Три взгляда Владимира Корфа, или Любви все возрасты...

Часть 1

Он стоял на перроне вокзала перед красивой надписью «Добро пожаловать!» и растерянно оглядывался вокруг. Его, конечно, не встретили. Хотя чего можно ждать от особы, характеристика которой сводилась к нескольким фразам, но каким! «Анна может показаться тебе несколько странной на первый взгляд. Не обольщайся, на второй твой взгляд она покажется совершенно невозможной. Но предупреждаю, что третий взгляд может стать для тебя фатальным». Вот так и никак иначе!

- Простите, вы случайно не Корф? Владимир Иванович?

Рядом с ним стоял молодой невысокий паренёк в круглых очках.

- Случайно он, - ответил повеселевший гость и удивлённо осмотрел своего визави. - А вы случайно кто?

- Тут уж ничего не попишешь - таки да, случайно. Я Долгорукий Андрей Петрович и мне, так сказать, поручили встретить вас. Но я задержался у нот, простите, и совершенно забыл о своём поручении. Вы только Анне не говорите, а то она из меня рыбу-фиш сотворит, - Андрей Петрович грустно вздохнул и как бы между прочим продолжил: - А грозится она уже давно. А если сказала, то рано или поздно сделает, тут к гадалке не ходи. Пойдёмте, нас машина ждёт, - и он резво замаршировал к вокзалу.

Корф глубоко вздохнул и медленно покатил по декоративной плиточке перрона свой чемодан. Чемодан подскакивал и дрожал, пытаясь завалиться набок и вывернуться из рук хозяина, колёсики застревали между плитками, заставляя хозяина постоянно оглядываться и вытягивать чемодан из засыпанных песком швов, при этом он старался не потерять из виду странного встречающего.

Они вышли из здания старого вокзала, Владимир поднял голову и улыбнулся. Перед ним была округлая площадь с фонтаном в центре, левее высились разноцветные купола храма, прямо перед его глазами в буйной зелени многочисленных деревьев он разглядел ещё купола, невысокие старинные здания и вполне себе современный Макдональдс. Андрей Петрович посмотрел на него, поправил пальцем очки на переносице и тихо заметил:

- Нам туда, - и махнул рукой в сторону стоящих автомобилей.

На стоянке такси стояли несколько автомобилей разных возрастов и фирм, но среди них выделялся своей голубизной старый горбатый «Запорожец». «Даю голову на отсечение - это за мной!» - успел подумать Корф, прежде чем услышал фразу, сказанную с неповторимым малороссийским говором:

- И шо? Вы хотите, чтобы этот верзила весь усел у мою дэвушку?

Говоривший лысоватый мужчина осматривал Корфа с головы до ног, держа в зубах незажжённую папиросу и скрестив руки на груди. Одет он был феноменально - в старую застиранную тельняшку, порванную на плече по шву, трикотажные брюки с вытянутыми коленками и старинные вьетнамки. Корф удивлённо поднял бровь и остановился.

- Дядя Андрей, как может «Запорожец» быть дэвушкой? Это изначально не верное утверждение, - пробормотал Андрей Петрович и опять поправил очки.

- Молчите, юноша, если ничего не смыслите в сто́ящих автомобилей. Это дэвушка, потому что «машина», - с придыханием сказал встречающий и поднял руку в театральном жесте, показывая аудитории степень превосходства «машины» над окружающей серостью. - Но так и быть, я позволю этому молодому человеку познакомиться с моей красоткой, только вот - куда мы денем его баг'аж?

Владимир вскинул голову и удивлённо посмотрел на говорившего дядю Андрея. Во-первых, слово «багаж» он произнёс с явным южным «г'», мягким и глухим; во-вторых, Владимира заинтересовало, куда они собираются девать этот самый «баг'аж», а в-третьих, Корф действительно сомневался, что они поместятся в это чудо автомобильной промышленности без боязни увечий и тяжёлых последствий. Но у Андрея Петровича на этот счёт было своё мнение.

- Вы, дядя Андрей, либо везёте нас домой, либо я сегодня же скажу Анне, что вы…

- Ой, тока не надо таки угроз, не надо! Можно подумать, шо страшнее зверя нету, чем наша прелестная крошка. Шо подумает об нас наш г'ость, как там его? - совершенно не испытывая не малейшего укора совести, проговорил человек в тельняшке. - Ви, молодой человек, присаживайтесь здеся, - и он широким жестом отодвинул переднее сиденье, - а мы с этим несносным негодяем, шо так грубо разговаривает с самим Забалуевым, сядем тута, и всех делов, - и он развёл руками и широко улыбнулся.

«Вот ведь повезло человеку с зубами, - машинально отметил Владимир и с опаской заглянул в нутро металлического крепыша, - однако мне тут не поместиться, даже если я буду один и без "баг'ажа"».

Он растерянно посмотрел на своих собеседников и отрицательно покачал головой. Дядя Андрей удовлетворённо кивнул головой и заметил:

- Наш г'ость, Андруша, намного умнее вас с этой, не к ночи будет сказано, малолетней вымог'ательницей! А потому ми пойдём пешком, – весело закончил он.

- Как пешком?

Андрей Петрович опять поправил очки и тихо заметил:

- Владимир Иванович, нам недалеко, всего три квартала.

- А зачем тогда нужна была эта машина?

- А ета машина, молодой человек, нужна была для протоколу. Вас встретили, да? Вам даже предложили транспорт, но ви сами заметили, шо у вас будут некоторые затруднения, да? А посему ми все идём пешком! - ещё радостнее закончил дядя Андрей и бодро зашагал к подземному переходу.

- А может такси? - предложил ошарашенный такой встречей Корф.

Часть 2

 Всё утро Владимир провёл в библиотеке, зарывшись в старинные книги, вдыхая неповторимый запах старой бумаги и ощущая аромат прошлого. Его научные интересы замыкались на истории середины 19 века, но его родственник Александр Христофорович Бенкендорф посоветовал приехать в этот дивный город и покопаться в истории развития южных областей тогдашней Империи. И именно он посоветовал поселиться на эти несколько дней у своего старинного друга Петра Михайловича Долгорукого. Но обстоятельства сложились так, что Пётр Михайлович и его супруга в это время уехали на отдых в горы, и прибывшим гостем должна была заниматься дочь Долгоруких Анна, но пока Владимир этой знаменитой личности не видел, хотя наслышан был о ней выше крыши! Уже та характеристика, что дал ей его дядя, говорила о многом! Что именно дядя имел в виду, Владимир пока не знал, но судя по всему, скучать ему не придётся.      

 Весь вчерашний вечер Владимир провёл в своей комнате, по уши зарывшись во всемирную сеть и заказывая по интернету интересующие его книги, газеты и журналы. И объедаясь различными вкусностями от тёти Вари. После весёлой встречи и всеобщего примирения его познакомили с некоторыми жильцами старого дома. Он знал, что сам Долгорукий служил в театре музыкальной комедии, он был дирижёром и постановщиком, его жена и дочь пели в этом театре, а другая дочь, та самая «невозможная Анна», танцевала в театре оперы и балета, который по праву считался одним из красивейших театров Европы. Их старший сын Андрей, которого все серьёзно именовали Андрей Петрович, был талантливым скрипачом и являлся солистом филармонического оркестра. К тому же, как потом шёпотом рассказала ему на ухо неугомонная тётя Варя, Андрей Петрович был лауреатом международного конкурса, поэтому все его считали гением и страшно им гордились.      

 Владимир выключил лампу, потёр глаза и встал, распрямляя спину и поводя плечами. Он устал от долгого сидения, надо бы встряхнуться, сходить к морю. А то будет смешно выглядеть тот факт, что он жил в приморском городе, а моря так и не увидел. Корф тихо встал, кивком поблагодарил дежурную по читальному залу и медленно пошёл к выходу. Вышел на высокое крыльцо, повернул голову и увидел афиши на зелёном фасаде городского театра. Владимир ухмыльнулся - в этой поездке вся его жизнь так или иначе связана с театрами. Кстати, если он правильно помнит, то пройдя до конца этой улочки, он выйдет к Городскому саду, а дальше находится знаменитый оперный.      

 Владимир медленно шёл по тихой улице, слушал приглушённые трамвайные звонки, гул автомобилей, поражаясь тому, как хранили тишину эти маленькие, спрятанные в зелени деревьев улочки. Будто боялись впустить к себе современность с её сумасшедшим ритмом, шумом и бегущим временем. Он внезапно вышел на оживлённую улицу, покрытую брусчаткой, подождал, пока два громко звенящих трамвайчика разъедутся в разные стороны, и опять вступил в тень старых раскидистых деревьев. Где-то шумел фонтан, звучала музыка, на лавочках в густой тени сидели люди кто с газетой, кто с книгой, вокруг бегали и визжали дети, суетились маленькие собачки, и не верилось, что где-то рядом шумит современный город, гудит огромный порт, громыхая гружёнными вагонами и фурами, взлетают самолёты и прибывают поезда. Здесь, в тени Городского сада, жизнь текла медленно, прерывая стремительный полёт времени и подчиняясь южной тягучей жаре и слабому ветерку. Владимир прошёл сквозь парк и вскоре увидел светлые театральные колоны. Этот знаменитый театр действительно был красив. Красив своей неповторимой аурой, окружённый фонтанами и цветами, диковинными деревьями и ярко-зелёной травой. Владимир поднял голову и залюбовался творением человеческих рук. Потом с улыбкой опустил глаза и увидел афишу. «Жизель». Премьера, скоро… Солисты - Анна Платонова и Михаил Репнин. Лауреаты, победители… Надо будет сходить, он давно не любовался красивыми девушками и не слушал чудесную музыку. Владимир шагнул к кассе, затерянной в тени пышных кустарников, и уткнулся взглядом в надпись - «Билетов нет». Прекрасно! Сходил на «Жизель», называется… А что, если попросить ту самую, неизвестную ему пока Долгорукую о контрамарке? Только для этого им надо как-то пересечься в этой жизни. Так, надо подключать тётю Варю. Эта женщина знала всё и всех, опекала Долгоруких и кормила почти весь двор. Она-то ему и поможет. В конце концов, он оказался её «г'остем».    

  Владимир открыл глаза и понял, что уснул средь бела дня. Вот что могут сделать с человеком южная жара и хорошая домашняя еда. Как в него влезло такое количество пищи? А тётя Варя всё приговаривала, что он «такой худенький малчик, которому надо кушать и кушать» и, стремительно двигаясь по чистой кухоньке, всё добавляла и добавляла в его тарелку новые деликатесы. От всего съеденного Корф почувствовал себя переполненной шкатулкой с секретиками, которые они делали в детстве и закапывали в старом саду. Он не помнил, как уснул, что ему снилось, но открыв глаза и потянувшись, расправляя мышцы, подумал, что так хорошо и спокойно он не чувствовал себя уже давно. Он отдохнул, выспался, а главное он знал, что ему не надо бежать, торопиться, боятся опоздать, что и сегодня, и завтра, и ещё несколько дней он может жить, совершенно не думая об обязанностях, он может просто жить и наслаждаться солнцем, теплом и покоем.      

 Где-то послышался шум подъехавшей машины, голоса, машина уехала и опять наступила тишина, нарушаемая только далёким городским гулом и шорохом листвы. Владимир встал, выглянул в окошко, выходящее во двор, и увидел уже знакомого ему дядю Андрея всё в той же порванной на плече застиранной тельняшке и трикотажных брюках. Он сидел в глубоком плетёном кресле и читал, нахмурив лоб, немного забросив голову назад и отодвинув журнал на вытянутых руках как можно дальше от лица, периодически делая небольшие глоточки какого-то напитка из запотевшего стакана, стоящего на маленьком ротанговом столике.      

Часть 3

 Владимир сидел у стола и перебирал клубнику. Каким образом перед ним оказалась эта тарелка с ягодами и как его втянули в процесс приготовления варенья, он вспомнить не мог. Тётя Варя, которая, несмотря на полноту, порхала по кухне, поправляя, помешивая, что-то постоянно выхватывая из огромного холодильника, так органично, ничего не спрашивая и не напрягаясь, втянула его в свою работу, что он молча перекладывал красивые ягоды в подготовленный медный таз и внимательно слушал историю семьи, «г'остем» которой он поневоле оказался.      

 - Вот тог'да-то Андруша завёл свой знаменитый «Запорожец» и через снег' и ветер отвёз Машеньку в роддом, г'де на моих руках и увидел свет Андрей Петрович. Ах, какой это бил славный малчик! Сразу чувствовалось, шо родился г'ений! - она замерла на мгновение, прижимая свои кулачки к груди, вспоминая рождение «г'ения». – Он так орал, шо било слышно аж на Пэресыпи! Но как музыкально он орал, шоб вы сибе знали!      

 - Ничего музыкального в том оре не было, – раздалось недовольное бурчание со двора, – пацан как пацан.      

 Тётя Варя недовольно скривилась и закатила глаза.      

 - Не обращайте внимания, молодой человек. Это зависть одной творческой посредственности к талантам г'ения.     

 Узнав в недовольном голосе дядю Андрея, Владимир нахмурил брови и тихо спросил:      

 - А кто такой дядя Андрей?      

 Тётя Варя подошла к окну и, немного перегнувшись через маленький балкончик, прокричала во двор:

 - А дядя Андрей у нас ленивый болван! – затем шустро помешала что-то в необъятной кастрюле и спокойно продолжила: – Этот лентяй, шо сичас читает… – она вопросительно посмотрела на Владимира и заинтересованно спросила: – А шо он читает, ви не знаете?      

 - Кажется, «Иностранную литературу», – шёпотом произнёс Владимир.      

 Тётя Варя удовлетворённо кивнула и продолжила свою фразу, будто и не было этой внезапной паузы:

  - …старый потрёпанный журнал – мой муж, – и она подняла палец вверх, привлекая внимание Корфа к этой новости, удовлетворённо подняла брови и тихо недовольно закончила: – и дирижёр в нашей опере. Но в данный момент он находится в отпуске и не желает мине помог'ать, хотя жрёть выше крыши!      

 - Варя, не бурчи, а то не буду кушать!      

 Тётя Варя развела руки в стороны и испуганно произнесла:      

 - Ну? И как вам это нравится? Он миня шантажирует, нег'одяй! Ви посмотрите на него! Нет, ви посмотрите на него! Он похудел и подурнел мине назло, да-да! Скоро приедут Машенька с Петром Михайловичем, и шо я им скажу на их вопрос об его здоровье? Шо он мине мстит и ничего не жрёт! Это кошмар и ужас, – с негодованием закончила она, при этом слово «жрёт» произнесла твёрдо и со злорадством.      

 - Варя, не бурчи, а то точно не буду кушать, – опять произнёс дядя Андрей, совершенно не меняя ни интонации, ни громкости своего голоса. – Ты лучше посмотрела бы Анину ног'у, а то у неё там синяк.

 Тётя Варя замерла посреди кухни и разразилась новой тирадой:      

 - Г'осподи, девочка моя! Г'де же она так поранилась, г'оремычная? – и она схватила большую поварёшку и со всей силы застучала в боковую стену. Владимир вздрогнул и удивлённо уставился на замершую тётю Варю.      

 - Ну чего? – раздалось недовольное бурчание, и на балкончике появилась недавняя его странная собеседница, одетая в чёрное трико с маленькой прозрачной белой юбочкой и высокие тёплые гетры. Розовые пуанты тихо стукнули по деревянным половицам.      

 - Показывай, давай-давай!      

 Девушка повернулась лицом во двор и показала кому-то свой маленький кулачок. Тётя Варя недовольно махнула рукой в сторону Аниной ладошки и вопросительно мотнула головой. Анна слегка подняла юбочку и медленно стянула обтягивающие брючки со своей ножки. Владимир замер и уставился на девичье бедро, чувствуя, как пересохло во рту. На молочно-белой коже уже наливался чернотой знакомый ему синяк. Анна недовольно поморщилась и тихо заметила:      

 - Ну чего вы все всполошились? Ну синяк, и что? В первый раз, что ли? Тётя Варь, ну ей-богу, ты зря переживаешь! Заживёт как на собаке!      

 Владимир смотрел на уставшее Анино лицо, слушал её приглушённый голосок и это повторяющееся «ну» и понимал, что ей очень больно, что она репетирует сейчас через боль и слёзы, и ему вдруг захотелось подойти к ней и прижать её к себе сильно-сильно, чтобы она поплакала и почувствовала, что она не одна, что он готов забрать у неё часть её боли. Он тихо кашлянул. Анна вздрогнула и резко подняла голову.      

 - И как давно вы здесь сидите?      

 - Простите, Анна, но я…      

 - Анечка, девочка, это я во всем виноватая, я, – прижала руку к губам тётя Варя и просительно уставилась на рассерженную девушку.      

 - Хм, конечно, он-то тут просто так сидит и молча разглядывает женские прелести. И что? Нравится? – она медленно повернулась к нему обнажённым бедром. – Вам ведь нравится! Что вы ещё хотите увидеть? Не стесняйтесь, давайте! – и она плавно повела бедром, подняв голову чуть вверх и прикрыв глаза. Потом сделала несколько шагов вперёд и склонилась над ним. – Говорите, не стесняйтесь. Или вы другой и от женщин вам нужно нечто другое?      

Часть 4

   Тётя Варя что-то бурчала себе под нос, укутывая маленькие баночки с рубиновым вареньем в старые газеты. Дядя Андрей колдовал над крышками, тазиками, мисками и всё повторял, как ему хочется на работу. Владимир тихо ступил на балкон и всей грудью вдохнул горячий воздух, наполненный запахом цветущих пионов. Казалось, что весь город пропитан этим дивным ароматом. Он облокотился на перила и вдруг понял, что не давало ему покоя весь разговор с тётей Варей. Анна представилась ему как Платонова, но тётя Варя говорила о том, что тот самый Серёженька, будь он неладен, просил её руки у Петра Михайловича и Марии Алексеевны. Долгоруких, между прочим! Значит… она тоже Долгорукая? Родились в один день… две красавицы… сёстры. Нет, это действительно ни в какие ворота! Он резко выпрямился, сжал кулак и стукнул им об дерево перил. Шутники! И вдруг услышал тихий вскрик из-за неплотно прикрытой двери. Он заглянул внутрь и увидел Анну, сидящую на полу и закусившую свои пальцы, сдерживая крик боли. Владимир распахнул дверь и быстро вошёл. Затем подумал секунду и плотно закрыл вход в ярко освещённую комнату, одна стена которой была покрыта зеркалами. Он опустился на колени рядом с замершей девушкой и тихо спросил:      

 - Аня, больно?      

 Она кивнула и открыла глаза, натянуто улыбнулась и тихо попросила:      

 - Вы только тёте с дядей ничего не говорите, хорошо? Они и так нервничают не по делу. А дяде ещё с оркестром репетировать. Его и так еле вытолкали в недельный отпуск после сердечного приступа! А тётя вчера давление меряла, думала, что я не увижу. Не хватало ещё меня на их голову!      

 Владимир слушал её быстрые фразы, наполненные до краёв заботой и добротой, и улыбался всё шире и шире. Замечательная семья! И замечательная девушка! Анна вдруг смущённо умолкла и опустила глаза в пол.      

 - Владимир Иванович, вы… вы простите меня, пожалуйста, за… ну, за встречу короче. Просто, когда дядя Саша позвонил и попросил папу устроить своего племянника, я и подумать не могла, что вы окажитесь такой… ну… простой, что ли. Я представляла себе этакого столичного сноба с кандидатским званием, а на самом деле…      

 - А на самом деле? – с улыбкой переспросил Корф.      

 Анна вдохнула и быстро произнесла:     

 - А на самом деле вы очень симпатичный. Но всё равно… вы… всё равно не знаете закона Кирхгофа!

 Они сидели на полу и тихо смеялись. Владимир поднялся и легко поставил Анну на ноги, она потёрла ладошкой бедро, скривилась и шёпотом произнесла:      

 - Не скажете, да?      

 Владимир утвердительно кивнул и понял, что общая тайна сблизила их.      

 - Анна, а почему вы Платонова?     

 - Это мой сценический псевдоним, Владимир. Я взяла фамилию нашей бабушки Галины Платоновой, замечательной балерины. Ну, я думаю, что князей Долгоруких и их не менее родовитых родственников на один квадратный метр в нашем городе уже достаточно, вы не находите?      

 - Почему князей? – ошарашенно выпалил Корф.      

 - Как? Вы не знаете, что гостите у самих князей Долгоруких? Я на вас удивляюсь, молодой человек! Неужели дядя Саша не рассказал вам, куда вы едете? Хотя… Вы знаете, тут если хорошенько копнуть… – Анна сделала паузу и с улыбкой закончила: – …в каждом дворе по князю, графу и наследному принцу! Тут столько намешано в крови у каждого, что удивляться не приходиться! Вот что вы подумали, когда впервые увидели дядю Андрея? – Анна подошла к стене, к которой была накрепко прикручена металлическая перекладина, и медленно положила на неё свою ногу, согнув тело под немыслимым углом, вставая на носок другой ноги.      

 - Что меня встречает этакий… грузчик.      

 - Ха, – с непередаваемым сарказмом выдохнула Анна, – это, шоб вы знали, называется «биндюжник»! А на самом деле дядя Андрей один из лучших дирижёров, с какими мне приходилось работать. Он так тонко чувствует музыку и танец! А Андрей Петрович, наш старший брат, назван в его честь, да-да! Если бы не дядя Андрей, который тогда приехал в наш театр на работу и не поселился у своей сестры, нашей мамы, ему бы не жить! Мы слышали эту историю не один раз, но каждый раз удивляемся, как ему удалось прорваться через бурю. Ещё и на своем знаменитом «Запорожце». Ну вы в курсе, да?      

 Они мельком взглянули друг на друга и улыбнулись. Анна стояла на кончиках пальцев и выкручивала свое гибкое тело в разные стороны и под разными углами, а Владимиру время от времени казалось, что она сейчас переломится и упадет как соломинка.      

 - А когда родились мы с Лизой, он сам поехал в роддом и забрал тётю Варю к нам в семью, мама тогда сильно болела. Ну, а потом как-то само собой они оказались вместе, – она опустилась на свои малюсенькие стопы и посмотрела куда-то сквозь зеркала, – и я благодарна Богу, что они у нас есть. И тётя Фаня, и Карлуша. Вам, наверное, это неинтересно, да?      

 Владимир подошёл ближе, внимательно посмотрел ей в глаза, взял её ладошку и перевернул. Мозоли от станка. Вот тебе и лёгкость! Он медленно нагнулся и легко прикоснулся губами к чуть влажной коже. Анна испуганно выдернула свои пальцы и вытерла ладонь об трико.      

 - А что вы делаете? Как можно?      

 - А знаете, Анна, мой дядюшка был абсолютно прав.      

 - В чём? - глаза её испуганно расширились и она уставилась на Корфа.