Твоя волчица

Пролог

Твоя волчица, или Как коварный оборотень истинную пару встретил.

Азар Святодарович Ырка. Я – оборотень. И не знаю, что хуже, что я Ырка или что Святодарович.

Святодар - это батя мой. Сидел напротив. Здоровый, хтонический такой мужик. Мощь во плоти. Ему шестьсот восемьдесят лет. Мог бы колдовством молодость поддерживать, но не хотел. В русых волосах седина, бородень по живот заплетена в косы, тоже наполовину седая. Из-под мохнатых бровей взглядом лютым, но мудрым меня одаривал. Глаза холодные, волчьи.

Святодар не вписывался в обстановку бревенчатого дома. Здесь техника современная, телик стоял, колонки к стенам прикреплены. А батя такой, многовековой, архаичный предок, вышедший в тираж старый чёрт.

Дом охотничий на границе миров стоял. Он редко сюда выбирался. Его тяготил мир людей.

Не в него я, а в мать погибшую: смуглый, жгучий брюнет, как батя называет – курной.

У Святодара новая жена, моложе меня намного. Приблизительно на сто лет.

Где только подобрал её?

Моментально забыл о моей матери.

Мне действительно лучше уйти отсюда, я затаил злобу на отца. Это нехорошо, отец чувствует и знает.

Он злой, коварный, беспощадный. Не зря у него молодая жена в волчицу обернулась и не собиралась обратно девицей становиться. Так и бегала за ним хвостом серым.

Вон, спала жена Святодара на коврике у входа. И ухом не вела.

Неспроста, жестоко он с ней. И с матерью моей жестоко. Безжалостен Святодар и к бойцам, и к своим бабам. Дисциплина у него железная в клане, не каждый мог такое выдержать.

Я вот не выдержал. Будь моя воля, не был бы я Святодаровичем.

А теперь к моему волку.

Ырка – зверюга, в которую я оборачиваюсь. Необычное имя, название мифологического страшного существа из славянской мифологии. Батя нормально нас так заделал, что физическими силами и умственными не обделены. Ырка, мой волк силён, хладнокровен, коварен, с выдержкой и полным подчинением человеческой сущности. Он идеальный Охотник. К врагам клана беспощаден.

Что касается меня, Азарки несчастного, родившегося вот в таких диких условиях, то я мил, приятен в общение, и внешне я лапушка. Розовый и пушистый, свет в чьём-то окошке. Только, блядь, я – Святодарович Ырка, это всё нахрен портит в моей жизни.

Я усмехнулся, оголив острый клык. Подкинул в ладони нож с костяной ручкой. Клинок крутанулся в воздухе и лёг обратно в ладонь. Я кнайфер, сам не свой до холодного оружия.

Метаешь такой нож, прибавляешь к нему немного колдовской энергии, летит как пуля. И остановить его невозможно. Если только колдун на порядок выше меня. А таких немного.

Отец вздохнул, и взгляд его потемнел.

Ладно, признаю, любит меня батя. И мать мою любил. Просто нельзя волку одному, вот и женился.

А я себялюбивая тварь.

Натянул чёрные перчатки.

— А это зачем? — пробасил отец.

— Так надо. Отпечатки пальцев не оставляю, — недовольно соизволил объяснить ему.

— Дожили. Боец Скрытого клана боится отпечатки оставить, — батя кинул уставший, утомлённый взгляд на жену, она ему хвостом повиляла и обратно спать.

Жопа в личной жизни выглядит приблизительно так.

— Иди, Азарка, на вражью территорию. Благословляю. Но вначале глянь глазком опытным, что они за заводик в людском мире держат.

На какие дела нас только не посылали, где нас только не мотало, но в соседний Лес мы пойдём впервые.

Племя волчье разделено на два Леса. Мы из Скрытого, а послали меня в Явный.

Давно волки разделились. Жили и радовались, между нами Туманные горы. И вот новость – туман спадает, граница между ойкуменами тает.

Явный Лес и Скрытый Лес, скоро станут единым целым. А оборотни-волки – хищники жестокие. Волчье племя агрессивное, и нам всегда есть что делить. Много веков мы не сталкивались с Явным Лесом.

В общем-то мы в любом случае с чужим племенем схлестнёмся, и будет много крови.

А пока каждый на своих территориях, в мир людей ходим по порталам.

Мир и покой, но надо быть готовыми ко всему.

Пришло время, когда нужно узнать, чем соседи живут, и посылают именно меня.

И Альфа Скрытых стай не ошибся. Я всё узнаю, всё высмотрю, выживу и вернусь.

Я теперь шпион.

— Если поймают, говори, что я отправил. Посмотреть просто, кто может из родни выжил, — Святодар поник что-то.

На мгновение жалко его стало.

Ебануть бы по его бабе, чтобы обернулась и приласкала батю. Так Святодар сам не даст даже прикоснуться к ней.

Я сделал шаг вперёд и исчез из вида. Даже Святодару было бы сложно найти меня. Перешагнул через его жену. Волчица только бровью повела пушистой, а глаза так и не открыла.

Эх, не умел я сквозь стены проходить. Не знаю, есть ли такое колдовство.

А вот в пространстве переноситься запросто, поэтому дверь открывать не пришлось. Я просто перенёсся на двадцать метров вперёд, очутился на улице.

Скрытый оборотень может не оставлять следов. Это крайне сложно, высокий уровень мастерства, когда приподнимаешься над землёй за счёт своей энергии. Сейчас ранняя весна. Коварен в плане следов снег.

Колдун я неплохой. Нужно ли за это благодарить батю, не знаю.

Я уходил из этого леса. Поеду в Санкт-Петербург, буду искать этот пресловутый завод, которым владеют Явные волки. Узнаю, что они там производят.

1

1 Завод волшебных фонарей.

Люди не знают, что оборотни существуют, мы не показываемся, у нас своих проблем много. И такой же большой мир. Параллельный. С огромными лесными просторами, своими морями и океанами, со своими войнами и законами.

И с ближайшем конфликтом с соседями.

А ещё меня люди бесят, хотя я неплохо ориентируюсь в их мирке.

Людской мир полон соблазнов. Для волка вещи почти недопустимые. Секс, наркотики, рок-н-рол, хотя последние даже предпочтительно. Музыку люблю, у оборотней идеальный слух.

До Питера добирался долго. С удовольствием тратил выделенное мне время. Ходил по магазинам, затоваривался новыми гаджетами. Фиг ли не тратить деньги, когда клан мне щедро заплатил за то, что я ещё не сделал.

Парень я внешне молодой, да и по оборотным меркам не старый. Шапка на макушке, куртка. Юбка оборотная. Потому что хрен в одежде обернёшься. Приходилось обмундирование с собой носить. Из-под юбки джинсы торчали, и кроссы у меня новые. Мне под металлоискатели главное не попасть, у меня под курткой ножи.

Ехал в автобусе. Болтался в самом конце салона. Девки молоденькие хихикали, глазами стреляли на меня. У них холодно, а дуры в колготках. Мордахи намазанные.

Как оборотни относятся к человеческим женщинам? Приблизительно так же, как человеческие мужики к курице на прилавке. Если не жрать, то в принципе незачем и заигрывать. И хотя я наполовину человек, ничего в людских девках не привлекало. Могу припечатать, если докапываться будут, и женщин и мужчин. Я на лапу тяжёл, ко мне приставать нежелательно.

Но оборотни людей не трогают. Это волчий закон. Можно конечно закон повернуть так, как мне допустим, будет удобно, но в данной ситуации, что я мог сделать, это только неприличный знак курицам показать и отвернуться.

Среди них бывают Дамки, вот они вкусно пахнут и могут сойти за пару. Но что-то давненько я не встречал таких.

Серый город, ранняя весна. Снега уже не было, но деревья только пробуждались. И мало их в мегаполисе.

На своём планшете открыл сообщения. Писал Костян из нашего клана. Адрес кинул. Производство фонарей, где-то в районе улицы Седова.

Вышел я из автобуса, шапку на лоб нахлобучил. За спиной рюкзак, шаг мой лёгкий. По сторонам глядел, вынюхивал, высматривал.

Свернул в подворотню, не дойдя до нужного адреса.

В Питере такие здания, что память хранят веками. Если б умел я у стен спрашивать, то стоял бы на улицах этого города и слушал бы бесконечные истории. А ещё здесь пахнет водой, говном и морем. Но атмосфера завораживающая. У нас таких городов нет, и чтобы так много транспорта. А я несомненно люблю прогресс. Но от него мусора много.

Загаженный мир людей приятен на время. С большим удовольствием вернусь в Лес. Мир оборотней создан для нас, и он чист, юн и прекрасен. Прямо как я.

Пацаны какие-то тусовались. Я лет на двадцать пять выглядел, эти чутка младше.

Мигом проверил их на колдовские способности. Люди. Один подозрительным показался, вонял пивом, воблой и вроде как своего запаха не имел. А сотню разных на себя напялил. Но его пацаны за своего держали.

Дрищ в полосатой шапочке. Глаза грустные, нос красный. Над узкой губой пробивались светлые усики.

Решил подойти именно к нему.

Почему именно к нему?

Хрен знает, Предчувствие. Податливый вроде.

— Здорово, мужики.

Гопота напряглась. Дрищ в шапочке носом красным шмыгнул.

— Здоров, коль не шутишь, — сказал видимо главарь, здоровый такой боров. — Кто такой?

— Работник фонарного дела, хочу спросить насчёт заводика, рядом тут стоит. Можно на работу там устроиться?

— Ты, мудило, странный-на, — выдал один из них. — Зайди, бля, на завод-на, спроси там-на, что к культурным людям-на пристаёшь?

— Там ловить нечего, охрана серьёзная, — догадался дрищ, сунув руки в карманы куртки.

— Залётный?

— Гастролёр?

— Иди-ка ты на хуй, фраер.

И отвернулись от меня, я только дрища поймал.

— Слышь, помоги до завода добраться, я денег дам.

— Санёк!

— Я помогу фраерку, — крикнул парень.

Он неразговорчивый, шёл насупившись, вёл по таким ходам, в дырки бетонных заборов проводил, что я щупал нить Ариадны, а её ни хуя не было, а мотало нас из стороны в сторону по адским закоулкам.

— Тебе чего там надо? У меня кореш там работает, — сказал Санёк, когда мы шли мимо железнодорожного пути.

Снег здесь лежал, грязь и холод собачий. Гремели составы товарного поезда.

— Мне только на производство глянуть, — ответил я.

— Могу провести, но дорого возьму. Если поймают, то могут впаять срок, — морщился дрищ Санёк.

Договорились о деньгах, он попросил, чтобы я сразу перевёл. Если меня не проведёт на завод, я его так тряхну, с процентами за двадцать лет всё вернёт.

— На территории собаки, — предупредил Санёк и вывел меня к забору из рабицы, сверху колючая проволока.

Только подошли, лай собачий. Я руку под куртку сунул и достал нож.

— Да, ну нахрен? — прошептал дрищ, присаживаясь на корточки. — Может реально попросишься на работу через центральный вход?

Я метнул нож, псину грохнул. Опытным взглядом посмотрел камеры.

— Здесь лишних глаз нет, — сказал Санёк. И полез тощий глист между железным гаражом и сеткой, в дырку у земли.

Я бы сверху рискнул перемахнуть, но пополз, как этот.

Забрались на охраняемую территорию. Земля мокрая, я старался следов не оставлять. Мимо дохлой псины прошёл, нож свой из неё вытащил. Пока человек не видел, языком прошёлся по лезвию, осторожно слизав кровь. Нож обратно в ножны сунул под курткой.

Санёк шмыгнул в приоткрытую низкую дверь.

А дальше я сам.

Накинулся на человека, по шее ударил, и уложил его на полу.

Двери почти все были открыты. Я прошёл, пряча себя в темноте, запах вовсе не раскрывал. Бесшумной тенью пролез вперёд.

Соседи называют нас Скрытыми. Мы такие и есть. Я, допустим, прячу свой запах, могу исчезать в темноте и при ярком свете. У меня пару колдовских фокусов в кармане и острые ножи на поясе. Я, сука, опасный, самому страшно.

2

2 Девочка - вишенка

Очнулся я под брезентом. Воняло рыбой и рекой. Связали руки и ноги.

Тепло.

В мире оборотней теплее, чем у людей. Вот я в Явном Лесу.

Брезент откинули в сторону. Я прищурился от яркого света. Небо синее, высокое, солнце его заливало. Воздух чистый, лёгкие наполнял. Долетали запахи хвойных пород. Голова немного поехала.

— «Ырка!» — мысленно позвал я.

— «На месте», — рыкнул волк в голове.

Руки спереди связали. Я сел вначале, клыками в верёвку вцепился, растерзав путы, потом ноги стал освобождать.

Три волка, что везли меня на моторной лодке по широкой реке, на меня внимания не обращали. Ещё три катера впереди плыли.

Вода небо отражала, казалась синей. А по обе стороны лес тёмно-зелёной стеной. И между деревьями темень глубокая. Деревья, как у нас, высокие, могучие.

Мой мир гигантов. Здесь и деревья большие, и звери, а разумные оборотни могли оборачиваться в исполинов.

Я даже рад, что очутился наконец-то дома. Не совсем то место, где родился, но в мире оборотней.

Оглянулся по сторонам. На берегу домишки добротные стояли, прятались среди деревьев.

Река заворачивала, а я уже видел пики гор. Задрав голову, восхищённо смотрел, как горы заснеженные небеса подпирали.

Лес расступился, река вылилась в обширную акваторию. С двух сторон реки город. Тот, что слева, в лесу, а справа от меня горы выросли, усыпанные домами.

В синей дымке терялись на высоте мохнатые ели, казались мелкими. Представить сложно, сколько километров от реки до них.

Горы и впереди стояли. Там река обхватывала их со всех сторон, разбиваясь на несколько речек.

И дух захватывало от этого пейзажа. Обширные, неизведанные мной территории. Обернуться бы, посмотреть, что это за место чудесное.

Сизо-голубые очертания пиков, утопающих в лесах.

Город от воды по крутому склону взмывал вверх. Дома в ряд, между ними дороги. По дорогам машины ездили.

А дома один краше другого. Современные коттеджи с террасами и балконами. Все строения имели современные черепичные крыши и стены голубого цвета. От этого береговая линия словно вливалась в зеркальную гладь воды, отражающую синее небо.

Солнечные батареи и спутниковые антенны! Бля, не поверю, у них есть телевидение?! Ветряки как игрушки, терялись в молочной дымке на горах. И сотовые вышки. То есть и интернет возможен…

А как они это сделали?

Набережная шикарная, камнями выложена. На ней прогулочная зона, редкие пристани, облепленные лодками. Кафе, одно, другое. Магазины на первой береговой линии. И везде кусты цветущие, деревья высокие.

Кроме пристаней имелся пирс солидный. Там яхты и баржа пришвартованы. Туда-то мы и направлялись.

Народ оборотный по набережной бегал. Разномастный такой. Кто в юбках, для оборота подготовлен, кто в человеческой одежде, по моде. Без верхней одежды, уже раздевались, потому что жарко.

И мне жарко, поэтому скинул куртку, в футболке остался, шапку на затылок сдвинул и смотрел на город Догоду во все глаза.

Уже цвести природа начала. Цветами пахло, нос щекотали ароматы. Я сел на брезент, держась за борт лодки.

Но эти горы…. Город, как игрушечный на их фоне. И всё такое яркое!

Завораживало.

Я хочу всю жизнь прожить в этом чарующем месте! Это не описать. Словно искал пристанище, и вот наконец-то нашёл.

Набережная перетекала в большую площадь перед центральным зданием города. Чёрный камень, высокий пик башенки. Палаты каменные с бойницами. Это точно мой предок строил лет шестьсот назад.

Подплыли к пирсу.

— Прыгай, Азар, — предложили мне, и я выбрался на отполированные разноцветные камни пристани. Как мозаикой выложено.

Шумный оборотный народ собирался. Меня с трёх сторон бойцы окружили. Впереди шагал низкорослый Санёк Морок.

Толпа собралась, дурманя мне голову. Эти волки не прятали свои запахи. А в нашем Лесу принято прятать. Ну, если только ты себе истинную пару не ищешь.

Поразило то, что все молодые. Детей тьма тьмущая. Столько мелких волчат я отродясь не видел ни в одном из городов Скрытого Леса.

— Александр Игнатьевич, кого привёз нам?

С Саньком целовался высокий и здоровый пацан. Волосы русые, глаза серо-голубые. На широком торсе зеленью и серебром мерцала наколка: бегущий олень, на него волки нападали, и один волк похоже на рога попал и лапки уже свесил.

Клан Охотников на оленей. Интересно, а Ловцы гарпий какие ритуальные наколки имели?

— Это, Алексей Титович, подарок нам всем. Шпион из Скрытого Леса. Приехал вынюхивать, чем живём.

— Не совсем так, — ответил я, пялясь по сторонам.

Голос мой вроде пропал в общем шуме, но беты точно услышали.

Могут убить сразу?

Запросто. На риск шёл. Только как убивать начнут, я сразу смоюсь. Меня бы просто так сюда не отправили, будь я дебилом. На верную смерть идти, у Альфы пушечное мясо есть.

Девицы у них сладкие. Взрослые волчицы авторитетные, солидные. Дети все послушные. Сказано – опасно, не подходили ко мне близко.

— Альфа идёт!

Расступились волки, на пирс вошёл альфа местного клана. По гарпиям специалисты – тощие. А этот матёрый, заматеревший. Высокий, волосы смолистые по пояс. Борода наколку сцены охоты на груди закрывала. Глаза у него, как небо высокое, синие. Возможно, колдовством выжжены. Широкоплечий и здоровый. Смуглый весь. Вот прямо как я, только уж чувствовалась – альфа.

Это оборотень, которого я бесить не стал бы. Но и себе изменять нельзя, любая ложь может быть рассчитана за нападение.

Юбка у него до пят и даже длиннее, волочилась по земле. Это признак того, что зверь его огромный. При обороте элемент одежды натянется. Ткань у юбки чёрная, а по ней ползали в буквальном смысле, передвигались белые письмена.

Движение на ткани говорило о чём-то, пока не знал о чём. Я видал такие штуки, но не на одежде, а на колдовских гаджетах.

Самое прекрасное в этом альфе – его окружение.

3

3 Гостевой саркофаг

Они назвали это саркофагом, недалеко от истины.

Потные чёрные камни, потолок низкий, стены страшные, пол ледяной. Деревянная скамейка вся влажная. Одеяло мне кинули, я его с плеч не снимал, шапку натянул на нос. В клубок свернулся, но нет больше Ырки, пропал мой оборот.

Я теперь не колдун!

Представления не имею, как люди выживают без колдовства. Такая слабость во всём теле, почти сразу от сырости и холода горло запершило, муторно, голова кружилась, спать хотелось, а уснуть не мог.

Жрать не дали. Поставили два ведра: одно с водой, другое пустое.

Желудок от голода слипся.

Про меня просто забыли.

Плохо слышал, не чувствовал запахов, я больше не оборотень, и от этого впадал в депрессию.

Хреново мне! Заломило поясницу и шею сводило. Перед глазами круги.

И холодно… Всё время холодно.

Кутался в колючее одеяло, заваливался на скамейку, пытаясь уснуть, а не получалось. Волком бы сумел, а простым человеком невозможно.

Начало меня глючить. Особенно в моменты, когда щёлкали стены, потолок и пол. Грубый, резкий звук пугал меня.

Стены все исписаны рунами, прямо по камню резьба. Я в них всматривался долго-долго.

Света в моей камере не было, из коридора дотягивался. У этого саркофага была дверь, но её не закрыли, потому что я не Сумрак и не Одержимый, мне и так хватило местного колорита и “гостеприимства”.

Обошлись решёткой. Прутья толстые, стальные, прикоснуться к ним нельзя, под колдовством и под напряжением.

Я дрожащими пальцами водил по всем этим разводам на стенах, потолке и полу, искал щель, не было ничего. Рассматривал орнаменты, и впадая в сумасшествие от голода, одиночества и холода, понял я, что это дороги.

Самые настоящие дороги!

С разветвлениями, с перекрёстками, и даже с тупиками. Каждые пять часов эти дороги меняли своё направление.

Странный механизм, он издавал скрипящий звук, орнамент менялся, и я заново начинал изучать дороги. Наверное, тот кто создавал этот орнамент, занимался картографией, потому что в какой-то момент я увидел, точнее почувствовал подушечками своих пальцев, маленькие выпуклости между дорогами – это города и поселения. Лес шершавый, горы острые.

Опять щелчок, опять дороги поменяли своё направление.

Я мучительно пытался найти выход. Мне казалось, что это вовсе не саркофаг, а загадка, которую можно разгадать, задача, которую можно решить. Но как каким образом, я не знал. От этого болела голова, состояние ухудшалось.

Я кричал, надорвал горло.

Никто ко мне не приходил.

Завалился на скамейку и решил, что всё – пропал.

Я сдохну, засадили, суки. Но подыхать буду долго, я не из тех, кто сдаётся. До последнего вздоха буду сражаться.

Я себя с хорошей стороны показал, чего они такие лютые?

Не похожи ведь на наших. Явные другие, от Скрытых отличались.

Неожиданно начал вспоминать прошлое.

Мать вспомнил. Она, конечно, стервой была, с отцом всё время дралась. Святодар её силой взял. Давно это было, до моего рождения… Вроде как у меня ещё были старшие братья и сёстры. Но умерли все. А так двое младших остались. Святодара последние дети.

Братик и сестрёнка не на мать похожи, на отца.

А я всегда был в шоколаде. Сын альфы, запах у меня универсальный, так что девки липли.

Я всех своих девок помнил. Для волка главное не присунуть случайно, иначе сразу женят. А всё остальное вполне доступно. Ну вот я и позволял себе слишком много.

Девчонки такие наивные, думали, что раз я заигрываю, значит нравятся мне. Нравились. И поиздеваться над собой давали.

Я в грязь не втаптывал, но посмеяться любил. Мне вот доставляло удовольствие, что на мне виснут.

Одна даже к отцу ходила жаловаться. Толку-то? Только замуж её выдали в тот же день. Чтобы не отсвечивала передо мной, любимым сыном великого оборотня Вольхи Святодара Ивановича.

Может я так попал от того, что так жёстко с девчонками? Наказание вольче?

Я бы сейчас всех их собрал сюда, зарылся бы в них, чтобы согрели меня, и всем пообещал бы, что женюсь на них. Гарем что-то захотелось, большой такой, постель полную голых девочек.

Я лежу, они меня целуют.

Даже согрелся от фантазий.

Очнулся от шороха совсем рядом.

— Ты жив? — спросил парень.

Тот самый, который эксперимент на мне ставил. Я его смутно видел, совсем ослаб.

Продолжая кутаться в одеяло, упал со скамейки и встал на колени.

— Покорми, заморили голодом, — хрипло сказал ему.

— Как?! — испугался парень, глаза полные сочувствия. — Тебя не кормят? Я сейчас папе скажу. Ты вообще как себя чувствуешь?

— Хреново, — заныл я. — Вытащи меня отсюда.

Нет, у меня полно гордости, но сейчас, в данный момент мне нужно было выжить любыми путями.

Если выберусь, я им всем отомщу. Не сейчас, позже. Всем до единого. Этот город со всеми его жителями… Сдохнут мрази! И моя истинная пусть пропадает, сука, раз я нахрен ей не нужен, я даже не подойду, лучше одиночкой, чем вот с такой дурой.

— Да. Прости… Вообще это не для тебя камера! — разозлился парень. — Сейчас, подожди! Я скажу, потерпи немножко.

И убежал.

Он один жив останется, потому что Охотник на Сумрак. Всех убью.

Под моими ногами двигался орнамент, меняли направление дороги.

Он придумал этот саркофаг. Просто мало того, что красиво и талантливо головоломка двигалась, ещё и тончайшее колдовство в неё.

Я посмотрел по сторонам, подполз к ведру. Ладонью зачерпнул воду и выпил. Хоть чем-то наполнить желудок хотел.

На скамейку забраться не получилось, сил больше не было.

Бедные люди, как они выживают?!

Я просто не понимаю, как можно быть человеком. Никаких сил нет.

Голова моя упала на деревянную скамейку, и я в такой позе почти заснул.

Мне снился вишнёвый пирог.

А может это было застолье, потому что пахло жаренной курицей, специями…

— Иди сюда, — услышал я нежный приятный голос. — Волк, иди, я покормлю тебя.

4

4 Охотник на волков

Поступь мягкая, свет солнца по чёрной шкуре играл, лоснился Ырка. Смеющаяся раскрытая пасть полная клыков, глаза жёлтые. Три прыжка, следы на примятой траве, потом поднялся над землёй и исчез из вида.

Мы с Ыркой мчались незамеченными вперёд. Перелесок оборвался. Запах крови, битва гигантов.

Олени огромны!

Вечных в стае Дрёмы не было, но были Высшие, такие как я. Это не меньше двух метров роста на задних лапах. Олени такие на четырёх копытах. Рога ветвистые, глаза словно потухшие. Оленье племя не должно быть агрессивным, их вёл вожак, они подчинялись. На территории хищников до последнего сражались.

Рога! Опасные. Олени резкие, брыкались, подпрыгивали и добивали раненых своими копытами.

Я влез в битву. Невидимым метался вначале из стороны в сторону, потом понял – спины врагов рогами защищены, подбираться только к шее.

Вцепился пастью широкой в шею ближайшего оленя. Он на дыбы вскочил, головой мотал. Но я вгрызался в плоть. Опалило язык кровью.

Бинокулярное зрение показало, что нас хотят проткнуть рожищами. Дружбан оленя подоспел. Я оторвался, кинулся в сторону. Скрытым шёл, куда я прыгнул, олень не увидел, влетел в своего раненого друга рогами. Убил.

Как не заржать после этого. Они не умные похоже…

Еле отскочил в сторону, стал насильно проявляться. Где-то колдун сильный.

Шаман их стоял. В плаще сером, покрытом растениями. Плющи ползали по ткани, как живые, змеями скользили в широкие рукава и на палку в старческих, сухих руках. Из-под плаща торчала пятнистая шкура и золотистое копыто. А морда оленя с живой человеческой мимикой. Глаза карие, в них пламя костра раздувалось. Нос чёрный вдыхал мой запах. В ушах острых серьги крупными кольцами. И рога ветвистые обвиты тем самым плющом, они поблёскивали, как Сашка Морок предупреждал. Пару волков на шамана прыгнули, плющ на них. Стебли тугие обвили лапы и морды, защитив хозяина.

Значит нужно от колдовского растения избавляться.

Я постарался исчезнуть, но шаман посохом об землю стукнул, во все стороны от него откатились молнии яркие. Я подпрыгнул, кто-то ещё умудрился избежать убийственного заклинания, на всю округу волчий визг.

Я действительно юркий, метнулся к колдуну, тот почувствовал неладное, накренил голову в мою сторону, рогами прикрывшись.

Я то исчезал в свете солнца, то проявлялся. Окутал себя нитями тончайшими, как шаман себя своим плющом. Сделал прыжок и винтом в полёте завертелся, собирая в себя энергию земли и воздуха. Стал я смертоносным оружием, как клинок, брошенный во врага.

Мне главное на рога не наткнуться. Олень не понял, что за колдовство я использовал.

Мне поразить его не было цели, я пролетел в стороне от его рогатой головы и прихватил его посох. Руку зажгло, как крапивой человеческую плоть. Я кубарем прокатился по земле. Посох об изогнутое мохнатое колено переломил. За посохом тянулся зелёной змейкой плющ. И таял.

То-то же, колдуны они, мы тоже кое-что в колбасных обрезках смыслим. Припал к земле человеком. Джинсы в хлам, куртка порвана во всех местах, на бёдрах только юбка осталась.

Жалко ножей не было.

Волки на шамана напали, я побежал дальше, перекидываясь обратно в Ырку. Здесь вопрос решён, либо колдуна рогатого грохнут, либо он сбежит.

Просто замок впереди, где жила Фива. И что-то там тихо… Неприятно тихо.

Замок из камня, прямо в горе вырезан и выведен башнями и высокой оградой к реке. Город дальше по дороге, за поворотом, здесь никого не было.

Я с разбега метнулся на стену, скрёб когтями. По отвесной стене пронёсся вверх и выбрался на ограду. Нос по ветру, посмотрел выше. Морок сказал, что на замок нападут, только если с горы прыгать начнут. Но есть те, кто в пространстве перенесётся, сколько не мешай.

Двор с зелёной травой. Маленький театр со сценой, из белого мрамора скамьи. Большой цветущий сад с прудом, там павлины гуляли. Пристань в реку убегала, у неё катера и яхта. Большая терраса с видом на пирс, внутренний двор у замка имелся.

Я побежал по ограде, опять исчез из вида. Скинулся вниз, колесом пролетел по земле, распугал хвостатых куриц.

Открыты двустворчатые двери. Я принюхался. Воняло страхом, кровью и оленями. Вступил на плитку шахматного пола. Чутко прислушивался и принюхивался.

Когтями скользя по полу, рванул туда, где слышалась возня.

Один зал, другой. На кухне брошена еда. На повороте занесло, я увидел лестницу. Уже хотел по мраморным перилам подняться, как замер, почувствовав её запах.

Под лестницей прятались волчата.

Малышка белая скалилась на меня. Гребень в косы заплетён, грудь широкая, лапы мохнатые. Ледяные волчьи глаза. За ней жался к стене десяток волчат. Среди них трое детей, эти оборотни ещё не умели перекидываться. Но не плакали, не кричали. Старшие прикрывали младших.

И Фива самая старшая?

Где все бойцы тогда?

Белоснежная волчица звук услышала, а не видела меня.

Я вначале огляделся и проявился. В половине оборота посмотрел на белую пушистую волчицу, что пахла вишней. Приложил палец к губам, с опаской оглядываясь по сторонам.

Оборотница перекинулась в девушку. И моментально так же поступили волчата за её спиной.

Она… Она прекрасна! В сером сарафане, что прикрывал попу и грудь. Две косы, перепуганные голубые глаза. Тонкие ручки, и кожа белая как этот мрамор кругом.

И я такой грязный… Буду касаться этого создания?

— Я выведу вас, — чуть слышно прошептал я, чуя, что наверху идёт битва, но какая-то молчаливая. Колдуны видимо мочатся.

— Я сама выведу детей, — тихим стоном обратилась ко мне Фива. — Азар, пожалуйста… Там Алексей Боровой. Папа на передовой, бета нас охранял… Там моя сестра Милания…

Она сложила ладошки вместе и посмотрела на меня умоляющим взглядом.

Всё, попал волк. Я ни в чём ей отказать не могу. К тому же нужно было зарабатывать себе звание достойного.

А как она меня по имени назвала?! Сразу сил прибавилось. Смелым стал, Ырка охренел от такого.

5

5 Волот и местная больница

— Ты что здесь забыл? Твоё место в нашем теле, — недовольно бурчал Ырка за моей спиной.

— Не тявкай, там боль адская, — нехотя ответил я.

Оказался в своём подсознании. Тёмная пещера, где обитало моё колдовство. Свет источали мои колдовские нити. Их было немного, поэтому и полусумрак. Где-то вдали выход в открытый космос, там астрал, где можно пообщаться с колдунами. Если умру, туда пойду. Но пока нельзя. Там опасно.

Таким образом, я отгородился от боли, ушёл в себя и не вернулся.

— Ты сходи, человек, глянь, что с нами происходит, — настаивал волк.

— Заебал, хватит зудеть! — рявкнул на него.— Там такая боль, что не выживу, шок будет.

— Может уже?

— Ырка, не беси, я ж не хотел на рога Еленя кидаться. Так получилось.

Надо было хоть немного пробудиться. Силы были, но только внутренние колдовские. Кто-то усиленно лез к нам в голову, в эту пещеру, но я не пускал. Пошли все… Боль снаружи, здесь мне спокойней. Но возвращаться нужно было. Действительно, одним глазком.

Я поднялся с камня и закрыл глаза. Пальцем правой ноги прикоснулся к реальности, по ногу реальность меня “откусила”. Боль ужасная.

Я сжал зубы и пополз из подсознания в сознание.

— Пришёл в себя! — кричала женщина.

Сквозь веки жёг глаза яркий свет. Я для начала к нему привык, стараясь отключить часть тела от боли. Хорошенько меня припечатал олень.

Дрогнули ресницы, столько сил потратил, чтобы глаза открыть, боль просочилась.

Белый потолок, яркая лампа. Я лежал в операционной. Надо мной навис мужик. Рожа смазливая, глаза голубые на грани синего цвета, как у нашей Альфы, нашей матушки. Но не такие добрые, скорее всего наоборот, злые с оттенком жестокости.

— Здравствуй, дружок, — он надел на себя маску, женские руки натянули на его голову медицинский берет. — Меня зовут Волот Ярослав Ильич, я лекарь. Сейчас я буду делать тебе операцию. Но так как я садист и жутко экономный, операция будет проходить без наркоза. Можешь обратно отключаться.

Я моментально последовал его совету и отрубился.

Опять очутился в темноте своего подсознания. Каменные стены, валун, на который сел.

— Слышал? — спросил у своего волка.

Всё же хорошо быть оборотнем, всегда есть внутренний голос, с которым можно поговорить.

— Волот поможет, — зверь растянулся на камнях, и я пятками чувствовал его мех. — Фива подсуетилась, как думаешь?

— Да, — кивнул я, наминая его бока ногами. — Наша Вишенка нас любит.

— А мне показалось не особо.

— Она просто скромная.

— Нет, Азар Святодарович, не такая она. Истинная бы тянулась, а она…

— Боится, — закончил я. — Она чего-то опасается и прибывает в постоянном страхе.

— Не понравились мы ей. Но ты силой не бери, а то будет как с нашей матерью, всю жизнь помнить станет, никакого сладу не будет.

— Тут ты прав, — согласился я.

Сидел, волк спал. Что с нашим телом делали, не знаю. Нужно было проведать, а то счёт времени потерял. Сунулся я в сознание, а войти не смог.

Ырка всполошился.

Я вскочил на ноги, бился в каменную стену, рвался из последних сил. Кулаки разбил, орать начал, стараясь вылезти, но меня заточили… Точнее я не хотел себе признаваться, возвращаться было некуда.

— Дрёма! — кричал я.

Он колдун, которого я в свою голову пустил, он должен был найти ход.

***

— Альфу вашего зовёт.

— Азар, пожалуйста! Выживи! — умоляла Вишенка.

— Дрёма! — надрывно звал я, но те, кто снаружи, меня не слышали.

Сколько мы с Ыркой болтались на разные задания, сколько раз были в страшных ситуация, но так, чтобы постоянно умирать, никогда не приходилось. Скрытый Лес безопаснее Явного. Там всё родное, всё понятно, а здесь лекари-садисты, альфы полоумные.

— Азар, сейчас мы в тебя отвар из поганок вольём, немного заглючит. Дрёма будет ритуальную наколку выбивать, иначе тебе не выжить.

_____________

— Асаар, — неслось откуда-то издалека. Голос маленькой девочки Фивы.

Её имя холодное, пронизано арктическими льдами. Она королева снежная. А моё имя разносил сухой ветер пустыни.

Я щурился, шёл по пескам. Шёл на её голос.

Барханы, ветер поднялся, разнося иссушенный песок. В сотне шагов от меня, из-под земли стал подниматься вверх купол, похожий на пластиковое мороженое. Строение крутилось, рассыпая вокруг себя песок. Здание, раскрашенное яркими красками. От него, как лопасти, отделились две балки, и купол стал каруселью, на которой катались девушки, одна из них была моей.

За спиной бились два чёрных волка. Ырка сражался с Дрёмой. Они погружались в зыбучие пески и рычали.

— Кто ты? — спросил Гоша Дрёма, его волк загрызал Ырку.

— Азар, — ответил я и опять повернулся к куполу с каруселью. — Я хочу твою дочь в жёны.

— Отдаю, но ты останешься в моём клане.

— Я согласен.

— Твои слова - песок, — шипел Георгий Маркович.

Ырка вернулся в меня, я почувствовал силу и мощь.

Увидел Георгия. Он стоял напротив, загородив вид на смеющихся девушек. Щёлкнул пальцами, и карусель, продолжая вертеться, погружалась в песок.

Я дёрнулся было, чувствуя, что смогу сразиться с Дрёмой.

Но ноги Георгия стали превращаться в змеиный хвост. Чёрная юбка обвила их и покрылась чешуёй. На конце длинного змеиного хвоста появился погремок. Гремел, предупреждая об опасности.

Змей возвысился надо мной, метра на три ввысь поднялся. Накренился. Волосы Дрёмы цвета вороньего крыла, глаза стали ужасными чёрными дырами. Из широкой пасти вываливался раздвоенный язык.

— Почему твоё колдовство змеиное? — ужаснувшись, закричал я.

— Потому что я – змей! — шипел он. — Все мы Многоликие, и мой второй облик змеиный. У меня даже невестка змея…

Показалось смешным, и я стал заливаться смехом.

Крутило меня, вертело. А потом стала пульсировать на груди ритуальная наколка. Я чувствовал её.

6

6 Усыпить, чтобы не мучился

Я встал с трудом. Посмотрел на ящик, по которому показывали криминальные новости, люди мочили людей.

Палата маленькая. Но отдельный санузел. Душ, унитаз. Отлично просто. Посмотрел на себя в зеркало и скривился. Естественно Фива убежала, если у неё разум человеческой самки. Такой страшный мужик её отпугнул.

Выпустил когти и начал бриться. Обкромсал дегтярные лохмы.

Всё время наколку рассматривал. Шрамирование. Олень бежал. Волки его кусали, один на рогах повис. И так нарисовано было, что вроде рога у самого волка на голове. Наколка пока не светилась.

Вымылся, вода воняла болотом.

Белую больничную рубаху надел и красавцем направился искать пожрать.

Больница сочетала в себе современные операционные залы, кабинеты, палаты и деревенский стиль в залах ожидания.

Народу масса. И не только волчьего. Рядом с оленем светилась под рубахой наколка, но я уломал себя пообщаться со стариком. Зайцев видел, у них уши свисали в волосах, а моськи умильные, как у кроликов. При виде змеи чуть не матюгнулся, но тоже попытался пообщаться, змея на контакт не шла, холодная и зелёная. Фу, дрянь!

Побродил, поесть нашёл в буфете, добрые тётки накормили.

Я на них с тоской смотрел.

Как я буду в волчьи игры играть, когда вообще даже прикасаться к другой бабе не хочу?

Вышел я из здания и очутился на круглой площади, заставленной машинами.

А сам дом Волота – рубленый терем на каменном первом этаже. А высотой в четыре этажа. И от центрального здания тянулись по кругу двухэтажные терема.

Я прошёл по мощёной камнями площади. Дорога от неё уводила в лес, гладкая и чёрная. Я не знал, что за камень. В Скрытом Лесу с дорогами проблема. Только построишь, корнями деревья портили. А здесь идеальная, словно камень из-под земли поднялся, и корни не трогали.

Цивилизация обрывалась резко. Ещё светло было, сверчки трещали, солнце за лесом заходило и скользило горячими лучами по глади лесного озера. Я пока с дороги на тропинку шёл, загорались фонари. С того самого заводика. Фонари колдовские, под такими не скроешься.

Тепло словно летом. Шёл сквозь траву. И не знал, что меня влекло к озеру, то ли музыка чудесная, где-то играли на флейте, то ли девки голые на бережку.

Травы ароматные, запах вишни. Я всматривался по сторонам.

Озеро великолепное, взгляду целиком не объять, оно вроде извилистое, терялось среди могучих елей. Бережок каменистый. Вдали от протоптанной дорожки, на камне сидела моя девушка. Подогнув под себя ногу, играла на флейте. Ступни голые, у подножья камня рюкзак розовый.

Девчонка. Малолетка.

Фива меня видела, как я шёл к девушкам, которые совсем голые расселись на камушках и устроили пикник.

— Добрый вечер, — поздоровался я, глядя на шесть пар голых сисек. И самая главная сиська была с размерчиком четвёртым или пятым, при этом худощавая. Сидела спиной к озеру, ну я напротив неё и сел, скрестив ноги.

И хрен. Ни вштыривало. Нисколько.

Я чутко прислушивался к мелодии, будет ли с помощью музыки Фива ревновать. Думал перестанет играть, нет, тянулась чудная мелодия, ласкала слух.

Моя Вишенка чудесно играла. Я только на барабанах умел. Некогда было музыке учиться. А она умница, не фальшивила.

И терялись голые груди, смазливые личики, пиздёнки небритые и ножки похабно раздвинутые.

Никто не нужен кроме Фивы.

— А ты чей такой хорошенький? — поинтересовалась одна из волчиц, предлагая мне бутерброд с сыром и ветчиной.

— Азар, я из Скрытого Леса, — сразу накинулся на еду.

— Ух, ты! И что у вас в Скрытом лесу есть интересного?

— У нас настоящие мужчины, — жевал я и сам угощался их едой.

— И что же такое настоящий мужчина? — поинтересовался пупсик напротив. — Что за зверь такой?

Они хихикали и смеялись надо мной.

— Это тот, кто знает, как быть настоящим хозяином для женщины, — прожигая их взглядом, ответил я. Они притихли, скривив лица. — Ведь баба-дура, она всю жизнь ищет себе хозяина. На поводок, как жучка мечтает. Чтобы гордо ходить по улицам в обществе своего мужчины. И чем меньше сучка, тем запросы выше. Ну, там ошейник дорогой, причёска, будка комфортабельная.

— А ты не охуел, засранец? — окрысилась одна.

— Погоди, — остановили её, охраневшие от моего монолога, волчицы.

А я продолжал лопать бутерброды и запивать вкусным чаем, кивал в знак одобрения головой.

— То есть по твоему мнению, женщина ищет себе хозяина, а сама существовать не способна?

— Нет, не способна. Вы же слабые, и физически и на ум, — пробубнил я, делая невинные глазки. — Совершенно никчёмная животина. Только и нужна, чтобы рожать.

— То-то вы таскаетесь, как тряпки, за своими истинными!

— Да он издевается.

— Женщина, — сглотнул я. — Интеллектом обделена. Её необходимо направлять в нужном направлении, она сама этого хочет, чтобы ни о чём не думать.

— Так зачем вы женитесь? — фыркнула пупсик, с грудями похожими на дыни.

— Как зачем? Берёшь одну девочку, а дырочки получаешь три.

Мне заехали подзатыльник. Я понуро втянул голову в плечи.

Будет драка. А ведь хотел ревность у Фивы вызвать.

Но я не смогу другую целовать!

Вот как мне девчонка понравилась. Слёту влюбился и насмерть.

— То есть нет любви мужчины к женщине?

— Нет, — ответил я. — Это дуры, вроде вас, выдумали, чтобы мастурбировать.

— Во, мудило!

— Девочки! — хлопнула в ладоши пупсик, — А давайте его усыпим, чтобы не мучился.

— Держите его!

— «Ырка, только несерьёзно», — предупредил я волка, когда рядом сидящая баба перекинулась в Высшую и кинулась на меня.

Перекинуться пришлось, только не полностью. Они со всех сторон как набросились, да в полную силу драться стали. Укусили меня, я так вмазал, чтобы мало не показалось. Приложил по нормальному другую, к земле наклонил третью, и лапой когтистой лицом в траву, чтобы не двигалась. Озверевший пупсик с мохнатыми сиськами на спину хотела кинуться, я её поймал и скинул так, чтобы почувствовала, как бывает больно.

7

7 Станция Лесной дворик

Ярослав Ильич Волот племянник Георгия Дрёмы. Неразговорчивый, потому что раздражён. Он не хотел выполнять приказ альфы соседнего клана, сам себя считал хозяином. Молчал, но искры летели. Всё швырял, дверями хлопал. Скинул операции и пациентов на своих медиков. Дрёма велел съездить в клан Смотрящих за табуном, разобраться в какой-то проблеме, Ярослав подчинился, но видно с трудом.

Вёл машину, я сидел рядом. Хотел ведь на заднее сиденье к Фиве забраться, она в машину запрыгнула и на замки закрылась. Вот такая у меня любовь, а ещё батю ругал, что у него жопа в личных отношениях. Сам попал, так попал.

Но я старше, ей никуда не деться, я же в любом случае до истины докопаюсь.

Выдали мне чёрную юбку, удобная, с кожаным поясом. Куртку широкую, очень интересно сшита, возможно, при обороте даже не порвётся. Ножи вернули, рюкзак. И шапку.

Шапку нахлобучил, сдвинув на затылок.

Но больше всего удивила и порадовала обувь. Высокие ботинки с обрезанными носами. На резинках голенища. То есть всё сделано для Высшего в полном обороте.

Отпад, у нас до такого не додумались.

В Скрытом Лесу волки варились в междоусобных войнах, забывая про прогресс. А здесь слишком много соседей, нужно как то выделяться. И можно, между прочим, нахватать идей у других племён. Поговаривали, такую обувь придумали котолаки.

Старинный джип на биотопливе, которого здесь в избытке, любая ферма производит такое. Ещё имелись электромобили. От этого на машинах только рассекали, но у кланов, в глубине леса мало кого можно встретить.

Движения не было, ехали почти час, никого на дороге не встретили. Фары с дальним светом.

Охрененный мирок. Дорога гладкая, чёрная. В две полосы посреди высоких елей, которые в ночное звёздное небо уносились. Дорога без колдобин, а растения прямо впритык к ней подбирались, и Ярик старался ехать посередине, чтобы ветки ёлок не били по лобовому стеклу.

Волот в пространстве не переносился, либо не умел, либо не хотел. Я соврал, что не умею, хотя запросто. Но тащить с собой такую компанию тяжеловато. Тем более попутешествовать хотелось, на местные красоты посмотреть.

Играла приятная музыка. Раздражённый Ярослав поехал в своей белой юбке и куртке как у меня. Достал из вместительного кармана сигарету, окно приоткрыл и закурил.

— Расскажи про Скрытый лес, шпион, — прошипел он.

— У нас таких дорог нет, — восторженно пялился по сторонам. — Как вы такие построили?

— Точно ведь шпион, — уныло отозвался Волот, — я тебя спросил, ты мигом стрелки перевёл.

— Нет. Реально, у нас скукотища. У вас гораздо всё интересней.

Они молчали. Я старался из себя строить офигевшего туриста. Залез в свой рюкзак, хотел сфоткать. Волот резко отобрал гаджет и выкинул в окно.

— Запрещается снимать.

— Ты, пользуешься моим жалким положением, Ярослав Ильич, — фыркнул я. — Он был новенький.

— Принесут, если найдут. И да, я вас всех ненавижу. Даже тебя, ребёнок, потому что порождения Дрёмы.

Фива неожиданно хихикнула, и у Ярика появилась улыбка на лице. Он настроил зеркало заднего вида на девушку и облизнулся.

— Блондиночка, скажи мне, что за дело там у бати твоего? Как говорил мой дед, с какого хуя баня покосилась? — сладко протянул он.

И я не понял… Сука. Ведь Ярик специально с Вишенкой заигрывал. Я попытался успокоиться. Прямая провокация. На морде смазливой Волота написано.

— Папа ничего не сказал, нужно до Лесного дворика доехать, узнать, что Еремей Васильевич Лют. устроил.

Ярик ударил по рулю.

— Как говорит мой дед: «Чем шелудивого брить, лучше опалить». Да, малышка?

Опять хихикнула, а при мне даже не улыбалась.

Душно стало, выйти захотелось, Ыркой пробежать.

— А кто такой Еремей? — поинтересовался я, на вопросительный взгляд Ярика, улыбнулся, — сами мы не местные, ваших дебоширов не знаем.

— Еремей - сын Догоды Василия Ивановича, брательник твой. Как говорил мой дед: и от доброго отца родится бешена овца, — недовольно курил Ярик, выжимая из машины все её лошадиные силы.

— Ярослав Ильич, вы так гоните, — пожаловалась Фива. — Дорога гладкая, свернёмся.

— Фива, радость моя ненаглядная, — вздохнул Волот. — Тише едешь – дальше пошлют.

— Это тоже дед говорил? — усмехнулся я.

— А твой дед, что говорил? — хмыкнул он.

— Не спеши, козёл, все волки твои будут.

Он резко притормозил, я чуть не улетел носом в лобовое стекло, но при этом успел руку выставить, чтобы Фива к нам не упала и случайно не наткнулась на рычаг переключения передач.

— А ты остряк, — фыркнул Ярослав и поехал медленнее.

— Ты бы валерьянки принял, — рыкнул недовольно. — Или давай я за руль сяду.

— Или я, — хныкнула Фива.

— Слышь, безумный, пусти ребёнка за руль.

— Я не ребёнок!

Ярик, зажимая в зубах сигарету, остановился:

— Садись, Фива, у тебя права есть.

— А права у вас получают здесь или в мире людей? — поинтересовался я.

Никто мне не ответил, они менялись местами.

Моя маленькая царица. Спинка прямая, сиденье пододвинула. На лице улыбка, на щёчках румянец. Деловая такая, как втопила, мы с Яриком за все поручни ухватились.

А на лице Вишинки восторг полный. Шею тянула, деловая колбаска.

— Урод! Вот нахрена он вернулся?! — летело недовольное с заднего сиденья. — Он должен был за альфой своим пойти. Нет, пьянствовать перестал и Диким обернулся. Я так и знал, что будут с ним проблемы.

— Диким? — насторожился я. — У Еремея Люта истинная пара умерла?

— Да. Я ему Зелье забвения литрами отправлял, он сука, стал его водкой разбавлять. Открестился я от него, но как говорил мой дед…

Мы с Фивой прислушались и улыбнулись одновременно.

—… Зарекалась ворона дерьмо клевать. И почему я?

— Тебя это волнует.

— Иди на хуй, я сам психиатр… Погоди, — он подсел ближе и посмотрел на меня. — Ты кто по образованию?