Тварь, что зовётся мною

Глава 1

Диана

Я задыхалась так сильно, словно под рёбра врезали кулаком. Никто не говорил, что будет так больно, что вообще существует такая боль. Зажмурилась, как трусиха, несколько секунд стояла столбом, в надежде, что когда открою глаза — увиденное растворится, словно и не было.

Элькина куртка, нежно-розовая, как зефир, мелькала за деревьями. Она ненавидит гулять, подумала я злобно. Терпеть не может, особенно по такой погоде, всегда жалуется, что ботинки пачкаются раньше, чем из подъезда выйдешь. А тут поглядите, шлёпает по лужам, как ни в чём не бывало. Едва успевая за широкими шагами парня, что держит её за руку. Губы задрожали. Это я должна быть там. Это я люблю запахи осени и туманные дымки, это мою руку он должен держать у себя в кармане, чтобы греть. Новый спазм перехватил горло, я отвернулась, ткнула лбом в мокрую кору. Сверху градом посыпались капли, покатились за шиворот плаща ледяными слезами. Теми, что я не пролила — и ни за что, ни за что не пролью.

Стоять дальше смысла не было.

Не разбирая дороги, я потащилась в дальнюю часть парка, прочь от ровных плиток и распахнутого зева ворот. Моё место, любимое и заветное, теперь навсегда отравлено. Я смотрела на распяленные чёрные ветки, беспросветно-серое небо и вспоминала, с какими честными глазами сестра отвечала мне всего две недели назад.

Тогда я вернулась с прогулки раньше обычного. Зашла в комнату — и словно налетела на стену: уголок тетради выступал над краем полки. Ничего смертельного, но… Я всегда выравниваю его перед тем, как уйти. Машинально, особо не думая, просто короткий жест пальцем.

— Ты читала?

— Дура, что ли? Это же личное, — сказала она так, словно одно только подозрение оскорбило её до глубины души.

И я правда дура. Потому что поверила, отпихнула очевидное в сторону. Ведь как бы мы ни ругались, как бы ни ширилась пропасть между нами, оставались границы, священные для обеих.

Теперь сомнений не было: сестра влезла в мой дневник и прочла всё, что я писала о Марке. Просто чтобы в очередной раз посмеяться, забрать то, что принадлежит только мне. От мамы только и слышно, что нужно делиться — но как же меня достало! Ничего своего, только общее, которое незаметно становится Элькиным, а мне остаётся только смотреть.

Вот уж нет, вдруг подумала я и остановилась посреди лужи. Хватит. Она перешла черту — и больше я терпеть не стану. Вечно молчу, когда надо кричать, сглатываю обиды, придумываю оправдания ей и своему бездействию.

Мы не одно целое.

Мы разные.

Окрылённая злостью, я едва не развернулась, чтобы догнать их, но вовремя врезалась коленом в лавку. На неё же и шлёпнулась, прямо на мокрое — благо, на чёрной ткани не видно. Сегодня у неё танцы вечером, думала я лихорадочно. Возвращаться будет почти в десять, так что ни к кому из подружаек не пойдёт. И думать нечего, чтобы поговорить дома, так что встречу её под мостом.

У меня было несколько часов, чтобы придумать речь. Грозную, огненную, способную уничтожить её на месте. Я представляла, как Элька потупится и заплачет, когда поймёт, какой же кошмарной сестрой была всё это время. А потом мы помиримся. И она больше никогда не встретится с Марком.

Хороший был план.

Только реальность ткнула меня носом в грязь.

Холод под мостом растворял запахи бензина и сырости. Редкие машины грохотали над головой и тут же уносились прочь. Внизу, среди громадных опор моста, я чувствовала себя лилипуткой, заброшенной в великанью страну. Ветер то затихал, то терзал голую шею, холодными пальцами хватал за горло. Может, потому его то и дело стискивало? Фонари вздрагивали. Их болезненно-жёлтый свет играл в чехарду с тенями, перед глазами рябило пятнами. Я отвернулась, уставилась в темноту под самым полотном, но долго не выдержала — всё казалось, что там что-то есть, клубится вокруг опор.

Жуть накатывала волнами, приподнимала волоски на руках.

Мне нравилось это чувство, но в то же время…

Знакомые шаги чуть не заставили выдохнуть с облегчением. Пришлось напомнить себе, почему я здесь.

— Ты чего тут бомжуешь? — сестра вытащила наушник и подошла. В полутьме её длиннющие волосы почти светились, как грива какого-нибудь единорога. Когда на меня накатывало особенно сильно, я с наслаждением представляла, как отрезаю их, прядь за прядью. Даже не из мести. Просто чтобы больше не слышать жалоб на то, как трудно поддерживать блонд. — Ждёшь кого-то?

— Жду, — мрачно ответила я. — Кого-то. Ничего не хочешь мне сказать?

Молчание повисло между нами могильной плитой.

Элька задрала брови:

— Да вроде нет.

Она не собиралась облегчать мне задачу. Делала вид, что ничего не понимает — как обычно. Хотя по глазам вижу, по застывшему взгляду, что ей прекрасно известна тема.

— Как погуляли? — От возмущения голос задрожал. Я хотела ошарашить её напором, но вместо этого руки уже начинали трястись. Запихнув их поглубже в карманы, я поцарапалась обо что-то и сморщилась Всё идёт не так. — С Марком.

— А с чего ты взяла, что я с ним была?

От наглости этой, от фальшивой улыбочки, меня как током шарахнуло.

— Да я видела вас! Хочешь сказать, у меня галлюцинации?

— Просто спросила, спокойно, — она со смехом подняла ладони. — Ну встретились, что такого? Он свободный человек. Тем более, что сам позвал. Мне отказываться, что ли? Вот ты бы отказалась?

У меня дыхание перехватило. Я дважды схватила воздух, прежде, чем смогла просипеть:

— Он ведь тебе даже не нравится.

— Ну ты интересная, конечно, — она нахмурилась, переходя в наступление. — Может и нравится. Или понравится, если узнаю получше. В любом случае, это наше с ним дело, а не твоё. Да что ему с тобой делать вообще? Он нормальных любит. Ухоженный, весёлых. Чтобы с друзьями познакомить не стыдно, домой привести. А не по заброшкам таскаться. Динь, ты себя видела вообще? — Она участливо взяла меня за плечо.

Я треснула по руке, оскалилась: