Ты мне подходишь

Глава 1. Рита

При нашей первой встрече он меня ударил.

На второй — унизил.

На третьей я послала его к черту.

К сожалению, это был спусковой крючок.

Теперь он считает меня своей целью…

Глава 1. Рита

— Втащи ему!

— Сожми кулак!

— Вставай, Вегас! — словно озверевшие рычат парни со всех сторон.

Дождь превращает их крики в звуковой хаос, похожий на концерт взбесившихся котов.

Моя подруга Инна кидается к Герману, распластавшемуся в стороне от бойни. Ему нехило прилетело. Даже сквозь дикий галдеж было слышно, как хрустнул нос, и теперь на его месте — кровавое месиво.

Сам зачинщик драки, тот самый Вегас, тоже пострадал. Лежит в луже не в силах отбиваться, а его мутузит разъяренное чудовище. Иначе этого маньяка не назвать. Остервеневший головорез, сметающий все на своем пути.

— Да сделайте уже что-нибудь! — визжит какая-то девчонка, готовая броситься туда же.

— Он же его убьет! — подключается другая, пихая своего парня.

Но никто из сильной половины и пальцем не шевелит. Некоторые наверняка даже ждут, когда же зверюга выбьет из жертвы душу.

Похоже, у меня отключается инстинкт самосохранения, раз ноги несут в эпицентр катастрофы. Хватаюсь за кожаную куртку, но ее хозяин не готов прекращать. Молниеносно заезжает локтем мне в челюсть и продолжает наносить удары по морде оппонента.

У меня перед глазами вспыхивают звезды. Кажется, будто голова раскололась на миллион кусочков.

Я шлепаюсь на задницу, но боль от падения — щекотка по сравнению с той, что простреливает от челюсти к шее и позвоночнику.

Еще один такой удар — и меня уже не откачают. Удивительно, как Вегас еще жив…

— Все! Кончай! — рявкает долговязый блондин, что приехал с этим бандюганом. Осмеливается сделать удушающий, благодаря чему получается оттащить его от Вегаса, хоть и с трудом.

Последнего тут же окружают его дружки, которые до сих пор прятались в тени. На стадионе зажигаются огни, и я слепну.

Сейчас прибежит охрана, потому что уже слышно сирену мчащих сюда чоповцев. Нам всем крышка, если не унесем ноги. Вот родители-то обрадуются, если попаду в обезьянник!

— Рит, поднимайся! — Лизка тянет меня за руку. — Чего расселась?

Она что, не видела, как феерично мне прописали? Ставит меня на ноги и утаскивает в парк за стадионом. Днем в нем не затеряешься, а вот ночью…

Я плюхаюсь на холодную скамейку, и меня пробирает дрожь. То ли замерзла, то ли запоздалый страх проявляется.

Сквозь кусты видно колеблющиеся огоньки фонариков. Дождь уже смыл наши следы. Не найдут. Так — по округе «для галочки» побегают.

— Все разбежались, но нас все равно будут искать. Так что лучше не вызывать сюда такси, чтобы не отследили, — вслух размышляет Лизка. — Эй, Рит, ты чего? — Она опускается передо мной на корточки и заглядывает в лицо. — Он тебя щелкнул, что ли?

Щелкнул… Если бы это было похоже на щелчок. Он мне врезал, треснул, заехал, но точно не щелкнул. Но Лизка отвлеклась на Инну и сломанный нос Германа. Никто из подруг и не заметил, как я ринулась в бой. Дура!

Подношу холодные, охваченные тремором пальцы к горячей щеке и прикрываю глаза. Она уже опухла. Боюсь представить, что будет с моим лицом утром. Хорошо, что завтра воскресенье и не надо на пары…

Этот агрессивный здоровяк вселил в меня ужас еще перед началом драки. Когда обвел толпу болельщиков взглядом голодного волчары. Ему было плевать, кто мы и зачем притащились. Он не собирался отступать и выполнил обещание — доходчиво на практике пояснил Вегасу, что значит подкатывать к девчонкам, у которых есть суровые старшие братья.

— Пойдем. Они сваливают.

Лизка опять заставляет меня передвигать ногами, что довольно непросто при головокружении. Я вообще смутно помню, как мы добираемся до дома. Она с кем-то болтает по телефону, потом мы торчим на остановке, в конце концов нас забирает Артем — старший брат Германа. Прихожу в себя, только когда оказываюсь за запертой дверью квартиры. Побитая и насквозь промокшая.

— Вы куда пропали?! — обрушивается на нас Инна.

— Это вас надо спросить, какого черта вы нас бросили?! — в ответ орет Лизка, не позволяя Артему ни слова вставить. — Договаривались же вместе свинтить, если жарко будет!

— Мы не собирались по всему парку за вами бегать! Рит, ты в норме? — уже тише спрашивает Инна.

— Не совсем, — за меня отвечает Лизка. — Тот амбал ее огрел.

— А ее-то за что?

— Полезла в драку жопу вашего любимого Вегаса спасать!

Вегас, к сожалению, тоже в нашей квартире. Инна вообще никогда ни в чем не отказывает Герману, а тот, естественно, не мог бросить лучшего друга подыхать на асфальте.

Глава 2. Висхан

Звериная безжалостность — все, что может получить от меня этот ушлепок с кликухой Вегас. Сын влиятельного бизнесмена… На колбасе я вертел его статус.

— Братан, угомонись! — орет Мальцев под визг мокнущих под дождем истеричек.

Но тормоза сорваны. Я добиваю этот жалкий кусок дерьма.

Кто-то цепляется в мою куртку. Пытается остановить? Тупой двуногий индивид! Не оглядываясь, локтем врезаю по челюсти и продолжаю вбивать утырка в асфальт.

— Все! Кончай! — тормозит меня Мальцев удушающим.

Я рычу, отбиваясь.

Он утаскивает меня в сторону.

Стадион заливает светом загоревшихся прожекторов. Вдалеке раздается сирена чоповцев. В вольере рвется на свободу сторожевая овчарка.

Сквозь пелену из бликов вижу, как мелкого выродка уволакивают в темноту его трусливые дружки.

В трех шагах от меня в луже сидит качающаяся девчонка в бомбере и светлых джинсах. Другая поднимает ее на ноги и тащит в парк.

Все разбегаются по тачкам и валят.

Мальцев запихивает меня на пассажирское, а сам прыгает за руль.

— Это перебор, Висхан! — отчитывает меня, трогая джип с места. — Ладно, Вегас и его приятель Чага заслуженно получили. Но какого хрена ты девчонку саданул?

— Какую, черт подери, девчонку? — Откидываюсь башкой назад.

Злость все еще поглощает меня. Чувствую себя слабаком, что не добил то ничтожество.

Подношу к глазам руку. Весь кулак в крови, казанки сбиты. Боли не чувствую. Немею в своем гневе. Никто в этом гнилом мире не смеет трогать мою сестру без моего разрешения. Никто!

— Та глазастая красотка в спортивной куртке, — объясняет Мальцев, лавируя в ночном автопотоке. — Чокнутая, полезла вас разнимать, а ты ей по зубам зарядил. Теперь жди беды. Накатает на тебя заяву, оно тебе надо? Джамал тебя в порошок сотрет, понимаешь? Он только этого и ждет — когда ты накосорезишь!

Мальцев прав — перебор.

— Выясни, кто такая, — отдаю распоряжение, скрипя зубами…

Альмира с порога обрушивается на меня с воплями. Совсем от рук отбилась. Как восемнадцать стукнуло, так возомнила себя важной задницей. То губы накрасит, то в короткую юбку вырядится, бандитка.

— Ты убил его?! — захлебывается слезами. — Убил?!

Так и пришиб бы за то, с какой ненавистью пилит меня взглядом.

— Ты как со мной разговариваешь, мелочь?! — рявкаю, отчего она сжимается.

— Висхан… — Мальцев кладет ладонь мне на плечо. Вечно за нее вступается. Жалеет. — Альмира, иди к себе.

Шмыгнув носом, срывается с места и бежит вверх по лестнице. Хлопает дверью комнаты и скрипит ножками подтаскиваемого к ней кресла. Пусть посидит, поноет. Ей полезно.

В полумраке прохожу в гостиную и падаю на диван. Мышцы жжет. Рука начинает ныть.

Мальцев приносит мне бутылку холодной воды из бара.

— Зря ты так с ней, — учит меня, как будто я когда-то его слушал. — Она еще ребенок.

— Как с Вегасом сосаться — так взрослая. А как люлей огребать, ребенок? — скалюсь, не понимая, почему лучший друг не замечает элементарного.

— Ты еще ее из универа забери и на цепь посади.

— Так и сделаю, если не поумнеет, — даю зарок. — Радовалась бы, что я вмешался, а не Джамал. Если до того ее приключения дойдут, он ее тут же замуж выдаст и куда-нибудь в аул сошлет. Я ей даю образование — гарантию лучшего будущего. И что получаю в ответ? Семестр только начался, а она уже с мерзким мажориком мутит.

— Ты к ней несправедлив. Альмира не позволила бы ему лишнего.

— Илюх, ты издеваешься? Мы оба знаем, как легко уломать пьяную девчонку. А Альмира до того наивная, что не заметит, как шары зальет.

— Если загремишь за решетку, она вообще останется без защиты. Хоть иногда думай об этом. Отсидись завтра. Пусть все уляжется. И прими душ. Похож на животное.

Душ не совсем то, что мне сейчас нужно, чтобы утолить жажду крови, но тугие струи позволяют расслабиться. Смываю с себя пот, грязь, кровь, а вместе с ними слой агрессии. Так и простоял бы под холодным потоком всю ночь, если бы не Лейла.

— Ты все-таки сделал это? — мягко возмущается, готовая залезть ко мне на шею.

Выгибаю бровь, отодвигаясь от ее объятий. Она во мне сомневалась?

— Висхан, ты же знаешь, кто его отец. Джамал такое не простит. И себе, и Альмире жизнь испортишь.

— Теперь ты меня учить явилась? С Мальцевым сговорились?

Умолкает. Соображает, что я ее нотации терпеть не собираюсь. Вышвырну за порог, глазом не моргнув.

— Я за тебя волнуюсь, — произносит с обидой.

Берет меня за руку и водит тонким пальцем вокруг свежих ран.

— Зря приехала. Твой отец будет в бешенстве, когда узнает. А он узнает. Альмира тебя сдаст, чтобы мне насолить.

— И мой отец, и Джамал знают, что мы встречаемся…

Глава 3. Рита

Мы с Лизкой ютимся на диване в гостиной. Правда, спать совсем не хочется. Она психует, что поверила Инне и не послушала Артема, который отговаривал нас от дурацкой затеи составить Вегасу компанию на стрелке. А у меня просто болит голова и мысли в кашу.

Вегасу наутро ненамного легче. От еды отказывается, пьет через соломинку. Герман ржет, что его лицо похоже на зад бабуина, а нам не до смеха.

Артем рекомендует Вегасу показаться хирургу и сделать МРТ.

Лизка возмущается, что всю ее постель уделали в грязи и крови.

А я высказываю Вегасу, что из-за его понтов едва не лишилась зубов.

— Скотина безмозглая! — добавляю в качестве заслуженного комплимента, прежде чем уйти.

Со своим здоровьем он пусть сам разбирается, а мне важно родную голову проверить. Так что приходится отхватить кусок от заначки, чтобы посетить клинику и убедиться, что у меня нет сотрясения или чего-то опаснее. Еще и в горле першит, приходится потратиться в аптеке на леденцы.

Никогда бы не подумала, что меня спасет пандемия, приучившая людей носить маски в сезон гриппа. Прикрыв ею ушиб, из-за которого я похожа на опухшую алкоголичку, я избегаю любопытных взглядов и неудобных вопросов. Но вместо любимого кафе после клиники иду в библиотеку. Беру стакан кофе в автомате и располагаюсь в читальном зале.

Посетителей здесь, как всегда, кот наплакал. Дедуля в стареньком пиджаке пролистывает такие же старые журналы. Да парочка школьников, обложившись энциклопедиями, активно обсуждает какой-то общий проект. Мне же нужно покопаться в истории архивов церквей и монастырей для презентации на ближайший семинар. Вряд ли дома получится хорошо подготовиться.

Спустив маску на подбородок, попиваю кофе и стучу пальцами по клавиатуре. Пытаюсь максимально погрузиться в работу, не думая о вчерашнем вечере, но челюсть периодически простреливает, напоминая того монстра, что способен голыми руками сделать из человека отбивную. Взгляд темных глаз, выворачивающих наизнанку, трудно забыть. Я бы даже сказала, невозможно.

Мою вялотекущую учебную деятельность прерывают упавшие рядом с компьютером бумаги. Немного помятые, застегнутые скрепкой на уголке.

Не успеваю я возмутиться, почему новый посетитель пристраивается за мой стол, когда в зале полно свободных, как поверх бумаг ложится мужская ладонь. Крепкая, широкая, с выступающими венами, уходящими под край рукава кожаной куртки. На казанках вижу свежие раны. На одном из ровных пальцев красивое кольцо из белого золота с выгравированной арабской вязью.

Медленно поднимаю лицо и уменьшаюсь в размерах. Чувствую, как мир вокруг давит, пытаясь раскатать меня в лепешку.

Карие, будто густой кофе, глаза буравят во мне дыру. Я словно оказываюсь в самом центре засасывающей воронки из крутого кипятка.

На голом рефлексе, с которого только что слезла шкура, натягиваю маску на нос, понапрасну думая, что он не успел увидеть гематому. А в следующее мгновенье теряюсь в догадках. Что он тут делает? Зачем подошел ко мне? Что ему нужно?

Чувствуя себя полноправным хозяином библиотеки, он хватает стул за соседним столом, подставляет ко мне и садится. Только сейчас замечаю, что на бумаге, лежащей поверх остальных, моя анкета — полное имя, дата рождения, прописка, место учебы, адрес проживания, даже маленькое черно-белое фото.

Этот маньяк что, собирается меня добить?

— Выкладывай, — произносит приказным тоном.

От его утробного голоса, демонстрирующего уверенность и нерушимость, у меня покалывает кожу.

Что он требует выложить? Душу? Так она безвозвратно ушла в пятки!

— Чего ты хочешь? — спрашивает сухо.

— Я? — скриплю странным, едва живым звуком.

Внимание почему-то цепляется к его щетине. Короткая, очень аккуратная, ухоженная. Смотрю на его четко очерченные губы. Он не слишком эмоционален, но улыбка была бы ему к лицу. Волнистые волосы небрежно падают на лоб, придавая ему больше хищности, чем мальчишества. Ему лет двадцать пять, не больше. А в глазах — все двести. Кажется, он прожил целую вечность, научившись видеть людей насквозь и не растрачиваться на пустую болтовню. Только дело.

— Ты не заявила на меня. Знаешь, что Хадаевы в долгу не останутся. Называй цену.

Я задумчиво разглядываю его куртку, вспоминая, как вцепилась в нее, оттаскивая от Вегаса. Дорогая, натуральная вещь настоящего хозяина жизни. Этот в самом деле в долгу не останется, вот и пришел откупиться. Только челюсть от этого быстрее не заживет.

— Вы задели меня случайно. Я сама приехала на стрелку. Никто не тащил меня силой. Сама полезла в драку. Не вижу причин заявлять на вас.

— Ты всего лишь бережешь нервы родителей, — по-прежнему спокойно, но с нажимом отвечает он. — Хадаевы всегда платят по счетам. Говори, чего хочешь?

— Просто оставьте меня в покое. Это ненормально, — указываю на мое досье. — Через неделю я о вас даже не вспомню. И вы, будьте добры, ответьте взаимностью.

— Не в моих правилах бить женщину, — похоже, в его голосе появляется раздражение. — И не в моих правилах быть кому-то должным.

— Вы ничего мне не должны. До свидания.

Я совершаю попытку переключиться на работу, но этот псих выдергивает кабель из монитора, и тот гаснет. Ему плевать, что на нас начинают обращать внимание. Он пришел заплатить. И он, безусловно, сделает это.

Глава 4. Висхан

— Какого хрена, Висхан?! — возникает Мальцев, пока ждем стейки.

Я откидываюсь на спинку дивана и пялюсь в окно. Погода — дрянь.

— Сто рублей? Ты серьезно? — не верит друг.

— Мамой клянусь, — произношу с сарказмом.

— Да она издевается! Завтра об этом узнает весь универ, а послезавтра — город. Мозги в кучу собрать не успеешь, как вся история дойдет до Джамала.

— И что? — Перевожу взгляд на Мальцева. Трусом он никогда не был, но и башкой напрасно не рискует. — Думаешь, Вегас подтвердит, что я навешал ему звездюлей? Его папаша будет первым, кто заткнет ему пасть. Смолин зассыт связываться с Хадаевыми.

Официантка приносит наш заказ и мой мобильник.

— Зарядился, Висхан Ахзарович, — отчитывается с улыбкой. — Подать что-нибудь еще?

— Кто обедает на втором? — указываю на верхний ярус. — Квятковский?

Машина этого продажного субъекта стоит прямо у входа.

— Он. Заказал бизнес-ланч на четверых. С ним Смолин, Чагин и еще один мужчина. Его я не знаю.

Мы с Мальцевым обмениваемся взглядами. С Квятковским у меня давно не заладилось. Ненавижу лицемеров. Джамал запрещает мне к нему даже приближаться от греха подальше. Но как устоять перед соблазном позубоскалить перед всей компашкой зажравшихся олигархов? Особенно влечет посмотреть в глаза Смолину.

— Особые пожелания у гостей есть?

— Просили обслужить без излишеств, алкоголя и музыки.

Мальцев быстро догадывается, о чем я думаю, но соображает, что меня не переубедить.

— Пойду поздороваюсь.

Встаю из-за стола, отчего он заметно напрягается, а официантка растерянно предупреждает, что у тех деловой разговор. Но ни мнение друга, ни, тем более, подчиненной меня не колеблет.

Подтянув рукава свитера, вбегаю вверх по лестнице и сразу становлюсь объектом внимания четверки, занявшей стол в центре.

Квятковский поднимается первым и с приветливой улыбкой разводит руки.

— Висхан! Какая приятная встреча!

Я пожимаю ему ладонь и бросаю взгляд на Смолина. Тот, ничего не подозревая, тоже отлепляет задницу от дивана и протягивает руку.

До чего же кайфово понимать, что могущественная акула бизнеса жмет лапу тому, кто накануне начистил морду его выродку.

— Сильная рука, — оценивает по достоинству то, с каким нажимом я отвечаю на пожатие. — Боец! — обращает внимание на свежие раны. — Надеюсь, противник пожалел, что связался с тобой?

— Все, кто переходит мне дорогу, рано или поздно жалеют, — отвечаю, глядя ему прямо в глаза и в красках вспоминая, как его убогий наследник харкал кровью.

Здороваюсь с Чагиным, младшему отпрыску которого вчера тоже досталось, а Квятковский спешит представить нового члена светской тусовки — господина Погодина, интересующегося инвестиционными перспективами развития региона.

— На пару слов, — отзываю Квятковского в сторону.

С трудом перевариваю этого скользкого червя. И почему Джамал его не задушит?

— Слушай, господин Квятковский, — начинаю тихо, но напористо, — ты ничего не перепутал?

— Висхан, да как можно, сынок?

— Я тебе не сынок, — заставляю его пойти пятнами. — И ты, кажется, забыл, что все городские проекты проходят через нас.

— Висхан, если бы я хотел вас надурить, не потащил бы Погодина сюда. Но вы заняты подготовкой к юбилею фирмы, а нашему общему потенциальному партнеру нужно налаживать связи. Ты же видишь, я собрал здесь всю верхушку. Мы не подписываем никаких контрактов, пока только обсуждаем. Джамал обязательно узнает об итогах этих переговоров. Не заставляй меня оправдываться. Я тебе в отцы гожусь.

Беру его за галстук и медленно затягиваю узел потуже, напоминая:

— Ты уж постарайся, господин Квятковский, ничего не упустить. Не забывай, кто крышует твой бизнес. А то в следующий раз повезешь жену и спиногрызов не на Мальдивы, а в Краснодар.

В его глазах застывает только один вопрос: «Ты мне угрожаешь, щенок?»

Но вслух у шакала язык не поворачивается это озвучить.

Я возвращаюсь к столу и обращаюсь к Смолину:

— Как себя чувствует Даниил?

— Даня? — удивляется он.

— Мы с ним вчера допоздна засиделись. Не хочу, чтобы у него из-за меня были проблемы с родителями.

— Не знал, что вы тесно общаетесь.

— Вы против?

— Вовсе нет, — теряется Смолин. — Просто неожиданно.

— Мой младший дома не ночевал, — вмешивается Чагин. — Тоже с вами засиделся?

— Возможно. Компания была большая, — продолжаю наслаждаться привкусом маленькой победы. — Даже девчонки.

— Теперь ясно, почему Даня домой не вернулся, — вздыхает Смолин. — Наверное, с Германом подвозили девушек и остались у них.

— Передавайте им привет, — заканчиваю, готовый облизнуться. — Буду рад на банкете видеть ваши семьи в полном составе.

Глава 5. Рита

Мои друзья беззаботно играют в карты, когда я с насморком и осипшим горлом возвращаюсь домой. За весь день Вегас ни разу не позвонил узнать, как у меня дела. Как будто много желающих кинулось ему на помощь, не успел всех отблагодарить. Бессовестный козел!

— Это че за маскарад? — зубоскалит Герман, когда я бросаю пакет с продуктами прямо на их карты посреди кухонного стола.

Спускаю маску, демонстрируя шишку цвета спелой сливы, и стреляю глазами в Вегаса. Голова у него перебинтована, вся морда в пластырях, рот опухший. Явно держится на стуле только благодаря уколам Артема. Везет же ему, кретину, что под рукой медик, пусть и интерн.

— Ты шама полежла, — шепелявит без зазрения совести.

— Да пошел ты! — Достаю из пакета порошок от ОРВИ и шагаю в комнату, где Лизка в поте лица чистит свой матрас. — Хотя нет! — Возвращаюсь на кухню и высказываю Вегасу: — Тот каратель сегодня заглядывал ко мне. Передавал тебе, дебилу, привет. Обещал как-нибудь повторить.

Его лицо вытягивается. А Герман замирает и спрашивает:

— Куда заглядывал?

— Не под юбку, — язвлю я с ответной ухмылочкой. — Тем, только не надо говорить, что ты нас предупреждал, — прошу Артема, единственного здравого человека из всей нашей компашки, который тусуется с нами только потому, что Герман — его непутевый младший брат. — Короче, Вегас, как хочешь решай этот вопрос. У того психа на меня целое досье. Если до родителей дойдет, во что я вляпалась, я тебя собственноручно придушу. И это моя кружка! — выплескиваю чей-то кофе в раковину и вместе со старой фарфоровой кружкой ухожу в комнату.

— Рит, ты чего? — спрашивает Инна, прекратив подпиливать ноготь.

Лизка тоже отвлекается от матраса. Сдувает со лба упавшие волосы и замирает в ожидании моего ответа.

— Тот мясник приперся ко мне прямо в библиотеку! — вылезает из меня на эмоциях. Рву саше, высыпаю порошок в кружку. — Втоптал меня в грязь и предупредил, что это только начало! По нему психушка плачет!

— А как он тебя нашел? — теряется Лизка.

— Откуда мне знать?! — развожу руками. — Он в курсе, как меня зовут, сколько мне лет, где я учусь, кто мои родители, где живу…

У девчонок одновременно вибрируют телефоны. Они обе отвлекаются, лишний раз напоминая, насколько виртуальный мир стал важнее реального. Интерес к моим проблемам и здоровью у них вмиг пропадает.

— Девочки, я, вообще-то, вам душу изливаю! У меня до сих пор колени дрожат. Еще и температура…

— Рит, а ты че меня из друзей удалила? — интересуется Лизка.

— И меня? — удивляется Инна. — Охренела? Мы че тебе сделали?

— В смысле? — не понимаю я.

Они обе разворачивают мне экраны своих смартфонов, показывая одинаковые уведомления.

Чуя, что меня взломали, лезу в сумку в поисках телефона, который еще в библиотеке поставила на беззвучный режим и благополучно о нем забыла.

Несколько пропущенных звонков, сообщений и парочка уведомлений, одно из которых о входе в мой аккаунт с постороннего IP-адреса.

— Блин! Это не я!

— Может, ты в библиотеке забыла выйти из аккаунта? — предполагает Лизка.

— Я не заходила там в соцсети.

— Рит, твою страницу, походу, вообще снесли, — вздыхает Инна, показывая мне аватарку с псом с глазами-крестиками.

— Еще не лучше! — сержусь в бессилии. — Ин, забей в общие чаты, что меня взломали, пока от моего имени не начали вымогать деньги на лечение всяких Вегасов.

Следом звонит Кристинка — моя подруга детства. После школы жизнь раскидала нас по разным уголкам необъятной, но не проходит дня, чтобы мы не созвонились или не списались.

Я не в том настроении, чтобы быть приветливой, но и вешать свои проблемы на подругу, готовящуюся к свадьбе, будет подло с моей стороны.

Хорошо, что звонит она не по видеосвязи. Иначе как бы я показалась ей в побитом виде? Первое, что она сделает, доложит маме. Потому что переживает за меня так же, как я всегда за нее — по-сестрински, с угрозами и подставами.

— Привет, Крис, — отвечаю, приняв вызов. — Я не удаляла тебя из друзей. Меня…

— Из каких друзей, Рит? — явно улыбается она. — Я тебе полчаса назад скинула варианты маникюра. Не могу определиться. Решила, что ты тоже растерялась, и хотела привлечь твоих соседок.

— Да?

Отнимаю телефон от уха, листаю пропущенные сообщения и нахожу дюжину фото со свадебным маникюром. Увы, но даже столь трепетное дело, требующее особого подхода, не отвлекает меня от Висхана Хадаева.

— Рит, ты где потерялась? — опять вызывает Кристинка.

— Пардон, Крис, замоталась. День был трудный.

— В воскресенье?

— У меня семинар на носу. Если хорошо подготовлюсь, пятерка автоматом за сессию.

— Опять ты про свои пятерки, — вздыхает она, но без упрека.

Что тут поделаешь? Я с детства идеалистка.

— Обещаю, сегодня же займусь твоим маникюром. Не волнуйся, выберем лучший. Твой Антон с ума сойдет.

Глава 6. Висхан

Верчу в руке футляр с проклятым кольцом.

Опять хлещет дождь. Бьет по панорамному окну, размазывая вид двора в бликах ночных фонарей. И на фоне этой раздражающей сырости буря внутри меня растет в геометрической прогрессии.

Лейла звонит и пишет весь день. Джамал, несомненно, предупредил Амаевых о своем единоличном решении, и она от счастья готова прямо сейчас прыгнуть ко мне в постель. Стоит только намекнуть.

Я ей не отвечаю, но делать вид, что ее не существует, не получается. Нельзя игнорировать надвигающуюся катастрофу, уже получив первый удар.

Но когда звонит Мальцев, какая-то незначительная, почти убогая надежда придает мне сил. Ведь от него я жду отчета о безбашенной Стафиевской, которая почему-то никак не дает мне покоя.

— Висхан, у нас проблемы, — докладывает друг, едва принимаю вызов.

Захлопываю коробочку, словно крышку собственного гроба, и швыряю эту тошную платину с бриллиантом на кофейный столик.

— Говори, — требую сдержанно, таращась в мерцающие отблески по ту сторону мутного стекла.

Мальцев вздыхает. Медлит. Следовательно, дело дрянь.

— Только не ори, — просит, прежде чем выложить. — Чувак, который прочесывал соцсети той чумовой девчонки, надежный. Но у него оказался один недостаток — ревнивая зазноба. Поймала его с поличным и в приступе ревности решила, что он ей изменяет.

— И?

— Короче, она снесла аккаунт.

— В чем вопрос его восстановить? — оставаться спокойным становится сложнее.

— Она расхреначила его ноут со всеми хакерскими прогами. Он может все вернуть, но надо время.

— Илюха, ты стебешься?! — выхожу из себя.

— Понимаю, наследили. Исправим. Клянусь. Но оно того стоило, если тебе еще интересно, что он накопал.

В свете последних событий мне должно быть плевать на всех девушек, кроме Лейлы. Но именно на нее сейчас хочется наплевать больше всего.

— У этой Стафиевской неспроста статус «в активном поиске», — докладывает Мальцев, убедившись, что я терпеливо слушаю. — У ее подруги скоро свадьба. Она ищет себе фиктивную пару.

— Причина?

— Висхан, это же девчонки. Они по жизни соперницы. Хочет обскакать подружку, заодно покончить с насмешками ее жениха. Судя по жалобам в личке, у того типа и твоей Риты хроническая несовместимость. Он называет ее фригидной коброй.

— Фригидной коброй?

— Да, они еще в детстве что-то не поделили. Затянутая история. Но и это не все. На свадьбу приглашен ее бывший. Некто Денис Князев. Не исключено, что она и ему хочет утереть нос…

Меня отвлекает наша домработница.

— Висхан Ахзарович, прошу прощения, — с беспокойством подкрадывается ко мне. — Я отнесла Альмире ужин, а ее нет.

— Как — нет?

— Я все обыскала. Не досчиталась пары ботинок и курточки. Телефон тоже не нашла. Кажется, она сбежала.

— Сафия, что ты несешь? — вскипаю. — У нас дом напичкан камерами. Мне бы уже доложили, если бы она нос за дверь высунула.

— Джамал Бекханович сегодня приказал заменить систему видеонаблюдения. Техники не успели все доделать, — лепечет, сжимаясь. — Приедут завтра…

— Висхан, что там случилось? — спрашивает Мальцев.

Скриплю зубами. Эта паршивка мне все нервы вымотала.

— Альмира улизнула, — отвечаю, быстро соображая, куда она могла поскакать.

Чагин упоминал, что его последыш не ночевал дома. Вегас, само собой, завис с ним. Не явится же он домой с бифштексом вместо физиономии. Забились они туда, где безопасно — у подружки Германа Чагина. Значит, туда Альмира и потекла.

— Илюха, ты адрес нашей глазастой язвы помнишь? Гони туда. Я тоже выезжаю. — Скидываю звонок. — Сафия, если Джамал будет о нас спрашивать, скажешь, что Альмира со мной.

На нее можно положиться. Она Альмиру фактически вырастила, пока Джамал лепил из меня наследника, а его жена занималась дочерями.

Запрыгиваю в джип. Перед глазами сплошной туман. Ярость становится осязаемой, без анестезии режет меня вдоль и поперек.

Как же я упустил момент, когда у сестры последние извилины атрофировались? Неужели она всерьез думает, что обрела полную свободу, раз Джамал позволил ей стать дипломированной козой? Почему мое слово вдруг перестало иметь значение?

Следовало вчера взять ее с собой. Зря жалел неокрепшую психику. Впредь воспитывать буду жестко и без послаблений.

Снова звонит Лейла. Не невеста, а пиявка.

— Не до тебя сейчас.

Подрезаю какого-то терпилу. Сзади дальним светом мигает пристроившийся Мальцев. Но я не сбавляю. Выжимаю скорость, не видя ограничений.

Проскакиваю на красный, сворачиваю через две сплошные, ныряю в узкий проулок, пересекаю двор, влетаю прямо на детскую площадку, откуда с перепугу удирает псина, минирующая газон. С ревом паркуюсь перед серой постройкой из нулевых.

Пакет штрафов обеспечен.

Глава 7. Рита

Меня всю ночь лихорадит. И от болей, и от мыслей. Мой длинный язык и взрывной характер когда-нибудь доведут меня до беды. Обещала маме быть хорошей девочкой, а продержалась всего два года.

Ночью температура поднимается до тридцати девяти. Пью жаропонижающее и анальгетик. Но все равно морозит. Нос заложен. Дыхание хриплое. Глотать зверски больно.

А в Вегасе, из-за которого я попала под тот проклятый ледяной дождь, так и не просыпается совесть. Не знаю, куда его отвез Артем, да и знать не хочу. Этому козлу лучше вообще не попадаться мне на глаза ближайшие лет сто.

Утром я, разумеется, не могу встать с постели. Чувствую себя прикованной. Все тело ломит. Голова просто разрывается. В глотку словно кто-то насыпал стекла.

Ненавижу болеть. Всегда кажется, что я вот-вот умру, аж вся жизнь проносится перед глазами. Начинаю себя жалеть, иногда даже плакать.

— Рит, может, скорую? — беспокоится Лизка, глядя на градусник.

Мотаю ватной головой и переваливаюсь на другой бок, кутаясь в одеяло. Больничные палаты, уколы, неудобная постель, невкусная еда — они добьют меня быстрее, чем ОРВИ.

— Тогда я останусь дома, — заявляет Лизка.

Всегда ищет причину не ходить на пары. Впрочем, Инна делала так же, пока не закрутила с Германом. Теперь она с радостью бежит в универ, лишь бы позажиматься со своим мажором. И ведь не докажешь дуре, что он бросит ее, когда наиграется. Наоборот, если с Лизкой поднимаем эту тему, Инна орет, что мы ей завидуем.

— Девки! — испуганно вскрикивает она, влетая в комнату.

Я с трудом оборачиваюсь.

Инна стоит во всеоружии — макияж, укладка, яркая кофточка, короткая юбка. Но не из-за упавшей реснички или прыщика она дрожит в этот раз, а показывая телефон Альмиры Хадаевой.

— Наверное, забыла вчера, когда ее братец пришел с разборками, — спокойно жмет плечом Лизка. — В чем дело? Ты же идешь на пары. Отнеси и отдай.

— Ты смеешься? — Глаза Инны округляются. — Сама отдай! — И сует гаджет Лизке. — Я к Хадаевым на километр не приближусь.

— А я не брошу Ритку в таком состоянии. Вдруг ей станет хуже.

— Не станет. Не первый раз кашляет. Рит, тебе же не станет хуже? — тянет широченную улыбку.

Мне настолько плохо, что вообще плевать на такую ерунду, как забытый телефон. А еще совершенно не хочется, чтобы Лизка прыгала вокруг меня как сиделка. От этого я чувствую себя еще более беспомощной, и мысли о скорой кончине буквально вгоняют в депрессию.

— Лиз, иди, — хриплю я. — Я выпила лекарство. Скоро станет полегче. Вдруг Альмире понадобится телефон.

— Ее, может, вообще сегодня не будет в универе. Или уже никогда.

— А если будет? — слабо улыбаюсь я, чтобы поскорее выпроводить своих вечно спорящих соседок. — К тому же у нас кончилось молоко, а мне не помешает кружка кипяченого с медом.

Лизка зло смотрит на Инну, резко забирает у нее телефон и говорит мне:

— Только ради тебя. Если станет хуже, тут же звони. Поняла?

Я моргаю, давая положительный ответ. И так уже сказала больше, чем позволяют голосовые связки.

Девчонки покидают квартиру, ворча друг на друга. Лизка называет Инну трусихой, а та прикрывается Германом:

— Висхан знает, чья я девушка. Видела, как он вчера посмотрел на меня? Я всего лишь хочу уберечь Германа от проблем. А тебя он все равно не запомнил…

Когда щелкает дверной замок, я наконец протяжно выдыхаю и расслабленно прикрываю веки. Ощущение постоянной качки нарастает, быстро погружая меня в сон. Лихорадка пропадает, и я тону в бездне. Но не успеваю вдоволь отдохнуть, как по ушам бьет звонок.

Резко распахиваю глаза. По радужке ударяет яркий свет. Настенные часы показывают полдень. Или одиннадцать. Или два. Толком не могу понять, потому что стрелки, как и вся комната, расплываются.

Пытаюсь кашлянуть. Боль шилом пронзает горло.

А звонок продолжает издавать оглушающую трель.

Кое-как поднимаюсь с постели. Кутаюсь в одеяло и, держась за стену, выволакиваюсь в коридор.

Бесит, когда Лизка так делает. Наберет кучу пакетов и трезвонит, потому что нет свободной руки достать собственные ключи. Явно в этот раз та же история: забежала за молоком, но увидела по акции сырки, сгущенку, кукурузные хлопья, кофе, туалетную бумагу и что-нибудь из того, чего у нее валом — например носки. Она классный друг, но та еще транжира.

Ноги меня едва держат. Наваливаюсь на дверную ручку, кручу защелку и медленно открываю.

Туман перед глазами не рассеивается, а густеет, и все же я уверена, что вижу перед собой не Лизку.

Делаю шаг назад и запрокидываю голову, теряя последние силы.

Какая прелесть — умереть от гриппа под ногами Висхана Хадаева…

Падаю. Просто лечу не в состоянии за что-то ухватиться. Сквозь пелену вижу резкий рывок мужского силуэта, и вот — я уже оказываюсь в его крепких, пружинистых объятиях.

Он что-то говорит. Кажется, даже трясет меня. А мне хочется спать. Боже, как же хочется спать!

Глава 8. Висхан

Моя бестолковая сестра нарочно оставляет мобильник там, откуда я забираю ее среди ночи. Если бы не Мальцев, точно всыпал бы ей ремня. Вместо этого неделю запрещаю ходить в универ. Не помрет. Все равно ума там не прибавляется.

На следующий день сам еду за телефоном. В обед выкраиваю час перед встречей с клиентом. Вполне хватит смотаться в универ, разыскать Стафиевскую и вместе с ней снова наведаться в ее съемную квартиру. Но на месте выясняю, что глазастая на больничном, а мобильник Альмиры у одной из ее соседок, которую неизвестно где черти носят.

Я не мальчик, чтобы бегать за каждой стрекозой, поэтому нахожу в досье номер Маргариты и звоню. Так быстрее и проще.

Звонок не проходит.

Набираю снова.

Та же песня.

Либо отключен, либо она меня заранее в черный список кинула.

Бью ладонью по рулю. До чего же бесят женщины!

Завожу тачку, выруливаю с парковки, несусь к той проклятой многоэтажке. Пропишусь тут скоро.

Звоню и стучусь в нужную дверь, но никто не открывает. Чувствую себя идиотом. Когда уже решаю вечером повторить попытку вернуть мобильник, слышу шаркающие шаги.

Щелкает замочная скважина. Медленно отворяется дверь. И бледная, трясущаяся Рита теряет сознание прямо на моих глазах.

— Твою мать!

В квартире больше никого. Духота. Эта звезда горит. Бредит.

Переношу ее на диван в гостиную и вызываю нашего семейного терапевта. Пока тот добирается сюда по пробкам, пытаюсь сбить температуру холодной водой. Держусь с ним на связи.

Он осматривает ее долго, тщательно. Всегда так делает. А меня бесит. Ненавижу нерасторопность и неопределенность. Слушает ее, берет положенный мазок из зева, ставит укол и выписывает правильное лечение.

— Легкие чистые. Не вижу смысла направлять ее в стационар, — объясняет мне. — Если за ней ухаживать должным образом и соблюдать все рекомендации, то она за три дня на ноги встанет. Но уколы обязательны, а то возникнут осложнения. Внести ее в график медсестры?

Пробегаюсь глазами по рецепту, смотрю на спящую больную, вспоминаю о деловой встрече, на которую из-за нее опоздал, но не могу отвести глаз от огромного синяка на ее лице. Совесть начинает медленно поедать.

— Разберусь, — отвечаю на автомате.

— Я добавил в рецепт мазь. От гематомы.

Киваю. Док не спрашивает, кто она для меня, откуда следы побоев, что я тут делаю. Видно, ему не по себе в подобной обстановке. Привык осматривать богатых пациентов в их особняках или принимать в своей наикрутейшей клинике. Но не морщится и работу выполняет ответственно. Знает же, что счет за вызов будет непременно оплачен.

Едва провожаю его за порог, как возвращается одна из квартиранток. Не удивлен, что мобильник Альмиры у нее. Она посмелее той, блондинистой. Помню, именно она утаскивала Риту со стадиона.

— Что-то случилось? — хлопает ресницами.

— Да. Тебе только что повезло. Жить будешь.

Забираю у нее телефон сестры, беру с вешалки куртку Риты. На сборы уходит пара минут. На решение и того меньше. Что-то необъяснимое, зародившееся во мне внезапно, заставляет меня взять на себя всю ответственность. Поэтому вскоре Стафиевская оказывается на заднем сиденье моего джипа, а я мчу туда, откуда она не сбежит, пока не поправится…

— Советую не брыкаться, — предупреждаю, с наполненным шприцем шагнув к ней, — а то будет больно.

Она пятится к дивану. Куртка и ботинки выпадают из рук. Глаза превращаются в крупные серебряные монеты. До чего же истребляющий взгляд!

Бросается в бега, но запинается о диван и падает. Гребет на четвереньках к спинке.

Успеваю поймать ее за лодыжку.

Дергаю на себя.

Она брыкается, визжит, ругается. Называет меня маньяком и дегенератом. Будто бальзам на душу льет после приевшейся мне всеобщей лести.

Беру шприц в зубы, хватаю ее за руки, скрещиваю на пояснице. Ноги придавливаю коленом, стягиваю с нее пижамные штаны, лыблюсь красивой попе и без промедления вонзаю в упругую плоть иглу.

Она рычит куда-то в подушку, но больше не ерзает.

Опустевший шприц летит в мусорное ведро, место укола протирается салфеткой, плюшевая пижама возвращается в исходное положение.

— Чурбан невменяемый! — оживает Рита, подгребая под себя ноги и забиваясь в самый угол дивана.

— Всегда пожалуйста.

— Хоть бы руки помыл!

— Сейчас помою.

Замолкает, плотно сжав губы. Чем сильнее злится на меня, тем сильнее притягивает. Ведьма.

С улицы доносится автогудок. Бросаю взгляд в окно. Возле дома паркуется Мальцев. Наконец-то!

Рита вытягивает шею. Наверное, надеется, что менты. Сейчас меня повяжут, а ее вернут в душную двушку — дальше медленно умирать в одиночестве.

Накидываю куртку, сую ноги в кроссовки и выхожу под моросящий дождь. Под ногами чавкает. Если погода не восстановится, придется везти мою пациентку в город. Долго с камином на сырых дровах мы не протянем.

Глава 9. Рита

Он слышал… Боже, он все слышал!

Ну а чего ты, Ритуль, хотела, когда сыпала проклятиями во всю свою больную глотку?

Смотрит на меня с жалостью, присущей высокомерным сволочам. Не вышло деньгами откупиться или новой кофточкой, так решил напролом идти — воспользовавшись беззащитностью, похитить буквально из постели, увезти в глушь и силой залечить.

Не знаю, то ли осуждать его за это, то ли презирать, то ли восхищаться. Но суп вкусный, почти как домашний. Правда, ем вяло. Силы, которые прибавились с беспробудным сном, быстро иссякают.

— Ты очень странный, — произношу, наевшись и вернувшись на диван. — Сначала предлагаешь деньги, чтобы я не заявила о побоях, потом похищаешь меня, давая очередной повод обратиться в органы. Кажется, где-то потерялась логика.

— Я тебя не похищал, — отвечает Висхан, размешивая растворимый кофе в кипятке.

Меня всегда настораживали люди, пьющие черный кофе без сахара. А этот и вовсе бьет рекорд: три ложки на небольшую кружку. Монстр!

Усаживается в кресло, делает глоток и, не морщась, переводит взгляд на меня.

На улице быстро смеркается, в домике становится мрачно, и повсюду пляшут тени. Самые темные ползут по его лицу.

Кутаюсь в одеяло, а сама не могу прервать зрительный контакт. Этот парень совершенно не в моем вкусе. Таких вообще лучше стороной обходить. И все же есть в нем что-то необъяснимое, вызывающее живой, хоть и не вполне здоровый интерес.

— Доктор прописал тебе свежий воздух, покой и лечение, требующее постоянного контроля. Я как раз собирался провести пару дней здесь. Так что считай, нам с тобой просто оказалось по пути. К тому же твои соседки были не против. Предполагаю, они не хотят заразиться.

Он не улыбается. Говорит привычно спокойно, холодно. Однако, видимо, это его особая манера шутить.

— И где это — здесь? — интересуюсь своим местонахождением.

— Вблизи города. На недостроенной базе отдыха, — он делает еще глоток. — Мы купили этот участок несколько лет назад. Успели сделать дорогу, вырыть котлован под бассейн, разбить веревочный парк. Обстоятельства сложились не в нашу пользу, и стройка заморозилась. Таких домиков должно быть пятнадцать, но пока он один. Мой. Приезжаю сюда, когда надо проветрить мозги.

— Лучше бы в ту ночь ты тоже поехал сюда.

Он понимает, о какой ночи я говорю, но ни капли не жалеет, напоминая:

— Та гнида получила по заслугам.

— Я не его фанатка, но твоя сестра сама пошла в клуб. Никто не тащил ее силой. Вегас не суицидник. Он прекрасно знал ее фамилию.

— Ему повезло, что меня не было в городе и из клуба ее забирал Мальцев. Будь на его месте я, убил бы Вегаса посреди танцпола.

— За то, что твоя сестра в него втрескалась? Не понимаю, в чем проблема? Вы вроде из одного круга. Наверняка в будущем она даже выйдет за кого-то подобного Вегасу, и ты будешь отжигать на их свадьбе. Если, конечно, ты умеешь отжигать, а то чую, главный движ в твоей жизни — кровавые разборки.

— Хочешь проверить?

Смеюсь, но тут же тяжко кашляю. Горло все еще болит. Двух уколов и чашки супа маловато для выздоровления.

— Слышал, у твоей подружки скоро свадьба. Ищешь фиктивную пару? Могу выручить.

— Ты? Нет-нет, ты мне не подходишь.

— Что во мне не так? — спрашивает по-прежнему ровно, словно инструкцию читает.

Из-за непроницаемой маски на его лице невозможно понять его эмоции. Можно лишь догадываться, что, например, сейчас ему действительно интересно узнать о своих недостатках. Вряд ли в его окружении полно смельчаков, готовых высказать ему в лицо неприятные вещи.

— От тебя мороз по коже, — не утаиваю правды. — А я душа компании. Мы из разных миров, Висхан Хадаев. Никто не поверит, что мы вместе. И прекрати копаться в моей личной жизни. Это омерзительно.

Я отворачиваюсь, натягиваю одеяло до подбородка и выдыхаю. Меня снова клонит в сон, и уже напрочь плевать, где я и с кем. Уж лучше тут, чем в больнице. «Медбрат», конечно, оставляет желать лучшего, но удобная постель и вкусная еда подкупают.

Насчет Инны я даже не удивлена. Но как Лизка-то позволила ему увезти меня? Хотя что она могла сделать? Лечь на дорогу, чтобы он ее своим джипом переехал?

Блин, мне мама, наверное, уже раз двадцать позвонила. И Кристинка поди обиделась, что я так и не помогла ей с маникюром. А в студенческом отряде ждут мою статью о летней занятости. И презентация к семинару еще не готова.

Однако слабость так стремительно меня одолевает, что на стыд не остается сил.

Глаза тяжелеют, и я опять засыпаю…

Меня будит кашель. Жесткий, выворачивающий наизнанку. Ощущение, равноценное предсмертной агонии.

Дрова в камине уже догорели, но на столе тают свечи и дают маломальский свет.

Кряхтя, сползаю с дивана, ворошу лекарства, дрожащей рукой подношу ко рту спрей и делаю четыре положенных нажатия.

Горло вмиг сковывает. Микстура обволакивает стенки льдом и горечью. Першение постепенно проходит, и я наконец дышу. Обращаю внимание на пастилки и закидываю одну под язык.

Глава 10. Висхан

Проблемная, импульсивная, упрямая, нервирующая до дрожи. Зачем я только взялся за ее лечение? Пусть бы дальше загибалась в компании своих недодрузей.

Пока добираемся до участка, ее снова лихорадит. Мысль закинуть ее в багажник и вернуть в город сменяется намерением сперва привести в норму.

Вношу ее в дом, бросаю в кресло перед камином и поджигаю дрова. Пошарив по пакетам, нахожу мед, лимон, имбирь. Заливаю эту ядреную смесь кипятком.

— Раздевайся, — велю этой бледной, трясущейся дьяволице.

— Чего?

Опять тратить время на болтовню не собираюсь. Стаскиваю с нее мокрую куртку и единственный ботинок. Расстегиваю джинсы, а она испуганно хватает меня за руки. Ногтями впивается в запястья.

Поднимаю лицо и вижу бурю в глазах напротив.

— Ты уже вконец оборзел, Висхан Хадаев, — шипит гневно.

— Ты прикалываешься? Или в самом деле думаешь, что я сейчас к тебе приставать буду? Ты промокла до нитки. Надо переодеться, если не хочешь, чтобы простуда переросла в воспаление.

— Я сама. Отвернись. И подай пижаму.

— Я видел твои черные трусы и голые булки. Что нового могу разглядеть сейчас, в темноте?

Но в плане личного пространства она категорична.

Отступаю.

Пусть возится, раз самостоятельная такая.

Пока пыхтит переодевается, я тоже снимаю куртку и меняю джинсы на домашнее трико. Достаю из шкафа бутылку коньяка и возвращаюсь к этой занозе.

— Я не буду пить, — косится на меня исподлобья.

— Теперь ты думаешь, что я хочу тебя споить? В своем тупом дружке-мажоре Вегасе уверена, а меня опять подозреваешь в трешаке? Книги писать не пробовала?

Опускаюсь перед ней, откупориваю бутылку, лью содержимое на ладонь и втираю в маленькую ледяную лодыжку. Хрупкая, тонкая, изящная, с аккуратным педикюром. Кто бы мог подумать, что такому сумасшедшему монстрику принадлежит!

Проделываю то же самое со второй и натягиваю на них теплые носки.

Рита смотрит на меня растерянно. Ищет подвох.

Благодарностей не жду. Подношу ей кружку со смесью и закидываю в камин еще дров.

В доме быстро теплеет, и моя разомлевшая подруга нарушает тишину:

— Ты специально оставил меня одну? Хотел проследить, что буду делать?

— По новой пошла? — выгибаю бровь. — Я спал в машине, когда ты выперлась на улицу и жахнула фонарем мне по глазам.

— Почему ты спал в машине? — искренне недоумевает.

— Надо было с тобой в обнимку?

Задумчиво поджимает губы. Делает глоток, вздыхает и продолжает допрос:

— Зачем ты писал в моих чатах?

— Чтобы твои родные не волновались. Или будет лучше, если твоя мама поседеет от неизвестности?

— Будет лучше, если ты вернешь меня на место.

— Соскучилась по друзьям? Я не душа компании, но и не тупица. Пацанов из вашего сборища волнует только своя шкура, одна подружка лужей растекается перед Чагой, вторая на вечном адреналине. Ты уверена, что они растирали бы тебе ноги и делали уколы? Уймись уже, Маргарита. Вряд ли я лечу тебя, чтобы потом добить.

— Тогда зачем ты привез меня сюда?

— Не рискнул бросить на произвол судьбы. В твоей болезни и я виноват, а Хадаевы всегда платят по счетам. Забыла?

— У тебя из-за меня будут проблемы? — интересуется с заметным беспокойством.

— С чего ты взяла? — хмурюсь.

— Твой друг проговорился.

— У меня проблемы не из-за тебя.

— Из-за сестры? — не отстает пиявка.

— Похоже, да, — соглашаюсь, вспомнив о шантаже Джамала.

— Ты с ней слишком строг.

— А с вами иначе не получается. Дрессировке вы не поддаетесь. Приходится контролировать.

— С кем это — с нами? — щетинится.

— С женщинами.

— Сексист.

— Истеричка, — усмехаюсь и делаю глоток из бутылки.

Я не поклонник никотина и спиртного. Вредных привычек даже по юности не было. Но из-за некоторых бестий в последнее время нервы расшатались.

Коньяк обжигает глотку. Морщусь и закупориваю бутылку. Лучше на эту дрянь не налегать. Правда, тепло изнутри успокаивает.

— Ты привез меня сюда, чтобы было меньше соблазна искать Вегаса, — произносит Рита. — Хочешь попробовать остыть, пока ухаживаешь за мной. Только это не решит проблему. Твоя сестра влюблена. И чем строже ты к ней, тем дальше она от тебя. И она будет хвостом за Вегасом бегать до тех пор, пока ты ей запрещаешь.

— Предлагаешь разрешить ей и дальше с ним путаться?

— Мысли шире, дуэлянт, — улыбается обезоруживающе. — После стадиона Вегас определенно будет избегать Альмиру. Но это ее не остановит. Чтобы девочка поняла, что ничего у нее с этим парнем не выйдет, надо чтобы он ее отшил. И не просто: «Нам надо расстаться, но дело не в тебе, ты заслуживаешь лучшего…» и бла-бла-бла. Она должна застукать его с другой. Улавливаешь мысль?