Твоя постоянная

Глава 1. Саша

Аннотация

— Скажи это.
— Нет!
Сжимает скулы с такой силой, что завтра появятся следы. Дышит прерывисто. Чувствую, как ментоловый воздух с елочными нотками проникает в тело.
Ударяет точно по центру возбуждения, от которого сносит башню под фундамент.
— Говори, Мари, или опять останешься без сладкого. Чья ты? Ну!
— Твоя, — издаю жалобный стон и придвигаюсь к нему ближе. — Твоя постоянная.

***

Он не понравился мне с первого раза.
И с двадцать пятого тоже не превратился в принца на белом коне. Александр Левицкий из тех мужчин, кто привык все получать на блюдечке. Особенно девушек, которые его динамят по разным причинам.
Он всегда получает, что хочет.
Но я не сдамся. Потому что влюблена в своего горячего босса и всякие хамоватые миллиардеры с их непристойными предложениями меня не интересуют!
Наверное…

***

— Мы все? — робко пищит Марина из-под одеяла, натянутого до кончика острого носика. — Закончили?

— Что?

Переворачиваюсь и подпираю голову рукой. И с довольным урчанием наблюдаю, как зеркальный серебристый взор из-под пушистых ресниц скользит по обнаженному телу.

Лисьи глазки расширяются до невероятных размеров, а щеки рыжеволосой красавицы становятся пунцовыми. Румянец перекрывает россыпь очаровательных веснушек на носу и висках, пока не заливает лицо полностью.

Член мгновенно впадает в амнезию. Начисто отшибает у товарища, что пару минут назад он трижды кончил. Наливается кровью и дергается, требуя вернуть его туда, откуда бессовестно извлекли.

Изверги.

Точнее, есть тут одна. Издевается над братом моим меньшим. Сначала на сухом пайке держала, а теперь чуть ли не по секундомеру засекает. Еще периодически косится на часы, словно ждет, что после двенадцати я превращусь в тыкву.

— Одеяла не досталось, — подмигиваю и дергаю плотную ткань на себя. — Не поделишься?

Как бы не так! Обернувшись в кокон, подобно гусенице, лисенок активно качает головой, отчего упругие кудряшки разлетаются медным облаком по белой наволочке.

— Ну все, стерва, — шутливо рычу и заваливаюсь сверху. — Достану — сожру.

Или не шутливо. Потому что в паху полыхает от прикосновения к маленькому податливому телу за проклятым куском ткани. А Марина еще и выворачивается, разжигает инстинкт охотника.

Лиса. Кто же дергает льва за усы?

— Мне завтра рано на работу! — возмущенно гавкает из недр кокона. — Прекратите! Александр Николаевич!

Твою мать.

От официального обращения ярость ударяет дубиной по мозгам и отправляет тот в нокаут. Валяться в районе выцарапанного из груди сердца. Потому что хитрая лиса вновь выстраивает между нами дистанцию.

— Повертела рыжим хвостом перед носом и съебалась в нору?! — рявкаю и взбешенно дергаю одеяло. — Плевать на твою работу! Сама позвала. Считай, что в отпуске!

Победоносно выдираю край из цепких лапок с красными коготками.

Недовольная.

Лежит, брови сводит к переносице, глазки сверкают. Будто не трахалась несколько минут назад, а из зала суда вышла. Есть у нее в запасе выражение лица под названием «Плевала я на ваши интересы. У меня план».

Его и вытаскивает из запасов.

Отбрасываю одеяло в сторону, затем сминаю тонкую талию и жмусь к плотно сведенным ногам. Член упирается в гладкий лобок и заходится в истеричных спазмах.

Надо ему, блядь, срочно.

Как и несколько месяцев назад, когда я увидел Марину в первый раз. Вроде с Шершневым давно работал, а его помощницу только на благотворительном вечере «Жизнь детям» заметил. С тех пор круглосуточная, блядь, эрекция, и не отпускала.

Я вокруг нее и так и эдак кружился, но хоть бы хер. Только огрызалась вечно. Лаяли друг на друга как собаки.

А у самого башню сорвало напрочь. Сны с ее участием стали постоянными спутниками. Баб подбирал теперь только рыжих. Хотел первый раз в жизни завести какие-никакие отношения с нормальной девушкой.

Но в каждой вижу ее лисий взгляд.

Поэтому, получив фото в черном кружевном белье, подумал, что Марина ошиблась.

Рука, правда, передернуть потянулась, и пальчики шестьсот копий в облако сохранили. Но в целом решил, что прислали не мне. И чуть не кончил от короткой приписки с адресом: «Приезжай».

А теперь снова. Делает лицо кирпичом, руки скрещивает на груди. На вкусной двоечке, которая во рту, как сладкая вата тает и на языке медовыми нотами оседает.

— Что ты как целка? — с удовольствием убираю с личика-сердечка рыжие локоны и легонько оттягиваю. — Славно же трахались. Расслабься.

Напрягается. Горячими ладошками упирается в грудь, головой вертит так, что непроизвольно разжимаю кулак.

Выдернет все волосы себе, дура.

— Марина, блядь! — рявкаю с придыханием.

Стискиваю напряженные скулы, фиксирую лицо. А потом залипаю на веснушках. Раньше не понимал, зачем бабы их себе рисуют. Сейчас, похоже, дошло. Только никакая искусственная дрянь не заменит сияющих солнечных точек.

Глава 2. Марина

— Марина, я занят. Перезвони завтра или набери Олега. Сейчас не до тебя.

Евгений — неблагодарная скотина Лазарев — Александрович бессовестно скидывает звонок, когда я слышу в трубке женский смех и проникновенный шепот, обещающий ему…

Много чего.

Сегодня, похоже, никто не собирается работать: ни мой главный босс, Олег Константинович, ни его заместитель, ни наши подрядчики.

У всех, мать вашу, дела. Только у меня ничего, кроме работы.

— Козлина, — шикаю на смартфон и мысленно посылаю Лазареву как минимум падения потенции. — Да если бы не моя самоотверженность, хрен бы ты сейчас свой подарок ждал!

Аккуратно кладу аппарат на стол рядом с папками и на всякий случай оглядываю пустую приемную. Никого. Никто не слышал моих возмущений, а также пожеланий в сторону одного из боссов.

Особенно Олег.

Слава богу.

Профессионализм, вежливость, аккуратность и доброжелательность — это те качества, за которые меня ценят в компании. Нельзя поддаваться эмоциям на работе, пусть твои начальники триста раз самодуры и кретины, каких поискать.

— «Мариночка, сходи», «Мариночка, сделай», — бурчу под нос и перекладываю листы туда-сюда. Потому что заняться особо нечем, все по привычке переделано вчера. — «Мариночка, там катастрофа. Спаси личное счастье Евгения Александровича!»

Вновь открываю чат с Еленой Семеновной и чувствую, как глаза начинает неприятно жечь.

От фотографии на аватарке хочется пойти в туалет, поправить макияж, найти яркую помаду и перекрасить волосы. Но даже так я не приближусь к образу идеальный и непогрешимой Снежной королевы.

Потому что Олег никогда не посмотрит на меня так, как на нее. И я его понимаю.

Когда твоя спутница жизни мисс Вселенная, тебе не до простых смертных девиц с непокорной рыжей шевелюрой, на укладку которой тратишь час. Да и сама Елена Семеновна хороша.

Не только как профессионал, но и как человек.

«Марин, пожалуйста, отвлеки Александра Николаевича».

В сотый раз перечитываю вчерашнее сообщение и чувствую, как между ног знакомо начинает ныть. Пинаю под зад гогочущего чертенка в голове, который мурлычет низким голосом: «Знал, что ты будешь моей».

Ничего подобного.

Всего одна ночь.

Сбросить напряжение и помочь Лазареву в спасении его будущей жены из лап первостатейного бабника. Господину Левицкому все равно, кого тащить в постель, а у них там с Аней чувства.

Левицкий Александр Николаевич, он же Лева, он же Саша, — такая заноза в заднице, что жаль, что у меня нет ружья и патронов. Пристрелила бы и не мучилась сейчас угрызениями стыда, совести и еще чего-то непонятного. Раздражающего.

Требующего наглого и хамоватого брюнета с проникновенным темно-карим взором. От него, как по классике заболевания гриппом, бросает то в жар, то в холод. А от умелых рук не спрятаться нигде. Остается только лежать, наслаждаться тяжестью гибкого и мускулистого тела, вдыхать елочный аромат с пудрой ноткой ладана…

Целовать засранца каждый раз, когда он наклоняется и глубоко врывается в мое тело. До воя полицейской сирены в головы, помутнения рассудка и визга. Слушать пошлые словечки, вонзаться в подвижную спину.

Ох.

Марина.

Ты сошла с ума.

— Сошла, — бурчу под нос, пока под ложечкой неприятно сосет от осознания собственной распущенности. — Любишь одного, спишь с другим. Шик, блеск, красота.

— В чем проблема совместить приятное с полезным, Мари?

Испуганно подпрыгиваю в кресле от неожиданности и чуть не врезаюсь макушкой в жесткий подбородок.

В последний момент Левицкий отстраняется. Ловить разлетающиеся в разные стороны листки с рабочими письмами.

«Когда он подкрался? Почему никто не доложил?! Что за проходной двор?!» — мысли в голове проносятся ураганом, пока я бегаю по кругу и спешно ловлю документы.

Лучший способ отвлечься от ненавистного огонька, который зажигается при вдохе елочного аромата, — изобразить великую занятость.

Поэтому я с кряхтением цепляю последний листочек из бухгалтерии, завалившийся за низкий кожаный диванчик. Сдув упрямый локон с глаз, разворачиваюсь к Левицкому.

И тут же об этом жалею, потому что его горящий взор перемещается с моей красной юбки на декольте шелкового топа. А неведомая сила толкает меня к креслу: схватить пиджак и укутаться им по самые уши.

— Блядские шпильки надела, — дьявольски хмыкает мудак, когда я бочком подбираюсь к столу и прижимаю к груди документы.

— Добрый день, Александр Николаевич, — намеренно игнорирую его слова и прочищаю горло. — Я могу вам помочь? Олега Константиновича и Евгения Александровича нет, так что по вопросам мероприятия…

Этот мышиный писк — мой голос?

— Помочь?

Кажется, не только я сегодня в легком трансе.

Левицкий отрывает горящий взор от моих черных лодочек с красной подошвой и опасно щурится. Как зверь, готовый напасть. Внутри образовывается воронка, потому что воочию представляю, как эти совершенные губы вновь касаются моего тела. И жемчужно-белые зубы царапают шею, но не кусают.

Глава 3. Саша

Сука.

Красивая, обворожительная и до неприличия невинная рыжая сука.

В голове не укладывается, как она трахается, словно изголодавшаяся шлюха. И при этом сохраняет флер неприступности, который выворачивает яйца наизнанку.

Я желал остаться. Как в ебаном трансе.

Настолько хотел, что не удержался и лег рядом с ней.

Спящая Марина — завораживающее зрелище.

Как под гипнозом, я перебирал рыжие локоны, любовался ямочками на щеках от улыбки на тонких, но широких губ. Гладил покрытые мурашками белые плечи, усыпанные крошечными крапинками веснушек.

Не знаю, в какой момент я понял, что Марина не проснется.

Не понимаю, почему не разбудил. Член жаждал трахнуть спящую красавицу немедля, не разуваясь и не дожидаясь пробуждения. Голод требовал ворваться в лисью щелку и заполнить до краев кипящей в венах лавой.

Но я не потревожил ее сон. В конце концов, мы переспали, значит, дело за малым. В любой момент заберу добавку.

А теперь, когда я, измученный бессонницей, пришел за полагающейся мне по праву добавкой, сучка изображает Деву Марию. Будто не она половину ночи стонала подо мной до стука по батарее от проснувшихся соседей.

Будто, блядь, не я трахал ее до оглушительных криков.

Еще чертово апельсиновое печенье. Его аромат витает в воздухе: забирается под кожу и вызывает приступ удушья. Сознание путается в одурманивающем тумане, а потоки крови сбиваются с пути истинного и мчатся прямиком в эрегированный член.

— Ты ничего не перепутала?! — взбешено рявкаю в отрешенные и холодные глаза, радужки которых покрыты серебристым инеем. — Таблетки для памяти не прикупить?

— Не понимаю, о чем вы.

Безразлично хлопает ресницами, а сама вцепилась в свою ебучую папку и отводит взор. Не будь этого, я бы решил, что мне все приснилось.

— Ты уснула, так что я не закончил, — хмыкаю и делаю шаг вперед, косясь на угрожающе зависшую в воздухе папку. — Требую продолжения банкета. На столе. В блядских туфлях.

Замахивается вновь, но я перехватываю тонкую руку в воздухе. Победоносно взираю на разъяренную Марину. Она пыхтит и скалится, а полюбившийся румянец возвращается на законное место от пошлых словечек.

Лисенок в плену, и нутро сжимает сладкий спазм от собственного превосходства.

Наклоняюсь, затем провожу носом по гладкой щеке. Втягиваю аромат шампуня и осеннего сказочного леса. Мозг верещит от недостатка кислорода и сжимается до состояния высушенной губки от света рыжеволосой богини.

Готов записаться в клуб анонимных токсикоманов прямо сейчас, если в качестве лечения мне пропишут ее запах.

Я привык действовать с девушками иначе. Точнее, всегда по ситуации и в зависимости от характера выбранной жертвы.

Марина производила впечатление романтичной особы, которая ждет принца на белом коне. Несмотря на напускную серьезность, ее тонкие черты и даже то, как она поворачивала голову, намекало на хрупкость душевной организации.

Но она не соглашалась ни на что!

Я лез в круг ее друзей через пошлые шуточки.

Хуй вам, Александр Николаевич.

Выкатил официальное приглашение на помпезное свидание — всего хорошего, Александр Николаевич.

Цветы, блядь, притащил — по хую.

Обед?

«Я привыкла есть в одиночестве, Александр Николаевич».

В итоге сдали нервы, и выточенный набор масок полетел к чертям. И, похоже, такое поведение оказалось самой действенной тактикой.

— Попробуем стол твоего шефа на прочность? — шепчу в милое ушко.

Дергается, а я едва ли не реву от ярости. Марина не заигрывает, а реально отбивается. Еще чуть-чуть, и цапнет. Будто я насилую ее.

Разжимаю руки, и она, словно ужаленная, отпрыгивает в сторону. Как от спидозного, честное слово.

Дышит яростно, убирает со лба кудряшки.

И смотрит как на говно.

«Любишь одного, спишь с другим».

Ебаная фраза, от которой мир вокруг сжимается до крохотной точки. Мне жутко дискомфортно и неуютно. Я-то считал, что Марина плакала из-за меня.

Неприятно.

Догадка, кто тот сраный мудак, из-за которого она пускала в подушку соленую влагу, приходит моментально. Злость бьет ключом в голове. Хочется разнести приемную, вытащить из норы этого придурка и подвесить его за яйца на ближайшем суку.

И дело не в ревности. По хую вообще. Какая мне, блядь, разница, кого Марина любит? Тут другое: задеты принципы, мужская гордость.

Аня любит Лазаря.

И что? Трахнул, не задумываясь, если бы не нацелился на рыжую фурию.

Да и умная, образованная, талантливая Аня за время наших коротких свиданий внезапно оказалась интересным человеком, которого не видишь одноразовой дыркой. С ней тянуло на задушевные разговоры, обсуждения проектов, выстраивания совместной работы.

Глава 4. Марина

— Давай, Мари, вставай на колени. Или завтра на почту и личный телефон Шершневу придет интересная фотография с твоим участием в качестве главной модели. Обставлю все так, будто это твоих красивых лапок дело. Даже не сомневайся в моих талантах. Вряд ли оно понравится его женушке. Лена, знаешь ли, злопамятная дама.

Напряженно сглатываю ком и ошарашенно пялюсь в невозмутимое лицо подонка, который не скрывает гадких намерений. В тысячный раз проклинаю себя за слабость. Вряд ли Елена Семеновна под помощью Лазареву имела в виду соблазнение нашего главного подрядчика.

«Сама виновата, идиотка!» — мысленно ругаюсь на собственную дурь.

Что мне стоило соврать про какой-нибудь срочный документ? Зачем я вообще позвала его домой?

Да еще послала ту фотографию в белье! Кретинка!

— Н-не понимаю, — дрожу, потому что в голове вспыхивают картины с последствиями моих глупых решений.

— Да что ты? Еще скажи, что не пускаешь слюни по Шершневу втайне от его жены.

Из горла рвется всхлип отчаяния, а под ногами раскрывает пасть безмолвная бездна. Хочется кричать и требовать, чтобы Левицкий заткнулся. Только не тычет невидимым ножом туда, где и так сплошная рана.

Раньше у меня имелся призрачный шанс, что Олег ответит взаимностью. Когда Елена Семеновна отсутствовала. Именно я находилась подле ее мужа с дня его восшествия на пьедестал популярности как музыканта и позже. Во время построения бизнеса.

Тупые призрачные надежды влюбленной дуры!

Я считала, что стану полезной и незаменимой. Олег вновь обратит внимание. Поймет, как сильно нуждается во мне. Но время шло, а он только отдалялся. Перевел наши отношения из дружеских в рабочие, оборвал все ниточки, ведущие к нему.

Я отступила, потому что в его жизни вновь появилась Елена Семеновна. Жена, муза, королева, как он часто называл ее в пьяном угаре. Где-то между оскорблениями и криками, что она ему на фиг не сдалась.

Мой начальник не жестокий человек, но он одержим своей любовью. И ради нее пойдет на все. Раскатает любого, кто попытается встать на пути к ней. Да и Елена Семеновна мне нравится. Я не желаю ни портить с ней отношения, ни выкидывать в мусорку репутацию и профессиональные навыки, которые наработала мозгами и бессонными ночами за рабочим ноутбуком.

Чувства чувствами, но у меня ипотечный кредит на шее, престарелые родители в провинции и шанс на жизнь, о которой я раньше только мечтала. Мне нравится мой тщательно выстроенный мир, и конфронтация с Олегом его погубит.

И меня тоже.

— Десять секунд на раздумья, Мари, — Левицкий тянется к смартфону и невозмутимо снимает одним пальцем блокировку. — Уверен, Олег не обрадуется такому вниманию. Он же у нас до звездочек влюблен в женушку. Любое посягательство на его личное счастье превратит Шершнева в твоего врага номер один.

— Ну ты и скотина, — выдыхаю ошарашенно. — У тебя с сексом все так плохо, что нужно через угрозы склонять девушку к постели?!

Его взгляд чернеет, а пальцы до скрипа стискивают смартфон. Испуганно шарахаюсь в сторону и натыкаюсь задницей на край рабочего стола. В груди, словно испуганный мышонок, стучит сердечко.

Страшно.

Левицкий пугает по-настоящему, потому что не выглядит нормальным человеком, скорее, обезумевшим маньяком.

— На колени. Встала, — до ушей долетает его яростный свист. — Выебу из твоей пустой башки всякую хрень, заодно научу держать язык за зубами. Избежишь неприятностей в будущем. Цени мои старания, стерва.

— Нет!

Вскрикиваю, когда кулак сгребает волосы на затылке. Дергаюсь и против воли ощущаю странное возбуждение. Похоже, что психика защищается от потенциального насилия.

Мне не может нравиться происходящее.

Я же нормальная девушка. Люблю романтику, цветы, свидания, красивые слова…

«Кричи громче, лисенок. Хочу, чтобы ты орала подо мной».

Дьявольский шепот доносится из темных глубин подсознания, где бессовестная шлюшка вертит хвостом и облизывается при вдохе елочной туалетной воды. К запаху примешивается колдовской ладан и что-то еще.

Горькое, травянистое, но сводящее с ума.

— Время пошло, Мари, — шипит мне в ухо Левицкий и запрокидывает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Один, два, три… — начинает отсчет.

Приоткрываю губы, собираюсь с силами и готовлюсь позвать на помощь. Плевать, что будет потом. Выкручусь, напишу заявление в полицию. Мы живем не в пятнадцатом веке. Никто не имеет права шантажировать и принуждать к постели свободную девушку.

Но в момент, когда крик подбирается к горлу, невидимые часы отматывают стрелку назад.

Возвращают в прошлую ночь. В торжество безумия, греха и порока. Тогда я поддалась искушению дьявола с чарующим баритоном и магнетическим карим взглядом из-под угольно-черных ресниц.

И меня вновь бросает в жар. Прямо в котел моментально вскипающей страсти.

«Пошла в жопу твоя любовь, милочка», — ржет бессовестная шлюшка и подталкивает в спину к Левицкому.

Врезаюсь в широкую грудь, дергаю за полы черного пиджака на себя и приникаю к манящим губам. Получаю резкий ответ, как только наши языки сталкиваются в немой борьбе характеров. Вздыхаю и дергаю Левицкого за рубашку в цвет костюма. Невольно поражаюсь такой любви к мрачным оттенкам, которые ему чертовски идут.

Глава 5. Саша

Кто там пиздел, что молния не бьет в одно место дважды?

— Схожу, не сомневайся. Потом нагну раком над столом Олежика и снова схожу в тебя.

Как бы не так.

Прошла гора лет, а в голове барышни, раздвигающей передо мной ноги, опять Олег. Гадкий утенок, съебавшийся в Краснодар, вернулся сраным лебедем. Будто с него там шкуру содрали и новенькую вручили. Вместе с кошельком, глубиной с Марианскую впадину, и гонором высотой с Эверест.

Только от Соловьевой, ныне Шершневой, так башенку не рвало.

— Ты хотел минет, — выпаливает, ставшая внезапно страстной, лисица по имени Марина и сверкает серебристыми радужками.

Взгляд хитрющий, немного безумный, ошарашенный. Сучка только не облизывается. Сама подошла к столу и облокотилась на него. Спину выгнула, чтобы сиськи торчали, и вытянулась в струнку.

Вроде низкорослая и щупленькая, но ноги в три километра.

Соблазняет, дурочка.

Здесь и без твоих стараний, как бы боксеры ни перекрыли приток кислорода в детородный орган. Такими темпами я лишусь потомства из-за рыжей стервы. Лика не простит, как и ее папаня.

Детей и внуков, отобранный племенной жеребец, должен выдавать по расписанию.

Да пошли они.

Память издевается. Подбрасывает картинки прошедшей ночи, разгоняет и без того кипящую в венах кровь.

— Ну ой, — цокаю и захлопываю увесистую дверь. — Я передумал, Мари. Теперь у меня есть компромат, который, пока ты не отработаешь по полной программе, станет мои бессрочным абонементом в твою постель.

А сам наблюдаю за ней, пока щелкаю замком. В глаза смотрю. Жду страх, робость… Но херушки-хуерушки.

Улыбается коварным ртом, которым умело обращается. Прикусывает губу. Втягивает и щурится с таким наслаждением, что уши закладывает. Будто я погружаюсь на дно моря без акваланга. Метров на шестьсот.

Невозможная.

— После этого скажешь, что не хочешь меня? — облизываюсь, наблюдая за разгорающейся, словно спичка, Мариной. — Стол не намочи, пока ерзаешь.

Член в истерике, мозг в нокауте.

Потому что она встает с места и, виляя бедрами, подходит вплотную. От участившегося дыхания грудь, прижатая к моему торсу, вздымается. Аппетитные полушария покрывает тонкая паутинка мурашек.

Они то и дело цепляют простенький кулон в форме маленькой капельки, которая в нагрудной ямке. Помню, как он забавно подпрыгивает, когда Марина сверху. Стонет, запрокидывает голову, отчего медные кудряшки рассыпаются на плечи.

И принимает мой член так глубоко, что кишки связывает в узел.

Язык моментально тонет в горькой слюне. Хватаю ее за подбородок и тяну к себе. Едва не захлебываюсь от металлического блеска в радужках.

Которые сияют только для меня.

— Детка решила поиграть? — произношу в миллиметре от ее рта и ловлю фруктовое дыхание. — Что ты задумала?

Ненавижу целоваться. Слюнообмен всегда вызывает у меня больше отвращения, чем возбуждение. Серьезно. Потому что ничего классного в этом процессе нет, и обычно поцелуи лишают меня эрекции.

Или на меня так раздутые морды одинаковых девиц действуют?

Потому что с Мариной такого нет.

Едва сдерживаюсь, чтобы не поиметь сладкий ротик языком. Смять, похожие на нежные лепестки губы, и вылизать божественную влагу подчистую. Достать до гланд и кончить под приглушенные крики, которые вибрируют на небе.

Целоваться с ней круче, чем самый забористый секс с любой из моих бывших дур.

У нее рот туже, чем все их вагины.

Марина медленно ползет ладонями вверх по груди. Мнет рубашку, а у меня, блядь, тахикардия.

Сердце долбит отбойным молотком по ребрам, пока сучка довольно жмурится. Приподнимается на носочки, затем зарывается пальцами мне в волосы. Обхватывает голову и тянет на себя под восторженные вздохи.

— Чем быстрее ты наиграешься, тем быстрее отъебешься, — злобно шипит мне в ухо. — Доступные девушки никого не задерживают надолго.

Чиркает зубами по мочке, царапает шею. Специально причиняет боль.

— Так и скажи, что дрочишь на меня в душе, — хохочу в ответ. — Не мечтай, Мари. Натрахаюсь, тогда разбежимся.

Хватаю за волосы. Шелковистые кудряшки щекочут кожу, ласкают оголенные нервы, забираются куда-то глубоко в душу вместе с ее гортанным стоном.

Стиснув зубы и блаженно прикрыв веки, она выгибается следом за моей рукой. Открывает доступ к упругой груди и шее. Веснушки, точно фонари гирлянды, гипнотизируют, завладевают моим вниманием и языком.

Я, как одержимый бесами, впиваюсь в усыпанную солнечными зайчиками кожу. Облизываю каждый миллиметр, кусаю жадно. До боли и крика. Словно их свет способен проникнуть в меня и прогнать весь скопившийся за годы мрак.

Наслаждение — бедное слово, чтобы описать мои чувства. Особенно когда тонкие пальчики хватают края рубашки и с силой тянут. Треск выдранных с корнем пуговиц переливается со звучным градом ударов о керамическую плитку, которой покрыт пол.

Глава 6. Марина

Я не схожу с ума от мерзких словечек, что льются изо рта Левицкого как из рога изобилия. Не возбуждаюсь от его пошлых обещаний и глубоких вдохов. И не теряю голову от убийственного елочного аромата и распирающей меня мужской силы, которая доводит почти до истерики каждым проникновением.

Я, мать вашу, не могу и не хочу этого.

Но делаю. Поддаюсь очарованию Левицкого. Вновь и вновь падаю в черногривый и кареглазый омут с головой, чтобы выплыть на каменистый берег, свернуться калачиком и выть от собственной ничтожности.

А потом до скрипа и красноты стираю в ванной жгучие прикосновения. Заливаю вином кадры, где я выгибаюсь в его руках. Воскрешаю образ Олега, которого люблю. В отчаянном желании вытеснить хищные черты, высокие скулы, твердый подбородок и низкий голос из недр памяти.

Я. Не. Могу.

Нельзя любить одного и сходить с ума по другому. Никак. Это невозможно. Противоречит всем канонам и правилам.

— Невероятная сука, — Левицкий стискивает пальцами шею, отчего дыхание перехватывает. — Моя.

Всхлипываю, поскольку его слова ударяют прямо по незащищенным местам. Он даже не представляет, как одной пошлой фразой вскрывает все незажившие раны разом. Выворачивает наизнанку плоть, насыпает туда битого стекла с иголками, а потом без анестезии зашивает и с садистским наслаждением наблюдает за моими мучениями.

Ему нравится надо мной издеваться. Нашел себе, сволочь, постельную игрушку, которой можно вертеть и так и эдак. Теперь унижает и трахает, как и когда пожелает, потому что я позволяю это делать с собой.

Сама виновата. Подарила Левицкому ключ от темницы и разрешила поступать со мной, как захочется его величеству.

Дура.

— Где всех носит?!

Застываю в ужасе, когда за дверью грохочет мерзкий голосок главного бухгалтера. По инерции цепляюсь за Левицкого и прижимаюсь к нему.

— Марина! Ты где? У меня срочный отчет на подпись для налоговой!

Галина Петровна выстукивает каблуками по плитке похоронный марш, а я задыхаюсь. Не в силах произнести что-то членораздельное, упираюсь ладонями в мускулистую грудь. Перед глазами, как в немом кино, проносятся кадры из будущего, где меня с позором увольняют за непристойное поведение на рабочем месте.

А меня уволят. Вне всяких сомнений.

Потому что Олег не потерпит подобной халатности, да и мнением старой горгоны из бухгалтерии дорожит. Галина Петровна работает в холдинге со времен его основания и пользуется расположением Елены Семеновны и ее отца. Там репутация и связи покруче моих, никакие рекомендации не спасут.

— Как совать нос в наши дела, так каждые пять минут. Только работать мешает. А тут днем с огнем не сыщешь! — шипит четырехглазая змеюка и опять цокает каблуками у двери, сквозь щели которой пробирается мерзкий шипровый аромат ее духов.

— Нету, да? — пищит второй голосок.

Сплетница Лилька, младший кадровый работник, как назло, проходит в приемную следом за Галиной Петровной. На каждое шипение главной змеи смело поддакивает. Будто не она два дня назад тряслась цуциком, когда я потребовала от нее оформить пропуска и доступы для двух новеньких сотрудников.

Тех, что Лазарев перетащил с компании отца в холдинг Олега.

— Вечно на месте нет!

— И куда смотрит Олег Константинович?

— Да ясно куда. Зря, что ли, выряжается, как на панель и задницей крутит перед начальством? — возмущается Галина Петровна, а у меня от обиды наворачиваются слезы на глазах.

Да, я очень требовательная и не терплю, когда люди бездельничают, а дело стоит. Потому новому коллективу пришлась не по душе.

Здесь своя экосистема: дотянут с отчетами и важными письмами до конца недели, а потом носятся в выходные и проходные в панике.

Потому что они привыкли так работать. Половину квартала просиживают задницы за чаем и саперами, остальное время сидят до глубокой ночи и пашут, пашут, пашут.

Я так не могу. Выполни задачу, тогда на голове стой.

Когда Олег еще не взялся за компанию Соловьева, а работал только в сфере IT-разработок, мне было хорошо. Под его началом находились молодые ребята, которые четко знали, что от них требовалось.

У всех имелись обязанности, и они их безукоризненно выполняли. Никто ничего не тянул до последнего и не приносил документы на подпись в субботу. Я осталась в хороших отношениях с каждым из них.

А тут… Не сработалась. Вообще.

— Отпусти, — шепчу в отчаянии и дергаюсь в руках Левицкого, взгляд которого стремительно и опасно темнеет.

— Я не закончил, так что не дергайся, — звучит ответ, от которого на голову обрушивается ведро льда.

— Пожалуйста, Саша. Мне нужно идти.

Левицкий делает очередной выпад.

Внутри все сжимается сначала от страха, потом от сумасшедшей дозы эндорфина вперемешку с адреналином. Закрываю глаза, запрокидываю голову и ахаю негромко, когда он сжимает правый сосок.

Крик отчаяния тонет у него во рту после очередного распирающего проникновения.

Глава 7. Саша

Ее высочество Шершнева Елена Семеновна до усрачки любит три вещи: ебать Олегу мозг, драть последний растянутый нерв и строить из себя жертву. Именно за этим она коротает скучные будни, а в оставшееся время оргазмирует от финансовой аналитики и сует аккуратный носик в дела друзей.

Похоже, что сегодня Олег все-таки сдох.

— Тебя присмотреть послали, а ты член засунул! — визжит в трубку сорок первую минуту подряд.

Как только голос не сорвала.

Не понимаю, какого хуя я терплю ее выкрики? Я что, первоклассник на первом уроке?

Лена — странный человек, который появляется и исчезает из моей жизни легко. Но когда ее нет, внутри не хватает детальки. Как настоящий пазл. Его не соберешь без кусочка, закатившегося под диван.

— Лева! Ты меня слушаешь? — шипит, а я чувствую, как яд с ее зубов растекается по каналам связи и вливается мне в ухо.

— Да не было у нас ничего с Анютой, Леночек, — шуршу фольгой. — Не бузи, все на мази. Дальше рамок нашего технического задания не уходил.

Калауд куда-то запропастился, поэтому натягиваю тонкий алюминий на чилим и проклинаю себя за рассеянность. Хотел же купить, но забыл. Все из головы вылетело из-за рыжей сучки.

«Пожалуйста, Саша».

Горло сдавливает от жесткого спазма, а член моментально оживает. Потому что я снова вижу перед собой круглые от страха глаза цвета шуршащей фольги в руках.

А ведь говорят, что холодные оттенки с теплыми не сочетается.

Хуйня.

Каждая деталь в Марине кажется идеальной. Одна гребаная ночь, и мой разум осыпался трухлявым пнем под давлением ее совершенного тела. В памяти всплывают маленькие пальчики с красным педикюром.

Я облизал все до единого. Как одержимый фетишист ласкал любой попавшийся мне миллиметр кожи.

Ни одну бабу не трахал с такой отдачей.

Сами кончали. Зачем пыхтеть?

Ебучая кладовая, тесная и пыльная, превратилась в мое индивидуальное место для жертвоприношения. Когда Марина прильнула ко мне испуганным зверьком, ища поддержку и защиту, едва сердце через член не выпрыгнуло.

Я чуть не расцеловал злобных сук за дверью и удовлетворил бы персонально недотрах любой из них.

Только бы не ушли.

— Лева, ты, конечно, гондон, но я тебе верю.

— Я хотел, — сдаюсь и тяжело облокачиваюсь на стол.

Часто моргаю. Пытаюсь содрать изображение кончающей фурии с сетчатки. Только, похоже, образ Марины с распахнутым блядским ртом и солнечными зайчиками на коже отпечатался в подкорке мозга. Впитался в серое вещество и, испуганно хлопая лисьими ресницами, отправился путешествовать по венам.

Рассеянно верчу в руках новенькую баночку со смесью для кальяна. Схватил первую попавшуюся.

Угу, так я думал.

Нервный смех дребезжит в горле, когда до меня доходит смысл надписи на черной этикетке. Даже табак с ароматом апельсинового печенья купил.

Сука.

— Ну?

— Хуй кладу, — огрызаюсь и с трудом возвращаюсь к разговору. — Блядь, Лен. Я вляпался сильнее, чем думал. Впрочем, плевать. Парочка сочных задниц приведут в чувство, но…

В трубке судорожный кашель.

— В Аню? — хрипит великая сводница, пока борется с приступом удушья.

— Нет.

— Слава богу! — незамедлительно раздается облегченный свист. — Еще не хватало мне до конца жизни слушать, как вы с Лазарем лаетесь. Олега за глаза хватает.

— Ну ой, что там лаяться. Лица друг другу разукрасили, и вопрос решен.

— Тульский пряник, — смеется, а в груди разливается знакомое тепло от ее поддержки. — Действуй, не крошись, а то совсем зачерствеешь. Марина хорошая девчонка. Я тебе триста раз говорила. Только твоим священным членом заклинаю: не будь уебком. И…

— И ты жаждешь поскорее сплавить ее подальше от Шершня.

«Ведь она влюблена в твоего, блядь, мужа».

Какого-то хуя знание этого факта причиняет не просто дискомфорт. В кишках дребезжит старая бензопила «Дружба». Рвет затупившейся цепью тонкие стенки нежных органов, смазывается ее багровой кровью и заедает под диафрагмой. Потом движком ударяет по сжимающемуся желудку при каждом взмахе.

Рыжая сучка закрывает глаза, когда трахается со мной.

Лисенок, блядь. Что ты делаешь?

Лена затихает. В трубке слышится ее шумное дыхание. Такое нервное, прерывистое. Я чувствую, что ступил на территорию, где давным-давно все до меня перекопано, но все равно не останавливаюсь.

— Это не отменяет, что я сказала ранее, — выдает, наконец, сквозь рвущийся свист. — И у нас с Олегом все кончено.

Киваю и стараюсь одной рукой распаковать баночку с желанным ароматом.

— Конечно. Шестой сезон, шестьсот шестьдесят девятая серия. Все, Леночек, мне некогда. Встреча через десять минут. Давай. Поцеловал, обнял, приподнял. В засос, поскольку Шершень за бортом.

Глава 8. Марина

— Ты чего здесь?

Улыбаюсь Вере и трясу перед ее носом бутылочкой игристого вина марки «Лачетти».

Не элитный алкоголь, к которому я привыкла за время работы с Олегом, зато вкусное и не так ударяет в голову. После пары бокалов ничего не болит, как от всех этих пафосных и дорогих красных вин из Франции и Испании.

— Кто звал меня на вечеринку? Я пришла.

Бывшая соседка по квартире и моя единственная близкая приятельница в Москве вздергивает темную бровь, но без всяких лишних вопросов отодвигается в сторону. Ныряю в узкий коридор ее крохотной студии, сбрасываю туфли и ставлю бутылку на тумбу.

— Это когда было, Савольская? — закатывает глаза Вера и закрывает дверь. — Полгода назад.

— Работы много.

— Да у тебя ее всегда навалом.

— Сегодня освободилась пораньше.

На самом деле я трусливо сбежала, когда Олег приехал в офис. Мне неуютно находиться рядом с ним, хотя большую часть рабочего времени нас разделяет целая стена. Особенно после случившегося в подсобке и тех подслушанных разговорчиков коллег за дверью.

Противно вдыхать дурацкий аромат жженой сосны, который, к слову, мне никогда не нравился. Слушать ровный голос, отдающий команды, как домашней собаке. Подносить документы и бегать по кабинетам к ведьмам, ненавидящим меня за факт существования и хорошую работоспособность.

Галине Петровне я с удовольствием плюнула в чай, как только та отвернулась. Мелкая выходка, но действенная и удовлетворяющая мое обиженное эго. Потом, правда, чуть не сгрызла себя живьем от стыда в туалете.

Плевать. Имею право. Нечего лить дерьмо за спиной человека, потому что так хочется. А Лилька в этом месяце точно не попадет в список людей на премирование, который всегда проходит через мои руки.

— Ладно уж, — Вера забирает у меня пакет с вкусностями и сует туда крупный армянский нос. — Проходи. С ночевкой?

— Угу.

Еще я сбежала от видений, которые преследовали меня остаток рабочего дня.

В чертову подсобку так и не зашла после нашего с Левицким «приключения». Повсюду мерещились собственные стоны, а сидеть в удобном рабочем кресле стало резко неудобно. Каждый раз, когда я двигалась, чувствовала удары крупного члена внутри себя.

Помешательство какое-то…

Дурацкая елка с вкраплениями ладана просто с ума сводит. Даже сейчас ощущаю эту убийственную смесь запахов, будто Левицкий стоит за моей спиной. Для верности оборачиваюсь и выдыхаю с облегчением, потому что не вижу знакомой крупной фигуры в черном.

«Хорошенько мышцы разогрей, лисенок. Сегодня тебя ждет незабываемая скачка. И про задницу не забудь».

Вспоминаю идиотское сообщение и закатываю глаза, а внутри все сжимается от странного предвкушения. Гормоны, как взбесившиеся муравьи в развороченном муравейнике, то и дело подстегивают нестись со всех ног домой. Раздеваться по велению его мудачного величества, Александра Николаевича, и наклоняться в выжидающей позе.

Тьфу!

Озабоченная дура.

И стыда нет по отношению к Олегу, что самое интересное. Чуть-чуть тоскливо ноет сердце, но его нежный голосочек безжалостно прерывает разум. Ему не до глупой сентиментальности. Он нетактично напоминает о дерьме, в которое я вляпалась по собственной дурости.

«В следующий раз никаких поблажек. Я просто выебу тебя на глазах у всех, Мари, а потом солью те фотографии всем мало-мальски крупным партнерам Шершнева. И хуй ты после этого найдешь работу».

Жёсткие слова долбят по вискам, пока я топаю следом за Верой и невпопад отвечаю на всякие бестолковые вопросы.

— Ты меня не слушаешь, — резюмирует спустя пять минут нашей пустой болтовни.

— С чего ты взяла?

Смущаюсь, кашляю в кулак и мнусь на месте под пристальным черным взглядом. Мы не прямо уж такие задушевные подруги, скорее, добрые приятельницы и бывшие соседки по квартире. Потому не пооткровенничаешь под бокал вина, а хочется.

В свое время Вера несколько раз меня выручала в сложной ситуации. Давала денег в долг, когда зарплата задерживалась, а срок платы за комнату подходил. Подкармливала и таскала по всем интересным местам в городе.

Хотя сама приезжая и ее родители не так уж богаты, но находчивость и смекалка у Веры работает отлично. Пока она училась в университете, постоянно подрабатывала то тут, то там. И умело складывала финансы, приумножала их и снова складывала.

Вера и меня научила обращаться с зарплатой так, чтобы хватало на все даже с прожиточным минимумом на счету. Теперь я позволяю себе и дорогие бренды, и роскошную косметику, и отдых. Потому что знаю, где купить дешевле и не нарваться на паль.

Оттого и врать совсем не хочется, когда Вера фыркает на мой ответ и заявляет:

— Да ты вся в облаках витаешь. И вид такой… — она щелкает пальцами и упирается одной рукой в крутое бедро, обтянутое домашними лосинами. — Ну, знаешь, как потрахалась недавно и сейчас стыдишься этого.

Вздыхаю, и Вера тут же округляет глаза.

— Да ладно?! — кричит на всю квартиру. Через картонные стены соседи слышат ее возглас. — Прикалываешься? Неужто твой сексуальный начальник дозрел до мысли, какое ты золото?

Глава 9. Саша

«Хорошенько мышцы разогрей, лисенок. Сегодня тебя ждет незабываемая скачка. И про задницу не забудь».

Сообщение летит автоматной очередью.

Со злобным смешком, похожим на хохот недалеких бандитов из старых американских боевиков, жму на призрачный курок. От предвкушения активного фитнеса с участием рыжеволосой богини сперматозоиды выстраиваются в очередь и отдают честь. Готовятся к полномасштабному нападению.

Пиздец тебе, лисенок. И особенно твоей жопе.

Дисплей загорается от нового уведомления. Член выглядывает из-под резинки пижамных штанов и настойчиво просит посмотреть.

Не могу его осуждать, ведь послание явно ему. Нетерпеливо вглядываюсь в ответ Марины и растерянно приподнимаю брови от внезапного щелчка осечки. Недоуменно пялюсь на экран, затем моргаю и трясу головой.

Что за хуйня?

«Не сегодня, Александр Николаевич. У подруги заболел ребенок. Потерпите или выберите другую лошадь».

А я, блядь, разошелся. Цветы, конфеты. Хоть в задницу их суй себе.

— Какая, на хуй, другая лошадь? — скриплю зубами и растираю на резцах гнев, обратившийся в горькие горошины перца

Сучка. Точно, лиса. Кружится, дразнится, щекочет пушистым хвостом под носом. Ластится, как настоящая кошка, невинно косится и хлопает ресничками. Делает вид, что боится. А сама плюет на угрозы и шантаж.

Проносится мысль, что Марина зачем-то стравливает меня с Олегом, но я отправляю ее пинком под зад в тундру.

Моя девочка не такая.

Последнюю мысль явно выдает член, который взбесился после нашей ночи.

Отправляю его обратно в темноту штанов и со стоном валюсь на диван. Сегодня до желанного тела мне не добраться, а строить планы по ее наказанию равно заработать спермотоксикоз. Без того яйца похожи на два каменных груза. Только пульсируют так, словно из них скоро вылупятся птенцы с голодным писком.

При вибрации телефона не смотрю на имя абонента. Антиспам не пропускает ненужные звонки, а все остальное для меня способ отвлечься от вездесущего образа Марины. Тяну телефон к уху и молча принимаю вызов.

— Саша, приве-е-ет! — с фальшивым придыханием из порнофильма, словно ее вот-вот возьмут пять мужиков, тянет Лика. — Я хоте…

— Ебаться будешь? — отрубаю ненужный поток заискиваний.

Мысленно бью себя по роже, ведь Лика — потенциальная невеста. Я никогда так с ней не разговаривал. Ее присутствие в моей жизни важно для укрепления папиного бизнеса. Для меня, кстати, тоже

Но она неимоверно бесит. На хуй звонит по сто раз на дню?

Надоела, никакого терпения не хватает. Бестолковая дутая кукла. Натуральнее многих, но все равно с перебором. Стерла всю уникальность с зачатками разума из внешности в погоне за не нужным идеалом.

«Деньги и связи твоего папули — это единственное, что привлекает мужиков», — с удовольствием смакую про себя. Пытаюсь подметить образ скулящей рыжей сучки на стонущую Лику, но ничего не выходит.

Потому что я не прикасался к невесте, которую тщательно отобрала мама?

Не из-за Марины же. Предполагать подобное даже смешно. Здесь дело в уважении к отцу. Негоже портить отношения с несостоявшимся партнером и тестем соплями его дочери, выебанной во все щели.

— Саша? — обиженно окликает Лика. Пока копался в мыслях, кукла что-то чирикала на курином.

— Лик, я устал, — включаю излюбленный бабами мягкий тенор. Зря, что ли, в музыкальной школе от звонка до звонка отсидел. — Хочешь пообщаться в интимной обстановке, тогда приезжай через час. Адрес кину.

— К тебе? — удивленно шепчет, а в голосе ненадолго прорезается разум.

— Еще чего, — не выдержав, брезгливо цыкаю, но, спохватившись, добавляю: — У меня ремонт. Сама понимаешь, что здесь не до романтики. Неподалеку есть классный отель. Спа, хуя, все дела. Погнали?

— А чем займемся?

Строит из себя невинную дуру с плохо скрываемым возбуждением.

«Вкусно поебемся», — мысленно гогочу в рифму, а вслух распеваюсь соловьем: — Термы, бассейн и бильярд. Как тебе культурная программа?

— Договорились.

Хороший секс — средство от любых потенциальных душевных мук. Еще приличный алкоголь, расслабляющий кальян и баня. Добавить бы групповушку, но на нее Лика, естественно, не пойдет. Вот кончит пару раз, тогда да.

Лениво потягиваюсь и, затушив остатки угля в кальяне, шаркаю в душ. Ни ожидания классного вечера, ни привычной эрекции.

Левицкий-младший обиженно прячется в кожаном мешке и не вылезает даже после воспоминаний о сладких поцелуях с оттенком вишни. Не помогает ни сохраненная фотография Ани в топе, который не скрывает высокую троечку, ни фотосессия Лены для мужского журнала годовой давности.

Что такого? Друзья должны помогать.

Рука тянется в облако, где лежит неумелое селфи в зеркале. Размазанное от волнения, где на заднем фоне виднеется расстеленная кровать. Но я упрямо откладываю телефон в сторону и лезу под холодные струи тропического душа.

Глава 10. Марина

— Да, Елена Семеновна, Вера прекрасный профессионал и знакома с экономическими науками. Я бы сказала, что она в них ас, поэтому быстро вольется рабочий процесс, — распеваю дифирамбы подруге, пока воюю с кофеваркой.

«Хм, говоришь, замечательный специалист… Ладно, пусть пришлет мне анкету. Я посмотрю на досуге».

Долбаная адская машина отказывается варить мне хороший крепкий кофе и только плюется жидкостью в разные стороны, а потом вовсе выключается. Про себя матерюсь на бесполезную штуковину, затем сонно ползу к шкафчику с чаями. Пока кипятится вода, высыпаю две горсти листочков с ярким ароматом бергамота и пытаюсь не уснуть.

Выходные с Верунчиком оказались благотворными: я уговорила ее уволиться с завода, где у нее не было ни перспектив, ни карьерного роста. Да и начальник — тот ещё мудак. А она помогла мне с душевными муками в отношении Олега и Левицкого путем вливания нескольких бутылок игристого в мое бренное тельце.

Теперь я почти готова к труду, обороне и понедельнику. Почти, потому что первое же сообщение от Лазарева вводит меня в ступор.

«Взял больничный до среды. Перенеси все встречи на конец недели».

Все. Больше ничего не написал: ни ответа, ни привета, ни пояснений.

Куда мне впихнуть кучу народа, которые буквально расписаны поминутно в графике Лазарева? За пазуху поселить, что ли, пока он там умирать вздумал?

Цыкаю и непроизвольно кошусь на запертую дверь кабинета Олега. Утром появился сразу за мной: взял папку с приказами, почту и скрылся в норе. Даже кофе не попросил, ограничился чаем.

А я… я не понимаю, что чувствую в данный момент.

Когда советовала Елене Семеновне в качестве личного помощника Веру, на секунду чуть не смалодушничала и не предложила себя. Потом одернула, вспомнила, что на том конце провода жена моего босса.

Любимого человека, к слову, по которому я сохну несколько лет подряд. В таком контексте мое предложение о переводе выглядело бы довольно странно. И для Олега тоже, потому что его явно не порадует наше близкое общение.

Особенно после моего финта с приходом голой в его квартиру. Он в жизни не поверит, что я просто решила сменить род деятельности. Немного. Перейти к кому-то другому по собственному желанию, а не из личных мотивов.

Хотя… Из-за них тоже.

«Ты всегда можешь позвонить Левицкому», — шепчет подсознание, но я сразу отметаю его предложение.

Нет уж. Переход к этому чванливому индюку закончится или обвинением в сексуальном домогательстве, или его убийством. Мне бы уже сейчас взять и записать его угрозы распространения интимных фотографий, а потом отнести в полицию.

Но я почему-то медлю. Жду непонятно чего.

— Козлина, — бурчу и собираю стопку подписанных документов для раздачи по отделам. Идти никуда не хочется.

Во-первых, не желаю видеть рожи надоевших до оскомины грымз. Во-вторых, мне всю ночь снилась какая-то дрянь. В итоге я проснулась в четыре утра мокрая насквозь, будто меня мучила высокая температура.

Думала, что заболела. А когда прислушалась к собственному телу, поняла причину такого резкого пробуждения. И докучливый сон, словно эротическая дымка, окутал вязким туманом в душе и напомнил о своем содержании.

Дерзкие пальцы на теле, жаркий шепот на ухо, угольно-черная шевелюра между моих раскинутых ног. Под касаниями языка плавится кожа на бедрах и животе. Волны удовольствия то приливают к берегу, то убегают обратно в океан и не дают расслабиться.

К собственному стыду каждую интимную встречу с Левицким я помню в мельчайших деталях, а вот с Олегом нет. Пытаюсь воскресить в памяти самые чувственные моменты, но теряюсь в ее закоулках не в силах найти выхода. Есть только расплывчатые картинки на склизко-серый туман, за которым прячется придуманный мной образ.

Больше ничего.

— Добрый день, Мариночка, — скрипит Галина Петровна и обдает шипровым ароматом духов, когда я вхожу в финансовый отдел со стопкой документов.

Ее курятник, точно по команде, поднимает головы. Каждая из присутствующих дам на насесте сверлит меня препарирующим взглядом. Знаю, чем займутся кумушки, как только я исчезну в коридор: пойдут курить и сплетничать.

— У нас разве официальный перерыв? — приподнимаю брови и киваю на листочек А4, который сама приклеила к стене напротив столов. — По расписанию пятнадцатиминутный отдых только через час.

Слышу, как прямоугольный кабинет заполняется негодующим свистом.

— В своем отделе я разрешаю девочкам пить чай по нужде. У нас тяжелая работа и много отчетов. Мы перерабатываем, — фыркает в ответ Галина Петровна, после чего презрительно скатывает очки на переносицу.

Ну, ой.

Не на ту напали, госпожа Кобра.

— Вот когда станете руководителем компании, тогда и пейте чай хоть по двадцать раз за час. Пока существует регламент, нарушать его нельзя, — чеканю в ответ и отдаю тощей расчетчице Лидочке стопку. — Кстати, чтобы не перерабатывать, достаточно почаще смотреть в монитор. А не на страничку в социальной сети.

Разворачиваюсь на каблуках и выхожу из кабинета, двигаюсь к лифту. Спина горит от злобных взоров, но я не оборачиваюсь. Дел по макушку, поэтому я не церемонюсь с лентяями на рабочем месте.

Глава 11. Саша

В ближайшее время мне потребуется лекарство от бессонницы.

Потому что я ловлю глюки. Вместо выливания ушата недовольства на замершую рыжую сучку я с нежностью провожу по напряженным плечам. В паху тяжелеет от желания, а с губ едва не срывается бредовое: «Я скучал».

Это было самое долгое воскресенье в моей жизни.

Трясу головой и убираю наэлектризованные ладони за спину.

Какие-то сопли в сахаре. Жуть, блядь. До чего доводит спермотоксикоз животворящий. Так и жениться недолго, когда мозгом управляют яйца. Заебешься потом оформлять разводы и делить имущество.

Плавали, знаем.

В юности я по три раза на дню чуть не бежал с цветочками в ЗАГС. А уж какие дифирамбы исполнял! Дрочер Олег нервно отсасывает в сторонке. За активный половой период выучил: сначала натрахайся, потом соображай.

А то на каждую рыжую соску домов не наберешь.

Правда, обычно хватало раза, а здесь магия, блядь. Все, наверное, из-за природной любви к осени. Старею, а Марина с блядским апельсиновым печеньем и веснушками вызывает в душе ностальгию.

Только я знаю, что это ничего не значит.

— А тебе пойдет наряд горничной, Мари. Оденешь его вечером к моему приезду

Тяну за подбородок, заставляю посмотреть на себя. Плевать на людей. Серебристая ртуть в ее зрачках проникает в каждую клеточку тела. Жадно пью эмоции из этого бездонного колодца. Гнев, растерянность и призрачный отблеск желания врываются тысячами ядовитых капель в кровь. Парализуют нервную систему и отнимают власть над телом.

— Александр Николаевич, — протестующе дергается рыжая дрянь.

Сильнее сжимаю подбородок. Официальное обращение ударяет под дых и запускает цепную реакцию. Волосы на теле встают дыбом, а из горла вырывается гневный хрип.

— Дис-тан-ци-я, — цедит сучка по слогам прямо мне в глаза.

— Забываешься, коза, — шиплю и едва сдерживаю стон от расширившихся зрачков. — Ты, похоже, не поняла, кого динамишь. Со мной шутки плохи.

Она что-то говорит, гневно смахивает с плеч тщательно выпрямленные пряди. Но ее слова теряются в яркой вспышке воспоминания.

«Пожалуйста, Саша».

Голодно облизнувшись, будто ел последний раз неделю назад, тянусь к малиновым губам. Магнитит, сука. Не зря говорят, что все рыжие — ведьмы. Похоже, наши предки знали тайны, которые давно стерлись в веках.

Хочу вновь почувствовать пряный вкус апельсинового печенья с отголосками глинтвейна, которым пропитан ее рот. Немедленно.

Протестующе упирается в грудь.

Только я гораздо крупнее рыжей фурии. В моих руках Марина — гном. И от ее сопротивления в голове взрывается полный склад динамита. Выкидывает мозги наружу и выворачивает череп наизнанку.

У меня нет другого объяснения, почему я не в состоянии себя контролировать.

— Что такое? — хрипло шепчу и цепляю губами золотую сережку. — Забыла наш уговор?

— Здесь люди, — шипит, нервно оглядываясь. — Александр Николаевич, вы ведете себя неподобающе.

— Неподобающе я тебя трахну посреди опенспейса, — с утробным мурлыканьем пропускаю медный локон между пальцами. — Я не жадный, детка. Еще раз меня прокатишь — найду компанию на знатную групповушку. Буду ебать тебя на пару с тем гандоном недоношенным, по которому ты пускаешь слюни. Или тебе больше нравятся незнакомцы?

Поток грязных пошлостей лавиной вырывается из глотки: наказываю и пугаю Марину. Бесит, что она прокатила меня. Раздражает, что каждый раз мы уносимся в начало после шикарного интима.

Но хуй я с кем-то разделю ее.

Мне глубоко плевать на чувства Марины и прочую лабуду. Просто самому маловато. Я не в состоянии насытится хитрой лисой. Вытрахаю, а потом пусть дальше ебется с Олежиком в его кабинете.

Если Лену такой расклад устраивает, то мне какое дело?

— Мудак.

Марина рвется разъяренной кошкой.

— Два члена — популярная женская фантазия, — хватаю за затылок.

Сгребаю шелковистые волосы в кулак, жадно сминаю приветливо распахнувшийся рот. Упирающиеся в грудь ладони слабеют, а дыхание Марины учащается. В серебристых радужках расцветает северное сияние.

Теряю под ногами опору, а из головы — разумные мысли. Ловлю ароматное дыхание в миллиметре от ее губ.

— Или три…

Юркий язычок скачет между сладких губ. Член выкидывает белый флаг и требует немедленной капитуляции. Или сдачи в плен: влажный, тесный и восторженно принимающий.

«Пожалуйста, Саша».

— Марина! — знакомый окрик врывается в сознание ледяным душем.

Едва не оставляет в руке клок волос, когда вырывается. Судорожно поправляет одежду, одергивает юбку.

А я медленно закипаю от звука знакомых шагов за спиной.

— Олег Константинович… — вытянувшись по струнке, словно в армии, Марина испуганно косится мне через плечо.

Глава 12. Марина

Впервые за несколько лет знакомства и работы с Олегом тянет дать ему по башке. Той самой папкой, которую он мне сунул в качестве доказательства наличия крысы в компании. Крысы, чья тень невольно упала на меня.

Козлина.

Столько лет труда на него, переработки, ночные поездки, умасливания его тупых партнеров, подметание говна за ним…

«Думал, что это ты сливаешь информацию Лазареву-старшему».

А не пойти ли тебе в задницу, Олег? Вместе с холдингом, змеями-работницами и мерзотным поведением!

Киплю внутри от ярости, но внешне остаюсь совершенно спокойно. Мне так кажется, по крайней мере, пока не встречаюсь взглядом с Левицким. Ему ничего не стоит раскусить мою игру на публику, и от этого становится еще обиднее.

Почему все мужики вокруг меня такие уроды?

Особенно богатые. Не понимаю. Как можно всерьез думать о замужестве с таким, как Левицкий или Лазарев. А Олег… Он таким стал после обретения больших денег. Права была мама, когда говорила, что столичный флер и миллионы на счетах испортят любого. И не зря отговаривала меня от поездки сюда.

«Ну что ты забыла в этой Москве, Маришка? Подумаешь, перспективы. Мы с папкой бизнес поднимем, все тебе достанется. И деньги будут, и перспективы, и мужика нормального здесь найдем, а не этого оболтуса-музыканта».

Ох, как я злилась на нее в тот момент. Кричала, орала до хрипа в связках, показательно собирала чемодан.

В итоге поехала за Олегом в Москву. Без нормального образования, зато с амбициями и любовью в сердце. Мне же казалось, что вот! Стану для него незаменимой помощницей, и он обязательно обратит на меня внимание.

Точно-точно. Надо только немного подождать, и у нас все наладится.

Я же отличница, краснодипломница, чуть не поступила в Сочинский университет на туризм. А потом пошла с подругами на концерт какой-то популярной местной группы, увидела там Олега и… бам!

Пропала.

Влюбилась до мушек в глазах и розового стекла в голове. Хвостиком за ними бегала, забросила все: родителей, мечты об образовании, карьере. Растворилась в больной привязанности к парню, которому до меня дела не было. А он только пользовался мной. Пока я бесплатно вела его фан-клуб и занималась активно рекламой вместе с Аней, его подругой.

Ух, как я тогда ревновала Олега к ней.

Дура безголовая. Аньке-то он даром не уперся, потому что возле нее всегда парни вились. Много. Кавалеры стройным рядом ходили за пышногрудой жгучей брюнеткой, а ей плевать на них было. Она либо продвижением Олега занималась, либо училась и работала.

В отличие от меня.

И какова благодарность? Думал он, блядь. Индюк тоже думал, а потом в суп попал. Петух.

— Марина?

Олег смотрит выжидающе, пока я отчаянно грызу губу и сдерживаю внутри нарастающее пламя. Почти весь их разговор с Левицким прошел мимо меня, как и данные в папке. Пришлось приложить усилие, чтобы пропищать в ответ:

— Олег Константинович, вы не против, если я изучу документы у себя?

Он кивает и взмахом руки отпускает меня из кабинета. Пулей вылетаю оттуда, чувствуя, как спину жжет от пристального черного взгляда. Левицкий, как черт из табакерки, даже сквозь стены и двери напоминает о своем присутствии.

Виски сжимает обруч, а в сердце болезненно колет. Вздыхаю и падаю в кресло, затем кошусь на злосчастную папку. Понимание, что моя злость бессмысленна, приходит постепенно. Под грохот пульса в ушах дохожу до мысли, что Олег в чем-то прав.

Я бы тоже подумала на личного помощника. У кого еще столько доступа и власти, как у меня? Он фактически рискует, выкладывая мне подозрения в лицо. Вдруг я действительно сливаю информацию.

— Благородный олень, — бурчу под нос и непроизвольно улыбаюсь. Обида постепенно отступает, и на душе рассветает солнце.

Все-таки Олег хороший. Очень. Добрый, понимающий, ответственный. Вон сколько сил прилагает, чтобы помочь отцу Елены Семеновны. А мог бы давно забить на компанию и заниматься только сферой IT.

— Давай, Марина, покажи, что ты не зря выбивала добавку к зарплате, — подгоняю сама себя и решительно распахиваю отчеты.

Беглый взгляд заставляет меня нахмуриться. Все сделано очень умело и качественно, так что ни один специалист без глубокого анализа не подкопается. Работал человек, который долгое время прокрутился в финансовой сфере.

Кто-то, через чьи руки прошли десятки подобных отчетов. Даже моих знаний здесь недостаточно, поэтому я отбрасываю сомнения и тянусь в сумку за смартфоном. Мне нужна Вера и ее алмазный взгляд на цифры.

Создаю закрытый чат для нас двоих, делаю скрины и посылаю туда. Коротко и обтекаемо обрисовываю ситуацию, чтобы подруга поняла. Она умная. Знает, что такая информация не для посторонних ушей.

«Похоже на капитализацию расходов. Проценты по заемам, привлеченным не для покупки основных средств, а для закрытия кассовых разрывов…» — прослушиваю аудио от Веры и делаю пометки на будущее, затем лезу в интернет.

Скрытие расходов в бухгалтерском учете, выполнение долгосрочных договоров, неправильная информация об активах и пассивах компании. Все это искажает конечную отчётность, что едва не привело нас к краху.

Глава 13. Саша

— Трахаешь ее? — с трудом отрываю взгляд от хлопнувшей двери.

— Кого?

Олег смотрит с недоумением.

Вижу, как со скрипом крутятся винтики в его голове, доверху забитой важными проблемами. Ловлю тень реакции, но все безуспешно. Полный ноль. Происходящее на ноутбуке интересует его больше, чем суть моего вопроса.

— Твоего главбуха.

Брови Олега сходятся на переносице. Он трясет головой, будто вообще не понимает, где он.

Придуряется, мудак. Нереально смотреть на рыжую фурию каждый день и не мечтать отыметь ее на всех поверхностях.

Особенно когда она влюблена в тебя как кошка.

Течет по нему, как сучка в брачный период.

— Блядь, Олег. Марину, кого же еще? — шикаю раздраженно и откидываюсь на спинку мягкого офисного стула. — Маленькая, бойкая, рыжая. Ух. Ебется, поди, как заводная шлюшка?

Слова оседают змеиным ядом на языке. Мышцы напрягаются, будто перед прыжком. В голове бурлит разжиженный мозг.

«Остановись, блядь!» — ревет внутри истеричный голос разума, но куда там. Меня несет, как сорвавшийся с моста поезд. Вагон за вагоном летит вниз и через мгновение разлетится кровавыми брызгами о лицо Олега.

Оторву, блядь, его кривой стручок и выброшу собакам на корм.

— Я похож на идиота?

Вопрос, как грабли, внезапно оказавшиеся под ногами. Херачат в лоб со всей дури. Ошарашенно моргаю, пока прихожу в себя.

— В смысле? Марина соска, — выпаливаю внезапно. — Глаза слепит. Веснушки, фигура, волосы. Ты их видел? Сука, как под гипнозом…

Скользкая тварь перебивает меня смешком.

Ржет про себя. Аж плечи дергаются.

Что здесь забавного, мудила? Гаденыш молча утыкается в экран ноутбука.

— Во-первых, я женат…

Трясет рукой с обручальным кольцом.

— Ну ой, — закатываю глаза. — У Лены семь пятниц и пятнадцать вторников на неделе. Не брак, а сказка. Бери кого хочешь, когда хочешь.

—… Во-вторых, еще раз скажешь подобное о Марине, не подумав, врежу, — зло стучит по клавишам и не смотрит на меня.

— Ага, значит, трахаешь.

— В-третьих, — игнорирует, блядь, словно я назойливая моль. — Я не помню, когда мы перешли к обсуждению моей личной жизни.

— Не ссы. О ней меня прекрасно держит в курсе твоя жена, — обиженно бурчу в попытке уколоть.

—… В-четвертых, — хлопает крышкой ноутбука и смотрит на меня в упор. — Да, Марина соска. Нет, я ее не трахаю, но в некотором смысле за нее отвечаю. Для тебя путь свободен. На этом любопытство удовлетворено? Вернемся к делам?

— Ой, блядь, плевать вообще, — шикаю, крутя ручку между пальцев. Но противный холод в животе испаряется.

— Я понял, — издевательски окидывает взглядом. — Вляпался ты, Саня, по самые гланды.

— Мы не друзья, чтобы ты так со мной разговаривал, — шиплю сквозь зубы излюбленную фразу Олега, но ему плевать.

Хохочет, тварь. Что смешного?

— Ладно, — отмахивается Олег и утирает выступившие слезы. — Анна Эдуардовна и Елена Семеновна с радостью выебут тебе мозг вместо меня. Что насчет встречи с Николаем Игоревичем?

— Есть у меня идейка…

Найти рыжую дрянь после выхода из кабинета нигде не удается. Марина не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. А тем временем рабочие чаты зудят все чаще, пока не переходят в формат срочных звонков.

Я не для того выстраивал свое дело с нуля, чтобы проебать из-за какой-то дырки. Поэтому, протаскавшись по холдингу, подключаюсь к конференции и лечу в офис. Привычный ритм быстро затягивает и возвращает в непринужденное настроение до вечера.

Люблю свою работу и коллектив, который тщательно собирал. Конечно, в нем не хватает толкового дизайнера…

Но я уверен, что в ближайшее время Аня примет предложение. Слухи распространяются быстро: Лазарев-старший подрубил нашему воробушку крылья. На вольных хлебах она долго не протянет, а на шее Жени сидеть не станет.

Подождем. Толковая помощница мне тоже не помешает.

От мысли, что каждый день в кабинет заходит Марина и, наклонившись, ставит передо мной чашку кофе, член деревенеет. Хоть орехи коли. Ярко представляю, как нагибаю норовистую суку через рабочий стол и имею до отчаянных криков на весь офис.

«Пожалуйста, Саша».

Мысленно задираю узкую юбку и оголяю ягодицы, покрытые разбежавшейся стайкой оранжевых муравьев. Кружевные края чулок, которые Марина, похоже, носит каждый день, всплывают в памяти. Как и черная полоска стрингов, совершенно не мешающих брать ее так, как пожелаю.

Не выдержав, тянусь к телефону.

«Я передумал. Хочу стриптиз. Встречаемся в девять вечера по указанному адресу. Прихвати вибратор. Научу с ним обращаться», — печатаю, когда распахиваю офисные двери.

Расплываюсь в довольной улыбке и, окрыленный, залезаю в салон новенького автомобиля. Мои прекрасные двадцать пять миллионов.

Глава 14. Марина

На посиделки в компании Галины Петровны и ее летучих обезьян трачу всю оставшуюся половину дня с негласного разрешения Олега. Две шоколадки и упаковка любимых орешков со сгущенкой, а также оторванный листок с регламентом, примиряют нас ко второму часу чаепития.

Оказывается, местная Бастинда вполне ничего. Разумеется, когда ее яд и когти направлены не на тебя. Потому что за четыре часа болтовни я узнаю столько грязи о других сотрудниках, что мне потребуется хлорка.

Кожа чешется от всех этих сплетен, но на какие жертвы не пойдешь ради дела…

— Маргоша постоянно с Пашкой крутилась. Но она, знаешь, ушлая такая. Не верила я в ее любовь, — пыхтит Галина Петровна и запихивает в рот ватрушку, которую принесла Лилька из отдела кадров.

— Точно-точно, — кивает та. — Постоянно у Зайкиной что-то выспрашивала.

— А Зайкина…

Мой вопрос тонет в женском гомоне, от которого все сильнее пульсирует боль в висках. Отвлекаюсь на секунду, стараясь не упустить ничего важного из болтовни. Между обсуждением цены на продукты и подгузники всплывают интересные факты. Например, что Маргарита, бывший секретарь Павла Андреевича, частенько захаживала в финансовый отдел и в бухгалтерию, как к себе домой.

И в подружках у Елены Семеновны была. Ну как в подружках, скорее, приятельницах. Через ее лапки проходили и отчеты, и документы, и многие договоры она согласовывала без участия руководства. Пользовалась безграничным доверием и электронной подписью.

— Не знаю, — причмокивает чаем Наталья Александровна, начальник HR-отдела. — Маргоша — хорошая девочка. Ответственная. Вот Зайкина мутная была, конечно. Когда Олег Константинович завел тему с поддельными отчетами, я про нее подумала.

— Зайкина уже полтора года не в главной компании работала, ты чего, — хмурится Галина Петровна и косится на меня. — Вероника Зайкина, один из экономистов. Паша ее с университета на пятом курсе приметил, потом всему обучил. Говорили, что с ней…

Она умолкает, а остальные дамы тихо вздыхают.

— Эх, какой был мужчина, — печально Лидочка и материалист Софочка ей поддакивает.

— Ой да сейчас нормальных мужиков днем с огнем не найти! Вон какие разговоры про Олега Константиновича ходят… Марин, ничего, что мы про начальника твоего?

Лилечка хлопает ресницами, а я натягиваю на лицо благожелательный оскал.

— Нет. Все в порядке.

Разговор опять меняет русло и перетекает в вопрос поиска нормальных мужчин. Периодически у меня спрашивают про наличие партнера, приходится отвечать максимально честно. У меня, мол, на уме только работа.

А болезненный укол в сердце игнорировать до последнего.

— Мариночка, так годики-то тикают, — цокает Галина Петровна. — Ребеночка надо. Не всю жизнь же одной с бумажками за Олегом Константиновичем бегать.

В ее словах мне чудится прямой намек, но я его игнорирую. Не знаю. Какой дьявол дергает меня за язык, когда отвечаю:

— А я не бегаю. У меня есть мужчина для этих дел. Просто сейчас мы в формате свободных отношений.

Гордо вскидываю нос, а у самой от внезапно накатившего жара плавится задница на стуле. В одежде становится некомфортно, в голове звенит знакомый шепот. Грязные словечки и пошлые намеки заставляют ненадолго погрузиться в мир сладких грез.

— О-о-о, — слышу на заднем фоне женский вздох.

— Точно! Александр Николаевич, да? Наш завхоз вас видела, — хитро хихикает Глаша, второй кадровик.

В меня впивается десяток жадных взглядов, и я проглатываю ком. Как по команде в памяти воскресают слова Левицкого: «Я не жадный, детка. Еще раз меня прокатишь — найду компанию на знатную групповушку. Буду ебать тебя на пару с тем гандоном недоношенным, по которому ты пускаешь слюни. Или тебе больше нравятся незнакомцы?»

Содрогаюсь всем телом и шумно втягиваю носом воздух, потому что легкие горя от перенапряжения диафрагмы. Если дурацкий разговор не прекратится, я точно психану. Потому что болтать о Левицком мне совсем не хочется.

И о том, как меня, блядь, заводит его поведение.

— Что там с Марго и Зайкиной? — меняю тему и двигаю на середину стола тарелку с ватрушками.

Пока меня посвящают в рассказ о жизни бывших подруг, добираюсь, наконец, до смартфона и читаю сообщение от Левицкого. Брови сами собой ползут вверх, а рот приоткрывается от наглости. Она исходит от каждой буквы, которая напечатана его грязными лапками.

«Я передумал. Хочу стриптиз. Встречаемся в девять вечера по указанному адресу. Прихвати вибратор. Научу им обращаться».

Вот скотина!

Зло пыхчу и отключаю телефон, чтобы не написать в ответ гадостей. Вновь окунаюсь в диалог, где в ворохе болтовни вычленяю нужные мне факты. За номер телефона моего парикмахера выуживаю у Галины Петровны в необходимые документы вне правил передачи.

Останется завтра порыться в них вместе с Верой. Уж она не подведет.

— Мариш, тебя подкинуть? Нам вроде в одну сторону, — интересуется Наталья Александровна, когда дружной компанией в семь часов неспешно собираемся домой.

— Буду благодарна, — улыбаюсь и сжимаю сумку. — Только я в туалет на пять секунд заскочу?

Глава 15. Саша

— Нет.

Хрустящая золотистая курочка в окружении ароматных шампиньонов задорно шипит на сковородке. Прижимаю телефон плечом к уху и бухаю туда подготовленную упаковку сливок, затем убавляю огонь.

Я не удивлен ответу отца, ведь он из тех людей, кто выстраивал бизнес в девяностые и остался там. В его парадигме мира есть понятия и нет. Разговор с Олегом входит во вторую категорию.

— Па, я понимаю твой настрой. Александр Самуилович — давний друг, а на носу выгодная сделка с «Амур Строй». Но не ты ли учил меня готовить запасной путь?

Накрываю сковороду крышкой и наблюдаю, как от белой поверхности отходит первое облачко пара.

Наша беседа — прогрев. Все складывается как нельзя лучше. Если Олегу удастся договориться с отцом, то я не женюсь на безмозглой курице Лике. И этот придурок хорошенько мне задолжает.

— Шершнев не держит слово, сын.

— Перед кем?

— Саша, бессмысленный базар, — вырывается у отца, намекая о приближении нужной степени готовности. — Ты прекрасно знаешь, в честь кого получил имя. Мне неприятно, что ты общаешься с конкурентом крестного. Каким бы человеком Саня ни был, я обязан ему…

— Олег предлагает вернуть долг, — хмыкаю, наблюдая, как потеет стеклянная крышка. — Спасти жизнь Александру Самуиловичу.

Намек прозрачнее чисто вымытых окон весной. Специально использую знакомые обороты и вывожу отца из равновесия.

Пусть услышит. Работаем на откате.

— Отморозок угрожает? — рявкает. — Попутал, щенок? Я таких, как он…

Довольно щурюсь.

— Пап, Александр Самуилович болен, — елейным тоном говорю в трубку, и он немедленно замолкает. — Много лет. Тебе и Семену Вениаминовичу прекрасно известно, но никто из вас против него не пошел. Ты вспомнил, что дядя Саша мой крестный, но забыл, кто твой крестник. Вот Олег помнит. И дает шанс искупить вину перед Женей и вернуть долг просто за разговор.

— За коим хером ему помогать? — грубо отмахивается отец.

Мысленно засекаю время. Пара минут, и все готово.

— Клал он и на Женю, и на Сашу.

— Может быть, — помешиваю блюдо и ощущаю приятное покалывание под лопатками от близости триумфа. — Ты же в курсе, что он женат на нашей Лене?

— Пиздюк бабе делает приятное. Совсем ебнутый.

Отец улавливает мысль, и я растекаюсь в довольной улыбке.

— Один в один твой дружок. Повернут на ней.

— Я подумаю, — выдавливает после секундной паузы.

Победоносно сгибаю руку в локте и, сжав кулак, опускаю.

Есть!

Пока-пока Лика в белом платье. Ставлю мысленную галочку в списке дел, что нужно хорошенько поиметь сучку для коллекции. До того, как папуля сообщит ее отцу новость, что партнерство не состоится.

В навыках переговоров Олега нет сомнений.

А сегодня меня ждет нечто повкуснее воблы Лики. Пропахшая апельсиновым печеньем, сочная и сладкая, Марина. Изящно выгибая спинку и отклячив зад, она подразнит задорным танцем и обязательно покрутится на шесте.

Не умеет?

Плевать. Важен только антураж. Не зря же я бронировал любимый люкс. И выкупил, блядь, три коробки подсолнухов.

Трясу головой и смотрю в тарелку, но взгляд упорно прилипает к букету из крупных желто-оранжевых соцветий.

Не удержался и стащил пять штук домой, а остальные уехали в люкс.

Поджав губы, касаюсь нежных лепестков. Шелковистые и с ярким отливом, они напоминают медные кудряшки, разметавшиеся по подушке.

И на белой наволочке, и на моей смуглой коже смотрятся идеально. Представляю, как Марина устраивается сверху и прижимается ко мне всем телом. Густая копна лезет в нос и в рот, а приглушенный свет золотистым путается в ее волосах.

Против воли на лице застывает глупая улыбка, а кожа на кончиках пальцев приятно покалывает. Будто после мороза я сунул замерзшие руки в теплую воду. Все тело окутывает воздушное облако, от которого на душе легко и светло.

— Мое солнышко, — задумчиво шепчу и вдыхаю аромат апельсинового печенья.

Собственный голос вводит в ступор. В образовавшейся тишине он звучит слишком громко и до странности хрипло. Чересчур нежно для меня, что непривычно. Поэтому я отдергиваю руку, хватаю вилку и концентрируюсь на еде.

Дело не бархатной серединке с яркими оранжевыми крапинками, которые напоминают о веснушках Марины. Просто желтые цветы идеально вписываются в любой дизайн. А мне с недоделанным ремонтом не хватает солнца и уюта. Вот и вся магия.

«Вляпался ты, Саня, по самые гланды», — издевательски хохочет неземная любовь Марины у меня в голове.

«Пошел на хуй», — подливаю белого вина и салютую новеньким бокалом воображаемому недругу.

Вопреки опасениям, что кусок не пролезет в горло от воспоминаний о смешках Олега, ужин улетает за секунду. Но голод не исчезает, наоборот, опускается ниже. В пах. Заставляет член напрячься, а яйца поджаться от предвкушения.

Глава 16. Марина

— Можно побыстрее?

— Девушка, а штрафы мне кто оплатит? Как положено, так и едем, — фыркает таксист на мое нервное замечание.

Сколько раз себя уговаривала прикупить машину, но все боялась. Волновалась, что не сдам гаишникам практику. Да и за то время, что я собиралась, экзамены триста раз усложнили.

«Я говорил, что со мной шутки плохи, Мари. У тебя час. Или утром я расторгну договор с Шершневым. Следом вышлю Лене эту очаровательную подборку. Адрес у тебя есть. Фото стартуют по одному через пятнадцать минут после назначенного времени».

Отведенный час плавно истекает. Если верить часам, то у меня осталось не больше пятнадцати минут: подняться, найти нужный люкс и выполнить все требования этого бессовестного скота по имени Александр Николаевич Левицкий.

Надо ли говорить, что нечто подобное я ожидала? Потому, придя домой, вместо привычного моциона с поеданием пельменей под просмотр новой серии «Зимородка», потащилась в ванную комнату.

Маникюр, педикюр в порядке, а вот лицо, тело и волосы всегда требуют немного СПА-процедур. Хотя бы раз в неделю. И сегодня именно такой день, потому что после моей выходки Левицкий не мог не отреагировать соответствующим образом.

Он слишком ценит свою личность. Там корона намертво к черноволосой башке прибита, поэтому слова «нет» в его лексиконе не существует. А я не только потопталась по его самолюбию, но и ответила отказом на очередное пошлое предложение.

«Причем до этого вполне согласилась», — издевательски тянет знакомым баритоном внутренний голос.

Шикаю и поворачиваю голову, чтобы отвлечься на проплывающие виды за окном. Ничего интересного там нет: небоскребы, рекламные билборды, многочисленные вывески ночных баров и клубов. Они сливаются в одно яркое пятно, пока я судорожно соображаю, как докатилась до такой жизни.

Все же идет хорошо. Моя любовь к Олегу напоминает тлеющие угли, которые разжигаются и тухнут, но совершенно не мешает жить. У меня отличная работа, стабильная и понятная, есть цели, замечательные родители.

Несколько часов назад мамочка рассказывала мне про новый турецкий сериал. Я с упоением слушала о том, какой там классный главный герой. Мысленно записывала его в длинный-длинный список на просмотр, потому что до сих пор не дошла даже до середины предыдущего.

И что в итоге? Я несусь к дьяволу в преисподнюю, подгоняемая отвратительными фотографиями. Теми, что сделала сама для Левицкого и отдала их ему в руки. А он сотворил из них Франкенштейна! Да так умело, что с ходу не отличить от реальных снимков!

Гад. Очень наглый и…

Красивый.

Черт.

— Приехали, — бухтит таксист, когда мы тормозим у какого-то раскрученного СПА-отеля.

Обычно в подобные места наша компания селит партнеров и клиентов. Там они развлекаются по полной программе: эскорт, вечеринки, алкоголь. Никогда не думала. Что в итоге сама сюда приеду не в качестве проверяющей, а как личная игрушка для постельных утех очередного партнера.

— Спасибо, — выдыхаю и слышу, как приходит уведомления от банка об оплате такси.

Выбираюсь из салона в теплому майской ночи. Вокруг тихо, потому что отель находится где-то на отшибе Москвы. Здесь непривычно спокойно и немного страшно. Ждешь, что в любой момент из кустов выскочит маньяк.

Впрочем, знаю я одного маньяка, которому даже кусты не нужны.

Одергиваю край свободной рубашки из мягкого желтого хлопка, которая то и дело сползает с одного плеча. На ногах широкие капри в тон и белые кроссовки. К ним еще рюкзачок висит на руке, чтобы отбиваться им при случае.

Наряд я покупала для прохладного лета, но сегодня надела его из вредности. Даже лицо не красила, лишь губы увлажнила блеском и немного нанесла туши для бровей и ресниц. От моего вида даже у самого отпетого бабника все ляжет на половину шестого.

В конце концов, Левицкий же не уточнял, в каком виде я ему нужна, верно?

— Александр Николаевич, давайте я позову охрану. Они помогут вам дойти до номера, — слышу первое, когда пересекаю просторный и светлый холл.

Взгляд с кожаных диванчиков для ожидания перемещается к стойке. Девушка-администратор в наш век бесконтактного заселения не что-то невероятное, но необычное. Потому что никто из работников гостиницы лишний раз перед гостями сейчас не светит.

А здесь безупречно одетая брюнетка старательно ищет взглядом не то охрану, не то еще кого покрепче. Все ради того, чтобы они убрали развалившееся на стойке тело. Иначе назвать Левицкого язык не повернется.

— Не-не-не-э-э, — тянет мой ночной кошмар и очаровательно улыбается растерянной девушке. — У меня тут… Эта… Как ее, мать вашу…

— Встреча? — подсказывают ему тихонько.

— Именно оно! С подсолухами!

— С чем, простите?

Закатываю глаза и смотрю на часы. До окончания ультиматума осталось три минуты, поэтому я решительным шагом направляюсь к Левицкому. В голове гудит рой ос, а сердце долбится в груди. Странно, но ни злости, ни стеснения я не чувствую. Даже, наоборот, странное предвкушение охватывает меня.