Ты — мой, бог!

Пролог

1031 г.

Никому не известная деревенька в Британии

— Нана, а для чего друиды приносили Короля Года в жертву? — спросила у бабушки маленькая Гульвен.

— Чтобы весь следующий год погода была хорошей, урожай — богатым, а скот — здоровым.

— И это помогало? — удивилась девочка.

— Иначе бы они этого не делали, — бабуля снова склонилась к шитью.

Гульвен обожала такие вечера — осенние, тихие, когда её нана садится за шитьё или пряжу и рассказывает удивительные истории. А этот вечер — особенный: Канун Дня Всех Святых. И история — соответствующая: о том, как в далёкие-далёкие времена этот праздник отмечали предки. Гульвен слушала затаив дыхание, но, выслушав историю до конца, начала недоумевать. Друиды выбирали молодого парня, хорошо кормили его весь год... чтобы в канун Самайна принести в жертву? И вся хорошая еда, считай, пропала? Так делают с отборными поросятами и гусями, но их откармливают, чтобы потом съесть на праздник. А Король Года...

— Его ведь не ели? — на всякий случай уточнила Гульвен.

— Кого? — нана с удивлением подняла глаза от шитья.

— Короля Года.

— Нет, конечно. Просто отдавали богам. А те, взамен, дарили людям хороший урожай.

— Зачем тогда было хорошо его кормить? — девочка сморщила носик. — Пусть боги и кормят!

— Для богов всё должно быть самым лучшим, — терпеливо объяснила бабуля. — Нельзя давать им в дар голодного и тощего Короля Года, иначе они разозлятся. А с гневными богами дел лучше не иметь.

Гульвен и не хотела иметь дел с богами — судя по всему, они — те ещё привереды!

— А Королев Года тоже избирали? — спросила она.

— Да, — кивнула нана. — Каждый четвёртый год в дар богам выбирали самую красивую девушку...

— ...и кормили лучшей едой? — догадалась Гульвен.

— Самой лучшей!

Гульвен вздохнула. Какое всё же расточительство — тратить самую лучшую еду на Королей и Королев, всё равно предназначеных в дар богам... Во дворе вдруг послышались голоса, и Гульвен подскочила со скрипучего стула.

— Куда? Скоро стемнеет! — нахмурилась нана. — А ты ведь знаешь, какая это ночь.

Гульвен знала — именно поэтому и не собиралась оставаться после наступления темноты дома. Этой ночью в деревне будут отмечать Самайн, и её старшая сестра Бренна в компании подруг и молодого кузнеца Вейлина идёт на празднование, где будут прыгать через костёр, петь песни и прощаться с богом Солнца до самой весны. Вообще-то Бренна брать её с собой не собиралась, но Гульвен это не смущало. Она обязательно спрячется в хлеву, а, как только сестрица и её друзья отправятся на празднование, поспешит следом. И в этот раз не заснёт, дожидаясь, как сделала это в прошлом году! Но, кажется, подруги Бренны уже пришли — самое время улизнуть от старой наны под благовидным предлогом.

— Нана, я пойду пересчитаю куриц, — предложила Гульвен.

И унеслась, прежде чем бабуля успела заподозрить неладное. Родители сейчас — в соседней деревне, и нана — единственная, кто "присматривает" за Гульвен и сестрицей Бренной. Только и нужно дождаться темноты...

Всё удалось, как нельзя лучше. Из своего укрытия Гульвен наблюдала, как девушки готовятся к празднику, заплетают волосы и украшают их венками из листьев. В сумерки пришёл Вейлин — начинается! Девочка нетерпеливо потёрла ладошки. Только бы её не заметили! Но Бренна не видела ничего, когда появлялся кузнец, а её подруг Гульвен и вовсе считала недалёкими. От тени к тени, от куста к кусту скользила её маленькая фигурка. Ей нравилось, как преображалась деревня на Самайн. Мешки, набитые соломой, с нарисованными на них черепами вывешивались на частоколах и стенах домов, и некоторые выглядели довольно жутко! Но главное — костёр и таинственные ритуалы, о которых Бренна шепталась с подругами! Вот только сейчас девушки и кузнец свернули с дороги и направились не на поляну, где поводились все важные события деревни, и где этой ночью будут жечь костёр, а... к Древним Камням? Ну конечно! Вон их зловещие очертания серебрятся под лунным светом! Девочке вдруг стало не по себе. Вообще, в камнях ничего особенного не было, но ходили упорные слухи о духах и призраках, скитавшихся здесь, и никто не отваживался приближаться к камням ночью. Особенно в такую, как эта...

— Да тут и не страшно! — Вейлин хлопнул по камню, изображавшему какое-то древнее божество. — Ну что ты молчишь, будто каменный? Пойдём повеселимся, попрыгаем через костёр! — и глупо заржал.

Девушки на него зашикали. Одно дело прогуляться меж камней, другое — так непочтительно обращаться с богами! Но камень оставался недвижим, и кузнец щёлкнул божество по темени.

— Ну и сиди тут один! Или, может, заберёшь нас к себе в Страну Вечной Юности?

Спрятавшаяся за деревом Гульвен затаила дух, но ничего не происходило, и она выдохнула. За глупого Вейлина и подруг Бренны она не переживала, но сестрицу было бы жаль. Забери её божество в Страну Юности, кому она, Гульвен, будет подкладывать в постель жуков и лягушек? А как пронзительно верещит сестрица, обнаружив в постели нежданного гостя! Девочка захихикала, глянула на камни и обмерла. Отбрасываемые ими тени вдруг удлинились. Отделившись от земли, поднялись в воздух и, оставаясь непроглядно чёрными, тянули руки вслед за удаляющимися девушками и кузецом. Неужели божества всё же услышали глупые шутки Вейлина и решили забрать всех в Страну Юности?! Забыв об осторожности и о том, что опасность может грозить ей самой, Гульвен выскочила из-за дерева и пронзительно выкрикнула:

Глава 1

2021г.

Шотландия, Инвернесс... или где-то поблизости

— Бегу, бегу, бегу! — я выскочила из ванной, на ходу заворачиваясь в полотенце.

Но андроид, конечно, не мог меня услышать и продолжал разрываться. Посмотрев, кто звонит, поднесла его к уху и выпалила:

— Привет, Вив, уже спускаюсь!

Раздражённый выдох на другом конце.

— Никто не просил тебя приезжать так рано! — фыркнула я, следуя принципу «лучший способ защиты — нападение».

Но на подругу это не подействовало.

— Рано?! Договорились на восемь, а сейчас уже половина девятого!

— Пятнадцать минут девятого, — уточнила я.

— Всё равно после восьми! Остальные где? Я неслась в дурацкое кафе через весь город, чтобы успеть ко времени!

— Сейчас наверняка подойдут, не нервничай, — терпеливо проговорила я и, стремясь побыстрее закончить становившийся бестолковым разговор, охнула:

— Ой, мне кто-то звонит, сейчас спущусь, пока! — и отключилась.

Никакого сочувствия к моей личной драме! А, между прочим, я только что рассталась с парнем! Точнее, он — со мной... опередив меня на каких-то два дня... Намеревалась сказать, что нам не по пути, сразу после празднования Хэллоуина, на которое сейчас и собираюсь. Но Джошуа, будто что-то почувствовав, нагрянул ко мне позавчера и со страдальческим выражением лица заявил, что нам нужно расстаться. Я была настолько ошарашена — он бросает меня?? — что не придумала ничего лучше, кроме как устроить сцену: сказала ему, что беременна. Бойфренд чуть не грохнулся в обморок, a я отпаивала его водой, уверяя, что всё понимаю и воспитаю сына сама. Потом он очень трогательно поблагодарил меня за заботу и, выходя, чуть не снёс косяк, не вписавшись в дверь. До сих пор не знаю, как не расхохоталась и выдержала роль до конца. Впрочем, артистичность у меня в крови — мать собиралась стать актрисой, пока не встретила отца. И весь груз её актёрских способностей перешёл ко мне, миновав мою старшую сестру Джули. После разрыва экс-бойфренд звонил уже, наверное, раз пять. Начать всё с начала пока не предлагал, но неизменно справлялся о моём самочувствии — мысль о грозящем отцовстве явно не оставила его равнодушным. Ничего, пусть недельку помучается, потом скажу, что ошиблась. В следующий раз подумает, прежде чем портить настроение перед праздником — я же была готова проявить чуткость и не бросать его накануне вечеринки!

Андроид снова подал голос. На этот раз Джули — легка на помине! Звонок сестры я проигрнорировала. В последнее время все её разговоры вертелись вокруг мало интересующей меня темы — новорожденного Кики. Додуматься назвать ребёнка Кирилл, проживая в Ванкувере, а потом ещё сократить имя до «Кики»! Впрочем, с именами сестрица всегда проявляла чудеса креативности. В детстве я обожала книгу Дж. К. Джерома «Томми и К°» о девочке с мужским прозвищем Томми, ставшей известной журналисткой в Лондоне начала прошлого века, и именно Джули и меня окрестила Томми. Со временем это настолько закрепилось, что почти полностью вытеснило моё настоящее имя, оставив его только в официальных документах. А потом я ещё и пошла по стопам джеромовской Томми, поступив на факультет журналистики в Эдинбургский университет...

Снова звонок — сегодня мне точно не дадут одеться! Включив громкую связь, я как ни в чём не бывало пропела:

— Привет, Арчи! Ты где? Нашёл Вив? А то она уже на месте и чуть не сняла с меня скальп по телефону!

Арчи — мой сокурсник, кажется, неравнодушный к Вивьен, моей лучшей подруге, с которой я познакомилась здесь же, в Эдинбурге. Вив родилась в Сингапуре, я — из России, правда мой отец — наполовину канадец и живёт сейчас вместе с моей мамой в США, но это уже мелочи. Все друзья воспринимают меня не иначе, как «Russian girl». Сейчас все отсыпаются перед Хэллоуинской вечеринкой, которая начнётся в студенческом кампусе, а продолжится в... куда кривая выведет. Все, кроме Арчи, Вив, меня и ещё одной подруги, итальянки Тересы, собираются следовать за всеми изгибами. Нас же кривая поведёт не в «паломничество» по многочисленным эдинбургским пабам, а гораздо дальше, и что ждёт там одним эльфам известно! Снова звонок — Вив, опять... Не отвечая, я торопливо повернулась к зеркалу. Одеваться «по-хэллоуински» не стала — джинсов, свитера и куртки вполне хватит для места, куда отправляюсь. Только причесалась — уже не до укладки, подкрасила веки — с тёмными тенями синие глаза смотрятся очень драматично, подхватила рюкзак и продолжающий разрываться мобильник и вылетела за порог.

***

— Ты всегда была слегка не в себе! И почему только я стала твоей лучшей подругой?! Голос Вив набирал октавы — она явно злилась. Оно и понятно: ночь, сырость, и мы... явно заблудились.

— Как почему? У меня превосходное чувство юмора, неизменная готовность прикрыть тебя, когда прогуливаешь лекции, и я знаю наизусть песню Эльзы из «Холодного сердца»!

Вив скосила на меня удивлённый взгляд и брезгливо поморщилась.

— Серьёзно? Знаешь эту жуть наизусть? Теперь и дружить с тобой не хочется.

— Тебе не нравится песня Эльзы? Теперь дружить не хочется с тобой!

— А-х-х, подвернула ногу! — подруга попыталась уцепиться за мой локоть.

Глава 2

Мне снился нелепейший сон. Будто я лечу на «Милано» — космическом корабле Стражей галактики к станции Забвение. В иллюминаторе — густой зелёный туман, а в нескольких шагах от меня о чём-то тихо переговариваются Дракс и Халк. Причём, время от времени оценивающе поглядывают на меня и снова шепчутся на непонятном языке. А потом откуда-то донёсся голос Вивьен. Я удивилась, что Вивьен забыла на звездолёте Стражей галактики, потом подумала, что и мне на нём делать нечего, хотела позвать Дракса с Халком, чтобы помогли выбраться, но тут над ухом оранули «Томми!», и я, вздрогнув, открыла глаза…

— Слава Богу! Никак не приходила в себя! — Вив и правда рядом, вцепилась в мою руку и не отпускает.

А чуть поодаль — два смуглых полуголых амбала, один — лысый, другой — с шапкой чёрных волос, в руках — какие-то свитки... Это и есть «Дракс» и «Халк» из сна?.. Мои ноги не касаются пола, за спиной — стена, выступающие из неё две каменные руки удерживают тело в вертикальном положении. Такие же руки держат Вив... и ещё несколько десятков парней и девушек, «выстроенных» по периметру огромного круглого зала. Дракс и Халк неторопливо идут вдоль этой живой «стены», рассматривают каждого «пленного» и делают какие-то записи в своих свитках.

— Что происходит? — подруга обвела безнадёжным взглядом товарищей по несчастью. — Где мы вообще?

— У меня спрашиваешь?

Справа от меня тряслась мелкой дрожью белокурая девушка в костюмчике развратного зайчика. Увидев, что смотрю на неё, она что-то испуганно залопотала по-французски.

— Извини, — пожала я плечами. — Не понимаю.

Соседом Вивьен был парень-азиат, одетый, как бэтмен, но без маски.

— Слушай, а разве в Китае празднуют Хэллоуин? — недоумённо обратилась я к Вив.

— Тебя только это сейчас волнует? — огрызнулась она.

— Я из Миссури! — на чистейшем английском возмутился парень.

— О, извини...

— А мои родители родом из Гонконга, а не Китая! — не унимался он.

— Никто не спрашивал твою биографию! — осадила его Вив.

Парень насупился и замолчал. А француженка вдруг жалобно пискнула:

— Ça, alors![1]— и зачем-то вцепилась в моё запястье.

Попытавшись выдернуть руку, я проследила за взглядом девушки и растерянно пробормотала:

— Что за траурная процессия?

Не видела, откуда они появились — несколько фигур в длинных белых плащах, капюшоны закрывали их лица. В руках — пучок тлеющих курительных палочек. Словно по команде, фигуры рассредоточились по залу, направляясь к "пленникам".

— Что они собираются делать? — забеспокоился азиатский бэтмен.

— Наверное, поджечь нас, — беспечно предположила я.

Вив шлёпнула меня по руке, а парень даже чуть наклонился, чтобы увидеть моё лицо — видимо, хотел определить, шучу я или нет. Между тем одна из фигур приблизилась к нам, поднесла тлеющие палочки к почти переставшей дышать француженке и дунула. Дым полетел на девушку, та захлебнулась кашлем.

— Только попробуй! — на всякий случай предупредила я и попыталась повернуться к фигуре затылком.

— Не трогай нас! — подала голос Вив.

— Я пересмотрел все фильмы Джеки Чана! — вставил свои пять центов азиат.

Но на существо в плаще наша бравада не произвела никакого впечатления. Раздражённо прошипев что-то на незнакомом языке, оно подняло голову, продемонстрировав лицо, и я слабо икнула — открывшаяся образина заставила бы побледнеть и толкиеновских орков. Острые клыки, сморщенная серая кожа, круглые злобные глазки... и золотые диски в растянутых мочках ушей... Кажется, я даже приоткрыла рот, и существо этим воспользовалось — дунуло на палочки, и дым попал мне прямо в горло. Согнувшись, насколько позволяли каменные руки, я закашлялась так, что перед глазами запрыгали солнечные зайчики. Уродливое существо повернулось к Вив, потом к азиату, оба тоже зашлись в кашле... и со всех сторон на разные голоса нам вторили пленённые «собратья» и «сосёстры»...

— Ну и гадость... — задыхаясь, Вив откинула со лба волосы.

— Эй... — с трудом переведя дух, я уцепилась за край плаща вислоухого урода. — Глотка воды не найдётся?

Его и без того злобные глазки яростно полыхнули. Рывком выдернув плащ, он двинулся дальше, что-то раздражённо бормоча, и я вдруг поймала себя на мысли, что поняла его.

— Вив... Мне показалось или... он назвал нас «наглым товаром»?

— ...и бесполезным отродьем! — влез в разговор азиат. — Я тоже понял!

— И я... — кивнула Вивьен. — Он вдруг заговорил на английском?

— Ну, конечно, все и всюду говорят на вашем языке!

Я с удивлением повернулась на хрипловатый писклявый голосок — к француженке, которую почему-то поняла.

— Теперь и ты говоришь по-английски?

— Ещё чего! — возмутилась девушка. — Никогда его не учила и не собираюсь! Вы ведь не пытаетесь говорить на моём языке, нахальные американцы!

— Мы — не американцы, — возразила Вив.

***

Но приземлились удачно — по крайней мере, так показалось, пока не осмотрелась. Вокруг по-прежнему клубился туман. Из него выступали гигантские статуи, державшие на поднятых руках подобия круглых подносов. На каждом — по четыре-пять пленников. Вив, я и наши новые знакомые оказались на одном подносе, но толком не успели прийти в себя, как откуда-то грянул величавый голос — казалось, с нами общается туман. Говоривший весьма витиевато приветствовал нас «здесь, за гранью всех реальностей», сообщив, что собрали нас «со всех известных человеческих земель» для услады обитателей божественных пантеонов, готовых заплатить соответствующую сумму за будуших «питомцев»... Торжественное обращение прервал пронзительнейший визг. Визжала темнокожая девица в трёх подносах от нашего. За визгом последовала истерика:

— Меня продадут в рабство? Меня? Это произвол! Это расовая дискриминация! Это геноцид!

— Вот дура, — флегматично протянул долговязый парень с соседнего подноса. — При чём здесь расовая дискриминация, если продают всех? А что такое геноцид, вообще знаешь? Лишь бы орать...

Пленники заволновались. Некоторые пытались утешить девицу, другие — утихомирить, но она продолжала верещать, призывая в свидетели всех христианских святых, Манделу и Лютера Кинга.

— Довольно, — обладатель величавого голоса явно не боялся обвинений в отсутствии толерантности. — Она утомляет.

В то же мгновение каменная статуя «ожила» и, чуть наклонив поднос, стряхнула вопящую девицу в туман. Душераздирающий крик, яростное рычание невидимого зверя, «аппетитный» хруст... и наступила тишина. Пленники недоумённо переглянулись.

— Это — участь любого, кто усомниться в оказанной ему чести, — объявил обладатель голоса. — Почти столетие мы ждали этой ночи. Добро пожаловать в...

— Диснейлэнд! — захихикал голландец.

— Ты что, под кайфом? — хмыкнула я.

— Да, — расплылся он в улыбке. — Сегодня же Хэллоуин.

— Хэллоуин! — передёрнула плечиками Люсиль. — Как будто голландцу нужен повод! Вы рождаетесь уже под кайфом...

— Он сказал «столетие»? — прервала я перебранку. — Мне попадалась статья одного французского журналиста — об исчезновениях на Хэллоуин... каждый 99-ый год.... Статью он писал в 1922-ом году, а сейчас...

— 2021-ый, — мрачно произнесла Вив. — То есть, все эти исчезновения заканчивались здесь?

— Какая разница? — махнул «крылом» азиат. — Вы что, не слышали? Нас собираются продать с торгов каким-то... божествам! Надеюсь, меня приобретёт милостивый Будда...

— Вспомнил о корнях, американец? — съязвила я.

Голландец и француженка захихикали. А Вив, напряжённо всматривавшаяся в туман, вдруг охнула и вцепилась в мою руку.

— Что... — начала я, но фразу так и не закончила.

Туман внезапно рассеялся. Внизу у ступней статуй расхаживали устрашающие существа с туловищами львов, лапами и хвостами драконов. Те, что прогуливались вокруг статуи, с которой столкнули истеричную девицу, довольно облизывались. А вокруг выросли стены гигантского амфитеатра с рядами "зрителей". Они переговаривались, будто студенты на лекции, и таращились на нас — своих будущих "питомцев"...

— Господи, сколько их... — прошептала Вив.

— И какие...

Рогатые и многорукие, с курчавыми бородами и золотистыми кудрями, глаза всех цветов и оттенков, тела, мускулистые и почти обнажённые или задрапированные в слои ткани, женщины, длине волос которых позавидовала бы и Рапунцель, обилие всевозможных украшений, перьев... а всё вместе — самый необычный "аукцион", какой только можно придумать. Но "шоу" только начиналось. Сверху, перескакивая с облачка на облачко, возникавшие под его ногами и тотчас вновь исчезавшие, спустилось существо, словно сбежавшее с Планеты Обезьян. Тело укутано в шёлк, в лапах — длинная тонкая палка, на голове — золотой обруч.

— Сунь Укун... — восторженно выдохнул азиат.

— Узнал одного из своих? — покосилась я на него.

— Это же — Царь Обезьян, популярнейший персонаж китайского фольклора!

— Очевидно, не только фольклора, — хмыкнула Вив.

"Царь" вдруг сделал сальто в воздухе и размножился. Его "клоны" разлетелись к колоннам — по одному к каждой, и замерли, сжимая в лапах свои "шесты".

— Если будем плохо себя вести, нас столкнут на корм ящерам внизу, — захихикал голландец.

— Вот надоел! Тебя бы сама туда столкнула, — буркнула француженка.

Сверху спустилось ещё одно облако, на котором в позе шейха восседало крысообразное существо в ярких одеждах.

— Это... учитель черепашек-ниндзя? — не удержалась я.

Голландец громко захохотал и тут же получил шлепок палкой от следившего за нами "клона". А новоявленный Сплинтер поднялся на задние лапки и, поклонившись на все стороны, призвал божеств не скупиться. Чем выше будут суммы, предлагаемые за "созданий, прекрасных в своей хрупкости", тем более роскошным будет пир по окончании торга, тем более будет доволен и он, скромный слуга великих божеств, стараниями которого это торжище существует. Я не верила ушам — несуразное существо говорило тем самым величественным голосом, приветствовавшим нас вначале. Но вот он замолчал... и началось столпотворение... Поднявшись со своих мест, "божества" ринулись к колоннам с остервенением модниц во время Чёрной Пятницы. Они кружили вокруг, обсуждали и пытались пощупать. Натиск сдерживали "стражи" с палками, иначе нас бы, скорее всего, основательно потрепали. Люсиль испуганно жалась к моему плечу, я влипла в плечо Вив, а та стиснула мою руку. Азиат, судя по виду, тоже был не прочь в кого-нибудь вцепиться, но его никто не приглашал, и он просто хохлился рядом. Только голландцу всё было нипочём. Подобравшись к краю колонны, он то плевал вниз, видимо, ожидая какой-то реакции от "ящеров", то строил рожи толпившимся вокруг. Большинство взглядов окруживших нашу колонну божеств было устремлено на нас с Вив. До слуха доносились обрывки фраз, вроде:

Глава 3

Ощущение полёта... Ветерок овевает лицо и всё тело... Я опять попала к Стражам Галактики, но на этот раз меня вышвырнули из звездолёта? Приоткрыла глаза... и, дико взвизгнув, во что-то вцепилась, не сразу распознав в "чём-то" кудри одного из позолоченных юнцов. Он возмущённо вскрикнул и попытался высвободить шевелюру из моих судорожно стиснутых пальцев, но я только сжимала их крепче. Подо мной и вокруг — ничего, кроме облаков, и единственное, что поддерживает в невесомости — позолоченные юнцы, унёсшие меня с аукциона.

— Отпусти, наконец! — паренёк всё же выдернул волосы из моих пальцев и раздражённо обратился к другому, наблюдавшему за всем с отстранённым равнодушием. — Сколько яда ты ей впрыснул, Бази? Почему она уже пришла в себя?

— Какого яда? — опешила я.

— Скорпиона! — извернувшись, он лягнул никак не отреагировавшего на агрессию "собрата". — Опять использовал часть для себя?

Бази лишь флегматично отмахнулся, чуть меня не выронив.

— Зачем ему яд скорпиона? — от удивления я почти забыла, что всё ещё лечу среди облаков.

— Бази нравится испытывать на себе его действие! Только посмотри на него! Уже успел уколоться!

— Чем уколоться? — окончательно растерялась я. — Иглой?

— Хвостом, — молчавший до того Бази продемонстрировал оторванный хвост скорпиона.

А я притронулась к шее, вспомнив о резкой боли, после которой отключилась.

— Каждый раз одно и то же! Что, если господин увидит тебя в таком состоянии? — посетовал почти скальпированный юнец и тут же как ни в чём не бывало обратился ко мне:

— Мы почти на месте. Господин приказал перенести тебя воздушным путём, чтобы избежать возможного похищения по дороге.

— Похищения? — я невольно подумала про красавца-египтятнина.

Неужели купивший меня опасался его? Мало, что лишил меня такого хозяина, так ещё и... закончить мысль не успела. Облака внезапно расступились, и у меня перехватило дыхание. Внизу в лучах восходящего солнца раскинулся город из золота и Небата. Роскошные сады, огромная площадь, на которой возвышается ступенчатая пирамида, а за плошадью — дворец, гигантский, как ещё один город. Я испуганно пискнула, когда херувимчики спикировали к одной из башен, не уменьшая скорости, влетели в окно и поставили меня на пёстрый ковёр.

— Разве можно так резко снижаться? — я перевела дух. — А если бы врезались в стену?!

— Тогда с того, что от них осталось, сняли бы кожу и сварили её в масле на их же глазах, — раздался знакомый голос.

Юнцы повалились ниц, а я невольно вздрогнула, рассмотрев в глубине комнаты одетую в белое фигуру купившего меня божества. Но тут же приняла невозмутимый вид.

— Моим костям это вряд ли бы помогло срастись.

Божество ничего не ответило и неторопливо двинулось ко мне. Сквозь прорези в маске сверкнули глаза. Странно, что он её до сих пор не снял. Может, выглядит, как Эрик из "Призрака Оперы" и стесняется?

— У тебя изуродовано лицо? — сочувственно спросила я.

Божество остановилось.

— Несчастный случай в детстве? — продолжила я строить предположения. — Кого-то варили в масле и случайно брызнули на тебя? — и, не удержавшись, захихикала.

Собственная шутка показалась смешной. Но не божеству. Он резко сбросил маску, и я тут же оборвала смех. Его лицо не было изуродованным, а даже... довольно красивым. Смуглое, с высокими скулами, нос — с небольшой горбинкой, волосы — чёрные, слегка вьющиеся, и очень необычные золотисто-зелёные глаза, удлинённые, почти, как у египтянина.

— Ты не урод! — вырвался у меня изумлённый возглас. — Тутанхамон, которому я, по твоей милости, не досталась, был, конечно, представительнее, но... Для чего тогда маска?

По его лицу облачком пронеслось раздражение, но слова, сорвавшиеся с красиво очерченных губ, были обращены не ко мне:

— Гирру, Бази, что с ней? Почему она так себя ведёт?

Я даже растерялась от такого вопроса, а распластавшиеся на полу юнцы жалобно запричитали. Из сбивчивого лепета, который они несли в своё оправдание, я поняла только "действие солнца", "дурной глаз Владыки Дуата[1]" и "присутствие Бесстрашного Гильгамеша"...

— Ты — Гильгамеш? — я оторопело посмотрела на новоиспечённого рабовладельца. — Правитель Мардука, победитель Энкиду?

В школе мы читали легенды древних народов, в том числе и шумерский "Эпос о Гильгамеше". Правда, я мало что помнила, кроме названия, и следующие слова "Бесстрашного Гильгамеша" это подтвердили.

— Правитель Урука, победитель Хумбабы, — отрезал он. — Энкиду — мой названный брат. Мардук — мой повелитель. Гирру, Бази распорядитесь, чтобы её привели в надлежащий вид и напоили отваром папавера. Перед Владыкой Ветра она должна предстать прекрасной молчаливой статуей.

Небрежно махнув рукой, "правитель Урука" направился к выходу, но я бросилась следом, в последний момент удержавшись, чтобы не вцепиться в полу белоснежного одеяния.

— П-подожди! Ты купил меня не для себя, а для... Как он хотя бы выглядит?

Гильгамеш смерил меня уничижительным взглядом.