Триста лет тому назад

Часть первая

                                                                                                         В нём женщины, мужчины — все актеры.
                                                                                                         У них свои есть выходы, уходы,
                                                                                                         И каждый не одну играет роль.

                                                                                                           (монолог Жака.   Ульям Шекспир)                                       

Как бы пролог…

Зала освещена скудно, свет падает откуда-то сверху, не яркий рассеянный свет, выхватывая силуэты сидящих за столом и теряясь в густых потемках огромной залы. Их всего пять. Пять фигур в одинаковых темных балахонах, просторные капюшоны надвинуты низко, но это скорее условность. Собравшиеся пятеро давно и хорошо знают друг друга, и одежда, как и выдуманные имена, скорее пафос, или дань неким традициям.

- Продолжайте, Афина, вы говорили о желании Московского царя прорваться к Каспийскому морю…

- Кхм. Да, как сегодя, уже упоминалось неоднократно, Московия давно лелеяла такие планы, - Начала Афина неожиданно хорошо поставленным мужским голосом, – но как заметил уважаемый Зевс - кивок в сторону ничем не выделяющейся фигуры в привычном сером балахоне  - Северная война затянулась, и неизвестно ввяжется русский царь еще в оду баталию, или удовлетвориться одним "Балтийским окном".

- …Не ограничится, это я вам точно говорю, у государя Московии очень хорошие аппетиты! – это вмешался первый голос, который понуждал продолжать Афину.

- Почему вы всегда перебиваете меня Гермес! – Афина норовисто, словно породистый конь, дернул годовой открывая породистое, благородное лицо лет сорока на вид . Темные, красиво отчерченные брови, прямой нос, яркие губы и аккуратная эспаньолка, все это присутствующие заметили лишь на миг, а брюнет Афина снова поправлял капюшон. – если не хотите меня слушать, давайте послушаем Асклепия, это его страна, и формально его государь.

- Спокойно, братья, - очередного говорившего еще никак не называли, но если проводить аналогию с греческими богами, ему подошло-бы имя Гефест, широкоплечий, с грубыми чертами лица, капюшон перенебрежительно откинут а плечи и даже под тканью балахона видно как перекатываются груды мышц.

Как и все присутствующие по давнему негласному правилу, говорил он на латыни – не надо устраивать из почтенного собрания балаган, или тем более кабацкую драку… - все покосились на прибывшего из Версаля франта, которого величали Гермесом. Тот по птичьи закрутил головой, и заерзал:

- А что? А разве я виноват??? Аполлон сам начал оскорблять моего короля, и нашу политику…

- Не оскорблять, а цитировать наши указы… с Комментариями… - внес поправки в обвинения Аполлон.

Присутствующие дружно попытались спрятать улыбки,  представитель туманнго Альбиона очень мало соответствовал имени античного красавца-бога. Маленький, чуть больше карлика, вертлявый как обезьянка Аполлон славился своим едким языком, и хорошими шутками.

Те самые знаменитые «комментарии» до сих пор ходили по всей Европе в качестве анекдотов. Гермес же опять вспыхнул кумачем и попытался что-то сказать, но был безжалостно прерван Гефестом:

- Стоп стоп. Нет, господа, если вы еще молоды, чтобы так выяснять кто прав, то мы уже в тех летах, когда трудно участвовать в потасовках. Последний раз была очень неприятная картина, когда почтенного Нептуна вывели под руки…

- Почтенного Нептуна вывели под руки потому что у него были подбиты оба глаза, а оба глаза были подбиты потому, что у него очень нехороший язык.  - вставил свои грошики еще один присуствующий господин, строного телеосложения.

- Твое дело, Арес, вообще маленькое, ты без году три месяца на наших собраниях, и то без своего наставника появляешься всего первый раз. Я смотрю ты уже выучил латынь? А то смотри, я могу сесть поближе и переводить, чтобы не возникло какого-нибудь конфуза… - это полноватый господин присутствующий на собрании под псевдонимом Геры.

- А я давно говорю, к черту этот мертвый язык, все рано тут прислуживают только глухонемые! А излагать свои мысли бывает затруднительно. - Гермес. как же тут без него!

- Помолчи, Гермес, на французском, многим еще труднее будет излагать мысли, стоп Аполлон, на английском тоже… Господа почтенное собрание! Я в который раз призываю вас к порядку, и прошу высказаться почтенного члена нашего собрания Асклепия.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ, где мы продолжаем знакомиться с героями...

ГЛАВА lll 

Конец апреля 1720года Где то в районе Смоленска, тракт на Москву.

О эти дороги! О! Эти Российские дороги! Будь прокляты эти кошмарные дороги!

 Пробираясь в столицу России, именно пробираясь, кабальеро дон Диего Альмага де Фога дважды участвовал в подкупе местных чиновников, пять раз нанес серьезные увечья неосмотрительным гражданам дуэлянтам, пару раз помогал вытаскивать карету из образованного весенней распутицей болотца называемого кучером дорогой, и по словам того же кучера, изрядно почистил местные леса от работников ножа и топора, принеся пользы равно полку солдат в «позапрошлом годе отправленном государем лесА здешние от супостатов очистить».

К концу пути, возница, сопровождавший Диего от самой Риги, успел трижды поменять мнение о своем нанимателе, и уже двое суток подумывал, как бы половчее сбежать, от греха подальше.

А что бы вы подумали, прости Богородица, вот нанимает вас некий господин, гишпанец по виду, черноволос, зеленоглаз, смугл и нагл. При шпаге, дворянин значит. Одет в удобный дорожный камзол недешевого сукна, кожаные штаны, высокие добротные сапоги, шляпа и плащ как у щёголя.

 Из багажа при себе только сундук притороченный за закорках кареты, да небольшой сундучок из толстой кожи при себе завсегда держит. Сам-то наниматель невысокий, хлипенький такой, и как надеется до Санкт Петербургу доехать? Один? И не слуги с собой, не охранника…

Афанасий, так звали возницу даже прикинул, а не стоит ли нечаянно потеряться незадачливому пассажиру где-то по дороге? Но что-то, а чуйка у Афанасия была хорошо развита, чай не первый год по дорогам возницей подряжается, в общем рассудил, что ежели что, или гишпанский барин денежку накинет, если Афанасий его того, спасет, или приятели лесные спасибо скажут. А самому руки марать не стоит.

 Но как-то получилось, что, не проехав и ста верст он понял, первое, чир спасать пришлось бы своих дружков, от гишпанса. Второе, что Богего, Афанасия любит.

 Приятелей душегубов опередили опередили конкуренты. К счастью приятелей и самого Афанасия.Такого ужаса, возница Афанасий, а по совместительству пособник и соучастник мерзких дел лесных разбойников, не видел никогда за всю свою богатую событиями жизнь. Чтобы так быстро, а главное хладнокровно, уничтожали людей. Ну если правде в глаза глянуть, то и людьми разбойников кабальеро не считал, так, словно волк овец порезал, возницу без малого восьми пудов** весом, одним махом из под кареты выволок, манатки свои катовы* собрал, аккуратно тряпочками почистил и в сундучок сложил. И картавенько по-русски приказал, трогай мол.

 Дальше возница ехал насвистывая песенку, тем самым предупреждая что останавливать их не стоит. Тут же в скоре выяснилось, что давешние приятели плевать не его посвисты хотели, и на самого Афанасия тоже, И лезли на дорогу - что лягушки по весне.

Сам дон Диего был не капли не удивлен своими приключениями, преследования конечно мешали, но не казались странными. Он прекрасно знал, откуда растут уши этих «приключений» и по правде, они ему порядком надоели, но как-то разрешить этот щекотливый момент не представлялось возможным.

Прежде чем отправиться в это непростое путешествие, он конечно навел все справки о местах, которые придется проезжать, и о людях, которые встретятся.

 Мужчина смотрел в окно, задумчиво пожёвывая соломинку и наблюдая за проплывающим мимо однообразным серым пейзажем. Погодой Россия пока не баловала. Что ж, не на вОды едет, по делу важному, почти государственному, как ему пытался внушить его святейшество,

 Диего ухмыльнулся, вспоминая иезуитскую физиономию кардинала, старый лис обломал зубы, и даже слегка расстроился, что не удалось залезть в душу «лучшему человеку по тайным поручениям в Европе».

Да и невдомек было опытному иезуиту, что в свои 26 лет, дон Диего Альмага де Фога души не имел вовсе, как и Родины, воспоминаний, и семьи.

*пуд – 16, 38кг

**Кат - палач

****

Май 1721 года, небольшой городок, недалеко от Раменок. Валдайская возвышенность, Россия

О! Пресвятая Дева Мария! Как кстати она обеспокоилась судьбой самонадеянного болвана, коим безусловно чувствовал себя последние два дня молодой человек гасконского происхождения, носитель звучной, и известной, как он считал, фамилии д’Артаньян! 

 Своей десницей Дева Мария выбрала плотненького господина с породистым длинноносым лицом и насмешливо изогнутыми губами.

Итальянец. Безошибочно диагностировал ограбленный француз. Но ничего, в этой затерянной на краю географии стране, любого католика можно считать братом. Будь он хоть эфиоп.

Итальянец выглядел респектабельно, одет чисто, благодушное выражение лица и не запыленная и не мятая одежда выдавала, что уж он то нашёл себе пристанище, во всяком случае на вчерашнюю ночь. И спал в удобной постели, а не в каком-то сарае с сеном, бок обок с верной кобылой.

Господин итальянец, еще не подозревая о благородной миссии, уготовленной ему небесами, не торопясь направлялся к таверне, расположенной на противоположной стороне площади.

 Д’Артаньян быстро, как мог привел в порядок свой туалет, разгладил усы, и придав самое отчужденно мечтательное выражение лицу, стремительно ринулся на перерез итальянцу.

- Ах, простите месье, я так неловок – молодой дворянин расшаркался со всей возможной галантностью. Ловко поскользнувшись, лучше не думать, на чем, он слегка толкнул важного итальянца, не так сильно, чтобы оскорбить, но и не так незаметно, чтобы его не заметили. Что ж, время, проведенное при дворе короля Франции, не прошло даром, он многому научился – надеюсь, с вас не сильно зашиб?.. А! Чччерт – шевалье скривившись схватился за ногу

- Что с вами месье? Да вам больно! – итальянец, как и ожидалось подхватил симулянта под локоток, осторожно месье… Вы говорите по-русски? Честно говоря, я во французском не силен… - итальянец – смущенно улыбался, так же поддерживая под локоть и пытаясь заглянуть в глаза