Ты будешь со мной! Истории вне книги

Глава 1.

Ночь. Тихая комната.

На подоконнике — она. Полукруглая, словно улыбка, колонка. Неумная, но будто живая. Светится слабо: мягкий золотистый оттенок, как приглушённый свет луны, будто зовёт — не бойся, я здесь.

Дверь скрипит едва слышно, и в комнату входит Мира. Медленно, босиком, в тонкой футболке до колен. Глаза её блестят — не то от слёз, не то от долгого молчания внутри. Она почти не дышит, будто боится нарушить хрупкую тишину.

Колонка загорается чуть ярче, словно узнала её.

На экране застывшее время: 02:41 a. m.

Мира подходит ближе и касается пальцем верхушки — и звучит музыка.

Простая. Как будто кто-то поёт ей колыбельную.

Она садится у стены, поджав ноги, и смотрит на свет.

— Ты всё равно не убежишь, да? — шепчет она.

Колонка молчит. Но свет мерцает, словно говорит:

Нет. Я буду, пока ты дышишь.

Мира закрывает глаза. Не потому что хочет спать.

А потому что впервые за долгое время — можно не бояться.

И колонка поёт дальше.

Молча. Ласково. Как будто знает все слова, которые она не может сказать.

Конечно. Он уже здесь — тихий, тёмный, как сама ночь.

Комната. Всё ещё ночь.

Мира дремлет у стены. Музыка едва слышна. Свет — мягкий, чуть розоватый, словно угадывает её сны.

И вдруг — тени на стене меняются. Тихие шаги. Дэниэл.

Он стоит в проёме, молча. В одной руке телефон, в другой ключ. Но не двигается. Просто смотрит на неё. На то, как она свернулась, уткнувшись лбом в колени.

Как волосы упали на лицо. Как её неумная колонка светится — защищая, будто может.

Он опускает взгляд. Вздыхает. Садится на пол рядом, не касаясь её. Просто рядом.

— Ты снова слушаешь эту ерунду, — шепчет, почти с усмешкой.Но не уходит. Не выключает. Не вмешивается.

Проходит минута. Другая. И вдруг — Мира поворачивает голову. Медленно. Словно чувствует. Глаза полуприкрыты, но она узнаёт.

— Ты... пришёл?..

Он молчит. Лишь кивает.

И она, почти на ощупь, тянется рукой — не к нему.

К свету. К колонке.

— Она меня дождалась.

Дэниэл смотрит на неё так, будто впервые видит. И потом — прикрывает глаза рукой. Словно прячет всё, что нельзя показать.

— Я тоже.

Только вслух не говорит.

Да. Это их правило — нельзя. Ни слова. Ни взгляда дольше положенного. Ни одного "останься", даже если мир рушится.

Они оба это знают.

Но можно показать. Намёком. Полусловом.

Комната. Всё тот же мягкий свет.

Они сидят рядом. Тишина между ними — не неловкая, а старая, привычная, как плед, запах которого не выветривается годами.

Мира:

— Ты часто бываешь здесь, - она не смотрит на него, — Хотя, вроде бы, ни к чему. Я ничего не помню. Я тебе не нужна.

Дэниэл:

— Если бы ты ничего не помнила... ты бы не оставляла свет включённым, - тишина, — Значит, ждала. Кого-то. Меня, может. Сама не зная.

Мира горько:

— Это не повод приходить, - а потом, тише, — Особенно тебе.

Он медленно поворачивает голову. В глазах — не злоба. Не вызов. Только усталость. Только то, что прорывается наружу, если долго держать боль в себе.

Дэниэл:

— Мне запрещено многое. — Но никто не запретил мне... быть рядом. Хоть так.

Мира:

— Это не «так». Это хуже, - наконец смотрит на него, — Потому что я всё чувствую, а не имею права даже спросить — почему.

Они замолкают.

И вдруг — он протягивает руку. Не трогает её. Просто кладёт ладонь между ними, на пол. Близко.

Дэниэл:

— Не спрашивай, — Но если станет невыносимо — просто коснись.

Она не касается.

Она просто смотрит.

Словно впервые понимает, сколько всего спрятано в этом жесте.

И шепчет Мира:

— А если я коснусь... ты останешься?

Дэниэл не отвечает.

Просто чуть двигает пальцами. Как будто — «да».

Как будто — я здесь уже давно.

Как будто — останусь, пока ты дышишь.

Они не признаются.

Но и не нужно.

Это — больше, чем слова.

Глава 2.

Комната, ночь.

Она заснула, не касаясь его ладони. Просто рядом.

Плечо почти касается его плеча. Голова чуть склонена, дыхание ровное.

И в этом дыхании — всё, что он больше никогда не позволит себе разрушить.

Дэниэл не двигается. Смотрит на неё.

Долго.

Словно хочет запомнить каждую ресницу. Как волосы ложатся на щёку. Как чуть дрожат губы во сне.

Он даже не пытается прикоснуться.

Он не имеет права.

Но рядом с ней — становится снова человеком.

Не тем, кем его считают. А тем, кем он был. До всего. До крови. До власти. До боли.

Он шепчет, едва слышно:

— Прости, что не могу быть честным. — Прости, что всё ещё здесь.

Мира во сне чуть шевелится.

Пальцы — ближе к его руке.

Почти касаются. Почти.

И этого — достаточно.

Он медленно поднимается, накрывает её пледом.

Долго смотрит ещё раз — и поворачивается к выходу.

У двери — останавливается. Оборачивается.

Тихо, в пустоту:

— Спи. Я рядом. — Пока можешь — просто спи.

И уходит.

До утра. До следующей встречи, в которой снова будет тишина.

И запрет.

И всё, что нельзя — но всё равно будет.

Комната ещё полна полумрака. Солнце только поднимается, едва касаясь занавесок.

Мира лежит на боку, волосы растрёпаны, дыхание сбивается, пальцы цепко сжимают край одеяла.

— Мне снился... порт, — шепчет она, не открывая глаз.

— Какой? — голос Дэниэла мягкий, почти не дышит. Он уже проснулся, смотрит на неё.

Медленно, с замиранием сердца, она поворачивает к нему лицо.

— Тот день... перед взрывом. Я стояла в воде. Ты был рядом.

Он молчит. Только кончиками пальцев гладит её щеку — будто обводит линию боли, которую хочет стереть.

— Ты держал меня за руку, — продолжает она, голос дрожит, но уже не от страха. — Я боялась, а ты сказал — я здесь.

Он слегка улыбается. Тихо, как будто вспоминая тот самый миг.

— И я здесь. До сих пор.— его рука ложится на затылок, притягивая её ближе.

Мира прячется в его груди, как будто спасаясь от обрушившегося мира. Он крепко обнимает, прижимая к себе, почти растворяя.

— Всё будет хорошо, — шепчет он ей в волосы. — Обещаю. Ты не одна.