Твой ход, аниран

Глава 1.

Кровавое солнце поднималось над стенами Обертона. Лучи скользили по ухоженным клумбам королевского парка, освещая совсем невесёлую картину.

Из дворца продолжали выносить тела. Не особо церемонясь, тела укладывали вокруг фонтана, на газоны или на брусчатку ниже последней ступеньки. Единственная разница - тела людей в чёрных одеждах выкладывали ровными рядами отдельно от остальных тел. Хоть судмедэкспертизы, как я уже когда-то говорил, в этом мире не существовало, мы не имели права её не провести.

Тел оказалось много. Реально много. С учётом гражданских, как между делом прошептал вездесущий Фелимид, количество тел уже перевалило за полторы сотни.

Мой яростный запал угас. Затухала и скорбь. Разочарованный и опустошённый я сидел на бортике фонтана, старался не смотреть на покрасневшую от крови воду и бороздил взглядом окрестности. Видел, как примчался охреневший Яннах. Видел, как он разводил руками, как хватался за голову и зло пинал окровавленную траву, когда принимал доклад от Каталама. Я видел, как между тел метался Фелимид, раздавая приказы направо и налево.

И так же я видел принца Трифина.

Тот не метался. Не бегал, не прыгал, не топтался по земле в бессильной злобе. Абсолютно потерянный он сидел на ступеньке перед входом во дворец. Сидел у края, чтобы никому не мешать, и прижимался плечом к колонне, полностью погружённый в себя.

Мне надо было, конечно, подойди к парню. Поддержать его. Похлопать по плечу и в сотый раз сказать, что ничего не закончено. Что мы обязательно найдём всех, и каждого покараем.

Но в данный момент меня больше беспокоили другие вещи. Когда я осознал произошедшее, когда эмоции ушли, холодным рассудком я пытался сам себе дать ответ на самый главный вопрос: "Зачем?". Зачем кому-либо так было поступать? Кто стоит за столь наглым поступком? Ведь пока мне было не до конца понятно: убийцы пришли за королём или их целью являлся Фабрицио? "Семя драксадара" как в лицо мне бросил последний смертник. А может, им была поставлена самая амбициозная задача - удаление с шахматной доски сразу нескольких весьма важных фигур?

Ладно, надо отталкиваться от того, что мы имеем на данный момент. Три члена королевской семьи убиты. Как и маленькое чудо - доказательство для граждан Астризии, что напасть вырождения можно победить.

Кому это выгодно?

Первый и самый очевидный вариант лично для меня - Эвенет. Эта седая мразь, судя по тому, что я о нём успел узнать, вполне способна организовать столь дерзкое нападение. Особенно после того, как я увёл два козыря прямо у него из-под носа. У Эвенета хватит и ресурсов, и людей, готовых отдать жизнь по приказу. Ведь, как ни крути, сюда послали смертников. Не верю я, что эти твари надеялись уйти живыми после всего, что натворили. Прибыл бы я в Обертон или нет, уверен, из города их бы не выпустили. Сожгли бы с ними весь дворец, если бы пришлось.

То есть вариант с Эвенетом, как с заказчиком, - самый очевидный.

Но не будем сбрасывать со счетов и остальных ублюдков. Например, Эоанита.

Эта падла тоже не лыком шита. И тоже ни раз угрожала будущими карами. Угрожала не только мне, но и королю. Возможно, Эоанит решил, что пришла пора показать зубы. Показать, что в его колоде ещё хватает козырей. И что он готов расплатиться с каждым, кто посмеет вмешаться в его планы. Или с теми, кто замахнулся и отобрал курицу, несущую наркотические яйца.

Значит, мотив у Эонита тоже есть. И значит, решиться поднять руку на короля он тоже вполне мог. А Фабрицио - или случайная жертва его фанатиков, или был устранён специально, как символ успешности определённого анирана. Его убили, будучи уверенны, что он – моё семя.

В общем, эти два религиозных мерзавца - два первых претендента.

Но дальше тоже хватает подозреваемых.

Могли ли короля заказать баши? Хоть я пока не до конца понимаю, что эти люди из себя представляют, и что за структура такая - самфунн, вполне могу предположить, что заказать короля они тоже могли. Деньги, как говорил рыжий классик, есть. Другой вопрос - каков мотив? Вроде бы, Его Величество некоторую часть процентов по займам оплатил, прошлым летом продовольствием помог. Понятное дело, баши обеспокоены тем, что Астризия уже не та, что была пару лет назад. И что потихоньку наращивает мощь. Но ведь это не заслуга короля. По большому счёту, это моя заслуга. И я бы понял, если бы они хотели наказать меня. Меня, а не короля. И уж конечно не Фабрицио. Если баши знали про Фабрицио, единственным их желанием было бы желание выкрасть его и доставить на остров. С их точки зрения - он бы стал последним из последнего поколения. Для них он был бы бесценен. Какой смысл нанимать убийц-смертников и убивать ребёнка? Это нелогично.

Значит, хоть вариант с башами нельзя сходу отметать, считать его первостепенным - бред. В убийстве ребёнка нет прагматизма. Есть запах религиозной ненависти.

Теперь рассмотрим вариант с послами. Эти маленькие, независимые и гордые птички несомненно обеспокоены возрождающимся величием Астризии. Они своими глазами видели и прибывающих рекрутов, и военные сборы, и амбары, полные зерна. Ни они, ни их начальники не могли не понимать, что укрепление Астризии весьма скверно пахнет. И что, возможно, в определённом будущем это может отразиться на соседях. То есть они решили действовать на опережение - решили обезглавить Астризию. Это - логично. И убийство короля, если смотреть с этой колокольни, тоже логично. К тому же с одной из сторон не осталось живых участников, как я уже понял. Допросить некого. А значит, доказать причастность соседних стран будет крайне проблематично.

Глава 2.

Спустя несколько выматывающих дней, в плотном кольце охраны я стоял возле Восточных врат города и ожидал карету. Как сообщалось в крайнем письме, самые важные люди для меня в этом мире приближались...

Последствия пожара в восточном крыле почти удалось ликвидировать. Хоть не быстро, но всё же пожарные команды сработали неплохо. И радовало ещё то, что потери при пожаре оказались минимальны: я опасался вновь увидеть то, что видел во времена пылающего Обертона, но погибшими оказались лишь два конюха. И Фелимиду так и не удалось доказать, что случился поджог, а не банальный пожар по пьяни. Многие всё же поверили в бытовуху. Но я - нет. Таких совпадений просто не бывает.

А затем мы полностью погрузились в процесс управления государством. Не я один, конечно, а всё моё окружение. Настоящее ядро единомышленников, как я потом с улыбкой отмечал.

Во все стороны полетели письма со скорбной вестью. Во все стороны направлялись новые указы, скреплённые королевской печатью и за подписью принца Трифина. Всех мы созывали в столицу и всем на местах сообщали, что никаких изменений не предвидится. Всё по-старому. Всё по плану.

Первыми ответили братья – Тревин и Тангвин. Поверили в случившееся они с трудом, но письма с ответами отправляли уже будучи в пути – оба брата выдвинулись в Обертон в тот же день, как пришли новости. И Тревина мы ожидали чуть раньше, чем Тангвина.

Я бы хотел отметить, что всё-таки поразмышлял над возможностью усадить на трон не того принца, которому сесть на трон полагалось по старшинству. За время проведённое в Валензоне я прикипел к Тангвину. Он мне реально нравился. Он был именно таким, каким я его и хотел видеть – ассистентом капитана команды. Моим ассистентом. Если бы усадить на трон его, власть продолжал бы сохранять я, а Тангвин являлся бы лишь исполнителем. Идеальный вариант для меня, если иметь в виду своеволие и наличие собственных интересов у принца Тревина.

Но всё же ни с кем эту идею я не обсуждал. Логика победила. Вряд ли бы кто поддержал меня в этом вопросе. Ни армия и её руководители, ни простой народ, ни примо, ни, ясен хрен, сам Тревин. Он так хотел занять это место, что вряд ли бы согласился уступить его Тангвину. По собственной воле, разумеется. Он бы создал мне массу и массу проблем в таком случае.

Так что я решил дать ему шанс. При личной встрече я пойму, имеет ли он отношение к убийству собственного отца или нет. А дальнейшие его поступки в качестве будущего короля покажут, насколько он мечтает о спасении собственной страны. Ведь если он отвергнет спасительные перемены, боюсь, революцию уже придётся устраивать мне. И козыря в рукавах у меня пока имеются.

В общем, пока Астризия действительно содрогалась от чудовищных новостей, я ждал обоз у опущенного моста. Я переволновался немного, конечно. Но письма, которые я отправлял с Голеадором чуть ли не каждый день, успокоили меня: обоз уже рядом, обоз под усиленной охраной, в обозе уже все всё знали.

- Вижу, - Феилину я подарил подзорную трубу из закромов, и он с ней практически не расставался. – Вышли из леса. По восточной дороге приближаются.

Я не стал терять время зря или дожидаться подтверждений. Я дёрнул поводья и рванул вперёд, слыша позади сопровождающий шум десятков копыт.

Ни о чём я не переживал так, как о сохранности Дейдры и сына. И едва они вновь окажутся со мной, я окружу их такой защитой, что ни один Белый Великан не пробьётся.

Я пришпорил коня на финишной прямой, увидев, как обоз остановился, а кто-то впереди – то ли Бертрам, то или ещё кто – поднял руку.

Кареты остановились. Из самой вместительной, самой статусной кареты во все стороны распахнулись двери. Я успел заметить на ступеньках крупные телеса вновь отожравшейся Мелеи и шикарные монашеские одежды, принадлежавшие явно не последнему святоше в иерархии местной церкви.

- Тпру-у-у-у! – я потянул поводья на себя и спрыгнул на землю.

- Милих! – успел воскликнуть Бертрам. Всё же это он шёл во главе колонны.

А затем из кареты на землю осторожно спустилась невысокая беловолосая женщина. Не узнать её я не мог.

Чувства опять захлестнули меня. Я замечал за собой чёрствость в последнее время. Всё же я насмотрелся в этом диком мире всякого. Огрубел в глобальном смысле слова. Но когда я видел Дейдру, во мне пробуждалась вселенская нежность.

- Дейдра!

- Ваня!

Воскликнули мы одновременно. И кинулись навстречу друг другу тоже.

Хрупкое тельце оказалось в моих крепких объятиях. Но я не сдерживал себя. Я не боялся Дейдру раздавить. Я сжимал её сильнее, чем сжимал бы капкан. Сжимал так, будто планировал никогда больше не выпускать.

Дейдра радостно смеялась, болтая ногами в воздухе. А затем губами вонзилась в мои губы под хихиканье и улюлюканье зрителей.

Поцелуй длился некорректно долго по отношению к невольным наблюдателям. Но мы оба не обращали внимание ни на что. Даже, как мне казалось, ничего не слышали.

Но когда на сцену вышел ещё один важный персонаж, объятия пришлось разорвать.

- Ма… ма… ыть… гы-ы-ы… гыль.

С одной стороны знакомый, с другой стороны незнакомый детский голос заставил нас двоих сменить вектор внимания. Дейдра улыбнулась счастливой улыбкой, разорвала объятия, подскочила к радостной Мелее, которая держала на руках правнука, и отобрала его. Малыш, без всяких колебаний, прыгнул к маме на руки.

Глава 3.

Хлопнула дверь на балконе за спиной Мириам. Хлопнула входная дверь за спиной Эриамона. В центральной зале остались лишь мы с Фелимидом. Карту и указку унесли, а он топтался на месте и заводил руки за спину, будто не знал куда их деть.

Я не имел ни малейшего понятия, догадывается ли он о предстоящем непростом разговоре. Я даже не знал, встречался ли он с Ибериком после нашего возвращения. Но настроен я был весьма решительно. Вопрос доверия нам придётся закрыть здесь и сейчас.

Важно только ни словом не обмолвиться, что именно произошло в далёких северных землях, когда я полностью утратил над собой контроль.

- У тебя есть специальное задание для меня, аниран? – Фелимиду надоело переминаться с ноги на ногу.

- Нет, Фелимид. Не сегодня. Ситуация в стране едва не вышла из-под контроля. И пока не до конца понятно, что будет дальше. Но мы с тобой преследуем одну цель… По крайней мере я так считал. И у нас не должно быть друг от друга секретов.

- Всё, что знаю я, знаешь ты, - Фелимид доверчиво развёл руками. – Быть в курсе всего – очень важно для тех, кто сосредотачивает на себе такую власть.

- Здесь ты прав, Фелимид. Но ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос: почему ты желаешь моей смерти? – я планировал держать себя в руках и не демонстрировать свои прибамбасы. Фелимид ведь и так прекрасно знал, чем я богат.

Но я без сомнений был готов угрожать, если того потребуют обстоятельства.

- Что??? – королевской дознаватель вполне натурально выпучил глаза. Играл не хуже, чем когда-то играл его мажордом.

- Не удивляйся так. Ты же неглупый мужик. Мы с тобой оба знаем, что ты обладаешь весьма важной информацией, которой так и не соизволил со мной поделиться. И мы оба знаем, что дар убеждения у тебя есть. Ты умеешь добывать информацию, умеешь ею грамотно распространять… И умеешь оказывать давление на слабые, доверчивые умы.

- Я всё ещё не понимаю тебя, аниран, - Фелимид нахмурился. – Ты говоришь загадками. На меня кто-то донёс? Меня обвинили в растрате?

- Нет, Фелимид. Тебя обвинили в предательстве.

- Что-о-о!? Кто посмел!? Меня!?

Сыграно было настолько неплохо, что даже я засомневался, что Фелимид действительно понимает, о чём речь. Поэтому от осторожных полунамёков решил перейти сразу к делу.

- Я не могу ходить по дворцу, постоянно оглядываясь и ожидая увидеть за спиной тебя. Тебя с обнажённым кинжалом. Кинжалом, которым планируешь нанести удар, потому что тебе показалось, что ты заметил во мне дивное двуличие.

Я говорил словами Иберика. Не точь-в-точь, но близко к смыслу. А когда увидел, как прищурились глаза Фелимида, сразу догадался, что до него, наконец, дошло.

- Значит, сын Каталама тебе признался? – Фелимид прикусил губу, а затем тяжко вздохнул, будто сожалел о чём-то. Осталось выяснить – о чём.

- В соплях и слезах. Извиняясь и клянясь, что его бес попутал. То есть ты.

Фелимид меня не понял. Но догадался, что увиливать бесполезно.

- Значит, он всё же увидел нечто, что заставило его вспомнить о моих словах? Что заставило задуматься, а потом признаться.

- Ты, судя по всему, знаешь об аниранах куда больше, чем я. Ты мне скажи – что он увидел?

- Ярость. Бесконтрольную ярость, выпускающую в наш мир драксадара.

Я проглотил комок: всё же я приходил к правильным предположениям. Не ошибся на счёт того, что происходит, когда я – не я.

- И ты считаешь, этого вполне достаточно, чтобы нанести подлый удар? – заскрежетал я зубами. - Чтобы коварно убить того, кого ты знаешь уже несколько зим. Кто уже изменил лик родной для тебя страны.

Фелимид вытер быстро вспотевший лоб. Похоже, его решение не нравилось ему самому.

А может, он просто боялся последствий. Боялся того, что сейчас произойдёт с ним.

- Я не враг тебе, аниран, - тихо произнёс он. – И никогда не желал твоей смерти. Но есть вещи, которые куда важнее твоей жизни. Будущее моего мира намного важнее.

- Какого хрена ты мне сейчас втираешь! – раздражённо выкрикнул я. - А я что не о нём переживаю разве? Разве я не забочусь о вашем будущем? По большому счёту, из всех аниранов лишь мне не наплевать, что с вами со всеми случится. Где остальные? Почему о них не слышно? Почему они не строят космические корабли, которые будут бороздить просторы Вселенной? Почему лишь я озабочен проблемами голода, веры, выживания? И такого анирана, анирана, который действительно пытается что-то сделать, ты собираешься пронзить кинжалом?

- Мы не знаем, на что они могут быть способны, если бы у них… Если бы они… Если бы они имели ту силу, которой уже обладаешь ты, - загадочно пробормотал Фелимид.

Но я его прекрасно понял.

- Это ты намекаешь, что было бы интересно посмотреть, что бы случилось, если бы Белый Великан или безумная Длань Фласэза сняли с моего хладного трупа метки? Божественный дар. Возможно, они оказались бы способны на большее?

- Нет, - Фелимид очень старался говорить осторожно. – Те двое – худший вариант для нашего будущего, как многие уже успели убедиться. Но ещё хватает тех, кто не обозначил себя. Кто не вышел на свет. Возможно, они более уверенно смогут противостоять тому, с чем с трудом справляешься ты… Ведь Иберик уже рассказывал мне, что с тобой происходит. А я знаю, почему происходит. И знаю из Книги, насколько это опасно.

Глава 4.

Пара дней прошла в тягостной атмосфере. Под стать хмурым осенним дням. Я хандрил немножко, потому что Мириам, выслушав меня с лицом белее мела, призналась, что иногда тоже подумывала о том, о чём подумывал Фелимид. Но лишь до момента, когда её тощую задницу я вытащил из церковных застенков. Уже на болотах она уверовала, что если её мир кто-то и спасёт, то это буду я.

Но это признание убедило меня лишь в одном: в этом варварском мире никому нельзя доверять. Эпоха такая, что тут поделать.

В общем, пока я пугал своим настроением Дейдру, Фелимид имитировал бурную деятельность. Он поставил на уши весь Посольский квартал. Не обращая внимание на возмущение привилегированных особ, он пытался докопаться до истины.

Я даже подумал, что он что-то накопал, когда в крайне возбуждённом состоянии он ворвался в толпу моих телохранителей. Они его остановили, конечно. А Феилин даже многообещающе схватился за рукоять кинжала. Но, оказалось, Фелимид действительно прибыл с новостями.

- Аниран, Ваше Высочество, - принялся размахивать он руками, пока мы издали наблюдали за тем, как приводится в порядок Восточное крыло королевского дворца. Работы там были практически завершены. – Есть срочные новости для ваших ушей.

Фелимида быстро пропустили. Он остановился передо мной и принцем, стараясь не обращать внимание на злой взгляд Иберика. Чтобы снять тяжёлый груз с его плеч, парню я рассказал, как прошёл мой тет-а-тет с Фелимидом. И с тех пор не сомневался, в чью спину вонзит нож Иберик, если придётся вдруг выбирать.

- Докладывай, королевский дознаватель, - позволил Трифин.

- Шорох последних дней, - захлёбываясь, торопливо начал Фелимид. – Который мы навели в квартале иноземцев, помог вскрыть гнойный нарыв…

- Попроще в речах, Фелимид, попроще, - посоветовал Сималион. Ранее он выслушал меня очень внимательно. И тоже остался крайне недоволен подлыми мыслями королевского дознавателя.

- Стража Северных врат задержала Муадана…

- Королевского обер-камергера? – удивился принц.

- Да, его, Ваше Высочество. Он оделся, как бедняк, но тащил на поводу породистую лошадь, увешанную седельными сумками. Это и озадачило моих людей из охранки, которые теперь несут стражу у каждых врат. А когда его не сразу выпустили, стал предлагать золотые монетки. Чем только усилил подозрение. Его задержали и послали за мной. Он ругался и грозил всем немыслимыми карами, ведь не подозревают они, кто он на самом деле такой. А когда примчался я, когда узнал его, он побледнел…

Я нахмурился. В крайние дни я редко видел Муадана во дворце. Но всё же видел. Хоть слёзы он не проливал, хоть не демонстрировал вселенскую скорбь, ходил мрачнее тучи. Так, будто на самом деле горевал. Во время нападения он заперся на засов в своей комнате и подпёр двери скамьёй. Я помню, мне даже сообщали о том, что его удалось спасти.

Какой ему смысл покидать вновь ставший безопасным Обертон? Зачем?

- Продолжай, Фелимид.

-…Но догадался я, что тут дело не чисто лишь тогда, когда золотые монетки он стал предлагать мне, - Фелимид бросил на меня многозначительный взгляд. – В обмен он просил оказать лишь две незначительные услуги: выпустить его из города и не сообщать ни о чём анирану. Когда он говорил о тебе, аниран, губы его дрожали. В обморок чуть ли не падал… Это меня насторожило. Поэтому я приказал запереть его в темнице. Нутром чую, что-то здесь не так.

Проницательности Фелимида многие могли бы позавидовать. Я сам иногда завидовал тому, как он умеет выстраивать логические цепочки. И хоть пока непонятно в чём провинился обер-камергер, да и провинился ли вообще, стоит покопать в этом направлении. Всё же ситуация нестандартная. Зачем верному слуге короля пытаться бежать? Бежать с золотишком. Бежать, пытаясь подкупить неподкупных работников Фелимида.

- Идём, - резко приказал я. – Идём выяснять.

Всей толпой – и принц, и я были окружены десятком телохранителей – мы направились в королевские казематы. Я на ходу выстраивал стратегию поведения и приходил к выводу, что сразу приму личину «плохого полицейского». Я знал, что Муадан меня недолюбливал и откровенно боялся. Может, не «как огня», но где-то на этом уровне. И не воспользоваться этим я не могу. Я сожму его, как мочалку. И выжму всю информацию, которой он владеет.

В тусклом свете чадящих факелов, длинной цепочкой мы спустились по ступеням. И столпились у металлической решётки, за которой на деревянном топчане сидел перепуганный пузан.

Муадан немного изменился, конечно. Вокруг глаз синие круги появились, волосы неряшливые, щетина отросла. Да и «пузатость» была уже не та. Он всё ещё страдал «зеркальной болезнью», но брюхо свою былинность утратило.

Узрев, в каком жалком состоянии находится королевский обер-камергер, я не почувствовал даже укола жалости.

- Ну вот ты и попался, голубчик, - злорадно произнёс я и вцепился двумя руками в решётку.

Муадан нас заметил. Встрепенулся, вскочил и упёрся спиной в стену. А когда увидел, какими глазами я на него смотрю, начал по стене сползать.

- Нет… Не надо…

У человека, который так себя ведёт, который трясётся лишь от одного вида анирана, на лбу написано, что он виноват. Осталось выяснить – в чём.

- Отпереть дверь! Дайте мне войти! Оставьте с ним наедине! – зарычал на я перепуганного охранника.

Глава 5.

По-осеннему быстро темнело. Наша большая делегация едва успела расположиться в центральной зале и наскоро перекусить, когда вновь примчался Фелимид и торжественно заявил, что очередные подозреваемые доставлены.

Послы входили в окружении гессеров и людей Фелимида, которым мы давно проработали специальную одежду со знаками отличия. И с некоторых пор людей в таких одеждах многие серьёзно опасались, несмотря на наличие собственной охраны.

Чернокожий Иса Онай, метросексуал Амран Хабиб, да и сам высокомерный здоровяк Гвелерг выглядели растерянными. Позади каждого стояло четыре вышколенных бойца при полном вооружении. И лица этих бойцов не обещали послам ничего хорошего.

- Приветствую давних друзей Астризии в добром здравии, - принц поднялся с трона и вышел послам навстречу. Хоть он не улыбался во всю ширину рта, всё же старался демонстрировать дружелюбие. – Приношу извинения за столь позднюю и столь неожиданную встречу, но к послам у нас есть вопросы.

Я же не собирался сладостными речами забивать чужие уши.

- Где их собственная охрана? – спросил я гессера-десятника.

- Заперли в палатах. Посмели пикнуть, да некоторые получили промеж глаз. Эти возмущаться пытались, - говоря «эти», гессер кивнул в сторону Амрана Хабиба.

- Всё ещё маленькая, но уже не такая гордая птичка, - усмехнулся я, рассматривая посла. Но в этот раз надменности во взгляде и презрительного поведения я не обнаружил: Амран Хабиб смотрел на меня с нескрываемым испугом. – Спасибо, что доставили послов так быстро. Ждите за дверью. Возможно, после разговора у послов появится новое место жительства. Под землёй, например.

- Аниран Иван, ты знаешь, что я отношусь к тебе с большим уважением, - первым попытался показать зубы Гвелерг. - Но ты переходишь все границы. Неужели внешняя политика уже не важна для Астризии?

- Гвелерг, только потому, что я отношусь к тебе с определённым уважением, ты и твои собратья по несчастью сейчас разговаривают со мной, а не с людьми королевского дознавателя, - парировал я. – Вас сюда призвали из-за дел определённой важности. Всё же, как-никак, мы расследуем убийство короля. И каждый из вас может быть замешан.

- Это глупости, аниран, - Иса Онай пошевелил жирными плечами, чтобы расправить стрёмные одежды. – Все мы знали Его Величество многие зимы. Мы многие зимы прожили в Обертоне. Никто из нас никогда не помышлял об убийстве.

- А ты, Амран? Что скажешь ты? Осмелилась бы твоя крошечная страна замахнуться на монарха страны побольше? Всё же причины у вас есть.

- Ты ошибаешься, аниран, - Амран Хабиб говорил тихо, будто реально опасался того, что может произойти, если он опять продемонстрирует неуважение. – Декедда – небольшая, но самодостаточная страна. Нам нет резона дразнить кашума. Кто мы по сравнению с ним?.. Его Величество король Анфудан Третий, - посол поклонился принцу Трифину. – Всегда относился к нам с достоинством. И мы старались отвечать тем же. Мы бы никогда не посмели укусить руку, благодаря которой счастливая Декедда прожила так много мирных зим.

- Ну а что на счёт четвёртого ваше дружка – посла Эзарии? Куда запропастился очередной льстивый болтун? Может, кто-то из вас знает? Может, кто-то укрыл его в своих покоях?

Тирам Гвелерг нахмурил густые брови.

- Остров не имеет отношения к решениям, которые принимались в Эзарии и доставлялись оттуда послу. Самфунн никогда бы не позволил кому-либо влиять на его политику. Причём тут Рауф?

- Тогда я осмелюсь поведать вам короткую и безрадостную историю, - я проявил инициативу и быстро ввёл послов в курс дела. Рассказал и про Муадана, и про то, как он организовал на меня покушение за деньги, переданные через посла Эзарии, и про то, как в скором времени он будет прилюдно казнён за то, что пока ещё не установленным убийцам помог пройти во дворец. А так же добавил, что тоже самое неизбежно случится с тем, кто знал, но не сообщил. Кто помогал действием или бездействием. Кто затаился и ждал развязки, вместо того, чтобы вмешаться.

После моего быстрого рассказа кожа Исы Оная, кажется, побелела. По крайней мере мне так показалось, когда я выразительно прожигал его взглядом. Амран Хабиб не обделался и не поседел, но было совершенно очевидно, что новости повергли его в шок. И лишь Гвелерг выслушал историю, не моргнув.

- Печальные новости для народа Астризии, - заявил он. – Но, боюсь, тут жители гор не могут помочь: ни о чём подобном ни я, ни мои люди даже не догадывались. С Рауфом у меня случались лишь добрые, дружеские беседы. В планы свои он меня не посвящал.

Гвелерг единственный, кто не выказывал страха. Пока он не до конца разобрался, зачем в тёмный вечер послов тащат в королевский дворец, он проявлял определённое беспокойство. Но когда всё стало на свои места, волноваться он перестал. И это было первое доказательство того, что моя ранняя версия о том, что короля заказали баши, разбилась на осколки. Понятное дело, Гвелерг не лыком шит. Врать мог умело, врать прямо в глаза. Но явно не мне и не в такой ситуации.

Да и, как я уже говорил, не верил я, что баши способны были поднять руку на Фабрицио. Это разрушало всю логику их великих планов.

- Тогда ты не станешь возражать, Гвелерг, если твою спальню, и спальни во всём твоём многокомнатном доме проверят особенные люди? Они осторожно всё обшарят и очистят твоё светлое имя.