Ты мой вызов

Пролог

— Ну привет, Хрустальная, — скалюсь в улыбке.

Вмиг с её лица схлынула вся кровь, большие глаза стали ещё больше, пальцы заметно начали дрожать, ну пиздец как вкусно. Год вспоминал вкус её эмоций, но её страх особенно сладок.

— Соскучилась? — задаю вопрос, наслаждаясь её полумёртвым лицом.

Не отвечает, ручку двери дёргает, свинтить хочет, а хрен ей.

— Закрыто? — наигранно удивляюсь. — Какая досада, — цокнув языком, качаю головой.

Осматриваю её с головы до ног, отмечая, что прибавила веса, но это не портит её идеальное тело. Грудь стала больше, бёдра шире, собранные в хвост волосы длиннее. Одета скромно — узкие брюки, футболка в обтяжку, кеды, ноль косметики. Святая невинность. Красивая маска, но мне ли не знать, что эта сука с ангельским лицом может предать в любой момент.

— Давид, — моё имя с её губ как удар под дых, а перед глазами жёсткие флешбэки.

— Ты вот здесь, Хрустальная, — беру её руку в свою и прижимаю ладонь к груди, туда, где сердце бьётся о рёбра.

— Если это твои шуточки, то не смешно, — дрожащим голосом произносит, а на глазах появляется прозрачная пелена.

— Никаких шуток, девочка, — наклоняюсь к ней, чувствуя её судорожное дыхание. — Ты как вызов. Мой личный вызов, я его принял и проиграл бой. Оно твоё, — на последних словах прижимаю сильнее её раскрытую ладонь к сердцу.

Тогда я впервые в своей жизни признался в любви. Как мог, блядь, но сделал это. И потом поступками показывал, что мои слова не пиздёж. Каждый, сука, день доказывал, что люблю, защищал от всего мира и на руках носил.

— Обещай, что не предашь меня.

— Я никого не любил, кроме матери и сестры, но ты стала моим миром, Хрустальная девочка. Мне проще сдохнуть, чем сделать тебе больно. Уяснила?

— Я тебя тоже люблю, — перекрывает кислород ответным признанием.

— Повтори, — хрипло прошу в ответ.

— Я люблю тебя, Давид.

Оказалось, что она как раз пиздит. Врала в глаза столько времени, а главный вопрос: нахрена? Мстила? Да, наше знакомство было неудачным, я вёл себя как последний мудак, собственно, кем и являюсь. Но я исправил свои грехи, по отношению к ней я был сущим ангелом. Я не предал, как и обещал, а вот она…

— Запомни, сука, — выныриваю из мыслей, прожигая её убийственным взглядом. — Никогда не называй меня по имени! Поняла? — молчит, в сидение вжимается, глаза на мокром месте, вот-вот заплачет, да только меня это не берёт больше. — Поняла? — рявкаю на весь салон.

— Д-да, — бормочет в ответ, и я возвращаюсь к рулю, давая себе несколько секунд, чтобы дыхание выровнять.

— Мы едем домой, Хрустальная, — бросаю и завожу двигатель.

— Нет! — резко выкрикивает.

Медленно поворачиваю голову к ней, смеряю презрительным взглядом.

— Я не спрашивал, — хмыкаю, мысленно себя успокаивая.

Пиздец, как руки тянутся к её шее, с силой сжать и наблюдать за её болью.

— Давид…

— Рот закрой! — прерываю её.

Глава 1 Злополучное знакомство

Первое правило в такой ситуации — усыпить бдительность.

— Осторожнее, — шиплю на парня, который чуть не сбивает меня с ног.

— Что? — раздаётся уже в спину.

— Осторожнее, говорю, — какого-то чёрта повторяю, развернувшись.

Если честно, не обратила внимания, кто меня плечом так задел, что я в стену врезалась. А сейчас… передо мной стоит высокий и… широкий парень в кожаной куртке с закатанными рукавами. Руки в карманах модных «рваных» джинсов, чёрные, как перья ворона, волосы взъерошены, голова опущена, брови нахмурены и взгляд исподлобья, который не предвещает ничего хорошего.

Ну, Аля, могла и помолчать, мало ли каких идиотов бывает в этом клубе, так нет, ты решила нарваться.

— Хрустальная? — в хриплом, как у многолетнего курильщика, голосе слышится насмешка. — Или смелая? — склонив голову к плечу, парень делает шаг вперед.

Отлично сходила носик попудрить.

— Забей, — махнув рукой, отворачиваюсь, намереваясь вернуться к друзьям за стол.

— Ну уж нет, — меня хватают за локоть и больно толкают в стену.

— Отпусти! — требую и пытаюсь вырваться.

— А ничего так, сгодишься, — с прищуром осматривает моё лицо.

Хочется сказать, что и он весьма привлекателен, но вовремя прикусываю себе язык. Это, наверное, тот бокал шампанского так на меня действует. Для чего сгожусь, спрашивать не буду, не дура, прекрасно понимаю.

— Убери от меня руки и иди куда шёл, — бросаю ему в лицо, стараясь придать голосу уверенности.

— Я и шёл, но теперь пойдём вместе, — с этими словами он сжимает мою кисть и тянет за собой в сторону туалета.

— Очень смешно, — фыркаю, не веря в такое.

Это ведь очень крутой клуб, разве здесь могут быть отморозки? Нет, сюда вход по билетам, очень дорогим, или по блату, как мы сегодня. О, точно! Это, наверное, мои подруги решили подшутить надо мной.

— Эй! — зову этого парня. — Тебя Ева с Ташей подослали, да? — в ответ тишина, только скрип открывающейся двери.

— Свалили! — обращается к кому-то, и тут же мимо нас проходят двое парней.

— Ты что делаешь? — спрашиваю, когда он дверь закрывает.

— Ну, с чего начнём, Хрустальная? — задаёт вопрос, осматривая мои голые ноги.

Меня разрывает такой громкий смех, что он отдаётся эхом по помещению. Парень моё веселье не разделяет, только прищуривается.

— Ладно, — кашляю и цепляю на лицо маску серьёзности. — Не думала, что мои девочки пойдут на такое, но, знаешь, это вот вообще не то. Ты либо не понял их, либо плохо свою роль играешь, — тараторю, но с каждым моим словом парень всё больше хмурится. – Они ведь знают, что мне никто не нужен, а если и решу завести отношения, то точно не с таким, как ты…

— Каким «таким»? — рычащие нотки в его голосе мне совсем не нравятся. — А? — парень приближается, а я начинаю пятиться назад.

— Плохим, — отвечаю, уже начиная сомневаться в своей теории. – Ты явно из плохих парней.

— Вот как? — хмыкает, продолжая наступать на меня.

Ну правда, он выглядит совсем недружелюбно, и, вон, разбитые костяшки и рассечённая губа тому подтверждение.

— Таша с Евой перестарались, — бормочу с усмешкой. — Хотя, наверное, это больше идея Таши, у неё идея-фикс свести меня с кем-нибудь…

— Что ты, мать твою, несёшь? — рявкает и в один шаг оказывается почти вплотную ко мне. — Языком не туда чешешь, Хрустальная, — уже тише добавляет, обдавая моё лицо запахом сигарет и алкоголя, но на удивление это не вызывает отвращения. — Предпочитаю начинать с предварительных ласк, — кивает на пол, и я не сразу понимаю, чего он хочет.

— Это уже не смешно, знаешь…

— Никто и не смеётся, — перебивает меня и, сжав моё плечо, давит, толкая меня на пол. — Ты ведь хотела быть оттраханной, твоё желание выполнят, — продолжая говорить, он силой опускает меня на пол, я даже сопротивляться не могу.

Масштабы катастрофы я понимаю, когда парень расстёгивает ширинку джинсов. Поднимаю глаза на него и до меня доходит, что никакая это не шутка, и Ева с Ташей к этому руку не прикладывали.

— Давай сама, — вздыхает и толкается пахом к моему лицу.

— Конечно, — улыбаюсь и берусь за пояс его брюк.

Первое правило в такой ситуации — усыпить бдительность. Поднимаюсь на ноги, соблазнительно смотря на него, и пробираюсь пальцами под футболку. Чуть не стону в голос, нащупав твёрдый пресс и очертания кубиков. Ну почему такой красивый и с таким телом, но такой урод.

— Готов? — спрашиваю и прикусываю нижнюю губу.

— Давно, — ещё один толчок пахом, и животом чувствую его каменную эрекцию. Внушительную такую, даже жалко… нет, вру, ничего мне не жалко.

— Прости, — шепчет моё воспитание, и до того, как парень поймёт, к чему мои извинения, я бью его коленом в пах. — Не ту выбрал, козёл! — выплёвываю в его лицо.

Однако, ожидаемого болезненного вопля и потока матов на мою голову не следует, парень вообще никак не реагирует. Не согнулся пополам от боли, даже звука никакого не издал. Разве что челюсть так сжал, что желваки на лице играют, и глаза страшно потемнели.

— Беги, — цедит сквозь зубы. — Беги и молись, чтобы я тебя не поймал.

Не шутит, понимаю по его взгляду.

И я убегаю. Бегу на всех парах, чуть не ломая себе ноги на этих каблуках. Но зря, он догонит, найдёт, отомстит.

Прибегаю к нашему столу, и на меня обрушивается истерика. Паника захлёстывает, топит, и я начинаю трястись как лист на ветру. Что не скрывается от моей подруги Евы.

Глава 2. Зверь и его хозяин

Один взгляд на этого парня, и инстинкт самосохранения просыпается мгновенно.

Аля

Конец осени в этом году особенно холодный, даже светящее солнце не согревает, но приятно щекочет кожу. Выходя из общежития, я останавливаюсь на ступеньках и, прикрыв глаза, поднимаю голову к чистому небу. Всю прошлую неделю шёл дождь, что только нагонял драматичности моему состоянию. Но сегодня я решила забыть «казус» в клубе и не накручивать себя. Семь дней прошло, и ничего не произошло, надеюсь, этот Грозный забыл обо мне. К тому же, Артём и Золотарёв с ним поговорили, не знаю, о чём, но жених моей подруги выступил в мою защиту. Волноваться не стоит, Таша успокоила, что мне незачем переживать.

От мыслей и наслаждения лучами солнца меня отвлекает зазвонивший телефон. Вытаскиваю из кармана и вижу на экране улыбающееся лицо Таши.

— Алло, — отвечаю и спускаюсь по ступенькам.

— Ты где, тебя забрать? Но имей в виду, что я только выхожу из дома, буду позже, — спрашивает и сама же отвечает на вопрос.

— Нет, не нужно, я уже иду, да и идти мне пятнадцать минут, тем более сегодня нет дождя и… — замолкаю, так и не закончив.

Рука безвольно опускается, тело каменеет вмиг, глаза неверяще уставились вперёд, где возле чёрного зверя, стоит другой зверь.

«Люди на 6-метровом чудище Dodge Ram — однозначно бруталы» — в память врезается обрывок фразы рекламного ролика из интернета.

Когда всплыло это видео, я только усмехнулась, а сейчас я понимаю, что имел в виду диктор. Чёрный, высокий и широкий пикап выглядит ужасающе, собственно, как и его хозяин, которому отлично подходит кличка «Грозный».

Прислонившись к капоту этого зверя, будто к стене, Грозный выпускает клубы сигаретного дыма в небо. Одет всё в ту же косуху, как тогда в клубе, а под ней чёрная водолазка и толстая серебряная цепочка на шее. Тёмно-серые джинсы обтягивают крепкие ноги и скрываются в тяжёлых армейских не до конца зашнурованных ботинках. Небрежные пряди волос опустились на лоб, на глазах очки-авиаторы, а отросшая щетина делает парня ещё брутальнее.

Хотя куда ещё, и так выглядит как ночной кошмар.

Нашёл! Он меня нашёл и, наверное, будет убивать медленно и мучительно за мою выходку — удар в пах. Парням это не нравится, и вообще место больное, а я… я всего лишь защищалась.

«Надо бежать», — огромными буквами мигает в голове.

Бежать, пока он меня не заметил, однако, выход с территории общежития перекрыт его чудовищной машиной, и у меня только одна дорога — обратно в здание.

Шаг назад, ещё один, и срываюсь на бег. Недалеко, я ведь не так много и прошла, вот первая ступенька, а там вторая, и я буду у двери. Однако, едва я ступаю на первую, как под мой крик сильная рука обхватывает меня поперёк живота, и я уже парю в воздухе.

— Далеко собралась, Хрустальная? — насмешливо спрашивает жуткий хриплый голос.

— Пусти! — кричу, ногами в воздухе махаю, руками пытаюсь отцепить его лапу от себя, а ему всё нипочём.

— Я в гости приехал, терпеливо жду её час на улице, а она убегает. Непорядок, Хрустальная, — цокает языком, продолжая идти к машине, держа меня одной рукой, словно я ничего не вешу.

— Отпусти! — повторяю дрожащим голосом.

От отчаяния хочется выть в голос, и, как назло, вокруг ни души, да и вряд ли кто-то рискнул бы прийти мне на помощь. Один взгляд на этого парня, и инстинкт самосохранения просыпается мгновенно. Жаль, у меня он отсутствовал, когда я решила замечание ему в клубе сделать.

— Отпустить? — удивлённо спрашивает и заднюю дверь открывает. — Как отпустить? Нет, Хрустальная, ты мне задолжала, — добавляет и бросает меня на кожаное сидение, словно мешок с картошкой.

— Мне очень жаль, что я… что я тебя ударила, но ты заслужил…

Господи, Аля, закрой свой рот! Вот что ты несёшь? Заслужил? Серьёзно? Ты совсем с дуба рухнула?

— Заслужил? — вопросительно бровь выгибает.

Этот танк такой высокий, что я сейчас смотрю на Грозного сверху вниз, а мои ноги на уровне его живота. Если замахнуться, можно отпихнуть его и убежать, только надо быстрее, чтобы не успел догнать.

— Даже не думай, — мотает головой, будто мысли мои читает. — Не усугубляй своё положение, Хрустальная, — скалится в жуткой улыбке и захлопывает дверь перед моим носом.

Конечно я тут же бросаюсь к ней и яростно дёргаю за ручку, но всё без толку — она заперта. Через минуту Грозный усаживается на водительское место.

— Ты уронила, — бросает мне мой рюкзак. — Так счастлива была меня видеть? — лыбится и подмигивает мне в зеркале заднего вида.

— Выпусти меня! — требую, хотя в моём положении стоило бы попросить максимально вежливо.

— Не могу, хрустальная, я так по тебе соскучился, — отвечает и заводит мотор. — Неделю спать не мог, только о тебе и думал, — продолжает, плавно трогаясь с места. — Понимаю, дуешься, что заставил так долго ждать, но, увы, дела. А как только закончил, сразу к тебе помчался, — и опять эта улыбка в зеркале.

— Что тебе нужно? — спрашиваю, испепеляя его взглядом.

— Всё, что мне нужно было, я забрал, — бросает взгляд через плечо. — Юбка — зачёт, оценил, — кивает, а я злюсь, что решила надеть сегодня это кожаное недоразумение, подарок Таши. — Но запомни, Хрустальная, на твои ноги должен смотреть только я, так что мы сегодня же выкинем эту тряпку.

— Что ты несёшь? — нервно хмыкаю. — Ты больной на голову? Выпусти меня сейчас же! Куда вообще везёшь?

— Расслабься и получай удовольствие, — звучат эти слова настолько пошло, что я вжимаюсь в кожаное сидение.

------

Ну как вам встреча?

2.2

Аля

Некоторое время я молчу и прикидываю в голове, как ускользнуть от него. Но, как назло, мозги не хотят включаться, и кроме как убежать сразу, как он затормозит, никаких идей больше нет.

Господи, ну как я могла так вляпаться, учили ведь родители держаться подальше от подобных парней. Какой чёрт дёрнул меня цепляться к нему? Вот почему не прошла мимо? И как вообще могла ударить его, чем я думала? Что теперь будет? Куда он меня везёт и что со мной сделает? Что за чушь он нёс про мою юбку? Выбросит? Куда? Зачем?

— Слушай, прости что я… ну, что…

— Превратила мои яйца в омлет? — перебивает с усмешкой, и от его прямоты у меня щёки краснеют.

— Можно и так сказать, — бормочу, прочистив горло. — Была не права, давай разойдёмся…

— Тебя не учили, что за свои поступки надо отвечать? — снова перебивает, бросив взгляд на меня через зеркало заднего вида.

Глаза у него светло серые, но в моменты злости темнеют, как ночь, не знала, что такое бывает вообще. Замечаю над левой бровью старый шрам, который ничуть его не портит, но выделяется на его смуглой коже.

— Ты, видимо, тоже этот урок пропустил, — произношу себе под нос.

— Я всегда отвечаю за свои слова и поступки, Хрустальная, — серьёзным тоном проговаривает.

— Ага, и девушек насилуешь, — срывается с губ, и тут же язык себе прикусываю под его гневным взглядом.

— Тебя никто не насиловал, — говорит и сбавляет скорость.

Посмотрев по сторонам, я не узнаю это место, но потом натыкаюсь на вывеску с надписью «Драйв», и понимаю, что мы приехали в тот самый клуб.

— Зачем ты меня сюда привёз? — спрашиваю, стараясь унять дрожь.

Однако парень не собирается отвечать и, выйдя из машины, открывает дверь с моей стороны. Не успеваю и пикнуть, как он хватает меня за щиколотки и тянет к себе.

— Нет! — кричу, махая ногами. — Пожалуйста, не надо, — отбиваюсь, как могу.

А он не обращает внимания ни на что, ловко хватает меня и перекидывает через плечо.

— Отпусти! Не трогай меня! — не сдаюсь, бью его кулаками по спине, но это то же самое, что молотить скалу.

— Береги силы, Хрустальная, тебе они понадобятся, — ровным тоном бросает и пожимает руку амбалу у двери, вторую опускает на мою попу, придерживая юбку.

— Помогите! Он меня похитил! — кричу мужчине, но он будто и не замечает меня.

— Громкая какая, — усмехается Грозный и заходит вместе со мной в клуб.

В отличие от прошлого раза, сегодня здесь тихо, что не удивительно, ведь утро понедельника, подобные места работают только по ночам.

— Давид Тимурович, — доносится до меня мужской голос. — Мы подготовили новый план…

— Зачем? — лениво спрашивает парня, продолжая куда-то идти.

Я могу видеть только мраморный пол, покрытый блестящим конфетти. Но если меня не поставят на ноги, то скоро не буду видеть вообще ничего. Вся кровь прилила к голове, от чего она немного кружится.

— Ну как… менять концепцию клуба, — говорит, заикаясь.

— Клуб работает? — спрашивает, как оказалось, Давид, резко затормозив и развернувшись лицом к парню.

— Р-работает, — бурчит.

— Деньги приносит? Приносит, — сам же отвечает на свой вопрос. — Поменялся только владелец, ничего больше. Пока это место работает само на себя, ничего менять не будем, — строгим тоном чеканит, а закончив, продолжает куда-то меня нести.

— Помогите! — вспомнив, что я пленница, кричу в надежде, что хоть этот парень чем-то поможет. — Позвоните в полицию, пожалуйста! — отчаянно прошу, пытаясь поднять голову и посмотреть на парня.

— Тише, Хрустальная, — шлёпает меня по попе, и от возмущения я дар речи теряю. — Голосок у тебя что надо, но ты рано кричать начала, — добавляет, и вроде ничего такого, но столько скрытого смысла в его фразе.

— Да ты… ты просто больной ублюдок, — говорю на эмоциях, хотя понимаю, что лучше молчать и не усугублять своё положение.

— Ты совершено права, Хрустальная, — он явно забавляется.

Слышу щелчок двери, а через минуту меня бросают на кожаный диван. Не сразу могу сфокусировать взгляд, от давления в висках стучит, и я на автомате прикрываю глаза, чтобы чёрные точки испарились. Звук отъезжающих колёсиков по полу, заставляет поднять веки и осмотреться.

Помещение похоже на кабинет, и, в отличие от основного зала, здесь намного светлее, даже удивительно. Но я вспоминаю, что это место Грозный обрёл не так давно, и интерьер не его заслуга. Ему явно больше подходит чёрный цвет, как дьяволу.

— Зачем… зачем ты меня сюда привёз? — спрашиваю, смотря на парня, который уселся за рабочий стол и что-то внимательно рассматривает на экране компьютера.

— Подожди, Хрустальная, вопрос решу, потом я весь твой, — многозначительно подмигивает.

— Ты мне не нужен, — выпаливаю и вскакиваю на ноги. — Мне в институт пора…

— Сядь, — лениво бросает, продолжая смотреть в монитор с надкусанным яблоком.

— Нет, — кричу. — Ты меня похитил, у меня экзамены на носу, мне на учёбу пора…

— Сядь на место! — рявкает так, что я буквально падаю на диван, будто он силой заставил.

-------------

Так, девочки, мы добавили визуал и другую красоту в предыдущих главах

И напоминаем, что у Ронни есть тг-канал «Ronny_Traumer_author», где будут выходить спойлеры;)

2.3

Аля

Испугавшись и вспомнив предупреждения Артёма, я сижу, не двигаясь и боясь лишний раз вдохнуть. Этот парень опасен, это ясно, как белый день. Грозный… даже прозвище страшное, и понятно почему. Одного взгляда на него хватает, чтобы осознать, какая гроза может тебя настигнуть, если попасться на его пути. И то, что он местами хитро улыбается, только обманчивая оболочка.

Что меня ждёт? Что он хочет со мной сделать? Убьёт, но сначала развлечётся как следует. А может, и друзей позовёт, поиздевается, в багажник засунет и покатает по городу, а потом шею свернёт и бросит где-нибудь на обочине дороги.

Когда он закончил что-то печатать на компьютере, я уже настолько себя накрутила, что, кажется, сердце разорвётся от страха.

— Ну что же, Хрустальная, твой час настал, — хлопнув в ладони, парень встаёт на ноги.

— Нет, пожалуйста, — вжимаюсь в диван.

— Ну как нет, — хмыкает и медленным шагом приближается ко мне, как хищник к своей жертве. — Кто мне яйца взбил? Кто мужиков ко мне подослал? — он всё ближе, а я заползаю наверх и уже сижу на спинке.

— Не надо, прошу, — скулю, как раненый зверёк, и подаюсь назад, однако не чувствую никакой опоры.

— Стой! — кричит Грозный и тянет руки ко мне, а я вскрикиваю.

Кричу от боли, когда лечу вниз и приземляюсь на пол всем своим весом прямо на левую руку. В плечо будто нож вонзают, и по телу бьют болезненные импульсы.

— Ну что ты творишь, Хрустальная? — спрашивает и грязно ругается. — Совсем отбитая, — цокает языком и поднимает меня на руки.

— Нет! Отпусти! Не трогай меня! — ору во весь голос, упираюсь руками в его грудь и тут же визжу от боли.

— Угомонись! — рявкает так, что уши закладывает. — Дай посмотреть, — требует, усевшись на диван, так и не опустив меня.

— Не надо, — бросаю и дёргаюсь, перед глазами пелена слёз, сердце от страха и болезненных спазмов сжимается.

— Да успокойся, невротичка, — проговаривает и, несмотря на мои попытки увернуться, снимает мою куртку и, потянув за полы блузки, срывает с неё все пуговицы под мои крики. — Да что ты орёшь, как резаная, — вздыхает и глаза закатывает. — Сиди смирно, — с этими словами он заводит одну руку за спину и осматривает ушибленное плечо. — Перелома нет, но вывих серьёзный, — констатирует, чем только вызывает новый приступ истерики.

Задёргавшись, будто прикоснулась к оголённым проводам, я пытаюсь выскользнуть из его рук, сжимая зубы от жуткой боли.

— Продолжай, — мычит, прикрыв глаза, и я застываю, поняв, что сижу попой на его твёрдом паху.

— Пусти! Отпусти сейчас же! — требую, никак не успокаиваясь.

— Ты нарываешься, Хрустальная, — рычит мне в лицо. — Либо тормозишь, либо раздевайся, — эти слова действуют на меня как пощёчина, и я застываю. — Так и думал, — хмыкает довольно. — Сырость развела, — комментирует, сжав мой подбородок и осматривая моё лицо. — Что с тобой делать?! — вздыхает, усаживает меня на диван, а сам встаёт и подходит к рабочему месту.

— Отпусти, — всхлипываю и пытаюсь прикрыться разорванной блузкой.

— Отпущу, когда своё возьму, — обыденным тоном отвечает и кого-то набирает. — Позвони Хаосу и привези его в Драйв, — отдаёт приказ и бросает телефон на стол.

— Кто это? Что ты хочешь сделать? — испуганно спрашиваю.

— Ох, я многое хочу, Хрустальная, — скалится и возвращается на диван.

Глава 3. Испуганная лань

Я джентльмен, не оставлю девушку без «ласк».

Грозный

Смотрю в серо-голубые глаза и представляю, как они округлятся, когда я разложу девчонку на столе. Правда картинка размазывается из-за покатившихся по розовым щекам слёз. Ну что за театральная постановка? Неужто думает, что я куплюсь на эти всхлипы и невинное хлопанье влажными ресницами? Сколько я таких уже видел? Хрен посчитаешь.

На что только девки не идут, чтобы внимание парня привлечь. То, бедные, оступятся и упадут прямо в мои руки, то случайно поскользнётся, плечом заденет, кофе выльет, налетит с разбегу, якобы торопится. И ведь верят, что их тупые уловки работают, ну как не верить, если в тот же день оказываются подо мной. Однако заканчивается всё не так, как они ожидают, и понимают это, когда убегают от меня в слезах или с ругательствами на языке.

И эта туда же.

«Осторожнее» — слышу её голос в голове в ту ночь в клубе. Ну, классика — обратила на себя моё внимание. А я джентльмен, не оставлю девушку без «ласк», но я точно не ожидал, что мои яйца будут всмятку. Цену себе набивает, наверняка, наслышана обо мне и решила взять меня чем-то другим.

И ведь получилось у сучки. Неделю из головы не выходили эти серо-голубые глаза. Как и разговор на улице с этими мажорами. Защитники хреновы.

— Поговорим? — спрашивает брюнет, отвлекая меня от поисков хрустальной девицы.

— По поводу? — я зол, но сохраняю спокойствие.

— Случая в туалете, — отвечает мужчина, чем привлекает моё внимание.

— Ну давай, — усмехаюсь и двигаюсь на выход, на нашем пути тут же вырастают охранники, мои ребята. — Всё в порядке, — бросаю одному, и он, кивнув остальным, отходит в сторону.

Они вряд ли посмеют полезть на меня, но, если и рискнут, я расправлюсь с ними сам, домой уедут на скорой помощи.

Выхожу и, прислонившись к стене, прикуриваю себе сигарету, ожидая «разговора». Даже интересно, что мне предъявлять будет пижон и разукрашенный рядом с ним. Люблю татуировки, но не в таком количестве. Нахрена забивать всё тело, в том числе лицо?

— Где девка? — спрашиваю, выпустив клубок дыма в воздух.

— Не важно и лучше не подходи больше к ней, — отвечает брюнет в рубашке с закатанными рукавами. — Она всего лишь защищалась, сам пойми…

— Не пойму, — перебиваю его, пройдясь ленивым взглядом по обоим.

Спокойные, уравновешенные, нападать не собираются, я это вижу и чувствую. Глаз намётан, а чуйка никогда не подводит.

— Я такое не прощаю, — добавляю и замечаю, как татуированный напрягается.

— Давай закончим диалог мирно, — подаёт голос разукрашенный. — И не будем портить вечер.

— Вы кто будете, ребята? — отлипаю от стены резко, угрожающе, но они и не дёрнулись.

Не боятся, а зря.

— Артём, — отвечает, на что я только бровь вопросительно поднимаю. — Игнатов, — добавляет.

— Из Карбо? — ровным тоном интересуюсь, и парень кивает. — А ты кто? — поворачиваю голову ко второму.

— Золотарёв, — сразу с фамилии ходит.

— Ясно, — усмехаюсь и сквозь зубы сплёвываю на асфальт. — Значит так, мажорчики, — поднимаю взгляд на них. — Мне насрать на ваши родословные, девку вашу не трону, но если я встречу её снова… — замолкаю, потому что и так понятно.

— Грозный, ты реально это сделал? — раздаётся где-то с боку. — Ты отжал самый крутой клуб в городе, — к нам подходит мой пьяный друг Макс.

— А ты сомневался? — хмыкаю, позабыв о мажорах.

— Грозный? — хмурится Игнатов.

— Он самый, — довольно киваю, заметив, что моя слава идёт впереди меня.

— Ладно, — бросает он. — Мы договорились, девчонку не тронь, — не спрашивает, чем я недоволен, но хрен с ним.

— Пока не увижу, — бросаю, и, кивнув, они удаляются.

— Ну что, проставляться будешь? — хлопает меня по плечу Макс.

— А тебе не хватит? — смотрю в пьяные глаза.

— Бак ещё не заполнен, — отвечает, и мы возвращаемся в клуб.

Поднимаемся в вип-зону и, вот удача, прямо напротив мажоров и их девок. Хрустальную замечаю сразу, пляшет между двумя девками. Смотрю на тонкую талию, округлые бёдра, на то, как волосы волной по спине рассыпались. Хороша, но ничего особенного, тогда возникает вопрос: какого хрена у меня стоит, если ко мне никто даже не притронулся?

На моей памяти такое впервые, чтобы я просто смотрел на девку, и член колом стоял.

Она каменеет, заметив, что, прислонившись к перилам балкона, я с неё взгляд не спускаю. Глазами обещаю скорую встречу, и я уже знаю, что не отступлю, пока не попробую её. Нездоровая какая-то херня со стояком, и надо решить вопрос — трахнуть её.

Дорогие наши, сделайте авторам и музу приятно, поставьте роману звёздочку, нам очень важно знать, что книга вам нравится)

Всех обняли!

3.2

И вот она здесь, в кабинете моего нового клуба. Но вместо ожидаемого восторга, что я обратил своё внимание на неё, вижу только испуганную лань и ненависть во взгляде. А вот это мне совсем не нравится, люблю видеть желание в глазах напротив.

Опять цену себе набивает? Нет, что-то не похоже, взять хотя бы её побег у ворот общежития. Сорвалась, будто за ней стая волков гонится. Ну, почти, волк один, и он не привык упускать добычу.

Затянул встречу, да, но возникли дела, которые мог решить только я лично. А как только вернулся, сразу к ней. Выяснить, кто такая и из чего слеплена, стоило мне одного звонка, и папка лежит на моём столе. Информацию я получил ещё пять дней назад на почту, но велел дублировать и распечатать. Бумагам я доверяю больше, чем электронным файлам.

— Ну что ты рыдаешь? — со вздохом спрашиваю, и в ответ она лишь глаза округляет. — Плечо болит? Так сама виновата, — развожу руками.

Кто её просил лезть на спинку дивана и срываться вниз? Разделась бы, отдалась и уже ехала в свой институт, а я бы забыл уже, как она выглядит. Так нет, устроила тут истерику, плечо вывихнула, а мне теперь мучиться со стояком. А он стоит, уже неделю гвозди им вбиваю, ничего не помогает. Успел за это время поменять несколько шлюх, а стоит её вспомнить, как в штанах тесно. Вот какого хрена, спрашивается? Что в ней такого?

— Сама себя похитила, — бормочет и вжимается в угол дивана.

— Я привёз тебя с комфортом, никаких мешков на голову и пистолета в бок, — усмехаюсь, когда замечаю, как эти большие глаза становятся огромными.

— Что тебе от меня надо? — вопрос, скорее всего, необдуманный, потому как ясно, что мне надо, и она это тоже понимает, тут же прикусив губу.

Такой простой жест, а ствол дёргается. К ней рвётся. Схватить бы стройные ноги, к себе притянуть, на спину завалить и поиметь как следует. Показать, от чего она так шугается. Но смотрю, как она дрожит, ушибленную руку придерживает, и у самого зубы сводит. Что-то в груди царапает, похожее на сочувствие и жалость.

Странно. Я давно забыл эти чувства.

— Может… может, я могу по-другому… вину искупить? — заикается, трясётся и смотрит с такой надеждой в глазах, что я вот-вот соглашусь.

— И чем же? — вопросительно брови выгибаю.

— Я… могу рекламный проект твоему клубу сделать, — выпаливает с восторгом.

Точно, из файлов помню, что пиар учит в своём университете.

— Думаешь, этому месту нужна реклама? — с усмешкой смотрю на неё, и она тут же тушуется.

«Драйв» пользуется спросом давно, и здесь ничего менять не надо, пока клуб сам прибыль приносит. Если встанет, тогда уже можно что-то предпринимать, а пока что не вижу смысла тратить ресурсы.

— Что ты хочешь? Денег? У меня нет, но я найду, — в сердцах бросает, на что я снова брови вскидываю. — Ну да, глупость, — сама себе отвечает.

— Слишком много воздух сотрясаем, — говорю усталым, но серьёзным голосом.

Задолбала своим «могу». Может, да только одно.

— Вылечишь мои разбитые всмятку яйца и свободна, — добавляю и устраиваюсь поудобнее на диване, намекая, что может приступить к «лечению».

— Да ты… как ты смеешь… — договорить ей не даёт стук в дверь.

— Давид Тимурович, Хаос прибыл, — раздаётся по ту сторону, и я шумно вздыхаю.

— Заходи, — роняю лениво, а через секунду в кабинет заходит охранник с высоким мужиком. — Привет, — встаю и жму руку усатому. — Вывих плеча, — коротко бросаю, указывая на Хрустальную.

Хрустальная. Очень подходящее прозвище. Она такая маленькая, худая, хрупкая и весит как пуховое одеяло. А чуть сильнее сожмёшь, и рассыплется, как хрустальная ваза.

— Добрый день, — здоровается Хаос и усаживается рядом с ней.

Ставит свой чемодан на пол и, открыв, достаёт оттуда ампулы, шприц и какие-то повязки.

— Позвольте? — спрашивает и тянет к ней руки.

Она глазками своими хлопает и неуверенно кивает, позволяя Хаосу избавить её от блузки.

— Вышел! — неожиданно рявкаю на охранника, который пялится на полуголую девушку.

Ловлю себя на мысли, что выкинул бы и Хаоса отсюда. Нахрена я вообще его вызвал, могу ведь и сам всё сделать. Столько дрался в своей жизни, что с любой травмой научился справляться. Не ожидал просто, что так взбешусь от того, что кто-то смотрит и тем более трогает моё.

Ну что за херня происходи, мать вашу?

3.3

Грозный

Замечаю, что охранник и с места не сдвинулся. Отшатывается, когда в его рожу прилетает мой кулак.

— Оглох? — ровно спрашиваю, и он, мотнув головой, исчезает за дверью. — Сделай что-нибудь, чтобы она успокоилась, — обращаюсь к Хаосу, и тот, кивнув, продолжает выполнять свою работу.

Прохожу вперёд и занимаю место за рабочим столом, надо решить пару вопросов, не особо важных, но мне нужно чем-то заняться. Да только не выходит нихрена, взгляд то и дело возвращается к испуганной девчонке.

— Аккуратнее! — рявкаю, услышав всхлип Хрустальной. — Обезболивающее вколи, — добавляю, и возвращаюсь к экрану компьютера.

Пару минут спустя понимаю, что зря глаза мучаю, сконцентрироваться не получается. Кручусь в кресле так, чтобы быть лицом к Хаосу и девушке.

Блондинка, но не крашенная, губы полные, пухлые и, скорее всего, охереть какие мягкие. Лицо не испорчено штукатуркой, тело и вовсе мечта скульптора. Грудь твёрдая двойка, тонкая талия, округлые бёдра и задница что надо.

Привык видеть рядом с собой надувных кукол, правда были и нормальные, как Хрустальная, но ни одна из них так не торкала. Не трогал толком, а стояк обеспечен. И глаза эти невинные только хуже делают, так и манят сделать всё, чтобы увидеть в них огонь, желание, азарт. А она смотрит на меня как на монстра, и пусть я такой и есть, она ведь этого не знает, так какого хрена?

— Готово, — заявляет Хаос, собрав все свои вещи и встав с дивана.

Девица одной рукой кутается в блузку, и движения у неё какие-то заторможенные. Можно подумать, что от стресса, но я не первый день на этом свете, чую подвох.

Встаю с кресла и подхожу к дивану, смотрю, как Хрустальная головой крутит, словно держать её не может, к спинке прижимается, бледнеет. Делаю шаг к ней, хватаю за подбородок, поднимаю лицо к себе, и меня словно по башке огревают.

— Ты что ей дал? — поворачиваюсь к Хаосу, который не спешит уходить, благодарности ждёт.

— Что ты сказал, — пожимает плечами, а я снова к девке поворачиваюсь и по глазам всё вижу.

— Ты идиот? — спрашиваю, отпустив блондинку, и делаю шаг к нему.

— Что? Ты хотел, чтобы она успокоилась, — возмущается мужик.

— Ты врач, твою мать! — рявкаю на весь кабинет. — Укол, таблетки, что у вас ещё должно там быть…

— Так я думал тебе надо… — договорить не даю, бью в челюсть, и он сваливается на пол с глухим стоном.

— Мне, — удар. — Надо, — ещё один. — Чтобы ей больно не было, — ещё, ещё и ещё. — Урод! Она же не торчок, какой-то, — ору во весь голос, продолжая выбивать ему зубы.

— Прекрати, — раздаётся едва слышно за спиной. — Пожалуйста, — тонкий голос такой тихий, что я только сильнее из себя выхожу.

— Мудак конченый! Какой из тебя врач, мать твою?! — разбиваю себе кулаки о его рожу.

— Дав! — кричит кто-то, перехватывает, назад тянет. — Дава, чёрт возьми! — отталкивает со всей силы к стене. — Ты что творишь? — рявкает на меня Макс.

— Ничего, — глухо бросаю. — Уберите, — говорю в сторону распахнутой двери, и через секунду двое охранников уносят окровавленное тело.

— Это кто? — друг кивает на девчонку.

— Никто, — сухо отвечаю, повернувшись к ней и заметив, как она бесшумно рыдает.

Сука!

Подхожу к столу, пишу на бумажке название препарата и выхожу из кабинета, чтобы вручить одному из своих людей.

— В нашу аптеку езжай, и срочно, — коротко приказываю и возвращаюсь в помещение.

— Дав? — не унимается друг.

Не отвечаю, подхожу к незаметной двери, ведущей в небольшую ванную комнату и отмываю руки от крови. Костяшки в мясо, но мне не привыкать, заживут.

— Хватит реветь, — обращаюсь к девчонке. — Всё сделал? — вопрос уже к Максу.

— Сделал, — кивает, продолжая прожигать меня взглядом. — Кто это, Дава? И какого хрена ты накинулся на Хаоса?

— Он облажался, — ровным тоном отвечаю, расхаживая по кабинету. — Накачал её, — смотрю на Хрустальную, и сердце удар пропускает, совсем херово выглядит.

— И что с того? — не понимает друг.

— Отвали, а, — отмахиваюсь и подхожу к кулеру, чтобы налить в стакан воды.

— Ты приводишь какую-то шалаву, калечишь нашего врача, а я должен отвалить? — возмущённо спрашивает.

— Она не шалава, — единственное, что говорю, усаживаясь на диван и заставляя девчонку пить.

По крайней мере, в собранных о ней фактах она не была замечена в шлюшном образе жизни. А если и трахается направо и налево, то делает это очень скрытно. Шуры-муры с кем-то там водила, мудаки какие-то рядом крутятся, но больше никаких деталей нет.

Вдруг слышу скрип зубов, и не сразу понимаю, что это моя челюсть сжалась от мыслей, что кто-то её трогал.

Глава 4. Он чудовище

Господи, кто этот Грозный такой, и на что он ещё способен?

Аля

Сижу, или лежу, не могу понять, тело будто желе, голова такая лёгкая, что я едва нахожу силы держать её прямо. Не чувствую ни рук, ни ног, только прикосновения мужских ладоней. Он сжимает мои щёки так, чтобы я рот открыла и вливает в него воду. Лучше не становится, но сухость в горле исчезает.

Разум затуманен, толком не понимаю, что произошло, что вколол мне этот мужчина, и почему Грозный его избил. Всхлипываю едва слышно, вспоминая ужасную картинку перед глазами. Он с таким зверством снова и снова припечатывал кулак в лицо этому мужчине, наверняка убил. От этой мысли по щекам опять слёзы стекают.

Видела и раньше, как парни дерутся, но не так жестоко. Это было просто ужасно, а я не могла ничего сделать. Даже сдвинуться с места не вышло, всё, на что меня хватило — умолять прекратить. Но голос звучал так тихо, что вряд ли он слышал меня. Выдохнула с облегчением, когда в кабинет ворвался парень и оттащил это чудовище от бедного мужчины.

Его вынесли отсюда, как мешок с костями, никаких признаков жизни не заметила. Господи, кто этот Грозный такой, и на что он ещё способен? Глупый вопрос, я только что стала свидетелем самого жуткого зрелища.

— Дава, это уже звездец какой-то, — доносится до меня голос незнакомого парня. — Хаос был с нами столько лет, а ты его отправил…

— Жить будет, — обрывает друга таким ледяным тоном, что у самой по спине холод пробегает.

— Объясни, какого чёрта? Кто она такая? — парень делает шаг к нам, и я невольно вжимаюсь в спинку дивана, насколько мне силы позволяют.

— Не шугай её, и так пуганая, — рявкает Грозный. — Иди делом займись, — добавляет, продолжая наблюдать за мной.

— Дава…

— Дела, Макс, — прерывает стальным тоном, посмотрев на него жёстким взглядом.

— Да пошёл ты! — бросает тот и спешно покидает кабинет.

«Нет! Нет! Нет! Вернись! Не оставляй меня с ним один на один. Пожалуйста», — мысленно кричу, с тоской смотря на уже закрытую дверь.

— Не бойся, — спокойно произносит Грозный. — Ничего плохого я тебе не сделаю, — накрывает мою щеку своей огромной лапой и большим пальцем вытирает влажную дорожку. — Только хорошо, — ухмыляется, и по глазам вижу, о чём именно он думает. — Но не сегодня, не люблю безвольных, — проговаривает и, встав, снова наполняет стакан водой. — Давай, тебе нужно много пить, — подносит пластик ко рту, и мне ничего не остаётся, кроме как глотать.

— Отпусти… меня… пожалуйста, — выдавливаю из себя, и каждое слово горло царапает.

— Отпущу, — кивает, и во мне рождается лучик надежды. — Когда получу своё, — добавляет и улыбается как-то по-другому, и не скажешь, что несколько минут назад чуть человека на тот свет не отправил. — Трудно жить со стоящим колом членом, Хрустальная, — от его слов у меня щёки горят. — И всё из-за тебя, — взгляд падает на мои губы, потом ниже, в ложбинку между грудей. — Вылечишь от этого недуга, и вали на все четыре стороны, — последнее, что он говорит.

Возмутиться не успеваю, да и вряд ли бы стала, с таким не тягаться. Он не понимает слова «нет», и ему явно плевать на мнение других, у него только одно мнение — его.

— Босс, — в кабинет врывается запыхавшийся мужчина и протягивает Грозному пакет.

— Свободен, — сухо бросает, забрав ношу, и, встав у стола, достаёт из посылки пластиковый пакет с прозрачной жидкостью, тонкий шланг и иглы.

— Нет, — всхлипываю и порываюсь встать, но ноги не держат, и я сваливаюсь на пол.

— Неугомонная, — устало вздыхает, подхватывая меня на руки и укладывая на диван. — Лежи смирно, — указывает и, убрав картину со стены, цепляет пузырь на гвоздь.

«Капельница», — понимаю я, наблюдая за его манипуляциями.

— Хаос накосячил, в твоей крови сейчас гуляет… — он замолкает, смотрит на меня задумчиво. — Что-то вредное, — заключает, только сильнее тревожность поднимая. — Прокапаешься и будешь как новенькая, — договаривает и тянет шланг с иглой к моей руке.

Дёргаюсь, руку прячу, я не могу ему доверять. Он похитил меня среди белого дня, в свою машину запихнул, привёз сюда, где разорвал на мне одежду, явно не с хорошими намерениями, и избил до полусмерти человека. А теперь я должна верить, что он решил меня очистить от «чего-то вредного»? Нет! Махаю рукой, но это бесполезно, Грозный перехватывает руку и прижимает к дивану.

— Не заставляй меня тебя связывать, — пугающе спокойным тоном проговаривает. — Я сказал, ничего плохого не сделаю, пока не наиграюсь.

Сопротивляться нет смысла, да и сил мне не хватит, ну и, конечно, предпочитаю оставаться несвязанной. Лежу смирно, не шарахаюсь и не дёргаюсь. Поднимаю глаза на пузырь, висящий на гвозде, читаю что там написано, намереваясь найти информацию, как только выйду отсюда.

Стоп! А где мой телефон? Я даже не помню, куда его дела. Когда заметила Грозного, разговаривала с Ташей. Чёрт, мои подруги наверняка волнуются, я ведь никогда не пропускаю лекции.

«Ну зачем я ещё и об этом вспомнила?» — думаю, зажмурив глаза и застонав.

— Не ной, я знаю, что делаю, — чудовище принимает мою реакцию на свой счёт.

А я только сейчас замечаю, что катетер уже в нужном месте и выполняет своё предназначение. Даже не почувствовала ничего, у Грозного явно опыт в таких делах есть.

— Где мой телефон? — спрашиваю, отмечая, что голос приходит в норму.

— Я его выключил, названивал без остановки, — небрежно бросает и, присев рядом, пялится на меня.

— Верни, — хотела, чтобы прозвучало твёрдо, а вышло едва слышно.

— Не заслужила, Хрустальная, — хмыкает и глаза опускает.

Проследив за его взглядом, понимаю, что, пока ёрзала, разорванная блузка распахнулась, и теперь сверкаю перед ним грудью в хлопковом бюстгальтере.

Хочу прикрыться, но с досадой понимаю, что в одной руке капельница, а вторая в бандаже. Прикрываю глаза и глубоко вдыхаю, чтобы не разреветься, как вдруг голой кожи касаются холодные пальцы.

4.2

Аля

Дёргаюсь, как от удара током, в голове мысли проносятся со скоростью света: как убежать, чем его ударить, защититься. Всё смешивается, перед глазами картинки прошлого, настолько явные, что, кажется, слышу в ушах собственные крики.

— Да что ты орёшь? — пробивается ненавистный голос, и я понимаю, что кричу я сейчас. — Никто не режет, — спокойным голосом произносит, и я замечаю, что он застёгивает мою блузку на оставшиеся в целости пуговицы.

Дышу тяжело и часто, грудь судорожно вздымается и опускается, а парень с деловитым видом прикрывает моё полуголое тело. На миг я даже задерживаю дыхание, сбитая с толку его поведением.

— Сказал ведь, не трону сегодня, — говорит и бросает на меня тяжёлый взгляд. — Мне так не надо, Хрустальная. Я отдачу люблю, а не заплаканную морду, пусть и симпатичную. Ясно? — я едва заметно киваю, пытаясь унять бешеный стук сердца.

От его слов мне не легче, вот ни капли. А разве может полегчать, когда тебе обещает такие вещи человек, который пять минут назад избил мужчину до полусмерти?

— Лежи и не двигайся, — приказывает и поднимается с дивана.

Краем глаза слежу за ним, не веря ни единому его слову. Нельзя таким доверять никогда, и бежать от них как можно дальше. А я могу? Нет. Не могу бросить учёбу, расстроить родителей, которые так мною гордятся, и подвести их.

А что я могу сделать? Как противостоять такому парню? Он чудовище, и не только потому, что похитил меня, а по его поведению, манере разговаривать в приказном тоне, и, естественно, по сцене с врачом.

«Я отдачи хочу», — всплывают его слова, и над моей головой загорается жёлтая лампочка. Такие, как он, не привыкли получать отказы, а я мало того, что послала тогда в этом клубе, так ещё и по яйцам дала. Грозный явный хищник, и просто так не отпустит жертву, пока не съест её. Значит, ему моё сопротивление только в кайф, из всего этого я делаю вывод, что, как только я начну на нём виснуть, он потеряет ко мне интерес. Скучно, когда жертва сама в костёр шагает, и тебе остаётся только сожрать её.

Надо взять себя в руки и перестать пугаться его. Надо забыть прошлое и не сравнивать. Надо быть покорной дурочкой, из тех, что хихикают на всякую глупость, и не потому, что хочется понравиться, а потому, что и правда смешно.

— Слушаю, — вырывает из мыслей, а точнее от постройки плана, грозный голос Грозного. — Что значит «провалили»? — рычит кому-то в трубку. — Подожди, — говорит через минуту, и я слышу, как отъезжает рабочее кресло. — Без глупостей, Хрустальная, — бросает мне с предупредительными нотками в голосе и выходит из кабинета. — Мне, твою мать, насрать… — вздрагиваю от жуткого тона за дверью.

Тяжёлые шаги стихают, а грубый бас звучит всё тише. Первый порыв — убежать, сверкая пятками, — я усмиряю, ведь план не такой, да и вряд ли, смогу дальше двери уйти. Окон здесь нет, потому что это подвал, а по клубу шастают охранники, так что только сильнее его разозлю. И ждать непонятно чего не могу и уйти не могу и… только не плакать! Слезами делу не поможешь, я сильная, храбрая и умная девочка. Испугалась, да, но всё из-за воспоминаний, но ведь, если Грозный был бы как… он бы взял, что хочет, и выбросил, но он не стал. Значит ли это, что и правда пока ничего плохого мне не сделает?

А вот и посмотрим, сейчас самое главное — отправить в спячку ту напуганную шестнадцатилетнюю девочку и отдать бразды правления той Але, которую все знают — сильную, независимую и умеющую закрыть рот любому наглецу. Думаю и тут же вздрагиваю, когда дверь открывается, и в кабинет заходит его владелец.

Ну же, Аля, хватит трястись перед ним. Убить — не убьёт, и брать силой не станет, потому что так ему не интересно. Ты в безопасности.

— Минут пять ещё, и я отвезу тебя, — сообщает, бросив взгляд на пузырь над моей головой.

— Я могу вызывать такси, — отвечаю ровно и гордо, рассматривая с интересом потолок.

— Не позволю, чтобы моя девушка разгуливала полуголая по городу, — проговаривает и усаживается обратно за рабочий стол.

Что он там делает? Такой вид сосредоточенный, будто важные документы составляет, хотя он ни капли не похож на бизнесмена.

— Я не твоя девушка, — запоздало отвечаю и мысленно даю себе подзатыльник.

Планировала ведь вешаться на него, как любая клубная тёлка.

Грозный ничего не говорит, только насмешливо хмыкает. Не имея, что сказать, я слежу за капельницей и считаю каждую капельку, до самой последней. Отвлекают шаги, нависшая надо мной тень и шлейф древесины, исходящий от него.

Парень со знанием дела вынимает катетер, заклеивает пластырем место, где была игла, и опускает рукав, пока я молча лежу и слежу.

— Вставай, — приказывает, закончив все манипуляции.

— Нет, — заявляю я, и слышу стук собственного сердца в ушах.

— Не понял? — прищуривается, от чего кажется ещё грознее.

— Я передумала, — не говорю, мурлычу как кошка. — Давай сделаем то, зачем мы сюда пришли, — стараюсь не выдать себя дрожащим голосом и переключаю его внимание на собственные пальцы, проводя ими по своей груди.

В глазах парня вижу азартный огонёк, и я понимаю, что, возможно, —нет, точно — мой план полное фуфло.

— Хорошо, — ухмыляется, и одуматься не успеваю, как он оказывается между моих раздвинутых ног.

4.3

Аля

Убеждаюсь, что у меня напрочь отказали мозги и я слишком переоценила свои силы. Стоило парню прижаться к моей промежности своим каменным пахом, как я заорала на весь кабинет. Принялась отбиваться, толкать его ногами и руками, бить по плечам кулачками, царапать его лицо. Вдруг мне закрывают рот грубой ладонью, и вынуждено замолкаю, смотря перед собой испуганным взглядом.

— Запомни, Хрустальная, — чётко, по слогам. — Никогда не дёргай зверя за усы, он может тебя и сожрать, — пугающе тихо проговаривает, придавив меня к дивану своим весом так, что мне даже дышать нечем. — А теперь встала, привела себя в порядок и не издаёшь ни звука. Поняла? — я только киваю в ответ, но облегчения ещё не чувствую, даже после того, как он встал с меня и застыл у стола.

Плечо ноет, посылая болезненные импульсы по всей руке, от того, что мне пришлось его напрягать, пока отбивалась. Сама виновата, решила переиграть его, будто и не поняла, что такого, как он, фиг обыграешь.

С одеждой справляюсь с трудом, вернее никак, — блузка едва держится на оставшихся двух пуговицах, а куртку я и вовсе самостоятельно не надену. Руку тревожить не хочу, и так болит, что выть в голос хочется. Вздрагиваю и подаюсь назад, когда Грозный бесшумно приближается и уже нависает надо мной как скала.

— Не дёргайся, — нервно бросает и ловко надевает на меня куртку. — Хрустальная, — неожиданно усмехается, и из глаз исчезает раздражительность. — Разбиваешься быстро, в детстве, наверное, вечно с разбитыми коленками ходила, — добавляет, а я злюсь.

«Ничего я не разбиваюсь», — хочется крикнуть ему в лицо, но только зубы сжимаю. Да, я была активным ребёнком, лазила везде и всюду, и в самом деле вечно с разбитыми коленками, но он не имеет права говорить мне такое.

Я, в отличие от него, родилась и выросла в селе, где из развлечений были догонялки, прятки и футбол на пустыре. Летом мы ходили на речку, а там тебе не пляж в Дубае с белым песком, каждый раз что-то да расцарапаю себе об имеющиеся там камни. В принципе, я могла и дома что-то себе разбить, хозяйство у нас большое, животина, огород, работы всегда много. И в желании поскорее все задачи сделать, чтобы папа отпустил нас с сестрой к ребятам-соседям, мы торопились. А как известно, спешка ни к чему хорошему не ведёт.

— Злишься, — хмыкает, вырвав из воспоминаний.

Как бы я хотела сейчас вернуться в беззаботное детство, где единственной проблемой было отпроситься у отца погулять. А не вот этот Грозный, которому плевать на людей и их мнение.

— Мне нравится, — усмехается и облизывается, как наевшийся сметаны кот. — Твои эмоции очень вкусные, — шепчет, наклонившись к моему лицу. — Поехали, отвезу тебя в общагу, а то передумаю, — бросает, отходя от меня.

Испугавшись, спешу к двери, пока парень хватает со стола ключи от машины и телефон. Не собираюсь ждать, хочу на воздух, на запах свободы. Толкаю тяжёлую металлическую дверь и упираюсь носом в спину охранника. Мужчина молниеносно поворачивается и хмурится, смотря на меня сверху вниз.

— Куда собралась? — грубым тоном спрашивает и, сжав моё плечо, толкает обратно в кабинет.

— Руки! — рявкает за спиной Грозный, и мужчина убирает от меня свои конечности, словно я отравленная, а он может что-то подхватить, и отходит в сторону, освобождая путь. — Иди, что встала?! — толкает меня в спину, явно не рассчитывая силу, хотя, наверняка, ему просто плевать.

Быстро перебираю ногами по коридору, уже предвкушая, как закроюсь в своей комнате и спрячусь под одеяло. В институт мне сегодня уже не попасть, из-за чего на душе кошки скребут. Я не пропускаю лекции, что бы ни случилось, хоть Армагеддон, цунами или метель. Несмотря ни на что, я очень хорошо училась в школе, потому что папа вечно твердил, что в жизни ничего не добиться, если у тебя нет высшего образования.

— Смотри на меня, доча, не доучился и что имею? — говорил он как-то вечером.

— У нас всё есть, пап, — отвечала я, не понимая, что его не устраивает.

— Есть, но могло быть больше, — кивнул. — Ремонт получше, машина поновее… — замолчал и выдохнул.

Я всё равно не понимала, что его гложет, может, сам факт, что не получил диплом, или то, что он бросил университет, чтобы пойти работать и помогать своему брату доучиться. Дядя Валера учился на врача, а там деньги нужны были, и у них с папой был только отец, который уже мало что мог. Знаю точно, что его расстраивает то, что дядя Валера уже много лет и не вспоминает о родне. Если случайно встретятся где-то в городе, обмениваются парой слов, но на этом всё.

Из-за того, что сам не доучился, папа с детства вбивал нам в голову, что высшее образование — очень важный этап в нашей жизни. Когда я поступила в наш институт, моей гордости не было предела. Ведь вуз предоставляет только двадцать бюджетных мест, и мне удалось урвать себе одно. Ещё больше радовалась, когда папа похвалил и сказал, что очень мною гордится.

— Свободна, — раздаётся слева от меня, и я только сейчас понимаю, что так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как приехали.

Хватаюсь за ручку и собираюсь унести ноги как можно дальше, пока этот красивый внешне, но уродливый внутри парень не передумал отпускать меня.

— Хрустальная, — прилетает в спину, едва я выхожу из машины.

Поворачиваюсь и со стучащим сердцем смотрю на него, а Грозный лениво достаёт сигарету, прикуривает и выпускает клубок дыма в окно.

— Сильно не расслабляйся, — медленно, словно я могу не понять. — Ещё раз встречу, просто так не уйдёшь, — договаривает и смотрит таким взглядом, что у меня ощущение, будто получила кулаком под дых.

Глава 5 Закрыть гештальт

Надо довести дело до конца и избавиться от этого наваждения и рвущего штаны стояка.

Грозный

Сижу в рабочем кресле лицом к окну и, подперев подбородок кулаком, пялюсь на то, как с неба падает снег, попутно слушая Антона, который словно по бумажке читает.

— На додж есть несколько покупателей, гелик тоже уже забронировали, мерс не готов…

— Достаточно, — обрываю его. — Это всё перетрёшь с Максом, — отмахиваюсь от посредника, продолжая таращиться на валящий снег.

Сейчас бы сесть в тачку, рвануть к универу, запихнуть её в машину и увезти к кромке леса. Тёплый салон, запотевшие окна, её рот на моём члене и мои пальцы, запутавшиеся во влажных от снега светлых волосах.

— Документы ведь не готовы, и продавать пока не можем, Макс сказал, это к тебе вопрос, — выдёргивает из фантазии Антон.

— Будут до конца недели, — бросаю и кручусь в кресле. — Свободен, — указываю на дверь и хватаю бумаги со стола.

Надо работать, искать новые тачки, желающих покупать, а я, мать вашу, думаю только об этой пигалице. Сам же отпустил, ехал с ней к общежитию, понимая, что слишком много возни. Не привык я к такому, мне некогда играть в кошки-мышки, хотя, бл*дь, жесть как хочется. Азарт такой, будто в первый раз на гоночной трасе оказался. Стоит подумать о ней, и кровь в венах закипает.

Обычная девка, ничем не выделяется, но, сука, из головы не выходит. И нахрена отпустил, спрашивается? Трахнул бы и жил бы себе спокойно, а сейчас незакрытый гештальт покоя не даёт.

Смотрю на бумаги, но вижу сквозь них. Чё ломалась так? Другие прыгают на мой член, стоит пальцами щёлкнуть. Ни одна девица не остаётся в моей кровати, ни одну не имею больше одного раза, имена не запоминаю, мозг не засоряю. А эта буквально оккупировала его своим личиком.

Вдруг в носу щиплет от знакомого запаха. Глюки? Нет, слишком явно чувствую чёртов аромат. Весь салон ею пропах, ни с чем не спутаю.

— Утро доброе, — раздаётся голос Макса, и друг плюхает свою задницу на кожаный диван. — Ты чё такой?

— Чем от тебя несёт? — спрашиваю, нахмурившись.

— Хрен знает, — хмыкает, пальцами цепляет свитер и нюхает. — Женскими духами, — хохочет и бровями играет.

В голове вспышка злости, перед глазами Хрустальная стонет под Максом, и кулаки с хрустом сжимаются.

— Новый кофе-автомат охеренная вещь, а кофе с корицей по утрам так вообще, — довольно мычит, делая глоток из бумажного стакана.

Корица! Она пахнет корицей, я ещё сравнивал с булками, которые мать пекла мне в детстве. Резко встаю с кресла, в два шага оказываюсь рядом с другом и, схватив за шкирку, тяну на себя. Как ненормальный вдыхаю запах его свитера и тут же морщусь от приторности. Вырываю стакан из его руки, нюхаю, и глаза сами собой закрываются.

— Дав, у тебя крыша течёт? — серьёзным тоном спрашивает Макс. — Мне нужно опасаться за свою жизнь?

— Херню не неси, — бросаю и возвращаюсь за рабочий стол.

— Эй, мой кофе, — возмущается друг.

— Новый себе сделаешь, — отмахиваюсь и как наркоман подношу напиток к лицу и вдыхаю чёртов запах корицы.

— Я требую объяснений, ты уже какую неделю ведёшь себя как…

— Кто? — спрашиваю, выгнув бровь.

— Как идиот, — выплёвывает. — Это из-за той девки? Слишком много внимания от тебя, то инфу о ней собрать, то в клуб притащил, ещё и Хаоса из-за неё избил. Что за херня, Дав?

— Х*й знает, — честно отвечаю. — Надо её трахнуть и успокоиться, — признаюсь.

— Ну и в чём проблема? Иди и трахни, у нас дел по горло, гонка на носу, ты мне нужен в адеквате, — заявляет, и есть в его словах правда.

Надо довести дело до конца и избавиться от этого наваждения и рвущего штаны стояка.

— Займись делом, — бросаю, схватив ключи от гелика, и иду на выход.

— Не облажайся, — кидает мне в спину.

— Пошёл нахрен, — отвечаю, слыша его ржач.

Сажусь в тачку, завожу мотор и еду закрывать гештальт. Похрен, чего мне это будет стоить, ну поломается для приличия. Я что, с бабой не справлюсь?

Спустя полчаса заезжаю на территорию универа, глушу машину и сразу замечаю хрустальную девочку. Голубые джинсы, белый вязанный свитер, такая же шапка, из-под которой выглядывают светлые волосы, заношенный пуховик расстёгнут, а на плече рюкзак. Идёт, не торопясь, и смотрит себе под ноги, не замечая, что направляется прямо ко мне.

Хмурюсь, когда к ней подбегает какой-то перец с ублюдскими усиками над губой. Хватает за локоть, резко разворачивает к себе и что-то верещит. Хрустальная отвечает, явно не с удовольствием, и пытается руку из его хватки вырвать. Тип в кожаной куртке с белым мехом и не думает её отпускать, дёргает на себя.

— Отвечай на вопрос и не будь такой смелой, — доносится до меня, когда опускаю окно, чтобы услышать, о чём они разговаривают.

— Мне нечего тебе сказать, Воронцов, — почти кричит девочка. — Отпусти и не трогай меня, — снова вырывается.

— Да нужна ты мне, нищебродка, — мерзко смеётся и толкает её, чуть не заваливая на очищенный от снега асфальт. — Ещё заразишь чем-нибудь, — демонстративно вытирает ладони о штаны.

— Слышь, — кричу я и вижу, как Хрустальная вздрагивает. Узнала, хмыкаю про себя. — Отошёл от неё, — громко, но совершенно спокойно.

— А то что? — ухмыляется урод.

— Глаз на жопу натяну, — всё ещё ровным тоном. — Хрустальная, сядь в машину, — перевожу взгляд на девчонку.

Она таращится на меня, глазками своими хлопая, и резко срывается с места.

— Да что же ты непослушная такая, — бормочу и выхожу из тачки.

— По ходу, тебя не ждали, — ржёт этот мудила.

— Скройся, пока я тебе пушок с лобка не вырвал, — бросаю и догоняю девчонку. — Ну какого хрена, Хрустальная? Знаешь ведь, что догоню, — с этими словами хватаю её поперёк живота и несу к машине.

5.2

Грозный

Брыкается, бьётся, царапается и кричит, а меня её сопротивление только сильнее заводит. Строптивая девчонка, тем слаще будет её покорность.

— Помогите! — орёт во весь голос.

— Со мной она так не орала, — комментирует усатый, всё ещё стоя на том же месте, спрятав руки в карманы брюк и с насмешливым лицом наблюдая за мной.

— А ты принципиально на кулак напрашиваешься? — спрашиваю, и девчонка замирает. — Да я не тебе, не бойся, — усмехаюсь ей в ухо и открываю заднюю дверь гелика. — Посиди, пока а я с твоим хахалем разберусь, — подмигиваю, а она глазами своим огромными на меня смотрит.

Губы дрожат, щёки раскраснелись, ресницами хлопает, тяжело и часто дышит, привлекая внимание к вздымающейся груди… ну какая невинность, я почти верю.

— Нет! — приходит в себя. — Выпусти меня! — требует, на выход рвётся.

— Ага, щас, — хмыкаю и захлопываю дверь перед её носом, тут же заблокировав машину.

Поворачиваюсь к мажору, но пацан уже отошёл на несколько шагов и с кем-то трещит по телефону, мерзко ржёт, запрокинув голову назад. Ну и ладно, мы обязательно встретимся ещё, я ничего не забываю. Обхожу тачку и занимаю водительское место, тут же слыша, как девчонка яростно борется с ручкой в попытке улизнуть.

— Прекрати ломаться, я оценил твои старания, — ровно бросаю через плечо и завожу мотор.

Хрустальная замолкает и падает назад, когда я трогаюсь с места. Всхлипывает, и в зеркало заднего вида замечаю, что обняла себя руками, отгородилась.

— Как твоё плечо? — интересуюсь, гоня по городской трассе среди машин.

— Не твоё дело, мудак! — выплёвывает, заставляя улыбнуться.

— Неужто характер есть? — вопросительно выгибаю бровь.

— Что тебе надо? — глаза гневом сверкают, а голосок дрожит.

— Ну как, я предупреждал не попадаться на моём пути, — серьёзным тоном отвечаю.

— Ты нормальный? Ты сам приехал! — в сердцах бросает. — Я не хожу по подобным местам…

— Каким? — хмурюсь, перебив и остудив её пыл.

— Уголовным, — ядом сочится, но уже не такая уверенная.

— И не надо, Хрустальная, — ухмыляюсь. — Таким девочкам там не место.

— Прекрати меня так называть, — яростно бросает.

— Как? — да, я издеваюсь, ну вкусные у неё эмоции, не могу отказать себе в удовольствии.

— Я не хрустальная, что вообще за дурацкое прозвище? — ох, как чувственно, распаляет похлеще, чем голые шлюхи на шесте в клубе, хочу ещё.

— Хрупкая, как хрустальный сервиз, как мне тебя ещё назвать, — голос ровный, но жесть как тянет заржать.

— Ты на уголовника похож, я же не называю тебя соответствующе, — фыркает и отворачивается к окну.

А я ловлю себя на мысли, что её пылкость нравится куда больше, чем всхлипы, слёзы и испуганный взгляд. Нет, страх в глазах есть и сейчас, но гнева куда больше.

— Ты права, Хрустальная, парень я не очень хороший, а это что значит? — поворачиваюсь к ней, когда торможу на светофоре.

— Что? — выдавливает из себя.

— А это значит, девочка, что нужно контролировать то, что вылетает из твоего милого ротика, — подмигиваю и мысленно указываю стояку в штанах потерпеть.

— Урод! — выплёвывает, на что я только ржу.

— Не пи*ди, я красавчик, — произношу и вижу, как она морщится от моего выражения. — Ох, ушки у нас нежные, — комментирую её реакцию.

— Куда ты меня везёшь? — меняет тему.

— К себе, детка, — отвечаю, кивая. — У нас одно незаконченное дело…

— Нет у нас с тобой никаких дел и никогда не будет! — орёт с яростью.

— Голосок у тебя, конечно… — протягиваю, поджав губы. — Стоны, наверное, ещё вкуснее, — предвкушаю, и член дёргается в нетерпении, когда заезжаю на закрытую парковку многоэтажки.