Ты можешь идти один

Глава 1

Я впервые увидел Маленького Принца на перемене, когда Саня Рыбин, по прозвищу Рыба, поймал меня в коридоре. Рыба требовал денег, а я молчал, надеясь, что ураган как-нибудь пролетит мимо. Смотрел в его налитые кровью глаза, вдыхал вырывающийся из его рта отвратительный запах сигарет и мятной жвачки.

- Ну что, Димыч, давай по-хорошему, а? - говорил Рыба, потирая кулак. Костяшки покрыты коростами запекшейся крови.

Я молчал. Пытался разлепить губы и соврать, что денег нет, но не мог. Только смотрел в глаза своему мучителю и молил его мысленно: " Отстань от меня, пожалуйста! Сделай вид, будто меня не существует!" Если бы я мог тогда выбрать любую суперспособность из любого фантастического фильма, то стал бы невидимым.

- Ты чего на меня так смотришь? - Рыба дернул рукой, делая вид, что хочет ударить, и я инстинктивно согнулся пополам. Семен Волохин, маячивший за спиной Рыбы, засмеялся.

- Слышь, ты с "брони" слезай, пока не поздно, - сказал мне Рыба. - Я у тебя полтинник прошу. Не дашь - заберу все. И после школы тебя встретят. Тебя каждый день колошматить будут, если я так скажу, понял? Понял меня, я тебя спрашиваю?

Мысленно я распрощался с небольшим количеством мелочишки, которую оберегал до последнего. Рука потянулась к карману, когда раздался неприятный тонкий голос:

- Господа, не могли бы вы мне помочь?

Рыба и Семен повернулись и смерили взглядами стоящего перед ними коротышку. Тот смотрел на них, будто совсем не испытывая страха. Пухлый, круглолицый, с коротко стриженными светлыми волосами. При виде его мне, несмотря ни на что, захотелось улыбнуться.

- Тебе чего надо? - с угрозой в голосе спросил Рыба. - Ты кто такой?

По лицу паренька скользнуло нечто, поначалу показавшееся испугом. Но потом, воскрешая в памяти тот случай, я пришел к выводу, что он просто прищурился, словно пытаясь что-то вспомнить. Что до меня, то я радовался крошечной надежде спастись.

- Мне нужно узнать, где занимается одиннадцатый "Б" класс, - отчеканил парень. - С сегодняшнего дня я числюсь в этом классе. Меня зовут Борис Брик!

- Брик? - усмехнулся Рыба. - Немец, что ли? А что ты мне дашь, если скажу?

Пользуясь сложившейся ситуацией, я старался незаметно выскользнуть из угла, не совершая резких движений. Семен тоже отвлекся, так что я мог беспрепятственно улизнуть. О нависшем над пропастью новичке старался не думать. Сам виноват, нечего было влезать.

- Насколько мне известно, моя национальность - русский, - пожал плечами Брик. - Ты предоставляешь платные информационные услуги?

- А? - растерялся Рыба.

- Я так понимаю, что мне нужно внести некую плату за необходимую информацию, так?

- Ну, так. - В голосе послышалась неуверенность.

- Сколько я должен заплатить? - Брик полез в карман. Я остановился на месте и во все глаза смотрел на этого чудака. Он что, правда ничего не понимает?

Рыба и Семен переглянулись.

- А сколько у тебя есть? - подал голос Семен.

- В данный момент с собой - шесть тысяч сто двадцать рублей, - тут же ответил Брик. - Этого хватит?

Рыба присвистнул и выпучил глаза. У меня перехватило дыхание. Мое представление о карманных деньгах заканчивалось на двух сотнях, которых за глаза хватало на неделю, а то и больше.

- Шесть? - прохрипел Рыба, оглядываясь на проходящих мимо школьников. - Давай!

Брик выдал ему содержимое карманов.

- Учись, Димыч. - Рыба повернулся ко мне и махнул купюрами. - Вот, правильный пацан, нежадный. А ты за пятьдесят рублей жмешься. Пошли!

Они с Семеном поспешили прочь. На лице Брика появилось удивление. Он посмотрел на меня, и я почувствовал жалость к этому несчастному дурачку. Словно поняв, что помощи от меня не будет, Брик развернулся на каблуках и крикнул в спину Рыбе:

- Одну секунду!

Рыба обернулся.

- Чего тебе?

- Мне нужно узнать, где занимается одиннадцатый "Б" класс, - повторил Брик. - Я только что заплатил тебе за эту информацию.

- Да я вообще без понятия! Вон, у Димыча спрашивай, - посоветовал Рыба.

Тут в коридоре появился новый персонаж - завуч Александра Петровна. Седая женщина в круглых очках, в любую погоду кутающаяся в шаль. Она с осуждением поглядела на вымогателей, равнодушно - на меня и задержала взгляд на Боре. Тот, не обращая внимания на нее, заговорил так громко, что у меня в ушах зазвенело:

- Я заплатил шесть тысяч сто двадцать рублей тебе. Если ты не в состоянии оказать мне необходимую услугу, то передай деньги Димычу, раз уж мне придется обращаться к нему.

Рыба замер. Семен, пользуясь тем, что на него не смотрят, ускользнул. Несколько проходящих мимо учеников остановились, наблюдая за происходящим. Александра Петровна насторожилась.

- О чем идет речь? - спросила она.

- Без понятия вообще! - жалобно заныл Рыба. - Это новенький, он гонит!

- Ты Боря? - спросила Александра Петровна. - С утра не пришел, я уж думала, завтра только будешь.

- Я Борис Брик, - кивнул ей Боря. - К сожалению, с утра нужно было позаботиться о маме, и прийти на первый урок не получилось.

- Ясно. Что у тебя с этим охламоном приключилось? - Она перевела взгляд на Рыбу.

- Я спросил его, где занимается одиннадцатый "Б" класс. Он назначил цену за эту информацию - шесть тысяч сто двадцать рублей. Когда же я передал ему деньги, он отказался оказывать информационные услуги. Мне кажется, в таких ситуациях нужно вызывать милицию, но я пока не уверен.

Александра Петровна, когда начинала злиться, раздувалась, будто морская рыба в минуту опасности. Надулась она и в этот раз.

- Саша! - грянула она. - Опять начинается?

- Он врет! - заорал Рыба. - Нет у меня никаких денег!

- В правом кармане брюк лежат шесть тысяч сто двадцать рублей, - отрапортовал Боря. - Купюрами по пятьсот рублей, сто рублей и десять рублей. Номера купюр...

Глава 2

В школу я пришел рано, чтобы не столкнуться у входа с Рыбой. Поднялся на второй этаж, посмотрел расписание и отправился на урок литературы. Литература – это мне нравится. По крайней мере, я люблю читать.

В жизни у меня были разные периоды. Иногда я боялся нового дня, иногда ждал его с нетерпением, и только в последнее время пришло равнодушие. Я все острее понимал, что новый день не принесет ничего. "Живи еще хоть четверть века – все будет так, исхода нет". Если уж взрослый человек, общепризнанный поэт и классик изрек такую истину, то почему я должен смотреть на жизнь с оптимизмом?

Но со вчерашнего дня кое-что изменилось. Вернулось беспокойство, пробирающее до глубины души. В первую очередь меня терзал страх. Я понимал, что Рыба в бешенстве, ведь его заставили отдать деньги, уже лежавшие в кармане!

А другое чувство, пробуждающее некий интерес к жизни, было надеждой. Непонятной и странной надеждой на то, что с появлением Брика, этого смешного невысокого паренька, что-то изменится. Глупо, конечно, но эта надежда и не была связана с разумом.

В класс зашел Петя Антонов, наш староста. Высокий светловолосый парень с надменным выражением лица. Заметив меня, поморщился и отвернулся. Петя всегда умудрялся одновременно хорошо учиться, вливаться в любую компанию, всей душой ратовать за общественную и учебную жизнь класса и даже быть полноценным лидером. Он гордился тем, что приходит в класс раньше всех. Я посягнул на его первенство, а значит, он мне отомстит. Нет, речь не об избиении. Просто подстроит какую-нибудь каверзу по учебе, или даст малоприятное поручение, от которого не отвертеться. Что ж, не в первый раз.

Пять минут спустя народ начинает собираться. Заходят Антон Дрокин, переживший немало неприятных часов из-за своей фамилии, Надя Зыкина – ничем не примечательная девочка, тихо-мирно отсидевшая за партой все десять лет. Серега Маклаков, некое подобие меня, только с обостренным чувством несправедливости мироздания.

Жанна пришла раньше обычного. Я, как всегда, проводил ее взглядом до парты. Мне даже пришлось выработать особый взгляд исподлобья, перехватить который невозможно. Хоть в чем-то я добился совершенства.

Краем глаза я ощутил какое-то движение и повернул голову. Петя поднялся со своей парты, подмигнул мне и сел рядом с Жанной. Они о чем-то заговорили. Я смотрел на них, и мое сердце колотилось все сильнее. Жанна засмеялась, и Петя придвинулся к ней ближе. До меня донеслись его слова:

– ... после уроков?

Жанна дернула плечами, потом кивнула. Петя вернулся на свое место, на прощание коснувшись плеча Жанны. Я закрыл глаза. Что произошло? О чем они говорили? Я был близок к тому, чтобы подбежать к ней и начать расспрашивать. Неизвестность невыносима.

Открыть глаза меня заставил дружный смех. В класс зашел Боря, и на плече у него висела растрескавшаяся от старости кожаная хозяйственная сумка. Я снова закрыл глаза. Причудам его, видимо, конца не будет.

– Борь, ты зачем такую сумку взял? – поинтересовался я, когда он сел рядом и расстегнул "молнию" на этом чудовище.

– А что? – Он извлек учебник литературы, тетрадь и целую россыпь разноцветных авторучек.

– С такими не ходят!

– А что в ней не так? – Боря приподнял сумку и покрутил перед глазами. – В нее влезают все учебники, она прочна и удобна. К тому же я взял еды, и она тоже прекрасно поместилась.

– Может, и так, – вздохнул я. – Но вот только над тобой будут смеяться. Это слишком необычно.

– Смех – это хорошо, – улыбнулся Боря.

В этот момент подал голос Петя:

– Боря, ты у мамы сумку отобрал, что ли?

Массовка расхохоталась. Еще бы, сам Петя пошутил! Я украдкой взглянул на Жанну, но и она тоже смеялась, глядя в нашу сторону. Как будто надо мной.

Боря, улыбаясь, окинул взглядом класс.

– Нет, не отобрал, – возразил он Пете. – Маму пришлось убить, она мешала. С тех пор я могу невозбранно пользоваться ее вещами.

Несколько секунд царит молчание. Класс решает, как отнестись к этой фразе. Если сейчас все засмеются, то Борю приняли, он – часть коллектива. А если промолчат и отвернутся, то он – навеки в разряде "чудиков". Но даже я не мог найти сил засмеяться. От этой остро́ты мороз пробирал до самых костей.

– Дурак, что ли? Нельзя так шутить, – тихо сказала Маша Шибаева.

Пару лет назад мать Маши умерла от рака гортани. Я представлял, как ей неприятны подобные шутки. Она бросила взгляд на меня, и я подавил свою искусственную улыбку. Наши отношения с Машей – это нечто особенное. Если бывает дружба без общения, то это она и есть.

– Я не...

Я с силой ударил Борю по плечу. Он повернулся ко мне.

– Перестань, – прошипел я. – Просто помолчи. Не надо такого говорить.

Боря кивнул и начал листать страницы учебника, просматривая краткие биографии писателей. Я снова встретил взгляд Маши и прочел в нем одобрение.

Класс быстро потерял интерес к Боре и его сумке. Тяжело смеяться над человеком, который не смущается. Я смотрел то на Петю, то на Жанну, пытаясь отгадать, что их связало.

За десять минут до начала урока в класс, громко хохоча и матерясь, ввалились Семен Волохин и Саня Рыбин. Они сразу увидели Борю.

– Опа! – заорал Рыба, направляясь к нашей парте. – Новенький! Как там тебя? Фриц?

– Брик, – улыбнулся ему Боря. Он закрыл учебник и сложил руки на парте с таким видом, будто он – директор крупной фирмы, а Рыба – младший помощник заместителя уборщика, пришедший к нему просить выходной.

Рыба внаглую уселся на наш стол и уставился на Борю. Семен встал так, чтобы отгородить нас широкой спиной от нежелательных взглядов. Я судорожно сглотнул. Вот и расплата. Хоть бы Софья Николаевна пришла раньше!

Глава 3

– Привет! – вырвал меня из задумчивости знакомый голос.

Я поднял голову, и сердце замерло. Жанна стоит рядом с моей партой, смотрит на меня ярко-синими глазами и улыбается.

– Привет, – шепнул я, потеряв власть над голосом. В который раз она заговорила со мной? Кажется... в первый.

– Как дела? – Жанна то ли не замечает моего смущения, то ли попросту игнорирует его.

– Нормально... А у тебя?

– Так себе, – она поморщилась. – Слушай, хотела попросить об одолжении.

– Да, конечно! – воскликнул я, наверное, громче, чем следовало.

Жанна от неожиданности моргнула, потом опять улыбнулась. Только ее улыбка уже не казалась такой беззаботной.

– Ты прямо так сразу соглашаешься?

– Ну... а чего ты хочешь? – совершенно смутился я.

Она вздохнула и провела рукой по волосам, отбрасывая с лица самые непослушные пряди.

– Понимаешь, я тут на контрольной схватила "двойку". Училка хочет ко мне кого-то "прикрепить". Ну, как у пионеров. Чтобы, типа, помог подтянуться и так далее. В общем, я не хочу, чтобы меня муштровал какой-нибудь нудный ботан, типа Дрокина. А с Ленкой Сайко мы поссорились. Ты же, вроде, в геометрии соображаешь?

Я не раздумывал ни секунды. Если бы она спросила, разбираюсь ли я в устройстве фотонных двигателей, ответ был бы таким же:

– Да!

– Круто. Так ты не против? Зайдешь ко мне пару раз на часик после уроков?

– Нет-нет, конечно, не против!

– Чудненько. Буду должна. Сегодня тогда скажу Михайловне, что ты со мной занимаешься.

Этого момента мне бы хватило на всю оставшуюся жизнь. В свой внутренний словарь я поместил бы его в качестве иллюстрации к слову "счастье". Да, меня просто цинично используют. Да, ей на самом деле плевать на меня. Но какая разница? Ведь я буду находиться рядом с ней как минимум два часа! Она же так сказала: "пару раз на часик"! И попросила она не Петю, а меня!

Подумав о Пете, я посмотрел в его сторону и содрогнулся: он, усмехаясь, глядел на меня. Тут же возникла параноидальная мысль: а что если они вдвоем просто хотят меня высмеять?

Жанна уже отошла от моей парты, но внезапно вернулась. Села напротив, развернув стул, и уставилась на меня.

– Ты же не думаешь, что я тебя использую? – спросила она.

– Что? – Я покраснел. Она будто прочитала мои мысли. – Нет, конечно.

– Да ладно тебе. – Жанна внезапно стала грустной. – Наверное, я не так начала разговор. Может, и не стоило его начинать.

– Ну почему же? Мне вовсе не сложно, я с удовольствием...

– В том-то и проблема.

Как будто бревном по голове огрели. Я сижу в абсолютном вакууме и все, что вижу – эти пронзительно-синие глаза.

– Ты когда-нибудь видел мою маму?

Я покачал головой. Отца – видел, да. А вот мама, кажется, в школе не появлялась.

– Знаешь, почему? – напирала Жанна.

– Почему?

– Потому что у нее нет на меня времени. Где она сейчас – я не знаю. Дома уже две недели не появляется. И это вполне нормально. Даже отец привык, хотя, когда я маленькой была, они постоянно ссорились по этому поводу.

Я никак не мог понять, что она пытается до меня донести. Мать, отец... К чему это все?

– Если ты захочешь помочь мне, потому что... Ну, ты понял. Тогда все закончится плохо – ты меня не удержишь. Может, не стоит начинать? Извини, что я думаю об этом только теперь, когда уже подошла к тебе. Но я вообще всегда сначала делаю, а уже потом думаю.

– Любопытно! – Как ножом по стеклу визгнул этот голос.

Мы с Жанной одновременно вздрогнули. Ни я, ни она не заметили, как рядом оказался Брик. Он же, не смущаясь, продолжил:

– А тебе это нравится?

– Что "это"? – переспросила Жанна. В ее голосе сквозило раздражение.

– Такая жизнь. Постоянное стремление к новому, нежелание ни на чем останавливаться, задумываться.

Жанна пожала плечами. Кажется, ей становилось скучно, и я страдал, принимая это на свой счет. К тому же я злился на Брика за то, что он испортил наш первый серьезный разговор, перетянув одеяло на себя.

– Когда как, – ответила Жанна, глядя в окно. – В основном – нравится. Но иногда очень устаешь, хочется дома и уюта. Правда, это не так часто случается, к сожалению.

– Все равно ведь понимаешь, что поступаешь правильно, – поддержал ее Брик. – Что ничто не заменит этого удовольствия – каждый день окунаться во что-то новое, неизведанное. Понимаешь, что это и есть жизнь!

– Ну да, именно так. – Жанна улыбнулась ему, не догадываясь, что мое сердце обливается кровью.

– Что последнее ты узнала?

– Что, прости? – Жанна наморщила лоб.

– Из всех вещей, которые ты познала, какая была последней?

Жанна на мгновение задумалась, а потом на ее лице появилось мечтательное выражение.

– Возвращение домой, – сказала она. – Этим всегда все заканчивается, и это – самое прекрасное, что может быть. В конце ты всегда возвращаешься домой.

Она ушла. Я проводил ее взглядом, затаив дыхание.

– На редкость бесполезная девица, – констатировал Брик.

– Чего? – Я повернулся к нему. Только что так мило беседовал с девушкой, которую я люблю, а теперь еще жалуется!

– И за что она тебе нравится? У нее нет ничего, кроме пафоса и эпатажа. Под ними – маленькая напуганная девочка, которая боится всего нового.

– И с чего ты это взял?

Глава 4

На следующий день мы с Бриком шли в школу вместе.

– Нормально выспался? – поинтересовался я.

– Такое чувство, как будто я заново родился! – воскликнул Брик. – Потрясающее чувство. Этим можно заниматься ежедневно?

На нас начали коситься прохожие. Я стиснул зубы и прошипел:

– Заткнись!

– В чем дело? – удивился Брик.

– В тебе. Ты можешь говорить тихо?

– Могу. – Он понизил голос. – Что было не так в моих словах?

– Все не так в твоих словах. Знаешь, есть вещи, которые я не смогу тебе объяснить. Они не объясняются. Но если ты чего-то не знаешь, то спрашивай тихо, чтобы остальные этого не слышали.

Брик некоторое время шел молча и только перед самой школой подал голос:

– Трусливые вы все тут. Скучно.

Я не ответил. Снова думал о Жанне, гадал, подтвердит ли она свое приглашение. И чем оно для меня обернется?

Перед уроком ко мне вдруг подошла Маша.

– Есть минутка? – спросила она.

Мы отошли к дальнему подоконнику. Вторая девушка за одну неделю хочет со мной поговорить. Сумасшедшая популярность…

– Что случилось? – полюбопытствовал я.

– Да ничего не случилось, – тихо сказала Маша, водя пальцем по стеклу. – Скажи, а вы подружились с этим Маленьким Принцем?

– С кем?

Она усмехнулась.

– Ну, его так называют. Наверное, потому что он маленький, а осанка и повадки гордые, как у принца.

– А, ты про Брика? – улыбнулся я. С Машей говорить легче, чем с Жанной. Слова привычно рождались сами по себе. – Да, вроде как подружились. Он, конечно, странный...

– Мне кажется, он очень жестокий человек, – оборвала меня Маша.

– Что?

– Просто мои мысли. Тогда, когда Рыбин его бил, мне показалось, что ему действительно плевать. Он даже не воспринял этого. Забыл спустя минуту, если не меньше. И то, как он говорил о своем отце, помнишь? Будто заучил наизусть текст из учебника. Все какие-то термины, определения. Логические выводы. Человек, который так себя ведет – очень жесток.

– К чему ты это все? – Я развел руками.

– К тому, что мне страшно.

– Ты боишься Брика?

– Я – нет. Я за тебя боюсь.

Тут она посмотрела мне в глаза, и я вздрогнул. Внимание противоположного пола мне все же в новинку.

– Ну, со мной-то все в порядке будет.

– Ты бы не зарекался. – Маша вернулась к невидимым узорам на стекле. – Заметь, Рыбин к Брику теперь на пушечный выстрел не подходит, хотя он и тупой как бревно. Просто, как зверь, чует, что не на того прыгнул. И хвост поджал.

– Не скажу, что очень жаль, – признался я. – От меня Рыбин тоже отстал.

– Это потому что ты с ним всегда. Как бы под его защитой. Не думаю, что это хорошо. В поселке разное говорят...

– Что говорят?

– Ну, ты, к примеру, знаешь, где мать Брика? Ее видели в прошлые выходные. Говорят, жизнерадостная, общительная женщина. А потом она перестала выходить. Ты был дома у Принца?

– Был.

– Видел его мать?

– Нет, не видел. И...

"Я убил свою мать", – вспомнил слова Бори и содрогнулся.

– Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что это очень странный и опасный человек. И на твоем месте я бы с ним так сильно не сближалась.

Мы немного помолчали, игнорируя неизбежные в подобных ситуациях выкрики от заходящих в класс оригиналов. "Жених и невеста" и тому подобное. Я, тем не менее, косился на дверь. Не хотелось, чтобы Жанна заметила мое "предательство".

– Слушай, а почему ты обо мне так беспокоишься? – спросил я.

Маша улыбнулась.

– Ну, знаешь, иногда взглядом всего не скажешь.

– Ты о чем?

– Можно подумать, ты не заметил, как мы с тобой "общались" последние два года.

– Заметил. Но я думал, что фантазирую.

– Когда я пришла в школу впервые после смерти мамы, меня все бросились утешать. Я смотрела в их глаза и видела либо страх, либо жалость, как к мокрому котенку посреди дороги. Настя из кожи вон лезла, что-то говорила, говорила, а я видела только пустоту. Хотелось растолкать их всех, убежать и никогда не возвращаться. И вдруг я поймала твой взгляд. Ты не подошел ко мне, ничего не сказал. Но когда я посмотрела тебе в глаза, то мне внезапно стало легче. Я подумала: "Он понимает не только то, что я пережила, но и то, что я переживаю сейчас". Одним взглядом ты изменил мою жизнь. У тебя огромная душа. Не подумай, что я в любви тебе признаюсь, просто говорю, как есть. Ты хороший человек, Дима, и я очень рада, что ты оказался рядом в нужный момент. Не хочу, чтобы у тебя начались неприятности из-за этого Маленького Принца и...

В этот момент прозвенел звонок. Попрощались мы с Машей старым проверенным способом: взглядами.

– О чем говорили? – полюбопытствовал Брик.

– О всяком, – рассеянно ответил я. – Кстати, поздравляю. Ты официально вошел в систему. У тебя появилась кличка. Теперь ты – Маленький Принц.

В этот момент в класс зашла Екатерина Михайловна, и начался урок алгебры. Ученики один за другим "горели" у доски и садились на место, провожаемые хриплыми воплями Екатерины Михайловны. Я, вцепившись в учебник, как в Писание, молился, чтобы меня не вызвали. А Брик внезапно изменил своему обычному познавательному угару и проигнорировал новый материал. Только учебник раскрыл на нужной странице, но решать уравнения не стал.

– Брик! – Екатерина Михайловна завопила так, что все подпрыгнули. Все, кроме Брика, разумеется. Он спокойно поднял взгляд на учительницу.

Глава 5

Ночью я спал плохо. Мне постоянно снилось искаженное ужасом лицо настоящего Брика. Каково это – очнуться после долгого забытья и найти в своей памяти убитую маму? Может ли рассудок выдержать такое? Проснувшись утром, я решил задать этот вопрос Принцу.

На большой перемене ко мне подошла Жанна, источая приторный запах духов, и сказала:

– Ну что, зайдешь сегодня?

Как будто и не было того предостережения. А может, она просто о нем забыла?

– Сегодня? – переспросил я.

– Ну да. Есть время?

– Есть! Конечно же, есть.

– Ну и хорошо. Ты домой заходить не будешь?

– Нет.

– Тогда сразу после уроков пойдем, – улыбнулась она.

Огромных трудов мне стоило успокоить бешено колотящееся сердце. В немалой степени этому поспособствовал Брик, все еще бледный и хмурый с похмелья. Он принялся доканывать меня расспросами о назначении алкогольных напитков.

– Я все еще не могу понять, – причитал он, – какой в этом смысл? Сначала ты полностью теряешь познавательные способности, а потом и весь следующий день оказывается безвозвратно потерянным. Голова болит, работоспособности никакой. Зачем люди пьют?

– Чтобы не думать, – отозвался я, все еще мысленно перебирая произнесенные Жанной слова.

– Чтобы не думать? – поразился Брик. – Люди добровольно отрекаются от самого дорогого, что у них есть?

– Выходит, так. Большинство людей живет не очень-то хорошо. У них куча проблем, их мучают всякие мысли. Чтобы на какое-то время забыть обо всем этом, они пьют.

– Ужасно, – сказал Брик, и его изможденное бледное лицо придало этому слову поистине устрашающую окраску. – Пообещай мне, что никогда не будешь пить.

– Чего?

– Пообещай, что не станешь таким. Когда я тебя оставлю... В общем, я хочу быть спокойным за тебя. Если у тебя будут проблемы – решай их, а не забывай. Хорошо?

– Обещаю, – улыбнулся я.

Тогда мне было очень легко дать такое обещание.

Перед уроком русского языка Софья Николаевна поделилась с нами новостью: через две недели в школе состоится Осенний бал.

– Я очень надеюсь, что вы все придете, – сказала она. – Ведь это последний год, когда вы вместе. Будет профессиональный оператор. Представляете, какая прекрасная память останется?

Я представлял. Одноклассники и одноклассницы кружатся в вальсе посреди огромного зала, а я сижу за столом, делая вид, что мне все равно. Великолепная память. Надо обязательно будет купить видеокассету с этим торжеством.

– Можете уже сейчас искать себе пару! – Софья Николаевна с улыбкой забила последний гвоздь в крышку моего гроба.

Но вот, наконец, уроки закончились. Я видел, как Петя подошел к Жанне и что-то сказал. Она покачала головой. После этого Петя окинул меня презрительным взглядом и, вскинув голову, удалился.

– Готов? – Жанна повернулась ко мне.

Я распрощался с Бриком и вместе с Жанной отправился к раздевалке. Там на меня всем своим весом обрушились вопросы, ответов на которые я не знал. Идти рядом с Жанной, или чуть поодаль? Слева или справа? Подать ей куртку? Если да, то как найти ее куртку в гардеробе быстрее нее? Как, открыв перед ней первую дверь, успеть подбежать и открыть вторую? Как поступить с дверью, если она открывается от себя? И, наконец, о чем говорить по пути?

– А по какой теме нужно заниматься? – выдавил я, когда мы прошли уже половину дороги.

– А, черт ее знает, – поморщилась Жанна. – Там плоскости какие-то, прямые... Вообще этого не понимаю.

– Ясно. Попробуем.

От дальнейших переживаний меня спас звонок. Жанна достала из сумочки телефон и принялась разговаривать с какой-то своей подругой. Я плелся рядом и украдкой бросал взгляды на ее смеющееся лицо.

Квартира, в которой жила Жанна, встретила меня легким беспорядком. Ее отец, вышедший нам навстречу, поприветствовал меня рукопожатием и обратился к дочери:

– Ты бы прибралась, что ли. Знала ведь, что человек придет.

– Я забыла, – откликнулась Жанна и за руку потащила меня в свою комнату.

– Достал, – прокомментировала она, закрыв дверь.

Я с любопытством осматривался. Впервые в жизни довелось побывать в спальне девушки. Пусть и не в том качестве, о котором все мечтают, но все же. Обстановка была такой необычной. Разбросанные повсюду журналы "Космополитен" и им подобные, бретелька лифчика, свисающая из неплотно задвинутого ящика комода, открытый шкаф с кучей нарядов, большое зеркало и целая батарея разнообразных баночек и флаконов на полочке под ним. Ну и, разумеется, аккуратно застеленная кровать. Та самая кровать, в которую Жанна ложится каждую ночь. Я не решался даже на метр приблизиться к этому святилищу.

– Блин, стул забыла, – обескуражено сказала Жанна. – Погоди!

Она убежала в кухню, успела по дороге поругаться с папой и вернулась, толкая перед собой стул. Я бросился ей помогать.

– Может, чаю? – предложила Жанна. – Или вообще пообедать? Там есть какая-то фигня.

– Нет, спасибо.

– А чаю?

– Не знаю. Можно.

– Щас! – Она снова упорхнула в кухню. Зашипел чайник, зазвенели чашки.

Я внезапно понял, что Жанна – Жанна! – смущена не меньше моего. Это несколько меня обнадежило. Значит, какие-то чувства она ко мне все же испытывает. Я лихорадочно пытался придумать какую-то фразу, которая одновременно была бы и совершенно нейтральной, но и несла бы некую информацию, способную натолкнуть разговор на лирическую тематику. Но в голову, как на зло, лез только Петя.

Глава 6

Поскольку я полночи не мог заснуть, думая то о Маше, то о Жанне, утро у меня началось в полдень. Завтрак остыл, родители вяло переругивались у себя в комнате. Когда я дожевывал яичницу, напоминавшую по консистенции стирательную резинку, раздался телефонный звонок.

– Дима! – крикнул из прихожей папа, взявший трубку. – Тебя!

– Кто? – удивился я.

– Не знаю, невеста какая-то.

Я подбежал к телефону, думая о Жанне. Отошел от родительской комнаты, насколько позволял провод и, прикрыв микрофон рукой, негромко сказал:

– Да?

– Привет, – послышался голос Маши. – Не занят?

– Я? А... Ну, как бы, нет, а что?

– Да так... У меня папа с утра уехал на какую-то встречу, и я подумала, может, ты сегодня придешь? Ты же хотел поучиться танцевать. Время есть, место тоже.

Сердце рухнуло в область копчика. Такого стремительного развития событий я не ожидал. По правде говоря, я уже всерьез начал верить, что произойдет какое-нибудь стихийное бедствие и заставит всех забыть об этом проклятом бале. Но Маша оказалась не в курсе насчет бедствия.

– Сегодня? – переспросил я.

– Ага. Если ты, конечно, не занят.

– Да нет... Я приду, да. Скоро.

– Хорошо! – Я не мог не заметить эту радость у нее в голосе; радость, больно полоснувшую мне по сердцу. – Буду ждать. Адрес знаешь?

***

Направляясь к Маше, я выдумал четкую стратегию. Бала не будет! Я буду заниматься танцами, создавать видимость нетерпения перед Жанной, а за пару дней до бала наберу полную ванну холодной воды и простужусь к чертовой матери. Если очень повезет, то у меня даже начнется воспаление легких и меня положат в больницу. Идеально!

Вид Маши в домашнем халате и плюшевых тапочках меня несколько ошеломил. Все-таки к одноклассникам хоть и привыкаешь, но представить их вне школы и улицы весьма затруднительно. А ведь они все живут в своих квартирах, пьют, едят, спят, принимают ванну и много чего еще.

– Заходи, – улыбнулась Маша. – Чай будешь?

– Нет, спасибо! – Утруждать ее еще и чаем я не хотел.

– Сразу к делу?

– Ну, наверное, да.

– Хорошо. Пойдем в зал.

Залом называлась просторная комната, вдоль одной из стен которой тянулись шкафы, а на противоположной висел пестрый ковер. Третья стена обладала огромным окном, выходящим на солнечную сторону, благодаря чему комната купалась в солнечных лучах. Посмотрев вниз, я увидел палас, скатанный в рулон. Маша, очевидно, подготовилась к занятию и даже вымыла пол. Так стыдно мне еще никогда не было.

– Давай сперва послушаем музыку, – предложила Маша.

Я не возражал. Она подошла к проигрывателю, на котором уже стояла пластинка. Игла нашла канавку, из колонок донеслось характерное потрескивание.

– Просто слушай, – сказала Маша. – Мелодию, ритм...

Комнату заполнили звуки вальса. Я неоднократно слышал такую музыку, но сейчас она оказала на меня какое-то странное воздействие. Музыка одновременно мягкая и грозная. Она жила, извивалась, будто доисторическое чудовище, сверкала чешуйками. Столько силы в этих звуках, что казалось, стены сейчас рухнут под неистовым напором.

– Вот с этим придется работать, – сказала Маша, выключая проигрыватель. – Начнем тренироваться без музыки, так будет легче привыкнуть к движениям. Ну, иди сюда.

Она протянула руки мне навстречу. Я внезапно осознал, что мне придется ее коснуться. Мало того – еще и практически обнять. Это уже сродни изнасилованию...

– Ну давай, я не кусаюсь!

Я подошел к ней. Ноги совершенно онемели, я их не чувствовал. Незаметно обтер о джинсы вспотевшие ладони. Ну и как я должен танцевать в таком состоянии?

– Первым делом успокойся, – велела Маша. – Вдохни глубоко!

– Да я не...

– Я тебя не обвиняю. Просто ты взволнован, а с этим нужно справиться. Ну представь, что я мальчик! – Она засмеялась. – Это же просто танец, Дима! Нас никто не увидит.

"Вот именно!" – подумал я. Тем не менее, набрал в грудь воздуха и медленно его выдохнул.

– Полегчало?

– Вроде.

– Хорошо. Тогда начнем. Держи мою руку, вот так. А правую руку кладешь вот сюда. Да не бойся ты!

Возложение ладони на ее талию стоило мне еще одного глубокого вдоха. Левая рука Маши легла мне на плечо.

– Ну вот, это основная позиция, – тоном учительницы продолжала Маша. – В принципе, даже если ты научишься танцевать только так, этого будет достаточно. Запомнил, куда руки девать?

– Запомнил, – улыбнулся я, подвигаясь чуть ближе. Маша немедленно отстранилась.

– Нет-нет, – сказала она. – Когда вальсируешь, между тобой и партнером должно оставаться небольшое расстояние.

– Да просто неудобно, – оправдывался я.

– Поначалу – да, а потом привыкнешь. Итак, перейдем к движениям. Самое элементарное – квадрат. То есть, танцуя, мы должны как бы очертить квадрат на полу. Ты шагаешь вперед левой ногой, я отступаю. Одновременно мы поворачиваемся. Ну, давай!

Я опустил глаза вниз и увидел босые ступни Маши – она, оказывается, успела скинуть свои смешные тапочки. Это зрелище снова меня взволновало, но я держал себя в руках. Осторожно двинул ногой вперед, и ножка Маши, словно спасаясь от нападения, скользнула прочь. Одновременно она потянула меня за собой, и я чуть не упал.

– Не так уж плохо, – подбодрила меня Маша. – Только это не я тебя должна тянуть, а ты меня толкать. Это называется "вести". В танце девушка полностью тебе подчиняется. Если, конечно, это не танго. Теперь другой ногой.