Твоя Вселенная

Глава 1. Волейбол

- Ты можешь говорить всё что угодно, – гулким басом возвестил отец, – но твои оценки в этом году не могут быть хуже, чем в предыдущем.

Широкоплечий мужчина поднялся из-за письменного стола во весь свой величавый рост и его светло-рыжие кудряшки на голове беспокойно задрожали. Под звук всё ещё потрескивающего хрупкого стульчика на колёсиках он с недовольным видом захлопнул дневник, и Саша тихонько облегчённо выдохнула, очевидно, преждевременно.

- Две четвёрки за год – это непозволительная глупость, – продолжил мужчина. – Математика! Что может быть проще цифр? – его искреннее изумление настигло девочку в кресле возле стола, в которое она вжалась ещё сильнее. – А иностранный язык? С родным языком ты прекрасно справилась, так какие могут быть проблемы с простым иностранным? Если тебе не хватает языковой среды для закрепления знаний, найди какой-нибудь кружок по интересам. Благо, таких сообществ полно в городе! – Он шарил взглядом по стенам детской комнаты, но неминуемо останавливал его на девочке, от чего ей каждый раз становилось не по себе.

- Ты можешь получить одну единственную четвёрку в одну единственную четверть – помнишь наш уговор? – задал он вопрос, не ожидая ответа. – Не спеши так скоро исчерпать этот лимит, год только начался. – Он шагнул к двери, но остановился и, поводя указательным пальцем перед Сашиным лицом, наказал: – Чтобы я больше не видел этих квадратиков в дневнике.

Большие стопы заставили половицы жалобно скрипнуть и скрылись за дверью.

Вот теперь Саша выдохнула с шумом, да так сильно, что дневник снова раскрылся на злосчастной странице «с квадратиками». Геометрические фигуры Саша тоже не любила, и тем сложнее ей было равнодушно отвечать на пять.

Какие проблемы с «простым иностранным» немецким? Да уж… всякие! И такие, что простым его точно не назовёшь. Найти кружок по интересам Саша и рада бы, но только если бы знала каждого его члена с младенчества. Сходиться с новыми людьми для неё было крайне сложной задачей, как и вообще пребывать в любом сборище.

Вечер за уроками стремительно превратился в беспокойную ночь, и новый день принёс старые впечатления.

Дырявый асфальт, оголявший старинную брусчатку, вновь и вновь подвергался испытаниям влагой – дожди зарядили и не прекращались уже две недели. Ощущение сырости поселилось в самой душе и становилось единственным спутником на пути в школу изо дня в день.

Саша шлёпала по расквашенной водой обочине, отчаянно мечтая о тёплой постели или хотя бы о малюсеньком лучике солнца.

Насквозь вымокшее здание школы, ставшее уже привычной картиной, радости тоже не добавило.

Лишь редкие проблески интереса возникали иногда на уроках, но быстро затухали под грудами информации, которую следовало безжизненным грузом утрамбовать поплотнее в голове.

Что хорошего может принести день, начавшийся с серого беЗсмысленного утра, не оставившего даже возможности выспаться?

Физкультура была ещё одним не особо почитаемым Сашей предметом. Когда ребята стали делиться на команды для игры в волейбол, она сослалась на головную боль и привычно уселась на скамейку. В чём радость скакать по пыльному полу спортзала? Вот если бы они занимались бегом на улице, или катались на лыжах круглый год, что, конечно, из разряда фантастики, тогда девочка выступала бы в первых рядах. А пытаться совладать с непокорным мячом, не желающим перелетать через сетку или то и дело норовящим прилететь в голову, ей совсем не улыбалось.

- Расселась опять, – фыркнув, протянула разукрашенная девочка Вика, направляясь на своё место на площадке. – Жиром заплывёшь, Васильева, и так штаны вон скоро по швам затрещат.

В зале кто-то глуповато хохотнул.

- Гляди, чтоб у тебя череп не затрещал, а то шибко умная смотрю, – нехотя отозвалась Саша и ответом ей стала мерзко скорченная рожица.

- Надоел этот волейбол, – пробурчала Катя, подсаживаясь к Саше.

Она была единственным человеком, с которым Саша легко сошлась характерами и их взгляды на жизнь часто совпадали. Девочки любили проводить время после школы вместе, гуляли по городу, магазинам, устраивали читальные вечера на выходных. Нередко к их компании присоединялась младшая сестрёнка Кати, и они не упускали возможности поучить девчушку уму-разуму, считая себя взрослыми и повидавшими жизнь.

Вот и теперь Катя подводила своё недовольство к какому-нибудь умному заключению.

- Скоро нашему классу на городских соревнованиях можно будет выступать, – надув губы высказалась она.

- Да пусть хоть на олимпиаде выступают, – пробурчала Саша.

Сегодня она даже излюбленным разговорам ни о чём была не рада. Вот бы устроить день молчания для всей планеты, какая должно быть тишина наступила бы.

- Опять не погулять сегодня, – продолжила делиться своим настроением Катя. – Когда этот дождь кончится?

- Не знаю, – отозвалась Саша, и решила отвлечься и понаблюдать за игрой.

Команды были смешанными, как всегда, с равным числом парней в обоих, чтобы уровнять шансы, как говорил преподаватель. Мальчишкам приходилось сдерживать силу, иначе по залу разлетался недовольный визг девочек, не желавших покрываться синяками.

Мишка сегодня был особенно хорош. Он мигом подлетал к мячу и отбивал его, не оставляя соперникам ни единого шанса. Саше нравилось наблюдать за ним, и не только во время физкультуры; мальчишка был очень симпатичным и, Саша назвала бы его простым: он ни перед кем не выпендривался, никому ничего не доказывал и в любой ситуации оставался самим собой.

Потерев шею своим обычным жестом, Миша вдруг уставился на Сашу и не отводил глаз до тех пор, пока его не окликнул физрук, неловко привлекая к ним всеобщее внимание.

Вот это что-то новое, – подумала девочка, и по лицу прокатился жар. Может он и смотрел на неё когда-то, но она ни разу этого не замечала. Теперь Саша старательно отводила глаза, избегая смотреть на целую огромную спортивную площадку, лишь бы не встретиться ни с кем взглядом.

Глава 2. Приглашение

Литература прошла замечательно, ведь все возможные вопросы учителя по произведению Гоголя «Тарас Бульба» Саша с Катей разобрали ещё в прошлое воскресенье, после чего целую неделю слушали преподавателя вполуха, каждая занимаясь своими делами: Катя писала короткие юморные четверостишия, а Саша рисовала планировку жилых помещений и «обставляла» их мебелью.

Выскакивать с правильными ответами девочки не спешили, и давали возможность поучиться другим ребятам, многим из которых это было действительно необходимо. Да и учительница не отрывала прилежных учениц, спрятавшихся на задней парте, от их посторонних занятий, но и расслабляться им не позволяла: нет-нет, а задаст вопрос, не одной, так другой, и всегда получит красивый развёрнутый ответ.

Вот и теперь строгий взгляд остановился на Саше и зазвучал подстать ему голос:

- Александра Васильева, – девочка тут же отложила рисунок, – удалось ли тебе разглядеть в произведении Николая Васильевича мораль, актуальную нашему времени?

На лице девочки отразился энтузиазм – находить поучительные послания авторов она любила и даже из какой-нибудь простой истории старалась вынести для себя что-то, чему-нибудь у неё научиться. Саша поднялась на ноги и в своём воображении постаралась очистить помещение, оставив только подругу и преподавателя. Делом это было привычным, поэтому быстро получилось.

- Да, я увидела… «что войной правят предрассудки и духовное безделье», – чуть было не сказала она вслух, но, глубоко вздохнув, быстро проговорила: – …много мыслей автора о сохранении родной культуры и языка, защите народа, его чести и ценностей. Думаю, донести их и состояло задачей Николая Васильевича, показав событиями полную этим мыслям противоположность.

Преподаватель слегка нахмурилась в задумчивости и покачала головой, вроде бы принимая ответ.

- А теперь мы выполним тест, – возвестила она.

- Чего же ты не сообщила ей свои главные выводы? – подтрунивала Катя над Сашей по окончании урока, – про инородную веру, беЗчестного Бульбу и утомлённых попойками казаков? А о ценности любви и обречённости мстительности? Это уж я думаю, она бы вынесла, – хихикнула девочка.

Саша только улыбнулась в ответ. Обучение в средней школе давно научило её, что преподавателям стоит говорить только то, что они готовы услышать, а выводы, сделанные ребёнком самостоятельно, да ещё и с философскими отступлениями, в их представления о детях никак не вписываются. «Нужно не выслушивать, что думают дети, а учить их думать то, что задано программой», – вывела она их основной принцип и неоднократно убеждалась в нём на самых разных уроках.

Не лишила Сашу прекрасного расположения духа и следовавшая за литературой физкультура. Девочка увлечённо выполнила разминку вместе со всеми и решила не отсиживаться во время игры.

- Васильева решила заняться собой? – деловито растягивая каждое слово, осВедомилась Вика.

Саша бросила взгляд на девочку со слоем косметики на лице вместо кожи и даже побоялась, что когда-нибудь произойдёт взаимозаменяемость, за ненадобностью природного покрова.

- Ой, Вика, отвали-ка, – весело протянула она, изображая тон приставалы, и заняла место на площадке подальше от неё.

Подачи удавались отлично и хорошо отбивала мяч Саша довольно часто. Немало воодушевляли девочку кроткие поглядывания Миши с другой стороны площадки. Он словно сделал какое-то открытие и теперь не мог им налюбоваться.

Похоже, отныне созерцание будет обоюдным, – подумала она, и уж никак не ожидала уткнуться в Мишину щёку носом на выходе из раздевалки.

- Извини, – промямлила Саша, потирая нос, и лёгкое тепло тронуло лицо.

- И ты, – весело хмыкнув, ответил мальчишка, но пройти не дал, а заговорщицки наклонился к её уху и спросил: – Можно с тобой поговорить?

Саша учуяла древесный дурманящий запах мужской туалетной воды, явно позаимствованной Мишей у папы, а за ним различила еле заметный мягкий аромат человеческого тела. Незаметно с наслаждением вдохнув его, она обернулась к подруге, упрашивая её взглядом оставить их.

Катя, уже давно смекнувшая что к чему и не без интереса наблюдавшая за ними позади Саши, важно покивала на её взгляд и удалилась.

Волнительный трепет зашевелился в каждой клеточке тела, и лёгкое чувство эйфории от Мишиной близости сделало Сашу лёгкой, как пушинка с одуванчика.

А мальчишка тем временем осторожно взял девочку за кисть руки и отвёл в сторону от сновавшей в проходе ребятни. Совсем позабыв сменить заговорщицкий тон, он заговорил:

- В пятницу вечером в кинотеатре будет несколько интересных фильмов, хочешь пойти со мной на какой-нибудь из них?

Где-то посреди своего вопроса он судорожно икнул, и Саша чуть не сделала то же самое, но сдержалась и задумчиво протянула:

- В пятницу…

- Да, завтра, это завтра! – воскликнул парень, будто настал миг величайшего озарения.

- Завтра!? – в тон ему изумилась девочка. – Завтра я с радостью!

- Фу-ух, – и не подумав сдерживаться, выдохнул Миша. – А что тебе больше нравится, мелодрамы или комедии?

- Комедии, – отчеканила Саша и выпрямилась по струнке ровно.

- Здорово! – в голосе парня послышалось облегчение. – Тогда я буду ждать у твоего подъезда вечером в половине шестого.

Синхронно согласно кивнув головами, они поспешно разошлись в разные стороны.

За пять с лишним лет Саша исходила родную школу вдоль и поперёк, но теперь на долгую минуту совсем в ней потерялась. На помощь пришла подруга: радостно растормошив её, она начала выпытывать каждое неуслышанное слово.

Все остальные уроки пролетели как одна минута! Девочка на автомате слушала и записывала, но настоящее сознание улетело далеко за пределы кабинетов, пребывая в радостном ожидании и предвкушении.

Глава 3. Другие планы

Пушистая снежинка опустилась на щеку и мигом растаяла. Тревога кольнула сердце и утонула в новой волне восторга, не отпускавшего девочку со вчерашнего дня: сегодняшний вечер станет незабываемым началом чего-то удивительного!

Саша весело шлёпала по привычной грязи обочины в направлении школы, и мечтательно напевала новые неизвестные мотивы. Следующий шаг превратил грязь в каток, и девочку по инерции вынесло на дорогу. Пронзительный гудок небольшого грузовика заглушил последнее сознательное, что оставалось в её голове.

В каком замечательном сне я очутилась! – подумала Саша, созерцая вокруг сияние радужных переливов. – В самом реалистичном из многих подобных!

Неописуемое ощущение лёгкости собственного существа не шло ни в какое сравнение с каким-то облегчением и невыразимой радостью. Девочка вихрем взвилась ввысь и заискрилась огоньками собственного смеха.

Ощущение чего-то важного привлекло внимание, и она вся обратилась в сосредоточенность. В стороне вилась зелёная ниточка и сквозь разноцветное сияние уходила вдаль. Взявшись за неё, Саша сделалась самим движением, а скользящее вокруг пространство – бесконечным тоннелем, убегавшим куда-то далеко.

Порывистый вдох болью отозвался в глотке и лёгких. Тяжёлые веки оказались словно заморожены и придавлены ледяной глыбой. С почти слышным треском и огромным трудом Саша открыла глаза: вокруг было темно, лишь откуда-то снизу, будто из освещённого коридора, лился рассеянный свет.

Девочка пошевелила руками, а затем и ногами: лёгкое онемение быстро сошло на нет. Не решаясь сразу вскакивать на ноги, она стала ощупывать своё тело, кое-где пульсировавшее болью. Тем временем темнота превратилась в серость, и удалось разглядеть странно надвигавшиеся друг на дружку стены.

Прямо под ключицами и лопатками Саша обнаружила трубки, больше похожие на стекло, но они гнулись и иглами впивались девочке прямо под кожу. Недолго думая, она повытаскивала их и осторожно поднялась на лежбище.

Такого воздуха она ещё не вдыхала, – он словно был наполнен свежестью из жвачки или какого-то химического вещества. Пол оказался тёплым, хоть и ощущался каменным.

Саша осторожно встала и направилась к освещённому коридору. Круто вильнув вниз, он повёл вверх, а в конце очертился треугольный дверной проём.

Превозмогая окаменелость собственного тела, девочка продвигалась вперёд, постепенно привыкая к свету. Наконец она вышла наружу и огляделась.

Здесь не было дорог и даже тропинок, всю поверхность земли застилал пушистый ковёр из тоненьких, светящихся синим и белым круглых травинок, похожих на длинный ворс. Они нежно ласкали босые стопы и тут же взвивались вверх после каждого шага. В светло-фиолетовых небесах сияло огромное белое солнце, заливая всё вокруг каким-то голубоватым светом.

Насколько хватало взгляда, землю усыпали небольшие строения пирамидальной формы, и девочка быстро убедилась, что вышла из точно такого. Материал его напоминал серый камень, а из-под земли от него вело подобие крылечка.

- Рад приветствовать тебя, Вишна!

Оторвав взгляд от своего обиталища, Саша обернулась: широко улыбаясь, навстречу шёл высокий мужчина. Его кожа отливала голубым цветом и сверкала, будто миллионы звездочек поселились в одном теле, а тёмно-серые волосы двумя жгутами спадали на грудь. Угловатые черты его лица выражали теплоту и искреннюю радость.

Он приблизился и крепко обнял девочку. Саша робко ответила на объятие: его тело не полыхало жаром, как человеческое, и от него исходил тонкий сладкий аромат, рассеявший в уме неясные туманности.

- Вишна? – удивилась она, отстранившись, и смущённо поздоровалась.

- Да-да, именно, – всё так же улыбаясь, подтвердил мужчина. – Твоя память пока заблокирована, но очень скоро это изменится. А я Белог, твой наставник и… друг, – скромно улыбнулся он. – Я всегда буду рядом до полного восстановления памяти. Можешь смело обращаться ко мне с любыми вопросами.

- Хорошо, – отозвалась девочка. – Но что это за место? – и заметила в своём голосе чуждое звучание.

- Ну… это твой дом.

- Но ещё несколько минут назад я направлялась совсем в другое место.

Белог внимательно посмотрел на неё и, словно что-то отметив для себя, заговорил:

- Несколько минут назад ты находилась на Мидгард-земле. Туда ты была отправлена в качестве исследователя с определённой миссией. Теперь ты на земле под названием Аэлла, и это твой настоящий дом. – Снова внимательно взглянув на девочку, он осторожно дотронулся до неё и, направив в обход пирамидки, продолжил: – Сейчас мы идём в Лазарет, там тебя осмотрят и введут восстанавливающие препараты – твоё тело долго пролежало без питания и движения.

- Значит, – с трудом соображая, заговорила Саша, – обратно я не вернусь?

- Нет, конечно, – ободряюще отозвался Белог. – Можешь вздохнуть спокойно! – и своей весёлостью затронул какую-то тонкую струну в душе девочки.

Его ладонь всё ещё направляюще касалась её спины, и Саша резким движением скинула её с себя.

- Я хочу остаться на Земле и до конца прожить свою жизнь! – с вызовом заявила она.

Белог замер и растерянно воззрился на неё.

- Она закончилась, – отозвался он нахмурившись.

Ушат холодных воспоминаний окатил девочку с головы до ног: сильный толчок в спину, хруст костей, краткий полёт и склизкая колючая грязь.

- Я умерла? – шёпотом спросила она, возвращаясь в этот странный мир.

- Ну, так задумывалось, – подавив новый прилив весёлости, ответил наставник.

Превратившись в безвольную куколку, Саша повиновалась мужчине, уводившему её в неизвестность.

Лечебницей оказалось огромное здание, полусферой врезавшееся в землю. Узкий коридор выводил к самому его центру, где спиралью вилась на второй этаж лестница. Коридор очерчивал её не замыкающимся кольцом. Сюда вело множество дверей, и они с Белогом вошли в одну из них.

Это помещение Саша назвала бы процедурной, но за ней, по всей видимости, закреплялось несколько палат, двери в которые виднелись в конце комнаты. Никакого сложного оборудования здесь не оказалось, только прозрачные шкафы, картотеки, несколько удобных диванов и круглое кресло, в котором восседал лекарь.

Глава 4. Неудобное беспамятство

Просторная круглая комната была уставлена разномастными диванами и креслами. Рядом с входом располагалась винтовая лестница, ведшая на второй этаж, за которой виднелась дверь в небольшое помещение. Комната была очень светлой за счёт многочисленных овальных окон.

Затаив дыхание Саша осторожно ступала по мягкому полу в этом царстве покоя и уюта, изучая каждую деталь и предмет мебели. В диванной зоне всю стену покрывали прозрачные шкафы, в которых виднелись объёмные и не очень рулоны бумаги – свитки, догадалась девочка. Чуть в стороне разместился замысловатый круглый столик со стулом. А у одного из окон сияла серебром изящно изогнутая арфа, рядом с которой на спиральных ножках расположился мягкий пуф.

Лёгкое шуршание исходило от большого диска на стене. Присмотревшись, Саша догадалась, что это что-то вроде часов-календаря. Малый его круг имел пятьдесят шесть делений, по которым бегали секундная и минутная стрелки. Второй круг делился двадцать восемь раз и, по всей видимости, изображал количество часов в сутках – указывала на них самая большая стрелка. Дней в неделе оказалось семь, а недель в месяце четыре – и к этому кругу стрелка шла изнутри циферблата, сообщая, какой сегодня день в месяце; как и к кругу, указывающему на месяц в году, делений в котором было четырнадцать.

С потолка и стен свисало множество светильников: Саша пошарила взглядом, в поисках выключателя, но заметила на каждом из них тонкие серебристые ниточки и поспешила дёрнуть за одну из них. В матово-прозрачном шаре ярко загорелся силуэт бабочки, источая мягкий фиолетовый свет. Новый светильник засиял голубым, очертив силуэт птички с хохолком и длинным клювом.

Внимание девочки привлекло зеркало на стене, которое при беглом взгляде она приняла за окно. Оно было таким же овальным, но в узорной серебристой оправе, изображавшей цветы и листочки. Поверхность его будто находилась в непрерывном движении, и девочка подошла ближе.

Словно озёрную гладь тревожил лёгкий ветерок: отражение мерцало и переливалось. Незнакомая девушка взирала на неё со дна озера. Её скулы были острыми и широкими, а большие фиолетовые глаза смотрели с испугом и изумлением. Оформившуюся фигуру украшало длинное белое платье из мягкой переливающейся серебряными узорами ткани. Тёмно-серые волосы были скручены жгутом, закреплённым серебристыми лентами, и спадали вдоль позвоночника.

- Я не помешаю? – послышался девичий голос за спиной.

Саша с замершим сердцем развернулась: в дверном проёме стояла девушка, и её облик был почти неотличим от нового облика Саши. Разве что платье украшали голубые узоры, а огромные глаза были ещё больше, чем у неё самой. В них горели весёлые приветливые огоньки.

- Наверное, ты ещё не помнишь, – заговорила она, – я Хара, твоя подруга. – Она заперла дверь и осторожно двинулась к Саше. – И я пришла, чтобы задушить тебя в объятиях! – она со смехом бросилась к девушке и крепко стиснула её. – Как же я соскучилась!

Отстранившись, она восторженно воззрилась на подругу, не выразившую ни одной эмоции. Тогда, насупившись, Хара стала выхаживать по комнате, но, видно придя к какой-то радостной мысли, быстро просияла.

- Ещё не вспомнила, как играть? – весело спросила она, пробегая пальцами по струнам изящного инструмента.

- Нет, – буркнула Саша.

- А я даже в ином Мире с клавишными не расставалась, – гордо заявила она.

- И ты это запомнила? – удивилась Саша, утомлённая россказнями Белога о памяти.

- Нет, конечно, – безмятежно отозвалась Хара. – Просто в свиток записала, когда помнила. А ты ещё не начала вести записи? – спросила она.

Саша отрицательно помотала головой:

- Не успела и подумать об этом.

- Может получиться очень интересно! Аэлин целые произведения пишет о своих приключениях в иномирье, а потом самолично зачитывает перед наставниками.

У Саши снова защемило сердце – ненадолго же хватило этого глотка покоя.

- Ты чего это посерела так? – удивилась подруга столь скорому преображению Саши и тут же догадалась сама: – А-а! Хм. Но я думала, ты поборола свой страх толпы после того грандиозного выступления.

- Забыла, наверное, – открыто огрызнулась Саша.

А Хара смешалась и потупила взор:

- Ты отдыхай, восстанавливайся, что я мешать буду. А я как-нибудь ещё забегу, – и девушка поспешно вышла за порог.

Глупо как-то всё получается. К ней все по-доброму относятся, а она то и дело грубит. Надо взять себя в руки, а то на янтарную жидкость и подсесть недолго.

Похоже, этот Мир и правда её дом, – иначе с какого перепуга она здесь оказалась? А значит, все эти существа её хорошо знают и даже дружат с ней. Ещё не хватало со всеми перессориться.

Не успела Саша принять решение, чем ей заняться дальше, как дверь снова без стука отворилась, и на пороге показался юноша.

- Можно? – обратился он к Саше чистым, как звон колокольчика, голосом и широко улыбнулся.

Девушка устало плюхнулась на диван:

- Заходи.

- Тебя уже утомить успели? – радостно поинтересовался он, усаживаясь рядом.

- Да, насыщенный денёк.

- Денёк, – кхыкнул парень.

А Саша закатила глаза к потолку, ещё детсадовцев ей тут не хватало.

- Ну а ты кто? – действительно уставшим голосом спросила она.

- Да ты сама скоро вспомнишь, – расплылся в хитрой улыбке парень.

- Ну и чего надо?

Паренёк смутился, потупился, и до него, наконец, дошло:

- Денёк, видно, неудачный для посещений, – вставая, произнёс он. – Позже увидимся, – вышел и мягко закрыл за собой дверь.

Девушке только и осталось, что недоумённо помотать головой, хлопнуться на диван да сразу заснуть.

Новый день принёс новые переживания.

Первые лазурные лучи проникли в окно и с порога раздался смутно знакомый голос.

- С добрым светом!

Саша разлепила глаз: в дверях стоял подтянутый Белог, сияя белоснежными улыбкой и одеждой – свободными штанами и длинной рубахой чуть выше колена.

Глава 5. Олиман

Новый день принёс новые известия.

Ранним утром на полу у входной двери Саша обнаружила короткий свиток, распространявший дивный уже знакомый проясняющий аромат. В нём без труда читалось небольшое аккуратно выведенное послание:

Я решил оставить тебя в покое, предоставить самой себе. Занимайся, чем хочется, впитывай родную атмосферу – она обязательно поможет, и когда наконец будет чем порадовать – сообщи. Если что-то понадобится, свяжись со мной через фир, а когда будешь готова выступить перед наставниками, дай мне знать, я предупрежу собрание.

Белог

С чувством свободы и покоем в сердце без ненужного давления наставника девушка занялась исследованием местности.

Изо дня в день она прогуливалась по селению, стараясь не уходить далеко от дома, и начинала всё лучше ориентироваться здесь благодаря разным размерам и оформлению жилищ. Она гуляла от Зала Собраний, расположившегося на севере селения, до холмов, раскинувшихся на юге, по уже проторенной дорожке, и всегда её путь пролегал мимо Зала Сияний, находившегося в самом центре селения.

В дневное время здесь часто воздвигали шатры, призванные оберегать от солнца выставляемые под ними проИзВедения живописи. А вечерами в самом Зале Сияний устраивались совместные импровизационные концерты.

Когда жители не занимались искусствами и не посещали выступлений, пожалуй, каждого из них можно было повстречать на улице. Одни располагались на мягких скамейках со свитками в руках; другие любовались на разные деревья, произраставшие обширными семействами, каждое в своём районе селения; третьи играли с детьми, бесконечно бегая за ними или валяясь в траве.

Саша облюбовала одну скамеечку с видом на холмы и то и дело возвращалась к ней. Сегодняшний вечер не стал исключением, и девушка уселась понаблюдать за причудой природы в зареве закатного солнца.

Она размышляла о предстоящем выступлении, к которому никак не решится подготовиться. Что готовы услышать эти люди? Что окажется полезным для них? Разнообразными вопросами вставали и размышления о Мише, и о памяти, и о том странном певце. Не находя ответов, она оставляла вопросы, но поток мыслей приводил к ним опять.

Крутой спуск от самых её ног превращался в широкую возвышенность и где-то за пределами взора снова опускался вниз. Словно рябь по воде поверхность земли то вздымалась ввысь, то опадала, то мелкими зубцами сливалась в одно целое, то разрывалась, как нечто несовместимое.

Не меньше девяти линий возвышенностей насчитала она, утопавших в далёкой белизне, и тут заметила человеческую фигурку, двигавшуюся ей навстречу.

Его седая боРода сливалась с белым одеянием и серебрившимся в руке посохом. Кожа была тёмно-синего цвета и усеяна такими же мелкими звёздочками, как у каждого из голубокожих наставников.

По лицу его расплылась блаженная улыбка, а светло-серебристые волосы оказались заплетены в тугую толстую косу, которую Саша заметила, когда он усаживался рядом с ней.

Она продолжала украдкой разглядывать его самого и закрученный спиралью посох в его руке, увенчанный камнем густого синего цвета, и вздрогнула от неожиданности, когда старец мечтательно заговорил:

- Холмы, это земля, пожелавшая воссоединиться с Солнцем, – изрёк он и со значением посмотрел на Сашу. – Эта земля преисполнена мудрости и готова наполнить ею любого, изъявившего желание быть наполненным.

Старец вздохнул, уставился вдаль холмов и долго сидел, отрешённо, но словно сканируя молчаливого ребёнка всем своим существом. И вдруг снова заговорил:

- Что-то страшит тебя. Я вижу высокую стену, которую ты выкладываешь перед собой камень за камнем. Ты боишься того, что таится за ней, и бесконечно укрепляешь её.

Девушка в изумлении воззрилась на него и поспешила подтвердить его точное описание её состояния:

- Я должна забыть прошлую жизнь, но не хочу забывать, – она запнулась, предположив, что старец и понятия не имеет, о чём она ведёт речь, что придётся рассказывать ему подробности, и потому спросила: – Вы понимаете меня?

- О, дитя, очень хорошо понимаю. И даже готов дать тебе совет.

Саша смотрела на старца в ожидании, и он просто произнёс:

- Не забывай.

- Но как же? Все говорят: забудешь одно, вспомнишь другое.

- А ты отдайся атмосфере здешних мест и потихоньку впускай в себя старую память, а новую не утрачивай. Мы думаем, что одно заменяет другое, но секрет очень прост: всегда решаешь Ты. Решишь, что возможно вспомнить, только заменив воспоминания, так оно и будет.

Он безмятежно вглядывался вдаль холмов и вдруг негромко засмеялся своим мыслям:

- В иных Мирах вообще считают, что память хранится в теле, представляешь? – Саша нерешительно улыбнулась в ответ, хотя никогда даже не задумывалась об этом. – Думают, что можно удариться головой и всё забыть. И не поверишь! – ударяются и забывают! А чтобы вспомнить не хватает знания и смелости.

Он ласково глянул на девушку и с улыбкой произнёс:

- Не ударяйся головой.

Они ещё долго сидели, любуясь пейзажем, и девушке передалось благодатное умиротворение старца. Она не спеша размышляла о его словах, но вдруг соОбразила:

- Но мне нечего в себя впускать. Я имею в виду, за всё то время, что я нахожусь здесь, не возникло и намёка на какое-то хотя-бы малюсенькое воспоминание.

Олиман хоть и заложил ответ на подобный вопрос в своём предыдущем размышлении, но решил ответить ребёнку открыто:

- Что ты делала, Саша, когда узнавала о наличии необходимой тебе вещи в каком-то магазине? Ты допускала возможность своего появления там, чтобы её приобрести, – он внимательно посмотрел на девушку. – Допусти возможность помнить не одну свою жизнь. Прочерти тропу в магазин в своём сознании.

Немного поразмышляв, девушка вновь отдалась расслабляющей атмосфере и задремала. А когда вернулась из своего лёгкого воздушного сновидения, рядом уже никого не оказалось.

Сон между тем был непростым. Он показался Саше волшебной фантазией.