Тушняк. Вкус 90-Х

Тушняк. Вкус 90-Х

Тушняк. Вкус 90-Х.

Макароны по флотски.

Каждый из нас когда-нибудь, после очередного сложного рабочего и утомительного жизненного этапа, срывается на «природу» — на пару дней. Я и мой товарищ собрали вещи и рванули на речку порыбачить. На дворе лето 2000г.

Сидим мы с другом на берегу замечательной реки — «Нямунас», или «Неманин», или просто, как у нас в Калининградской области, «Неман». Река была широкой, тёмной, показывала свою мощь своим течением и водоворотами. Она казалась огромной. Её величественность подчёркивало разделение уже двух «чужих» стран — Литвы и России.

Казалось, совсем недавно, я, в свои 17 лет, переходил мост Королевы Луизы и пешком добирался до нужного мне магазина. А спустя каких-то три года я уже наблюдал, как Литва отсоединялась как независимое государство. Со своей «революцией».

Закинув кучу снастей — от донок до удочек, но пока ничего не поймав, мы с Артурасом (так звали товарища) уютно расположились у костра для приготовления нашего ужина — «Макароны по-флотски». Артурас, он постарше меня, молча смотрел на течение, глядя на ту сторону. Его, как и меня, многое с этой рекой связывало.

Для меня Неман — это мощь, которая начинается далеко в Белоруссии, в местечке, где родился мой папа. Всё это вместе и объединяло нас в душевности самого мероприятия.

Порезав колбаски, поломав хлебушка, утолив, как полагается, «рыбацкую жажду» по первой, мы разговаривали о всяком, что приносило нам уважение и восхищение от присутствия именно в этом месте и в это время.

Тут мой товарищ достаёт из рюкзака банку, похожую на банку сгущёнки. Но что было дальше — послужило поводом для этой истории.

Открыв эту банку, Артурас предложил мне попробовать удивительный вкус тушёнки из говядины. Сразу и не поймёшь, ведь на банке не было этикетки. Я с удивлением и восторгом воскликнул:
— Да как она у тебя оказалась!? У тебя же вообще бизнес с металлом связан!

Он рассказал:
— На работу приехал приятель и попросил: «Можно у тебя в складе разгрузить немного тушёнки на время?»
Ну я ему: «Почему нет? Ведь ты же платишь».

Склад, конечно, не совсем холодильник, но немецкое кирпичное строение 1930-х годов всегда оставалось прохладным, даже летом. «Вот я и в счёт хранения потребляю», — повествовал Артурас.

Я, не скрывая восторга, громко засмеялся, так как знал судьбу этой тушёнки, начиная ещё с 1997 года. Более того, я был участником её истории и далеко не последним, кто её покупал.

Тут наш вечер удался ещё круче. Уже было не важно ничего — даже погода, которая, как всегда в Прибалтике, умела удивлять.

Я начал свой рассказ.

Времена были однозначно неописуемые. Каждый расскажет свою историю, и она будет правдой — «словно на грани». Каждый, кто жил в 90-е, расскажет своё. Мы жили и верили, что жизнь впереди и всё только начинается. Мы любили фильмы Кустурицы и смеялись над их героями, хотя в другом мире это было бы кошмаром и смотреть было бы невозможно.

Но мой рассказ — о банке тушёнки, с её вкусом и запахом на фоне жизненного шума того времени.

Работая в большой компании, которая занималась снабжением предприятий лесной отрасли уже в России, я имел большой список потребителей и просто «дорогих» друзей.

И обратился в наш Калининградский филиал товарищ из одного большого российского и очень богатого города. Человек непростой — в СССР он был начальником области того города по снабжению продуктами.

Словом, попросил он купить для него консервов подешевле: типа кильки в томатном соусе или ещё чего рыбного. Край, мол, у вас рыбный: два морских порта в центре Калининграда, несколько рыбных баз по области.

Но был уже 1997-й год. Корабли распроданы, рыбные заводы принадлежат неизвестно кому. Говорить об этом с лесниками мне показалось странным. Мы поискали, как полагается, через общих знакомых.

Мой генеральный директор, Матвей Натанович, тогда твёрдо сказал:
— Мы поможем тебе, Коля. Обязательно.

Натанович всегда умел убедить словом. Ташкентское пехотное училище дало ему великолепное образование, сильное в тактике.

Коля был доволен. Уехал в далёкий и богатый российский город.

Хозяйка ресторана

После непродолжительного времени мы узнали цены у производителей, и Николай был приглашён для встреч «в натуре». Только привёз он новую вводную: мол, денег нет и не будет, не хочу я с деньгами связываться, опасно. Но, говорит, вы же всё равно будете покупать у завода, а завод жесть перерабатывает на производство банок. Вот я вам пришлю фуру жести, а вы мне дайте консервы.

Ну, так-то да, всё складно, подумалось мне. По большому счёту товарищ был не мой, а Матвей снова в атаку:
— Отлично, Коля! Поедемте говорить о деньгах на завод.

Поехали мы на завод поговорить за бизнес. По дороге выяснилось: у Коли не жесть, а алюминиевый лист. На заводе же стало ясно, что кильки нет, а есть другая, но дорогая рыба.

Всё бы ничего, только фура с алюминием уже в пути в Калининград. На мой вопрос:
— По какой цене купите наш лист, двадцать тонн? Чтобы хоть понять, о чём речь.

Было сказано:
— Мы не перерабатываем алюминий. Мы из жести банку делаем, а алюминий нам не нужен.

Это были проблемы Николая, и мы с Натанычем решили, что ему, как говорится, и решать. Коля спросил:
— А что посоветуете? Машина-то уже едет.

Было сказано:
— Мы, в принципе, можем купить. Только двадцать тонн нам — на несколько часов работы. Но перед этим надо всю линию перестроить: с жести на алюминий и обратно. Это пара недель. Цену дадим сильно малую за вашу фуру.

Коля, не раздумывая:
— Продаю, забирайте. Деньги вот ребятам пришлите.

Сделали договор, и через пару дней деньги были на счету. Все последующие дни Коля у своих знакомых остался «сталоваться», прихлёбывая без стеснения беленькой.

Мы же с Матвеем, между своими делами, узнали, что есть Нина — хозяйка ресторана в центре, у которой есть контакты в Польше, где делают говяжью тушёнку по сходной цене.