, хлопает длинными ресницами, а затем все же сдаётся и тоже начинает улыбаться.

– Ты понимаешь, что из за тебя меня отчислят из университета? - возмущённо спрашивает она.

– Понимаю, - усмехаюсь я.

– И что же в этом хорошего? - ставит руки в бока.

– Уж поверь, я смогу нас с тобой обеспечить, - расслабленно сообщаю я.

– Ах, значит, сможешь? - недовольно вскрикивает Алиса, а затем делает шаг в мою сторону, забирается на кровать и ложится на мою грудь.

Заглядывает в мои глаза строго, но с любовью. Восхитительный коктейль.

– Знаешь что, Демид? Я вообще то не глупенькая, и я знаю, что у женщины должна быть профессия. Поэтому я сейчас поеду в институт сдавать свои экзамены, а ты останешься дома и вечером приготовишь нам ужин. Идёт?

Шокировано смеюсь.

– Что-то я не слышу положительного ответа! - шепчет Алиса, а затем тянется к моим губам…

Я убеждён, что это женщина должна готовить завтраки, обеды и ужины и кормить своего мужчину, но вот странное дело - для Алисы я готов был готовить сам.

И мне нравилось, как она пробовала приготовленную мной еду, расплывалась в счастливой улыбке и всегда, всегда меня хвалила. Для неё я готов был горы свернуть!

И после Алисы я ни разу не испытал хоть капли тех чувств, которые распирали меня тогда.

Уверен, что она меня прокляла.

– Демид Константинович, вы вообще нас слушаете?

Распахиваю глаза.

И с недоумением наблюдаю, как на меня смотрят мои сотрудники и наши партнёры.

Громко вздыхаю и встаю со своего места.

– Да, конечно, я все слышал, я согласен.

– Вы согласны? - одна из моих сотрудниц приподнимает брови и вглядывается в мои глаза так, будто я в невменяемом состоянии.

– Слушайте, вы же всё знаете сами и можете провести это совещание без меня! - начинаю закипать от злости.

Нет, я в гневе не на своих сотрудников и не на партнёров, а на Алису.

Потому что она слишком навязчивая.

Она - цунами, которое сносит мой рассудок напрочь и разрушает меня изнутри. Столько лет прошло, а она до сих пор здесь, в моём сердце, живая и невредимая. И это ужасно бесит!

– Демид Константинович, вы уверены? - сотрудница смотрит на меня умоляющими глазами.

Наверное, ей не хочется оставаться сейчас наедине с нашими партнёрами, проводить совещание самой, но я точно знаю, что она справится. Поэтому киваю, прощаюсь коротко и выхожу из кабинета.

У меня есть дела поважнее.

Первым делом я набираю номер человека, которого порекомендовал мне мой друг Мирон. Договариваюсь о срочном проведении теста днк.

Затем я иду в свой кабинет, но, к сожалению, здесь нет ни Тамары, ни детей. Зато Оксана успела всё убрать.

Мне приходится потратить минут пятнадцать на поиски. Нахожу я их на первом этаже возле аквариума с рыбками.

– Собирайтесь, дети, мы едем в больницу, - громко объявляю я.

Анечка распахивает глаза и испуганно смотрит на своего брата, а Алёша смотрит на меня по прежнему сурово и недоверчиво.

– Ой, в какую ещё больницу? - вместо детей озвучивает Тамара.

– Нужно сделать днк тест.

– Что? Днк тест?

– Я должен убедиться, что эти дети не мои.

Тамара недовольно фыркает и ставит руки в бока:

– А что, если ваши? - едва ли не топает ножкой, прищуривается и злобно на меня смотрит.

Я немного теряюсь, оглядываю детей. Ну разве могла Алиса уйти от меня беременная? Она же не совсем дура! И в конце концов, если уж она меня разлюбила и решила слинять в закат, то зачем оставила двойняшек?

Нет, это не мои дети.

Но я должен в этом убедиться.

– Собирайтесь, поедем в больницу, - спокойно повторяю я, смотря то на Алёшу, то на Аню.

Двойняшки переглядываются и пятятся от меня, прячутся за Тамару.

Господи, да что ж такое!

Я не умею общаться с детьми. Но я уже договорился, нас в клинике ждут. Я даже уже успел перевести предоплату!

Глава 5.

– А мы что, без специальных кресел поедем? - недовольно интересуется Алёша и вновь складывает свои бровки в злобный разлёт.

Вздыхаю.

– Будешь много хмуриться - морщины появятся, - заявляю я, подгоняя Анечку.

Девчушка забирается в мою машину тихо, как мышка. С опаской осматривается.

– Мама говорит, что без кресел нельзя! - продолжает Алёша.

– Мамы здесь нет! - повышаю голос.

Алёша округляет глаза и испуганно на меня смотрит. Аня в салоне моей машины начинает жалобно и протяжно выть. Тихо, но этого достаточно, чтобы моё сердце сжалось в чёрную точку.

Ну я и идиот.

Мгновения не проходит, как Аня воет сиреной. Глаза Алёши наполняются пеленой слёз.

– Мы обязательно найдём вашу маму! - обещаю я.

– Поклянись на мизинчике! - приказным тоном выдаёт Алёша и вытирает сопли тыльной стороной ладони.

Да это уже и не Алёша вовсе. Это Алексей! Чем дольше я нахожусь рядом с этим мальчишкой, тем старше он выглядит в моих глазах.

Бойкий, однако.

– Клянусь! - оттопыриваю мизинец и демонстративно поднимаю руку перед собой. - Мы найдём вашу маму!

Алёша прищуривается, задумавшись. Проходит пара долгих мгновений, прежде чем мальчишка решается сесть в мою машину.

Выдыхаю с облегчением. Сейчас спокойно доедем до клиники, а дальше уже будем решать, как быть.

Результаты днк в любом случае будут готовы только завтра. Детям надо где-то ночевать.

Сажусь за руль и смотрю на двойняшек в зеркало.

Анютка обнимается с одноухим зайцем, Алёша смотрит в окно задумчиво. Одеты они вполне достойно. Не тощие, не зашуганные. Обычные дети.

– А где ваш папа? - решаюсь спросить я.

– В космосе, - с гордостью объявляет Анюта.

– Ты что! Это же секретная информация! - тут же пресекает её брат тихим шипением.

– Ой…

– Ты как всего, Анька!

– Ну прости! Прости, прости! Я больше никому не расскажу, честно-пречестно! Я случайно!

– Да ну тебя…

Начинаю невольно улыбаться. Очаровательный у них диалог состоялся, конечно.

– И что же папа делает в космосе? - интересуюсь дальше.

Молчат.

Анюта бросает на брата который взгляд. Тот на неё сердито цокает.

– Я никому не расскажу. Со мной можно поделиться даже самой секретной информацией!

Алёша опять хмурится! Недоверчиво складывает руки на груди, надувает щёки и становится похож на взъерошенного воробья.

– Наш папа командир звёздных войск! - сообщает Анюта.

– Да Анька, блин! - сокрушается Алёша. - Ну ты и болтушка!

– Сам ты болтушка-вертушка!

– Нет ты болтушка-вертушка!

– Отстань! - девчушка обиженно надувает губы. - Папа прилетит и тебя накажет!

– За что? - бровки Алёши летят вверх.

– За то, что обзываешься!

Алёша забавно хмыкает, а затем деловито сообщает:

– А тебя накажет за то, что ты не умеешь хранить секреты!

После этого дети затихают, отвернувшись друг от друга. Я веду машину, а сам задумываюсь: мне нужно сейчас вмешаться и их помирить? Или сами разберутся?

Мда…

Ну какой из меня отец?

Вдали виднеется известный торговый центр. Замечаю краем глаза, что Алёша поворачивается к Ане и что-то ей на ухо шепчет.

Не обращаю внимания.

Светофор меняет цвет на зелёный, я плавно трогаюсь.

– Я писять хочу, - смущённо произносит Анютка.

О нет!

– Нам осталось немного до больницы. Потерпи, - мягко прошу я.

Дети переглядываются.

– Я сейчас описаюсь! - ноет девчушка. - Не могу терпеть! Не могу!

– Может там есть туалет? - Алёша вглядывается в окно на проплывающий мимо торговый центр.

Я устало вздыхаю. Видимо, мне ничего больше не остаётся, как включить поворотник.

Паркуюсь перед большим оранжевым зданием с кучей рекламных объявлений на фасаде.

– Скорее! Скорее! - встревоженно кричит Анютка.

Я подхватываю малышку и сажаю на руку, крепко сжимаю свободной рукой ладошку Алёши. Быстро веду детей в туалет.

На меня заинтересованно смотрят прохожие, и чувствую я себя гордо. Ну прямо отец-молодец. Так недолго и в роль вжиться.

– Ты справишься сама? - смотрю на Анютку с неловкостью.

Кивает.

– Я ей помогу, - обещает Алёша.

Дети скрываются за дверью, а я, заскучав, рассматриваю витрины с разодетыми в модные тряпки манекенами.

Бросаю взгляд на часы.

Что-то долго детей нет.

Иду на разведку.

И просто впадаю в состояние лютого шока, когда спустя минуту до меня доходит, что хитрые двойняшки сбежали. Обвели меня вокруг пальца! Меня!

Это вот и есть настоящая катастрофа!

Мой организм с бешеной скоростью принимается разгонять кортизол.

Тамара была права! Я ничего не знаю о детях, и справляться с двойняшками намного тяжелее, чем я мог себе представить.

Ну, хитрые жуки. Поймаю и больше никуда не отпущу!

Глава 6.

Сердце оголтело стучит в груди. Ускоренные удары пульса ощущается в горле. Быстро прошариваю первый этаж торгового центра, заглядываю в бутики и интересуюсь у милых дам, не видели ли они моих потеряшек.

– Пробежали в сторону продуктового магазина, кажется, - пожимает плечами модная девица в белой рубашке.

Киваю.

– Это надо, детей потерять… и кто вообще такому отцу двойняшек доверил? - слышу глухой и злобный шёпот.

Никто мне их не доверял! Я сам поручился за этих детей.

И теперь меня просто кроет кортизол. Аж тошнит.

Кто же знал, что дети решатся на организованный побег! Обвели меня, как лоха, вокруг пальца.

Чуть ли не бегу к продуктовому магазину.

– Отпустите! Нас мама в машине ждёт!

– Честно пречестно!

Сердце спотыкается, и я оборачиваюсь на голоса своих потеряшек.

Их схватил охранник у выхода из торгового центра. Мужик грубо держит Анечку за рукав куртки, Алёшку поймал за капюшон.

Мальчуган брыкается и размахивает кулаками, девчонка ноет и пускает слёзы. Взгляд дикий и напуганный.

– Пусть ваша мама придёт и заплатит за украденные сырки! - клокочет рассерженный голос охранника. - Я сейчас полицию вызову!

Пальцы бесконтрольно сжимаются в кулаки, когда подхожу ближе. Анечка замечает меня первой, приподнимает брови и перестаёт плакать.

– Отпустите! Мама будет переживать! - не унимается Алёша.

– Добрый день, - здороваюсь с мужичком уверенным басом. - Это мои дети. Что у вас случилось?

Алёша распахивает глаза шокировано.

– Ваши? - охранник недоверчиво прищуривается, рассматривая меня. - Это ваш отец? Правда?

Смотрю на двойняшек с надеждой.

Ну же, мелкое хулиганьё, сейчас самое время включить хитрость и мне подыграть!

– Да, - неуверенно выдыхает Анечка.

– Да, - вздыхает Алёша.

– Я отвлёкся всего на мгновение, а малыши побежали встречать маму. Она нас ждёт на парковке, - придумываю я.

Охранник отпускает детей, и те бегут ко мне.

Анечка хватает меня за руку и прижимается к ней щекой. Маленькие пальчики крепко стискивают мою ладонь.

У меня внутри что-то вздрагивает. И я сейчас не даю отчёта своим внутренним ощущениям, но чувствую потребность защитить эту милую девчушку, даже если она окажется не моей биологической дочерью.

Просто потому что она ребёнок.

Маленький и беззащитный человечек, оказавшийся сегодня утром в офисе с незнакомыми людьми.

– Мы не соврали! - враждебно выдаёт Алёша, глядя на охранника.

– Странно это… вроде дорого одеты, а детей не научили, что воровать плохо, - противно скрипит мужчина, с презрением глядя мне в глаза.

– Что вы взяли? - интересуюсь у Ани.

Она поджимает губы и с опаской смотрит на брата.

Алёша возмущённо причмокивает.

– Глазированный сырок. Два сырка… - шепчет Анечка.

– Мы сейчас заплатим. Дети просто забыли заплатить, торопились к маме, - оправдываю хитрых жуков.

Алёша согласно кивает.

Закончив с неприятным инцидентом, выхожу вместе с детьми из торгового центра. Крепко сжимаю детские ладошки, будто боюсь снова их потерять.

У меня, взрослого мужика, чуть сердце не остановилось.

Сажаю молчаливых разбойников в машину.

Завожу мотор.

Кладу пальцы на руль.

Напряжённо выдыхаю через нос.

– Почему вы решили сбежать? - задаю свой вопрос.

Молчат, как партизаны.

– Ну, ладно. А сырки зачем украли?

Переглядываются, косо смотрят в мою сторону.

– Я обещал, что вас не обижу, и маму помогу найти. И я своё слово сдержу! Я вообще-то на мизинчике поклялся! - оборачиваюсь к детям.

Две пары невинных глаз смотрят прямо в мою душу, выворачивают из самых её глубин обострённое чувство ответственности.

Вот это я, конечно, вляпался…

Я понятия не имею где может быть Алиса. Одно мне ясно точно: она бы никогда не бросила просто так своих детей.

Что-то случилось…

Должна быть причина…

Пульс вновь предательски учащается.

– Ты врёшь, - шелестит голос Алёшеньки.

Он имеет полное право мне не доверять.

– А если не врёт? - с надеждой шепчет Аня, глядя на своего брата.

– Врёт.

– А я ему верю, - девочка опускает голову и виновато сопит.

Алёша сердито скрещивает руки в знак протеста.

Опять замолкают.

– Ладно. Нам нужно в больницу. Мы уже опаздываем! - объявляю я.

– Что такое днк тест? - интересуется мальчуган.

Прикусываю щёку изнутри. Не хочу говорить правду, потому что если детки окажутся не моими, это может их ранить.

Или это ранит меня. Потому что я всерьёз впрягаюсь за это мелкое хулиганьё. Мне эти двое разбойников по неизвестным причинам не безразличны.

– Это такой тест, который поможет мне в поисках вашего папы, - нахожу приемлемый в моём понимании ответ.

– Зачем искать папу? Мама говорила, что папа вернётся очень не скоро. У него секретная миссия в галактике Андромеда! Там на одной из планет закончилась еда, и папа с его солдатами сейчас доставляют жителям пропитание! - недоумевающе рассуждает Анечка.

Ну, Алиса! Напридумывала какой-то ерунды про звёздные войска. Это пока что мелкие верят в сказку, а что потом?

А вообще это очень в её духе. Алиса та ещё фантазёрка! Я и сам много раз говорил, что с её умением сочинять нужно детские сказки писать.

Неожиданно начинаю улыбаться собственным мыслям.

Вот, блин!

– Зачем искать папу? - хмурится Алёшка.

– Потому что… папа хочет выйти с вами на связь, - стараюсь сообразить свою версию сказки.

– Правда? - шокировано всхлипывает Аня. - Он уже закончил с делами? Он вернётся? Когда?

Эти вопросы вновь ставят меня в тупик.

– Сначала нужно сдать днк. Папа должен быть уверен, что будет общаться именно с вами. А то мало ли он по ошибке выйдет на связь с другими детьми.

– А это больно? - интересуется Алёша с опаской.

Глава 7.

Широкоплечий мужчина в голубой врачебной форме пугает детей одним своим видом. Аня жмётся ко мне в поисках защиты.

Удивительно, но эта девчушка трогает моё сердце! Ведёт себя теперь так, будто я ей не чужой. И от этой мысли удивительное тепло растекается в области груди. Не могу перестать улыбаться, хоть и понимаю, что всё это полнейшая глупость.

– Дети давно ели? - интересуется врач, взглянув на Алёшу.

– Эм… - тяну я, задумавшись. - Около полутора часов назад. Вы же не ели глазированные сырки?

– Я ела, - пикает Анечка виновато.

– Я не ел, - нахмурившись, сообщает Алёша. - Я ел рыбную котлету, а Анька рыбу не любит.

– Котлеты были полтора часа назад, - заключаю я.

– Дети двойняшки? - спрашивает врач, подготавливая ватные палочки и пробирки.

– Да, - киваю.

– Можем взять соскоб только у мальчика.

Алёша ещё сильнее нахмуривается.

– Лёшка, давай! Ради папы! - подбадривает брата Анютка.

По мальчугану видно, что он волнуется. Но всё равно, помедлив, даёт своё согласие и по указанию врача забирается на высокий стул.

Ватная палочка оказывается у него во рту, и Алёшка морщится. Врач ловко и быстро берёт соскоб.

– Всё, - опускает ватную палочку в пробирку. - Конфету хочешь?

– Я хочу! - радостно восклицает Анютка.

Врач даёт детям конфеты, а потом берёт соскоб у меня.

– А тебе зачем сдавать днк? - Алёша прищуривается, смотря на меня.

Я неловко морщу нос. Как-то не хочется продолжать рассказывать детям сказки про командира звёздных войск при посторонних.

Но врач с любопытством на меня смотрит, будто дожидается моего ответа.

– Это секретная информация, - улыбаюсь мягко.

Врач усмехается.

– А мы с тобой секретом поделились, - припоминает Анютка с ноткой обиды в голосе.

– Ну, ладно, - вздыхаю. - Дело в том, что я недавно вернулся из галактики Андромеда. Я служил с вашим папой, и теперь мне тоже нужно сдать днк, ведь я буду вашим связистом.

– Связистом? - дети непонимающе хлопают глазами.

– Вы сможете общаться с папой через меня.

Врач приподнимает бровь, лицо крайне заинтересованное, хоть он и продолжает заниматься своими делами: складывает пробирки в специальный контейнер.

– Ты знаешь нашего папу? - радостно взвизгивает Анютка. - Ого!

Какая доверчивая… в отличии от брата.

Алёша сидит с невозмутимым лицом. Просто каменный парень.

– Мы можем идти? - интересуюсь у врача.

– Одну секунду, - он расправляет плечи и идёт к двери, открывает её и смотрит на двойняшек.

Те понимают по взгляду, что их попросили выйти.

– Это не моё дело, но я должен спросить. Вы этих детей не украли?

– Нет, - потираю переносицу пальцами, устало вздыхаю. - Это дети моей бывшей. Она пропала, а мелких привела ко мне её сестра. Я должен убедиться, что дети не мои. Вот и всё.

– Надо же, чего только в жизни не бывает, - недоверчиво произносит врач.

– Точно, - киваю я. - Я могу идти?

– Обратитесь в полицию, - суровая рекомендация.

– Обязательно.

Хитрые жуки ждут меня возле двери. Я обещал им кафе с пиццей и мороженым.

И своё обещание я сдержу.

– Что мне с ними делать? - обречённо выдыхаю я, наблюдая за Анечкой и Алёшей.

Оставил их за столиком поедать вкусняшки, а сам ретировался поближе к выходу, чтобы позвонить Тамаре.

– Демид Константинович, я бы взяла их к себе, но вечером поеду к сыну. Он с женой собрался в театр, я буду присматривать за тремя сорванцами у сына в доме. Будет странно, если я туда притащу ещё и ваших.

Её слова ковыряют душу тупой иглой. Слабо верится, что дети мои. Да и не хочу я, чтобы они действительно оказались моими.

С их появлением в жизнь ворвались проблемы. Я даже ушёл с переговоров, которых мы ждали и к которым готовились! И это только начало…

Наблюдаю, как Алёша берёт со стола салфетку и заботливо вытирает Анечке рот.

– Я же ничего не знаю о детях, - шепчу. - Ну, допустим, накормлю я их сейчас пиццей. А дальше что?

– Пиццей? - взволнованно уточняет Тамара. - Дальше у детей заболят животы.

– Ну ё-моё, - закрываю глаза.

– Демид Константинович, закажите детям суп. Вечером в активные игры не играйте. Уложите спать пораньше под какую-нибудь сказку. На утро сварите кашу!

– Я не знаю, как варить кашу.

– Купите мультиварку. Почитайте инструкцию! - Тамара начинает злиться.

Я себя слепым котёнком чувствую.

Мне пообещали, что завтра во второй половине дня придут результаты днк.

Но что мне ещё сутки делать с детьми?

– Ладно, Тамара. Справлюсь.

– Нужен будет совет - звоните.

Кладу телефон на стол. Продолжаю наблюдать за детьми издалека.

Анютка уплетает пирожное, опять перепачкалась, зато довольная, как слон. Алёша пьёт из трубочки апельсиновый сок, вид у него задумчивый.

Стучу пальцами по столу.

Телефон загорается, и на экране всплывает сообщение от Анастасии:

“Сегодня вечером всё в силе?”

Раздражённо переворачиваю телефон экраном вниз.

Ладно.

Придётся потерпеть этих хитрых жуков всего сутки. Заберу их на ночь к себе, выделю им комнату на втором этаже.

Справлюсь как-нибудь.

В конце концов, это всего лишь дети. Придумаю для них продолжение сказки про папу.

Думаю, мы сможем договориться.

Глава 8.

Ворота распахиваются, и я въезжаю в гараж. Дети на заднем сидении затихают и, кажется, даже дышать перестают.

– Ты здесь живёшь? - с недоверием спрашивает Алёша.

– Ага.

– Один? - тут же летит следующий вопрос.

– Да.

– У тебя нет жены? - вклинивается Анечка.

Я хмыкаю и глушу мотор.

– С женой как-то не сложилось, - отвечаю сухо и оборачиваюсь к мелкому хулиганью. - Ну что, добро пожаловать ко мне в гости.

– А почему у тебя нет жены? - вкрадчиво шепчет Анечка.

– Ты что! Он же был в космосе! В звёздных войсках! Там нету жён! - одёргивает любопытную сестру Алёша.

– А всем, кто в космосе работает, потом на Земле такие большие дома дают? Может, у нашего папы тоже будет большой дом, и он нас с мамой к себе заберёт? - с надеждой в тихом голосе насыпает вопросы Анюта.

– Обязательно, - киваю я. - Кстати…

Поджимаю губы и отвожу взгляд. На переднем сидении моей машины валяется несчастный одноухий заяц, и я беру его в руку. Отдаю Анечке, и она тут же прижимает потрёпанную игрушку к себе. Улыбается в умилительной и нежной улыбке.

Очаровательная девчушка.

Нужно как-то осторожно разведать у детей обстановку дел. Как они попали к тёте Юле, куда делась их мама… может, мелкие что-то знают и дадут наводку?

– Ваш папа просил узнать, как дела у мамы? - я улыбаюсь, помогая девчушке выбраться из машины.

Алёша самостоятельный, вылезает сам. Оглядывается по сторонам.

– Наша мама пропала, - сообщает мальчуган, захлопнув дверь.

– Как же так? - изумление получается вполне искренним.

– Не знаю, - Алёша зависает, и сквозь его непрогибаемую суровость виднеется детский страх. - Нас из садика забрала тётя Юля. Мы у неё ночевали. Она плакала, долго говорила по телефону, а потом…

Он замолкает. Нижняя губка едва различимо дрожит.

– Потом тётя Юля ругалась на нас! - всхлипывает Анечка. - Всю ночь она сидела на кухне, мы с Алёшкой тоже долго не спали. Страшно было. И где мама никто нам не рассказал!

– Я думаю, что маму похитили, - сопит Алёша.

– У мамы были враги? - осторожно спрашиваю я, открывая дверь, что ведёт из гаража в дом.

– Нет, - тихо пикает Анечка.

Хулиганьё понуро опускает головы, даже не спешат осматриваться в новом месте.

Зря я, наверно, затеял этот разговор. Яснее не стало. Если мой друг Мирон не найдёт Алису в больницах, то я вынужден буду разыскивать и Юлю, и Алису. Кто первый найдётся, тот и объяснит мне всю ситуацию.

Алиса долго не хотела знакомить меня со своей младшей сестрой. Говорила, что Юлька очень распущенная и наглая.

Так что я не удивлён, что она сбагрила детей.

Но куда делась Алиса? Не верю, что смогла своих кровинушек бросить!

– Ладно, завтра будем думать, где искать вашу маму, - улыбаюсь детям, присаживаясь на корточки перед ними. - Сейчас снимем куртки, помоем руки, и я включу вам любой мультик, который вы хотите.

– Про машинки! - тут же выдаёт Алёша.

– Нет уж! - фыркает Анечка. - Я хочу о царевнах!

– Ты надоела с этими царевнами!

– А ты надоел с машинками! Фу!

– Сначала про царевн, потом про машинки, - обещаю я.

– А я хочу сначала про машинки, - недовольно ноет Алёшка.

– Девочкам нужно уступать. Мама тебя такому не учила? - прищуриваюсь, изображая строгость.

– Учила, - вздыхает Алёшка.

– Вот и славно.

Включаю детям мультики, а сам возвращаюсь в машину, чтобы забрать пакеты с продуктами. В мыслях постоянно всплывают обрывки прошлого. Смех Алисы, её шуточки, её заморочки и переживания.

Всё это сводит меня с ума.

Я так долго привыкал к жизни без неё, а её дети всё за одну минуту сломали! Вернули меня к тоскливым воспоминаниям…

… – Как думаешь, ей понравится? - показываю Мирону кольцо с небольшим бриллиантом.

Аккуратное, ажурное, лёгкое. Как и моя любимая Алиса.

Мирон присвистывает:

– Ты серьёзно надумал делать ей предложение? Не рановато ли для женитьбы, дружище? Нам по двадцать четыре, молодость в самом разгаре!

Я и сам раньше думал, что ещё лет десять буду завидным холостяком. Но когда я встретил Алису, сомнений не осталось. Я хочу, чтобы она была моей во всех смыслах. И свадьба - это только первый шаг на большом пути.

– Уверен. Я реально её люблю…

Возвращаюсь на кухню, ищу на телефоне рецепт самого простого супа и начинаю готовить.

М-да…

А ведь последний раз я готовил именно для Алисы. А теперь готовлю для её мелкого хулиганья.

Заглядываю к детям. Сидят спокойно на диванчике и пялятся в телевизор.

Славно!

На кухне быстро нарезаю картошку и морковь. Мясо уже почти сварилось. Опускаю овощи в кипящую воду.

Иду проверить малышей. И…

Да что ж такое!

Исчезли!

Только одинокий заяц сидит на диванчике перед телевизором.

– Анечка! Алёша! - зову их, но никто не отвечает.

Раздражённо закатываю глаза и сжимаю пальцы в кулаки. Ну почему дети не могут сидеть на месте? Почему?

Из дома они выйти не могли. Так что искать нужно здесь.

Прохожусь по первому этажу и слышу шорохи в кладовой. Так-так.

– Что это тут, мыши завелись? - громко спрашиваю я, распахивая дверь.

И тут мои брови ползут высоко наверх, потому что Алёша лезет по стремянке на самую верхнюю полку, а Анечка его страхует.

От неожиданности мальчишка оборачивается, теряет равновесие и, захватив с собой огромную коробку с разным барахлом, падает вниз.

Я с трудом успеваю его поймать.

Коробка не выдерживает и рвется в полете, ударившись о пороги лесенки. Фотоальбомы, мои дипломы об образованиях, школьные грамоты и медали, старые чертежи и рисунки - всё это рассыпается по тесной кладовке вместе с толщами пыли.

Анечка чихает раз, второй, третий, четвертый. И наступает тишина…

Глава 9.

Мелкое хулиганьё переглядывается и понуро опускает головы. Сопят как нашкодившие ёжики.

Я смотрю на них строгим взглядом.

– Мы просто хотели найти что-нибудь про папу! Ты же сказал, что служил вместе с ним в космосе, - тихонечко шепчет Анечка.

Я глубоко вдыхаю и выпускаю воздух через нос, крылья носа раздуваются.

Да, я сейчас раздражён, и надо бы наругать детей, но у меня язык не поворачивается.

– Да уж, мыши, устроили вы тут, - произношу я и чешу затылок.

Пока я оцениваю масштабы катастрофы, Анечка замирает и распахивает широко глаза.

– Мама? - вопросительно шепчет она.

Я прослеживаю её взгляд и замечаю в углу кладовки фотографию. Видимо, лежала где-то в альбоме. Я сохранил несколько снимков с Алисой, но убрал их подальше, чтобы часто её не вспоминать.

Подхожу ближе и присаживаюсь на корточки, чтобы взять в руки наш с Алисой общий снимок.

Мы здесь счастливые, довольные, улыбаемся, смотрим друг другу в глаза.

На заднем фоне стволы больших сосен и пылающий костёр. Точно так же тогда пылало пламя нашей любви.

… Воздух пропитан запахом жареного мяса, которое Мирон передержал. Оно подгорело, но всё равно осталось вкусным. Мы с Алисой наелись до отвала!

Я перевожу на неё влюблённый взгляд и очарованно смотрю, как вьются её светлые волосы по плечам, как её губы растягиваются в довольной усталой улыбке. Восхитительная девушка. И ещё восхитительнее тот факт, что она - моя.

Я уговорил Алису поехать с нами на ночёвку с палатками в лес. Это было сложно, но я справился.

Мирон тоже привёз свою подружку.

– Давайте я вас сфотографирую, я как раз привезла с собой новенький фотоаппарат! - произносит девушка Мирона и направляет на нас объектив. – Улыбайтесь!

Алиса смущённо смотрит мне в глаза, и я замираю.

Между нами ещё не было ни первого поцелуя, ни тем более близости. Мы только недавно познакомились, а я уже влюбился, как мальчишка. Или, наверное, даже сильнее! В школе во время бушующих гормонов я так не пылал к девчонкам, как сейчас.

Алиса сводит меня с ума!

И я уже сейчас, спустя месяц наших отношений, готов ради неё горы сворачивать.

Раздаются щелчки фотоаппарата, и нас озаряют яркие вспышки.

Девушка Мирона опускает фотоаппарат и что-то говорит, но я ничего не слышу. Время замерло в этом моменте.

Я прикасаюсь кончиками пальцев к щеке Алисы, осторожно запускаю пальцы в её волосы и тяну к себе за затылок.

Мои губы касаются её, и в этом моменте в груди вспыхивает яркое и почти болезненное чувство счастья. Такое тёплое и ощутимое, что я не могу сдержаться. Улыбаюсь, как умалишённый. И Алиса тихонько смеётся, смущается и заливается краской.

Я вновь нахожу её губы, целую, словно в бреду. Не могу насытится, не хочу останавливаться. Чувствую её вкус у себя во рту, и жар рассыпается по телу раскалёнными углями…

Наш первый поцелуй случился именно после этого кадра, поэтому я его и сохранил. А сейчас мне придётся как-то объяснять детям, что я делаю на фотографии вместе с их мамой.

– Это мама? Правда мама? - недоверчиво шепчет Анечка.

Алёша тянет руки к снимку. Всматривается в лицо молодой девушки.

– Это мама, - заключает мальчишка и поднимает на меня полный тревоги взгляд.

– Да. Это Алиса Матвеева. Ваша мама. Мы с ней… - подбираю слова, чтобы не выдать лишнего. - Мы с ней были знакомы.

– Наша мама про тебя ничего не рассказывала, - пожимает плечами Анечка.

– Да. Дело в том, что, когда мы с вашей мамой дружили, вас ещё не было, - улыбаюсь я.

– Как это не было? А где мы были? - Алёша поднимает брови, а я вздыхаю.

Как разговаривать с детьми, я ума не приложу…

– Когда мы с вашей мамой дружили, вас ещё не было, - повторяю я. - Это значит, что ваша мама ещё не встретила вашего папу, они не познакомились, не полюбили друг друга. И ещё не создали вас.

Прикусываю кончик языка, опасаясь, что после моего рассказа мелкое хулиганьё начнёт расспрашивать откуда берутся дети. Этого я точно не переживу!

– Всё, пойдём в гостиную, там мультики. Нам ещё Анькиному зайцу ухо пришивать, - тороплю малышей, чтобы отвлечь внимание, пока они в моей кладовке ещё что-то интересное не нашли.

– Можно я оставлю фотку себе? - Алёша прижимает снимок к груди и делает огромные умоляющие глаза, будто от моего ответа зависит судьба человечества.

Киваю.

Ничего страшного, если фотография будет у Алёши.

Мы проходим в гостиную. В телевизоре показывают яркий мультик. Непривычно для моего дома. Тишина и покой нарушены.

Но мне даже нравится. И это странно.

– Сейчас починим зайца. Алёша, давай ухо, - подхватываю игрушку и иду за иголкой и ниткой.

Шить я не то, чтобы умею, но под взглядом Анечки я накладываю на заячью голову аккуратные стежки.

Получается неплохо, а главное крепко.

– Спасибо! - восклицает радостная девчушка, когда я возвращаю ей игрушку.

И тянется ко мне, чтобы обнять. Сжимает мою шею так, будто собралась задушить. Я умиляюсь.

У Алисы чудесные дети.

Залипаю в телевизор вместе с детьми.

С кухни доносится запах гари. Я напрягаясь.

– О нет, я забыл про суп!

Подрываюсь с места и мчу на кухню. Дети бегут за мной.

Параллельно с этим в дверь кто-то звонит.

Мелкое хулиганьё стоит за моей спиной замерев, пока я выключаю огонь и с тоской оглядываю горелую кастрюлю.

Поели супчика, называется.

– Дёма, я знаю, что ты дома. Открывай! - настойчивая атака моей входной двери сопровождается ласковым женским голоском, как у хитрой лисицы.

Только не это…

Настя!

Я проигнорировал её сегодня днём, когда она жестоко посылала мне десятки сообщений.

Но кто же мог подумать, что она придёт ко мне на порог?

Глава 10.

– Сидите тихо, - даю детям строгое указание.

Моргают глазками, строят из себя невинных ангелочков. А я то уже знаю, на что эти ангелочки способны. Алёшка устроил погром сначала в моём офисе, затем в кладовке. А Анютка… она везде с братом, возможно даже, что это она главный подстрекатель.

Неохотно иду открывать.

И едва мои пальцы касаются прохладной дверной ручки, как раздаётся напевный женский голосок:

– Дёма, открывай! Я тебя не съем! Обещаю!

Меня, взрослого мужика, даже в дрожь бросает. Вдыхаю полную грудь и усилием воли принуждаю себя распахнуть дверь.

– Дёмушка, привет! - Настя стоит на моём пороге в одном кожаном плаще и сапогах на высоких шпильках.

Без шапки, без шарфа.

– Ты с ума сошла? На улице минус! - грозно рычу и, ухватив девицу за рукав, затаскиваю в дом.

– Чем это у тебя пахнет? - морщит нос Настя, а затем кокетливо поправляет рыжие пряди кудрявых волос.

– Сгоревшими надеждами, - отзываюсь я с уставшей улыбкой.

– Ты забыл про наш ужин? Я тебя ждала, звонила, писала! Ты меня динамишь, Дёма? - прищуривается и смотрит на меня с подчёркнутым негодованием.

– Нет. Просто у меня появились дела.

Настя задумчиво поджимает губы и косит взгляд в сторону кухни, где пару минут назад сгорел мой суп.

Запах действительно резкий и неприятный. Нужно бы проветрить.

– Ты кого-то ждёшь? Готовил ужин для другой? - обиженно надувается Настя, и глаза её наполняются пеленой слёз.

– Настюш, честно, я никого не ждал. У меня дела, понимаешь? Я… мне… как бы это помягче сказать то…

– А ты ничего не говори, - вдруг приободряется Настя и развязывает ремешок на своём плаще. - Не нужно слов, Дёма, нужны действия!

Я широко распахиваю глаза и ошалело смотрю на гостью.

Под плащом обычно должна быть одежда. Но на Насте одежды нет! Только чёрное кружевное бельё…

– Ты с ума сошла? - рычу я, запахивая её плащ резким движением.

– Дёма! - изумлённо срывается с её губ. - Что такое? Неужели, я тебе не нравлюсь?

Глаза Насти полны обиды.

А я слышу шорохи за спиной. Хоть бы это были настоящие серые мыши… хоть бы мыши…

Оборачиваюсь через плечо.

Нет. Не мыши.

Анечка и Алёша стоят в проёме кухни и с интересом наблюдают за мной и Настей.

– Ох, боже мой… - шепчу я, пряча лицо под ладонью.

Настя напрягается, её лицо на мгновение вытягивается.

– У тебя есть дети? - шепчет она, испуганно разглядывая двойняшек.

– Не знаю, - отвечаю также тихо.

Настя - дочка маминой подруги. И двум сводницам пришла в голову отличная идея нас свести.

Настя всерьёз мной заинтересовалась. Мы стали общаться по переписке, созванивались даже по видео связи, но я всё время откладывал встречу, чем только гневал маму.

В общем, Настя оказалась слишком навязчивой, будто я - её последняя попытка выйти замуж. Стало ясно, что у Насти в голове очень много насекомых, а я не готов связываться с такой девушкой даже на одну ночь.

И вот… сегодня должно было состояться наше первое свидание.

Я думал, что поужинаю с Настей, а потом найду причину, почему нам не стоит продолжать общение.

– Здравствуйте, - подаёт голос Анечка. - А вы кто?

– Здравствуйте, - отзывается Настя, смотря то на детей, то на меня. - Я… эм… я папина хорошая знакомая!

– Вы тоже нашего папу знаете? - Алёша поднимает брови. - Вы в космосе были вместе с ним?

Настя хлопает ресницами, и на её лице читается смятение.

– В каком космосе? - шепчет, глядя на меня в непонятках.

– Долго объяснять. Тебе лучше уйти.

Не будь сейчас рядом детей, я бы выгнал эту маньячку в кожаном плаще и глазом не моргнул. Но при Анечке и Алёше я не могу так себя повести. Не хочу показывать двойняшкам дурной пример.

– Нет уж, Дёма, тебе придётся всё мне объяснить! - чеканит Настя и складывает руки под грудью. - Твоя мама не говорила ничего про твоих двоих детей! И что же, бывшая жена тоже имеется?

– Замолчи, прошу, - шикаю я и впиваюсь в лицо Насти гневным взглядом. - Хочешь объяснений? Тогда проходи на кухню.

Настя кивает немного взволнованно и топчется на месте.

А я хватаю мелкое хулиганьё и тяну их на второй этаж.

– Значит так, - смотрю в их глаза строго и мрачно. - Мне нужно выпроводить настырную тётю. Пока она здесь, вам лучше посидеть молча, как мышки. Я дам вам свой рабочий планшет, там есть одна игра…

Встаю и ищу планшет.

Надеюсь, это займёт детей хотя бы на двадцать минут.

– Вот! - включаю игру. - Только больше ничего не трогайте! Играйте.

Одариваю детей ласковой улыбкой и быстро спускаюсь на первый этаж.

Слышу шорохи на пороге. Настя решила меня покинуть без объяснений? Вот это удача!

Подхожу ближе, и тут в дверь звонят. Напряжённо стискиваю пальцы в кулаки.

– Кто там?

– Демид, это я! - раздаётся голос Оксаны, как гром среди ясного неба.

Кажется, сегодня вся вселенная настроена против меня.

Открываю дверь и осознаю, что сейчас будет “жарко”.

– Тамара сказала, что ты детей забрал к себе на ночь, и я не смогла сидеть сложа руки! Я знаю, как это тяжело, справляться с малышами. Поэтому, я здесь! - щебечет Оксана.

Я ставлю руку на дверной косяк, преграждая путь, и моя помощница смотрит на меня с немым вопросом.

– Демид… - шепчет она с испугом. - Что-то произошло?

– Дёма, кто там? - Настя появляется у меня за спиной, словно тёмная тень.

Оксана сверкает ревнивым взглядом.

– Так, у меня есть всего десять минут, пока дети залипли в планшет. Мне не до выяснения отношений! Так что либо обе на кухню молчком, либо на выход! - грохочет мой голос, и звучу я сейчас слишком жёстко и беспрекословно.

Девушки медлят и переглядываются.

И уже через минуту обе сидят за столом на моей кухне.

Не день, а анекдот…

Мои милые читательницы!

Глава 11.

– Это дети моей бывшей. Она пропала! - объявляю, глядя Насте в глаза.

– Малышей к нам в офис подкинула какая-то полоумная. И Демид согласился взять их к себе на передержку, - добавляет Оксана.

А я скриплю зубами:

– Это дети, а не собаки!

– Я не в том смысле, Демид… - невинно улыбается моя помощница. - Это же шутка!

– Смешного мало, - сквозь зубы. - Детям нужно сварить суп.

– Так это у тебя суп сгорел? - Настя шокировано смотрит мне в глаза.

– Отвлёкся, пока пришивал ухо игрушечному зайцу.

Распахиваю окно, чтобы проветрить.

– А вам не жарко в плаще? - со злой насмешкой спрашивает Оксана у Насти, заподозрив положение дел.

Ясно же, почему Настя плащ не снимает и недовольно морщится от этого вопроса.

– Ну что, женщины, будущие мамы, кто из вас будет суп варить? - скрещиваю руки под грудью и оглядываю своих названных гостей.

Слишком много женщин на квадратный метр. Мой дом к такому не привык.

– Извини, но я в этом участвовать не буду! - заявляет Настя, всплеснув руками. - Я то думала, ты свободный орёл, а ты с прицепом… да не с одним…

– Увы, - с улыбкой говорю я.

Настя встаёт, поправляет плащ и устремляется к выходу. Я выдыхаю с облегчением.

– Можешь не провожать! - бурчит она.

Оксана неловко поджимает губы, глаза наполняются разочарованием. Смотрит в стену невидящим взглядом.

Я ничего Оксане не обещал. Только дружбу телами, за рамки которой мы не должны были выйти.

Так что предъявить мне за маньячку в кожаном плаще Оксана не может, но всем видом показывает, что её это задело.

– У меня с Настей ничего не было, - прямо сообщаю я.

– А? - Оксана моргает, смахивает невидимые слезинки с щёк. - Да нет… всё нормально. Давай я помогу тебе с супом.

Девушка встаёт и проплывает мимо меня к плите. Печально осматривает сгоревшую кастрюлю.

– Что не так, Оксан? Давай сразу расставим все точки над и. Я не хочу обид и недомолвок.

– Твоя бывшая… мама Ани и Алёши… ты ведь к ней неравнодушен, это заметно. И если дети твои, то… - Оксана поворачивается ко мне и с тоской оглядывает меня с головы до ног. - Ты ведь захочешь с ней семью. Да?

Этот вопрос выбивает почву из под ног. Я об этом ещё не думал.

Алиса от меня ушла. Сказала, что мы слишком разные и друг другу не подходим.

В тот вечер от неё веяло холодом и высокомерием.

И я, поставив гордость на пьедестал, отпустил Алису без бурного выяснения отношений.

Глупо выяснять отношения спустя практически пять лет. Четыре года и семь месяцев прошло, если быть точным, и поезд уже ушёл.

Но если Анечка и Алёшка мои, то объяснений я потребую. Скрывать от меня детей Алиса не имела права!

– Я не знаю, что будет дальше, Оксан, - мрачно произношу я и усаживаюсь на стул.

– О том и речь, - хмыкает она, отмывая кастрюлю. - Мы с тобой друг другу в любви и верности не клялись. И я понимаю, что мне нет места в твоей жизни. Никогда не было.

Я напряжённо молчу.

Оксана хорошенькая, славная девушка. Но на этом всё.

Нет бури в груди, нет дикого магнетизма, нет искр между нами.

А я убеждён, что строить семью нужно по большой любви, не опираясь на рационализм и здравый смысл. Иначе брак обречён на некрасивый финал.

В моей жизни любовь была, и я знаю, о чём говорю.

– Мы были бы хорошей парой, если бы между нами было что-то, кроме секса, - с грустной улыбкой продолжает рассуждать Оксана.

– У тебя нет ко мне чувств? - немного резко спрашиваю я.

– Есть, поэтому я здесь и готова помочь тебе с малышами, пока их мама не найдётся, - выдыхает Оксана. - Но ведь мои чувства не взаимны.

– Да. Прости.

Мне даже легче становится после этого разговора. Я рад, что Оксана всё понимает и не требует от меня невозможного.

Я встаю и обнимаю Оксану за плечи. Целую в затылок, как сестру.

– И спасибо, что пришла. Мне действительно нужна помощь!

Следующий час Оксана занята готовкой супа, мытьём детей и укладыванием спать. Я на подхвате.

Что удивительно, Оксана даже купила мелкому хулиганью пижамы. А ещё принесла яркие книжки со сказками.

Дети лежат под одеялами на огромной кровати. Ночник освещает их уставшие лица.

Оксана читает сказку в полутьме.

А я стою при входе и наблюдаю за происходящим. И на сердце такая тоска и мрак, что выть хочется.

Где же Алиса?

Я её убью, если она посмела бросить двойняшек! Найду и задушу за то, что напугала невинных детей.

Сегодня я не усну без алкоголя.

Оксана поправляет одеяло у Алёшки, мягко чмокает его в лоб и, с довольной улыбкой направляется ко мне.

– Выпьешь со мной?

– Я поеду домой, Демид. В холодильнике фрукты для детей и сырники с йогуртами на завтрак. Завтра на работе все дела возьму на себя, не беспокойся. А ты… - Оксана ставит палец мне на грудь и строго смотрит мне в глаза, будто это она тут босс. - Ты обязан найти маму Ани и Алёши. Понял?

Киваю.

Оксана приятно удивила. Нет, я конечно знал, что она не дура, и с мозгами всё в порядке, но то, что происходит сегодня - настоящее проявление зрелости.

Такое мне в женщинах нравится.

Успеваю расслабиться, осушив пол бокала янтарного виски. И тут как снег на голову звонит телефон.

Мама…

Раздражённо рычу, осознавая, откуда у этого позднего звонка растут ноги.

Смахиваю иконку с зелёной трубкой. И:

– Демид! Настя от тебя ушла вся в шоке! Ты опозорился перед такой хорошей девушкой! Ну и чем ты её обидел? Признавайся!

Не понял…

То есть она в кожаном плаще на голое тело, а опозорился я?

Глава 12.

– Мам, я не буду с тобой это обсуждать. Мне не тринадцать лет, чтобы ты меня вот так вот отчитывала, - напоминаю строго.

– Я всё равно узнаю! - с угрозой шипит мама.

– Не сомневаюсь! - язвительно усмехаюсь я. - Ты время видела? Я уже сплю!

– Ну спокойной ночи, Дёмушка, - недовольно бросает мама и скидывает вызов.

Я кладу телефон на столик и включаю телевизор. Яркий мультфильм с забавными мишками оживает на экране.

Улыбаюсь. Да уж… как непредсказуема жизнь… кто бы мог подумать, что со мной вот такое может приключиться.

Выключаю телек и прохожу на второй этаж. Заглядываю в комнату к Анечке и Алёше. Спят, как ангелочки, тихонько посапывая в тёплой и уютной постели.

И я, прихватив виски с собой, иду в свою комнату, чтобы ещё немного поработать перед сном. Ещё пара бокалов, и веки наливаются тяжестью.

Я отключаюсь сидя в кресле перед ноутом.

… – Мама, я не буду с тобой это обсуждать! Я всё уже решил! Мы с Алисой теперь живём вместе хочешь ты того или нет! - рявкаю в трубку.

А мать демонстративно всхлипывает.

Алиса сидит напротив меня за дубовым крепким столом и глядит таким расстроенным взглядом, будто тоже вот-вот заплачет.

Отшвыриваю телефон, и он летит в стену.

– Демид! - вскрикивает Алиса. - Так нельзя! Она же твоя мама!

– И что? Мне теперь нужно любить ту, кого она скажет? Нет уж, я уже не мальчик. И пусть либо считается с моим выбором, либо…

– Не продолжай, - пресекает Алиса тихим шёпотом. - Мне и так неловко от всей этой ситуации.

– Милая, моя мать не будет к нам лезть, я всё устрою, - я поднимаюсь со стула и подхожу к Алисе.

Беру её за руку и заставляю подняться. Мы меняемся местами.

И я опускаю Алису лицом к себе, сажаю себе на колени. Её руки моментально обвивают мои плечи.

– Жаль, что Алевтина Викторовна так плохо ко мне относится. Я ведь… ничего ей не сделала!

– Да как же, - рычу сквозь зубы, втыкаясь носом в шею моей любимой. - Ты отнимаешь у неё сыночку-присыночку!

Алиса пахнет весной, и я на мгновение теряюсь, вдыхая сладкий аромат её кожи. Родная. Моя. Я не просто её люблю, я ею одержим. Сжимаю пальцами её бёдра, требовательно двигаю ближе к себе.

– И всё таки ты не должен повышать голос на свою маму, - шепчет взволнованная Алиса.

– Мы долго будем мою мать обсуждать? Она уже там икает! - недовольно отрываю губы от длинной женской шеи и смотрю в расширенные глаза. - Алиса, оставь Алевтину Викторовну в покое!

– Я к ней и не пристаю… просто…

– Просто займи свой рот поцелуями. Пользы будет больше! - улыбаюсь я, и вновь стискиваю крепкие бёдра в горячих пальцах.

– Какой ненасытный! У тебя что, весеннее обострение? - смеётся мне в губы и зарывается пальцами в моих волосах.

Приятно так, что я глаза прикрываю. Мурчать хочется.

– У меня просто умопомешательство на одной прекрасной скромнице, - произношу и ловлю её нижнюю губу своими зубами, прикусываю легонько, сгорая от желания. - Сейчас я научу тебя плохому!..

Сквозь сон чувствую неладное. Но мне так не хочется просыпаться. Мне такое горячее давно не снилось: на столе и во всех позах. Да ещё и с ней.

Я в раю!

Но грохот прямо у меня под носом заставляет распахнуть глаза.

– Твою ж… - подскакиваю в кресле.

– Здравствуй, Дёма! - гневно выдыхает моя мать.

– Ты как вошла? - недовольно прищуриваюсь.

– А ты забыл запереть гараж! Опять! Когда-нибудь ты доиграешься, и к тебе проникнет какая-нибудь малоприятная личность!

Закрываю глаза: та самая малоприятная личность ко мне уже проникла.

– Не кричи, - требую. - Я в доме не один.

– Я знаю! - недовольно рычит мама и скрещивает руки под грудью. - Настя всё рассказала своей маме, а её мама - мне.

Вздыхаю. Бросаю взгляд на часы - без пяти семь.

– Как ты мог притащить детей домой, Дёма! А если их ищет полиция? Нужно было сразу вести детей в участок! - сокрушается мать. - Где они? Мы сейчас же отведём детей туда, куда следует.

Я раздражённо и тяжело дышу. Мама любит влезать куда не просят. Личные границы для неё пустой звук.

Молчу, проверяя свой телефон. Взгляд ловит сообщение от Мирона:

“Позвони. Есть неприятные новости”.

Глава 13.

С трудом отослав маму на первый этаж, я тихонько проверяю детей. Пока ещё спят.

Набираю номер Мирона немедленно, и чувствую, как в животе напрягается тугая пружина. Неприятное спазмирующее ощущение прямо под солнечным сплетением, чем-то похожее на изжогу.

Не к добру всё это. Ох, не к добру.

– Что ты узнал? - нетерпеливо спрашиваю я, как только Мирон отвечает на вызов.

– И тебе доброе утро, - сонно отзывается друг. - Я с ночного дежурства. Только лёг! Скажи, Демид, есть в тебе хоть что-то человечное, а?

– Ты вообще помнишь, что написал мне ночью? - гневно выталкиваю из себя весь воздух.

– Что? Написал, что у меня для тебя плохие новости…

– И ты рассчитывал на моё спокойствие?

– Да-а-а-а, - с насмешкой тянет Мирон. - Дём, да ты совсем головой тронулся. Тебе бы врачу показаться. Знаешь какому? Психиатру!

Я прохожу в свою комнату и плотно закрываю дверь.

– Выкладывай, - выдыхаю.

– У меня для тебя две новости. Первая: девушка с фамилией Матвеева лежит в седьмой городской больнице. Попала в аварию на дороге и… - сухо, почти без эмоций, как умеет, наверно, любой практикующий врач, сообщает мне Мирон.

И в моменте кажется, что я проваливаюсь в ледяную прорубь.

Голос Мирона продолжает звучать, словно из-под толщи воды. Я слышу его, но перестаю улавливать смысл сказанного.

– В сознание она уже приходила, у неё оскольчатый перелом правой верхней конечности и…

– Какой конечности? - перебиваю.

– Правой верхней… - повторяет Мирон, а затем раздражённо вздыхает и рявкает грозно: - Да блин, руку она сломала! Руку! И ещё лёгкий сотряс. Ничего страшного.

В висках пульсирует кровь. Нервно приглаживаю взъерошенные волосы на затылке.

В сознание приходила - это хорошо. Жива и это главное. И теперь я знаю, где её искать.

Не отвертится. Всё сама расскажет. И про детей, и про их отца-космонавта.

– Спасибо, Мирош, - скупо благодарю. - А вторая новость какая?

– Ну, судя по тому, как ты тупишь, вторая новость ещё печальнее первой. Ты свою Алису до сих пор любишь.

– Не знаю, люблю ли. Но если я реально отец её двойняшек, я эту идиотку придушу, чесслово.

– Ну и что это, если не любовь? - усмехается мой друг. - Всё, я спать. А тебе удачной встречи с возлюбленной!

Мама недовольна.

Нет. Она зла и возмущена! Требует, чтобы я схватил сонных детей и поволок их в участок в срочном порядке.

Алёша и Анечка пугаются эту чокнутую фурию. Сторонятся, стараются держаться ближе ко мне.

Едят сырники с йогуртом тихо, как мышки.

– Мама, тебе пора, - распахиваю входную дверь.

– Попомни мои слова, Дёма! Всё это до добра не доведёт! Ты зря впрягаешься за свою дурочку сиротинушку. От таких женщин одни несчастья.

– Я разберусь сам, - заявляю безапелляционно. - Хватит пугать детей. А если они - твои родные внуки?

– Боже упаси…

– Да что ты за монстр такой? Это дети! Даже у меня ёкает, а ты… словно каменная!

– Потому что Алиса твоя вольная, как ветер, - припоминает мама с невозмутимым видом, а зачем специально начинает говорить громко, чтобы мелкое хулиганьё всё слышали. – Она тебя однажды уже бросила накануне свадьбы, и вот не прошло и пяти лет, как ты готов её искать, детей её нянчить. Ты посмотри на них!

Анечка и Алёша замирают, даже дышать перестают. Растрёпанные после сна, лица помятые, в своих пижамах кажутся чересчур смешными.

Улыбаюсь напряжённо.

– Смотри, они же копия Алисы! Даже интеллект в глазах не читается! - гневно шипит моя мать.

– Всё, мама, довольно! - указываю на распахнутую дверь. - Выходи, а то у меня уже ноги замёрзли.

Алёшка и Анечка задумчивые и немногословные.

– Как спалось?

Переглядываются.

– Как вам сырники? Попросим тётю Оксану ещё таких испечь?

Молчат.

А я глубоко вздыхаю.

– Ну, что случилось? Вчера мы с вами хорошо же общались! - смотрю на детей пристально.

– Ты нам не сказал, что собирался жениться на маме, - тянет Алёша и скрещивает руки под грудью. - Мы слышали, что твоя мама говорила.

Вид у него злой. Даже брови хищно разлетелись на детском лице.

Он мне теперь ещё больше меня мелкого напоминает.

– Почему мама тебя бросила? - жалобным голосом спрашивает Аня.

Если бы я знал…

Она не стала объяснять.

А вот мне придётся придумать вескую причину для детей.

– Наверно, я просто плохой человек, - пожимаю плечами.

– А мне кажется, ты хороший. Ты ведь даже починил моему зайцу ушко! - Анечка будто выдвигает защиту против моих самообвинений.

– Ну да, - губы вздрагивают, и я глушу в себе желание улыбнуться. – Ладно, мы уже сегодня поедем к маме. Я её нашёл!

– Правда? - недоверчиво всхлипывает Алёша. - А где она?

– Не скажу. Доедайте сырники и будем собираться.

Глава 14.

Усилием воли заставляю себя распахнуть глаза. Веки тяжёлые, всё тело болит, будто меня накануне избили.

Ничего не помню…

Первое, что вижу - белый потолок со слабой мигающей лампой. В нос ударяет резкий запах медикаментов. Цепляюсь пальцами за простынь.

Больно.

Правую руку вообще не чувствую.

Поворачиваю голову, тошнота подкатывает. Запах из резкого и химического превращается в затхлый, как в старом годами не мытом подъезде.

Стараюсь сконцентрировать то и дело замыливающийся взгляд.

Я словно проспала часов десять в самой неудобной позе, какую только можно представить, да ещё и на жёстком полу.

Моргаю медленно, во рту сухо, как в пустыне.

Где-то скрипит дверь. Мне мерещится женщина в белом врачебном халате.

– Доброе утро, Алиса Егоровна.

– Где я? - мой голос звучит незнакомо, хрипло и сжато.

– В больнице, - отзывается голос.

А после я чувствую холодную ладонь прямо у себя на лбу. Это круто бодрит и приводит меня в чувство.

Врач умелыми пальцами поднимает мне веко на левом глазу и светит в него фонариком.

Я даже вздрагиваю и замираю в молчаливом возмущении. А как же поинтересоваться, согласна ли я на медицинский осмотр?

– Реакция на свет хорошая. Как рука?

– Что? - шепчу. - Я пить хочу.

– Сейчас к вам зайдёт медсестра.

– Давно я здесь? - растерянно смотрю на женщину со строгим каре на тёмных каштановых волосах.

Она бросает взгляд на наручные часы, медленно вздыхает.

– Третьи сутки пошли, - сообщает врач.

В мозг ударяет паника. Мои дети!

Где сейчас мои дети?

Кровь неожиданно становится горячей, и я ощущаю невероятный прилив сил. Даже умудряюсь поднять корпус на постели.

– Лежите! Лежите, Алиса Егоровна. Вам нельзя вставать. У вас сотрясение! - женщина осторожно берёт меня за плечи и принуждает улечься обратно в койку.

– У меня всё нормально! - вскрикиваю. - У меня там дети!

– Мы позвонили вашей сестре. Дети у неё.

– У Юльки!? - ошалело распахиваю глаза. - Это ещё хуже, чем я могла представить! Пустите меня, мне нужно к детям!

Тесная палата наполняется встревоженным медперсоналом.

– У меня двойня! Им ещё четырёх лет нет! А моей сестре даже кактус нельзя доверить, она и его угробит! Представьте, что она может сделать с детьми!

– Алиса Егоровна, успокойтесь! Всё хорошо.

– Ничего хорошего! Вы не понимаете… вы не понимаете… вы ничего не понимаете… Юля не будет с ними церемониться, она… она… отдаст их…

Меня тянет в сон. Силы заканчиваются также быстро, как и появились. Веки наливаются свинцом, и уплывающим взглядом я вижу, как молодой мужчина держит пустой шприц возле моей руки.

А дальше темнота…

…

– Это больница! - негодующе констатирует Алёша, когда я с детьми по обе руки вхожу в серое унылое здание.

– Да.

– Маме плохо? Она здесь? - мальчишка наполняется тревогой, и его весёлое настроение сменяется на катастрофически напряжённое.

Я вижу, что Алёшка собрался распустить нюни.

Он всё это время держался молодцом. Даже умудрялся сестру защищать. Настоящий будущий мужчина! Стойкий оловянный солдатик.

Но сейчас его спокойствие дало титаническую трещину по вполне адекватной причине.

– Без сырости, - мягко выдаю я, присев перед Алёшей на корточки, чтобы смотреть в наполненные крупными слезами и испуганные до чёртиков глаза. - Мама жива, это главное. Сейчас будем её искать.

Вытираю его слёзы, в то время как рядом громко хлюпает носом Анечка.

Тяну девчушку к себе в объятия. Её хвостики, которые я неумело и криво завязал сегодня утром, утыкаются мне в лицо. Шелковистые волосы щекочут мне шею.

Анечка так крепко сжимает меня, будто собралась придушить.

Мелкое хулиганьё совсем рассопливилось. Где те проныры с хитрыми идеями в умных головах?

– Ну вы чего? Сейчас пойдём к маме. Но она не должна видеть вас такими рёвами! Ей поправляться нужно, вы её должны подбадривать.

Глажу детей по головам, и у самого просыпаются тоскливые чувства. Прямо физически чувствую, как жжёт в груди.

Мне тридцать, а я ещё не стал отцом.

Даже любимой женщины нет, с которой я бы захотел семьи, уюта и тепла.

Есть одна заноза… то ли в сердце, то ли в заднице… и она не даёт мне рассматривать окружающих меня женщин на роль жены и матери моих детей.

Да, круто быть завидным холостяком, на которого вешается и личная помощница, и маньячка в кожаном плаще заглядывает в гости, и многие другие девушки смотрят с голодным восхищением.

Но… ничто не сравнится с глубинной вибрацией под рёбрами в моменте, когда четыре маленькие ладошки обнимают за шею в поисках поддержки и утешения.

Поднимаю детей на руки. Сразу двоих. Как ценные трофеи, с осторожностью. Сажаю на сгибы локтей.

И когда малыши успокаиваются под мой тихие шептания о светлом и добром, иду к лифту и поднимаюсь на нужный мне этаж.

Всё таки дети - это настоящее чудо.

Они появились, и напомнили мне о том, что я однажды любил до оцепенения, до одури.

Любил с такой необузданной силой, что крышу срывало.

Отношения с Алисой никогда не были простыми, но спустя время начинаешь помнить только хорошие моменты.

И сейчас я тупо хочу, чтобы Алёша и Анечка были моими родными.

Я провёл с ними не так много времени, но уже успел привязаться что-ли.

Просто не хочу с ними расставаться. Не хочу никому отдавать. Они как будто делают меня лучше, уравновешеннее, спокойнее.

Выхожу из лифта и осматриваюсь. Вообще я не люблю больницы, меня здесь посещает депрессивное чувство. Даже когда заглядывал на работу к своему другу Мирону было не по себе.

Иду по коридору и вижу, как из палаты перед поворотом выходят пятеро людей в медицинской одежде. Сердце зачем-то бьётся ускоренно, предчувствие дурное.

– Добрый день! - громко произношу я, прижимая мелкое хулиганьё ближе к себе. - Мы ищем маму!

Глава 15.

– Что значит буянила?

Смотрю на женщину с каре проклинающе. Взгляд полон тёмного холода. Дети взволнованно ёрзают в моих руках.

– А то и значит, - она лишь руками разводит. - А вы ей кем приходитесь? У нас посещать пациентов могут только близкие родственники! Есть правила, они для всех единые.

Стискиваю челюсти до скрежета зубов.

– Я привёз детей Матвеевой. Они хотят увидеть мать! - заявляю я сквозь зубы.

– Я повторяю: их мать спит! И вообще, детям в больнице делать нечего. У нас тут не детский сад! - клокочет тётка, поставив руки в бока. - Кто вас пустил вообще? Михаил! Михаил!

Из-за угла выходит молодой и широкий мужик - шкаф. Видимо, это он Михаил. Медицинская униформа на его мускулах натянута, лицо суровое, с жёсткими чертами. Брови сложены в хищный разлёт, тонкие губы плотно сжаты.

– Что-то случилось, Наталья Сергевна? - Михаил мажет по мне уничтожающим взглядом, а затем становится за плечо тётке с каре.

– Да вот, к нашей буйной Матвеевой посетители пришли. Только мужчина не уточняет, кем он приходится пациентке.

– Муж, - сухо выдыхаю я.

Анечка и Алёша открывают рты в удивлении.

– Врёте. Нет у Матвеевой мужа. Из родственников только сестра! - холодным тоном выдаёт Наталья Сергевна. - Попрошу вас уйти. Нам работать надо!

– Мы хотим к маме, - Анечка подаёт тонкий, готовый сорваться в любую секунду, голос.

Малышка на грани истерики, а я ведь только её успокоил.

– Не положено, - без права на оспаривание произносит Михаил.

И Аньку срывает. Она всхлипывает, а после начинает тихо и протяжно выть. Алёша моментально подхватывает состояние сестрички.

– Да что вы за люди такие? - шиплю я. - Это же дети! И Алиса тоже за них переживает! У неё же ничего серьёзного, сотряс и перелом руки. Вы издеваетесь? Или намекаете на взятку?

– С ума сошли? - хлюпает Наталья Сергевна. - А ну ка вон из моего отделения!

Тётка, видимо, на должности не просто так. Вредная сука! Разве так ведёт себя профессионал?

– Я сейчас вызову полицию и будем по-другому разговаривать, - кидаю угрозу.

Только тётке всё равно. Она лишь надевает на лицо самоуверенную улыбку и скрещивает руки под грудью. Смотрит на меня исподлобья, как хищная стерва.

– Вызывайте. Полиция поспособствует, чтобы вывести вас отсюда, - заявляет без сомнения.

Ну и попадос. В этой больнице вообще всё нормально? Здесь лечат или калечат?

Как-то мне персонал доверия не внушает.

Что там Мирон говорил? Оскольчатый перелом. Я не врач, но почти уверен, что в этом случае требуется операция, чтобы собрать руку.

Алисе операцию сделали?

Но я не задаю эти вопросы, потому что знаю, мне ответа на них не дадут.

– Миша, разберись, - бросает Наталья Сергевна и удаляется по коридору, цокая каблуками, как злая лошадь.

А Миша показательно кривит рожу и ударяет кулаком в ладонь.

Я бы ему показал, что шкаф обычно громко падает. Злость отравляет кровь, заставляет чёрную жижу бурлить в груди и жаром растекаться по телу. Врезать бы этому Михаилу, чтобы много о себе не думал.

Да только не при детях…

Не хочу, чтобы Алёша и Анечка видели меня в ярости, пусть даже она будет праведной и справедливой.

Выхода у меня нет.

Если пускают только родственников, то мне нужно срочно найти Матвееву младшую. И, кажется, я знаю, кто мне в этом поможет.

– Нужно найти вашу тётю Юлю, - сообщаю детям, сажая их в свою машину.

Анечка и Алёша резко прекращают истерику. Носы у них красные. То ли замёрзли, то ли от слёз.

– Вы же знаете, где живёт ваша тётя. Нужно показать! - требовательно вглядываюсь в глаза Алёши.

– Я не помню! Не знаю! - с тревогой кричит мальчуган и заходится красными пятнами.

Вытираю лицо ладонью от испарины. Сердце спотыкается на запредельно высокой скорости.

Я ведь не должен переживать за бывшую. И впрягаться за неё не обязан!

Это она от меня ушла. Разорвала все связи. Кинула с расслоённой душой.

Я своими глазами видел её в парке с новым мужиком.

Я пообещал себе, что вычеркну Алису из сердца, из памяти, из мыслей.

Но сейчас, когда ей нужна помощь, я просто не могу отвернуться. Я ей ничего не должен, но я не могу оставить её в сомнительной больничке, где бесчеловечно пичкают успокоительными, чтобы не буянила.

И дети…

Её дети слишком доверчивые и клёвые, чтобы я смог оставить их без матери. К тому же, Анечка и Алёша могут оказаться моими!

И чем больше я провожу с мелким хулиганьём времени, тем сильнее хочу, чтобы тест на отцовство показал положительный результат.

– Я помню, - выдаёт Анечка с сосредоточенным видом. - Я знаю, как из садика дойти до тёти Юли.

Алёша прекращает плакать, но его нижняя губа по прежнему дрожит, а из носа текут белые прозрачные сопли.

– Теперь бы знать в какой садик вы ходите, - пожимаю плечами.

– В “Теремок”, - сипит Алёша.

Сажусь за руль и включаю навигатор. Садик с таким названием в городе только один.

Еду туда в надежде, что уже скоро смогу узнать все подробности о состоянии Алисы.

– Здесь, - тихо, как мышка, произносит Анечка, когда мы подходим к обшарпанной двери в семейном общежитии.

Из-за двери слышатся весёлые голоса баб и каркающий смех мужиков.

– Ты уверена? - прижимаю девчушку ближе к себе, испытывая почти болезненное чувство брезгливости.

По стене ползёт огромный рыжий таракан. На балконе в конце длинного коридора курит какая-то парочка, с общей кухни доносится сильный запах жареной рыбы.

Жуткое место.

Алиса никогда не приглашала меня в гости, ссылаясь на то, что живёт в неприятном районе в однокомнатной тесной квартире.

Неужели, она жила в таких же условиях?

– Да. Тётя Юля здесь.

Вздыхаю и стучу в дверь. Голоса стихают.

– Кто там? - недовольно рычит женский голосок. - Петрович, я же сказала, сигареты не дам! Заработай и купи себе!

Глава 16.

Юлька нехотя собирается даже не выясняя подробностей. Её весёлая и шумная компания расходится по своим квартирам-комнатам.

А я с детьми жду на пороге и прошу мелких ничего здесь не трогать.

Воняет жутко!

– Юлька, дай похмелиться! - в распахнутых дверях появляется нечто похожее на мужика.

Синий весь, лицо опухшее, майка-алкоголичка в жирных противных пятнах.

Притягиваю малышей ближе к себе и сурово смотрю на мужика.

– О! - коротко изрекает он, заметив меня. - А ты Юлькин хахаль?

– Петрович! - гневно цедит Матвеева младшая. - Я сказала тебе, куда пойти? Хочешь чего-то, так заработай!

– Ну Ю-ю-ю-юль! Чо злая, как дикобразина? Я же по хорошему с тобой! Дай похмелиться, Юль. Ну дай, Юль!

А где жила Алиса с детьми последние годы? В таком вот гадюшнике?

Да если Алиса допустила, чтобы мои дети всё это ежедневно видели своими глазами, то разговор у меня с ней будет коротким. Она от меня ушла пузатая чтобы что? Чтобы детям устроить адское детство?

Я ей помогу с больницей, потому что не смогу по-другому.

А потом… лишу поганку родительских прав и заберу мелкое хулиганьё к себе!

– Юлия, мы тебя ждём на улице. Поторопись! - подхватываю детей и ухожу прочь.

Алёша и Анечка сидят на скамейке у подъезда. Под их ногами шелуха от семечек. Какой-то придурь разворотил мусорку, из неё высыпалось всё, что только можно: от упаковки сосисок до пивных банок. Всё в окурках, асфальт битый и с грязными глубокими лужами. И поблизости не видно даже стрёмной детской площадки. Трэш!

Смотреть противно.

И меня всё это люто бесит!

Девица выплывает из подъезда и неспеша шагает в нашу сторону. Оделась прилично, и на том спасибо.

– Я надеюсь, ты не пила с утра пораньше? - смотрю на неё с презрением.

– Нет, - фыркает. - Куда мы поедем?

– В больницу.

– В больницу? К Алиске что-ли? Ты её нашёл?

– Меня не пустили. Сказали, только близких родственников можно. А мне узнать нужно, что там с ней. Может, оплата какая нужна, лекарства, продукты.

Юлька шмыгает носом и поправляет шапку на голове.

– Ну ок, - пожимает плечами.

Садимся в машину, и тут мне на сотовый звонит Тамара.

– Ало.

– Демид Константинович, здравствуйте. Как дела? Как детки? - тараторит Тамара участливо.

– Всё хорошо. Что там в офисе?

Выезжаю из поганого района и даже дышать становится легче.

– Оксана справляется. Мечется, как белка в колесе. Вы бы ей, Демид Константинович, премию что-ли дали за старания.

– Дам, - обещаю я.

– Вы нашли маму двойняшек? - тут же уточняет Тамара вкрадчивым голосом.

Кратко обрисовываю Тамаре сложившуюся ситуацию.

– Ой, Демид Константинович, с больницей вы сейчас надолго зависните. И если мамочке малышей действительно плохо, то им там с вами зависать ни к чему. Давайте я детей подхвачу!

Идея здравая. Но только мелкое хулиганьё вряд-ли согласится.

Я же понимаю, что дети хотят увидеть мать, даже если она спит или вообще находится в невменяемом состоянии после успокоительных.

И всё же я применяю хитрые уловки и сплавляю детей Тамаре. Не нужно им пока видеть мать. Вдруг она в гематомах и ссадинах после аварии. Испугаются же…

– У Алёши сопли! - с ужасом обнаруживает Тамара. - Как бы не разболелся…

Мы с Юлей остаёмся в машине вдвоём. Она пузырит жвачку и громко чавкает. Нервирует, если честно.

– Почему ты решила, что Анька с Алёшкой мои? - задаю терзающий меня вопрос.

Юлька переводит на меня взгляд, полный упрямого негодования.

– Потому что знаю, что твои. Думаешь, я бы повела племяшек к постороннему мужику?

– От тебя чего угодно можно ожидать, - хмыкаю я.

– Ну конечно, - обиженно складывает руки под грудью. - Мы же не люди по твоему.

– Поясни? - приподнимаю бровь с вызовом.

– Ой, Демид, а то ты не знаешь! Не прикидывайся! Ладно? Я таких богатеньких гадов насквозь вижу. Что, деньги глаза замылили, да? Ты даже смотришь на меня, как на перхоть! Брезгливо тебе рядом со мной? Думаешь, я и пальца твоего не стою?

Юлия несёт какую-то ахинею.

– Прекрати, - раздражённо рычу я.

– А что прекрати? У тебя всё супер, жизнь удалась. Возглавляешь крутую компанию, офис свой, бабло рубишь, карьера… а мне, например, чтобы к тебе устроиться, нужно душу продать!

– Ты не права. Чтобы ко мне устроиться, нужно всего то получить должное образование.

– А денег мне где взять на образование?

– Ну, как ты Петровичу говорила? Заработать!

– Смешно, - фыркает Юлька и обиженно отворачивается к окошку.

Если уж младшая сестра Алисы подтверждает, что Анечка с Алёшей мои, значит и тест днк должен это подтвердить.

Больше вопросов я не задаю, чтобы не выслушивать от Юльки какой я мерзкий гад с баблом. Не то, чтобы это меня сильно задевало, но слушать неприятно.

Оставляю тачку на парковке больницы.

Мы поднимаемся на этаж и идём к палате.

– Вы к кому? - тормозит нас женщина в белом халате, преграждая путь.

– Я к Матвеевой. Я - сестра. Сейчас… - Юлька запускает пальцы в сумку и выуживает паспорт.

Предусмотрительно.

– Мы хотели бы пообщаться с лечащим врачом Алисы, - вставляю я.

– Сейчас вызову Наталью Сергеевну, - обещает женщина, и я тяжело вздыхаю.

Ну, надеюсь в этот раз хищная стерва будет посговорчивее.

Глава 17.

– У вашей сестры лёгкое сотрясение и оскольчатый перелом правой руки, - Наталья Сергеевна прямым и тяжёлым взглядом смотрит на Юльку. - Ничего не изменилось с тех пор, как мы вам звонили.

Мы в кабинете главврача.

Я стою за спиной Матвеевой младшей.

Сердце колотится.

– При оскольчатом переломе, насколько я знаю, необходима операция. Алисе уже сделали? - мрачно интересуюсь я.

– Конечно нет! - разводит руками. - Мы же сказали всё Юлии. Чего вы от нас хотите?

Бесит.

– То есть человек третьи сутки лежит с перемолотой рукой, а вы и не телитесь? - сужаю глаза в злобный прищур.

– Мы не волшебники, - Наталья Сергеевна поднимается с кресла. - Мы не можем наколдовать из воздуха пластины и винты, чтобы собрать руку. Ждём, когда будет поставка.

– И сколько ждать? Пока она руку потеряет? - рычу сквозь зубы.

– Мы же сказали Юлии, что и в каком количестве можно купить. А она что? - Наталья Сергеевна зыркает на Матвееву младшую, и та густо краснеет.

– Что она? - шикаю я.

– Да у меня нет возможности помогать сестре! Покупать ей что-то я не стану! Я не обязана! - надувается Юлька, потупив взгляд.

Я тяжело вздыхаю и активно потираю пальцами переносицу. Внутри месиво. Ну почему всё так? Почему? Что за хрень вообще?

– Давайте список мне, я куплю всё необходимое, - произношу сухо, стараясь отделить эмоции от логики. - И… я могу увидеть Алису?

Наталья Сергеевна недовольно оглядывает Юлю, а потом переводит взгляд на меня. Вздыхает протяжно.

– Ладно, - произносит так, будто сдаётся.

У палаты я медлю пару мгновений, стараясь переварить всё произошедшее за последние сутки.

У меня ведь размеренная и спокойная жизнь, где много работы, алкоголя и женщин, которые ничего для меня не значат. И меня всё устраивает! Более чем! Я стараюсь себя в этом убедить снова и снова.

Но срывает же.

Бывает, что срывает.

И мысли в голову вползают холодными гадкими змеями. О семье. О детях. О женщине, которую я бы захотел сделать своей без остатка. Чтобы носила мою фамилию, чтобы просыпалась в моей постели, чтобы щеголяла по кухне в коротких соблазнительных шортиках и подпевала попсовым песням, которые я не понимаю и не люблю.

Когда Алиса ушла, я отгородился от своих желаний. И вот теперь, стоит мне зайти в палату, я точно знаю, эту плотину прорвёт с новой силой. И я знаю, что не удержу эмоций, когда увижу её.

Толкаю дверь и беззвучно вхожу. Сердце в груди натяжно замирает.

Алиса лежит на спине, глаза прикрыты. По пояс накрыта белым одеялом, на ней больничная сорочка.

Ком встаёт в горле, и я сжимаю пальцы в кулаки. Она - мой призрак из прошлого. Та, которая отравляет мой разум.

Делаю шаг ближе, и в груди вибрирует ощутимо. Почти болезненно. И меня засасывает в прошлое, в тот день, когда я позволил ей уйти…

… – Алиса? - отрываю голову от бумаг и смотрю на любимую невесту.

Удивлён, что она пришла в мой офис без предупреждения. Бросаю взгляд на часы: у Алисы два часа назад закончились пары в институте.

– Кофе будешь? Сейчас скажу секретарше…

– Я пришла не кофе с тобой пить, Жаров, - выдыхает Алиса ледяным тоном. - Я пришла поговорить.

Предчувствие нехорошее. Я хмуро указываю Алисе на стул напротив меня, приглашаю присесть.

– Ну, давай поговорим, - произношу сухо.

Я только недавно расширил предприятие, открыл новый офис. Бизнес пошёл в гору, и я много времени провожу на работе.

Алисе помогает готовиться к свадьбе моя мама. Она смирилась. И, кажется, даже полюбила мою невесту.

Алиса сжимает в пальцах ремешок кожаной сумки, которую я ей подарил. Садится и ставит сумочку к себе на колени.

– Я поняла, что мы с тобой слишком разные, Демид, - произносит Алиса, глядя мне в глаза. - У тебя карьера, деньги, власть. Статус. А я… я не хочу быть твоей тенью.

Я молчу, крепко сжимая в пальцах шариковую ручку.

– Демид, постарайся меня понять, - вздыхает Алиса. - Я не хочу однажды проснуться и осознать, что всю жизнь провела не с тем человеком.

– Что за бред ты несёшь? - ядовито выдыхаю я.

– Это не бред. Просто сказки о принце и нищенке должны оставаться сказками, - чётко и без эмоций выдаёт Алиса.

Я её не узнаю. Слишком холодная. Грубая. Самоуверенная.

Не моя…

– Я не хочу быть приложением к богатому мужику. Я не готова на это потратить свою жизнь! - повышает голос, но тут же берёт себя в руки.

На её лице - каменная маска безразличия.

– А как же чувства? М? - от злости так сильно сжимаю шариковую ручку, что она хрустит.

– Мои чувства к тебе остыли. Прости…

Я отпустил без выяснения причин, потому что она так захотела. Да, мне было невыносимо, но стиснув челюсти я дал Алисе то, чего она просила.

Свободу от богатого мужика и право не быть его тенью.

Двигаю стул к койке, он шуршит деревянными ножками по линолеуму. И я сажусь, нависая над ней. Внутри медленно разгорается пекло.

– Матвеева, что же ты за дрянь такая… - шепчу обречённо, рассматривая её лицо.

Ссадина на щеке, на лбу у линии роста волос большой синяк. Бледная, как мука.

Отдавшись порыву, я провожу кончиками пальцев по её лицу, поправляя светлые пряди волос. Ноет в районе солнечного сплетения.

Эти губы, которые я страстно целовал… её запах ударяет в нос и пьянит. И меня тянет ведь к ней. Тянет с бешеной, опасной силой.

Нельзя поддаваться порыву. Нельзя позволить уму тронуться!

Но мне так хочется её себе. Сжать до хруста костей. Похитить. Спрятать от всех, как самую редкую драгоценность.

Ум, видимо, всё таки трогается…

Тень ресниц вздрагивает, и Алиса медленно распахивает глаза. Мигает несколько раз, медленно и мучительно. А потом издаёт жалостливый утробный стон. И переводит на меня невменяемый взгляд.

Глава 18.

Я уже выхожу из больницы со списком всего необходимого, что нужно купить для Алисы.

Внутри раздрай. Я с замирающим сердцем проверяю электронную почту на наличие письма из клиники, где делал тест на отцовство.

Пока тишина.

И это злит.

Мне уже не терпится получить доказательства, что дети мои. Восстановится в правах папы на полную.

Меня подбрасывает в небо от мысли, что у меня есть малыши.

И больно ударяет мордой об землю, что я пропустил первые годы их жизни из-за гордости и дурости бывшей.

Алиса - дрянь. Ещё и наглости хватает меня обманывать, заявлять, что Алёша и Аня не от меня. Где совесть у неё вообще?

Один взгляд на Алису разорвал мою душу. Разодрал в мясо.

Я её, идиотку, всё ещё люблю.

Как бы мерзко не было это признавать, но я, как последний лох, сейчас поеду за винтами и пластинами для её руки. А ещё куплю цветы, потому что мне так хочется.

И срать я хотел на её мнение. Моей будет. Хочет того или нет.

Мы слишком разные. Что это вообще значит? Бред! Полнейший бред!

Нужно было ещё тогда прижать её к стене и не позволить уйти.

Дура!

Сбежала беременная!

И как жила? С тараканами и сомнительными соседями? В грязи? Водила детей по зассатому подъезду? Готовила им еду на общей вонючей кухне?

На такую жизнь она обрекла моих детей?

Сажусь за руль и громко хлопаю дверцей со злости. Сжимаю пальцами руль, стараясь успокоиться. Костяшки пальцев ломит, в висках пульсирует. Протяжно выдыхаю.

А если Алиса задумает брыкаться и не захочет быть со мной, я отсужу у неё детей!

Посмотрим, как тогда запоёт.

В боковое зеркало замечаю, что ко мне на всех парах несётся Юлька.

Стучит в моё окошко, и я опускаю стекло. Гляжу на неё сосредоточенно.

– Ты меня домой что ли не собирался везти? - возмущается Юля, её брови взлетают вверх.

Наказание какое-то…

– Нет!? - переходит на ультразвук. - Дай тогда хоть денег на маршрутку! Я с собой кошелёк не брала!

Тяжело вздыхаю и с неохотой произношу:

– Ладно, садись.

Юлька приободряется и прыгает на пассажирское справа от меня.

– А ты чего такой? - интересуется Матвеева младшая, оглядывая меня.

– Какой? - резко завожу мотор и срываю тачку с места.

Юлька даже в сидении вжимается.

– Злой! - рявкает она. - Ты злой, как голодный пёс!

– Невероятное сравнение! - сквозь зубы. - Я, значит, псина, а сестра твоя - ангелок.

– Демид, я не говорила, что моя сестра ангелок. Нет. Но она тебя любила! А ты… - замолкает на полуслове и поджимает губы.

– Что я?

– Ты её не ценил! - обиженно кричит Юлька.

– Я её обожал! Всё делал для этой дряни! А она сбежала и детей моих скрыла!

– Недостаточно значит делал! - заключает Юлька.

Повисает зловещая тишина. Я сосредоточенно веду машину в сторону семейной общаги, чтобы скинуть Матвееву младшую.

Да как же так то, а?

Что за дурь такая?

Говорила мне мать, не связывайся с проблемными девчонками. Ищи невесту равную себе, из обеспеченной культурной семьи. Грациозную, воспитанную и послушную.

А я на Алису подсел.

Да так, что спустя пять лет ещё штормит!

– Приехали, - торможу возле унылого здания.

– Спасибо! - салютуют Юлька и вываливается из моей тачки. - Демид…

Перевожу на неё невменяемый взгляд. Мне тошно настолько, что орать хочется. Выйти в поле и со всей дури закричать.

Но я тушу в себе пожар из последних сил.

– Ты с Алисой помягче, - просит Юлька жалостливо. - Настрадалась она после вашего расставания.

– Да ты что, - шиплю, как ядовитый змей, язвительно и зловеще. - Прям настрадалась? Бедненькая.

– Ты каким был козлом, таким и остался! - злобно бросает Матвеева младшая и надурь хлопает дверцей тачки.

Наблюдаю, как удаляется её силуэт и скрывается за обшарпанной дверью.

Я ещё и козёл? Ну волшебно! Но размышлять об этом некогда.

Еду в медицинский магазин. Покупаю всё по списку.

А потом в цветочный. Бесит Алиса, но порадовать её хочется.

Ещё неизвестно, что там за авария была. Она за рулём? А тачка её сейчас где?

Может, я слишком впрягаюсь и мне нужно остыть…

На пороге цветочного мой телефон трещит звонком.

Тамара звонит. И я моментально напрягаюсь - что-то с детьми!

– Слушаю.

– Демид Константинович, у Алёши кашель и горло болит. Его бы врачу показать, - озадачивает меня Тамара.

– Принял. Я скоро буду у вас.

– Что там с их мамой? - взволнованно интересуется Тамара.

– Жить будет.

Вхожу в магазин, где меня встречает огромное разнообразие выбора. Алиса всегда любила что-то экзотическое со странными названиями, которые я не запоминал.

Рассматриваю цветы на прилавке, выбираю самые странные на мой взгляд цветы. Такие ей точно понравятся.

– Подсказать что-то? - миловидная девушка подходит ко мне.

– Это лилии? - интересуюсь я, показывая на большой разноцветный букет.

– Это альстромерии, - с улыбкой поясняет флористка.

– Супер! Чудесное название, - ухмыляюсь я. - Беру!

Возвращаюсь в больницу. Передаю врачу необходимые для операции штуки. Прошу вазу для цветов.

Алиса спит, но я всё равно задерживаюсь рядом с ней. Рассматриваю. Любуюсь. И бешусь одновременно.

Как один человек может разгонять такой спектр эмоций? Ну как? От любви до ненависти, блин.

– Поправляйся, Алиса, - шепчу я, и в порыве наклоняюсь к её лицу.

Вдыхаю аромат волос, как наркоман. Это уже клиника… отклонение в моей психике... но лечить это я не хочу.

Целую её в висок невесомо, а эта коза расплывается в улыбке.

Я с ней скоро с ума сойду, чесслово.

Глава 19.

На парковке перед офисом я вновь проверяю электронный ящик. От клиники так и нет новостей.

А обещали сделать всё быстро!

Возмущённо вздыхаю, и, заблокировав экран смартфона, выбегаю на улицу. Уже темнеет, дождик какой-то мелкий моросит. Погода противная, как моя бывшая!

– Ну как вы тут? - врываюсь в конференц-зал, где Тамара играет с детьми.

– Ох, Демид Константинович, тут такое! Это ужас! - Тамара воет сиреной, взволнованная и раскрасневшаяся. - Я нашла градусник, у Алёши температура тридцать восемь и три! Анечка вся в соплях! Заболели! Оба заболели! Надо срочно к врачу.

Дети сидят на стульях, укрытые пледом. Смотрят на меня жалостливыми и уставшими глазами.

Кошмар.

– Надо жаропонижающее, что-то от кашля, от соплей, - перечисляет Тамара встревоженно.

– Ну что вы, разбойники, - сажусь перед детьми на корточки. - Как же вы умудрились заболеть?

Они вздыхают в унисон. Личики красные, больные. Анечка шмыгает носом, Алёша закашливается.

– Демид Константинович, надо узнать у какой поликлинике они привязаны. Срочно к терапевту! Срочно!

– Да я понял уже, завтра будем разбираться, - роняю я, а после подхватываю мелких на сгибы локтей.

Несу их в раздевалку за куртками.

– Мама скоро вернётся? - плаксиво спрашивает Анечка, обнимая меня за шею.

– Не знаю, милая, - отзываюсь я. - Маме нужно подлечиться. Она головой ударилась. И рука у неё сильно болит.

– Головой ударилась? - тревожится Алёша, сильно нахмурившись, а затем опять начинает кашлять.

Да.

Дети, как тряпочки. Висят на мне, совершенно обессиленные. Алёшка горячий, как печка.

– Если им ночью будет плохо, вызовите скорую, - настойчиво рекомендует Тамара.

– А если мама не поправится? - Анечка начинает хныкать.

– Обязательно поправится! И вам нужно выздороветь к тому времени. А то встречать маму из больницы с соплями как-то не радужно, - застёгиваю молнию куртки на Анечке.

Тамара оборачивает Алёшу в шарф, плотно закрывая ему половину лица. Одни больные красноватые глаза торчат между шарфом и шапкой.

У меня опять звонит телефон. Мама!

С ней я сейчас разговаривать вообще не настроен.

– Ну всё, - отключаю вызов и убираю смартфон обратно в карман. - Поехали домой. Лечиться.

На самом деле я не совсем понимаю, как лечить детей и чем. И меня, взрослого мужика, перспектива бессонной ночи у койки мелкого хулиганья, даже немного страшит.

Если не придут результаты теста на отцовство, в роли кого я повезу детей к врачу? И если скорую надо будет вызвать, а у меня ни документов мелких, ни-че-го.

Нужно справляться своими силами. Без врачей.

Хотя… у меня же есть Мирон! Да, кардиолог, а не терапевт. Но какие-то основы он же должен знать?

– Тамара, Оксане передай, чтобы завтра опять тут руководила. И пусть построже с рекламщиками! Они что-то распоясались последнее время.

– С рекламщиками всё хорошо уже, Демид Константинович. Оксана им премию пообещала, - с улыбкой сообщает Тамара.

Я даже замираю от шока.

– Премию? - выдыхаю резко.

И Тамара понимает, что я не доволен таким развитием событий. Поджимает губы и неловко тупит взгляд.

– Демид Константинович, вам о детях нужно думать и о жене! Справимся мы тут и без вас как-нибудь! - вибрирует голос Тамары.

– Вот именно, что как-нибудь, - тяжело вздыхаю.

А потом осознаю, что слово “жена”, применённое к моей бывшей, даже не покоробило. Прозвучало естественно и будто бы правильно.

Тьфу!

Сажаю детей в машину. Утираю Анечке сопли платком.

Нужно в аптеку.

Звоню Мирону.

– Слушаю, - выдаёт он. - Только быстрее, у меня плановая операция через десять минут.

– Мирон, чем сопли лечат у детей? И температуру сбивают?

Друг молчит пару долгих мгновений.

– Я же не терапевт! - с ноткой тревоги выдаёт он.

– У Алёши тридцать восемь и три, - поясняю я. - В ночь, скорее всего, поднимется ещё выше. А я скорую вызвать не смогу, у меня документов никаких нет на мелких. И результаты днк теста ещё не пришли.

Мирон вздыхает и называет название безобидных лекарств для первой помощи при простуде.

– Я заскочу к тебе после смены, - добавляет мой друг. - Посмотрю детей, послушаю.

– Спасибо.

Мы входим домой. Я избавляю детей от верхней одежды и сажаю их в гостиную перед телевизором. Алёшка красный, как рак.

Прикладываю ладонь к его лбу - стал ещё горячее.

– Сейчас я разберусь с инструкцией к лекарству и буду вас лечить, - строго заявляю я.

Анечка и Алёша переглядываются.

– Когда мы болеем, мама варит нам компот из вишни, - шепчет Анечка. - Ты сваришь нам компот?

Интересная новость. Где я вишню возьму в ноябре?

На мой телефон опять звонит мать, отвлекая меня от мелкого хулиганья.

Нужно бы ответить, но настроя нет с ней сейчас общаться. Ничего хорошего маман мне не скажет.

Переодеваю детей в пижамы и выдаю им по одеялу. Пусть побудут здесь, на первом этаже. Рядом со мной, пока я на кухне буду возиться с ужином.

– Горлышко горячее, - шепчет Алёша со слезами на глазах.

– Болит? - мрачно интересуюсь.

– Угу…

– А у тебя? - смотрю на Анечку.

– А я компотик хочу. Тёпленький. Кисленький.

Бедные дети… мало того, что мама их в больнице и они вынуждены зависать со мной, так ещё и заболели.

Ну какой из меня родитель? У меня даже компота нет. Нужно что-то решать.

– Сейчас будет вам компот, - обещаю я и включаю мультики по телевизору.

Компот, значит. Из вишни.

Открываю сайт магазина с доставкой и ищу ягоды. Есть замороженная компотная смесь. Подходит!

Ничего. Справлюсь. А там и Мирон подтянется.

Дорогие мои ;)

Пока Демид с двойняшками приближаются к долгожданному моменту - получению результатов теста на отцовство, я приглашаю вас в мою снежную новинку

Глава 20.

Компот закипает, и я выключаю конфорку.

Уже успел принести со второго этажа свой рабочий ноут. Открыл почту. От клиники тишина, а уже, между прочим, вечер.

Нервно стучу пальцами по столешнице, гипнотизирую взглядом монитор.

Если через полчаса результатов днк не будет, я позвоню в клинику и устрою им разнос!

Разливаю компот по бокалам, чтобы остыл.

Дети уже полусонные. И мне нужно срочно разобраться с ужином. Варю сосиски и макароны.

И сам себе удивляюсь.

Я, конечно, знал, что справлюсь со всем этим. Хотя бы потому, что варианта не справиться у меня просто нет. Надо вживаться в роль отца.

Сердце за Анечку и Лёшку у меня болит. Пусть подтверждения ещё нет, но я чувствую, что они мои.

Мои родные.

Какой я глупец, что отпустил тогда Алису! Какой дурень!

Мало ли что баба себе там напридумывала? Да может у неё был предсвадебный мандраж!

Почти пять лет потеряно впустую. Я жил в попытках избавиться от воспоминаний о ней, а теперь эта коза улыбается во сне, когда я её в висок целую.

Убил бы, если бы не любил.

Раскладываю в тарелки ужин, посыпаю макароны тёртым сыром. Сосиски режу пополам и придаю половинкам вид осьминожек.

Выглядит вполне себе, как полноценное детское питание.

Иду к мелким с самодовольной улыбкой и подносом в руках.

– Я не хочу кушать, - тихо сипит Анечка.

– Я тоже… - шепчет Алёша.

Это что ещё за новости? А для кого я старался?

– Чтобы быстрее выздороветь, нужно поесть, - чётко выдаю я и ставлю перед мелким хулиганьём тарелки.

– А компотик? - Аня смотрит на меня требовательно и жёстко.

– Сварился, - улыбаюсь. - Остывает.

Взгляд Анечки теплеет.

– Ешьте. Скоро будем пить микстуру. Ещё температуру надо бы вам померить! - соображаю я.

Мама опять обрывает мой телефон звонком. В этот раз решаюсь ответить.

– Демид, ты сдал детей в полицию? - чеканит мама, как только я стягиваю иконку с зелёной трубкой.

Протяжно вздыхаю вместо ответа.

– Нет!? - гневно рявкает мать.

– Нет. Дети заболели. И они у меня, ужинают, пьют компотик, - также гневно чеканю я.

– Нашёл свою дурнушку сиротинушку? Что, небось скакал вокруг неё, как дурак? Помогать ей собрался? Она тебе наврёт с три короба, и что любит скажет, и что дети от тебя, а потом насытится твоими деньгами и уйдёт! Она уже уходила, Дёма. И смотреть на тебя было страшно, когда ты спивался из-за неё. Она чуть не разрушила твою жизнь, а ты опять в это болото, да с головой!

– Разговор в таком тоне меня не устраивает, - рычу, сильно сжимая в пальцах телефон. - Всего хорошего, мама!

Ставлю руки на край столешницы и опускаю голову. Прикрываю глаза и раздражённо дышу.

Мать, конечно, может и права в каких-то аспектах. Я действительно сильно страдал, когда Алиса упорхнула строить новую жизнь без участия богатого мужика, то есть меня. Но это всё равно не даёт маме никаких прав вот так нагло влезать в мою жизнь сейчас.

Пока обдумываю, в дверь стучат.

Мирон входит в дом вместе с облаком холодного влажного воздуха. За окном разошёлся ливень. Даже громыхает под небом.

– Здорова! - тянет руку Мирон.

– Привет.

Обнимаемся по-братски.

– Ну что, как дети? Температуру мерили? - Мирон стягивает куртку и бросает её на пуфик у двери.

– Ещё нет. Ужинают. Прикинь, я даже компот сварил, - усмехаюсь я.

– Ну герой, - приподнимает бровь мой друг. - Ладно, у меня время ограничено. На работе запара. Тяжёлый пациент поступил, я в ночь остаюсь. Еле вырвался.

Мирон быстро моет руки, поглядывая на меня с любопытством. Догадываюсь, какой вопрос его терзает.

Но хорошие друзья в душу не лезут.

– Где больные? - спрашивает он.

– Мультики смотрят, - указываю на гостиную.

И мы с Мироном вместе идём к детям.

Я слежу за другом пристально. Его выражение лица меняется, когда он видит двойняшек. Строгий взгляд теплеет и становится лучистым. Я диву даюсь, что эти двое хитрых жуков творят с суровыми мужиками!

– Ну что, лечиться будем? - с улыбкой спрашивает Мирон у детей.

Анечка вжимается в диван и накрывается пледом по самую шею. Смотрит на меня своими светлыми испуганными глазами, и меня опять начинает разрывать от чувства вины. За то, что не интересовался жизнью бывшей. За то, что раньше не узнал про детей.

За то, что всё это допустил.

– Всё хорошо, Анечка, - шепчу я и ласково улыбаюсь девчушке.

Её курносый нос громко шмыгает соплями. Алёшка снова закашливается.

Мирон выдаёт мелкому хулиганью по градуснику, и те, как злые ёжики, с опаской поглядывают на дядьку доктора.

Мирон достаёт стетоскоп и слушает лёгкие сначала у Алёши, потом у Анечки.

– Дыхание тяжеловато, - заключает Мирон. - Хорошо бы всё таки сходить к детскому врачу.

– А ты какой врач? - хмурится Алёша.

– Кардиохирург.

– А кого вы лечите? - продолжает допрос мальчуган.

– Людей. И взрослых и детей. Я работаю с сердцем. У тебя, например, сердечко правильное и здоровое. Хорошо стучит! - сообщает Мирон.

– А у меня? - с дрожью в голосе интересуется Анечка.

– И у тебя, - Мирон осторожно щёлкает Аню по носу, на что та морщится, как забавная мышка.

А затем дядя доктор проверяет градусники.

– Мальчику жаропонижающее нужно. Девчонка пока терпит.

Разбираюсь с инструкцией к детской жаропонижающей суспензии, пока Мирон общается с двойняшками. Краем уха слышу их разговор.

– Мама дома много работала, и куда-то ездила, пока мы в саду, - тихо рассказывает Алёша. - Она на английском языке умеет говорить, и на французском. И ещё китайский знает.

– Вот это мама у вас! - удивлённо выдаёт Мирон. - А папа ваш чего?

– А это тайна, - слышу голос Анечки.

Даю Алёше лекарство, и Анечка требует ещё компотика.

Наливаю.

Глава 21.

Я не верю.

Сердце колотится.

Да как же так то, а? Как так?

Подхожу к Мирону и сам втыкаюсь в экран. Напряжённые пальцы нервно обхватывают компьютерную мышь. Кажется, я не дышу.

И пульс долбит в ушах, повышая мое давление.

Я ведь уже для себя всё решил. Настроился. Распланировал. Я наяву видел своё будущее, где хитрое хулиганьё - мои кровные и родные.

Взгляд замыливается, и я клацаю кнопкой мыши. Пальцы позорно дрожат.

С трудом фокусируюсь на нужной строчке: вероятность отцовства ноль процентов.

И сердце обрывается и летит вниз, ухает в желудок, чтобы отозваться там приступом изжоги.

Мирон молча сжимает моё плечо.

Пара долгих мгновений, которые кажутся мне адом. Я зависаю над монитором, осмысливая происходящее.

Это же выходит, что в самом деле похитил чужих детей! Они не мои! И Алиса сказала мне правду в больнице.

Но ведь всё почти сошлось.

Зачем тогда Юля сказала, что Анечка и Алёшка мои? Где их настоящий папаня? Ну не в космосе же звёздными солдатами командует!

А Матвеева молодец. Быстро нашла утешение после нашего разрыва. Это я, лох конченый, переживал всё остро и надрывно.

А она ушла не от меня, а к кому-то.

К тому, от кого быстро залетела. Дрянь!

Вытираю испарину с лица. Челюсти так плотно сжаты, что в тишине дома слышен скрежет моих зубов.

– Так даже лучше, - мрачно шелестит голос Мирона у меня за спиной. - Так проще. Разве нет?

Я обречённо киваю. Хотя внутри снова месиво. Мне будто органы велики, и я каждый из них чувствую с болью.

Да как же так то, а?

– Дём, ладно тебе. Этого следовало ожидать. Алиса не просто так от тебя усвистала тогда. Ты же видел её в парке с другим мужиком. Видел?

– Видел, - сжато цежу сквозь зубы.

– Вот и всё. Будут у тебя ещё дети. Твои собственные!

Будут, конечно. Только я уже к этим двоим прикипел. Проникся.

– Ладно, - выдыхаю и расправляю плечи.

Мирон прав. Не было Алисы, и не было печали. И вот она вновь ворвалась в мою жизнь и всё, что я с таким трудом зашил, распорола.

Разворотила, дрянь!

Перевернула!

Ну, ничего. Это пройдёт.

– Что с детьми то теперь делать будешь, братишка? - Мирон всматривается в моё лицо.

Качаю головой.

– Не знаю, - шепчу.

– Хорошие они всё таки. Даже жаль их. Они же не виноваты.

– В том то и дело. Они не виноваты. Я просто слишком в себя поверил! - сжимаю пальцы в кулаки. - Не смогу я их бросить, Мирон. Сердце не позволит так поступить! Буду присматривать, пока их мать в больничке валяется.

– Не грузись, образуется, - Мирон вновь хлопает меня по плечу. - Я бы с тобой остался, залили бы твоё горе. Но работа. Сам понимаешь.

Провожаю друга. И на пороге мы обмениваемся многозначительными взглядами. И я в который раз убеждаюсь, что мужская дружба - это святое.

Мы с Мироном с детства. Можно сказать с пелёнок. Да он мне как брат! И он всё понимает, что сейчас с моей душой творится.

На улице льёт стена дождя. Я провожаю Мирона взглядом, а затем захлопываю дверь.

И иду в гостиную, где притихло хулиганьё.

Останавливаюсь в дверях и смотрю на них. Такие хорошие, что всё сжимается под рёбрами. Но не мои. Не мои…

Дети спят прямо под мультики. Я сажусь на пол возле стены и смотрю на них. Анечка сдала в руках конец одеяла, запихала его себе под щёку. Рот раскрыт. Видимо, насморк не даёт нормально дышать.

Провожу рукой по лицу.

Рожа ну просто огнём горит.

Алёшка кашляет и ворочается.

Подхожу к нему ближе и проверяю лоб на температуру. Уже не такой горячий, каким был. И это отлично.

Да. Такая мечта обломалась.

Сын и дочь. Двойняшки. Это же просто сказка! Лучше и вообразить не получится, как не пытайся.

Анька морщится и тяжело вздыхает.

– Ма-ма… па-поч-ка… - сипит малышка во сне.

У меня душа в мясо. Выть хочется.

– Ма… Па… - тянет Анечка и распахивает испуганные глаза.

Глажу её по голове и шепчу:

– Спи, милая. Всё хорошо. Я рядом. Я с тобой.

Блять, да я сейчас расплачусь нахрен. Как сопляк, ей-богу. Обилие нежных чувств к чужому ребёнку меня просто бесит.

Не мои. Нет так нет. И нечего впадать в меланхолию.

Завтра будет новый день, и завтра будем с Алисой решать, как быть дальше. Юлька не сильно за мелких печётся, раз привела их к совершенно постороннему мужику и бросила. Скинула гадина балласт, и дальше гудеть в своём тараканнике. Лучше бы подъезд ссаный отмыла и детям чего приготовила.

Есть же такие люди, которые вокруг себя всё разрушают.

Вот Матвеевы из таких. И детей им доверить нельзя. Только я этим детям никто. И не мне судить и за хулиганьё впрягаться.

Анечка засыпает, обхватив мой палец своей ладошкой.

А я… я стараюсь утешить себя тем, что в моей жизни всё ещё впереди. Но как же тошно то, сука.

Как же тошно!

Глава 22.

Ночью я почти не сплю. Слежу за детьми, переживаю. К трём утра у Ани поднимается жар, и мне приходится дать ей суспензию. Она хнычет, а у меня разрываются сердечные сосуды от горького осознания реальности.

В восемь утра я звоню Тамаре и вызываю её на смену к себе домой. Побудет нянькой для хитрых жуков ещё денёк.

А сам еду в больницу к бывшей.

И как бы Тамара не пыталась выведать причину моей мрачной рожи, я молчу.

Погода мерзкая. Утром было морозно, и все лужи покрылись коркой льда. Теперь вся эта каша тает под колёсами тачки.

Такая же каша у меня в душе. Полная неразбериха.

Я покупаю в магазине зефир и сок. Смотрю на яркие оранжевые апельсины, но всё же не решаюсь их купить.

В больнице со мной здоровается персонал. Запомнили кто я и к кому хожу. Уже лишних вопросов не задают.

Подхожу к палате Алисы. Дверь открыта.

И едва собираюсь переступить порог, как вижу мужичка в её палате.

Сидит на стуле возле её койки.

Держит за руку.

Сутулый, в дешёвом весёлом свитере с оленями и в очках.

– Ничего, милая. Ничего. Всё образуется. Детей найду, прослежу, чтобы всё у них хорошо было. С Юлькой проведу воспитательную беседу. Не переживай.

– Стёпа, ты не понимаешь, - шелестит едва слышно Алиса. - Мои дети сейчас у Жарова, он их просто так теперь не отдаст.

И всхлипывает, закрыв глаза.

– Да куда он денется? - пыхтит очкарик. - Я ему не отдам Лёшку с Анькой! Я ему устрою! Покажу ему Кузькину мать!

Стучу по косяку двери, решив обратить внимание воркующих на меня.

– Демид… - с ледяным холодом выдыхает Алиса.

Очкарик расправляет горбатую спину. Смотрит на меня с подчёркнутым недовольством.

– Я помешал? - усмехаюсь и вхожу. - Как тебе цветы, Алиса? Понравились? Специально для тебя выбирал с идиотским названием. Альстромерии, а не хухры-мухры.

Матвеева возмущённо охает и переводит гневный взгляд на своего Стёпу.

– Ты же сказал, что цветы от тебя! - едва повышает голос, как тут же морщится, словно от боли.

А мужичок в оленевом свитере идёт красными пятнами.

– Может ты ещё и винты с пластинами оплатил для операции? М? - обращаюсь к этому дурню.

Не хорошо врать женщине. Тем более присваивать себе чужие заслуги.

– Нет, - понуро опускает голову Стёпа.

– Ты за меня платил? - Алиса приподнимает брови, лицо злое. - Я не просила.

– Ты была не в состоянии что-то просить, и я решил не спрашивать, а сделать. Ты же помнишь, я никогда не спрашиваю разрешения, - грубо чеканю я.

Думал, приду и по-человечески с ней поговорю. А у неё посетитель.

Он мне, конечно, не конкурент, но кровь мою всё равно кипятит ревностью.

– Выйди, - грубо приказываю Стёпе. - Нам с Алисой нужно поговорить.

– Он никуда не пойдёт, - выдаёт Матвеева и впивается в меня ненавидящим тёмным взглядом. - У меня от Стёпы секретов нет.

А после она крепче сжимает пальцами руку очкарика. Он даже в улыбке расплывается. В такой гнусной, что мне его за шкирку спровадить из палаты хочется.

– Дети заболели, - сообщаю сквозь зубы. - Температура, сопли и кашель.

На лице Алисы читается паника.

– Как заболели? Вы что, за ними плохо следили? - вклинивается Стёпа. - Верните детей немедленно! Я отвезу их к врачу в срочном порядке.

Я игнорирую очкарика. Смотрю за дрожащими каплями слёз на ресницах Алисы.

– Я смотрел за ними всю ночь, сам не спал. Мирошку помнишь? Так вот он послушал лёгкие у мелких. Сказал дыхание тяжёлое. Я суспензию жаропонижающую давал. Даже компот сварил, какой Анечка требовала, из компотной смеси. С удовольствием пили, - рассказываю, глядя Матвеевой прямо в глаза.

– Демид… - срывается с губ Алисы, а после она ослабляет пальцы в руке очкарика.

Тот напрягается. Моментально реагирует: накрывает руку Алисы своей ладонью и гладит её кожу.

И почему-то этот его жест заставляет меня сильнее сжать зубы.

Она не моя. И дети не мои. Чего я тут ловлю? Нравится ей очкарик, так пусть.

Пусть!

Но меня заносит. От одного взгляда на Алису. От одного воспоминания, как она сладко улыбалась вчера, когда я целовал её в висок.

– Спасибо, Демид, - шепчет Алиса слабым голосом. - За то, что не бросил моих малышей. За то, что оплатил мою операцию. И за цветы.

Душу жжёт, в груди распирает тягучим ощущением, похожим на тоску.

– И всё же вам нужно вернуть детей! Я позабочусь о них гораздо лучше. Будь дети у меня, они бы не заболели! - с деловитым видом заявляет Стёпа.

– Помолчи, - Алиса сверкает злым взглядом в очкарика.

Кто его вообще в палату пустил? Ведь только родственникам можно. Мне пришлось такой крюк делать, за Юлей заезжать.

– Алиса, я же помочь стараюсь, - оскорблённо заявляет Стёпа. - Дети ему никто. И кто знает, что может случиться с малышами, пока они…

– Стёпа-а-а! - шипит Матвеева.

– Да что? Разве ты сама не понимаешь?

– Я привёз зефир с соком. Помню, что ты любишь зефир.

Ставлю пакет на прикроватную тумбочку рядом с цветами. Мельком смотрю на руку Алисы.

Забинтована по самое плечо.

– Как прошла операция? - интересуюсь мрачно.

– Две пластины, шестнадцать винтов, - вздыхает Алиса. - Я теперь киборг.

Шутит. Значит, состояние её вполне нормальное.

– И всё таки Степан прав. Детям у меня хорошо, но я им не отец, - мрачно выдаю я, наблюдая за реакцией Алисы.

Пристально всматриваюсь в её лицо, будто хочу найти намёк, что днк тест ошибся.

Но Алиса непоколебима. Ни один мускул не вздрагивает. Взгляд не мрачнеет, не теплеет.

– Я заберу детей сегодня вечером и сам о них позабочусь. Всё таки я с ними много времени провожу, и со мной им будет лучше, - трепетно сообщает Степан.

Алиса закрывает глаза.

– Я устала, - шепчет. - Спать хочется.

– А мы уже уходим, - очкарик очень демонстративно притягивает руку Алисы к своим губам.