Ты меня предала

Пролог

Пролог

Ника

Я прижимаюсь спиной к стене и с ужасом смотрю на нависшего надо мной мужчину. В его страшные ледяные глаза, в которых бушует ураган. Дёргаюсь, в попытке сбежать. Оказаться, как можно дальше отсюда.

— Стой на месте, — роняет тяжело, выдыхая сигаретный дым мне в лицо.

Я послушно замираю, видя бешенство на дне зрачков. Мужчина достаёт из кармана конверт и швыряет его мне под ноги. Я вижу, как на пол вылетают фотографии. Но рассмотреть их не имею возможности, потому что стальные жёсткие пальцы Алексея обхватывают подбородок и с силой сжимают.

— Давно его знаешь? — с хриплым смешком интересуется Лёша.

Он не ждёт ответа на мой вопрос, он для себя уже всё решил. Мужчина кладёт руку на затылок, сжимает волосы в кулак и дергает меня на себя. Впечатывает в напряжённое тело, резко разворачивает и толкает на стол. Я падаю животом на столешницу, из-за чего сахарница слетает на пол и с жалобным звуком разлетается на части.

— Лёша, что ты творишь? — спрашиваю срывающимся от ужаса голосом, когда мои ноги отрываются от пола, а живот и грудь оказываются придавленными в гладкой поверхности стола.

Я беспомощно царапаю пальцами его запястья, пытаюсь убрать его руку, сжимающую мои волосы и причиняющую боль.

— Давно ты знаешь его? — выплёвывает сквозь стиснутые зубы мне в лицо. — Сколько ты сливаешь информацию?

— Лёша, я не понимаю, — шепчу потерянно, трясясь от страха и смотря с испугом в сощуренные глаза.

— Давно сливаешь информацию Денисову? А? Отвечай, пока я тебя не размазал, — рычит, впечатывая кулак в стол рядом с моей головой.

Раздаётся хруст. Я жмурю глаза, в которых собираются слёзы.

— Нет. Я не знаю его. Не знаю. Про кого ты говоришь?

— Не знаешь? А это, сука, тогда что? — мужчина убирает руку из моих волос и наклоняется, чтобы поднять фотографии с пола. — Хочешь сказать, что не знаешь его? — орёт.

Я смотрю на фотографии, на которых запечатлена я и мужчина с тростью, с которым я вчера случайно столкнулась, когда выходила из больницы. На них видно, как я передаю ему конверт. Как я улыбаюсь ему, а он держит меня за руку.

— Лёша, послушай, это недоразумение, — я вскидываю полные слёз глаза на любимого. — Лёша, это ошибка. Я просто…

— Это он тебя подослал ко мне? Ты с первого дня сливаешь моему конкуренту всю информацию? Он трахает тебя?

Лёша выплёвывает вопросы и не ждёт от меня ответов на них.

— Сука. Уничтожу тебя. Сотру с лица земли, — сжимает пальцы на моих щеках. — Превращу твою жизнь в ад.

— Лёшенька, послушай.

Превращает меня в пепел своим взглядом, полным ненависти.

— Я сказал тебе, что предательство не прощаю, — рычит, со всей силы сжимая волосы на моём затылке. — Я бы убил тебя, если бы... Пошла вон! Если ты через пять минут не покинешь мой дом, я тебя убью.

Одергивает брезгливо руку и отворачивается. Нервным движением проводит пальцами по волосам, ероша их. Закусываю искусанную до крови губу и подхожу к Лёше, приняв для себя решение.

— Я не ясно сказал? — ледяные глаза пугали бы, если бы я так сильно не любила их холод. — Убирайся. Я разрушу тебя. Твою жизнь.

В тот миг я ещё не знала, что он выполнит своё обещание.

Рада приветствовать вас в новой истории. Буду рада любой поддержке!

Глава 1

Глава 1

Ника

Торопливым шагом направляюсь в сторону своего дома, то и дело поправляя воротник старенького и видавшего виды чёрного пальто, пытаясь защититься от ледяных порывов ветра и колючего снега. Сапоги скользят по тонкому льду и я, нелепо взмахнув руками, с огромным трудом удерживаю равновесие. Удобнее перехватываю пакет с продуктами и перебегаю дорогу, оказываясь возле своего дома. Вскидываю голову наверх, смотрю на окна кухни, пытаясь понять, дома ли моя дочь. Но снег залепляет глаза, мешая обзору.

Когда я слышу глухой низкий стон, не сразу понимаю, откуда он доносится. Замираю на минуту на месте, кручу головой, прислушиваясь и пытаясь найти источник звука. Но во дворе стоит оглушительная тишина, поэтому я голову ниже опускаю, пытаясь закрыться от очередного ледяного порыва ветра, швыряющего снег в лицо и за шиворот.

И как только я делаю несколько шагов к подъезду, глухой стон повторяется. Низкий, хриплый, полный боли. Я вновь замираю и напрягаю слух, вертя головой.

Оглядываюсь по сторонам и, сузив глаза, замечаю фигуру в длинном чёрном пальто, лежащую на газоне. В первый раз я не заметила её из-за кустов.

Да и если бы не тонкий слой первого снега, я бы и не увидела мужчину, слишком темно. Осторожно ступая, чтобы не поскользнуться, я двигаюсь в сторону фигуры. Ставлю пакеты на землю, не заботясь о том, что они промокнут, и подхожу к мужчине, который лежит на спине. Присаживаюсь на корточки, смотрю с тревогой в лицо, которое полностью залито кровью. Глаза мужчины закрыты, грудь едва вздымается и опадает. Я присаживаюсь на корточки рядом с ним, тяну руку, закатываю рукав пальто, обхватываю пальцами запястье и считаю удары пульса.

— Мужчина, Вы меня слышите? — спрашиваю тихо, пальцами касаясь ледяного лица и пачкая подушечки в кровь. — Я вызову скорую помощь. Вам сейчас помогут.

Вскрикиваю, потому что совсем не ожидаю того, что моё запястье окажется в плену ледяных, но крепких пальцев, а меня дёрнут вперёд. Я заваливаюсь на грудь мужчины. Под пальцами чувствую мокрое пятно, ощущая, как пальцы пачкаются тёплой и липкой кровью. Я вижу, как мужчина стискивает от боли зубы, сдерживает стон боли. Но меня он не отпускает, наоборот ещё ближе притягивает меня к себе, чтобы у меня не получилось вырваться. В темноте не видно его глаз, но я чувствую, что он смотрит на меня. И под этим взглядом становится до ужаса неуютно.

— Не смей, девочка. Никакой скорой помощи, — его низкий голос заставляет сжаться и поёжится. Спину сковывает лёд и вовсе не от ветра. — Сама поможешь.

— Ч-ч-что? Я не могу, — мой голос срывается и пищит. — Я не могу Вам помочь. Я боюсь навредить.

— Можешь, — хватка пальцев на запястье становится сильнее. — Ты всё сделаешь и никому об этом не скажешь. Ни одной живой душе.

Я морщусь от боли в запястье, слишком сильно его пальцы сжимают запястья, закусываю нижнюю губу, чтобы ни единый звук не вырвался изо рта.

— Давайте, я посмотрю рану, — выдыхаю, понимая, что избавиться от мужчины не выйдет. — Отпустите, пожалуйста.

— Убежишь или решишь позвать на помощь, — я вздрагиваю, когда на меня наставляют дуло пистолета.

Предложение он не заканчивает. Да и не нужно. Я понимаю его молчаливую угрозу. Тяжело сглатываю и киваю.

— Не позову, — отвечаю шёпотом, трясясь от страха. — Просто помогу.

Медленно он разжимает пальцы на моей руке. Мужчина убирает пистолет и позволяет мне откинуть полы чёрного пальто. Достаю из своей сумки телефон и включаю фонарик. Рассматриваю огнестрельное ранение в плечо и ножевое ранение в живот. Удивительно, как мужчина всё ещё находится в сознании после такой потери крови. Понимаю, что срочно нужно обработать и зашить раны.

— Вам срочно нужно остановить кровотечение. Здесь нельзя, в кровь может попасть инфекция, — собравшись, говорю твёрдо.

— Помоги подняться. Ты где живёшь? — спрашивает мужчина, ладонью цепляясь за моё плечо и медленно поднимаясь. Он морщится и шипит сквозь зубы. Я снова поражаюсь тому, что он находит в себе силы, чтобы сесть. — Домой шла? — продолжает, когда я не отвечаю на его вопросы. — Веди к себе домой.

Я ничего не говорю на его наглость и бесцеремонность.

— Нет, я не могу, — говорю тихо, помогая мужчине подняться с земли на ноги. — Осторожнее, — вскрикиваю, когда он пошатывается и начинает заваливаться на бок.

Рукой обвиваю его талию и позволяю навалиться на меня, хотя в сравнении с ним я точно тростинка на фоне дуба. Мне даже кажется, что я слышу треск собственных костей. Даже тихонько крякаю от тяжести, но держу его крепко.

— Веди к себе домой, девочка, — повторяет настойчиво, вскидывая руку и обхватывая кровавыми пальцами мой подбородок.

Даже в темноте я вижу его пугающий взгляд.

— Я не могу, — повторяю тихо, с трудом оставаясь на ногах под тяжестью огромного тела, тянущего меня вниз. — Как Вы здесь оказались? Вы на машине приехали? Кто на Вас напал?

— Слушай, девочка, ты хочешь, чтобы я здесь сдох? Веди, — рычит сквозь зубы.

— Да. Простите. Вы правы, — я резко встрепенулась. — Вы можете идти?

— Да. Веди.

Придерживая мужчину за талию одной рукой, а другой, держа его за запястье закинутой мне на плечи руки, медленно направляюсь в сторону подъезда. Он покачивается на каждом шагу. Мне кажется, что вот-вот рухнет. Но в очередной раз ошибаюсь. У подъездной двери, пока я ищу ключи, он приваливается плечом к стене. Я чувствую взгляд на своём лице. Косо смотрю на него. В свете лампы, падающего на лицо мужчины, он кажется пугающим. Опасным зверем, который, не смотря на ранение, кинется на меня и растерзает. Безжалостно разорвёт на части.

Я торопливо отворачиваюсь, опускаю голову, чтобы волосы закрыли лицо и скрыли меня от пронизывающего до костей взгляда. Пугающего взгляда, вызывающего ледяные мурашки страха бегать по спине.

Нащупываю ключи на дне сумки, открываю дверь и вновь подныриваю под руку мужчины, заводя его в подъезд. На лестничной клетке у него заканчиваются силы, и он оседает на бетонный пол.

Глава 2

Глава 2

Ника

Мужчина проходит в гостиную и ничком падает на диван. Я замираю в проёме, переминаясь с ноги на ногу и смотря на него, не имея понятия, что делать дальше. В голове мелькает мысль, что нужно сбежать. Прямо сейчас, пока мужчина находится в бессознательном состоянии. Пока он не смотрит в мою сторону. Даже оглядываюсь на дверь, которую хозяин не удосужился закрыть на ключ. Видимо, считает, что автоматических ворот и камер по всему периметру территории достаточно для защиты дома.

Но я тут же отсекаю все мысли о побеге. Как я доберусь до дома? Денег у меня нет, и я не имею понятия, где находится ближайшая остановка. Да и адрес я толком не запомнила. Мужчине нужна помощь, я не могу его так бросить. В доме, кажется, кроме нас никого нет. Развернуться и уйти мне не позволяет совесть. Да и мужчина знает, где я живу, был в моей квартире. Так просто в покое он меня не оставит, по его глазам поняла. И я боюсь. Боюсь не за себя, а за Ульяну. До ужаса сильно боюсь.

Смотрю на фигуру мужчины, который не шевелится. Кажется, он уснул. Или от потери крови лежит без сознания.

Вздыхаю и снимаю пальто, вешаю его на крючок. Закрываю входную дверь на ключ, расстёгиваю сапоги, и ступаю в гостиную, где на диване без единого движения лежит раненый.

Я прохожу к дивану, мягко ступая по ковру, чувствуя, как приятно ворс щекочет стопы. Замираю над мужчиной. С давно забытым любопытством рассматриваю широченный разворот плеч и такую же широкую спину с узкой талией. Даже ткань пальто скрыть это не способна.

Я поднимаю ноги мужчины, свисающие с дивана, подкладываю под его голову подушку. Проверяю повязку. Случайно задеваю подушечками пальцев обжигающе горячую кожу. Вздрагиваю. Боже, меня будто разрядом тока насквозь пронзило. Я одёргиваю руку и закусываю губу.

С осторожностью, чтобы не задеть раны, переворачиваю мужчину на спину. Дотрагиваюсь до его лба. Боже. Он весь горит. Судя по тому, как редко вздымается и опадает его грудь, мужчина всё же потерял сознание.

Я оглядываюсь, ища, чем накрыть мужчину.

Несмело заглядываю в шкаф, где нахожу одеяло. Беру его и накрываю мужчину, предварительно стащив с него пальто и тяжёлые ботинки. Поправляю одеяло, убеждаюсь, что мужчина удобно лежит и не тревожит раны.

Я снова поднимаю взгляд на лицо мужчины. Рассматриваю смуглую кожу, пухлые губы с засохшими ранами, мужественный квадратный подбородок с ямочкой, не раз сломанный нос, густые смоляные брови и спутанные пряди волос. Красивый. Потрясающе красивый мужчина, даже с ссадинами на лице и синяками под глазами. Даже лёжа на диване, без сознания, он подавляет своей аурой, своей силой.

Интересно, куда он дел пистолет? И есть ли у него разрешение на хранение оружия?

Я с трудом отрываю взгляд от лица мужчины, на которое смотрела до этого, будто заворожённая. Покидаю гостиную и направляюсь на кухню, где зажигаю свет и ставлю кипятиться чайник. Заглядываю в холодильник, нахожу банку с малиновым вареньем. В чашку наливаю закипевшую воду, кладу ложку с вареньем и размешиваю. Мужчине бы дать жаропонижающее, но я не знаю, где в доме аптечка, а рыскать по шкафам не стану. Возвращаюсь в гостиную, ставлю чашку на низкий столик у дивана.

Я тяну руку и проверяю температуру. Мужчина пылает. Кажется, температура у него под сорок. Я возвращаюсь на кухню, заглядываю в шкафы, ищу аптечку. Взгляд останавливается на стопке кухонных полотенец. Беру несколько штук, мочу в ледяной воду.

В гостиной комнате встаю на колени на ковёр и кладу на пылающий лоб мужчины влажное полотенце.

Когда через полчаса температура не спадает, а мужчина так и не приходит в себя, мне приходится откинуть одеяло и начать обтирать его тело. Мой взгляд падает на косые мышцы живота и поросль чёрных волос на развитой грудной клетке и животе, скрывающуюся у кромки нижнего белья.

Низ живота сжимает сладостный спазм возбуждения, а грудь тяжелеет. Я пробегаюсь языком по губам и воровато отвожу взгляд. Боже мой. Что со мной? Тяжело вспомнить, когда я испытывала такие чувства в последний раз. Я прикрываю глаза и выдыхаю, стараюсь привести свои чувства в порядок. Напомнить себе, что я врач. Что мне нужно оказывать помощь, а не шарить с жадностью по мощному телу взглядом.

Вновь провожу влажным полотенцем по телу мужчины. Стираю остатки засохшей крови. На меня вновь нападает какой-то ступор. Я снова оказываюсь в сладостном розовом дурмане. С каким-то благоговением я вожу полотенцем по его телу, повторяю рисунок вен на руках, обвожу литые мускулы. Сама не замечаю, как вместо полотенца по коже мужчины уже скользят мои подрагивающие пальцы. И они кажутся просто ледяными по сравнению с его огненной кожей. Обвожу рисунок татуировки на его твёрдом животе, замечая, как мышцы пресса сокращаются. До боли закусываю нижнюю губу и ногтем повторяю чернильный рисунок.

— Интересно, мышонок? — слышу полный насмешки голос мужчины.

Резко одёргиваю руку назад и прячу за спиной, заливаясь краской стыда. Я даже не заметила, как он пришёл в себя и следит за каждым моим действием, как зверь, затаившийся в кустах.

— У Вас жар, — лепечу, отводя взгляд, потому что выдерживать взгляд серых глаз слишком сложно. — Я не нашла аптечку, обтирала Вас, чтобы сбить температуру. Возьмите, — тянусь торопливо к столику, беру чашку, приподнимаю голову мужчины и приставляю кружку к губам. — Вам нужно много пить.

Он смотрит на меня долгим, пугающим взглядом, после чего делает несколько глотков. Переводит дыхание. Потом допивает до конца.

— Спасибо, мышонок, — облизывая пухлые губы, выдыхает мужчина.

— Скажите, где у Вас аптечка? Вам нужно выпить жаропонижающее. А ещё лучше сделать укол, чтобы сбить температуру. Вы почти час пролежали без сознания, а температура никак не спадает. Если у Вас нет, я бы сходила в ближайшую аптеку, — говорю торопливо.

— Не нужно. Там есть аптечка, — пальцем указывает на ящик комода у стены. — Жаропонижающее есть.

Глава 3

Глава 3

Ника

Просыпаюсь от непривычного жара и тяжести на теле. Распахиваю глаза и скашиваю вниз. На моей талии лежит огромная мужская рука, которая придавливает меня к кровати. Моргая часто, прогоняя остатки сна. Вспоминаю, что вчера уснула в кресле, на котором лежит моё вязаное тёплое платье. Я распахиваю глаза ещё шире и с испугом заглядываю под одеяло.

— Боже мой, — шепчу пересохшими губами, видя, что на мне осталось лишь нижнее бельё.

Пытаюсь поднять тяжёлую руку, убрать со своей талии, но добиваюсь лишь того, что широкая ладонь мужчины ложится на мой живот. Вдавливает меня в тело позади. Ягодицами чувствую его напряжённую плоть. Задыхаюсь. Мучительно сильно краснею и до крови прокусываю нижнюю губу. Соски под тонкой тканью лифчика собираются в горошины, между бёдрами становится влажно. Я свожу ноги вместе и немного ёрзаю, чувствую, как член Алексея упирается в мою ягодицу, наливаясь от желания.

— Проснулась, девочка, — слышу хриплый шёпот на ухо, шевелящий все волоски на затылке.

Горячее дыхание Алексея щекочет нежную кожу задней поверхности шеи. Я вздрагиваю и дёргаюсь вперёд в надежде слезть с кровати. Но ничего не выходит, потому что сильная ладонь с длинными смуглыми пальцами резко смещается на грудь.

— Боже, Вы что творите? — сиплю.

Ответа не получаю. Вместо этого длинные пальцы цепляют сосок через ткань нижнего белья и проворачивают. Я прогибаюсь в пояснице, из-за чего ещё сильнее прижимаюсь попой к напряжённым бёдрам Алексея.

— Алексей, отпустите меня, — я вскидываю руку и ноготками впиваюсь в его запястья, чтобы царапнуть.

— Мышонок с острыми коготками, — мужчину лишь забавляет моё сопротивление.

— Алексей, Вам… Вам нужно рану промыть. Отпустите, прошу, — лепечу, как беззащитная девчонка.

— Ладно, — ладонь с моего тела исчезает, и я слетаю с кровати, как ошпаренная.

Поворачиваюсь лицом к мужчине, который развалился на огромной кровати. На фоне белого белья его смуглое сильное тело кажется запредельно привлекательным. Я быстро облизываю губы и отвожу взгляд.

— Алексей, как я оказалась в кровати? Я же засыпала в кресле, — я нелепо пытаюсь прикрыться руками. — И почему я не одета?

Молчит. Только криво ухмыляется и скользит ледяным взглядом по дрожащему телу. Я всё же соображаю схватить своё платье и, отвернувшись от мужчины, натянуть на себя. Поворачиваюсь к Алексею и тут же тушуюсь под жадным серым взглядом.

— Ты уснула в кресле, я тебя переложил в кровать.

— Но почему я раздета была? — спрашиваю шёпотом, отводя взгляд от Алексея, который закинул руку наверх, из-за чего все мышцы его тела напряглись.

— Хотел рассмотреть рыбку, которую поймал.

— Что? Вы что имеете в виду? Алексей, я вижу, Вы чувствуйте себя гораздо лучше. Температура спала.

— Как поняла? — хмыкает насмешливо. — По члену моему измерила?

Мои глаза широко распахиваются от такой пошлости. Я вспыхиваю, смущение затапливает с ног до головы. Щёки пылают, и я прижимаю к ним ладони. И вижу, как это забавляет Алексея.

— Простите. Ваши пошлые намёки не к месту. Я поеду домой.

— Нет, — отрезает Алексей.

— Да, Алексей. Иначе мне придётся позвонить в полицию и сообщить, что Вы удерживаете меня в доме силой.

Мужчина резко поднимается с кровати, совершенно не смущаясь того, что на нём лишь боксёры. Подходит ко мне неторопливо. И в очередной раз напоминает мне тигра, который знает, что уже загнал свою жертву в угол и что сбежать она никуда не сможет. Я делаю три шага назад, пока не упираюсь в подоконник поясницей. Алексей оказывается возле меня. Опускает руки по обе стороны от моих бёдер, упирается ими в подоконник. Я отворачиваю голову и пытаюсь отодвинуться от него как можно дальше.

— Сегодня у меня важное мероприятие, Вероника, которое я не могу пропустить. И ты поедешь со мной. В качестве моей спутницы.

— Что? — я резко поворачиваю к нему голову и вглядываюсь в сосредоточенное лицо. — У Вас нет другой спутницы? Объясните, зачем Вам я?

— Я ещё слаб. И никто не должен понять, что я ранен. Ты будешь рядом и поможешь, если мне понадобится помощь, — не просит, а велит.

— У Вас нет домашнего врача? Или охраны, которая поможет? — я хмурю брови и упрямо смотрю в льдистые глаза. — Алексей, услышьте меня, наконец! Я не Ваша подчинённая.

Мужчина кладёт ладонь мне на затылок и сжимает волосы, откидывая мою голову назад. Я взволнованно выдыхаю и смотрю в лёд его глаз. И вижу, как медленно расширяются зрачки, заполняя собою всю радужку. Под рёбрами разгорается самый настоящий пожар. Грудная клетка начинает часто вздыматься и опадать. Во взгляде Алексея я вижу что-то такое, что заставляет чувствовать себя женщиной. Хрупкой и миниатюрной, особенно на его фоне.

За все тридцать пять лет своей жизни я не видела такого взгляда, направленного на меня. Ни один мужчина не смотрел так. Так жадно. Скользя глазами по лицу, задерживая его на приоткрытых от волнения губах.

— Ой, — выдыхаю испуганно, когда Алексей подхватывает меня под бёдра и усаживает на подоконник.

Задирает моё длинное платье и резко раздвигает колени в стороны, чтобы встать ко мне вплотную. Наши лица теперь на одном уровне и отвернуться или сбежать у меня точно не выйдет.

— Девочка, я не привык повторять несколько раз. Ты поедешь со мной.

— Я не девочка, — возражаю тихо, поджимая губы.

— Девочка, — ухмыляется и склоняет голову к плечу.

Снова пальцы мужчины обхватывают подбородок и ощутимо сжимают. Вертят моё лицо из стороны в сторону, пока серые глаза внимательно рассматривают меня.

— Красивая девочка.

— Алексей, Вы рассматривайте меня, как лошадь на ярмарке. Может, ещё зубы показать? — я раздражённо дёргаю головой.

— Покажи, — хрипло смеётся мужчина на мой выпад.

Пальцем давит на губы, размыкает их и проскальзывает в рот. Водит по сомкнутым зубам. И когда я пытаюсь возмутиться, проскальзывает большим пальцем дальше. Давит на язык. Я пытаюсь дёрнуться, уйти, отвернуться. Но пальцы проскальзывают настолько глубоко, что перекрывают доступ к кислороду. Заставляют подавиться слюной.

Глава 4

Глава 4

Ника

Водитель Алексея везёт нас в торговый центр. Всю дорогу мужчина, на коленях которого стоит ноутбук, работает. А мне только остаётся смотреть в окно и до боли кусать нижнюю губу.

Когда машина останавливается, Алексей подхватывает меня под локоть и ведёт в торговый центр. Я могу только головой крутить и быстро перебирать ногами, чтобы не отставать.

Алексей целенаправленно идёт в двухэтажный бутик. Как только мы переступаем порог, ухоженная молодая женщина подходит к нам.

— Алексей Дмитриевич, — её голос немного подрагивает, — здравствуйте. Какие-то проблемы?

— Здравствуй, Анастасия, — отстранённо и официально говорит Алексей, вынуждая меня посмотреть на него в удивлении. — Моей спутнице нужно подобрать платье на вечер. И туфли.

— Хорошо, — взгляд женщины, который был наполнен теплом и немым обожанием, когда она смотрела на Алексея, сместился на меня. — Пройдёмте.

— Стоять, — вдруг рыкнул мужчина, подхватив меня под локоть и шагая вперёд, чтобы нависнуть над консультантом. — Вы, Анастасия, всех гостей в моём магазине встречаете с таким лицом?

— Ч-ч-ч-то? — тут же растерянно залепетала женщина, широко распахивая глаза.

— Алексей, — я положила руку на спину мужчины, привлекая к себе внимание.

Он дёрнулся, будто я его ударила. Развернулся резко, навис надо мной и впился взглядом в лицо. Я на мгновение задохнулась, потерявшись на дне его глаз, в которых зрачки заполнили собой всю радужку.

Крылья носа Алексея затрепетали, а он голову ниже опустил, будто решил втянуть мой запах. Я опустила взгляд, увидела, как дёрнулся кадык на мощной шее. Вздрогнула, будто по телу прошёл разряд тока. Он не притронулся ко мне. Только смотрит. Настолько жадно, будто я сейчас не растрёпанная и не с синяками под глазами, в помятой одежде, а при параде. Я быстро провожу языком по губам и опускаю глаза вниз, на носки своих сапог.

— Ты что-то хотела сказать? — горячее дыхание Алексея касается лба и шевелит волоски.

— Я… — понимаю, что все мысли вылетели из головы от близости этого мужчины.

— Алексей Дмитриевич, давайте я помогу выбрать Вашей спутнице платье, — Анастасия подходит к нам и заглядывает заискивающе в лицо Алексея.

— Я сам разберусь, — я снова наблюдаю за тем, как сменяются эмоции на лице мужчины, когда он переводит взгляд на женщину. — Там клиент, Анастасия. Обслужи его.

— Хорошо.

Женщина уходит, а взгляд Алексея снова возвращается ко мне. И темнеет.

— Зачем же Вы с ней так строго? — спрашиваю тихо. — Она ведь не робот, чтобы постоянно быть приветливой и в хорошем настроении.

— Она готова лизать мне жопу и залезть ко мне в постель, чтобы жить в шоколаде. Дело не в настроении, а в том, что она хочет оказаться на твоём месте.

— Вы не можете знать её мысли... — договорить мне не удаётся, на губы ложится его палец.

— Я не знаю, в каком мире ты живёшь, девочка, но я слишком много видел таких, чтобы считывать мысли по выражению лица.

— Вы так часто бываете в этом магазине? — я чуть отстраняюсь, чтобы палец Алексея не касался губ.

— В своём магазине, девочка? Конечно, — мужчина запрокидывает голову назад и хрипло смеётся.

Я, заворожённая его голосом и тем, как изменилось его лицо, замерла. Как и моё сердце. Боже мой, какой красивый мужчина. Смуглая кожа, тёмные волосы, спадающие на лоб, искрящиеся смехом серые глаза, ровные белые зубы. Я закусываю губу, когда осознаю, что не могу отвести взгляд от его лица.

— Пойдём, — перестав смеяться, в который раз берёт меня под локоть и ведёт к ряду вешалок с платьями.

Выбирает несколько платьев.

— Пойдём в примерочную, — его пальцы проходятся по моей спине и опускается на ягодицы.

— Ой, — выдыхаю, заводя руку назад и перехватывая руку Алексея. — Вы что делаете?

— Снимаю мерки? — снова этот хриплый низкий смех на ухо, шевелящий волосы на виске.

Я поворачиваю голову к Алексею и совсем не ожидаю того, что лицо мужчины окажется так близко. А уж тем более не ожидаю того, что он проведёт языком по моей нижней губе. Склонится, заставит меня застыть под взглядом льдистых глаз, в которых льдины стремительно тают, и, опалив губы, горячим дыханием, кончиком языка коснётся уголка моих губ. И медленно проведёт по нижней, будто пробуя десерт. И стоило мне вздрогнуть и дёрнуться, рука мужчины легла на поясницу, не давая отстраниться.

— Что Вы делаете? — шепчу в губы Алексея, чувствуя, как всё тело охватывает огнём.

— Блять, — сипит мужчина и резко отстраняется.

Распахивает передо мной дверь просторной примерочной и пропускает внутрь. Вещает платья на крючок и оставляет меня одну. Я без сил приваливаюсь спиной к стене и смотрю на свои красные щёки в отражении. Глаза на лице лихорадочно блестят, губы припухли, будто жадный рот мужчины долго терзал их. Я быстро провожу языком по нижней губе и тут же чувствую, как на языке разливается вкус Алексея. Сильный, яркий, вкусный.

— Боже, — выдыхаю с мучением, когда чувствую, как вновь наливается грудь. Когда вижу, как сквозь ткань платья просвечиваются соски.

Я медленно снимаю платье, складываю его на мягкий пуфик. Снимаю сапожки и тянусь к первому платью красного цвета. Надеваю, но застегнуть молнию не могу. Никак не выходит. Я вожусь с молнией минут пять, краснею от усердий. И крупно вздрагиваю, когда дверь дёргают.

— Ты выбрала, девочка? — низкий голос Алексея вновь заставляет мурашки в рассыпную кинуться по коже.

— Д-д-а-а, — заикаюсь.

— Открой, — велит.

— Сейчас. Я молнию не могу застегнуть, — влажные пальцы соскальзывают с собачки.

— Открой, — повторяет вновь, костяшками пальцев стуча по деревянному полотну.

И я не могу не подчиниться ему. Я открываю дверь и пячусь. Просторная примерочная становится крохотной, когда Алексей заходит внутрь, заполняя собой всё пространство. Тёмный взгляд мигом охватывает меня с ног до головы. А затем медленно скользит по часто вздымающейся и опадающей груди, по талии, подчёркнутой тканью, по бёдрам и открытой ноге в вырезе. Я поджимаю пальчики на ногах, когда его чёрный взгляд особо долго задерживается на них.

Глава 5

Глава 5

Ника

Машина останавливается у ресторана. Алексей выходит первым и протягивает мне руку, чтобы помочь покинуть автомобиль. Поправляет шубку на моих плечах и проскальзывает рукой под верхнюю одежду, чтобы оставить её на спине.

Слышу щелчки камеры. Втягиваю голову в плечи и жмусь к Алексею, который тут же закрывает меня собой.

— Пойдём. Осторожно, ступени скользкие.

— Спасибо, — тихо благодарю за заботу. — Я не осмотрела Вашу рану.

— Всё нормально, — кривит губы в ухмылке.

— Так может и моё присутствие здесь необязательно? — робко спрашиваю его.

Но добиваюсь лишь того, что Алексей притискивает меня к своему огромному горячему телу.

— Не думай даже сбежать, девочка. Не отпущу тебя, — шепчет на ухо, прижимая ещё ближе.

Я закусываю губу, потому что чувствую горячую волну восторга, окатывающую меня с ног до головы. Я вскидываю руку и кладу на грудную клетку мужчины рядом с раной. Поглаживаю. И с радостью вижу, как его глаза стремительно темнеют. И центром ладошки чувствую, как колотится его сердце.

— Алексей, какая встреча, — слышу тонкий женский голос практически на самое ухо.

Резко поворачиваю голову на звук голоса и останавливаю взгляд на красивом лице женщины. Она одета в красивое чёрное платье, выгодно облегающие все изгибы. Я перевожу взгляд обратно на лицо Алексея, чтобы проследить его реакцию на эту женщину. Но изумляюсь, когда вижу, что глаза мужчины до сих пор прикованы к моему лицу. Его рука накрывает мои ставшие вдруг ледяными пальцы. Сжимают.

Алексей лениво поворачивает голову к женщине и выгибает бровь.

— Здравствуй, Злата, — притискивает меня к своему боку.

— Лёня сказал мне, что ты сегодня не придёшь, — женщина подходит к Алексею и, не обращая на меня внимание, кладёт руку на больное плечо мужчины.

Если бы я этого не знала и так внимательно не смотрела в его лицо, не заметила бы, как заходили желваки и побелело лицо. И рука на моей талии сжалась сильнее, чем положено, причиняя боль. Но я не подала виду. Только улыбку на губу натянула, когда взгляд Златы переместился на меня.

— Познакомишь со своей спутницей, милый?

У меня от сладости в его голосе свело скулы. Я с трудом сдержалась от того, чтобы вновь перевести взгляд на лицо Алексея. Я почему-то до безумия сильно боюсь увидеть интерес к этой женщине.

— Вероника Олеговна, — представляюсь сама, потому что Алексей не спешит отвечать на заданный вопрос.

— Приятно познакомиться, — растягивает губы в неестественной улыбке. — Лёша, я хотела поговорить с тобой про поставку моей коллекции в твой магазин.

— Обсудим этот вопрос позже, — обрубает Алексей, пальцами обхватывая запястье Златы и убирая со своего плеча. — Пойдём, Вера.

Тянет меня к гардеробу, где снимает с меня шубку и сдаёт её, пряча номерок в карман. Следом сдаёт и своё пальто.

— Эта женщина… Злата… Она кто Вам? — тихо интересуюсь у мужчины.

— Любовница моего брата. А что? — пальцами цепляет подбородок и вынуждает посмотреть в искрящиеся довольством серые глаза.

— Просто… Я… Чтобы знать, — мучительно сильно краснею, когда понимаю, насколько глупо сейчас выглядела в его глазах.

— Девочка, сходи в туалетную комнату, — вдруг сильно напрягся мужчина и сильно подтолкнул меня в спину в сторону дверей с изображением женского профиля.

— Простите, Алексей, но зачем?

— Носик припудри, — рычит, подталкивая меня в ягодицы. — Блять! Молчи, девочка.

Только сейчас замечаю, что к нам подходит мужчина, отдалённо похожий на Алексея.

— Кого я вижу? — хмыкает насмешливо. — Братец, дорогой мой, не ожидал тебя здесь увидеть.

Я отступаю на шаг назад, встаю так, чтобы спрятаться за спиной Алексея. Слишком неприятный мужчина. Слишком злые глаза и пугающая ухмылка. Вроде привлекательный, ухоженный, но его взгляд настораживает. Если у Алексея глаза кажутся льдистыми и холодными, отражающими его характер, то глаза этого мужчины прозрачные, рыбьи. Они вызывают совершенно иную дрожь в теле. Дрожь страха и неприязни.

— Лёня, — цедит сквозь зубы Алексей. — Что-то смущает?

— Вижу, ты со спутницей. Не представишь свою красавицу? — мои ладони лежат на спине мужчины, поэтому я чувствую, как сильно он напрягается.

Я вся сжимаюсь, когда взгляд Леонида останавливается на мне. Меня всю передёргивает, в горлу подступает тошнота.

— Вероника, — едва слышно представляюсь я.

— Леонид Бунтарёв, брат Вашего спутника, — мужчина шагает вперёд и тянет руку, в которую мне приходится вложить пальцы, которые он подносит ко рту и оставляет влажный поцелуй.

Меня всю передёргивает от омерзения. Но воспитание не позволяет одёрнуть руку и спрятать за спиной, поэтому я терплю неприятные прикосновения. При этом не отнимаю руки от спины Алексея. Жар его тела странно успокаивает. Вроде и его я бояться должна, бежать, как можно дальше. Но с Алексеем здравые мысли покидают меня.

И сейчас я жмусь к нему, ища в нём защиту от его пугающего брата.

— Приятно познакомиться, — лгу, осторожно высвобождаю пальцы из ладони Леонида.

— Давно вы с Алексеем знакомы? — сканирует меня внимательным взглядом, особенно долго задерживает его на украшениях.

А мне кажется, что он меня раздел и трогает. Я вскидываю голову и смотрю в лицо Алексея, который кажется невозмутимым. Он повернулся, и теперь мои руки лежат на его грудной клетке.

— Лёня, ты вопросы пришёл задавать? Или пришёл убедиться, что твои головорезы рукожопые пидоры, которые вчера не смогли меня убить по твоему заказу? — спокойно спрашивает мужчина.

Я тихо ахаю и с ужасом смотрю в лицо Алексея, не веря, что он говорит правду. Неужели его родной брат заказал его убийство? Неужели решил избавиться от него? Боже. У меня кровь в венах застыла.

Мне стало дурно, всё тело охватил липкий жар.

— Что ты, Лёша? — картинно взмахивает руками Леонид. — На тебя вчера напали?

Глава 6

Глава 6

Ника

— Ты кто такая? — Злата хватает стакан, из которого пил Алексей, и подносит к губам, допивает капли, оставшиеся на самом дне.

Прикасается в том месте, где её касались губы мужчины. Я испытываю странное режущее чувство в грудной клетке. Закусываю нижнюю губу до боли и зажимаю ладони между коленями.

— Что Вы имеете в виду? — интересуюсь тихо, не отводя взгляда от красивого кукольного лица женщины.

— Откуда ты взялась? — склоняет голову к плечу и растягивает пухлые губы в ухмылке.

— Я не понимаю, что Вы имеете в виду, Злата, — повторяю сухо.

— Откуда тебя Лёша откопал? Ты ничем непримечательная, явно не из нашего мира. Неделю назад он ничего не говорил про тебя, значит, нашёл тебя он совсем недавно. Он уже трахал тебя?

— Ч-ч-ч-то? — мои губы немеют, и я едва выдавливаю из себя слова. — Что Вы такое говорите? — я подскакиваю из-за стола. — Это безнравственно! Вы что, хабалка на рынке?

— Нет, вошь лобковая, — подскакивает следом Злата и рукой хватает моё платье на груди, сжимая в кулаке. — Безнравственно трахаться с чужим мужиком. Он мой, шалава.

— Злата, — я мягко обхватываю пальцами запястье женщины и с огромным трудом отрываю от своей груди, — успокойтесь, пожалуйста. Отпустите моё платье. Благодарю, — натянуто улыбаюсь, когда женщина разжимает свои пальцы. — Не нужно меня оскорблять, когда Вы про меня совершенно ничего не знаете, пожалуйста.

Я убираю руку с запястья женщины и отступаю на безопасное расстояние, чтобы она не смогла до меня дотянуться. Вижу, как она сжимает кулаки с длинными ногтями.

— Я знаю, что такие нищие потаскухи, как ты, готовы запрыгнуть в кровать к моему Лёше, чтобы купаться в деньгах. Только знай, милая, он трахает всё, что движется, но ни одна потаскуха не задерживается надолго в его постели.

Меня корёжит от того, как разговаривает эта ухоженная и красивая женщина. Внешность элегантной и статной женщины, а речь хуже, чем у моряков. Я прикрываю глаза, выдыхаю и слабо улыбаюсь.

— Уважаемая Злата, я не знаю, что Вы хотите от меня услышать, но прошу Вас прекратить эту гневную тираду. Мы не школьницы, чтобы делить мужчину между собой. Мы взрослые люди. Прошу прощения, но продолжать с Вами разговор, Злата, я не стану.

Я торопливо обхожу стол и направляюсь на выход из зала. Далеко уйти не выходит, на локте смыкаются пальцы, острые ногти впиваются в кожу, даже сквозь ткань платья.

— Если ты не хочешь проблем, исчезни.

— Злата, — гремит над головой голос, — отпусти девушку.

Я вздрагиваю и вжимаю голову в плечи, когда узнаю голос Леонида.

— Милый, мы просто разговаривали, — тут же лопочет женщина, выпуская мою руку из хватки.

Тут же шагает к Леониду и кладёт ладонь ему на грудь. Я больше не смотрю на них, торопливым шагом покидаю зал и скрываюсь в туалете. Открываю воду и подставляю руки под поток ледяной воды, прижимаю холодные ладони к щекам, пытаясь хоть немного унять жар.

— Боже мой, во что меня втянули? — шепчу тихо, закрываю глаза и, опершись руками о раковину, тяжело дышу.

Зачем? Зачем я решила помочь Алексею? Зачем согласилась ехать? Почему не настояла на своём и не уехала домой.

— Боже! Боже! Боже! Что же мне делать?

— Вам плохо? — из кабинки выходит молодая девушка и подходит к соседней раковине.

— Нет. Нет, всё хорошо. Спасибо, — я натянуто улыбаюсь.

Снова прижимаю ледяные ладони к щекам и пытаюсь успокоиться. В голове всё крутятся слова Златы, и отчего-то от них дико больно. Я торопливо скрываюсь в кабинке, закрываю её и приваливаюсь спиной к двери.

— Дура. Ты дура, Вероника! Неужели ты успела влюбиться? Боже. Какая я дура! Вспомни, чем всё закончилось в прошлый раз!

Я так сижу больше десяти минут, пытаюсь хоть немного привести чувства в порядок. Но сердце колотится с такой силой, будто решило проломить грудную клетку и выскочить наружу. И крупно вздрагиваю, когда слышу хлопок двери и раздавшийся следом голос Алексея:

— Вероника, ты где?

Я не имею понятия, что находит на меня, но я торопливо забираюсь с ногами на крышку унитаза и сажусь на бачок. Зажимаю рот руками и перестаю дышать, боясь, что Алексей способен услышать моё дыхание. Но Бунтарёв, точно зверь, ударяет кулаком в дверь, за которой я нахожусь.

— Выходи, Вера. Я знаю, что ты здесь. Вера, блять, — новый удар в дверь, заставив крупно вздрогнуть и с трудом остаться на месте, не свалиться с бачка.

Я широко распахиваю глаза, когда замок трещит и вырывается с мясом, а дверь открывается, ударившись о стену.

— Мы с тобой в прятки блять играем, девочка? — рычит взбешённо.

Я вжимаюсь в стену позади. Смотрю с испугом на белое, перекошенное лицо Алексея. Широкие плечи часто вздымаются, волосы торчат в разные стороны. Но больше всего меня пугают его глаза. Ярость, безумная злость, желание убивать. Я в отчаянии оглядываюсь, будто мне есть куда бежать. Прижимаю руки к груди и застываю, смотря на свои туфли.

— Я блять задал тебе вопрос, Вера! — рычит, заходя в кабинку и захлопывая за собой дверь с вырванным с корнем замком.

— Алексей, послушайте, — бормочу испуганно, выставляя ладони вперёд.

Из грудной клетки вырывается перепуганный вздох, когда мужчина обеими руками упирается в стену позади меня, заключаю в ловушку. Я втягиваю голову в плечи и отворачиваю лицо. Но жёсткие пальцы с силой обхватывают подбородок и запрокидывают мою голову.

— Какого чёрта ты ушла? — выплёвывает с яростью. — Я сказал тебе и ждать меня. Какого хера я должен бегать и искать тебя?

— Алексей, прекратите повышать на меня голос! — не выдерживаю и впиваюсь пальцами в запястье Бунтарёва, с огромным трудом обхватывая его. — Я не могу уйти в туалет? Вы так бесцеремонно вломились в кабинку, Алексей! А если бы я была…

— Без трусов? — выгибает бровь. — Я всё равно тебя без них увижу, девочка. Я всё равно всё сниму с тебя.

— А Вы полагаете, что я Вам это позволю?

Глава 7

Глава 7

Ника

Я просыпаюсь от того, что кто-то подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Я медленно поднимаю веки и в полумраке дома, в тусклом свете уличных фонарей, вижу сосредоточенное лицо Алексея. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мужчина привёз меня к себе домой. Снова.

— Алексей, отпусти меня, пожалуйста, — подаю голос и привлекаю к себе внимание мужчины. — Вам нельзя поднимать тяжести и напрягаться.

Бунтарёв ничего не отвечает. Только подхватывает меня удобнее, прижимает теснее к напряжённому телу и ногой толкает дверь в гостиную. И только тогда ставит меня на ковёр.

Я задерживаю взгляд на подсохшем пятне крови на его рубашке.

— Боже, Алексей, я же говорила Вам, что нельзя лишний раз напрягаться! Садитесь! Погодите, — я прихожу в себя. — Может, Вы хотите принять душ? А потом я сменю повязки.

— Ты к дочери не спешишь? — хоть и спустил меня с рук мужчина, но не отошёл от меня ни на шаг.

Наоборот. Подошёл ближе. Навис, будто окутал собой и сильным запахом со всех сторон.

— Я подожду несколько минут. Не переживайте, — слабо улыбаюсь.

Алексей кивает и уходит из гостиной, а я направляюсь на кухню. Ставлю кипятиться чайник, завариваю чёрный чай, наливаю в чашку, добавляю ложку мёда и размешиваю. Возвращаюсь в гостиную. Ставлю чашку на столик и слышу за спиной шаги. Резко разворачиваюсь и радуюсь, что в руках ничего нет. Иначе я бы точно уронила всё на пол. В проёме застыл Алексей, в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер.

В тот же миг во рту пересохло, а руки затряслись. Я судорожно провожу языком по губам, а мой взгляд жадно скользит по смуглому идеальному телу Алексея. По широкой грудной клетке с мокрым бинтом, по необъятным плечам, по идеальным кубикам пресса на его торсе, по косым мышцам живота. Я отслеживаю каплю воды, скатывающуюся по груди и теряющуюся в белом полотенце, которое очерчивает напряжённую плоть Бунтарёва. Я с силой закусываю нижнюю губу и торопливо отворачиваюсь, чувствуя, насколько сильно меня затапливает смущение, как кончики ушей пылают.

— Садитесь, пожалуйста, — мой голос сипит.

Алексей проходит к дивану, садится на него, широко расставив ноги и не скрывая от меня своего внушительного достоинства. Я закусываю губу и торопливо отхожу к шкафу, чтобы взять аптечку. Колени подгибаются, а пальцы ног тонут в мягком ворсе ковра. Медленно беру аптечку, намеренно долго копаюсь с ней, чтобы не поворачиваться. Чтобы хоть немного унять бешенный стук сердце. Чтобы руки перестали дрожать.

Тишина в комнате кажется слишком напряжённой. Так долго стоять я не могу. Приходиться вернуться к Алексею и вплотную подойти к нему. Я начинаю разматывать бинты, склоняю голову, чтобы рассмотреть раны.

— Алексей, Вам стоит соблюдать постельный режим, — хмурю брови и качаю головой. — Если Вы так продолжите напрягаться, раны не заживут.

Я выдавливаю на пальцы мазь и с предельной осторожностью начинаю наносить её на воспалённую кожу. Вижу, как Бунтарёв с силой сцепляет зубы и тяжело дышит. Я, по старой привычке, складываю губы трубочкой и дую на кожу.

И совсем не ожидаю того, что рука мужчины в моих волосах и силой сожмёт. Я испуганно вскидываю глаза на лицо Алексея, продолжая держать губы трубочкой и дуть. И вижу, что тёмный взгляд Бунтарёва направлен на мой рот. Вижу, как он жадно взирает на меня.

Я могу только пискнуть, когда он приподнимается и проводит языком по моей нижней губе. Я охаю. Приоткрываю рот. И на нижней губе тут же смыкаются его зубы. Прикусывают жадно. У меня перед глазами всё меркнет, руки и ноги становятся мягкими. Я практически падаю на Алексея. Но вовремя вспоминаю, что могу зацепить рану и причинить мужчине боль. Поэтому я нахожу в себе силы для того, чтобы выпрямиться и прижать пальцы к губам.

— Что Вы… Что Вы творите? Зачем? — спрашиваю сиплым голосом.

Бунтарёв не отвечает. Только откидывается на спинку дивана, раскидывает руки в стороны и ещё шире расставляет ноги. Я вижу, что полотенце держится на волоске. Вижу, как сильно напряжена мужская плоть.

И просто сгораю в пламени желания. По всему телу бегают огненные мурашки, а по венам вместо крови мчит лава. Вся спина покрывается капельками пота. Низ живота скручивает от жгучего желания, а пальцы, касающиеся плеча Алексея, покалывает от необходимости опустить руку вниз и сомкнуть её на плоти Бунтарёва.

От одной только картинки перед глазами, как я дарю бесстыдную ласку Алексею, меня всю выворачивает наизнанку от страстного, жгучего желания воплотить её в жизнь. Я кусаю нижнюю губу и торопливо поправляю ткань платья, которая трёт напряжённые соски. Сгорбливаюсь, надеясь, что Алексей не заметит неуместной реакции моего тела.

Дрожащими от возбуждения и волнения руками я бинтую раны Бунтарёва, то и дело цепляю кожу. Горячую, обжигающую до самых костей. Я часто дышу и никак не могу успокоить своё колотящееся сердце.

— Всё, — говорю осипшим голосом. — Готово.

Я вижу, как выкидывает вперёд Алексей, но с какой-то звериной ловкостью изворачиваюсь и, схватив аптечку, перемещаюсь к шкафу. Ставлю белую коробку с красным крестом на полку и замираю, стоя спиной к Бунтарёву.

— Алексей, я помогла Вам, чем могла. Вы обещали, что Ваш водитель отвезёт меня домой. Позвольте мне уехать.

Я не слышу, как ко мне подходит Бунтарёв. Слишком бесшумно ходит. Ещё и ворс ковра заглушает шаги. Я просто чувствую лопатками жар его тела. Он стоит в нескольких шагах. Не прикасается. Но всё равно подавляет своей энергетикой. Своей силой.

Закрываю глаза и низко опускаю голову.

— Глеб тебя отвезёт, девочка.

— Хорошо. Спасибо. А мои вещи ещё наверху? Я могу переодеться? — я не осмеливаюсь повернуться к Бунтарёву.

Слишком страшно посмотреть ему в глаза. Слишком сильные чувства к нему меня обуревают. Что-то подсказывает мне, что если я сейчас повернусь, то домой не уеду. Слишком откровенно Алексей говорил о своём желании ко мне. Слишком сильно я его желаю. Вопреки всем доводам разума.

Глава 8

Глава 8

Ника

На следующее утро просыпаюсь от звонка будильника. Подрываюсь с кровати и пытаюсь перевести дыхание.

— Боже! Помешательство какое-то, — бормочу себе под нос и тру дрожащими руками лицо.

Всю ночь мне снились слишком неприличные сны с участием самоуверенного мужчины. В голове у меня до сих пор звучат его слова, его хриплый голос. И кажется, что всё тело пылает от его жадных рук, скользящих по изгибам.

Я сжимаю ладонями ноющую грудь и со стоном выдыхаю. Боже мой. Это чистое безумие. Этот мужчина стремительно ворвался в мою жизнь, перевернул её с ног на голову, пробрался в мою голову и в каждую мысль.

Я иду в ванную, понимая, что всё моё тело пылает. Требует разрядку. Встаю под ледяные струи воды и пытаюсь смыть свои бесстыдные сны в слив. Я надеюсь и хочу верить в то, что больше не увижу Алексея. Что забуду прошедшие два дня, как яркий сон.

Выхожу из ванной только тогда, когда меня сильно начинает трясти от холода, а всё тело покрывается мурашками. Приготовив завтрак и оставив яичницу с бутербродами для Ули на столе, еду на работу.

— Привет, Вероника, — слышу за спиной голос, когда переодеваюсь. — Тебя Роман Николаевич ждёт в кабинете.

— Привет, Оля, — поворачиваюсь к коллеге. — Не знаешь, в чём дело?

— Он сильно негодовал, что ты два дня пропустила, — пожимает плечами девушка. — Ты должна была дежурить, вместо тебя вызвали Таню. Он бесновал.

— Спасибо, Оль. Сейчас я к нему зайду, — я киваю и благодарно улыбаюсь, застёгивая пуговицы на халате.

— Мы с девчонками сегодня на обед идём в кафе, пойдёшь с нами? — застыв в проёме, поворачивается ко мне Ольга.

— Да. Спасибо, — улыбаюсь, только сейчас вспомнив, что забыла заботливо подготовленный Ульяшей судочек дома.

Женщина уходит, а я, оставив свои вещи в комнате для персонала, иду в кабинет начальника. Замираю у двери, сглатываю ком в горле, и, набрав в грудь воздуха, стучу в кабинет Романа Николаевича.

— Входите, — слышу раздражённый голос.

— Здравствуйте, Роман Николаевич. Разрешите войти, — всего на миг поднимаю взгляд на начальника и тут же трусливо его отвожу, когда вижу его сальный взгляд.

— Входи, Вероника. Входи. Садись, — указывает рукой на стул напротив.

Я вхожу в кабинет, притворяю дверь и прохожу к стулу, сев на самый край и сложив руки на коленях.

— Ника, ты где была эти два дня? — спрашивает сурово, сведя брови вместе и поджимая губы.

— Роман Николаевич, я ведь Вам звонила, предупреждала Вас, что я приболела, — я устало прикрываю глаза.

— А больничный где, Вероника? — бьёт рукой по столу, заставив меня подпрыгнуть.

— Простите, Роман Николаевич, я не могла пойти в больницу. Да и… — осекаюсь. — Я столько раз выходила в ночную смену за других. И Вы говорили, что я смогу позже взять выходной.

— Ты была мне нужна в эти дни, Вероника!

Мужчина поднимается из-за стола и обходит его, встаёт за моей спиной.

—Но, Роман Николаевич…

— Вера, мы спорить со мной будешь? — кладёт руку мне на плечо и склоняется, чтобы выплюнуть слова мне на ухо.

— Нет. Я не спорю с Вами. Я просто взяла выходные, которые мне положены, — говорю твёрдо.

— Положено. Ясно. Вот как ты заговорила, — сжимает моё плечо. — Кстати, где твой отчёт?

— Я приносила его Вам в понедельник, — я поворачиваюсь и заглядываю в лицо Романа Николаевича снизу вверх.

— Ты про ту косую таблицу, которую ты мне на стол кинула?

К моему облегчению мужчина убирает руку с моего плеча и возвращается в своё кресло. Тянет руку к лотку с бумагами и берёт два листа, скрепленные скрепкой.

— Посмотрим на твой отчёт, Учкина? — повышает голос. — Где граница с правой стороны?

Ручкой резко ведёт по бумаге, проводит линию.

— Почему нумерация съехала? — разрывая бумагу, обводит в круг каждый номер. — Где шапка? Что это ты мне принесла? Как я должен понять, что это за записулька?

— Роман Николаевич, работа за компьютером не входит в мои обязанности. Я делала таблицу за Марию Игоревну.

— А мне срать, Вероника Олеговна! Если Вы несёте мне бумаги, то они должны быть сделаны должным образом, а не эта туалетная бумага, которой я могу задницу подтереть.

На моих глазах мужчина сминает листы и швыряет в урну.

— Чтобы через полчаса исправленная таблица была на моём столе. Поняла меня, Учкина? А за то, что ты пропустила работу без уважительных причин, я вычту деньги из зарплаты.

— Но я же Вас предупреждала, — тихо возражаю я.

— Не помню ничего подобного, — ведёт бровью. — Быть может, Верочка, я всё неожиданно вспомню, если ты… — поднимается и снова оказывается за моей спиной, кладёт руки на плечи и сжимает.

Меня передёргивает от омерзения. Я резко подскакиваю и разворачиваюсь к нему лицом.

— Я Вас поняла, Роман Николаевич. Я пойду.

— Через десять минут я жду бумаги на своё столе. И объяснительную, по какой причине Вас не было.

Я вылетаю из кабинета мужчины, с огромным трудом сдерживая слёзы. Замираю у стены, запрокинув голову назад и вжавшись макушкой в поверхность позади. Дышу тяжело и стараюсь прогнать слёзы. Не девочка, чтобы рыдать.

— Ника, всё хорошо? — рядом замирает Ольга и смотрит на меня с сочувствием.

— Да, — лгу и пытаюсь улыбнуться.

— Он снова к тебе лез? — сжимает зубы коллега. — Снова яйца подкатывал?

— Откуда ты…

— Ника, мы все не слепые. Ты думаешь, никто не понимает, почему он к тебе так цепляется? — Ольга протягивает руку и кладёт мне на плечо, чтобы немного сжать. — Он ещё тот урод. Что он тебе сказал? У тебя глаза на мокром месте.

— Вычтет из зарплаты за два дня пропуска.

— Что? — женщина возмущённо приоткрывает рот. — Он же обещал тебе выходные дни за переработку. Вот мудак. Как же мне это надоело! Я просто так это не оставлю. Это переходит все границы.

— Оль, ну чего ты? — бормочу и поднимаю руки. — Не стоит.

Глава 9

Глава 9

Ника

Алексей больше не даёт произнести мне ни единого слова. Жёсткие, жадные губы накрывают мой рот. Я задыхаюсь. Алчный язык раздвигает губы, глубоко врывается внутрь. Двигается настолько порочно и грязно, будто уже погружается в меня напряжённой плотью. И я ненавижу себя за то, что все мысли со свистом покидают голову. За то, что я полностью и всецело растворяюсь в чувствах к Алексею. В своём желании к нему.

Сейчас мне вновь кажется, что я во сне. В том бесстыдном сне, который я видела сегодня ночью. В котором я бесстыдно и самозабвенно отдавалась этому мужчине, скользила пальцами по его коже и отвечала на его ласки. Сама их дарила.

Я вцепляюсь пальцами в широкие, до одури горячие плечи. Дурею от жара исходящего от его тела. И от запаха. Запаха, который странным, просто непостижимым образом действует на меня. Лишает меня воли.

Опасно. Это всё опасно. Потому что я осознаю, что потеряю себя в нём. Глупо. И безнадёжно.

Я сейчас уже начинаю терять себя в нём. Начинаю растворяться в этом мужчине. Наверное, с первого взгляда я поняла, что не смогу от него уйти, не оставив часть души.

Я не надеюсь, не верю в то, что я смогу надолго задержаться рядом с таким мужчиной. Я видела женщин из его круга. Женщин, которые посвящают дни уходу за собой, а не вкалывают шесть дней в неделю на работе и спят по четыре часа.

Поцелуй никак не кончается. Алексей снова кусает мою нижнюю губу. Всасывает её в рот. Одна рука мужчины опускается на бёдра. Рывком задирает мою юбку и с треском разрывает капроновые колготки на ягодицах.

Одновременно с этим язык мужчины проводит от подбородка до уха. Острые белые зубы смыкаются на мочке. Я чувствую, как позорно быстро намокают трусики от этого простого прикосновения. Меня всю насквозь прошибает волной удовольствия. Господи. Ещё никогда в жизни я не испытывала таких чувств. Ни разу за свою жизнь. Меня трясёт, как наркомана. Я тянусь вперёд. К нему. Чтобы уловить больше жара огромного тела. До чего я жалкая.

Я задыхаюсь, захлёбываюсь криком, когда горячие и шершавые пальцы отодвигают кромку моих застиранных трусиков в сторону, проводят по лепесткам, размазывают влагу.

— Боже, — со стоном выдыхаю я и лбом вжимаюсь в плечо Алексея.

Мужчина довольно хмыкает. А затем его жёсткие пальцы резко врываются внутрь, вырывая из груди громкий крик. Слишком давно у меня никого не было. Целую вечность. После бывшего мужа я никого не смогла подпустить к себе. И проникновение горячего пальца, оставляющего ожоги внутри, разрывая на части. И я не знаю, что убивает больше — сладкое наслаждение или боль.

— Какая узкая. Как целка. Как девочка. Давно мужика не было? — с насмешкой и превосходством говорит Алексей.

И меня в тот же миг накрывает ярость. Меня будто ледяной водой обливают с ног до головы. Я на миг прихожу в себя.

— Пустите! — шиплю, ладошками со всех сил давлю на плечи.

Даже если я причиню ему боль, меня сейчас это не волнует. Только бы отодвинуть от себя этого нахала, только бы вырваться из пучины страсти. Поглощающей, пожирающей страсти.

Но к моему рту вновь прижимаются жадные губы. Алексей больно прикусывает их, оттягивает. С ещё большим остервенением, чем до этого. Он будто решил меня откусить от меня кусочек.

В это время пальцы мужчины распирают изнутри, ласкают стенки. Насаживают на пальцы раз за разом, заставляя подаваться навстречу против воли. Вопреки доводам разума. Я прикрываю глаза, только бы не видеть лица, нависшего надо мной мужчины.

— Какая горячая девочка. Какая отзывчивая, — хрипит, кусая запрокинутую назад шею.

А следом проходя языком по местам укуса.

— Сладкая блять. Сука. Околдовала, — рычит, водя носом по моей коже.

Его большой палец давит на клитор. Заставляет вскрикнуть и взорваться, затрястись, сжимая стенками его пальцы.

— Да, девочка. Да. Молодец.

Я не заметила, как распахнула глаза. Но я смотрю в лицо нависшего надо мной мужчины, теряю себя на дне черных зрачков. Вижу в них собственное отражение.

Он улыбается. Как завоеватель. Снова прижимается поцелуем к моим губам. И ловит каждый мой стон, вырывающийся изо рта, пока его пальцы продлевают мой оргазм. Я сжимаю бёдрами его руку и прикусываю губу Алексея, чувствуя, как на языке разливается вкус его крови.

И слышу хриплый смех мужчины. Он вытягивается на руках и окидывает моё распластанное на кушетке тело жадным, одержимым взглядом.

Я вскрикиваю, когда сильные жёсткие руки переворачивают меня на живот, резко вздергивает бёдра вверх, выставляя меня в удобную и совершенно бесстыдную позу. Я чувствую, как обнажённых бёдер касается холодный воздух. Как моя влажная плоть раскрывается перед мужчиной, не оставляя простора для фантазии. Я широко распахиваю глаза и давлюсь вскриком, когда на нежную кожу ягодиц обрушивается шлепок. Не сильный, но чувствительный. Оставляющий на нежной коже пылающий след.

— Что Вы творите? Прекратите немедленно! — шепчу в бессилии.

Над верхней губой выступают капли пота, вся спина покрывается испариной. Я беспомощно пытаюсь ухватиться пальцами хоть за что-то. Но только бестолково хватаю воздух.

— Что я делаю, девочка? — смеётся хрипло, дыханием опаляя мои ягодицы. — Собираюсь тебя трахнуть!

Я вскрикиваю, когда пальцы Алексея снова проводят по влажным складкам. Когда резко врываются внутрь, распирают, снова доводят до сумасшествия.

Из моей груди вырывается разочарованный стон, когда чувствую пустоту в развилке между бёдрами. Я подаюсь назад. Бесстыдно и развратно.

Рука Алексея обхватывает заднюю поверхность шеи, сжимает. Мужчина заставляет лицом уткнуться в кушетку. Слышу лязг пряжки ремня.

— Боже мой, — выдыхаю со стоном, когда по влажным лепесткам проводит головка члена.

Мне кажется, что внутри меня вспыхнул самый настоящий пожар. Моя кровь превратилась в расплавленное жидкое золото, несётся по крови.

— Сладкая блять.