Тройняшки для бывшего

Глава 1

– Как уходите? – крик тройняшек оглушает, но я пытаюсь расслышать, что мне хочет сказать наша няня.

– Амина, вы не платили мне уже три недели, хотя мы договаривались на еженедельную оплату, – припечатывает Полина, няня тройняшек.

Внутри сгущается черная туча. Хватаю бутылочки. Две под мышку, а третью в свободную руку. Вот так быть матерью-героиней, ещё и одиночкой. Моим тройняшкам почти шесть месяцев, но мне порой кажется, что я вечность в роли матери.

Это сложно… но я не жалею, что родила.

– Я же объяснила, что мне задержали оплату последнего заказа. Как только, так сразу вам заплачу за все за все, Полина.

– Нет, так не пойдет. Я нашла уже работу.

– Так быстро? – охаю. Рассовываю еду по кроваткам и присаживаюсь возле деток. Смотрю в их темные глаза, стараюсь ровно дышать и не сорваться в истерику. Не хватало ещё разрыдаться на глазах у тройняшек.

Соня моргает через раз и собирается заснуть, так и не доев, а вот Ваня и Даня пытаются устроить разборки из-за еды. Ваня тянется через перегородку к Дане, а Даня отпихивает брата ногой.

– Полина, ещё два дня, пожалуйста. Мне сегодня нужно появиться на работе, пожалуйста, пожалуйста.

– Нет, Амина, я долго шла вам навстречу. Вы меня тоже поймите, мне пенсии не хватает на все мои потребности, и лекарства нужны, а тут ещё и за подработку не платят. Так не делается. Извините. Всего хорошего.

И бросает трубку. А я так и остаюсь сидеть на полу, сжимая мобильный.

«Всего хорошего», – проносится в голове реплика. Как издевка.

Прикусываю губу. Смотрю на время. Боже, через два часа я должна быть в салоне и предоставить отчеты по расходам на закупку косметики. А у меня детей не с кем оставить. Мне и так часто идут на уступки как матери-одиночке, но всему есть предел…

Грызу ноготь. Пытаюсь отыскать решение проблемы. И в который раз за прошедшие четыре месяца я жалею, что Радка упорхнула в другой город на учебу. А меня оставила одну.

Она бы придумала что-нибудь. А тут… кажется, в конце тоннеля нет света. Кончился.

Ещё один входящий звонок. От которого я вздрагиваю и с надеждой думаю, что это Полина сжалилась надо мной и решила все же сегодня ещё прийти. Но нет… хозяйка квартиры.

Хотя квартирой наше жилье назвать сложно. Квартирка. Маленькая комната с кухонным гарнитуром в углу, с диваном и кроватками для малышей. Пеленальный столик и маленькая ванная комната.

Вот и все жилье…

– Да, Мария Захаровна? Здравствуйте.

– Здравствуй, Амина, – она над чем-то пыхтит, и мне с трудом слышны её слова, – где мои деньги?

Внутри все обрывается. Отдергиваю телефон от уха и смотрю на дату. Закусываю губу и все же не сдерживаюсь от того, чтобы заскулить. Пятое… конечно же. Сегодня нужно вносить оплату за жилье. За пять месяцев.

– Мария Захаровна, тут такое дело… – начинаю издалека, но уже предчувствую полный крах.

– Снова не заплатили? – с издевкой спрашивает.

Прикрываю глаза. Угукаю.

– Ну тогда прости. Нет денег – нет квартиры.

Черт… да вы шутите все?

Плечи опускаются, а я долблюсь лбом о коленки. Кусаю губу до боли. Перед глазами начинают плясать красные пятна.

– Завтра, давайте я завтра вам все перечислю, – с мольбой в голосе стараюсь вызвать сострадание.

Но уже заранее знаю, что её этим не пробить.

– Исключено, Салтыкова. Если ты завтра не освободишь квартиру, то я вызову полицию и скажу, что ты мошенница.

– У меня же трое детей, какая я мошенница? – захлебываюсь от возмущения.

Мария Захаровна как-то истерически смеется.

– Ну, знаешь, с виду все вы овечки… Жду деньги сегодня или квартиру завтра.

Отключается, а я роняю руку с зажатым телефоном.

Иду в коридор, роюсь в сумке и достаю из нее кошелек. Хотя прекрасно знаю, что там последняя пара тысяч на еду малышам. Но все равно настырно открываю, как будто случилось чудо и кошелек сам по себе наполнился купюрами. На глазах тут же появляются слезы, которые я не могу остановить. Усаживаюсь на пол и обхватываю руками коленки, всхлипываю. Тупик… я в непрошибаемом тупике.

Захожу в приложение банка и снова, в сотый раз за утро, проверяю, не перевели ли мне деньги за последний заказ. Но нет… на карте пятьсот рублей.

Набираю номер заказчика. Механический голос сообщает, что абонент вне зоны доступа. Отлично… у меня на руках сделанный заказ, потраченное время и отсутствие денег. Хорошо хоть, догадалась не скидывать файлы до полной оплаты, но и предоплата уже ушла на коляску малышам и на слинг для Сони.

Без няни... без крыши над головой… и с тремя младенцами.

– Просто прекрасно, – вылетает сквозь всхлипы.

На голову мне опускается крошечная ладошка кого-то из моих малышей. Распахиваю глаза и перевожу взгляд на Даньку. Он так смотрит на меня, как будто все понимает и сочувствует. А мне при виде его мордашки хочется ещё сильнее разреветься. Оттого, что я никчемная мать. Не могу ничего сделать…

Глава 2

Мой начальник. К которому я благополучно уже опаздываю из-за всего, что начало твориться сегодня. Телефон замолкает. Мирон приподнимает бровь и смотрит на меня.

–Не ответишь? – стоит ему спросить, и телефон снова оживает.

А я боюсь ответить. Слишком сегодня не мой день. Поэтому не удивлюсь, если я в итоге останусь ещё и без работы.

– Может, ты свалишь все-таки? – с затаенной надеждой обращаюсь к нему.

Хотя заранее знаю ответ. Мирон не из тех, кто берет и уходит, при этом не договорив. Он всегда все говорит до конца и оставляет последнее слово за собой. И эта черта в свое время меня немного заводила, а сейчас я хочу, чтобы он поскорее ушел и не трогал меня. Не бередил зажившие раны.

– Мы не договорили. Отвечай давай, и я продолжу, – кивает на зажатый в руке мобильный.

–Не командуй… – бурчу под нос.

А тем временем начальник звонит уже четвертый раз. Вздыхаю и принимаю вызов.

– Здравствуйте, Олег Романович.

Прикрываю глаза, чтобы отключиться от кошмара, в который всего за одно утро превращается моя жизнь.

– Амина, а вы где сейчас находитесь? Наверное, в пробке застряли? – обманчиво ласково произносит начальство.

Прикусываю губу до боли и тут же ощущаю на ней прикосновение пальцев Мирона. Распахиваю глаза и чуть ли не отскакиваю от бывшего. Он только усмехается, но увеличивает расстояние между нами.

– Олег Романович, тут такое дело, ребенок приболел.

Боже, я ненавижу в этот момент себя за то, что наговариваю. Знаю, что такое лучше вслух не произносить, особенно когда это неправда. А то можно это самое нездоровье притянуть на моих крошек.

– Опять?

Черт! Зажмуриваюсь, но быстро распахиваю глаза, напоминая себе, что вообще-то я тут не одна и от Мирона можно ожидать что угодно.

– Так получилось. Давайте я вам завтра все привезу.

Начальник откашливается. И через телефон я ощущаю, что от него исходят волны недовольства. Кусаю палец. Все это время Мирон не сводит с меня потемневшего взгляда. А я не выдерживаю его тяжелого взгляда и отвожу свои глаза. Смотрю на деток.

Это всегда меня успокаивает и дает силы двигаться дальше. Данька тянется к Соне за игрушкой, Соня все ещё сопит и не подозревает, какую каверзу затеял брат.

– Не давайте. Мне как-то уже надоело, что за те три месяца, которые вы у меня работаете, я вас видел два раза всего. Хотя мы договаривались, что вы будете появляться раз в неделю.

– Я понимаю, да, – дрожащей рукой убираю за ухо волосы, – но…

– Нет, Амина. Я пошел навстречу и принял вас на работу, зная, что у вас маленькие дети, но нужно же как-то рассчитывать свои силы, когда выходишь на работу.

Сжимаю губы. Молча выслушиваю все, что он решает мне сейчас высказать. Стараюсь сильно не комментировать, потому что лишние уши и Мирон не упустит возможность зацепиться и за тот момент, что у меня теперь нет работы.

Ещё один козырь у него в руках… Ну уж нет. Что бы он там ни предложил, я не собираюсь соглашаться.

– В общем, Амина, завтра заедете за расчетом и оформите документы на уход. Иначе я уволю вас по статье за прогулы.

Внутри все ухает, словно я в пропасть проваливаюсь. Глотаю ртом воздух и с шумом выдыхаю его через нос.

Он меня увольняет.

– Но, Олег Романович, у меня правда все готово.

– Я и не сомневаюсь, но мне нужен работник… а не тот, кто постоянно на больничных.

Звонок прерывается, и я ловлю на себе взгляд Мирона, в глубине которого скрывается триумф.

– Теперь ты готова выслушать мое предложение?

Вдыхаю побольше воздуха, чтобы не послать его в далекое пешее. Складываю руки на груди и молча сверлю Мирона взглядом. За тот год, который мы не виделись, я научилась не рубить с плеча. А сейчас я нахожусь в отчаянном положении и даже готова послушать Золотухина. Хотя заранее думаю, что его предложение мне не понравится.

Невестой побыть… да как это вообще?

– Вижу, что готова, – Мирон встает и подходит ко мне почти вплотную. – Так вот. Дед пригласил меня к себе погостить. У него юбилей, восемьдесят. И я никак не могу отказать ему.

Разводит руки и изображает на лице такую милую улыбку, что я почти готова поверить в его искренность. ПОЧТИ! Но я не даю себе даже шанса повестись на милую мордашку Мирона.

– И? – вскидываю руку, вопросительно выгибаю бровь. – Я пока не вижу в этой замечательной цепочке своей роли.

Он наклоняется ко мне, а я делаю шаг назад. И чтобы хоть как-то отвлечься от его дурного влияния на свой мозг, подхожу к кроватке и поправляю на Соне пледик. Не могу не улыбнуться.

Моя спящая красавица. Вот кто за нас всех отсыпается.

Мирон откашливается. Привлекает к себе мое внимание. Разворачиваюсь, готовая дальше его слушать.

– Так вот. Я с дедом не виделся последний год. А он крайне помешан на семейном положении каждого своего внука. А у него их шесть. Я самый старший и холостой до сих пор. Остальным ещё рановато, поэтому он к ним пока не цепляется сильно. Но, – поднимает указательный палец и невесело усмехается, – это не родной мне дед, и тут нарисовался кровный родственничек.

Глава 3

Мирон

Охренеть! Вот просто охренеть!

У Амины трое детей от какого-то парня, и меня это бесит. Жутко бесит. Хочется рвать и метать, но вместо этого, как только просыпаюсь, лечу на всех парусах в магазин. Закупиться.

Я как Витаминку увидел, мне аж больно стало от вида её. Как будто она забыла, что такое нормально поесть. И теперь я, как гребаный герой, мчусь за покупками.

Торможу с корзиной возле детского отдела и залипаю на череду всяких баночек. Мимо меня идет консультант.

– Девушка, – торможу ее, слегка касаясь её руки, – можете мне помочь?

Девушка с готовностью кивает и слегка усмехается, замечая мою растерянность перед детским отделом.

А я чувствую, что должен что-то купить и для детей. Не могу же я только Амине привезти продукты, а на мелких забить. Это будет неправильно. Чисто интуитивно понимаю. Да и очки надо зарабатывать. Она мне капец как нужна в деле.

– Что вас интересует?

– Эм, что-то для детей. Не моих, – зачем-то уточняю.

Улыбка консультанта как-то незаметно меняется, и передо мной возникает заинтересованная девушка.

– Вот как. Ну хотя бы возраст вы знаете детей? – вопросительно выгибает бровь.

Красивая, кстати. Но перед моими глазами возникают слегка уставшие глаза Аминки с небольшими синяками. И внешность этой девушки улетает на последний план.

– М-м-м-м-м-м, – задумываюсь, – сейчас скажу вам.

Так. Мы разбежались год и два месяца назад. Она уже была в положении. Живот был не виден, значит, возьмем месяца два от силы. Это детям сейчас…

– Около шести месяцев.

Девушка кивает и проходит подальше. А у меня в глазах рябит. Боже, как в этом всем можно разобраться?!

– Можете взять им пюрешки. Полгода, это они только начинают переходить на обычное питание. Вот, – показывает на паучи, – я бы на этом остановилась. И можете взять памперсы, они всегда нужны молодым мамочкам.

– Ага, мне все в трехкратном количестве.

Ну логично же. Каждому мелкому по упаковке памперсов.

– Самую большую упаковку.

Покорять так по-крупному. Хотя Амина и нужна мне временно, но это же не мешает мне помочь чисто по старой дружбе.

Вот не зря я тогда сомневался, стоит ли переходить от дружбы к отношениям. И интуиция не подвела. Мать его…

Гружу все в тележку и иду на кассу. Задираю голову к потолку, шумно выдыхаю. Надо было и дальше дружить. Меня бы не огрела так сильно новость о её положении. А так… такая гадость на душе была долго ещё.

Трясу башкой. Смысл об этом сейчас вспоминать?

Мне надо как-то деда убедить, что я не такой уж и раздолбай. И его кровинушка… Илюша… никак не относится к нему. И преследует свои корыстные цели, не больше.

Когда дед заболел десять лет назад, что-то этот павлин не нарисовался, чтобы ухаживать. А вот я гонял в больничку и поддерживал деда. Как мог в мои шестнадцать.

Мама сразу сдалась. Сказала, что дед тяжелый человек и она не вывезет с ним бодаться и заставлять лечиться. А я вывез.

И тут вдруг кровный внук нарисовался… хрен сотрешь. Ещё и невеста скоро должна подгрести.

Гружу покупки в багажник. Внушительный такой чек вышел. Усмехаюсь и подкатываю к старенькой многоэтажке. Стискиваю кулаки и выдыхаю.

Наша встреча напомнила о том, что я чувствовал рядом с Аминой. Но я не врал… я ей доверяю, несмотря на то, что она попыталась провернуть.

Это единственная девушка, которую я могу подпустить так близко к себе и семье. Временно… Потом я куплю ей хату и обеспечу на какой-то период. И исчезну…

Стучусь в уже знакомую дверь, но открывает какая-то тетка. Удивленно моргаю.

– А где Амина с детьми? – заглядываю за спину.

Но там только пустое пространство. Не считая мебели.

– А вы кто такой? – тетка складывает руки на груди и нахально осматривает меня с ног до головы.

Её взгляд тормозит на пакетах, и на её лице появляется издевательская усмешка.

– Неужто папаша детей нарисовался?

Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы не перейти на маты. Мне нужна от неё информация.

– Послушайте, уважаемая, мы сами с Аминой разберемся, кто кому и кем приходится. Где она?

Тетка продолжает нагло пялиться. Цокаю и тянусь к кошельку. Достаю красненькую купюру, протягиваю ей.

– А вот это ослабит напряжение в вашем языке?

Купюра скрывается в её кармане, и она звонко смеется.

– Какой ты нахал. Амина тут больше не живет, – припечатывает, а у меня внутри все водопадом обрушивается.

– В смысле не живет? А где она?

Тетка дергает плечом, и я начинаю злиться.

– Она мне задолжала за несколько месяцев.

Чего, мать его? Мои глаза непроизвольно расширяются, пока информация доходит до мозга.

Глава 4

Амина

– Привет, Витаминка, – раздается над ухом низкий голос.

Взвизгиваю. Рука ослабевает, и телефон летит на асфальт. Закусываю губу и слежу за полетом, надеясь, что мобильный останется живым. В самый последний момент Мирон успевает его подхватить.

Плюхается рядом со мной на лавочку, и мой телефон оказывается на коленках.

– Ты меня напугал.

Золотухин фыркает и прячет руки в карманы джинсовки.

– А чего ты такая пугливая стала? Мои уроки по самообороне прошли даром? Забылись?

Цокаю и закатываю глаза к голубому небу.

– Ты меня не доучил, между прочим. Там было мало практики.

Мирон смеется.

– А кто в этом виноват? Не я же…

Вздергиваю бровь и поворачиваюсь лицом к этому наглецу.

– А кто? Ты постоянно на соревнованиях пропадал, – складываю руки на груди и изображаю оскорбленную невинность.

Сама не знаю, зачем веду себя с ним так, словно он ничего плохого не сделал мне больше года назад. Видимо, на меня нападает усталость от всех этих разборок за прошедшие сутки, и мне не хочется выяснять отношения ещё и с Мироном.

– Я тут краем уха услышал, что у тебя проблемы с жильем, – толкает меня плечом.

– Подслушивать… – начинаю произносить фразу, но тут же замолкаю, потому что помню, каким был ответ на мои попытки достучаться до совести Мирона.

Он просто сказал, что ему плевать и он ради своей выгоды готов забить на моральные принципы.

– Ага, нехорошо. Я помню. Но иногда полезно, – нагло усмехается Золотухин. – Как дела, малышка?

Мирон тянется к дочери и нежно гладит её по руке.

Соня, сидит у меня в слинге и не отрываясь смотрит на Мирона, а он даже не подозревает, что это его дочь. Мальчишки в коляске пока увлеченно следят за ползущим по тротуару жуком. И им ни до чего нет дела.

– Её зовут Соня. Это Даня и Ваня, – киваю на сыновей.

Мирон бросает на меня вопросительный взгляд, но дарит Соне улыбку.

– Будем знакомы. Я Мирон. Слушай, хорошо, что они не умеют разговаривать, – переходит на шепот, не отрывая глаз от дочери.

Хмурюсь.

– Не понимаю.

– Ну они хотя бы не выдадут наш план. Кстати, что ты решила?

Медленно переводит на меня карие глаза. А я прекрасно понимаю, что сама судьба не оставила мне никакого другого варианта, кроме как согласиться на предложение Мирона, каким бы оно ни было идиотским. Я вообще считаю, что эта затея заранее обречена на провал.

– Давай ещё раз обговорим условия, – наклоняюсь поближе к нему и замечаю, как у Мирона расширяются зрачки.

Дергаюсь, чтобы увеличить расстояние между нами, но он оказывается быстрее меня и притягивает к себе за талию. Между нами Соня, и ей явно не нравится близость постороннего человека.

Она начинает вошкаться и недовольно пищит. Мирон смеется, отпускает меня, а я могу нормально дышать. Снова.

– Прости, крошка. Я не хотел навредить тебе, – Мирон поднимает руки в примирительном жесте.

И в этот момент он выглядит очень подкупающе. Но я моргаю, пытаясь прогнать это видение. Это всего лишь то, что я хочу видеть. Мирон уж точно не милый и не обходительный. А ради своей цели он пойдет по головам и плюнет на чувства тех, кто рядом с ним.

Как это уже было со мной.

– Так вот, условия. Слушай… – Мирон крутит головой, словно что-то ищет, но не находит.

– Что?

– Мы же не будем обсуждать все на улице?

Кривлю губы. Ну конечно, куда нашему мажору сидеть на простой лавке на аллее и что-то обсуждать. Развожу руками.

– Ну, прости, мне некуда тебя пригласить.

Мирон встает со своего места и подходит к коляске, а у меня внутри все опускается.

– Что ты делаешь? – обхватываю Соню и тоже поднимаюсь.

Золотухин смотрит на мой чемодан и сумку, на его лице удивление.

– Это все твои вещи?

Я тут же краснею. Ну да, это все мое имущество. Да и то, там большая часть одежды детей. Моего там крайне мало. После того, как я окончила универ и с животом искала себе жилье, от всех переездов я настолько сильно устала, что от части вещей просто избавилась. А новое покупать пока не было ни времени, ни возможности.

Пособия, которые мне удалось выбить, уходили на одежду для детей и смеси, на лекарства, потому что Ваня часто болел, а за ним, как правило, начинали болеть и Соня с Даней. А на работе была не такая уж большая зарплата, и она уходила на жилье и продукты.

Жилье…

Прикусываю губу до боли. А мне ведь хотелось когда-то иметь свою квартиру, чтобы мы с тройняшками туда перебрались и спокойно жили, не боялись, что нас вот так выставят за дверь и не посочувствуют.

В общем, было совсем не до нарядов.

Глава 5

Подъезжаем к району, в котором расположены таунхаусы, и у меня рот открывается от роскоши здешних домов.

Два этажа, к каждой двери подъезд, забор и небольшой двор.

– Нравится? – Мирон ищет на моем лице… что? Одобрение?

В ответ только пожимаю плечами.

– Миленько.

Перехватываю его улыбку, и в груди разливается тепло. Ну вот почему у меня на него такая ненормальная реакция? Как будто не забыла.

Но я же забыла… была уверена, что смогла.

Да, первое время было очень тяжело, потому что я успела влюбиться по уши в Золотухина, и признавать, что он взял и испарился из моей жизни, было сложно. Понимать и принимать. А потом беременность не дала мне полностью погрязнуть в жалости к себе и пришлось жить дальше.

– Приехали, – машина тормозит возле въезда в гараж, и Мирон глушит двигатель.

Стараюсь сильно не таращить глаза. Но все равно пораженно вздыхаю. Да, я ни разу не была в подобных домах. И мне жуть как интересно посмотреть, как там внутри.

– Сейчас помогу, посиди, – Мирон выходит из машины и обходит её, сзади открывается багажник, он достает коляску и довольно проворно раскладывает её, ставя на бетонный пол гаража.

– Будьте как дома, – Мирон пропускает меня с Соней в распахнутую дверь.

Делаю неуверенный шаг в прихожую и воровато осматриваюсь. Все чисто и аккуратно. Почти нет никаких личных вещей. Скорее всего, Мирон жилье тоже снимает временно.

– Арендую. Захотелось подальше от суеты разместиться.

Неопределенно мычу. Помогаю ему с сыновьями. Отстегиваю Соню. Поворачиваюсь к Мирону лицом и вопросительно смотрю на пол.

– Можно Соню опустить на пол? – киваю на ковер возле дивана.

– Конечно. Тут чисто, – Мирон кладет ключи от машины и входной двери на тумбочку и скидывает обувь, – проходи.

Скрывается из вида, пока я неуверенно стягиваю потрепанные кеды. Мне неуютно. Я не вписываюсь в эту обстановку. Но не сбегать же.

Где-то дальше по коридору слышится звон посуды и шипение. Интересно, чем он там занят? Трясу головой. Не должно быть интересно. Я опускаю вслед за Соней на пол Даню и Ваню.

– Без выкрутасов мне, – грожу им.

Ваня хватается за мой палец и тут же пытается засунуть его себе в рот.

– Кофе, чай? – Мирон возвращается.

Отмечаю, что он успел скинуть джинсовку и теперь на нем однотонная белая футболка и голубые джинсы.

– Нет, спасибо. Давай уже обсудим все, что ты там хотел.

Нахожу в сумке несколько погремушек, чтобы занять тройняшек, и усаживаюсь с ними на пол, перехватывая странный взгляд Мирона. Вопросительно поднимаю бровь, но он в ответ трясет головой.

– Так, дед позвал на юбилей. Гостить нам предстоит у него в особняке за городом, где-то недели полторы. Нужно нам придумать легенду. Хотя…

Мирон задумчиво потирает подбородок.

– Зачем что-то придумывать? Будем просто рассказывать правду, и все.

Логично. Так мы хотя бы не запутаемся до того момента, как наши пути разошлись.

– Почему ты решил сделать мне предложение только сейчас? – начинаю анализировать, какие вопросы могут обрушиться на нас.

– Потому что мы на время расходились. Я не готов был к семье, а потом встретил тебя с детьми и не смог сдержать под контролем свои отцовские чувства. Да и понял, пока мы были порознь, кого я потерял.

Красиво… Зачарованно смотрю на его улыбку. Потом резко моргаю и отвожу взгляд.

– Умеешь ты врать, Мирон.

– Кто знает, кто знает, – неопределенно тянет в ответ.

Садится на диван, сцепляет пальцы в замок. А я стараюсь не заострять внимание на этой его реплике. Не собираюсь думать, что он и правда в моем лице кого-то потерял. Мне проще считать его разбалованным гадом и вспыльчивым говнюком. Который в свое время даже не удосужился потрудиться и выслушать меня.

– Мне очень важно доказать деду, что я стал серьезнее, а его кровные родственники просто приживалы и охотятся за его состоянием, – продолжает свою речь Мирон, не сводя с меня потемневших глаз. – Он им не нужен.

Постукиваю ногтем по губе и ловлю на ней взгляд Золотухина. Отдергиваю руку.

– А если они вот так же поняли, что он им нужен и что тогда, когда они не общались, они совершали ошибку? Сейчас они хотят все исправить…

Мирон выгибает бровь и кривит губы. Усмехается в ответ на мою наивную реплику.

– Ты вроде взрослая девочка, а веришь в сказки и в розовых пони. У них было тридцать лет, и они вдруг только сейчас поняли? – качает головой. – Попахивает подставой какой-то, Витаминка, и ты сама это понимаешь своей наивной головкой.

Стучит по виску, чем раздражает. Мне стоит хотя бы самой себе признаться, что моё предположение звучит достаточно странно, но я все ещё верю в бескорыстие людей. Может, потому что я сама такая и мне ни черта не нужно от других?

– Ладно, а потом? Почему в итоге мы с тобой разойдемся снова?

Глава 6

Мирон

Амина все же идет мне на уступки, и мы немного обновляем её гардероб. И я понимаю, как сильно я отвык от её скромности. От того, какая она стеснительная и невинная.

И мне противно, что приходится втягивать Витаминку в наши семейные разборки, но я не могу рисковать отношениями с дедом. Мне нужно показать ему, что я достойный внук.

Я, а не тот, который ни разу в его жизни не появился. А теперь может отобрать у меня все.

Да, я меркантильная сволочь. Отчасти это так. Но своим я не привык делиться ни с кем. Даже если это любовь деда!

Пусть отправляются все к чертям. Я покажу деду, какой я семьянин. Только остается убедить его в искренности к Амине. Хотя, думаю, с этим проблем у меня не возникнет. Я не совсем уж наплевательски к ней отношусь. Мне она и тогда нравилась, и сейчас этот момент не изменился. Она все такая же красивая и миленькая.

Но почему-то меня все равно дергает по дороге к дому деда. Смотрю на детей, которых мы с трудом разместили на заднем сидении. Пришлось заехать в детский магазин и купить автолюльку для Сони, потому что везти её на руках сорок минут – небезопасно.

Да, Амина поупиралась, что ей не сложно, но, мать его… я понимал, что не хочу, чтобы ей было неудобно!

Желал, чтобы она была в комфорте.

– Мы точно ничего не забыли? – наверное, раз в десятый уже спрашиваю.

Амина косится на меня как на полного придурка. Да я и сам себя чувствую именно как полный дебил.

– Например? – она скептично изгибает губы.

Я мысленно ору на себя и приказываю взять себя в руки немедленно. Но скорое предстоящее знакомство с новым родственничком не приносит мне спокойствия. И я продолжаю дергаться.

– Ну, памперсы там... Или еду? – это все, что я могу придумать на ходу.

– А мы едем в дремучий лес и оттуда совсем нельзя будет уехать и скататься до магазина? – смеется Витаминка.

Бросаю на неё недовольный взгляд, но это веселит её ещё сильнее.

– Хватит надо мной ржать, – рычу, крепче вцепляясь в руль.

– Ты странный. Неужели ты волнуешься? – она заглядывает мне в лицо.

Я в ответ фыркаю. Не отвечаю.

– О-о-о-о-о-о, неужели я угадала? Ты волнуешься! – слегка толкает меня в плечо.

– Ни фига подобного. Я и волнение вообще несовместимы.

Она сжимает губы, и я вижу эту её попытку снова не рассмеяться.

– А ты ведешь себя так, словно каждый день изображаешь чью-то девушку, – со злости выплевываю.

Амина перестает веселиться. Одаривает меня испепеляющим взглядом. Складывает руки на груди и отворачивается, всматриваясь в дорогу.

– Знаешь, у меня не было такой необходимости, и сейчас я думаю, что зря пошла у тебя на поводу. Я не собираюсь терпеть в свой адрес такие обвинения, золотце.

Прикусываю язык. Едем дальше молча. Пока не въезжаем в коттеджный поселок. Лицо Амины вытягивается от изумления, и она начинает моргать быстрее, чем обычно. А я мысленно усмехаюсь, довольный тем, какое впечатление на неё произвели домики, которые тут стоят.

Это я привыкший к такому жилью, а вот для Амины все это явно непривычно. Хоть она и пытается скрыть свою реакцию, когда видит, что я периодически бросаю на неё взгляды.

– Не дуйся на меня, Витаминка. Я реально на нервяке каком-то. Хоть я тут и с детства, но меня бесит одна мысль о каких-то там родственничках. Почему, мать его, именно сейчас?

Амина бросает на меня сочувственный взгляд, и я затыкаюсь. Вот уж точно мне не нужна её жалость. Но Витаминка была бы не Витаминкой, если бы не попыталась успокоить, поэтому она берет меня за руку и стискивает её.

– Все будет хорошо, Мирон. Это же твой дедушка, ты с ним с детства и явно знаешь его намного лучше, чем та семья.

И я бы и рад согласиться, только в голове всплывают слова матери.

– Ага, только тут может запросто взыграть зов крови. Знаешь такую штуку?

Смотрю в её сторону. Она хмурится, и на её лбу появляется несколько складочек, которые тут же хочется разгладить… губами.

Зажмуриваюсь, мысленно матерясь. Ну конечно, ещё этого мне не хватало… думать о том, как бы сорвать поцелуй с этих сочных губ.

«Заткнись!» – мысленно одергиваю себя.

– Не слышала, – все же отвечает Амина.

– Это когда родная кровь намного важнее, чем та, которая была все это время рядом.

Амина мотает головой.

– Думаю, ты нагнетаешь, Мирон.

Выдыхаю, паркуясь возле кованых ворот.

– Посмотрим, Витаминка. Посмотрим…

Вглядываюсь в двухэтажное кирпичное здание, где прошло мое детство… и внутри разливается незнакомое до этого волнение.

Отчасти потому, что девушек я сюда ни разу не привозил. А тут ещё и девушка с детьми. Да дед будет в шоке. Тянусь к дверной ручке, но Амина цепляет меня за руку.

– Стой, – слышу в её голосе напряженность.

Глава 7

Амина

Меня слегка потряхивает. Но я цепляюсь за упаковки с памперсами, как за спасательный круг, и шокированно смотрю, как тройняшек окружают вниманием. Причем и Мирон, и его дедушка.

Они совсем непохожи, что логично при том факте, что они неродные. Но разница колоссальна. Мирон весь темный, а дедушка – блондин с голубыми глазами. Да-да, в его восемьдесят у него ещё не везде седина, и это впечатляет.

Окидываю взглядом двухэтажный дом. Он очень уютный и светлый. Фасад в теплых бежевых тонах, вокруг насажено много зелени. Дом буквально утопает в кустах и деревьях, и это чудесно. Участок у дедушки Мирона тоже огромный. С беседкой, всякими насаждениями и украшениями.

– Завтра экскурсию проведу. Как раз ещё гости прибудут, – смеется Матвей Яковлевич, перехватывая мой заинтересованный взгляд. – Дом снаружи немного меньше кажется, чем внутри.

– У вас чудесный дом. Много зелени, красиво, – искренне улыбаюсь, впервые с момента встречи расслабляясь.

– Это да, много труда вложено в участок. Моего в том числе. Но ты ещё не видела мой розарий.

Открываю рот от удивления. Мирон хмыкает.

– Розарий?

– Ага, дед, как от бизнеса отошел, флористом решил заделаться, – ржет этот гад.

Матвей Яковлевич цокает и бросает на Золотухина строгий взгляд.

– Я была бы рада посмотреть. Люблю цветы.

Дедушка Мирона кивает в ответ.

Я представляла себе его не таким активным, и тут он разбивает все мои представления. В хорошем смысле этого слова.

И сейчас он заносит Соню в дом с таким видом, как будто ничего она не весит. Устраивают тройняшек на диване в гостиной. Мельком смотрю на интерьер, и он меня впечатляет. Все обставлено со вкусом в современном стиле.

В гостиной есть большая плазма и камин в старинном стиле, и они отлично сочетаются. Большие окна, которые пропускают свет, тоже потрясают.

Не дом, а мечта…

– Так, надо вам определить комнату с Мироном, – Матвей Яковлевич поворачивается ко мне и внимательно смотрит, – я не ожидал, что вы таким составом. С таким богатством.

Улыбается и задумчиво смотрит на меня, будто реакцию ждет. А я только в состоянии молча хлопать глазами.

– Нам, наверное, лучше разные комнаты, – начинаю неуверенно, – трое детей, сами понимаете. Их сложновато разместить в одной комнате.

Дедушка Мирона задумчиво потирает подбородок и смотрит на детей.

– Ты права, Амина. А тебе, – упирает палец в грудь Мирону, – вообще ремня бы дать.

Золотухин вопросительно выгибает бровь.

– Это за что, интересно?

– За то, что не предупредил. Где вот они спать будут, по-твоему? – хмурится и неодобрительно цыкает.

Мирон немного даже краснеет, бросает на меня взгляд, полный мольбы. Как будто я в состоянии выручить его. Я сама не знаю, как себя вести правильно в сложившейся ситуации.

– Мирон очень хотел вам сделать сюрприз, – пожимаю плечами и выдавливаю невинную улыбку, – и я прекрасно могу его понять. Не каждый день становишься дедушкой троих малышей.

Матвей Яковлевич смеется. А у меня нет даже укола вины, потому что тут я не вру. Мирон – отец моих тройняшек… этого факта никуда не деть.

– Это ты точно подметила. Надо же… тройня. Даже не подумал бы никогда, – приглаживает волосы и смотрит в сторону детей.

– Мы можем с ними в одной комнате разместиться. На широкой кровати. Ну, – щеки смущенно вспыхивают, – если можно, конечно же.

– О, у меня есть идея получше, – глаза дедушки Мирона довольно загораются, – у нас тут есть смежная комната. Мы просто перенесем туда кровать вторую, и вы спокойно будете там жить все вместе. Там когда-то был мой кабинет, но сейчас он мне уже не нужен. Как вам такой вариант?

Обводит нас взглядом. На лице Мирона появляется широченная улыбка, и он с готовностью кивает.

– Отлично, дед. Идеальный выход из ситуации.

Матвей Яковлевич удовлетворенно хмыкает.

– Иди за вещами, а я пойду кровать посмотрю, откуда взять. Давненько у меня столько гостей не намечалось. Хоть дом и большой, но половина комнат давно уже не используется, – задумчиво бормочет Матвей Яковлевич.

– А… – вторгаюсь в их разговор, и они поворачивают ко мне головы, – я просто хочу предупредить, что дети могут быть ночью очень громкими, и мне не хотелось бы вас сильно беспокоить.

Мне самой будет некомфортно, если я буду нарушать сон кого-то. Я-то привыкла уже к беспокойным ночам, а вот Мирон и его дедушка… совсем другое дело.

– О, милая, не переживай, – машет рукой дедушка Мирона, – во-первых, я сплю даже стоя, а во-вторых, ваша комната будет в другом конце дома, так что мы друг друга не будем слышать. Даже не волнуйся.

Выдыхаю от облегчения. Это будет лучше, если мы будет подальше друг от друга. Мне будет намного спокойнее.

– Знаете, а я кровати все же малявкам закажу. Если ты не против, Амина.

Глава 8

Мирон

Сохраняю морду лица тяпкой и иду за дедом на улицу. Понятно все, боится, что Витаминка подслушает?

– Дед, ты чего? – торможу на дорожке, которая ведет к его цветочкам. – Решил цветами похвастаться?

Подстебываю его. Ну вот такие у нас с ним отношения всегда были. Он мне ближе, чем отец. Я за ним везде таскался, как хвост, и всегда к нему тянулся, а сейчас… это все может отправиться в помойку, из-за его первой семьи. Будь оно все неладно…

Но я стараюсь не загоняться.

Дед разворачивается на пятках и одаривает меня весьма красноречивым взглядом. Хочется после такого взгляда заткнуться и послушно плестись следом за дедом. Что я и делаю.

Заходим в его оранжерею, и я выпучиваю глаза.

– Ого, да у тебя талант, дед, – присвистываю при виде красоты.

Даже я, насколько бы ни был равнодушен к цветам, могу отметить, что тут потрясно. И аромат… Надо Аминку притащить сюда.

Встряхиваю головой. А это ещё что за прикол? Почему первая мысль у меня о ней-то? Это же просто представление для моих родственников.

– Я уж не стал тебя отчитывать при твоей даме, но, Мирон, это что, мать его, такое? – ревет дед.

Удивлённо моргаю. Ого, а вот сейчас он, видимо, вспомнил, что когда-то был одним из самых могущественных предпринимателей. Имел в обороте чуть ли не восемьдесят процентов ценных бумаг страны.

И заткнуть мог любого, да. Вот таким вот тоном.

Сглатываю.

– Дед. Я взрослый мужик и сам разберусь со своей личной жизнью.

Дед как-то угрожающе скрипит зубами.

– Серьезно? Ты мужик? – дед смотрит в сторону дома и морщится. – Мужики после того, как с девушкой побудут и у них возникнут последствия от романа, не сваливают в закат.

Закатываю глаза.

– Как ты мог такое допустить? Позор на мою седую голову. А мать с отцом что сказали? Как отреагировали на такое безобразие с твоей стороны? – дед распаляется, а я пытаюсь придумать, как бы его успокоить, но моя следующая реплика ни хрена его не успокоит, а ещё больше разозлит. – Чего молчишь? Мужик, мать твою.

Дед приглаживает волосы, закладывает руки за спину и начинает ходить из угла в угол, сокрушенно качая головой.

– Дед, тут такое дело…

Поднимает на меня холодный взгляд голубых глаз.

– Родители не в курсе?

Черт, меня всегда бесила эта его проницательность. И сейчас, конечно же, ему ничего не стоило понять что к чему.

– Просто тут такое дело, – дую щеки и смачиваю пересохшее горло, – у нас с Аминой не очень все вышло в прошлом, и нам надо время, чтобы это все наладить. Решить, куда мы дальше будем двигаться и куда нас это приведет.

Дед цокает.

– А что тут думать? Это твои дети, и они должны носить твою фамилию.

– Амина не готова пока за меня замуж выходить, – брякаю первое, что приходит в голову.

Дед недоверчиво прищуривается. Сканирует меня с головы до пяток.

– Почему вы разошлись? – вопрос прямо в лоб.

Ну что поделать? Пришла пора выставить себя ещё большим мудаком в глазах деда. Набираю побольше воздуха в легкие. Отвлекаюсь на цветы и грядки, которые меня сейчас окружают.

– Я послал её на аборт, – на одном дыхании выдаю и замираю в ожидании реакции.

В помещении воцаряется гробовая тишина, которая давит на перепонки и грозит оглушить меня. Дед, кажется, перестает дышать и сверлит меня тяжелым взглядом.

– Меня слух сейчас подвел? – угрожающе.

Слишком угрожающе, даже для деда. Мотаю головой.

– Охренеть можно, – выдыхает дед.

– Мы с Аминой были не так долго вместе, и когда она мне рассказала, что беременна, то я сразу подумал, что не от меня. И брякнул первое, что в голову пришло. А потом через время пожалел. Хорошо, что она меня тогда не послушала и все же оставила детей. Я сейчас понимаю, каким идиотом был, дед.

И в этот момент я четко понимаю, что искренне говорю. Мне неважно, что дети Амины не мои дети, но я рад, что она их оставила. Рад, что не послушала…

– Да уж, – дед вздыхает, – и как она после такого вообще тебя приняла?

У неё не было выбора. Но деду лучше об этом не знать.

Вместо того чтобы каяться перед дедом, скалюсь.

– Я умею быть убедительным, дед. Ты хороший учитель.

Родственник сокрушённо качает головой.

– Надо же, я не думал, что воспитывал тебя так. Я никогда не бросал свою первую семью, Мирон.

А вот это для меня новая информация. И сейчас я стою перед дедом и хлопаю глазами. Дед видит мою реакцию на свои слова и усмехается.

– Да-да, именно так. Я всегда им помогал и финансово, и по-другому, когда первая жена снисходила до общения со мной. Я не бросал их. И женился первый раз только потому, что тоже заделал ребенка. Но я до последнего сохранял семью. Пытался сохранить. Но семья – это работа двух людей. А первая жена меня не любила никогда. Жили ради ребенка.

Глава 9

Амина

Успеваю немного разобрать сумки, которые мне принес Мирон. Попутно осматриваюсь и пытаюсь придумать, как бы все тут обустроить, чтобы было удобно с тремя детьми.

Но мысли никак не хотят собираться в стройный ряд, и я постоянно перескакиваю с одного на другое.

Дети возятся на полу, хорошо, что я догадалась сунуть в вещи развивающий коврик, и теперь Даня занят тем, чтобы дотянуться до всяких висючек, а Ваня пытается отобрать у брата его добычу. И я надеюсь, что Даня сейчас не закатит скандал на весь дом, потому что Соня мирно посапывает на кровати, заботливо обложенная подушками. И я бы не хотела, чтобы она просыпалась.

А сейчас я смотрю на них троих и мне начинает казаться, что я вижу черты Мирона. Но, конечно же, это полный бред. Видимо, переутомление не проходит мимо меня. Потому что для того, чтобы увидеть эти самые черты, которые мне мерещатся, мне надо увидеть Мирона в таком же возрасте.

Короткий стук, и в комнату засовывается голова Мирона.

– Эй, Витаминка, голодная? – чуть ли не кричит он.

Шикаю на него, прислоняю палец к губам и киваю на Сончика. Он испуганно хлопает глазами, и на его лице появляется улыбка, наполненная виной.

– Прости, – шепчет и крадучись проходит в комнату, – я все ещё не могу привыкнуть, что с маленькими детьми надо вести себя тише.

В нем что-то изменилось. Во взгляде. Он вроде и пытается разговаривать бодро и, как всегда, налегке, но взгляд серьезный. Не смотрит почти на меня.

– Все в порядке?

Мирон вопросительно выгибает бровь и поднимает большой палец.

– В полном.

– Как разговор с дедушкой? Поверил, что мы с тобой не пытаемся его обмануть?

Золотухин слегка дергается, но на его лицо возвращается коварная усмешка.

– Все под контролем, Витаминка. Правда, я сказал, что ты не хочешь за меня замуж. Но то такое…

Шокированно таращусь на него. Открываю рот и при этом пытаюсь переварить его слова. Получается паршиво.

– Что ты сказал? – горло перехватывает, и из меня вылетает что-то похожее на мышиный писк.

Мирон пожимает плечами, как будто все идет, как и должно.

– Я сказал, что ты, – он утыкает в меня палец, – пока не созрела на замужество.

– То есть я теперь первое зло в глазах Матвея Яковлевича.

Мирон хмыкает и мотает головой.

– Не переживай, Витаминка. В глазах моего деда ты жертва коварного меня. Я рассказал остальное так, как мы и договорились: не поверил, что мои, – Мирон кивает на тройняшек, – и отправил на аборт. Поверь, это перебило информацию о твоем нежелании выходить за меня замуж.

Краснею. Становится стыдно за то, что я эгоистично подумала о себе. Хотя, представляю, как нелегко было в том разговоре Мирону.

– Извини.

Он мотает головой.

– Пойдем лучше, поедим. После дороги.

Смотрю виновато на спящую дочь, и Мирон о чем-то задумывается. На его лице появляется улыбка, и она уже более искренняя. Его отпускает… я это чувствую по изменившейся ауре.

– Ладно, сторожи дочь. Я сейчас.

Так же тихо прокрадывается мимо сыновей. Они только мельком смотрят на него и продолжают заниматься своими делами. Мои крошки. Полгода, а они уже понимают, когда можно шуметь, а когда стоит молча поиграть друг с другом.

Мирон скрывается за дверью, а я стараюсь угадать, что же он там такого придумал. Но все мои мысли разбиваются, когда Мирон возвращается в нашу комнату…

Он не заставляет ждать себя долго, хотя я сижу как на раскаленных углях и слушаю, как настенные часы отсчитывают секунды.

Ваня подползает ко мне и протягивает маленькую мягкую игрушку. Улыбаюсь, беру из его рук подношение и начинаю щекотать. Сын смеется беззубым ротиком, и в это время дверь медленно распахивается.

На пороге Мирон с подносом, уставленным всевозможными тарелками. Вздергиваю бровь, пока он подходит ко мне, сосредоточенно следя за руками. Да и вообще, складывается ощущение, что он впервые в образе официанта. От этой мысли фыркаю и перехватываю взгляд, полный подозрения.

– И что тебя так развеселило, Витаминка?

А я не могу остановиться и продолжаю хихикать, пока в животе не начинает покалывать. Выдуваю воздух.

– Просто мне показалось, что ты не очень дружишь с этой штукой, – обвожу пальцем поднос.

Золотухин надувает губы. Осторожно ставит все на прикроватную тумбочку.

– На самом деле, так и есть. Я ни разу не носился по этажам с этой штуковиной, – переходит на шепот и подмигивает, – видишь, на какие жертвы я иду ради тебя.

Скептично угукаю.

– Ты на эти жертвы идешь ради себя, Мирон. Я тут точно ни при чем.

Мирон качает головой и усаживается на полу.

– Угощайся, – приглашающе кивает, двигается, чтобы я села рядом.

Я ахаю при виде разнообразия еды, а желудок тут же подает признаки жизни. Золотухин фыркает, протягивает вилку.

Глава 10

Меня будит звук подъезжающей машины. С неохотой открываю один глаз и натыкаюсь на мордашку Дани. Вздрагиваю от неожиданности. Он внимательно следит за мной.

– И давно ты так лежишь, наблюдая за мной, пирожочек? – глажу его по румяной щечке.

Даня хватает меня за руку и подтягивается, чтобы сесть. Ваня тут же приходит в движение. Сонно моргает и смотрит на брата.

– Ну вот, Дань, ты всех перебудишь, пирожочек, – в моем голосе нет недовольства.

Наоборот, какая-то радость от наступившего дня. От солнца, которое в окошки светит и озаряет комнату.

– Приехал, походу. Внучок, – раздается из-под кровати.

Моментально весь остаток сна с меня слетает. Перекатываюсь на живот и заглядываю на пол. Мирон разминает спину и встречается со мной взглядом.

– Доброе утро? – почему-то выходит вопросом.

Золотухин весь кривится и косится на подушки, разбросанные по полу.

– Вот знаешь, у вас оно явно добрее, – недовольно бурчит, вскакивает в прыжке на ноги.

Хоть он и одет в майку и шорты, но я ничего не могу поделать со взглядом, который с наслаждением осматривает его подтянутое тело. Глаза задерживаются на прессе, который угадывается под тканью одежды.

– Скажешь, как можно идти.

Моргаю и резко поднимаю взгляд на скалящуюся рожу Золотухина.

– Не хочу мешать тебе любоваться моим телом, – поигрывает бровями.

А я со стоном падаю на подушку. Закрываю руками лицо и смеюсь.

– Золотце, ты неисправим. Если на тебя кто-то смотрит, это не значит, что он непременно любуется, – заставляю себя все же встать.

Даня тут же тянет ко мне руки.

Беру его и целую в макушку.

– Знаешь, если на меня пялились бы с вожделением мужики, я бы напрягся… а девочкам очень даже можно.

Мирон дергает плечом, одаривает меня хищным взглядом и идет к окну. Выглядывает и с шумом выдыхает. Его плечи напрягаются, а глаза темнеют. Опасно прищуриваются.

– Что там, Мирон?

Подхожу к нему со спины и пытаюсь выглянуть. Но вижу только машину Мирона, на которой мы приехали, и ещё одну машину.

А потом Мирон приоткрывает окно и слышится голос Матвея Яковлевича.

– А, дорогой. Спасибо, что приехал.

– Дорогой, – передразнивает Мирон.

Бросаю на него обеспокоенный взгляд. Его тело словно вибрирует от напряжения. Ревнует… или бесится, что состояние деда уплывает из рук?

Но мне очень хочется верить в первое. Хочется думать, что у Мирона все же есть сердце, а не кошелек вместо него.

– Думаешь, это и есть внук Матвея Яковлевича? – не могу скрыть из голоса волнения.

Мирон жестко усмехается и дергает плечом. Будто пытается с него что-то скинуть.

– Больше некому. Чтоб его…

– Все будет в порядке, – кладу руку на плечо Золотухина, и мышцы под ней слегка расслабляются.

– Ага, будет. Главное, вывести это чипушило на чистую воду.

Качаю головой.

– Ты же с ним даже не знаком.

Мирон разворачивается и упирается в подоконник бедрами.

– Предлагаешь встретить его с распростертыми объятиями?

Мотаю головой.

– Предлагаю вести себя как взрослый мужик, а не избалованный ребенок, у которого отобрали игрушку.

Мирон цокает и отталкивается от подоконника, идет к гардеробу, на ходу стягивая майку. Мой взгляд замирает на его спине.

– Я чувствую твой взгляд на лопатках, Витаминка, – язвительно проговаривает и скрывается за дверью гардероба.

Сдуваю челку с глаз и перевожу взгляд на Даню. Он тоже смотрит туда, где только что скрылся Мирон. Подбрасываю сына, привлекая внимание к себе.

Он улыбается и радостно взвизгивает.

– Ну что, надо собираться и начинать изображать счастливую пару с тремя детьми. Я надеюсь на вас, пирожочки, – жму на носик Дане.

Краем глаза замечаю, что Ване надоело без дела валяться на кровати и он уже спускает одну ногу на пол. Подбегаю к нему, чтобы помочь. Ваня нащупывает опору и сползает.

– Ваня, не шали, сейчас я переодену Даню и к тебе вернусь.

Сын хмурит бровки, садится на попу и выпячивает нижнюю губу. Такая реакция веселит.

Быстро переодеваю всех троих и шутливо вытираю пот со лба.

– Да уж, пока вас всех соберешь, устанешь.

Мирон возвращается в комнату. Уже в джинсах и белой рубашке с закатанными рукавами. Окидывает нас взглядом и останавливает свой взгляд на мне. Я стою ещё в домашнем костюмчике и ощущаю его взгляд на своих обнаженных ногах.

– Где тут ванная? – неловкость, от которой хочется спрятаться куда-то, подальше от пронзительных карих глаз.

Боже, и как мы будем уживаться все эти дни под одной крышей? В одной комнате!