Туманная Правда

Пролог

5 октября, 143 г Третьей Эры.

Том любил такие моменты. Прохладный ветерок уходящего лета, влетающий через распахнутые резные ставни, последние ароматы увядающих на окне лилий, смех юных девушек, беззаботно кокетничающих во дворе с соседскими пареньками, ласковые лучи заходящего осеннего солнца...

На закате лет начинаешь всё больше ценить короткие эпизоды, из которых состоит жизнь человека. В эти секунды приходит настоящее счастье – понимание, насколько прекрасно жить в окружении любящей семьи, без голода и бедности. В молодые годы, пожалуй, сильнее хочется повидать мир, уйти, убежать, уехать из опостылевшего села и гулять, веселиться, ухлёстывать за девками, не зная горя и печали. А теперь, когда огонь в глазах гаснет, душа всё ближе тянется к родному городу...

Городу! Проклятые столичники, обзывающие город деревней! Полёт мысли резко оборвался, и всё настроение улетучилось. Том сморгнул и огляделся вокруг.

В это время суток таверна в Дубовой Роще, как обычно, была полна народу. Уставшие за день крестьяне, вернувшиеся с полей, за столом будто обретали второе дыхание: дешёвая ячменная брага лилась рекой, благо завтра был день отдыха, ругательства и крики разносились далеко за ворота, и, судя по раздражённым лицам Большого Хью и широко известного по пьяным выходкам Рива, планировалась большая драка. В углу, за деревянным столиком, обтянутым застиранной, но чистой холщовой скатертью, тихо ужинала компания мелких торговцев, а недалеко от дверей, сдвинув лавки и толкаясь плечами, играли в кости рыбаки.

Том держал эту таверну уже второе десятилетие и, кажется, повидал уже всё: поножовщину, вежливость, жаркие споры, милые свидания и боги знают что ещё. Он с первого взгляда, почти всегда безошибочно, определял интересных и необычных людей и любил с ними поделиться своими житейскими премудростями. Однако почему-то, видимо, отвлёкшись на пролетевшую муху, хозяин постоялого двора не заметил внезапно нагрянувшего гостя.

– Кружку пива, тарелку щей, хлеба и шмат сала.

Том вздрогнул от неожиданно раздавшегося голоса. Переведя взгляд, он привычно ответил:

– Разумеется, через минуту накроем. Не хотите ли вы остановиться у нас? Не хочу хвастаться, но люди частенько говорят: «От Валтара до Сциона лучшая постель – у Тома». И совсем не дорого.

– Поглядим сначала на щи и пиво, – хмуро проворчал незнакомец. – смотрю, деревенька у вас так себе.

– Зря вы судите так сразу, – немедленно вскинулся трактирщик. – у нас много чего в городе! Загляните сперва на рынок, быть может, вы ещё успеете на ярмарку. Мой сват там торгует дичью, мясо – лучше не найти!

– Я жду, – отрезал путник и, пройдя быстрой походкой через зал, уселся у стены. Том, отоварив пробегавшую мимо служанку лёгким подзатыльником и быстрыми указаниями, внимательно пригляделся к заинтересовавшему его человеку.

Это был невысокий мужчина, в длинном плаще, видавшем, похоже, и ночёвки в лесу, и многократные терзания иглой, и небрежные стирки песком в ручье. Растрепанные и немного пыльные светлые волосы свободно свисали ниже ушей, а за спиной висел невероятно длинный меч в окованных ножнах с кожаным ремнём через грудь, который незнакомец снял и бросил на стол. Добротные плотные сапоги и кожаный колет со странно узкими рукавами, усиленный металлическими кольцами, показывали окружающим солидное состояние человека. Но больше всего привлекал внимание не отблеск кольчуги сквозь одежду, и не обвешанный оружием пояс, а тяжёлый, хмурый взгляд.

Взгляд нечеловеческих, тёмно-жёлтых глаз.

Глава 0. Тайны маленького города

6 октября, 143 г Третьей Эры.

Нежное и яркое утреннее солнышко вновь поднялось над домами и деревьями. Вопли петухов, ржание лошадей и требовательное мычание коров знаменуют начало каждого нового дня. Продирая заспанные глаза, на рассветный холодок по одному выбираются доярки и пастухи, разминающие отлёжанные на жёстких лавках конечности. Встают хозяйки, накрывая голодным детям на стол, поднимаются мужики, готовые к налаживанию нехитрого крестьянского инструмента и мужской работе по дому. Просыпаются и трактирщики, растапливающие печи ради приготовления свежей пищи.

Он прибыл в Дубовую Рощу вовсе не ради пива и не ради Томовой постели, какие бы стишки не сочиняли местные крестьяне. Мужчина сел на соломенном матрасе и отвесил щелбан осмелевшему таракану, нагло залезшему на спинку кровати.

– Хотя бы клопов нет, – слегка хрипловатый голос разрезал безмятежность комнатушки на чердаке таверны. Сквозь слуховое окно под крышей доносились звуки пробуждающейся деревни. Ноги прошлись до стены, где на деревянных крючках висела одежда. Руки сами совершили привычный утренний обряд одевания, а оружие, кроме длинного кинжала на поясе и ножа в голенище сапога, разместилось под кроватью.

Зал таверны встретил его несколькими парами любопытствующих глаз завтракающих людей. Не обращая внимания на посетителей, он разлёгся на лавке возле длинного стола и из этого положения потребовал, поймав служанку за подол, вина и сыра.

Воскресенье – день чрезвычайно медлительный. Неспешно начинается утро, долго тянется день, лениво садится солнце. В такие дни человеку хочется побольше пообщаться с семьёй и друзьями, красиво одеться и сходить, что называется, «в люди». Хочется отвлечься от прошедших и вновь грядущих тяжёлых будней. Многие знакомства, как и многие романы, начинались именно в воскресенье.

Работа трактирщика, особенно в бедное на желающих выпить и покуролесить время, не несёт особых трудностей. Том, преодолев некоторое смущение, особенно нараставшее в присутствии вооружённых хмурых людей, аккуратно уселся напротив закрывшего глаза незнакомца.

– Доброе утро. Как спалось?

‑ Знавал я и худшие постели, – мрачно отозвался сцепивший лёжа руки за головой путник.

– Видится мне, вы заядлый шутник. Или же это красивый образ, почерпнутый из рыцарских романов? Мрачный воитель, мм, повидавший на своём веку слишком многое и ожесточившийся сердцем... Я слыхал, такое женщины очень любят. И как, работает?

– На тебя же сработало, – беззлобно огрызнулся уже поднявшийся человек, сильно зажмурившись и потянувшись.

– Простите моё излишнее любопытство, но позвольте спросить: кто вы и откуда прибыли? Признаться, я обожаю интересные истории, – чуть полноватый трактирщик вдруг как-то подобрался и стал похож на навострившего уши огромного кота.

– Меня терзают серьёзные сомнения, что моя история покажется вам действительно занимательной. Меня кличут Марком из Варроберга, и я обычный наёмник, живу, как водится, с дворянских дрязг и разбойничьих угроз, – чуть позёвывая, Марк принялся поглощать нехитрую закуску, принесённую отблагодаренной кивком служанкой.

– Нечасто, надо признать, у нас бывают наёмники. Что ж привело вас сюда?

– Кроме звона монет? Если честно, то я просто хочу немного отдохнуть от череды сражений, которые без конца идут между некоторыми лордами в Кереморре. Расслаблюсь на месяц-другой, может, перезимую, и отправлюсь на север. Поговаривают, что у истоков Лефиса неспокойно, там частенько на огонёк забегают горцы, – наёмник сделал большой глоток вина прямо из кувшина и шумно вытер рот рукавом.

– Ну что ж, добро пожаловать в Дубовую Рощу! У нас самые прекрасные женщины от Златолефиса до Матушки, и, между прочим, пиво – то, чем по-настоящему хочется гордится! – напыщенно заявил Том, выпятив грудь.

– Ну-ну, – воитель выглядел не слишком убеждённым этими самоуверенными высказываниями.

– Да ладно вам! Впрочем, действительно, на вкус и цвет... – трактирщик, увидев иронично поднятую бровь и насмешку в необычного цвета глазах, резко сдулся.

– На вкус и цвет ваше пиво напоминает...

Хозяин таверны торопливо перебил Марка.

– Хватит о пиве! Может быть, вы лучше расскажете о ваших приключениях? – Том неловко попытался перевести тему.

– Хочешь историю? Это можно, это я люблю, – Марк откашлялся. – Тогда внемли мне, смертный муж, ибо я собираюсь поведать тебе повесть о взятии замка Эрд. Это рассказ о дружбе и предательстве, о любви и ненависти, о мужестве и трусости. Итак, в не столь от нас далёком сто тридцать седьмом году Третьей Эры, или же восьмьюдесятью летами позже похода легендарного Зенгора, между двумя лордами, давними друзьями, вдруг пробежала тень...

*****

Осенний вечер подкрадывается незаметно. Сначала становится чуть холоднее, северный ветер усиливается, и продрогшие крестьяне с тревогой смотрят на потемневший от туч горизонт. Затем солнце вспыхивает последним рыжим огнём, и после кратких сумерек на крыши и заборы ложится ночь. Во тьме горят редкие огни: очаг в таверне, свечи в богатых домах, лампы в караульных. Народ снова тянется в трактир, цепляясь за оставшиеся минуты отдыха перед новой неделей тяжкого труда. Желая отрешиться от дум, многие уважаемые мужи и примерные семьянины временами погружаются в жестокую пучину азарта и выпивки, устраивают пьяные кулачные бои, иногда даже ломая всё вокруг. Утро, конечно, заставит их пожалеть о содеянном, но к следующему воскресенью неприятные воспоминания уходят, и круг начинается заново.