Трон для Офелии.

Попал, так попал.

Судья сурово сдвинул брови и стал зачитывать приговор: «За оскорбление его Величества короля Генриха Четвёртого Милостивого господина Восточного берега государства Данийского приговаривается Макс Филип Поф рыцарь отвергнутый своим орденом к отрубанию головы…»

- Ваша милость, - подал свой голос подсудимый, ухмыляясь, - как-то некрасиво звучит!

Зал ахнул и зашумел, как штормовой океан. Адвокат, рыбой, выброшенной на берег, открывал и закрывал рот, от невыносимой наглости подопечного. Его глаза выпучились, а напудренные волосы зашевелились. Судья опустил лист и воззрился на слишком весёлого парня, закованного в кандалы.

- И как же вы считаете должно это звучать? – спросил он.

- Ну, - задумчиво проговорил Макс, - отрубания, отрубления… а – вот! Путём отделения головы от тела!

- Да?! – скептически произнёс судья и присел. Обмакнув перо в чернильницу, внёс правку и передал писцу. Пока тот скрипел пером, стараясь, как можно быстрее переписать документ, его начальник решил развлечься и вступил в диалог с обвиняемым. – Впрочем, как не пиши, а всё равно звучит скверно! А главное – исход один – смерть.

- Ну – это как сказать! – вся эта история сильно смахивала на фарс. И в данный момент сильно напоминала «Старую, старую сказку». Ему всё время казалось, что вот ещё немного, и он проснётся. Жаль, нельзя было себя ущипнуть, чтобы проверить явь это или сон. Руки сковывали деревянные колодки, закреплённые на шее. Поэтому, он уверенно продолжил. – Вы, ведь, документ на подпись королю понесёте, а он – что? – должен такие перлы читать? Вам же неприятности будут!

- Не знаю, не знаю, - усмехнулся судья, - его величество всегда доверяет моему мнению.

- Что же вы хотите сказать, что Король подписывает важные документы - не глядя? – попытался сыграть на публику преступник. Но публика его юмор явно не оценила, загалдела, завозмущалась, и в него полетели огрызки от яблок. Один, довольно-таки ощутимо, припечатался между лопаток.

- Тише! Тишина в зале! – гаркнул секретарь, успокаивая зрителей.

- Вот, всё и исправили, - миролюбиво произнёс вершитель закона, приняв лист из рук писца, склонившегося в поклоне, - теперь полный порядочек. Надеюсь, что вы не против того, что я зачитаю финальную часть?

- Отчего же не целиком? - заартачился Макс и дёрнул головой от возмущения так, что давно немытые патлы упали на глаза. Он сдул их одним мощным потоком. –  Фух! Вдруг вы ещё где-нибудь накасячили? А мне перед потомками краснеть?!

- Ну, знаете ли, молодой человек! Ваше неуважение к суду просто не имеет границ! – возмутился судья, тряхнув внушительным брюшком, и всё его благодушие, как ветром сдуло.

- А я – протестую! – неожиданно для самого себя вскочил адвокат, изображавший собой всё заседание статую безмолвной скорби. От удивления собственной наглости, голос дал изрядного петуха, перейдя на фацет.

- С чего бы это? – рявкнул судья.

- Мой подопечный имеет право знать - в чём его обвиняют, - сорвался уже на визг защитник.

- Хорошо! – судья ударил молотком по столу с такой силой, что рукоятка отлетела, - Только лично я считаю, что вы просто затягиваете дело, стремясь уйти от ответственности!

- Интересно! Каким это образом, если казнь всё равно состоится завтра? Ха-ха-ха! – веселился обвиняемый. - У нас с вами ещё полдня впереди!

- Протест адвоката не принимается. Итак, зачитывается обвинение! – сурово произнёс судья и начал всё с начала. Он изредка бросал угрюмые взгляды на этого странного парня в не мене странной одежде. И кому пришло в голову, что он рыцарь? Оборванцем, правда, тоже не назовёшь. Непонятные какие-то синие штаны, теперь изрядно вымазанные от сидения на старой соломе в камере. «Надо будет указать начальнику тюрьмы, чтобы меняли подстилку чаще, а то так и до эпидемии не далеко» - сделал для себя мысленную зарубку на память. Синяя рубаха на сюрко дворян совершенно не похожа – ни завязок, ни пуговиц, а мешок мешком. Правда, какой-то тонкой вязки. Под доспехи явно не пойдёт – слишком нежная ткань. На груди какой-то странный герб отпечатан в виде подковы с надписью на неизвестном языке.  Разделён наискось то ли обломком копья, то ли гарпуном, явно не одно поколение наследовал. И у кого такой герб? Секретари все книги по геральдике перерыли – ничего похожего не нашли. Но повесить, как простолюдина власти этого храбреца не решились. Мало ли – что? Государство маленькое, слабое – только войны ещё не хватало! Послы дружественных государств от него открещиваются, но вражеские – то не допрошены! Вдруг он какой-нибудь высокородный отпрыск? Для простолюдина - слишком вызывающе себя ведёт. А так всё будет соблюдено: оскорбление публичное было? – было; голову отрубим, как высшему сословию – отрубим. Всё прекрасно! – Приговаривается к смертной казни путём отсечения головы! Приговор привести в исполнение немедленно!!!

«И всё-таки - это глупый сон! – думал Макс, шагая под конвоем четырёх стражников. Двое распихивали народ впереди, двое смотрели за тем, чтобы он не удрал. – Идиотский сон! И не могу никак проснуться – жуть, какая. Нет, ну вот зачем, я так много выпил пива вчера с друзьями, а? Теперь снится - чёрте что! И, ведь, как всё правдоподобно. Год назад средневековьем интересовался, книжки читал. Теперь вот взяло и аукнулось. Наверное… Горожанки такие импозантные, телесами под полинявшими от времени коричневыми платьями трясут. Мужички пигашами грязь на мостовой толкут. Всё согласно историческим источникам. Даже вонь от сточных канав весьма натуральна, странно, что до сих пор ещё самого не вывернуло. И конвоиры железными доспехами гремят. Народ по бокам бежит, торопится места на лобном месте занять, чтобы лучше было видно. Ужасный век – ужасные сердца! Мальчишки – сволочи, соревнуются на предмет того, кто удачнее грязью залепит. Руки в колодках совсем затекли. Скорее бы проснуться…»

2. Ошибочка вышла!

Наверное, он ещё не пришёл в себя от осознания реальности происходящего. Поэтому шёл покорно, влекомый этой городской сумасшедшей. А в голове, как после взрыва атомной бомбы, камня на камне не осталось от прежнего мировосприятия. И дятлом стучал один вопрос – как? Жил себе спокойно, никого не трогал – и на тебе! Мало того, что попал в какое-то древнее время, так ещё едва головы не лишился. Теперь, вот, женой обзавёлся – не было печали. Кстати, она вела себя сейчас, совершенно нормально: не пела, не болтала всякую чушь, и не приплясывала, а шла скоро и ровно, держа его за руку. Кружевная фата скрывала её лохмы и если бы не драное платье, со специфическим амбре завсегдатой помоек, то вполне терпимый вид. Но взгляд безумных шальных серых глаз вызывал нехорошее предчувствие. От него хотелось провалиться под землю или вернуться в объятия к палачу. Кровожадная торжествующая цепкость, горевшая в глубине, не оставляла сомнения – теперь он её собственность со всеми потрохами. А главное, что бежать-то некуда. В этом мире выжить для чужака шансов мало. Вот же, положение…

Постепенно толпа начала терять интерес к шествию и редела, редела, пока за спиной уже на значительном расстоянии не осталась пара праздных зевак, окружённых стайкой беззаботных мальчишек, да соглядатая, прикидывающегося весьма бездарно, случайным прохожим.

Петляя по узким улочкам, они вышли на окраину. Здесь, выделяясь из общей массы унылых строений  на краю скалистого берега, стоял двухэтажный каменный дом под высокой черепичной крышей. Из трубы приветливо валил дым. Не успели они подойти, как тёмная от времени дверь отворилась и из неё выскочила бойкая служанка в форменном чёрном платье и белоснежном переднике. Её деревянные башмаки звонко ударили по мостовой, а чепец выпустил на волю рыжую прядку.

- Кормилица дома? – спросила у неё Офелия, пропихивая в спину своего новоиспечённого мужа внутрь.

- Да, госпожа! – звонко ответила девчонка, лукаво стрельнув глазками в сторону парня.

- Так, - заметив её неподдельный интерес, решила сразу умерить пыл, хозяйка, - это мой муж, а значит, твой новый господин!

- Жа-аль, - потянула та, но сразу же, спохватилась, - Простите! Очень рада за вас госпожа! Обед подавать?

- Ты в своём уме? - язвительно осведомились у неё, - Ванная готова?

- Да, конечно, госпожа! Готовы обе и одежда, как приказывали!

- Я довольна, - кивнула хозяйка, стаскивая кружевную накидку и отправляя её в руки служанки…, - Позови Ларса. Пусть поможет господину Максу.

Слыша этот диалог за спиной, наш незадачливый герой оказался в узкой прихожей. Госпожа? А жена, оказывается, далеко не нищенка! Странно. Кто же эта особа? И дом у неё ничего себе! – внушительный. И теперь, не понукаемый толчками в спину, осматривался. Стены были обшиты тёмными деревянными панелями. Пол сверкал идеальной чистотой полированных досок. Свет проникал справа, через открытый проём гостиной. Прямо перед ним располагалась широкая дверь, ведшая на кухню, из-под неё тянуло мясным жаркое. Запах был настолько притягателен, что желудок тут же напомнил своему хозяину о том, что уже давно пуст и не стоит забывать о его наполнении!

- Хм, - отреагировала на бурчание его живота, Офелия, - сначала приведи себя в порядок, муж мой! Пребывание в тюрьме твоему костюму на пользу не пошло. Да и моде нашей не соответствует – выглядишь, как пугало!

- Кто бы ещё говорил! – окинул её с ног до головы недовольный супруг.

- Это необходимая бутафория, - возразила жена, стаскивая с головы парик, - Захочешь жить – ещё не то напялишь! – Её настоящие волосы, золотыми змеями опутывали голову, уложенные плотными кругами. И Максу показалось, что где-то он её уже видел раньше в своей прежней жизни. Но спросить ничего не успел.

В это время вошёл щупленький мальчик лет семи с виду. Весь его милый вид излучал беспредельную благость: круглое румяное личико, как с поздравительной открытки, светлые вихры. Рубашка, бриджи, гольфы и даже шитые из кожи сапожки – были сияюще белыми, словно он не ходил, а парил над землёй. Ангел, да и только!

- Это твой господин - Макс, - указала, кивнув в ответ на изящный поклон хозяйка, - ты помнишь, что надо делать.

- Да, госпожа! – степенно ответило дитя басом, совершенно не вязавшимся с внешностью. – Прошу следовать за мной, - обратился он к шокированному парню. И, видя недоумение на его лице, схватил за руку и, с необъяснимой силой, потащил за собой вверх по лестнице.

За широкой дверью ванной комнаты источала цветочное амбре большая дубовая лохань. В горячую пенную воду Макс опустился с блаженным наслаждением человека побывавшего в сточной канаве. На какое-то время, он даже забыл о мучившем его голоде. «Странно, - подумал он, закрывая глаза от удовольствия, - век древний,  а жидкое мыло, как у нас. Что же всё-таки с ним происходит? И как всё это может быть? Сейчас закрою глаза, потом открою, - наивно полагал он, - и окажусь в своей квартире, в своей ванне. А всё это просто пьяный бред…»

  Он так и сделал, как хотел: закрыл глаза, полежал так, вдыхая ароматный пар, потом снова открыл и - ничего не изменилось! Слуга так же, как и прежде, сидел на массивной лавке, уложив правую руку на согнутое колено и, покачивая левой в такт тихо насвистываемой мелодии. Макс погрузился под воду и просидел так до предела. Вынырнул, отдышался. Всё по-прежнему. Но как?!

3. Для чего нужны верные слуги.

  Как же ему было плохо! И морально и физически – отвратительно. Даже тщательное выполнение супружеского долга его не укатало так, как разговор перед тем. Правда, настоящее осознание того, как здорово он влип, пришло только с пробуждением. Он привычно потянулся к планшету, который всегда ждал его на прикроватной тумбочке, а наткнулась на штору. И открывать глаза совершенно расхотелось. События предыдущих суток высветились во всей своей зловещей «красоте». Ох уж, это «хочу» блондинки! Вынь, да положи! А, ведь, как ни посмотри, он в полной её власти.

Интересно, как это возможно осуществить? Мозг отказывался включаться в работу. Разум тихо вопил от возмущения, где-то в глубине. Так глубоко, что его стенания легко забивались потоком соображений типа: «Чем я глупее предка? Единственная возможность вернуться к своей прежней жизни – выполнить её требование. Интересно, если меня здесь замочат, то кто будет там? ...» - и так далее, в хаотичном порядке без всякой логики и связки.

  Голова трещит! И всё тело болит, как после тренажёрного зала, куда однажды его затащил приятель. Даже глаза открывать не хочется. Но он всё же разлепил веки, и приподнялся,  наверное, только для того чтобы испытать ещё один режущий удар, теперь уже света. Яркие лучи пробивались сквозь кружево балдахина из широкого окна напротив кровати. Парень застонал. С большим трудом заставил себя выдержать этот напор, загоняя боль подальше в мозг. Клин клином вышибают. А боль - болью! Таков был его принцип. Может  быть и глупый, но для него действенный. Рука интуитивно скомкала простыню. Несколько незабываемых мгновений, и вот уже мысли потекли в нормальном ритме.

  Говорят, что ради возлюбленной мужчина горы готов свернуть. Так то, ради одной единственной! А что он об этой особе знает? В постели хороша – ничего не скажешь! Только, вот, не заразила бы чем-нибудь… Какой он у неё по счёту? Третий муж, кажется. Интересно, как предыдущие почили и от чего? О том, сколько их других было вообще – лучше и не задумываться. А ещё наш век ругают за разнузданность!  Здесь, как ни погляди, сплошной разврат. Хорошо бы ещё узнать в каком, хоть, году оказался, и в какой реальности…

  Почти бесшумно шаркнула дверь, и раздались шаги и шёпот. Он тут же притворился спящим.

- Ну, что? –  зашептала нетерпеливо Аннет.

- Вроде бы ещё спит, - недовольный басистый голос Ларса.

- Ах! Какой мужчина! – и хлопок в ладоши то ли от восторга, то ли от досады, что не проснулся.

- Тише ты, сумасбродка… Госпожа не велела будить. Сказала, что ему надо силы восстановить.

- Ещё бы, - хмыкнула служанка, - нет, ты представляешь – всю ночь до рассвета, а?! Я думала, что с ума сойду от зависти – хоть на стенку лезь! Перегородка-то тонкая, - она шумно вздохнула.

- Ну-ну, не наглей, - возмущённо фыркнул Ларс.

- Может быть, ты придёшь … - шорох и призывный стон.

- Да? – уже более мягко. - А кто говорил, что я маленький?!

- Ну, это смотря где… - протяжно, - подумаешь, ростом не вышел! Это же любви не помеха, - заискивающе, - даже пикантно.

  Некоторое время сквозь прикрытые ресницы Макс наблюдал любовную пантомиму. И очень быстро пришёл к выводу, что парнушку ему с утра смотреть не хочется – настрой не тот. Поэтому громче, чем в реале, закряхтел, закашлялся и зевнул, изображая пробуждение. Парочка сначала замерла, потом распалась, отряхиваясь и приводя себя в порядок. Лишь спустя пару минут, шторки раздвинулись, и просунулась краснощёкая мордашка Аннет. После, из-под её руки заглянул Ларс.

- Господин, Макс! – елейным голоском пропела служанка. - Прикажете подать воды или ванну госпожи наполнить? На завтрак что желаете? – тараторила она, как заводная.

День начался у парня с обеда. Спал он слишком долго. Приведя себя в надлежащий вид, он спустился вниз в сопровождении маленького слуги, не отходившего от господина ни на шаг. Стол был накрыт к обеду не менее шикарно, чем вчера. И никто не собирался сдерживать его обжорство. Однако аппетит куда-то спрятался. Её высочество отсутствовала. А под перекрёстными внимательными взглядами кормилицы Марты и Ларса, Макс чувствовал себя неуютно. Поэтому удовольствовался малым: супом наподобие солянки, котлетой с гарниром из какого-то непривычного на вкус пюре и кофе.

  Офелия, как и было у неё заведено, совершала обход своих владений. И, наверное, только Бог знал, где она на этот раз шлялась. Максим не стал это уточнять. Вместо этого, он решил прогуляться к морю. Благо и погода была хорошая и берег недалеко. Ларс нахмурился, но спорить не стал и, прихватив зачем-то свой плащ и, застегнув пояс с миниатюрной шпагой и кожаной сумкой, взялся его сопровождать.

  Они спустились вниз по крутому каменистому склону. Тропинка была малоисхоженной и узкой. В некоторых местах мелкие камни срывались из-под ног. И чтобы удержаться, приходилось хвататься за мелкий колючий кустарник или уступы скал. Максу оставалось только удивляться ловкости, с какой мальчишка-слуга с его миниатюрностью преодолевает все препятствия. При этом он ещё успевал внимательно оглядывать окрестность и предупреждать хозяина о возможных каверзах, дабы он не навернулся и не сломал себе шею.

  Берег, на котором они оказались, представлял собой узкую изломанную полосу ничего общего не имеющую даже с неким подобием пляжа. На значительном удалении находился городской порт. Крыши каких-то строений, с потемневшим от времени и влаги деревом, горбами выпирали с видимой стороны пристани. От них тянулся длинный причал с пришвартованными к нему шхунами и помпезного вида яхтой.