Ты - мое проклятие, Винтер!

Пролог

— Я тебя ненавижу! — Крик удалось сдержать, хоть и с трудом.

Выпущенная злость прозвучала шепотом, но объект моей ненависти, к счастью, услышал, до боли сжав мои пальцы.

— Хоть что-то искреннее от тебя услышал, — так же тихо произнес в ответ, но стоящий напротив служитель вежливо кашлянул, пресекая перепалку.

Гости за нашими спинами заинтересованно замолчали, заметив некоторую паузу, но, проглотив давно заготовленные слова, я с трудом, но закрыла рот, едва не дрожа от злости.

— Да примет Тройственный бог этот союз, — вернувшись к своим обязанностям, нараспев проговорил жрец. — Да обручит два влюбленных сердца, — я зло хмыкнула, Винтер скрипнул зубами, — что нашли друг друга! Станем же свидетелями в храме Троя, и свяжем нитями сей союз! Согласен ли ты, Даррен Винтер из дома Винтер, взять в законные жены Эвер Килиан из дома Гренвилл? Ответь пред всеми! Да услышит вас Трой!

— Согласен, — фыркнул Винтер — на удивление не мешкая.

Меня охватила зависть.

Этот гаденыш, по всей видимости, чувствует себя куда увереннее, чем я. Заглянув внутрь собственной души, я увидела только яростное сопротивление, которое не позволило бы ответить так же уверенно, не уделив должное внимание драматической паузе перед началом конца.

Сказать «нет» я не могла, но желание потянуть жилы своей родне горело неистовым пламенем!

— Согласна ли ты, Эвер Килиан из дома Гренвилл, взять в законные мужья Даррена Винтера из дома Винтер? Ответь же пред всеми! Да услышит вас Трой!

От вдохновленного завывания уже откровенно разболелась голова. На секунду прикрыв глаза, чтобы собрать в кулачок все свое мужество, я вновь ощутила болезненное давление на пальцах.

— Согласна, — сцедила сквозь зубы, но интонация волновала служителя куда меньше, чем суть, и оттого он радостно вознес ладони к потолку, восхваляя священного Троя, и объявил:

— Да будет так! Троя принял Даррена и Эвер Винтер!

Демоны разлома! Теперь я — Винтер!

Глава 1

Бред!

Именно это я повторяла раз, за разом разглядывая собравшихся за праздничным столом гостей. Их можно было пересчитать по пальцам: лорды решили сильно не афишировать союз бастарда и наследника великой семьи, и собрались тесным кружком — только чтобы засвидетельствовать брак при других. Достаточно, чтобы назвать его законным, и приемлемо, чтобы новости не расползлись по городу слишком быстро.

Я, вообще-то, любила праздники. В такие дни я хоть немного могла почувствовать себя счастливой и свободной, позволяя себе новые знакомства, легкие разговоры ни о чем и — о, да! — наряды!

Это был единственный повод надеть что-то нарядное, собрать приличную прическу и даже подкрасить глаза, на целый вечер забыв о своем месте.

Но сегодня, несмотря на нежный и трепетный наряд, притягивающий взгляд, на украшения, выданные отцом в виде исключения, и изысканную прическу, украшенную тонкой фатой, я впервые совершенно не чувствовала себя счастливой.

Я была зла, раздосадована и в полном отчаянье.

Винтер! Теперь я — я!.. — Винтер!

Это даже звучало нелепо! И судя по напряженному подбородку, суровому и недовольному взгляду, полному желчи, мой новоиспеченный супруг хоть в этот раз со мной солидарен.

Единственный раз на моей памяти.

— У меня есть тост, — Винтер-старший поднялся со своего места, постучав вилкой по краю своего бокала, чем привлек внимание гостей. — Я хочу поднять это вино за то, чтобы брак моего сына был так же крепок, как этот напиток! Чтобы он приобрел такую же выдержку и с годами раскрылся чудным букетом! Выпьем же за моего сына! За Даррена!

Только опустила глаза, чудом скрыв, как дрогнула ладонь, сжавшая хрустальную ножку бокала.

Новоиспеченный свекр озадачивался благополучием исключительно своего сына, совершенно забыв, что в комплекте к браку идет придаток в виде меня.

В принципе, мне не привыкать.

Хоть мой отец и носил имя рода — Гринвелл, — я же была от рождения Киллиан, и причина тому проста — незаконнорожденность. Я не имела ни малейшего представления о том, кем была моя мать, но точно знала, что простолюдинкой, с которой у отца состоялась интрижка.

Я — бастард. А все бастарды носят имя Килиан.

Чаще всего нас обрекали на забвения, вычеркивая из памяти как нечто, не имеющее значение. И отчего лорд Гринвелл решил взять выродка под свою крышу — загадка века, но месяцем ранее это решение сыграло ему на руку, породнив с давним соперником и сплавив ненавистное дитя из дому.

— Поздравляем! — заголосили гости и уставились на нас с самым выжидающим и довольным видом.

Демоны Бездны!

Зная, чего от меня ждут, сделала неспешный глоток, поддерживая слова нового родственника, и так же медленно, оттягивая момент, взглянула на своего супруга, глаза которого пылали взаимной яростью.

Будто мне приятно, Винтер!

Закрыв глаза, чуть потянулась вперед, крепко смыкая губы, и зажмурилась посильнее, всей душой желая, чтобы пытка закончилась. Я ожидала чего угодно, но только не тихого и ядовитого смешка, задрожавшего прямо перед моим лицом.

— Ты еще и целоваться не умеешь? — издевательски спросил Винтер, не слишком-то приглушая голос.

Все, кто сидел поблизости, услышали его слова, и неловко, словно не знали, что брак сговоренный, примолкли.

В секунду от ярости закружилась голова.

Гнев туманом затянул виски, тело задрожало, глаза распахнулись, не в силах больше моргать, а под кожей пальцев затрещал огонь.

Винтер смотрел на меня с прищуром, с улыбкой, но эта улыбка все равно выглядела кислой. Будто сама мысль — поцеловать меня — вызывает у него резкий прилив тошноты от отвращения!

Будто мне хочется, Винтер! Будто я рада, что ты стал моим мужем!

Я могла на многое закрыть глаза во благо семьи.

На издевки, на пренебрежение, на откровенное безразличие. Но публичного унижения проглотить не могла. Перед глазами пролетел месяц подготовки к этой свадьбе — от моего сдавленного и вытребованного отцом согласия на помолвку до момента самого венчания.

Бред…

Спектакль, который устроили наши отцы, давно вышел за рамки разумного, став чем-то ужасающе грандиозным, заставляющим играть свою роль весь остаток жизни. А Винтер уже сейчас выходил из роли, прилюдно меня унизив.

Он не выдержит, не справится и даже не станет стараться прикрыть этот фарс мишурой из обмана и лицемерия для людей вокруг.

Это невозможно.

— Будь ты проклят, — произнесла одними губами, чем заставила супруга обратить на них внимание.

Орехово-зеленые глаза блеснули нескрываемой яростью, способной прямо сейчас на месте разорвать меня закаленной сталью. Но, не решившись омрачать праздник кровавой расправой, мой муж все же не сдержался:

— Ты — мое проклятие.

Приветствую вас в новогодней сказке! Не забывайте ставить сердечко и добавлять в библиотеку!

Наши жених и невеста - Даррен и Эвер Винтер!

Глава 2

Не помню, как вышла из зала, вскочив со своего места и выбежав в прохладный коридор. Ноги несли меня куда-то вперед, лишь бы подальше от кошмара, в который превратился, казалось бы, самый прекрасный момент в жизни любой девушки.

Я вышла замуж и должна быть счастлива. Но факт того, что муж ненавидит меня так же сильно, как и я его, уничтожил все прекрасное, что могло расцвести в сердце.

Остановившись только в самом дальнем от празднества флигеле, с ногами забралась на подоконник, подбирая полы длинной струящейся юбки.

Хотелось… нет, не плакать. Выть.

От отчаянья, от незавидной доли и чудовищной жалости к себе.

Чем я заслужила такую судьбу? Чем прогневила Винтера так сильно, что он стал мне мужем? Могла ли я вообще не рождаться или остаться с безымянной матерью, чтобы стать такой же безымянной простолюдинкой?

Если бы мать могла оставить меня себе… кем бы я тогда была?

Крупицы силы, что танцевали у меня в крови, конечно же, не сделали бы меня кем-то важным вроде мага или жнеца. Скорее всего, я бы могла стать прачкой или поварихой, нагревая воду или разжигая костер. Но у других не было и этого!

Магический потенциал был скорее исключением, чем правилом. Им обладали лишь старые дома вроде дома Гринвелл или Винтер, и редкие простолюдины, которые, как и я, по большей части были бастардами. Иногда, конечно, случалось и такое, что рожденные у обычных людей дети имели толику магии, но это никогда не было наследуемым, и эфир просто растворялся в воздухе, покидая носителя, когда срок его жизни подходил к концу.

Моя магия хоть и была наследуемой, но, к сожалению, не такой мощной, как у законнорожденных. Тот же Винтер, как жнец, мог и устроить настоящий безжалостный пожар, и потушить его одной волной, что делало из него незаменимого солдата. А я же… я подогревала напитки, разводила огонь в печах и каминах, убирала сажу и сушила дрова, отсыревшие за зиму…

Губы предательски дрожали, и заволокшие глаза слезы уже бежали по красным от стыда щекам. Стирая их тыльной стороной ладони, я ковыряла собственные ногти, которые привели в надлежащий вид к самому дню свадьбы.

Еще недавно их едва ли можно было отмыть от сажи.

Хмыкнула.

Из служанки в рабыни. Замечательно.

— Что, не понравился праздник?

Промолчала, спешно проглатывая слезы.

Никто не должен их видеть, тем более Миранда. Когда моей сестрице хочется выплеснуть свой яд, самый лучший способ его ускорить — игнорировать и не реагировать. Ей быстро наскучит. Миранда из тех, кто никогда не оставит последнее слово за кем-то, и оттого спорить с ней было так же бесполезно, как рубить мечом море.

— Или жених не по вкусу? — девушка демонстративно хихикнула, обходя по кругу мое укрытие, и остановилась напротив. — Тебе бы стоило быть благодарной, Килиан. Отец вон сколько средств вложил в твою свадьбу! — она обвела ладонью мой наряд. — Так что ты должна бы окупить его вложения. Ну же, Килиан, улыбнись, — потребовала гадюка, не скрывая издевки. — Иди и обними своего мужа, чтобы он и его папенька остались довольны своим договором. Не смей порочить своего отца!

Последнее она уже выкрикнула, растеряв всю притворную улыбку, и занесла руку, чтобы ударить меня по щеке. Не чтобы сделать больно, а чтобы еще больше унизить этим шлепком.

Перехватив ладонь в воздухе, я впервые позволила себе с удовольствием и ненавистью сдавить ее своими пальцами и прижечь силой, заставляя сестрицу изумленно разомкнуть напомаженные губы.

— Я — Винтер!

— Неблагодарная!.. — Миранда отпрянула от подоконника и растерла болезненно покрасневшую кожу.

Громко застучав каблуками, сводная сестра спешно убежала, оставляя меня, наконец, одну в холодном, продуваемом флигеле, где летом спала прислуга. Не чувствовавшая холода от рождения, сейчас я сожалела, что он не мог остудить мой пыл. Заморозить меня, утягивая в ледяное забвение. Позволить мне остаться здесь навсегда, намертво скованной льдом.

Единственное, что мне оставалось делать, — вернуться на практически тайный праздник, собирая крупицы оставшейся гордости. Не вернусь — будет хуже. Не могу позволить гостям растаскивать по столице слухи о том, что супруга молодого Винтера — жалкая размазня, проплакавшая весь вечер над невинной шуткой.

Соберись, Эвер. Все как-нибудь наладится.

Глава 3

— Эвер! Чудесно выглядишь, милая!

Старенькая и подслеповатая тетушка Финнис протянула руку, трепетно сжимая мою ладонь в старчески дрожащих пальцах.

Дальняя родственница отца, живущая где-то в пригороде и приглашенная исключительно для массовки на торжество, лучезарно улыбалась, искренне веря в подлинность праздника.

— Такая красавица! — продолжала она, от всей души улыбаясь. — Глаз не оторвать!

— Спасибо, тетушка, — поклонившись единственной приятной родственнице, заботливо поправила шпильку, державшую ее старенькую, пахнущую пылью шляпку. — Рада, что вы приехали.

— А как же я могла не приехать? Что ты, что ты… — запричитала она, и… забыла, о чем говорила, недоумевающе сдвинув седые от веса лет брови. — Какая ты красавица! Глаз не оторвать!

Только улыбнулась.

Старушка Финнис мало понимала, что происходит, но оттого была самым приятным существом на этом празднике, искренне меня радуя. Мы беседовали уже четверть часа, и она до сих пор не уколола меня, не обидела и не унизила, рассыпаясь исключительно комплементами, сказанными от всего ее пожилого сердца.

— Иди-ка сюда, — в локоть больно вцепились чьи-то пальцы, и меня силой потянули в сторону, буквально протащив туфлями по полу. — Это что за выходки, Эвер? Что за побег? Что за неуважение к своему мужу? — шипел отец, взглядом убеждаясь, что никто не подслушивает.

— Неуважение к мужу? — переспросила я.

— А как назвать то, что ты сбежала прямо из-за стола? Ты хоть представляешь, как это выглядело?

— Да уж, поверьте, я как никто представляю, как это выглядело, лорд Гринвелл.

Заметив, с каким тоном я это произнесла, мужчина нахмурился, став похожим на злого пса еще больше, чем обычно, и медленно склонился к моему уху:

— Ты сейчас пойдешь и немедленно извинишься перед Дарреном и его отцом за свое поведение. Ты меня поняла, Эвер? Я не потерплю, чтобы ты портила своей невоспитанностью такой важный день. Я вложил в тебя слишком много, столько, сколько ты не заслужила, так будь благодарной дочерью и не позорь меня своими капризами.

Каждое слово отца вонзалось в грудь ледяным копьем.

Его презрение к своей ошибке, живущей с ним столько лет под одной крышей и мозолившей глаза, было таким ярким, что становилось дурно. Как бы я ни пыталась, как бы ни старалась, я всегда есть и буду недостойной его имени. И ни то, что я усердно училась, ни то, как беспрекословно выполняла указания, и даже согласие на ненавистный брак, — ничто не могло его заставить полюбить меня. Я навсегда останусь для него презренной, недостойной уважения ошибкой.

Ничто не могло заставить родителя быть мной довольным.

— Как хорошо, что я больше не Килиан, — прошептала, страшась каждого слова. — Теперь я Винтер, и груз в виде меня и моих капризов, наконец-то, покинул ваши плечи, лорд Гринвелл.

— Неблагодарная, — стало мне ответом.

Нет, он не вложил в голос ни злости, ни гнева, ни даже толики осуждения.

Это было беспрекословное непререкаемое разочарование, пронзившее меня насквозь.

— Как вам будет угодно.

Поклонилась и не оборачиваясь ушла, мечтая вновь хотя бы немного окунуться в беззаботность и наивность старенькой Финнис, но, к моему огромному сожалению, вновь зазвучал легонький звон металла о хрусталь, призывающий выслушать новый тост.

Остановившись прямо посреди зала, я взглядом искала выскочку, решившего обратить на себя внимание, и, к своему ужасу, нашла.

Винтер стоял у стола, так и не покинув своего места новобрачного, и пристально смотрел мне прямо в глаза, держа в руке полный бокал вина.

Потрясающе, ужасающе красив и зол — таким я видела его в ту секунду.

Даже его потрясающий, сшитый на заказ костюм-тройка не мог скрыть той злобы и ярости, что таилась под белоснежной сорочкой и шелковым галстуком, завязанным по последней моде. Казалось, наряд супруга только подчеркивает его точность и уверенность в нежелании быть со мной. Он словно нарочно таращился на меня, и в его глазах была видна сладкая фантазия, как он медленно откручивает мне голову, дабы больше никогда ее не видеть. Нет, я не шучу! Я буквально видела в них свое отражение — загнанное в угол и неминуемо уничтоженное!

Заставив всех замолчать, он прочистил горло и заговорил:

— Я хочу выпить за свою супругу. Трой преподнес мне самый ценный подарок — женщину, что согласилась стать моей женой, — от его слов мои брови, кажется, готовы были взобраться к линии роста волос, а рот безмолвно шлепал губами. — Сегодня лучший день в моей жизни. Я обрел преданную и верную супругу, создал собственную семью и наконец, могу назвать себя самым счастливым мужчиной в этом мире. Выпьем же за тебя, Эвер, — мое имя Даррен произнес с особенной, отрезвляющей интонацией. — Будь сильной, терпение в браке со мной тебе определенно понадобится.

Приняв пожелание за шутку, гости рассы́пались в недолгих смешках, даже не представляя, какое предупреждение только что прозвучало, рассыпавшись мурашками по моим рукам.

— Я же, в свою очередь, обещаю греть тебя каждую ночь, — от этого трогательного обещания я уже откровенно поежилась, словно от холода. — Подарить тебе много детей, — продолжал он, беспощадно расписывать нашу чудесную жизнь, — И до конца наших дней держать тебя за руку.

Вспомнив, как он делал это в храме, словно наяву ощутила боль в тонких косточках, которые безжалостно стискивали в крепкой мужской руке, стараясь и делая больно.

— За тебя, Эвер Винтер! — Подняв бокал, он дождался восторженных аплодисментов, и, сделав большой и отчаянно резкий глоток, осушивший половину, довольно жестко опустил хрусталь на стол.

И тут же протянул ко мне руку, приглашая приблизиться.

Вот сейчас… Сейчас это точно произойдет.

Демоны Бездны! Он даже напился для храбрости! Неужели мысль о поцелуе со мной настолько мерзка?

Внутренности переворачивались на новый бок с каждым моим шагом, и стоило оказаться в непосредственной близости, как Винтер схватил меня, подтягивая к себе. Не успев сообразить, я уже висела над полом, полагаясь только на крепкий захват супруга, который, склонившись ко мне, так и не коснулся губ, замерев над самым моим лицом.

Глава 4

Так не должно было быть, но касание мужских губ меня буквально обездвижило. Я будто бы приросла к жесткому сиденью, сумев только вскинуть ладони в воздух, которые испуганно задрожали, стоило Винтеру требовательно двинуться вперед.

Мимолетно я подумала, что наверняка глупо выгляжу, так выставив руки и замерев, словно я и вправду зайчиха, как он и сказал минуту назад.

Эта мысль придала сил. Упершись ладонями в мужскую грудь, я попыталась отпихнуть его от себя и тут же напоролась на новую атаку. Вместо того чтобы отлепиться от меня и моего лица, Винтер, напротив, совершил перехват, будто бы мое сопротивление только придало ему сил. Ловко накрыв мои пальцы своими, он одной рукой сгреб их вместе и зажал, а другой бессовестно надавил на мой затылок, лишая всякой возможности отстраниться.

— Что же ты, Эвер? — прошипел ядовито, дав мне шанс глотнуть воздуха. — Учись, пока есть возможность. Тебе меня всю жизнь целовать.

— Бве! — демонстративно показав язык, тут же поняла, что пожалею прямо сейчас.

Я попыталась закрыть рот, пряча язык за зубами, как мне и полагалось бы изначально, но не преуспела. В следующее мгновение уже мужской язык проник в рот, соприкоснувшись с моим, и я окончательно оцепенела.

Не знаю, что произошло, но Винтер тоже замер, медленно, словно с опаской отстраняясь и замирая на волосок от моих губ. Мы таращились друг на друга с нескрываемой растерянностью, словно совершили что-то настолько невообразимое и неподдающиеся понимаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах не сможем никому об этом рассказать.

Это было ужасно. Но как-то не так, как ожидалось…

Я не любила Винтера всей душой. Я призирала его, ненавидела, не уважала, но…

Этот странный, скомканный и нелепый поцелуй отчего-то не вызвал приступ тошноты. Во рту, напротив, разливался легкий привкус вкусного вина, а на самом кончике танцевал вкус самого Винтера, приятно покалывающий своей свежестью. А еще эта искра…

Разлетевшись, словно осколки, мы вернулись на свои места, тут же отвернувшись обратно к окнам. Было… неловко.

За свою жизнь я испытала целую гамму чувств рядом с Винтером-младшим: и ярость, и обиду, и злость, и даже страх. Но никогда — неловкость. Что-то новое поставило в тупик, заставляя мысли в голове хаотично продумывать стратегию защиты, когда Винтер вновь нападет, чтобы всадить очередную шпильку.

— Не так уж и плохо, — проговорил себе под нос, словно я не услышу, и удовлетворенно дернул уголком губ в улыбке.

Что?!

Лучше бы гадость какую-нибудь сказал!

— Могло быть и лучше, — ответила я, демонстрируя равнодушное разочарование, которое едва удавалось сохранять на лице.

— Могло, — согласно кивнул мужчина, вновь загоняя меня в тупик. — Позже попробуем еще раз.

Единолично завершая перепалку, Винтер грациозно выпрыгнул из кареты, как только та остановилась, и требовательно протянул мне руку, заставляя выйти.

Временно урезонив собственную злость, я последовала за супругом, который тут же двинулся в сторону невысокого забора, окружавшего его величественный особняк.

Когда-то он принадлежал одному художнику с творческим подходом, и так уж вышло, что он еще и неплохо ладил с архитектурой. Дом не был похож на все прочие, выделялся на общем фоне, но при этом выглядел очень гармонично и даже завораживающе.

Синяя, благородно потемневшая черепица венчала слегка изогнутую крышу. Деревянные, нестандартно большие окна настоящими глазами смотрели на прохожих, но прятали происходящее внутри за красивейшими витражами. Белые, увитые густым плющом стены добавляли свежести зданию, а резные перила и конек крыши создавали немного сказочный образ.

В этом доме хотелось жить.

Именно поэтому, как только дни художника подошли к концу, у дверей совета выстроилась очередь из желающих приобрести особняк. Винтер был более значимым покупателем. Ходили слухи, что назначенная цена была так велика, что Винтеру пришлось продать некоторые семейные ценности, но я, если честно, в это не верила.

Такой поборник семейной чести, как Даррен Винтер, никогда бы не обменял нечто принадлежащее его роду на исполнение каприза. Слишком уж он… принципиальный.

— Добро пожаловать домой, супруга, — невесело сказал он и распахнул передо мной дверь, приглашая войти.

Внутри было так же чудесно — даже больше, чем я думала!

Расписные потолки пестрили драконами, звездами, сюжетами старых сказок. Не иначе как чудом сохранившийся паркет не скрипел, лестница из красного дерева выглядела так, словно ее поставили только вчера! А мебель!.. Мебель была такой же чудаковатой, но красивой и элегантной в своих резных деталях и теплых красках!

— Не стой как ослица, Эвер, поднимайся, — Винтер легонько толкнул меня в спину, отрывая от места. — Приданое уже должны были доставить. Твоя комната слева.

Медленно и с опаской поднимаясь по ступеням, я не решилась спросить у Винтера, почему он выделил мне отдельную спальню, боясь, что моя радость толкнет его на подлость тут же отнять мое личное пространство. Толкнув указанную дверь, вновь задохнулась восторгом.

Это просто чудо какое-то…

Белоснежная спальня была такой просторной, что у меня перехватило дыхание. У стены в дальнем углу располагалась огромная кровать с белым, практически прозрачным балдахином; покрывало на ней было завалено множеством декоративных подушечек. Прикроватная тумба, мягкая софа у чайного столика и огромный широкий подоконник, окно которого вело в сад! Это просто поражало воображение!

Оторвав меня от визуального наслаждения, Винтер пронесся за спиной, скрываясь в комнате чуть дальше по коридору, и плотно закрыл за собой дверь. Надежда, что на сегодня ему достаточно моего общества, загорелась в груди, и, нырнув в теперь уже свою спальню, я выдохнула.

Приданое, как и предполагал Винтер, было уже доставлено. Опустившись на мягкий ковер, я отбросила плетеную крышку короба, чувствуя, как горло вновь сдавливает петлей унижения.

Глава 5

Спала я плохо. Если говорить мягко.

Всю ночь мне мерещился новоявленный супруг, который то входил в комнату, то укладывался рядом. И каждый раз просыпаясь и не обнаруживая никого вокруг, я долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок.

Утро пришло слишком быстро, возвращая меня в новый день, где Винтер все еще мой муж.

Грешным делом у меня даже появилась мысль прикинуться больной, запираясь в выделенной мне комнате. Но Винтер наверняка не упустит шанса проверить, а потому я собрала все свое мужество и поднялась с постели. Вновь надев платье из своего небогатого гардероба, я, стараясь дышать ровно, покинула более-менее безопасное место и вышла в коридор, тут же натыкаясь на седовласую женщину.

Она удивленно приподняла брови, отчего ее маленькие очки чуть съехали, потом отряхнула руки и улыбнулась. Слишком радушно.

— Госпожа Винтер! Доброе утро! Вы уже проснулись? Завтрак ждет вас в столовой.

— Здравствуйте, э-э-э…

— Розалин, — представилась дама, спешно поправив фартук. — Я домоправительница. Можете обращаться ко мне по любому вопросу!

— А…

— Господин Винтер отбыл по работе, — поймав мою мысль, пояснила женщина. — Он выдал мне распоряжения по поводу вас.

— Страшно спросить…

— Что?

Мотнув головой, я постаралась улыбнуться, чтобы милая женщина не заметила мое смятение, и спросила:

— Что за распоряжения?

— Конечно же, обогреть вас и накормить! — восторженно заявила она, подхватывая мою руку и утягивая за собой. — Я не знала, что вы любите, поэтому приготовила всего и побольше! Тосты с джемом, блинчики и яичница уже ждут! Хотите?

Живот предательски заурчал, напоминая, что на вчерашней свадьбе мне и кусок в горло не лез. Даже крошки становились поперек. К тому же из кухни, мимо которой меня провели, пахло просто изумительно, вызывая неслабый аппетит.

— С радостью.

— Проходите же тогда скорее!

В столовой и вправду уже был накрыт стол. Под серебрящимися куполами наверняка стояла еда, дорогая посуда сверкала своей чистотой, но из-под крышечки кофейника уже не шел пар.

Очень красиво.

Дома я ела со всеми за общим столом. В кухне.

Мне не полагалось завтраков в кругу семьи — как минимум потому, что мой завтрак был куда раньше, чем поднимались отец и Миранда. Их обед чаще всего проходил вне дома, который я практически не покидала, а ужин или вовсе пропускался, или совмещался с деловыми встречами отца, на которых мне не было места.

Поэтому мои трапезы проходили в кругу слуг, которые понимали ценность времени и никогда не жалели для меня чашки супа.

Сейчас же мне предлагали провести трапезу в столовой. Есть из красивой посуды приготовленную специально для меня еду.

Демоны Бездны… Почему мне так неловко?..

— Розалин, а вы… не хотите присоединиться?

— Я? — брови женщины взметнулись вверх, вытягивая лицо, отчего ее очки вновь съехали на кончик носа. — Трой с вами, госпожа Винтер! Я уже давно позавтракала, и не посмею…

— Может, хоть чашечку кофе?

Подумав несколько секунд, она все же кивнула, согласившись:

— Разве что одну чашечку.

Потянувшись к кофейнику, я призвала силу, нагревая напиток, и любезно наполнила тонкую фарфоровую чашку, приглашая новую знакомую за стол.

— О, какое чудо! Что же вы, милая, я могла бы погреть на печи!

— Зачем? Я справляюсь с этим быстрее, — улыбнулась я, впервые получив нечто похожее на благодарность. — Тем более я тонко чувствую нужную температуру: кофе не обжигает губ, но при этом все еще горячий.

— Очаровательно! Госпожа Винтер…

— Зовите меня Эвер.

— Эвер, — не став спорить, домоправительница произнесла мое имя с такой мягкостью, словно я ее любимая внучка. — Господин Винтер не говорил, что его супруга — обладательница дара.

— Лишь части, — призналась я. — До вчерашнего дня я была Килиан.

— О, — понимающе протянула она, на секундочку замолчав. — Как хорошо, что это было вчера, — неожиданная улыбка, прогнавшая некоторую неловкость, осветила ее лицо. — Теперь вы Винтер. Никто не посмеет думать о вас плохо. Этот род всегда защищал членов своей семьи, поэтому у меня нет никаких сомнений, что под этой крышей у вас начнется новая чудесная жизнь, Эвер.

Она говорила это так уверено, что ей невольно хотелось верить.

Конечно же, я не питала иллюзий, и хоть и понимала, какие трудности меня ждут, все равно не могла перестать бояться насчет своего замужества. Это сейчас я распиваю утренний кофе с приятной женщиной, но скоро этот момент закончится.

Позавтракав, я по привычке собрала посуду и сказала:

— Розалин, как вы смотрите на то, чтобы я помогла вам на кухне?

— Священный Трой! Что за ерунду вы говорите, милая Эвер? У вас куча дел!

— Правда? — усомнилась я, не припомнив ничего, что могло бы занять мое время.

Одно дело — когда ты работаешь, и совершенно другое — когда неожиданно начинаешь жить совершенно незнакомую жизнь.

— Конечно! Я же говорила вам — господин Винтер выдал распоряжения… Та-а-ак, минуточку… Да, вот!

На стол передо мной лег тонкий бумажный лист, который был исписан сверху донизу. Быстро пробежавшись взглядом по плану и по заметкам, что составил для меня Винтер, невольно захотелось закусить щеку изнутри и нахмуриться.

Что я и сделала.

— Вас что-то смущает?

— Что такое «скре-же-те-раль»?

— О! Это такая маленькая коробочка! Она хранится в кабинете господина Винтера! Он частенько ее забывает и отправляет за ней кучера!

Собственно, в плане так и было записано:

«Привези мне скрежетераль, если я его забыл!»

Там вообще было много всего записано. Если это был план одного дня высокородной госпожи, то я не могла не проникнуться к ним уважением, вздыхая над кучей мелких, но затратных по времени поручений.

«Забрать костюм из ателье Гаван».

«Отнести корреспонденцию на почту, подписать выданные счета, выделить содержание».

Глава 6

Званый ужин, на котором я оказалась практически незваной гостьей, еще не начался. Приглашенные прохаживались по уютной гостиной, разбившись на группки, и о чем-то неспешно болтали, потягивая игристое из дорогих фужеров.

Но стоило нам войти, как к Винтеру тут же потянулись не знакомые мне люди, приветствуя и планируя украсть минутку его внимания. Демонстративно не представив меня, он жестом призвал держаться за его спиной, будто бы скрывая меня от любопытных взглядов.

Стало обидно.

Это ужасно узкое платье, стоившая сотни вырванных волосков прическа и дорогущее колье на шее, похоже, все равно не заставили мужа прекратить меня стыдиться. Мало того, он принялся даже загораживать меня собой, стоило хоть кому-то обратить внимание на мою персону.

— Даррен, представь же нас! — Присоединившаяся к нашей компании леди в возрасте приветственно протянула руки, нагло отпихнув Винтера в сторону. — Как твое имя, прелестница?

— Познакомьтесь, — сдался Винтер, тяжело вздохнув. — Моя супруга — Эвер.

— И как долго ты планировал прятать от нас это сокровище? — возмутилась она полушутя. — Рада познакомиться с тобой, дитя. Меня зовут Хиллен Вилорби.

— Мы знакомы, леди Вилорби, — склонила голову в вежливом поклоне. — Вы и ваш супруг — лорд Вилорби — были в прошлом году на приеме у лорда Гринвелла.

— Действительно, к моему сожалению, я не запомнила такую красавицу. Ох, память с годами подводит! Я приношу свои извинения за невнимательность, дорогая!

— Не стоит. На том приеме было много гостей, всех не упомнил бы даже сам хозяин вечера.

— И все же, — она задумчиво прищурила глаз, потерев острый подбородок пальцем. — Мне знакомо ваше лицо, вы правы. Но я не могу вспомнить… Эвер?..

Я готова была открыть рот, чтобы назвать свое девичье имя, но стоящий рядом Винтер резко занял все пространство между нами, загораживая меня спиной.

— Со вчерашнего дня — Винтер, — отрезал он, дав всем понять, что я бастард, но заранее отрезав все разговоры и обсуждения на эту тему. — Это главное. Хеллен, прекрасный прием, благодарю за приглашение. Жаль, что вы были в отъезде и не смогли посетить вчерашнее торжество.

На секунду растерявшаяся женщина быстро взяла себя в руки, вновь став светской дамой, и благодушно кивнула.

— О, Даррен! Тебя я и искал! Я хотел бы обсудить с тобой заседание совета относительно продовольственной палаты. Найдется минутка? Хеллен — вы прекрасны.

— Благодарю, — от комплимента подошедшего мужчины хозяйка вечера удивительным образом растаяла, став похожей на довольную кошку. — Рада твоему возвращению, Велдон.

— Несомненно, — отрезал он мягко, но непререкаемо, отчего я любопытно вытянула шею, стараясь разглядеть незнакомца.

Военный.

Облачен в парадный мундир, подчеркивающий статность и ширину плеч. Он держал идеальную осанку, глядя прямо на Винтера. Серые, глубоко посаженные, но распахнутые глаза смотрели ровно и холодно, а вот губы, напротив, выглядели куда мягче, даже если сравнивать с губами Винтера.

Заметив мое любопытство, мужчина, названный Велдоном, сперва нахмурился, но только на мгновение, а следом его взгляд потеплел, став не таким тяжелым.

— Представишь?

— Моя жена Эвер Винтер. Эвер, это мой товарищ и сослуживец — Велдон Кроули.

— Очень приятно, — кивнула, слегка смутившись от внимания незнакомца.

— Уверяю, я рад знакомству с вами, как ни с кем другим.

— Что ты хотел обсудить, Кроули? — рыкнул Винтер, вновь багровея. — В двух словах — я тороплюсь.

— А, да, — Ведлон, словно забывший о его существовании, резко вернул рассеянный взгляд на моего мужа и тут же собрался. — Я слышал, что Дензелы будут настаивать на внесении пятой поправки. Если к ним присоединятся Кирби, нам не устоять.

— Нет причин для волнений. Со вчерашнего дня Гринвелл на нашей стороне и поддержит билль.

Секунда на осознание, короткий, но внимательный взгляд в мою сторону и принятие. В голове Велдона Кроули явно сложилась картинка; кивнув сам себе, он кивнул Винтеру:

— Рад слышать.

— Речь о билле на лавочную торговлю?

— Да что ты об этом знаешь? — едва не рявкнул Винтер, зло уставившись через плечо.

Клянусь священным Троем — будь мы наедине, он откусил бы мне голову за храбрость задать этот вопрос.

На самом деле, отец хоть и не держал меня подле себя, но так как статус у меня был едва ли чуть выше прислуги, я многое знала, становясь невольным свидетелем чужих бесед. Лорд Гринвелл был закоренелым женоненавистником, считая женщин не самым интеллектуальным созданием, и оттого не стеснялся болтать в их присутствие. Даже свою родную дочь Миранду, рожденную в законном браке, он считал скорее красивым аксессуаром, который в будущем мог бы принести ему полезные союзы. Иногда мне казалось, что несчастная леди Гринвелл, которую мне не удалось застать при жизни, специально умерла, только чтобы избавиться от общества собственного супруга.

— Достаточно. Если речь все же о нем и о поправке на товары из-за границ, то на вашем месте я бы не была так уверена в поддержке лорда Гринвелла.

— Это еще почему? — фыркнул Винтер. Однако, судя по взгляду, он был готов слушать — правильное решение с его стороны.

— Потому, что сейчас он, как и еще некоторые лорды, среди которых Дензелы и Кирби, имеет выходы на поставки из Туанси и Чуруди. Если каждый торговец будет иметь право ввозить товары на нашу землю, они потеряют свой доход, не выдержав честной конкуренции. Уверяю вас, лорд Гринвелл не поддержит то, что может лишить его золота.

Мужчины молчали. Но молчали хорошо, задумчиво, обдумывая и осмысливая мои слова.

Скажи я нечто подобное отцу, он или бы рассмеялся надо мной, назвав речь «потугами», или же разозлился, возмущенный тем, что я способна на размышления.

Но Винтер и Кроули не спешили разразиться гневными замечаниями, а, напротив, заинтересовались.

— Если лорда Гринвелла мы вычеркиваем, то по голосам уступаем оппозиции, — протянул Винтер, напряженно хмурясь.

Глава 7

Свое слово Винтер, как ни странно, сдержал.

Следующие два дня он не просто не покушался на мою невинность — он вовсе меня избегал, сбегая из дома ранним утром и возвращаясь под покровом ночи.

Не сказать, что я была расстроена этим фактом, но когда на исходе второго дня муж замер в пороге, уставившись на мое вязание, я внутренне сжалась.

— Встречу я тебе устроил. Собирайся, лорд Холлвей ждет нас у себя.

— Я поеду одна.

— Еще чего! — вспылил он, взмахнув руками. — Это ты поедешь со мной, а не я с тобой, Эвер!

— Отлично. Тогда езжай без меня.

Равнодушно качнув плечами, я вернула глаза к вязанию и с усердием поддела хитрую петлю, норовившую соскользнуть со спицы. Громко топая, Винтер поднялся к себе, громыхая ящиками и крышками гардеробной, а после спустился и бросил пальто на софу рядом со мной.

— Собирайся. Я не шучу, Эвер. Немедленно.

— И не подумаю.

— Ты охамела? — выкрикнул супруг, но я даже не дернулась, стараясь сохранить выдержку. — Эвер!

— Я поеду одна.

Вновь сжимая кулаки до хруста, Винтер скрипел зубами, но все же сдался.

— Демоны Бездны с тобой. Прочь!

Спешно отбросив надоевшее вязание, взятое в руки исключительно для вида и антуража, я побежала к выходу, на ходу натягивая пальто. На улице уже ждал кучер, и, запрыгнув в карету, я отдала команду, нервно растирая щеки.

Получилось! Он меня послушался!

Да, пускай он продолжает кричать и злиться, но то, что Винтер начал идти на уступки, не могло не радовать. Медленно, но верно я заставляла его замечать собственную ценность, сбавляя градус нашего договорного брака.

В принципе, если так и дальше пойдет, был неплохой шанс выстроить крепкие договорные отношения, держащиеся на компромиссе. Представить нечто более… м-м-м… близкое у меня не получалось, а вот партнерство — очень даже.

Оставалось только доказать, что я способна поддержать его стремления, если он будет ко мне прислушиваться, и этот брак правда можно будет назвать удачным.

Конечно же, если смотреть глубже, все было не так радужно.

Да, у нас с Винтером был шанс найти общий язык и говорить как можно меньше, но что делать с наследниками великой семьи? Чтобы не вызвать подозрений, они были просто необходимы, а значит, близости нам не избежать, как бы сильно нам обоим этого ни хотелось.

Может, со временем я смогу закрыть на это глаза?

Я же не первая женщина, выданная замуж по расчету, и явно не последняя. Насколько я знала, мужчинам практически все равно, с кем удовлетворять свои потребности. Может, со временем, когда все утихнет, Винтер найдет себе любовницу, возможно, и не одну, тем самым потеряв интерес заглядывать в мою спальню?

Так ведь тоже бывает, верно?

Настаивать на верности я не собиралась, мне совершенно неинтересно, с кем проводит ночи Винтер, и…

Представив Винтера голым, не сдержала дрожь. Посетившая голову картинка выглядела иррациональной, невозможной, и оттого пугающе приближающейся.

Придется потерпеть, Эвер. Ты сможешь.

Главное сейчас — спасти задницу Винтера, чтобы он начал мне доверять, а с остальным можно справиться…

— Спасибо, — покинув карету, махнула кучеру, чтобы не уезжал, и двинулась к небольшому домику, укрытому пушистым снегом.

Сегодня он шел всю ночь, засыпав пригород, в котором сейчас и проживал лорд Холлвей, любезно встречающий меня на пороге.

— Эвер! Моя девочка! Решила проведать старика?

— Здравствуйте, Римус, — обняв мужчину за полные плечи, я по привычке поцеловала его в щеку. — Я ужасно по вам скучала! У меня столько новостей!

— Проходи, чай я уже заварил, — улыбнулся мужчина, впуская меня в свой дом.

— …Значит, ты просишь меня об услуге? — прочесывая густую бороду пальцами, спросил мужчина, когда третий чайничек опустел.

— О дружеской услуге, Римус. Вы же меня знаете — я редко прошу о помощи, но сейчас она мне просто необходима! Это вопрос жизни и брака!

Рассмеявшись, старик подвинул вазочку со сладостями еще ближе ко мне и сделал последний глоток.

— Да-а-а… Когда твой отец сообщил мне о помолке, я не обрадовался, милая, и, честно говоря, переживал. Но ты молодец: решила сыграть на мужской половине поля. Хорошая стратегия.

— Я училась у лучших.

— Спасибо, что продолжаешь радовать лестью старика даже спустя столько лет. Думаешь, этот билль — дельная штука?

— Разумеется! Как только его согласуют и подпишут, нам откроются новые возможности! Новые товары, связи, разработки! Когда начнется свободная торговля земли Ревенли, благословит нас священный Трой, откроются новые горизонты!

— А как же местные? Разве у них не упадут доходы?

— Для этого в билль прописаны инструменты, способные помочь местному населению с его делами. Каждый желающий может воспользоваться! Конечно же, вопрос конкуренции никто не отменял, но развитие необходимо для вклада в будущее! Статичное умирает, Римус, вы знаете это и без меня.

— Ты права. Врать не буду, но как я решил уйти на покой — жутко разболелись колени.

В доказательство своих слов пожилой мужчина чуть отодвинул стул, вытягивая отекшие ноги.

Не став спрашивать разрешения, я опустилась на колени рядом с ним и приложила ладони, согревая призванной силой больные суставы.

— О, Эвер… Если бы не твои чудесные ладони, я бы давно промотал все свое состояние у бесполезных лекарей.

— Мне несложно. Если будут болеть сильнее — отправьте за мной.

— Что ты!.. Теперь, когда вы госпожа Винтер, я должен назначать встречу у секретаря вашего супруга! — пошутил Римус, вздохнув от облегчения. — А если серьезно…

— То лучше иметь козырь в рукаве, — договорила его слова, соглашаясь с тем, что лишний раз нам не стоит видеться.

Так уж вышло, что многоуважаемый лорд Холлвей когда-то прибыл в гости по рабочим вопросам в дом моего отца. Мне тогда было лет двенадцать. Как всегда слушая и наблюдая, я протирала статуэтки и книги в кабинете, когда речь пошла об упразднении некоторых отделов в управлении, которое мой отец категорически поддерживал, считая, что лишние рты только опустошают казну.

Глава 8

Весь следующий день я провела как на иголках.

Винтер не давал о себе знать, и приготовившая нам завтрак и кофе Розалин призналась, что хозяин дома не ночевал. Как покорной жене, мне не следовало интересоваться делами супруга и бегать по городу, объявив его поиски, оттого оставалось только ждать.

Билль должны были подписать чуть позже полудня, но и к вечеру, и к ночи Винтер так и не явился, уже откровенно заставляя меня волноваться.

Демоны Бездны! Да какое мне дело, где таскается мой муж?

Пусть его хоть Разлом заберет — мне оттого не будет ни холодно ни жарко! В конце концов, если Винтер оставит этот бренный мир, мне останется только радоваться наследству, которое по праву перейдет ко мне!

Но сколько бы я ни ругала себя за необоснованное волнение, чем больше минут проходило, тем сильнее я начинала нервничать, не в силах просто пойти спать.

В гостиной горел камин, став моим единственным собеседником, когда Розалин ушла к себе. За окном начиналась настоящая метель, подавшая свой холодный завывающий голос.

Зима уже брала свое, и вот-вот застелет город белоснежным покрывалом, кутая людей в холод, который я никогда не чувствовала…

Да где же он шляется?..

Когда скрипнула входная дверь, впуская морозный воздух, я подскочила с кресла, взволнованно сцепляя пальцы.

— Не спишь?

— Не спится, — тихо ответила, разглядывая помятого супруга.

Его сюртук был распахнут, пальто висело на локте, а ворот рубашки, расстегнутый и растянутый в стороны, выглядел ужасно небрежно. Светлые, чуть ли не белоснежные жесткие волосы, всегда стоявшие торчком, сейчас смотрелись плачевно, намокнув от растаявшего на них снега.

Но больше всего вид Винтера портила пьяная заваливающаяся поза, которую он тут же решил сменить, рухнув в кресло и вытягивая ноги.

— Не спросишь, как все прошло?

— А ты расскажешь?

Винтер хмыкнул, словно бы сам себе, и кивнул — это предназначалось уже мне.

— Как все прошло?

— Мы выиграли, Эвер. Поправку не внесли, билль подписан. С завтрашнего дня в силу вступает открытая торговля для всех желающих. Но знаешь, что самое интересное?

— Что?

— То, что ты оказалась права. Гринвелл отказался от подписи без пятой поправки. Он требовал — громогласно и даже убедительно — внести в билль жесткие ограничения и по итогу поддержал наших оппонентов. А вот лорд Холлвей, которого вообще не ожидали увидеть, в кои-то веки явился на заседание и проголосовал против внесения поправки.

— Это же хорошо.

— Да-а, — протянул он, глядя в огонь. — Это очень хорошо как для моей карьеры, для города, так и для семьи в целом. Но я до сих пор не могу поверить, что ты — пигалица из дома Гринвелл — предугадала исход событий и даже умудрилась на них повлиять. Эвер?

— Да?

— Кто ты такая?

Замешкавшись с ответом, я растерянно нахмурилась, глядя в орехово-зеленые глаза, смотрящие на меня слишком прямо.

— Что ты имеешь в виду?

— Кто. Ты. Такая? — проговорил он по слогам, резко добавив: — Отвечай!

— Эвер.

— Еще раз.

— Я — Эвер, твоя жена.

— Еще раз!

— Я — Эвер Винтер! — рявкнула, не понимая, чего он от меня хочет. Но стоило произнести это вслух, как супруг схватил меня за руку и дернул, роняя себе на колени.

— Запомни это хорошенько, — зашипел он, рукой обхватывая меня за пояс и не позволяя убежать. — Винтер — твоя семья. А если более конкретно — я.

— Ты пьян…

— Не настолько, чтобы упустить из виду, что моя супруга — бастард, затравленный собственными родными, чужая в своем доме и имевшая статус едва ли не ниже прислуги, — очень и очень умна. Хитрая, дальновидная и крайне рассудительная особа, решившая вести свою игру.

— Я ни во что не играю, Винтер. Ты ужасно пьян…

— Прекрати звать меня «Винтер».

Прозвучавшее в голосе предупреждение окатило ледяной водой, заставляя выпрямить спину и приготовиться к атаке.

— Эвер, я знаю, что этот брак тебе что кость в горле. Я не прошу у тебя любви и покорности, которые потребовал бы любой другой. Но ты должна запомнить, — мужская ладонь скользнула по спине, зарылась в волосы, крепко сжавшись и фиксируя, чем напугала до ужаса. — Я не прощу предательства.

— У меня нет такой цели, Даррен.

Он смотрел все так же прямо, и казалось, что даже взгляд протрезвел, став таким же цепким, как обычно.

От него пахло алкоголем, табаком и женскими духами, впитавшимися в ткань, но от страха я видела и осознавала только глядящие на меня ореховые глаза, способные пронзить насквозь своей сталью.

— В чем твоя цель, Эвер?

— Я не хочу быть твоим врагом весь остаток своих лет.

Кажется, мои слова поразили его и озадачили. Он словно не верил и верил одновременно, разомкнув губы от удивления, но тут же их сжав. Гулко сглотнув, Винтер еще несколько мгновений молчал, прежде чем спросить:

— А кем ты хочешь быть?

— Эвер Винтер.

На самом деле я сама не знала, что именно подразумевала под этим ответом. Просто для меня эти слова выглядели как защита, как оплот возможной стабильности и покоя, который мне предстоит еще очень долго выстраивать.

Но у этого была перспектива! Был шанс!

В моменте мне показалось, что супруг меня понял, но то, как напряглась его шея и как расслабились пальцы на моем затылке, прозвучало совершенно иначе.

— Даррен?..

— Уймись, Эвер! Я не покушаюсь на твою невинность! — закатил глаза, резко став звучать громче. — Но нам же нужно с чего-то начинать! Я слишком пьян, чтобы провести брачную ночь, но поцеловать-то свою жену я могу?

— От тебя разит, как от винной бочки, — сморщилась я.

— А ты пахнешь камином и кофе, — ответил он, вроде бы с издевкой, но, к моему удивлению, совершенно беззлобно. — И мне нравится, как ты пахнешь, упрямая ты ослица! Я милостиво даю тебе еще одну отсрочку до завтра, но взамен требую, — тут он понизил голос и мотнул головой, чтобы вновь заглянуть мне прямо в глаза, — чтобы ты научилась целоваться. На мне, разумеется.

Глава 9

Вместо того чтобы сразу наброситься, Винтер неожиданно опрокинул меня на свое плечо, заставив вынужденно прижаться к его груди. Теперь он смотрел на меня сверху вниз, и отчего-то глаза его были полны… печали?

— От меня правда разит?

— Убийственно.

— Отлично, — кивнул сам себе и слегка наклонил голову, слишком мягко накрывая мой рот.

Я была готова к тому, что он вновь попытается протолкнуть в меня язык, как тогда, в карете, но вместо этого Винтер только чуть покусывал мои губы, при этом неожиданно закрыв глаза.

Слишком доверчиво.

Или же просто потому, что смотреть на меня не мог.

Минута, вторая, и мужские пальцы касаются подбородка, чуть требовательнее заставляя ответить. Винтер качнул головой, легонько потершись своим носом о мой, и отчего-то я решила попробовать.

В конце концов, он прав.

Рано или поздно нам придется этим заниматься, и лучше я сейчас попробую привыкнуть к его прикосновениям, чем потом цепенеть от ужаса.

Сама мысль, что я целую своего злейшего врага, отозвалась давлением под ребрами, словно у меня схватило желудок. Но, уже приняв решение, я разомкнула губы, отвечая Винтеру в той же манере.

Он весь напрягся, оцепенел, замер, словно каменное изваяние. Испуганно оторвавшись, я услышала требовательное и категоричное:

— Нет, продолжай.

Теперь он позволял мне себя целовать — по-детски невинно, но в нашем случае невообразимо в своей откровенности. Спустя несколько попыток Винтер ответил, вернувшись в процесс, тем самым придав ему какой-то совершенно иную окраску.

Я даже не поняла, в какой момент задрожала.

Все мои внутренности тряслись от страха и непривычного чувства чего-то запретного. И когда я начала мысленно себя успокаивать, Винтер вновь поменял позу, усадив меня так, что мне пришлось обхватить его бедра расставленными коленями.

Дрожь усилилась так явно, что и он ее, наконец, заметил.

— Тш-ш-ш, — прошептал, успокаивающе погладив по спине. — Не сегодня, Эвер, даю слово.

Не знаю, чем меня должно было это успокоить, но муж, кажется, пытался донести до меня именно успокоение, мягко накрыв рукой поясницу и прижав ближе к себе.

— Продолжай.

Сейчас все выглядело немного иначе.

Теперь я целовала Винтера, буквально оседлав его по его же воле. Дышать становилось тяжелее. В груди давило огнем, ползущим ниже, к животу и пупку. Щеки раскраснелись, губы стали чувствительны, как никогда, отчего любое прикосновение супруга отзывалось чересчур сильно.

Кончик языка, скользнувший по нижней губе, не стал открытием. Решив быть прилежной ученицей сегодняшним вечером, я послушно впустила его, вновь чувствуя вкус сладкого вина и свежести самого Винтера.

Мои пальцы сами потянулись к его лицу, накрывая гладко выбритые щеки.

Стоило коснуться их, как сдержанность Винтера рухнула. Губы сорвались ниже, к подбородку, шее и косточкам ключиц. Он рыскал по моей коже, как оголодавший зверь, словно ждал этого слишком долго, а я думала только о том, как бы не задохнуться, впервые оказавшись в кипящей воде, с которой не удавалось справиться.

— О, Эвер, — шептал, прижимаясь губами к открытой коже. — Я ненавижу эти твои обноски…

— Священный Трой, замолчи…

— Скажи, — потребовал он, и я сразу поняла, чего он так хочет. — Скажи.

— Заклинаю тебя, молчи, Даррен.

Стоило произнести его имя, и мужские пальцы сжались на лопатках, вминая меня в его лицо. Он словно пытался задохнуться с помощью моего тела, касаясь губами там, где их не должно было быть. Сила поцелуев сменялась от бережных до подобных укусам, оставляя краснеющие отметины на коже. Когда супруг зубами стянул рукав платья с плеча, я только застонала от безысходности того, что не могу, — и получалось, что не хочу — его останавливать.

Расценив стон по-своему, Винтер, продолжая сжимать меня в объятиях, ловко управлялся ртом, стянув ворот так, что правая грудь практически обнажилась — ткань удержалась только за ставший твердым сосок.

Он замер.

Пронзившая холодом пауза заставила меня дернуться в попытке сбежать немедленно. Но куда мне против одного из самых сильных магов и воинов земель Ревенли…

Винтер пресек попытку побега, но не спешил продолжать, а неожиданно потянулся к моей груди, накрывая пальцами белую кожу мягкого полушария. Он мучил меня своей медлительностью, растянув одно движение на, казалось бы, сотни чудовищно долгих секунд, прежде чем ткань сорвалась, обнажая твердую вершинку розового соска.

Винтер зарычал.

Утробно, как зверь. И от этого звука на моем позвоночнике выступила холодная плеть пота.

Он вобрал его в рот с такой жаждой и жадностью, что я едва не вскрикнула от неожиданности. Но противоречащие порыву трогательные и осторожные касания окончательно выбили из колеи, заставляя ком внизу живота пылать.

Поджав ноги в попытке снять напряжение, добилась только еще более крепкой и жадной хватки, а ударивший по вершинке кончик языка и вовсе лишил сил.

— Даррен… я… м-м-м…

Обратившись лицом к потолку, закрыла глаза, не сумев сдержать стона.

Но уже вовсе не от безысходности. А от мучительной безвыходности.

Зная о близости между супругами лишь в теории, я совершенно не понимала, что и как он делает, и уж тем более — почему мое тело так явно и откровенно отвечало. Ведь он спокойно мог обойтись без этого, и, как многие другие, прийти ночью, приподнять сорочку и в кромешной темноте сделать свое быстрое и грязное дело.

Но Винтер настойчиво втягивал меня в игру, правил которой я не знала. Единственную игру, в которой я не могу стать достойным противником и которую, судя по реакции Винтера, я безнадежно проигрывала. Фантомный звук фанфар, отмечающий его победу, оглушал.

Уже не представляя, как справиться с давлением, я старалась свести колени, но тело супруга между ними страшно мешало. Чувствуя, как я ерзаю, Винтер продолжал играть, придерживаясь своей стратегии. И только когда мои бедра окончательно вжались в мужские, а между ними я ощутила твердое и ужасающе горячее мужское достоинство, Даррен неожиданно оторвался, прочертив кончиком языка тонкую влажную линию от самого соска до подбородка.

Глава 10

Произнеся это как невинную шутку, он улыбнулся, но тут же растерял всю веселость, вновь удержав меня на месте.

— Стой, ретивая ты кобылица! Я не это имел в виду!

— А что же? — прорычала, ощерившись и прижав к груди спущенный ворот платья, стараясь закрыться от его взгляда и особенно от его прикосновений.

— Трезвым мне сложнее продолжать урок. Появляется желание перейти к экзамену, — пояснил он, стараясь звучать убедительно. — Понимаешь? Или разжевать?

— Не стоит.

Я поняла.

Он оставался верным своему слову, вновь дав мне отсрочку до завтра.

— Спокойной ночи, Эвер.

— Спокойной ночи, Даррен.

Спешно поднявшись с мужских колен, я постаралась как можно быстрее скрыться с его глаз, продолжая прижимать к груди спущенное платье. Только в своей комнате я позволила чувствам взять вверх и с силой прикусила костяшки пальцев, пытаясь переварить случившиеся.

Он целовал меня. И мне было приятно.

Демоны Бездны! Как это понимать?

Гудящее странным и незнакомым порывом тело дрожало изнутри, требовательно прося… еще немного Даррена Винтера. Казалось, тот мужчина в гостиной — совершенно другой, чужой и незнакомый. Тот, что вел себя вовсе не так, как я привыкла, или открываясь с неожиданной стороны, или играя в очередную игру.

Уснула я нескоро, продолжая метаться от жара в теле и каши из мыслей, скачущих одна за другой.

Поутру меня, как обычно встречал завтрак и кофе с Розалин, которая выдала новый список распоряжений, где значился всего один пункт:

«Поезжай в лавку Гаван и растрать все мои сбережения на новые наряды. Я больше не в силах смотреть на твои лохмотья, Эвер»

Неисправимый.

Решив выполнить наказ супруга со всей ответственностью, я сделала, как он велел, и ближе к полудню входила в самую дорогую и эксклюзивную мастерскую в городе.

Наряды госпожи Гаван носили самые изысканные модники столицы, ее работы заказывали за несколько месяцев до мероприятия, а имея всего одно ее платье в гардеробе, девушка могла с легкостью выйти замуж, поразив мужчину этим сокровищем!

— Доброе утро, госпожа…

— Винтер, — подсказала я, сразу же увидев в глазах девушки восторженное одобрение.

— Госпожа Винтер, — повторила она за мной, приветственно поклонившись. — Госпожа Гаван ждет вас.

— Правда?

— Да. Господин Винтер предупредил о вашем приходе. Пройдемте.

Хозяйкой заведения оказалась хрупкая и высокая дама с очень выразительным лицом. На нем отражалось легкое презрение, крайняя заносчивость и яркое оценивание. Взглянув в мою сторону, она вежливо поднялась и поправила очки на тонком носу.

— Госпожа Винтер?

— Госпожа Гаван?

Нескольких секунд ей хватило, что осмотреть мою фигуру и признать ее удовлетворительной.

— За работу! — Она призывно хлопнула в ладоши, и вокруг меня завертелся целый рой помощниц.

Вернулась я домой только под вечер, чувствуя, как тянет руки от количества красивых коробок, перевязанных атласными лентами.

Госпожа Гаван была так довольна моими параметрами, что впервые, — как мне рассказала ее помощница, — улыбнулась, подшивая платье прямо на мне. Все решения относительно моего гардероба принимала исключительно госпожа Гаван, у меня не было права голоса. Свою позицию она объяснила просто: мир должен ослепнуть от элегантности супруги Даррена Винтера!

Смирившись с тем, что теперь туалеты мне будут подбирать без меня, я решила пустить все на самотек, доверившись женщине, о которой гудела вся столица.

Отпустив меня из мастерской, госпожа Гаван — Лиен, как она разрешила себя называть, — также озаботилась моим внешним видом. Нарядив меня в юбку с пышным расширением от колен и тугой, но элегантный корсет, она украсила все это крохотной симпатичной шляпкой с небольшой вуалью и тонкими перчатками.

— Сперва мужчина должен увидеть интригу, — делилась она, поправляя черную сетку на моем лице. — Пусть у него не останется выбора, кроме как взглянуть на тебя еще раз.

Все это завершали туфли с чудовищно тонкими каблуками — «шпильки», как шепнула мне все та же помощница, — на которых мне прописали ходить постоянно, дабы улучшить походку и подчеркнуть силуэт.

На какие жертвы только ни пойдешь, чтобы соответствовать статусу госпожи Винтер.

Затащив коробки в гостиную, я не сразу заметила фигуру промчавшегося по коридору Винтера, который резко вернулся, таращась на меня во все глаза.

Улыбнувшись ему самой светской улыбкой, я элегантно сняла перчатки, опустив их на кофейный столик между софой и камином.

— Я разорила тебя, как ты и хотел.

— Вижу, — буркнул он, сведя светлые брови к переносице. — Все потратила?

— Оставила немного на жизнь. Но если нужно, я куплю еще пару туфель, только скажи.

Осматривая заваленную коробками комнату, Винтер неожиданно… удовлетворенно кивнул, словно так и планировал. Бросив на меня любопытный взгляд, он вошел в комнату и приблизился, протянув руки:

— А это зачем? — осторожно подняв вуаль, спросил он.

— Чтобы тебе стало любопытно, зачем это нужно.

— Сработало. Гаван — мастер своего дела, не поспоришь.

— Да, она определенно знает, чем привлечь внимание мужчины.

Винтер усмехнулся, на секунду отведя взгляд, но вновь вернул его ко мне.

— Еще какие-то секреты есть?

— Разумеется. Но секреты на то и секреты, чтобы их хранить.

— Ты говоришь загадками, Эвер.

— Одно я могу сказать сразу: ты никогда не справишься с этим корсетом.

Да, наверное, я хотела, чтобы это прозвучало как вызов, как издевка, как шанс потрепать Винтеру нервы, но что-то определенно изменилось со вчерашней ночи. Мой голос звучал не так ядовито, его лицо не покрывалось бордовыми пятнами.

Напротив, каждое мое слово звучало мягко и призывно, а Винтер неожиданно отзывался рассеянной улыбкой и легким прищуром.

— Ты флиртуешь со мной? — прямо спросил он, как всегда, избегая тактичности.

Глава 11

Шутливость исчезла, истлела, словно кусочек пергамента, обостряя ситуацию.

Все разом стало слишком серьезно.

Осторожно толкнув меня в комнату, Даррен одной рукой закрыл за нами дверь, второй крепко прижимая меня к себе. Он больше не хотел отступать, а у меня не было желания продолжать сопротивление.

Поцелуй состоялся, и сразу же стал слишком откровенным — не только с его стороны, нет… Я отвечала ему так же пылко, с трудом хватая воздух в коротких паузах и ловя себя на том, что все чаще доверчиво закрываю глаза…

Шляпка отлетела в сторону, шляпная булавка с металлическим звоном рухнула на пол, позволив локонам рассыпаться по спине. А вот с корсетом Даррен решил не церемониться — услышав однозначный треск, я только открыла рот для возмущений, как он тут же их прервал:

— Справился, как мог.

Гладкая, блестящая ткань держалась только на том, что муж зажал ее между наших тел, но, потянувшись с поцелуем к шее, Винтер позволил ей медленно стечь вниз, открывая грудь целиком.

Вновь эта странная пауза. Втянув драгоценный воздух, я позволила ей самой закончиться, чувствуя, как губы Винтера отправились в путешествие. Он целовал отчаянно, словно клеймя, жадно и непрерывно прихватывая губами кожу над ребрами и белую мягкость груди.

Только когда он встал на колени, я поняла, что буквально задыхаюсь, чувствуя острый, поражающий в самое сердце прилив паники.

— Тш-ш-ш, Эвер, тише, все хорошо, — заглядывая мне в глаза, он трогательно и осторожно принялся рассыпать поцелуи по моему голому животу. — Я рядом, не бойся.

Как это должно было меня успокоить?

Тем временем мужские ладони медленно и аккуратно потянули вниз пояс юбки, высвобождая бедра. Он словно специально медлил, разоблачая чудовищно медленно, разглядывая все — от пупка до розовых коленок, не упустив шанса оставить поцелуй на внутренней стороне бедра.

Сам факт того, что Даррен Винтера был у моих ног, сокрушал чудовищным осознанием.

Все случится сейчас! Сейчас! Это уже не остановить!

Горячие подушечки пальцев добились того, что ткань юбки стекла на пол окончательно. Рисуя полосы прикосновений, потянулись наверх, к последнему, что у меня осталось.

Сжав тесемки, Даррен взглянул на меня, требуя уверенности, и едва качнув головой, я медленно и глубоко втянула воздух, пока последнее препятствие между мной и наготой скатывалось по ногам.

— Наконец-то, — выдохнул мужчина едва слышно, но я услышала, вздрагивая.

Наконец-то? Что творится в твоей голове, Даррен Винтер?

Еще несколько дней назад ты смотреть в мою сторону не хотел, а сейчас «наконец-то»?

Поднявшись на ноги, он своим телом заставил меня отшагнуть к спинке кровати, лишая возможности отступить.

Жилетка, белая рубашка и шелковый платок отлетали в разные стороны. Оголив торс, он позволил мне на себя взглянуть.

Демоны Бездны!

Создание жалобно заскулило, разглядывая четкую и фактурную грудь, плавно перетекающую в торс, словно высеченный из камня. Из крутых плеч тянулись крепкие, словно состоящие из одних мышц руки, увитые рисунком напряженных вен.

Я неожиданно остро поняла толпы его поклонниц, таскающиеся на все мероприятия, где мог появиться Винтер. Всех его воздыхательниц и тайных обожательниц от мала до велика.

От одного этого вида мне захотелось заплакать, будучи близкой к истерике из-за того, что я понятия не имею, что с ним делать.

И, о, священный Тройственный бог! Еще несколько дней назад мне было совершенно плевать на то, что подумает Винтер о нашем соитии! Но отчего же сейчас мне казалось самым важным делом жизни произвести на него впечатление?

— Ты чего? — заметив загнанный взгляд, Даррен подхватил мой подбородок пальцами, заставляя поднять глаза. — Что случилось?

— Я… я… — губы задрожали, сердце загрохотало, а маска сдержанности, позволившая мне протянуть столько лет, начала трещать по швам в самый неподходящий момент. — Я не знаю, как…

— Да что случилось, Эвер? Объясни мне.

— Я не знаю, как… чтобы тебе было хорошо… — выдавив это через силу и с огромным сопротивлением, уже открыто всхлипнула, закрыв рот ладонью.

Испуганно взглянув на Винтера, боясь его реакции, я увидела лишь недоумение и толику замешательства.

Священный Трой! Сейчас он разразится смехом, унизит меня за мое незнание и никогда не забудет этих слез!

— Глупая, — начал он, воплощая мой самый страшный кошмар. — Не все же сразу.

Не сказав больше ничего, он почему-то обнял меня, как ребенка, и, подхватив рукой за бедра, усадил на свой торс, позволив обвить его руками и ногами в поисках утешения.

Я и правда спряталась.

Уткнувшись носом в мужскую шею, сопела в безуспешной попытке сдержать слезы, но скользящая по спине ладонь Винтера только накручивала градус. Будто специально.

— Проплачься, Эвер, — подтверждая мои мысли и окончательно добивая нежным обращением, сказал он. — Наверное, так нужно, ты же все-таки девочка…

Поглаживая мое сотрясающееся от слез тело, Даррен отчего-то решил продолжить болтать, заменяя своим голосом пустоту:

— Я, если честно, полжизни ждал, когда ты заплачешь. А сейчас почему-то не рад… Уж столько раз думал, что вот-вот разревешься, как соплячка, а ты, словно назло, держалась… Я подумал над твоими словами, Эвер. Я не могу тебя винить.

— В чем? — растерев по щекам слезы, я хлюпнула носом и повернулась лицом к Винтеру.

— В твоей защите. Тебе пришлось несладко, увы, я понял это слишком поздно. Я действительно считал, что ты такая, какой себя показываешь: холодная, сдержанная и безучастная. Но когда ты сказала про защиту… Я вдруг на все посмотрел по-другому.

— Ты… что?..

— Да, я извинюсь, Эвер Винтер, — отчеканив каждое слово, проговорил он. — Прости, что был таким козлом. Прости меня за всю ту дрянь, что я на тебя вылил, я ошибался.

— Ты и правда козел.

— Был! — уточнил он, не обидевшись. — Я понял, что у нас есть общее желание — я тоже не хочу быть твоим врагом до конца наших дней. Но если ты дашь мне шанс все исправить… Эвер Винтер, давай попробуем снова?

Глава 12

Спала я как мертвая.

Может, из-за эмоций, что выплеснулись так неожиданно, может, из-за нервного потрясения, но, чувствуя жар, идущий от тела Винтера, я невольно жалась ближе, не в силах проснуться. Мне ничего не снилось. В кои-то веки казалось, что ночью я поистине отдыхаю, а не переживаю вновь и вновь безнадежность собственной жизни.

Когда я смогла-таки, наконец, проснуться, Даррена в кровати уже не было, но его подушка еще была теплой: супруг и сам только недавно смог встать.

На прикроватной тумбочке лежала очередная записка с мелкими округлыми буквами:

Свидание в силе. Буду ждать тебя в час, когда начнут зажигать фонари, в ресторации Анвир де Лет. И оденься поприличнее, не позорь меня.

Прочитала вслух и… улыбнулась.

Сейчас интонации Винтера читались совсем иначе, чем обычно, и почему-то мне все еще чудились шутливые намеки, что он выстраивал, словно щиты, вокруг себя.

Остаток дня я провела в летящем настроении.

Дела, придуманные самой собой, дались легко: чашка кофе с Розалин была сладкой и без сахара, посуда была почти чистой, коробки с платьями — нетяжелыми, а примерка очередного наряда — приятной.

Поселившееся внутри ощущение чуда двигало меня, вдохновляло, и, прикалывая уже другую шляпку к собранным в пучок волосам, я улыбнулась себе в отражении, понимая, какой эффект произведу. А мне хотелось, чтобы этот вечер запомнился, стал особенным.

Еще бы! Такое событие!

Эвер Килиан и Даррен Винтер, два непримиримых врага, идут на свидание! Бьюсь об заклад — такого никто не мог ожидать. В особенности мы сами.

Уже в пороге дома, когда Розалин помогла мне накинуть на плечи меховое манто, я не сдержала порыва, смущенно закусив губу, что внимательная женщина не пропустила мимо глаз.

— Простите мне мое любопытство, Эвер, но я могу позволить себе задать вопрос?

— Конечно!

— У вас свидание? — оценив румянец, выступивший на щеках, женщина чуть прищурилась и кивнула своим мыслям. — Приятного вам вечера.

— Спасибо, Розалин.

Оказавшись в карете, я занервничала. Нервно похрустывала пальцами в тонких перчатках, кусала подкрашенные губы и не знала, куда деть глаза. Пружина внутри предательски натянулась, рассыпаясь дрожью по укрытым плечам, и начавшийся в ушах гул с каждой минутой становился все громче.

Соберись, Эвер! Ты справишься!

А может, это шутка? Может, очередной план, как меня унизить? А что, если сейчас Винтер мстительно смеется, ведь в ресторации меня никто не ждет? А если ждет, только не Винтер?..

Заведенная этими мыслями, я едва смогла вдохнуть, когда карета остановилась, намекая, что мой путь завершен. Мне все не хватало сил толкнуть дверь, чтобы выйти — руки не поднимались от страха. Ощутив невольный приступ отчаянья, я едва не вскрикнула, когда дверь открылась сама.

Нет, не сама.

Кучер.

На дрожащих ногах я все же смогла покинуть салон — исключительно чтобы не задерживать и без того занятого мужчину еще больше. Ступая по вымощенной начищенным камнем дорожке, добралась до широких стеклянных дверей.

Анвир де Лет.

Недешево, очень недешево. На широкий жест Винтер скупиться не стал.

— Госпожа Винтер? — уточнил подоспевший администратор, любезно распахнув передо мной дверь. — Господин Винтер вас уже ждет.

— Да? — вопросительная интонация прозвучала так неуместно, что я прочистила горло и тут же исправилась. — Да, спасибо. Буду благодарна, если проводите.

— Разумеется.

Приняв манто, юноша — может, чуть старше меня — жестом повел за собой, уводя дальше по коридору, к завешенной тканью арке. За ней слышались голоса, разговоры, смех, а еще чудесно пахло едой, даже по запаху изысканной.

— Господин Винтер ждет вас в изумрудной зале, — уточнил провожатый и повел меня мимо других столиков, за которыми сидели люди, отвлекшиеся на мое появление.

Гаван права: дай интригу, чтобы на тебя захотели посмотреть вновь.

Платье я выбрала особенное — то, которым Лиен гордилась как демонстрацией характера, вызова и женской силы. Оно не было открытым, напротив, фасон был даже отчасти скромным. Но сама задумка…

Лиен сшила довольное простое черное платье из струящейся ткани на тонких лямках, но вот украсить его она решила… военным мундиром. Не буквально, разумеется. Лиен взяла фасон, некоторые отличительные черты, подогнала их под женскую фигуру и создала нечто, совершенно ни на что не похожее. Это был вызов, провокация, но столь тонкая и по-женски хитрая, что не вызвала бы порицания общественности — только удивленные и заинтригованные взгляды.

Я шла вдоль расставленных столиков и чувствовала, как взгляды изучают, запоминают, восторгаются. Гости явно задавались вопросом, кто эта смелая женщина.

А я хотела быть смелой. По крайне1 мере, хотела себя таковой чувствовать.

Это придало сил перед неминуемой встречей с Винтером.

С Дарреном…

— Прошу, проходите.

Изумрудной залой оказалась совершенно уединенная веранда с застекленными окнами во всю стену, такой же прозрачной крышей и отдельными дверьми, ведущими из общего зала. Все вокруг заполняла зелень, намекая на название, и лишь в глубине, минуя клумбы, можно было увидеть несколько ступеней вверх, на помост, где и располагался накрытый стол.

Так романтично…

Не веря в происходящее, я вперед, не в силах отвести глаз. Даррен увидел меня и встал, нервно сжав в руке салфетку. Нервно?.. Он волнуется?.. Словно заметив мое внимание, он тут же убрал ее и отвернулся, прервав наш зрительный контакт, но тут же повернулся обратно, сжимая в руках уже не салфетку, а нежный букет.

— Это тебе, — произнес, стоило мне приблизиться, и протянул цветы.

— «Зимние звезды», — прошептала удивленно. — Откуда ты узнал?..

Крохотная россыпь белоснежных цветов на сочных и пушистых зеленых ветках смотрелась до того… внимательно, что вопрос сам собой сорвался с губ.

— Ты зря думаешь, что я тебя плохо знаю, — фыркнул Винтер, тут же смущенно поведя плечами. — Это твои любимые цветы. В детстве ты все время бегала в сад перед зимними праздниками, чтобы на них поглядеть.

Глава 13

Устроившись за столиком, накрытым для двоих, каждый из нас, видимо, ощутил неловкость, поскольку повисшая тишина звучала слишком громко и требовательно. На некоторое время ситуацию исправил официант, принесший меню, но с его уходом легче не стало.

Мы молчали, косо поглядывая то друг на друга, то в распахнутое меню, судорожно подбирая слова.

Первым нашелся Винтер.

— Рекомендую перепела. Здесь его готовят отменно.

— Тогда я воспользуюсь советом. Что ты будешь на закуску?

— Наверное, паштет из утки с грушей, и… Вина?

— Да, — облегченно выдохнула я, вызвав на губах Винтера тень улыбки. — Белое, не сладкое.

— Как скажешь.

Вернувшийся официант принял заказ и, не задержавшись и лишней секунды, скрылся, вновь оставляя нас один на один. Была моя очередь начинать разговор, и я не придумала ничего лучше, чем задать самый обыденный вопрос:

— Как прошел твой день?

— Как и всегда, — Даррен качнул плечом. — Игры, обманы, манипуляции, в общем, политика. Ты слышала что-нибудь про закон Фералля?

— Фералля? Да. Он освобождает избранные семьи от уплаты большинства стандартных налогов за вклад в развитие города.

— Твое мнение?

— Закон, подчеркивающий неравенство между классами, и только.

Да, как представительнице рода Гринвелл, а теперь уже и Винтер, мне не стоило так говорить. Но мое мнение сформировалось уже очень давно, во время долгих игр с Римусом Холлвеем, наглядно объяснившим, кто и как этим пользуется. Выгоды старых домов были столь очевидны, что даже благородный предлог в виде формирования и поддержки города никак этого не прикрывал. Помощь была исключительно по желанию, а вот налог не платился по обыкновению.

Но закон был так же стар, как и сами эти старые дома, и потому был скорее негласным правилом, на которое никто не смел покуситься.

— А что? — заметив, как Винтер замолчал, задумчиво отведя взгляд, спросила я.

— Я планирую инициировать его отмену.

У меня открылся рот.

Некрасиво, неженственно отвисла челюсть от такого откровения.

Но Винтер выглядел спокойным, словно поделился секретом приготовления крепкого кофе, а не грандиозными планами, способными начать настоящую войну. Или, хуже того, означавшими конец его карьеры.

Тот глупец, что смеет покушаться на блага старых домов или как-то угрожать их благосостоянию, явно недолго просидит на своем месте. Его сдвинут всей толпой, а Винтер со своей поправкой в билле и так уже нажил врагов.

— Даррен…

— Тише, Эвер, я не планирую в открытую бодаться с советом управления, — успокоил он. — Это будет долгая и сложная игра, я лишь поделился планами.

— Я не понимаю… ты же Винтер.

— И что?

— А как же твой дом? Его это тоже коснется.

— Эвер, — мужчина уложил руки на стол и сцепил пальцы в замок. — Я слишком умен, чтобы держаться за нечто столь древнее и старое как за единственный источник благосостояния. У меня нет переживаний насчет моей семьи — дом Винтер знает, как крепко стоять на ногах. По крайней мере, большая его часть. А вот что касается остальных, то их потребительское отношение к городу, в котором они живут, к людям, которые на них работают, только увеличивает разрыв между ними и реальностью. Это происходит так долго, что великие дома, кажется, совершенно забыли, с чего все начиналось, став обычными зажравшимися богачами.

— Это вызов. — Даррен кивнул, соглашаясь. — Но твой отец…

— Он меня не поддержит, — отрезал он, скрывая разочарование. — Ему хватило билля… Но мой отец немолод, негибок и скоро сам себя загонит в ловушку.

— О чем ты?

— Не забивай голову. А вот и вино!

Закуски мы ели в задумчивом молчании, думая каждый о своем. И хоть паштет был чудесен, вино — вкусным, а обстановка — располагающей, назвать атмосферу романтической было сложно.

— Прости.

— Что?

— Я слышу, как ты думаешь, — улыбнулся он, откладывая приборы. — У нас все-таки первое свидание, не стоит говорить о работе.

— Предлагай темы.

— Твое платье.

— Что с ним? — придирчиво оглядев себя, не обнаружила никаких пятен, крошек или других недоразумений.

— Оно тебе идет.

Он сказал это твердо, решив исправить ту фразу при встрече, и с вызовом посмотрел на меня, уложив подбородок на сцепленные пальцы.

— Ты правда так считаешь?

— Да. На самом деле я удивлен, как много скрывалось от моего взгляда за колючей холодностью и старыми обносками.

— Но я…

— Я знаю, Эвер, — оборвал он. — И хочу попросить: забудь о жизни в доме Гринвелл. Тебе безумно идет роскошь, и как муж я могу дать обещание: тебе больше никогда не придется с ней прощаться.

— Если карьера моего супруга не оборвется, когда тот решит посягнуть на опору старых домов.

— Об этом не переживай, — не смутился он. — А ты знаешь, что ты храпишь?

— Что?

От такого высказывания брови сами сложились в хмурую гримасу, выражающую крайнюю степень недоверия и возмущения. Даррен тихо рассмеялся и тут же признался:

— Шучу. Но вот твое желание спать прямо на мне — чистая правда.

— Чушь.

— Если бы, — продолжая улыбаться, подначивал он. — Ты не помнишь? Этой ночью ты карабкалась на меня, как медведь на дерево за медом. Не сказать, чтобы я был против, просто несколько удивлен.

— Враки! — упрямилась я. — Не было такого!

— В следующий раз я тебя разбужу, чтобы ты убедилась!

В следующий раз…

Да, фраза, прозвучавшая вполне обыденно между мужем и женой, для нас с Винтером слышалась очень уж странно. Следующий раз, когда мы вновь будем спать вместе... Под одним одеялом и без излишка одежды…

— Эвер, цветы — не основной мой подарок. — Удивленно подняв глаза, я встретилась с его ярким ореховым взглядом, сейчас наполнившийся большей зеленью. — Я хочу, чтобы ты знала: пока ты не почувствуешь себя готовой, я не посмею настаивать.

— Даррен…

— Нет, нет! Не подумай, все в силе. Ласки, флирт, заигрывания — все, что захочешь, все, что попросишь, — улыбнувшись моей реакции на свою шутку, Винтер продолжил: — Но я не настаиваю именно на постели. Ты не доверяешь мне, и я понимаю причины.

Глава 14

Кусок в горло не лез!

Я буквально горела, чувствуя, как щеки полыхают от смущения и неловкости. Винтер же, как назло, спокойно отведывал принесенное ему блюдо, и только смешливо наблюдал за моими страданиями.

Бесчестно…

На согретых в мужских пальцах ногах все еще ощущались умелые прикосновения, не позволяя отвлечься и перевести внимание в другое русло. Я все еще чувствовала, как они касаются кожи, укрытой чулком, как скользят по ней, как вдавливаются, вминая свой жар.

Столь откровенная и прилюдная ласка не то чтобы порицалась... Просто в моей голове не укладывалось, что Винтер на такое способен. Холодный, заносчивый, местами высокомерный, он даже с моими ступнями в руках выглядел уверенным и несломленным. Словно, застань нас кто-то, он бы даже не прекратил, игнорируя свою дозволенность.

Это обескураживало. А еще — ставило меня перед нелегким выбором: сдаться, закрываясь и не желая покушаться на свою сдержанность, или принять вызов, вступая в сражение и отвечая взаимностью.

— О чем думаешь?

— Я?.. Да так, о перепеле.

— Врать ты не умеешь, — фыркнул, словно и правда так считал. — Это было для тебя слишком?

Ну что за издевка?

— Нет. Вполне. Просто неожиданно. Я хотела бы продолжить, но начать предлагаю с чего-то более приемлемого на людях.

— Например? — удивился он, купившись на мою напускную храбрость.

— Например, держаться за руки, — пожала плечами, как будто это само собой разумеющееся. — Или позволить себе легкий поцелуй в щеку.

— Танец?

— Я не танцую.

— Врунья, — припечатал он. — Я видел, как на осеннем балу в доме твоего отца ты весь вечер плясала с недоноском Риканом.

— Как ты мог видеть нечто подобное, если весь вечер был занят глупо хихикающей сестрицей Нерби?

Попалась.

Я словно наяву услышала, как пол подо мной трещит, загудев капканом, в который я угодила. Ступив не на ту доску, поймала на себе острый взгляд, вновь доставший своим лезвием до самого сердца, поменяв нас с Винтером местами.

Теперь я ощущала себя так, словно меня уличили в ревности.

— Ты ревнуешь, — растекаясь в довольной улыбочке, Винтер стал похож на огромного кота, добравшегося до зимних запасов мяса.

— Не льсти себе, — огрызнулась, невольно пряча глаза. — Я была вынуждена следить за тобой, чтобы лишний раз не сталкиваться во имя своей безопасности.

— Да-да, — не поверив мне ни на грош, Винтер расслабленно откинулся на спинку кресла. — И чтобы ты была спокойна, скажу: сестра Нерби сама таскалась за мной хвостом.

— Не оправдывайся, это ни к чему.

— Да нет же, — не согласился он. — Я не допущу, чтобы в голове моей супруги возникли хоть какие-то сомнения насчет моей верности! Она должна быть уверена, что постель я делю только с ней!

— Не издевайся, — взмолилась я. — Убиваешь все мои надежды…

— И мысли не допущу об адюльтере! — продолжал он, не переставая улыбаться. — Ложе — только с супругой! Все воздыхательницы остались с носом, как только священнослужитель подтвердил мой брак!..

— Даррен!

Прервав невыносимый поток шуток, он смягчился, глядя на мой гнев с неожиданной и неуместной удовлетворенностью.

— Я рад, Эвер.

— Чему?

— Тому, что я тебе небезразличен. В конце концов, мы действительно муж и жена, и когда есть момент собственничества — а как мы выяснили, ревнуем мы оба, — есть надежда на нечто большее.

— У тебя странные выводы.

— Странные, но обоснованные.

Ревную ли я?..

Уверенная в собственной ненависти к Винтеру, я никогда не отодвигала эту завесу, отказываясь смотреть дальше. Но сейчас, после прозвучавших слов и сделанных Винтером предположений, я заглянула чуть глубже в себя, замечая нечто совершенно чудовищное. Я ненавидела его куда сильнее, когда рядом кто-то был. Прямо до трясучки!

Вспомнились собственные взгляды, когда вокруг появлялись поклонницы жнеца, свои неуместные чувства в обертке из ненависти и отвращения, свое бегство, в конце концов, когда рядом с ним появлялся кто-то другой. Я действительно старалась держаться подальше, но только ли из-за желания сохранить свою безопасность? Может, виной тому колючее чувство где-то меж ребер? Чувство лютой ненависти к тем, кто смел ему улыбаться.

— Ты закончила?

Вырывая меня из мрачной задумчивости, Даррен поймал мой взгляд, и его лицо стало мягким и взволнованным. Он словно уловил тот легкий флер паники, отразившейся на моем лице, и сразу же среагировал.

— Спокойнее, Эвер, это не повод сходить с ума.

— Поспешное суждение.

— Мир не перевернулся оттого, что и тебе не чужда ревность, — Винтер поднялся на ноги, поправил свой сюртук и протянул мне руку. — Теперь все честно, Эвер. Не один я мысленно разрываю на части твоих ухажеров.

— Каких ухажеров? — возмутилась я, будучи стянутой со стула и пойманной под локоть.

Винтер только посмеялся моей реакции, но тихо добавил:

— Если им хватит храбрости проявиться — мертвыми.

Глава 15

— Как тебе ужин?

— У меня смешанные чувства, двойственные, — призналась, позволив супругу набросить на мои плечи манто.

От того, как обыденно он это сделал, словно проделывал такое сотню тысяч раз, в груди вновь неприятно закололо. Но не от ревности, которая стала неожиданностью этого вечера, а из-за того, как бездумно я позволила ему это сделать.

— Поделишься?

— Нет, — поймав момент для мести, я только улыбнулась, разворачиваясь к супругу лицом. — Продемонстрирую.

Благодаря каблукам у меня была возможность дотянуться до мужских губ. Мысленно благодаря Лиен за столь настойчивое требование их носить, прижалась к губам мужа, задерживаясь на мгновение.

Не дав ему вдоволь ощутить близость, отшагнула, дерзко подмигнув.

— Эвер, — предупреждающе протянул супруг. — С огнем играешь.

— Хуже. Я за ним замужем.

— Хамка, — фыркнул он и тут же ступил вперед, подхватывая меня за талию и отклоняя назад.

Я не стала сопротивляться. В конце концов, на то и был расчет.

А еще…

Я начинала потихоньку смиряться с мыслью, что Винтер — действительно мой муж. И мне не остается ничего другого, как целовать только его, весь остаток моих дней. И каждый наш поцелуй делал другие — следующие — менее и менее трудными и странными.

Словно прыжок с высоты: решиться прыгнуть с обрыва куда сложнее, чем лететь.

Наверное, Винтер думал так же, так как игриво прикусил зубами мою губу и тут же перекрыл укус поцелуем.

— Так-так-так, — знакомый до боли голос раздался прямо над нашими головами, заставляя прерваться. — Вот это встреча.

— Господин Винтер. Эвер.

Специально обращаясь вызывающе формально, отец дождался, пока муж вернет меня в вертикальное положение, и бросил лишь один осуждающий взгляд.

Словно большего внимания я не сто́ю.

Миранда стояла по правую руку родителя и демонстративно кутала голые плечи в меховую накидку, не в силах определиться, холодно ей или жарко. Она не удостоила меня приветствия, но, в отличие от родителя, продолжала жадно разглядывать.

Зависть.

Вот что я четко разглядела на дне ее зеленых глаз. Надо же, оказывается, это приятно.

— Добрый вечер, лорд Гринвелл. Миранда, — не стушевавшись, Винтер кивнул в знак приветствия.

Просто кивнул.

О-о-о, как же приятно было подумать, что это был акт мести за недостойное приветствие в мою сторону! На секундочку замечтавшись, я сама не заметила, в какой момент стала улыбаться. Видимо, вышло так красноречиво, что Миранда странно выпучила глаза, не осознав посланные не ей эмоции.

— Как я вижу, ваш союз вас радует, — не став раздувать огонь, отец ловко перевел тему, напрашиваясь на благодарности.

Конечно же, словесные восхваления его заслуг были ни к чему. Лорд Гринвелл всегда старался смотреть дальше, хоть и не всегда получалось, и потому, убедившись, что сговоренный им союз процветает, хотел получить свою выгоду.

Пусть даже в последней битве Винтер был не на его стороне.

— Ошибаетесь, — ровным, поставленным голосом без всяких эмоций, Винтер начал жаловаться. — Супруга — несносная ослица, каких поискать. Я бы и врагу не пожелал такой жены. Дорогая, согласись, ты же невыносимая невротичная истеричка?

— Как тут сохранить покой, — почти согласилась я, активно закивав. — Если супруг хуже упрямого осла! Несносный, заносчивый и капризный тип! Я едва ли могу находиться с ним в одной комнате, не испытывая приступа тошноты!

— Взаимно, дорогая. Никогда бы с тобой жить не стал.

— Взаимно, дорогой. Пытка чистой воды.

На этих словах мы, едва ли не обнявшись, уверенно двинулись к выходу, игнорируя обескураженные взгляды моих родственников и провожатого, который и вовсе ничего не понял. Только на пороге Винтер остановился и через плечо сказал:

— Изумрудная зала все так же занята, не убирайте стол, мы можем вернуться.

— Как прикажете, — согласился слуга, не став спорить.

Уже оказавшись на улице, я все же шепотом спросила:

— Почему?

— А потому, что лорд Гринвелл любит эту залу. Не хотел доставлять ему удовольствия провести вечер в уединении. Пускай сидят в общем зале! — весело поделился Винтер.

Я рассмеялась.

Смеялась громко и, наверное, впервые за долгое время ощущала себя счастливой. Эта маленькая, но такая слаженная шалость тронула меня до глубины души, и, испытывая хрустальную благодарность, оказавшись в карете, я честно сказала:

— Спасибо. Правда, спасибо тебе, Даррен.

— Напоминаю: ты — моя семья. Я не позволю никому, даже тем, кто когда-то был твоей семьей, подобное обращение. И дело даже не в том, что мне хотелось побесить Гринвелла, а в том, что защищать тебя — моя прямая обязанность, как бы в дальнейшем ни повернулись обстоятельства. Но я, конечно, сделал это не без удовольствия, врать не стану, не святой.

— То есть обещание растереть меня в пыль на балконе — лишь угроза?

— Растереть в пыль можно разными способами, Эвер. Рекомендую не выяснять на собственном опыте.

А вот это уже было предупреждением.

Винтер откровенно давал мне понять, что пока я на его стороне и пока наши цели сходятся, мне нечего опасаться. Но если я рискну перейти ему дорогу…

Это немного сбавило веселый порыв, а воздух, казалось, затрещал от напряжения. Но, согнав этот бессмысленный налет, я выдохнула, зная, что меня это не коснется.

Во-первых, я не собиралась переходить дорогу Винтеру — по многим причинам. Во-вторых, его защита была мне на руку, и этот незримый щит обещал именно то, что было так необходимо. И в-третьих: в последнее время я с удивлением понимала, что наши с ним взгляды, в общем-то, похожи…

Конечно, стоило копнуть глубже, и наверняка найдутся непримиримые мнения, но сейчас мне не о чем было с ним спорить.

Получалось, что этот вечер вполне выходило назвать… сносным.

— Домой! — отдал приказ Винтер, и я осознала, что вечер еще не закончился.

Глава 16

— Доброй ночи, Эвер.

— Доброй ночи, Даррен.

Стоя у двери моей спальни, мы прощались так, словно он проводил меня до дома, возвращая в руки родителей, отпустивших дочь на романтическую встречу. Так, словно этот вечер действительно подошел к концу, и нам нужно остановиться сейчас, наслаждаясь последними крупицами этого момента.

Он первый не сдержался, якобы игриво качнувшись вперед и оставляя на губах тлеющий отпечаток, чтобы тут же развернуться и уйти к себе. Мне не оставалось ничего, кроме как спрятаться за дверью своей комнаты и с замершим дыханием прижаться к ней спиной.

Какой странный вечер... Какой странный…

Взглянув на букет в ладони, я как ребенок, подняла его к лицу, с закрытыми глазами вдыхая тонкий, сладковатый аромат. Я так любила «Зимние звезды»! Они росли на небольших кустиках с пушистой и зеленой, даже в холода, листвой. А цвели они исключительно в последние месяцы года, такие, как сейчас. В детстве мне казалось, что мы так похожи с этими цветами своей выдержкой и неуместностью, что при любом удобном случае я старалась сбежать в сад, чтобы хоть немного ими полюбоваться.

Зимние звезды... Откуда он узнал?..

Конечно, отговорка, что вечер будет испорчен, если он признается, нисколько меня не удовлетворяла — скорее лишь сильнее интриговала. Сколько бы я ни ворошила в памяти воспоминания, не могла вспомнить, чтобы хоть в одной такой вылазке Винтер мог быть поблизости. Мне всегда казалось, что я в полном одиночестве проводила время за своим тайным любованием цветами, и оттого чувства становились еще более скомканными и нерешительными.

Если он был там, если он знает о цветах, то где еще он мог быть? Что, если я не замечала его и раньше? Что еще он видел? О чем еще знает?..

Вопросы кружили в голове, пока я устраивала букет в вазе, заботливо приготовленной Розалин, и избавлялась от платья.

Вчера мне не удалось воспользоваться новым нарядом для сна от Лиен, так как компанию мне составлял Винтер, согревающим своим теплом, но сегодня его рядом не было, и я потянулась за тонкой белоснежной сорочкой, невольно взглянула на свое отражение.

Я, в общем-то, была… ничего. Кожа светлая, чистая. Волосы густые, каштановые, приятного шоколадного оттенка, слегка волнистые. А вот глаза… Глаза чужие, незнакомые.

Радужка глаз лорда Гринвелла была зеленой, с коричневыми прожилками. Круглый, утяжеленный нависшими веками, разрез глаз делал его похожим на старого пса, который всегда смотрит немного исподлобья, и прямые недлинные ресницы только усиливали эффект.

И если мои выразительно очерченные губы с яркой галочкой еще можно было назвать наследственными по отцовской линии, то глаза... Нет. Глаза были совершенно другими. Распахнутые и неестественно темные, будто моя стихия — вовсе не пламень, а черная сгоревшая земля. Наверное, это единственное, что могло мне дать понять, как выглядела моя мать, единственное упоминание о ней, дающее хоть немного познать ту женщину, что носила меня под сердцем. Может, оттого отец был ко мне так несправедлив, всякий раз вспоминания о ней, глядя на мое лицо?..

Даже вздернутый нос и пухлые губы, доставшиеся от него, не смягчали мужчину, как и россыпь едва видимых веснушек — такая же отличительная черта рода Гринвелл. С таким количеством признаков его крови он все равно видел во мне только глаза той, незнакомой мне женщины…

В детстве я много думала о том, какой она была. Разумеется, мне не дозволялось задавать таких вопросов лорду Гринвеллу, но на самом деле я даже не совершала попыток. Мне пришлось рано усвоить: все, что говорит мне отец, звучит, лишь чтобы указать мне на мое место. И потому, я предпочитала сама придумывать какие-то версии или подробности, только чтобы не порушить ее образ жестокими словами мужчины, сделавшим ей ребенка.

Ложась в постель, я вновь натолкнулась взглядом на цветы, стоящие на прикроватном столике, и немного отвлеклась от тяжелых и беспросветных мыслей, улыбнувшись.

Даррен Винтер... А ты, оказывается, романтик, надо же…

По телу пробежались мурашки, призывающие вспомнить, каково это — делить с ним одну постель. Словно назло, стало внутренне холодно, подбивая затосковать из-за его отсутствия. Перевернувшись на спину, отругала сама себя, вновь сжимаясь комком и подтягивая колени как можно ближе к груди, чтобы тут же вздрогнуть.

Входная дверь открылась с тихим скрипом, впуская холодный воздух коридора в и без того прохладную комнату.

— Ты спишь?

Я до сих пор не знаю, почему я не решилась ответить, притворившись спящей. Казалось, что если я открою рот, то эта кристальная тишина рухнет к моим ногам, осыпая ноги колючими осколками.

Продолжая притворяться, я только закусила губу, когда матрас за моей спиной прогнулся под чужим весом, а на бедро опустилась рука, поправившая одеяло и замершая в горячем, согревающим жесте.

— Не обессудь, — шепотом фыркнул Винтер, словно вел со мной диалог. — Я решил, что хочу спать с женой. Да, я именно так и решил, просто знай.

Немного повозившись, он устроился поудобнее, и, ткнувшись носом в мой затылок, спустя минуту засопел, удивительно быстро погрузившись в сон. Я даже не испытала ужаса. Скорее это было похоже на привычное оцепенение, но не такое паническое, как обычно. Я просто… просто удивилась?..

Да, похоже на то, если судить по тому, как высоко были подняты мои брови, стоило задаться этим вопросом.

Как только у меня вышло расслабить лицо, грудь сама собой сделала тяжелый, но порывистый вдох, словно воздуха нужно было чуть больше, чем обычно. Вышло несколько громко, и оттого дрема моего супруга на секунды спа́ла.

— Тише, Эвер, я с тобой, — прошептал он сквозь сон, притягивая меня чуть ближе и прижимая к себе.

К своему теплому, мягкому, удобному телу!

Да, с Винтером куда лучше спится…

Глава 17

На следующий день все повторилось: утром Винтера не было рядом, но его сторона кровати еще хранила ставшее мне таким нужным тепло. Сладко потянувшись, я еще несколько минут смотрела в потолок, собирая в голове полочки запросов, на которые требовалось найти ответ. Например: «Как стать хорошей любовницей?»

Да, произносить это в голове было куда проще, чем вслух, и оттого я позволила себе повторить этот вопрос несколько раз, чтобы проникнуться им сполна.

Любовницей. Не женой, не госпожой Винтер, а именно любовницей.

Странные, неожиданные обстоятельства, сопровождавшие наш недолгий брак, привели к тому, что я действительно озадачилась, перестав обращать внимание на причины. Какая неслыханная дерзость! Я хотела удовлетворять мужа в постели! Моего мужа! Винтера, о священный Трой! Но захватившее мою голову упрямство и стремление заставляли отбросить причины сего желания и заняться его исполнением.

Кто мог дать мне совет?

Римус? Нет, старик не переживет таких вопросов. Розалин? Она тоже в возрасте, и как-то неприлично спрашивать едва знакомую женщину о таких вещах. Миранда? Скорее земля под нашими ногами разверзнется, чем я обращусь к ней за помощью.

После нехитрых размышлений я довольно быстро пришла к выводу, что я не знаю никого, к кому могла бы обратиться, за исключением самого Винтера. В конце концов, его наша близость касалась непосредственно, а значит, и ему неплохо было бы поучаствовать в процессе. Но нет…

На такой шаг я не могла пойти.

Резко сев, улыбнулась озарившей меня догадке.

Кто может помочь — не знакомый, не близкий и совершенно независимый? Тот, кто сделает это за деньги!

Вывод казался мне таким безупречным, что я сразу же подскочила с постели, принявшись собираться.

Традиционный завтрак с кофе и Розалин подошел к концу. Набросив на плечи пальто и закрыв лицо вуалью, я уже на пороге вспомнила, что стоило бы предупредить о своем уходе.

— Розалин! Я уезжаю, надеюсь, ненадолго! Если господин Винтер вернется раньше и спросит, сообщите ему, куда я уехала!

— А куда вы уехали? — поинтересовалась озадаченная домоправительница.

— В публичный дом! — гордо заявила я, подмигнув на прощание, покидая дом и рукой останавливая свободную карету.

— Куда прикажете, госпожа?

— А вот тут я бы просила у вас совета: подскажите, неподалеку есть публичные дома?

Кучер, сидевший на ко́злах и общавшийся со мной через маленькое окошко, удивленно крякнул.

— М-да… госпожа. Такие имеются. А вам какие нужны?

— А они разные? — удивилась я, почти всем телом развернувшись на скамье.

— Конечно. Подороже, подешевле... Есть закрытые, но вас туда не пустят.

— Это еще почему?

— Вы… э-э-э-э, — замешкался он, явно решив, что сболтнул лишнего. — Ваш муж…

— Ну же?

— Вы женщина, госпожа. Женщинам туда вход закрыт. Они для избранного общества, и больше походят на мужской клуб со шлю…

Договаривать он не стал, но мне уже и не требовалось.

Потерев подбородок пальцами, я задумалась и спустя минуту напряженного молчания, приняла решение.

— Отвезите меня туда, где я привлеку меньше внимания, но не в дешевый бордель, а где позволяется вести светскую беседу. Найдется такой?

— Понял, — обозначил он сам для себя и хлопнул поводьями, отправляясь в путь.

Довольно скоро я оказалась у ворот приличного особняка с красивой, аккуратно вычищенной дорожкой, заботливо выставленными у порога садовыми украшениями и, в общем-то, милым оформлением. Только у самой двери висела небольшая табличка, на которой была вырезана голубка с подписью «Пари свободно».

На бордель, в моем представлении, особняк походил слабо, но решив испытать удачу, я все же решилась постучать. Я никак не ожидала, что ее откроет потрясающе красивая женщина с мягкими чертами лица и крайне располагающей улыбкой.

— Я могу вам помочь?

Ее томный, мягкий и бархатный голос коснулся моих ушей, невольно прогоняя страхи и неловкость, словно рядом с ней следовало расслабиться.

— Доброго дня. Мне нужно заведение… м-м-м…

— Вы кого-то ищете? — ответив вопросом на вопрос, незнакомка слегка повела плечами. — Дорогая, если твой супруг и посещает мой дом, то я в любом случае тебе в этом не признаюсь.

— Мой супруг?.. Что? Нет! Вы не поняли! — осознав, что, возможно, похожа на ревнивую жену, мечтавшую уличить супруга на горячем, я невольно замахала руками. — Нет, я не ищу своего мужа. Я нуждаюсь… м-м-м… в совете?

— В совете? — ее тонкая черная бровь изогнулась, и я неожиданно прикипела взглядом к этому жесту, понимая, что эта женщина имеет какое-то невероятное влияние. — Милая, здесь не спрашивают советов.

— А за деньги?

Сунув руку в перчатку, где заранее спрятала несколько банкнот разного номинала, вытащила их наружу, сразу же продемонстрировав.

— Я правда нуждаюсь в совете.

— Тебе нужна подруга? — на всякий случай уточнила она, чтобы окончательно прояснить мои намерения.

— Скорее старшая сестра, с которой можно посекретничать и узнать некоторые… вещи.

— Что ж, заходи, — уступая мне дорогу, женщина коротко глянула по сторонам. — Тебе повезло, что я свободна, дорогая. Видимо, судьба…

— Очень на это надеюсь, — призналась я, делая шаг в аромат чего-то пряно-сладкого, пропитавшего весь дом.

Меня пригласили в гостиную, где на кофейном столике уже стояли сладости, лежала коробочка с табаком и по велению хозяйки появился кофейник и пара красивых фарфоровых чашек.

Любезно предложив мне присесть, хозяйка элегантно закинула ногу на ногу и гостеприимно придвинула мне кофе, не став тянуть время:

— Значит, хочешь узнать о… некоторых вещах?

— Да. Буду очень признательна за помощь и не останусь в долгу, — сказала я, тут же уложив ассигнации перед нами. — Я не уверена в стоимости ваших услуг, но не хочу показаться неблагодарной.

— Здесь ровно на два часа моего времени, — взглядом пересчитав купюры, она опустила кофейник на стол и тут же скрутила деньги трубочкой, пряча их в потайном ящике стола. — Признаюсь честно, меня удивила цель твоего визита. Нечасто меня посещают женщины, и еще реже — чтобы поболтать. Так что тебя волнует, дорогая?

Глава 18

— Даррен! Я дома! — крикнула, переступив порог особняка и снимая с волос усыпанную снегом шляпку.

Начавшийся снегопад застал меня в дороге, и оттого я была несколько вымокшей, когда с радостью избавилась от пальто и вбежала в гостиную. Как ни странно, но на мой зов никто не отозвался, хотя супруг уже должен был быть дома. Я взбежала вверх по лестнице, следуя в его кабинет.

Он располагался недалеко от спальни. Прошагав по прямому коридору, я смело толкнула дверь, движимая порывом и воодушевлением. Как мне и хотелось, Винтер сидел за своим столом и что-то спешно писал. Он оторвался от своего занятия и одарил меня вопросительным взглядом:

— Что-то случилось?

— Случилось, — призналась я и, пока храбрость не покинула меня, смело приблизилась к Винтеру, чем заставила его повернуться ко мне. — Я сегодня была в почти публичном доме!

Поделившись этой новостью, не стала ждать реакции, которая уже загорелась на лице мужчины красноречивым вопросом и возмущением, и, сев на его колени, обняла крепкие плечи. Он даже не успел что-либо сказать, отругать меня за столь опрометчивый визит или, напротив, поинтересоваться целями вылазки, как я уже прижалась к его губам, требовательно вминая ноготки в ткань дорогой сорочки.

Я была так смела, так храбра, что самой не верилось в происходящее!

Я не ждала, я действовала, нахрапом нападая на его позиции, занимая устойчивое положение в той самой игре, правила которой мне пришлось в срочном порядке выучить. В ту секунду мне казалось, будто я способна одержать победу и не сдам ни один фланг, став полноценной фигурой на этом поле, куда Винтер вел меня за руку, как ребенка!

Толкнувшись губами, я погладила пальцами напряженные мужские плечи, на мгновения теряя весь свой прилив уверенности, когда поняла, что ответа нет.

Даже когда я отклонилась — самую чуточку, Винтер продолжал сидеть столбом, глядя куда-то вниз, вроде бы на мои губы. Он не двигался, просто молча таращился, словно оцепенел, и только спустя мучительно долгие секунды все же сказал:

— Чуть позже я все равно потребую объяснений, зачем тебя носило в бордель…

Отмашка!

Не только его слова стали разрешением, но и крепкий обхват, обернувшийся петлей на талии и силой подтащивший меня ближе!

Внутренне ликуя от своего достижения, я вновь потянулась к нему, зарываясь подушечками пальцев в волосы на мужском затылке, отчего Винтер утробно заурчал, на доли секунд теряя концентрацию и закатывая глаза.

Работает! Советы госпожи Голубки работают!

Не позволяя рукам скучать, я гладила Винтера по плечам, шее, затылку, груди, при всем этом не прекращая раз за разом пробовать его губы на вкус. Поцелуй загорался уже другими оттенками, становясь более чувственным, размеренным, откровенным. Я даже сама не поняла, в какой момент сладко простонала в мужской рот, отчего губы Винтера разомкнулись в блаженном выдохе, прикипая всем вниманием ореховых глаз к моему лицу.

— Черт, — фыркнул он, и, нырнув ниже, словно зверь, схватил зубами высокий кружевной ворот платья, мотнув головой в бесполезной попытке его оторвать. — Я бы взял тебя прямо сейчас, если бы…

— Простите, если я помешал.

Знакомый голос раздался за спиной, а меня словно ледяной водой окатили. Разумеется, я бы не могла наверняка знать, каково это, но часто слышала, что ощущение не из приятных. А то, что я почувствовала в тот момент, можно было сравнить только с услышанным когда-то выражением. Спина закаменела, превращая позвоночник в кол.

Отстранившись от лица Винтера, я медленно повернула голову в сторону двери, видя то, что и ожидала.

Велдон Кроули собственной персоной.

Военный товарищ Винтера немного смущенно и в то же время насмешливо поджимал губы, пытаясь спрятать улыбку. Поймал мой взгляд и вежливо поклонился.

— Госпожа Винтер, рад вновь вас увидеть.

Сегодня он был не при параде, облачившись в обычные брюки со стрелками и простую сорочку, поверх которой был элегантный, пошитый по фигуре жилет.

— Взаимно, — пропищала я, ретируясь с колен Даррена, который отчего-то молчал, продолжая тяжело дышать.

— Я приношу свои извинения.

— Принимаю, — в том же тоне ответила я и попятилась, стараясь обойти мужчину по кругу, чтобы проскользнуть мимо и до конца своих дней запереться в комнате, сгорая от стыда. — Была рада встрече.

Стиснув зубы, низко опустила голову и мышкой нырнула в коридор, шагая быстро, но деревянно. Ладони я прижала к горящим щекам и уже было добралась до своего укрытия, как мужские пальцы сомкнулись на локте, заставляя развернуться на пятках.

— Эвер, — выдохнул Винтер, загораживая меня спиной от любопытного взгляда товарища. — Мы продолжим чуть позже, как только я закончу с работой, договорились?

Сейчас я согласилась бы на что угодно, лишь бы как можно быстрее скрыться в своей спальне, только Винтер требовал от меня не простой отговорки, а крепкого и убедительного согласия.

— Хорошо?

— Да-да…

— Эвер.

Сделав глубокий вдох, я постаралась перевести дыхание и с трудом, но выдавила из себя согласие.

— Хорошо. Поговорим чуть позже.

— Продолжим, — уточнил Винтер и склонился, оставляя на щеке теплый след поцелуя. — Я скоро.

Только спрятавшись за дверью, я присела на корточки. Рот раскрылся в беззвучном крике, от стыда горели щеки, в носу щипало, а губы, припухшие от поцелуев, бессовестно просили еще! И я бы съела себя угрызениями совести, замучила бы моральными пытками из-за того, в каком недостойном положении попалась, если бы внизу не раздался стук дверного кольца, предупреждающий о незваных гостях.

— Госпожа Винтер! — позвала Розалин, при посторонних предпочитая соблюдать этикет. — Госпожа Винтер! Это к вам!

— Ко мне?

Не успев даже переодеться, я спустилась, замечая в проходе совершенно незнакомого мужчину, одетого в простую, даже дешевую одежду. Он кутал лицо от снега в большом шарфе и сжимал бумажный конверт, который тут же протянул мне.

Глава 19

Мой дорогой друг, мой лучший учитель и мое утешение в тоскливые дни лежал на своей постели, укрытый теплыми одеялами, и тяжело дышал. Когда он увидел меня, его лицо чуть посветлело от робкой улыбки, которую тут же прогнал болезненный спазм, вынудивший меня броситься прямиком к постели.

— Эвер, девочка моя…

— Тише, тише, Римус, я здесь, — поглаживая пальцы мужчины, я во все глаза осматривала его, заметив печальную серость под глазами, залегшие нездоровые пятна под ними и посиневшие губы.

Судя по внешнему виду, ему было очень и очень плохо. Он крепился, дожидаясь меня, но как только я вошла, мужественность отступила на второй план, уступив место последнему признанию.

— Я так рад, — чередуя слова со стонами, он держался свободной рукой за грудь, словно пытался пальцами унять боль, разившую по ребрам. — У нас мало времени, этот приступ я уже не переживу…

— Римус, пожалуйста, прекрати так говорить. Ты должен, — убеждала я, без всякой брезгливости прижимая мужскую ладонь к своей щеке. — Пожалуйста…

— Эвер, послушай, — упрямился он. — В моем столе лежит ключ — возьми его. Он от банковской ячейки… м-м-м… — новый болезненный спазм прошелся по крепкому телу, прерывая его просьбу. — Возьми, ну же!

Не смея спорить, я подбежала к секретеру, выдвигая нижний ящик. С правой стороны под кипой бумаг действительно был ключ, который я тут же принесла Римусу, но тот только отмахнулся.

— Это тебе. Мой подарок. Все, что хранится в той ячейке, очень облегчит тебе жизнь, моя девочка. Я знаю, я уверен, что ты правильно воспользуешься… — задыхаясь от боли, он собрался с силами и мужественно продолжил: — Я хорошо тебя учил, я достойно тебя воспитал, поэтому я уверен — это должно быть только у тебя. Покажи только тому, кому действительно доверяешь, поняла?

— Да.

— О, Эвер, — словно отпустив тревожащий его вопрос, он нежно погладил пальцами мою щеку, к которой я вновь прижала мужскую ладонь. — Я так много лет жалел, что ты не мой сын. Но сейчас я жалею о том, что ты не моя дочь, дорогая.

— Римус…

Чувствуя, как горло сдавило печалью, я стеклянными глазами ловила каждое его движение, вслушивалась в каждое слово, не в силах отпустить его руку.

— Я так устал… так много не успел…

— Римус, пожалуйста, — давя желание всхлипывать, как девчонка, я жалась к теплу самого доброго моего друга, не сопротивляясь слезам, рисующим дорожки по горящим щекам. — Я прошу тебя… Не оставляй меня…

Но мой милый друг только поймал мой взгляд, вновь улыбнувшись своей согревающей улыбкой. Он несколько раз моргнул, игнорируя новый приступ боли, и, продолжая утешать меня, замер…

Он просто замер. Остановился.

В моменте, когда его покинула жизнь, мне казалось, будто я слышу его голос, дающий мне наставления. Перед глазами промелькнули все наши теплые встречи, разговоры по душам, уроки, игры. Милый букетик из «Зимних звезд» размером с ладошку, который он подарил на мой день рождения так, чтобы никто не увидел и не забрал. Бантик для волос, переданный в носовом платке на лавочке у фонтана, и даже разбитая коленка, которую Римус с трепетностью родителя, которого у меня не было, заботливо обдувал, прогоняя боль.

Только за это я готова была пожертвовать чем угодно, чтобы его сберечь, а он просил лишь иногда согревать его больные колени...

Римус…

Не знаю, сколько я просидела у его постели, но очнулась, только когда на плечи опустились горячие мужские ладони, буквально вырвавшие меня из темноты за окном.

— Он умер, Эвер, — тихо произнес Даррен, дождавшись, пока я подниму на него заплаканное лицо.

Винтер больше ничего не произнес, только присел рядом и позволил спрятаться в высоком воротнике его пальто, задыхаясь в удушливом приступе. Хотелось кричать от чувства потери, от невозможности продлить жизнь дорого человека еще хоть на мгновения, от ощущения полной безграничной печали.

Даррен не торопил меня, только крепко обнимал, поглаживая затылок и разрешая выплакать всю скорбь, словно копившуюся до его прихода. Он покачивал меня в своих руках, утешал тихим шепотом, и когда я окончательно выбилась из сил, взял на руки.

— Помоги, Вел, — передав меня в руки своего товарища, Даррен взобрался в карету и тут же забрал меня обратно, не сбавив силу своего объятия. — Поехали домой.

Глава 20

Похороны прошли как в тумане. Меня не приглашали, и поэтому я осталась в стороне от процессии. Только дождавшись, пока все уйдут, подошла к каменному склепу, опуская на крышку гроба купленный утром букет. Исполнивший все пожелания почившего душеприказчик организовал достойные похороны, и семейный склеп впервые за долгое время вновь повидал живых, пришедших на прощание с последним из рода Холлвей.

У Римуса никого не осталось.

Его сын погиб еще в юности, а жена сгорела от болезни задолго от этого. Ни братьев, ни сестер у Римуса не было, потому на прощании были только друзья и соратники, много лет служившие с ним бок о бок.

И я.

Головой я понимала, что, по сути, стала ему ребенком, и хоть для всех остальных мы были совершенно чужими людьми, но лорд Холлвей заменил мне родителя — роль, с которой лорд Гринвелл так и не справился.

Я горевала.

Горевала тихо, молча, и оттого простояла час или два в его склепе, не в силах уйти.

Даррен меня забрал. Опять.

Привезя домой, он усадил меня в гостиной, закутал в плед и налил чего-то крепкого, судя по запаху, силой впихнув бокал в руку.

— Пей, — потребовал он, и я даже не стала спорить, обжигая горло чем-то терпким и жгучим. — А теперь расскажи мне, что на самом деле связывало тебя и лорда Холлвей.

— Он был моим другом, — призналась, не зная, как иначе описать наше некровное родство.

— Эвер?

— Я в порядке, Даррен, я просто должна его оплакать. Проститься.

— Расскажи о нем, — поймав мой растерянный взгляд, муж пожал плечами. — Когда говоришь о человеке, создается ощущение, что он рядом. Так легче переживать утрату. Просто говори о нем — о том, каким он был, о том, как говорил, как смеялся. Так проще, Эвер, попробуй мне просто поверить.

— Он был… мудрым и добрым, — первые слова дались мне с трудом, словно губы за этот день закаменели, а я потеряла способность говорить. — Римус заботился обо мне как мог. Никто никогда не был со мной так справедлив.

Сделав резкий глоток, Даррен кивнул, одобрив начало моей речи, но промолчал, подталкивая продолжать.

— Это он учил меня пользоваться магией. В день, когда из моих пальцев впервые вырвался сноп искр, именно он был рядом, объяснил, что только что произошло, и не дал испугаться.

— Что еще?

— Еще?.. Он, похоже, правда, меня любил как родную. Знаешь, бывали времена, когда мне казалось, будто я никогда не найду свое место. Что я совершенно одна в этом мире и абсолютно никому не нужна. Даже себе, — хмыкнула, опустив взгляд в бокал. — Именно Римус давал мне смысл, отвлекал, увлекал чем-то новым, неизведанным, дав понимание, как многое еще не сделано, как много еще ждет впереди. Он был моим спасением, Даррен.

— Мне жаль, Эвер, мне правда очень жаль, — поймав мою ладонь, безвольно лежащую на покрывале, супруг сжал пальцы, утешая.

Я не ответила, в этом не было нужды.

Благодарить за сочувствие невежливо и крайне лживо. Сочувствие можно было только разделить; сидя в тишине перед камином и сжимая мои пальцы, Даррен именно этим и занимался, дав мне вволю переваривать свою печаль.

Он просто… был рядом, но не старался привлечь к себе внимание, став молчаливым соратником этим грустным вечером.

Спать мы пошли вместе.

Супруг позволил прижаться к нему в поисках тепла, в котором я нуждалась не физически, а морально, и, укутав в одеяло, еще долго поглаживал мои волосы у виска, даже на секунду не дав подумать, что я одна. Он не отвлекался ни когда я вновь беззвучно заплакала, ни когда сжала в кулаках ворот его сорочки, и даже когда от бессилия провалилась в дрему.

Мой враг, человек, которого я ранее и представить не могла в такой близости, был единственным, кто разделил мое горе, позволив спрятаться в своих руках, заставляя удивляться превратностям судьбы.

А если бы его не было?..

На секунду представив, как бы я пережила утрату Римуса без Винтера, сквозь дрему прижалась лицом к мужчине, ткнувшись носом в мужскую ключицу, судорожно сжав пальцы на несчастной сорочке. Сегодня она страдала от моих трещащих от напряжения ладоней, но Винтера это, к счастью, не волновало, и он только вновь утешающе зашептал, прижимая меня покрепче.

Только Даррен Винтер был рядом.

Только Даррен.