Трофей темного короля

Арка I

Дорогие читатели!
Приглашаю вас в новый мир, где всё пошло не по плану.

«Злодей моего романа охотится на меня» — история о писательнице, случайно оказавшейся внутри собственного романа. По правилам жанра всё должно было быть просто: героиня влюбляется в злодея — и сюжет закручен. Но только вот… влюбилась сама автор!

Читать тут:
https://litnet.com/shrt/rX0W

* * *

— Наверное, я не тот, кого ты ожидала увидеть в первую брачную ночь, — насмешливо произнес мужчина голосом, напоминающий ядовитый мёд.

Я его узнала сразу…

Только в одних глазах отражалось нечто необъяснимое, неуловимое, как природа текучих лав, запечатлены энергия хаоса и жажда разрушения…

В глазах правителя мертвых земель — Аристида Рэвиаля.

Его тёмная аура сдавила пространство комнаты, наполнила гнетущим давлением, словно воздух стал тяжелым, насыщенным тлением, от которого не было спасения.

Когда он сделал шаг вперёд, направляясь ко мне, я окаменела от ужаса, а время, казалось, застыло в собственной агонии…

Всё в Аристиде Рэвиале говорило о власти и силе, о подчинении и жестокости: тёмное одеяние, идеальное лицо с высокими скулами, словно высеченное из камня, каскад иссиня-черных волос, ниспадающие на плечи, и, конечно, ледяной взгляд золотисто-алых глаз…

Сегодня должен был быть самый счастливый день в моей жизни, и он был таким, пока над Вилдхеймом трижды не пронесся тревожный звук колокола, оповещающий таким образом лишь об одной, самой страшной беде: на нас напали драконы мертвых земель.

И если их правитель сейчас здесь — в покоях короля Северина Анселима — это говорит лишь об одном: Вилдхейм пал…

Взор Аристида скользнул по моей фигуре, обтянутой шелковым белоснежным платьем.

Я вздрогнула, инстинктивно отступая на шаг. Захватчик же — остановился, наслаждаясь моей реакцией, словно кот, играющий с беззащитной мышью.

— Вот, значит, как выглядит невеста Северина, — протянул с колкой издевкой в голосе, медленно обошел меня по кругу, плотоядно рассматривая каждый миллиметр тела. — Как тебя зовут? — он остановился сзади.

Стараясь держаться стойко, пытаясь сохранить остатки достоинства, несмотря на гибель Вилдхейма, я тихонько произнесла:

— Эмили…

— Эмили, — ласково повторил он, нежно протягивая каждую букву.

Аристид подошел ближе. Спиной я ощутила мощь его тела, над ухом — горячее дыхание.

— Знаешь, Эмили, когда королевство считается полностью захваченным?

Я промолчала, но повелитель мертвых земель и не ждал ответ.

— Когда короля свергли, а королевой… овладели, — схватив за талию, Аристид грубым рывком прижал меня к себе.

Я закричала, дергаясь с отчаянием пойманной хищником добычи. И он отпустил, продолжая изощренно играться моей свободой, даруя мнимую надежду на спасение.

Сидя в центре роскошных покоев, некогда принадлежащих другому королю, прижимая дрожащие руки к груди и глядя на захватчика проклятых земель, я стыла в ледяном страхе, пока Аристид, с мрачным величием, блуждал по мне жадным, покровительственным взглядом.

Присел на корточки, ухмыляясь.

Нагло, бесцеремонно, провел пальцем вдоль моей руки.

— Ты похожа на лирэю сокрытого мира, — задумчиво процедил Аристид. — Откуда ты?

Когда мои приемные родители — король и королева Ладэтхейма — нашли меня, то тоже назвали именно так — лирэя сокрытого мира.

«Прекрасные девы, появляющиеся из воды в этом мире» — гласили местные легенды.

Или, как для себя подытожила я, неудачницы из цивилизации, ставшие жертвами излома времени и пространства…

Но мне, сиротке, грех жаловаться; благодаря злосчастному «излому», я обрела родителей, а они — дочь.

Аристиду свою историю, конечно, не рассказала.

— Из Ладэтхейма.

Мужчина, разумеется, не поверил.

— Ты пойдешь со мной, лирэя из «Ладэтхейма», — отчеканил он голосом, нетерпящим возражений.

Запястье обвила сотканная из черной дымки веревка; в отличие от Аристида, который легко потянул «дымящуюся веревку» на себя, я её не могла потрогать, пальцы проходили насквозь.

Что ж, а вот и первая магия, которую увидела воочию; «магией» обладали лишь драконы мертвых земель, причем подобные «чудеса» магией называла только я; отец и другие жители мира, способности драконов именовали проклятым даром.

Перешагнув порог покоев, от увиденного вмиг навернулись слёзы. А Аристид специально остановился, предоставляя мне «прекрасную» возможность с высоты башни убедиться в гибели королевства, которое так и не стало моим новым домом, но которое успела полюбить всей душой.

Арка II

— Ты Лирэя, да? — осмелилась спросить в коридоре главная служанка.

Но я не ответила, потому что застыла напротив арочного окна в восторженном восхищении. Моему взору открылся потрясающий вид на мертвые земли, на Эдильборг. Устрашающе красивый мир, покрытый завесой тайны. Проклятое место, о котором говорили шепотом. Место, где небо и земля сливались в танце огня и пепла, где очарование природы сочеталось с её сокрушительной силой.

Эдильборг возвышался на склонах величественного горного массива, среди вулканов, вечное пламя которых освещало небо, превращая его в калейдоскоп алых и золотых оттенков. Сам город, где жили местные, представлял чудо архитектуры: каждый дом, здание, мосты и помосты, тянущиеся через раскаленные реки, были построены из застывшей лавы. Но больше всего поражал дворец, часть которого мне повезло увидеть, крепостные стены и башни, устремляющиеся к небосводу острыми шпилями.

Королевство среди вулканов… Место, где жизнь и разрушение сливались воедино. Эдильборг.

— Эмили, — снова позвала Фрида, я слегка заторможено повернулась к ней, та дружелюбно улыбнулась и повторила вопрос: — ты лирэя?

Смысл обманывать и отнекиваться? Моя внешность сразу выдавала во мне чужачку, поэтому я лишь подтвердила догадки кивком.

— Ух ты! — воскликнула женщина и взволнованно отряхнула идеально чистый передник. — Ничего себе! Лирэя! Ты это, зачем в служанки вызвалась? Совсем дурная? С твоими данными запросто могла бы стать наложницей алэра, в золоте да драгоценных камнях купалась бы. Алэр наш, знаешь ли, нежадный. Одаривал бы каждый день!

— От вашего алэра, — исковеркала официальное обращение голосом, — мне ничего не нужно: ни золота, ни драгоценных камней. Я хочу свободу, но раз достопочтенный алэр настолько беден, что кроме сверкающих побрякушек ничего предложить не может, то лучше приму судьбу наравне с другими пленницами.

— Пока ехала, головой ударилась?! — по-настоящему обеспокоенно поинтересовалась Фрида. — Лирэя и в служанки? Куда мир-то катится? И алэр решил характер показать, не жалеть тебя приказал. — Служанка покачала головой, взяла кисти моих рук, развернула ладонями вверх. — Кожа белоснежная, нежная… Ну какой тяжелый труд? Будешь мне по хозяйству помогать.

Я стояла напротив Фриды, рассматривала её темные глаза, густые брови, мимические морщины, сухие тонкие губы, чувствовала её искреннюю доброту, заботу, и не могла поверить, что она жительница мертвых земель. Их всегда описывают как злых, бесчувственных и жестоких, но Фрида была совершенно другой.

— И переодеть тебя надо, — отметила она, положив руки на пояс. Вдруг нахмурилась, приблизилась, пощупала ткань. — Погоди-ка… нижнее платье свадебного наряда?!

Я с тоской осмотрела себя, захотелось поделиться болью, которая сейчас тяжелым грузом лежала на сердце и мешала свободно дышать.

— Алэр тебя со свадьбы украл? — догадалась Фрида.

— Да. Самый счастливый день моей жизни омрачил ваш алэр.

Служанка сильнее нахмурилась, явно осуждая поступок повелителя, а потом закусила губу, одергивая себя от подобных мыслей.

— Алэр стал кроваво-красным закатом для тебя, Лирэя, как все закаты Эдильборга, но кто знает, возможно однажды он станет для тебя самым прекрасным золотым рассветом, поэтому не расстраивайся. Идём.

Пламенные речи на меня не произвели впечатления, я осталась при своем мнении, поэтому, ничего не ответив, поплелась за главной служанкой, попутно рассматривая «новый дом». Временный новый дом.

Коридоры дворца тянулись во все стороны роскошными артериями. Высокие потолки, украшенные позолоченными элементами. Стены, отделанные мрамором, мерцающие в свете канделябров. Полы из темного мрамора. Великолепно и помпезно, а еще — совсем не страшно. В одном я убедилась точно: жуткие байки об устрашающих мертвых землях слишком преувеличены.

Фрида привела меня на второй этаж, где, кроме роскошной лестницы, больше убранств не было. Второй этаж принадлежал слугам. Вдоль коридора тянулась вереница дверей, сопровождающая привела меня к самой последней, у окна.

— Теперь-то точно можно сказать: добро пожаловать во Дворец Огненной Короны! — торжественно объявила Фрида, пропуская меня в комнату.

Что ж, и здесь страхи не оправдались. Комнатка оказалась небольшой, но в ней нашлось всё необходимое для комфортной жизни: кровать, шкаф, стол, пара стульев, светильники, зеркало, даже отдельная комнатушка для удобств.

— Здесь платья для работы, — пояснила Фрида, открыв шкаф. — Примерь. Вроде твой размер.

Я и примерила. Платье выглядело точь-в-точь как у Фриды: серое с передником цвета охры, но не по щиколотку, а по колено. Волосы главная служанка заплела мне в косу, выпустив несколько прядей у лица.

— Так-то лучше, — одобрительно заключила женщина. — Это выброшу, — после недолгой паузы сообщила она и, пока я рассматривала себя в зеркале, сгребла в охапку мое белое, точнее, уже серое платье.

— Не нужно. Я хочу оставить его как память.

Фрида задумалась, глянула на серый мятый комок в руках, мотнула головой и оставила за дверью.

— Лучше выкинуть, лирэя. Чем быстрее забудешь старую жизнь, тем быстрее примешь новую. Так проще, поверь мне, — дала совет служанка, хотя весь её внешний вид выражал сомнение. По-человечески Фрида меня понимала, но, будучи главной служанкой дворца Огненной короны, делала то, что должна.

Арка III

..Во внешности Северина Анселима меня покорили глаза. Они словно дымчатый туман, окутывающий далекие горы на рассвете. Серые, как небо перед грозой, как мягкий блеск серебра.

— В Вилдхейме довольно холодно. Надеюсь вы привыкнете, — сказал он в первую встречу, когда стало известно о нашей помолвке.

— Нестрашно. В моем родном городе мало тепла.

— Вы говорите про город в сокрытом мире?

— Да. Зима там особенно сурова. Но даже в этом холоде есть своя красота.

В тот момент Северин улыбнулся. Он был ослепительно красив. Фарфоровая кожа, серые глаза и темные волосы. Живое воплощение самой зимы с её холодной отстранённостью.

— В будущем надеюсь услышать больше о вашем родном мире. Вы ведь расскажете мне?

— Конечно.

Я не успела рассказать.

* * *

Раскрыв глаза, я увидела перед собой спящего Аристида и вмиг похолодела, с опаской заглянув под одеяло и прислушиваясь к ощущениям в теле. Фух, одета… Да и чувствовала себя хорошо. Даже очень. Нормальный сон пошел на пользу.

Что произошло вчера?! После спасения алэр меня куда-то понес, помню, кричал на Фриду, на ленивых слуг, требовал позвать лекаря, но видимо, лекаря я не дождалась и уснула.

Не смотря на соседство в постели с правителем мертвых земель, я была уверена, что он не воспользовался случаем и моим бессознательным положением, и не продолжил начатое своих отморозков из подземелья. Странно такое говорить о завоевателе Вилдхейма, но он кажется… порядочным. Мерзавец и подонок, но точно не насильник.

Закрыв нижнюю часть лица одеялом, я посмотрела на Аристида, едва дыша, боясь нарушить тишину. Его лицо, обычно строгое и сосредоточенное, сейчас было спокойным, почти беззащитным. Черты смягчились, губы слегка приоткрылись, а дыхание было ровным и глубоким.

Мой главный враг сейчас так близок, так уязвим. Я перевела взгляд на кинжал на прикроватной тумбе. Одного удара достаточно для свершения справедливости.

Я бы поблагодарила Аристида за спасение, но перемещение из тесной темницы в более просторную, красиво названную покоями дворца Огненной короны, спасением назвать сложно. Скорее он спасал собственный эгоизм, ведь оскорбительно, когда к дорогому трофею протягивают грязные руки в желании запятнать безупречную поверхность.

Я медленно поднялась с кровати, шагнула к тумбе. Подол льняного платья зашелестел по мраморному полу. Не сводя с алэра Эдильборга взгляд, аккуратно взяла кинжал, медленно достала из ножен. Решительное выражение моего лица отразилось на гладкой поверхности острого лезвия. Замахнулась.

Миг — Аристид повалил меня на кровать, нависнув сверху, словно неприступная скала, которую я наивно решила покорить. Кинжал остановился в миллиметре от моего горла. Алэр ухмыльнулся.

— Ты выбрала необычный способ благодарности, лирэя. Достаточного простого «спасибо».

— Негодяй вырвал меня из лап других негодяев, которым сам и отдал. Вверх великодушия. За это благодарят?

— Тебе определенно нравится испытывать прочность моих слабых нервов. Когда ты ощутила такую безнаказанность? Я вроде не давал повод.

— Бояться наказания нестрашно, когда нечего терять.

Аристид снисходительно улыбнулся, прижимая лезвие кинжала.

— Поэтому ты так отчаянно взывала о спасении?

Я собралась выплеснуть язвительную фразу, ту самую, что должна была поставить Аристида Рэваиля на место, но слова, острые и точные, которые так тщательно подбирала в голове, вдруг рассыпались, словно песок сквозь пальцы.

Он победил.

— Тебе лучше? — спокойно поинтересовался алэр, вставая с меня и попутно возвращая кинжал в ножны.

— Да. Сколько я проспала?

— Почти двое суток.

— Двое суток?!

Аристид бросил оружие обратно на тумбу.

— Неудивительно. Ты пережила много потрясений за короткое время.

— Впереди ждет не меньше.

— Это уже зависит от тебя, — ответил алэр и многозначительно улыбнулся.

Я насторожилась.

— И твоего выбора, — продолжил степенно. — Я могу вернуть тебя в темницу для последующего распределения или оставить во дворце в качестве помощницы Фриды. Решение за тобой.

Хотелось ответить колкой фразой, бесстрашно выбрать распределение лишь бы не видеть самодовольную физиономию Аристида, но кто знает, чего ждать от стражников, особенно за пределами дворца. Фрида права насчет гордости и глупости, два сложных противоречивых понятия, существующих бок о бок. Безопаснее выбрать служение во дворце, но тогда это решение будет стоить той самой гордости, служащей мне опорой.

— Я останусь в качестве помощницы Фриды, — произнесла на выдохе, чувствуя, как внутри меня что-то ломается. Титанических усилий стоило переступить через себя, через свои принципы, через ту стену, которую сама же и возвела.

Арка IV

..В Вилдхейм я приехала в первый месяц Времени задержки вод, или как сказали бы в нашем мире — в декабре. Когда зима, с ее невидимыми кистями, только начала плавно входить в жизнь королевства, придавая ему новые краски, новую жизнь, наполняя его просторы тихой магией холодных ночей и сверкающими утрами.

— Вы обманули, Северин. В Вилдхейме совсем не холодно.

— Не торопитесь с выводами, Эмили. Зима неуловима и изменчива.

— Как любовь? — ехидно спросила я, рассматривая бесстрастное лицо Северина, в морозных глазах которого искрила позолота инея.

— Любовь и зима похожи, но другим.

— Чем же?

— Как зима приносит с собой покой и безмятежность, так и любовь снимает бремя повседневных забот, даря мгновения счастья.

— Разве это не противоположные понятия? Зима окутывает землю холодным покровом, любовь же приносит в сердце огонь.

— Вы ошиблись, Эмили. Любовь никогда не приходит с огнем. Огонь выжигает и уничтожает. Города, эмоции, чувства — всё. Дотла.

Вы снова обманули меня, Северин.

Смахивая пыль с подоконника, я застыла, любуюсь величественными вулканами, которые, сквозь дымчатую пелену ночи, постепенно обретали красочный контур под лучами утреннего солнца.

Над Эдильборгом поднимался рассвет.

Сегодня с Фридой мы начали рано, надо было успеть навести порядок в кабинете алэра до его прихода.

— …Агда эта ещё! — намывая полы, Фрида высказывала недовольства вчерашним концертом подопечной, я же молча слушала и среди пауз вставляла короткие междометия. — Наказания заслуживает… уф! Она заслуживает, а не ты, лирэя. Ревнует! Говорю тебе, просто ревнует.

— Надо объяснить ей, что ревность беспочвенна, — меланхолично ответила я, отрываясь от пейзажа.

— Из служанок алэр только с ней спит. Не знаю почему. Во дворце много других прехорошеньких есть. Может… — Фрида похихикала, — вытворяет чего удивительного.

— Мне не интересно.

— Чудачка ты, лирэя. Вот скажи, разве наш алэр совсем-совсем несимпатичный?

Затянувшаяся пауза заставила поднять взгляд. Фрида стояла, опершись на черенок швабры, и прожигала меня ехидным взором карих глаз.

— Совсем! — заторможено ответила я, возвращаясь к идеально чистому подоконнику. Судорожно протерла еще раз.

Разве может нравиться такой, как Аристид Рэвиаль? Дикий, беспринципный, циничный наглец.

— Зря ты так… Наш алэр…

Дальше я не слушала, потому что перешла к уборке на поверхности рабочего стола. Провела тряпкой по краю, аккуратно обвела раскрытый журнал, не касаясь, чтобы не намочить желтые страницы, отставила перо и чернила, протерла, а потом застыла над папкой, из которой выглядывал уголок карты с названием королевства лесов — Энделисэйм.

— ..ещё наш алэр рассказывал, что… — Фрида стояла спиной и была слишком увлечена рассказом.

Затаив дыхание, я аккуратно потянула карту за уголок. Дальше. Больше. Сердце забилось чаще — и карта оказалась у меня в руках. Внутри находились еще документы. Их достала тоже, на этот раз быстрее и смелее.

Находкой оказался план нападения на два города Энделисэйма в следующем месяце со всеми передвижениями драконов мертвых земель, пометками и уточнениями.

— Ты что вытворяешь? — с ужасом окрикнула Фрида и в мгновении ока оказалась рядом, забирая бумаги и складывая обратно в папку. — С ума сошла?!

— Это… это…

— Я же поясняла: мы убираем в кабинете везде, кроме шкафов, тумб, ящиков и рабочего стола! Ничего трогать нельзя!

— Но…

— Уф-ф-ф! Лирэя!

— Но…

— Будем молиться, чтобы алэр не заметил!

Я медленно выдохнула.

— Забылась, — солгала, с тяжестью на душе понимая, что ужасная находка у старшей служанки не вызовет осуждения. Драконы мертвых земель систематично нападают на земли людей. Здесь это в порядке вещей.

— Ладно. Ничего. Это моя вина. Не переживай, лирэя. Нужно было лучше следить за тобой.

— Прошу прощения.

— Не волнуйся. Если алэр заметит, скажу не выдержала вида слоя пыли и вытерла. Прикрою. Меня-то простит, а тебя… Ладно. Иди. Я сама закончу.

Уйти без получения новых заданий показалось отличной возможностью. Я кивнула, оставила тряпку и вышла. Надоело натирать полы и поверхности во дворце, который ненавидела всем сердцем, в который меня затащили поневоле.

Радует хотя бы новость о Северине. Он живой, а значит есть надежда на спасение.

Весь день я провела в комнате. Давно мечтала устроить выходной, побыть наедине с мыслями и никого не видеть. Но к сожалению, вечером раздался стук в дверь. Незваной гостьей оказалась Фрида, перепуганная и бледная, как сама смерть.

— Плохи дела, лирэя.

Арка V

— Как прошел вечер? — наконец осмелилась спросить Фрида после разглагольствования на нейтральные темы, пока мы шли в покои правителя по коридору. Она и раньше хотела узнать, я видела горящий интерес в её глазах, но осмелилась спросить только сейчас.

— Думала будет хуже, — честно призналась. — Мы немного поговорили, он спросил о сокрытом мире и всё.

— М… — Старшая служанка заметно приуныла, рассчитывая на более пикантные подробности.

Когда мы вошли в покои алэра и я увидела «неприятную картину», внутри меня что-то щелкнуло и оборвалось. Рядом остановилась и невольно содрогнулась Фрида. Увиденное не понравилось и ей.

На кровати алэр лежал не один, а с Агдой. Она уютно утроилась на его мощной груди, запрокинув стройную ножку на бедра, как раз закрывая обнаженный мужской пах. Аристид прижимал Агду к себе, вальяжно устроив ладонь на её округлых ягодицах.

Мне стало неприятно, я отвернулась, и в этот короткий миг, случайно, пересеклась взглядом с Фридой. Успела заметить, как она недовольно поджимает губы.

На правах старшей служанки, Фрида безбоязненно воскликнула во всё горло:

— Доброе утро, алэр! Как спалось? Надеюсь хорошо! Пусть день пройдет хорошо!

Она специально говорила громко и скрипуче, надоедливо повторяя одно и то же, параллельно мечась по покоям и раскрывая шторы, намереваясь разрушить любовную идиллию.

Первой проснулась Агда, угрюмо уставилась сперва на Фриду, после — на меня. За ней медленно раскрыл глаза правитель мертвых земель. Когда я увидела алое свечение радужек, показалось неловким стоять напротив кровати неподвижной статуей, поэтому поспешила найти занятие: направилась поправлять уже и так подготовленную одежду алэра.

Позади послышались звуки телодвижений, но я не обернулась, хотя ощутила на спине пристальный чужой взгляд.

Фрида не умолкала:

— Хотите принять ванну, алэр? Я быстро подготовлю. Только скажите. Наверняка вам хочется… помыться. Я права?

Двусмысленные вопросы заставили улыбнуться.

Мне глубоко плевать на Аристида и его любовниц, пусть спит с кем хочет, когда хочет, где хочет, но… гаденькое ощущение на душе всё же осело от осознания, что после нашего диалога, после того, как я приоткрыла Аристиду душу, он в ту же ночь взял и позвал служанку для удовлетворения плотских утех. Хотя с другой стороны, а почему нет?

Когда я осмелилась наконец повернуться, Аристида не было, на кровати, завернувшись в одеяло как в кокон, сидела только Агда и хмуро пялилась.

— Поднимайся, — равнодушно велела я, — мне нужно заправить постель.

— Позже заправишь. Я еще не выспалась.

— А должна была. Рабочий день слуг начинается в пять, ты опоздала на работу на час.

— Не сравнивай, — взвилась Агда. — Мы разные. Я начну работу, когда захочу, а пока… я служу алэру. Это важнее!

— Не приравнивай ночную подработку с работой слуг, Агда. Поднимайся.

— Подработку? Нахалка! Алэр со мной потому, что я для него важна.

— Конечно, важна. Как же дворец без слуг? — спросила я риторически и бесцеремонно, схватившись за край одеяла, силой потянула. От неожиданного маневра, Агда не успела высвободиться из мягкого кокона и полетела на пол, прихватив за собой несколько подушек.

— Ах ты! Да ты… ты! — покраснела от злости служанка, но защищаться не стала, вовремя состроив образ жертвы и взмолившись к могуществу алэра. — Мой алэр, ах… алэр!

Я стояла над ней и, сложив руки на груди, скептически наблюдала за невозможными страданиями. Аристид успел принять ванну и вышел на крики в красивом темном халате, за ним выбежала Фрида, увидела дешевый театр и глумливо ухмыльнулась.

— Мой алэр, — Агда подползла к ёруму и указала на меня пальцем, — лирэя столкнула меня… я упала и очень больно ударилась. Прошу, накажите её!

— Ты сама упала, потому что мешала выполнять мне мою работу.

— Она врёт! Врёт!

— Агда, я, кажется, приказал покинуть покои еще ночью, а ты, воспользовавшись тем, что я уснул, нагло и бессовестно осталась. Кто и заслуживает наказание, так это ты.

Служанка побледнела.

— Разве нет? — бархатно, нарочито нежно уточнил ёрум.

— Прошу простить меня, мой алэр! — взмолилась девушка и прилипла к полу в поклоне. Надо же, вся боль по волшебству улетучилась!

— Пошла прочь.

Всхлипывая, Агда судорожно забрала вещи и, надевая их по пути, поспешила немедленно покинуть помещение. Я злорадно усмехнулась брошенной любовнице вслед.

— Эмили, — ласково окликнул Аристид. Посерьезнев, я повернулась. Алэр смотрел проникновенно с легкой ухмылочкой на губах, он кивнул на разбросанные подушки и одеяло, — кажется, ты заправляла постель. Продолжай.

Затем он ушел обратно в ванную комнату. Фрида направилась следом помогать алэру собираться, но перед этим лучезарно улыбнулась мне и подмигнула.

Я знала, что Агда молча не проглотит произошедшее. И ожидаемо, кара в лице разъяренной служанки настигла меня во внутреннем дворе дворца. Злая, напыщенная, гневно поджимающие губы, Агда надвигалась на меня подобно жуткому торнадо. Я специально остановилась, дожидаясь её.

Арка VI

— Примулы зацвели, — с ужасом, затаив дыхание, словно говорила о чем-то столь зловещем, что никто не должен услышать, процедила Фрида, глядя на алэра с надеждой и мольбой.

Я стояла позади старшей служанки и беззаботно таращилась в окно, лишь бы не смотреть на Аристида, с которым в последнее время встречалась чересчур часто.

— Знаю, Фрида.

От его голоса невольно пробежали мурашки вдоль спины, расползлись по плечам и рукам, заставляя волоски на теле встать.

Примулы зацвели… Я задумалась над новостью, продолжая рассматривать верхушки вулканов вдали, из которых к цветному небу вздымались клубы черно-серого дыма. Так дышал Эдильборг.

Примулы зацвели… Обычно они расцветают в апреле, точнее во втором месяце Рождения цветов, раннее распускание бутонов — плохой знак. Примулы предсказывают опасные извержения. Именно этого опасались Фрида, именно этого опасался весь Эдильборг.

— Прикажите готовиться к Дню Свершения? — уточнила служанка.

Название незнакомого праздника вырвало меня из размышлений и заставило повернуть голову; я тотчас столкнулась с рубиновым взглядом Аристида Рэвиаля. Фриду алэр только слушал, смотрел же… он на меня.

— Да, начинайте готовиться.

— Хорошо, мой алэр, — Фрида поклонилась и поспешила к дверям, попутно дергая меня за руку, как бы показывая следовать за ней, но я осталась.

— Лирэя?! — не поняла она.

— Иди, Фрида. Видимо, Эмили хочет что-то обсудить, — велел алэр, не спуская с меня пристального взгляда.

Служанка кивнула, присела в коленях и поспешила на выход.

Только мы остались с Аристидом одни, воздух в кабинете вмиг сгустился.

— Эдильборгу грозит опасность? — в лоб спросила я, твердо, ровно.

Аристид покровительственно улыбнулся, отыграл на деревянной поверхности незатейливую мелодию пальцами, а потом поднялся, подходя к окну, останавливаясь рядом со мной на расстоянии вытянутой руки; только повернулся не ко мне, а к окну — туда, где дышали, ревели вулканы.

— Видишь тот вулкан вдали? Самый большой. Отсюда его практически не видно, но присмотрись, увидишь.

Я изо всех сил напрягла зрение. И правда, вдалеке, за чередой пылающих вулканов, стоял еще один, верхушка которого терялась за плотной стеной туч. А может быть, это дым начатого извержения?

— Вижу.

— Это вулкан Эльборг. Самый большой, опасный и разрушительный вулкан Эдильборга. Мы верим, что, когда он просыпается, это злятся предки. День Свершения направлен на их задабривание.

— Поможет? — скептически спросила я, не очень-то веря во всякие «задабривания». Иногда извержение не потому, что кто-то где-то на небесах злится, иногда извержение — это просто извержение. Следует не «праздники» устраивать, а заранее заняться эвакуацией населения. Но алэр придерживался иного взгляда.

— Не беспокойся, — весело отозвался он. — Я в любом случае тебя спасу.

— Планируешь сделать меня должницей в третий раз?

— Так уж и быть. Этот долг я прощу.

— Вы верх великодушия, алэр, — с иронией произнесла я, поднимая на Аристида взгляд.

Он тоже на меня посмотрел.

— Я должна еще кое-что сказать вам, — продолжила с предательской робостью в голосе. Аристид смотрел и ждал завершения слов. Облизнув губы, сглотнув комок в горле, болезненно вставший поперек, собралась с духом и процедила тихое: — спасибо. За Адама. В тот раз я так и не поблагодарила.

Слова благодарности дались тяжело, произнести их вслух по отношению к ненавистному мужчине, как проглотить осколки стекла, для меня это сравни поражению, но… в его взгляде не была победа. В его взгляде промелькнуло что-то другое, скорее — понимание.

Аристид принял мои слова легким кивком головы.

Я стояла неподвижно, следя, как его глаза смягчались, хоть и продолжая чувствовать оковы нашей невидимой войны; и не найдя больше слов, я развернулась и ушла, чувствуя на себе пристальный взгляд.

* * *

Фрида нашлась в главном холле дворца на первом этаже, где она вовсю командовала прислугой, раздавала поручения и ругала за медлительность. Я даже заметила мелькающую фигуру Агды, недовольную и обозленную, но беспомощную перед волей старшей служанки.

— Поговорили? — с любопытством спросила Фрида, когда я подошла к ней. Но ответить не успела. Служанка громко ахнула и всплеснула руками: — не говори! Ничего не говори! Это не моё дело!

Я улыбнулась и покачала головой.

— Лучше займемся подготовкой к Дню Свершения, — заключила она и позвала жестом за собой. — Идём, лирэя. Поможешь подготовить дары.

— Дары?!

Загадочными дарами оказались резные сундуки, инкрустированные драгоценными камнями и золотыми вставками. Внутри находились удивительной красоты платья из алого шелка и золотые украшения: массивные серьги, парные браслеты и изящные анклеты.

— Красота какая.

Арка VII

Эдильборг праздновал. Эдильборг веселился. Эдильборг наслаждался.

Шум ликующей толпы бил в уши, смешиваясь со стуком копыт по мостовой. Адам крепко держал поводья, направляя лошадь вперед, проталкиваясь сквозь праздничную вакханалию Дня Свершения. А я, сидя впереди и кутаясь в темный плащ, наблюдала.

Фонари, словно светлячки, плясали в ночном воздухе, отбрасывая причудливые тени на лица танцующих. Мелодии, одновременно веселые и тревожные, вибрировали в воздухе, заставляя сердце биться быстрее. За спиной отдался дворец Огненной короны.

Над всем этим возвышались вулканы, чье лавовое дыхание освещало ночное небо багровым заревом. Это было зрелище одновременно пугающее и завораживающее. Я смотрела на танцующих, на их беззаботные лица, на развевающиеся одежды, и думала о том, что при других обстоятельствах я бы… задержалась, наверное. Осталась бы, чтобы увидеть праздник своими глазами, не украдкой, не сквозь пелену страха.

Кидая на Эдильборг последний взгляд, постаралась запомнить его именно таким: залитый лавой и праздничными огнями. А потом — отвернулась, подавляя щемящее чувство в груди. Словно оставляла здесь часть себя, среди этих безумных гуляний, среди этого вулканического пепла. Глупо. Нелепо. И все же…

* * *

В это же время…

Дворец Огненной короны.

Алтарь Свершения.

Рядом — лавовое озеро, потрескивающее в вечной жажде, и россыпь цветов красной примулы, словно застывшие капли крови на раскаленной земле.

Аристид стоял рядом с алтарем, неподвижный, идеальный, как изваяние. На его бронзовой коже горели, переливались древние письмена. Он напряженно, но нетерпеливо ждал, рассматривая мягкость красного бархата, укрывающего алтарь; представлял, как скоро опустит на него лирэю, как войдет в неё, прикоснется к нежной коже, как проведет по ней языком, как вопьется в губы. Жадно и ненасытно.

Аристид хотел Эмили.

И желание это… жгло ёрума изнутри, терзало, словно ядовитый шип. Дерзость лирэи, ее непокорность, чистая, незамутненная ненависть — все это опьяняло, завораживало. Веселило. Нравилось. Притягивало. Всё это распаляло его, подталкивая к той самой грани, за которой рассудок окончательно терял власть над звериной сутью.

Аристид знал, что она ненавидит его еще и за ту цену, которую он потребовал сегодня — в День Свершения, за тот долг, который она должна, обязана, вынуждена уплатить. И он готов принять эту ненависть. Всю. Полностью. Без остатка. А потом подчинить.

Эмили, закутанная в алые шелка, скользнула по каменным плитам, подходя ближе. Лицо скрывала плотная вуаль.

Ёрум медленно развернулся, сердце забилось сильнее, предвкушая момент. Письмена вспыхнули, желая освободить древнюю силу.

Каждый шаг лирэи отдавался глухим эхом в тишине, нарушаемой лишь клокотанием лавы и шелестом примул. Каждое движение плавное, почти гипнотическое.

Аристид с трудом сдерживался, наблюдая за приближающейся тонкой фигурой.

Он желал её.

Не только телом. Он желал её дух, её силу, ту искру ненависти, что горела в её глазах всякий раз, когда Эмили смотрела на него, когда видела в нем чудовище, палача, предвестника погибели. И это лишь усиливало его влечение, добавляя горький привкус запретного плода. Чем сильнее её отторжение, тем яростнее становилось стремление обладать ею, сломить сопротивление, увидеть, как эта ненависть переплавляется в нечто иное, более сильное, более ценное. Он хотел увидеть, как Эмили примет свою судьбу.

Когда лирэя подошла достаточно близко, Аристид тихо произнес:

— Если ты здесь, значит, смирилась. Это радует. Обещаю, ты полюбишь Эдильборг. Ты полюбишь меня.

Алэр протянул руку и медленно, словно прикасаясь к хрупкому цветку, поднял плотную, расшитую бисером вуаль.

Миг. Один, бесконечно долгий миг, и лицо повелителя мертвых земель исказилось от ярости.

Не она. Не Эмили.

Агда…

Служанка вздрогнула и зарыдала. Ее голос, полный истеричного отчаяния, прорвался сквозь тишину:

— Алэр, мой алэр… простите. Я… я… люблю вас! Искренне, честно, отчаянно. Я всегда любила только вас! Умоляю, позвольте мне возлечь с вами на алтаре Свершения…

Злоба пылала в Аристида, подобно огню в жерле вулкана. Кулаки невольно сжались, ногти врезались в кожу. Письмена потухали и снова загорались, пробуждая новые узоры, перемещающиеся по коже алэра, подобно змеям.

Ёрум с ненавистью посмотрел на Агду. Та плакала, всхлипывая и вымаливая прощение, клялась в любви, в вечной преданности, в готовности отдать жизнь за него.

Вот только… любовь Агды Аристиду была не нужна.

Агда лишь… развлечение, приятное времяпровождение. Она таяла от любовных ласк и умело ласкала сама, умела отдаваться и дарить свое тело, помогала обмануть любовный голод, но унять его полностью не могла. Наоборот, становилось только хуже: чем чаще и больше алэр овладевал Агдой, тем сильнее желал Эмили…

Гнев распускался в душе ёрума колючим чертополохом.