Ты моя девочка

В ресторане

—Можешь остаться. Будешь работать на меня, дрянь.

Я горько усмехнулась, хотя внутри все разрывалось от боли.

—Работать на тебя? Лучше умереть.

Басов начал надвигаться на меня, а затем внезапно выхватил нож из огромного стола произнес:

—Ты права, Снежок. Для меня будет лучше только тогда когда тебя не станет.

Он стоит вплотную. Стараюсь показать, что его присутствие меня не трогает, хотя…

– Задумал прикончить? Ну, чего застыл?

Басов медленно поднимает нож, а затем с силой швыряет его на пол.

– Умирают не так .

Его слова обжигают. Я стою, не шелохнувшись, стараясь не выдать ни единой эмоции. Внутри бушует ураган, но снаружи – ледяная маска.

– Что ты задумал, Басов? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Я заставлю тебя страдать. Медленно и мучительно.

Чувствую, как по спине пробегает холодок. Он берет меня за подбородок и сжимает его так сильно, что становится больно.

– Ты будешь моей игрушкой. Сегодня . Моей маленькой, сломанной куклой. И я буду играть. Только сегодня, детка. Скоро у меня свадьба. Ты будешь моей свадебной подарком.

Я слегка расмеялась а потом оттолкнула его от себя.

—Твоя невеста там иди к нему. Оставь меня покое Басов! Чего вдруг у тебя появился желание поиграть со мной?

—А ты не понимаешь?

—Да. Почему? Почему делаешь больно Ире? Она же без тебя жить не может,—смеюсь я,—Кто знает может сейчас она решит покончить собой раз тебя не видно рядом с ним?!

В глазах Басова вспыхнул гнев. Он схватил меня за руку, впиваясь пальцами в кожу.

—Не смей произносить ее имя, — прошипел он. — Ты понятия не имеешь, что между нами происходит.

—Любит тебя?

—Именно. Ира в отличие тебя меня любит и не предаст никогда.

С ухмылкой пробую высвободить руку, но его хватка не слабеет.

—Я тебя не предал! — кричу во всю мощь своих легких, — Довольно этих терзаний, прекрати немедленно! Хватит издеваться!

Пробую отстраниться, вырваться из его власти, но он стремительно поднимает меня и сажает на кухонный стол. Все произошло молниеносно, я не успела отреагировать. Его руки мгновенно задрали мою юбку, обнажив бедра.
Я задыхаюсь от ужаса и унижения. В глазах темнеет, а в голове пульсирует только одна мысль: "Неужели. Басов смотрит на меня сверху вниз, его лицо искажено злобой и каким-то безумным триумфом. Я вижу в его взгляде не любовь, а лишь желание подчинить, сломить мою волю.

—Ты думала, я позволю тебе уйти просто так? — хрипит он. — Ты заплатишь за свой обман, за каждую бессонную ночь, которую я провел, думая о тебе!

От его слов меня бросает в дрожь. Я так скучал по нему. Я пыталась вырваться, но его хватка подобна стальному обручу. Мои руки бессильно бьют по его груди, но он даже не вздрагивает.Я чувствую, как его губы прикасаются моей шеи, и волна наслаждения накрывает меня с головой. Целых три месяца я жила в плену грез, мечтая об этих прикосновениях.

— Пожалуйста… отпусти меня, — шепчу я, чувствуя, как ускользает контроль. Это последняя, отчаянная мольба, ведь себя я уже не в силах сдерживать. Я хочу его до безумия, до дрожи в каждой клеточке, боюсь даже вздохнуть, чтобы не выдать себя.

Но Басов неумолим. Его губы находят мои губы , обжигая жадным поцелуем, и я окончательно тону в этом омуте страсти, растворяясь без остатка, как утренний туман в лучах солнца.

Громкий стон вырывается из моей груди, против воли, как признание в капитуляции. Тело извивается. Кажется, что каждая нервная клетка во мне пробудилась, пульсируя в унисон с его движениями. Я больше не принадлежу себе, я — лишь сосуд для этих всепоглощающих ощущений.

Толкает меня на стол. Нависает надо мной и опять целует меня. Руками сжимает мои ноги.

Руки мои судорожно вцепляются в его волосы, пытаясь удержаться на краю бездны, но тщетно. Он ведет меня за собой, в этот омут чувственности, где нет места разуму и сомнениям. Лишь первобытная страсть, дикая и необузданная, властвует над всем моим существом.

Я чувствую, как приближается кульминация, волна за волной накатывая на меня, лишая остатков самообладания. Все вокруг словно замирает, остается лишь он, его губы, его руки, и это нестерпимое, сладостное напряжение, которое грозит разорвать меня изнутри.

А когда он встает, я видела, как он снимает свой половой член, и я тут вспомнила, что предупреждала та женщина в больнице.

—Нет! Не трогай меня. Уйди! Не надо, я не хочу.

Я очень испугалась. Но он не слушал меня. Он трахал так грубо в этом столе, что я чуть не потеряла сознание.

И вот, когда кажется, что больше нет сил сдерживаться, происходит взрыв. Я кричу, запрокидывая голову, и отдаюсь этой буре эмоций, которая накрывает меня с головой. Мир вокруг распадается на осколки, а потом собирается вновь, но уже другим, более ярким и насыщенным.

Прекрашает Басов мучить меня. Я встаю паправляю свою юбку. Опускаю голову. Чувствую себя плохо. Он стоит попрежнему близко но вдруг отстраняется и уходит. Я падаю на колени.

Глава 1

Снежана

Три года спустя

— Готова вернуться к обычной жизни, Снежана? — участливо спрашивает женщина в белом халате.

В ответ — тишина. Я словно разучилась говорить, за эти три года. Как будто снова стала маленьким ребенком, беспомощным и немым.

— Послушай, мы понимаем, что ты пережила, но помни: человек способен преодолеть все, — произносит другая.

Поднимаюсь и тороплюсь к выходу. Три года назад, после того, как Марина нашла меня в ресторане, она помогла мне добраться до дома, а в квартиру я поднималась сама. На лестнице поскользнулся и упала…

Я потеряла ребенка. Эта правда преследует меня, не даёт покоя. Не могу смириться с тем, что больше не стану матерью, что никто не назовет меня «мамой».

Бабушка пыталась утешить, объяснить, но внутри меня что-то сломалось, и я начала вести себя неадекватно. Утром обнимала подушку, принимая её за своего малыша, а ночью кричала, обезумев от горя, что кто-то украл мою ребенка. Бабушка тихо плакала, а отец навещал меня почти каждый день.

О моей трагедии, кроме моих близких, никто не знает. Беру вещи и выхожу из психиатрической больницы. У входа меня ждет отец.

— Доченька, наконец-то. Скажи хоть что-нибудь, прошу тебя.

Молчу. Я не в порядке, и боюсь, что это надолго.

Возвращаемся домой, и в подъезде у меня начинается истерика. В памяти всплывает падение с лестницы… Это слишком тяжело. Почему это случилось именно со мной? Что со мной не так? Эти вопросы терзают меня, пока я не осознаю, что уже в квартире, рядом с бабушкой.

— Милая, с тобой все хорошо? Тебя там не обижали? Ну скажи же что-нибудь.

Что я могу сказать? Что до сих пор считаю подушку своим ребенком? Что ночами рыдаю и кричу? Бабушка, ты ведь не этого хочешь услышать, не так ли? — думаю я.

— Валентина Антоновна, ей нужно отдохнуть, — говорит отец. — Потом она ответит на все вопросы.

Отдых? Вряд ли это получится. А вот бабушке отдохнуть не помешает.

В комнате все осталось как прежде. Та же мебель, те же обои в цветочек, даже плюшевый мишка сидит на подоконнике, словно ждал моего возвращения. Но я уже не та Снежана, что была здесь три года назад. Я – тень себя прежней, сломленная горем и отчаянием. Ложусь на кровать, отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Хочется забыться, исчезнуть, проснуться в другом мире, где нет боли и потерь.

Но сон не приходит.

Вечером отец приносит ужин. Смотрю на тарелку с супом и понимаю, что не могу есть. Аппетита нет, как и желания жить. Отец вздыхает и уносит тарелку. Знаю, он переживает за меня, но ничем не может помочь. Моя боль – это моя ноша, которую я должна нести сама.

Ночью снова просыпаюсь от кошмара. Слышу детский плач, зовущий меня. Вскакиваю с кровати, бегу по квартире, ищу свою девочку или сыну. Ребенка нет. Есть только подушка, которую я крепко прижимаю к себе, шепча: «Малышка, я здесь, я с тобой». Бабушка просыпается от моих криков, подходит ко мне, обнимает. Чувствую ее тепло, ее любовь, но это не приносит облегчения. Но Моя рана слишком глубока, чтобы ее можно было исцелить.

Бабушка ночью осталась со мной. Он сидел рядом. Плакал а я мирно лежала на кровать.

–Когда ты наконец поймешь что потеряла…Снежана внученька пойми ты наконец.

—Бабушка мне нужна твоя поддержка.

—Я рядом милая. С тобой всё будет хорошо слышишь меня?

Как не странно после того как я вернулась домой у меня стало всё налаживаться . Я даже нашел себе работу а свободное время читала книжку. Однажды позвонил отец.

—Да отец как у тебя дела?

—Дорогая всё плохо,—ответил он,—Ира попала под машину. Состояние тяжелая. Не знаю кому обратиться. Ты не могла бы взять внучку к себе пару дней пока…

Мой отец что издевается?!

—Нет! Не могу.

Глава 2

Басов

—Мне нужно, прямо сейчас, — блондинка обвила мою шею руками. Стонала. — Давай я покажу тебе, как сильно я тебя люблю, именно сейчас.

— Не могу сейчас, Кать. Мне нужно вернуться в казарму. У меня есть незаконченное дело с парнями.

— Хорошо, тогда я буду ждать тебя в твоей комнате. Закончим все, что начали. Представляю лицо твоей жены, когда она узнает о том, что ты и я… занимались сексом там, где по понедельникам она работает.

Я отстранился, чувствуя, как легкая дрожь пробегает по телу. Катька умела действовать на нервы, знала, куда бить. Ее слова, как занозы, впивались в сознание. Жена… Ира. Ее образ возник перед глазами – ясные глаза, светлая улыбка. Вина кольнула сердце. Я изменял ей каждый день в штабе. Сначала со Светой. Соблазняла, а в итоге сдалась мне, потом новую медсестру, блондинку, научила заниматься сексом, и та влипла.

— Кать, прекрати, — проговорил я, стараясь сохранить спокойствие. — Ты знаешь, что между нами ничего не может быть.

Она отпустила меня, встала с моих колен и отступила на шаг, ее лицо исказилось от гнева.

— Ах, вот как? А все эти ночи, что мы провели вместе. Все эти слова, что ты мне говорил. Это все ничего не значит?

— Не значит, — признал я, — ошибка. И я не хочу ее повторять.

— Что ты имеешь в виду? — поправляя свой медицинский халат, произнесла медсестра, — Я была уверена, что ты оставишь свою супругу!

— Жену? — обернувшись к ней, я натягиваю белую футболку, — Послушай, она родила мне дочь, я не предам её, тебе понятно?!

— Не пройдет много времени, и твоя дочь осознает, что ты не испытываешь чувств к ее матери!

— Когда она повзрослеет, у неё будет своя жизнь. Она даже не заметит как её мама страдает по мне, а я занята с другими женщинами.

Медсестра прищурилась, ее губы сложились в тонкую линию. Она явно не ожидала такой отповеди. В ее глазах плескалась обида, смешанная с каким-то фанатичным упрямством.

— Ты просто боишься признаться себе, — прошипела она, приближаясь ко мне. — Боишься потерять стабильность, привычный уклад. Но разве это жизнь, когда ты живешь не по любви?

Я отвернулся, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Она не понимает. Не понимает, что дело не только в стабильности.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — буркнул я, застегивая джинсы. — Между мной и моей женой есть вещи, которые тебе никогда не понять.

Она рассмеялась, коротко и злобно.

— Да что там понимать? Ты просто трус! Боишься сделать выбор, боишься рискнуть. А в итоге страдают все. И ты, и твоя жена, и твоя дочь. И я, между прочим.

— Ты? Разве я говорил тебе, что люблю? Послушай, милая, я тебя не люблю, ты прекрасно об этом знаешь.

Катя начала рыдать. Блин, ненавижу, как она начинает реветь. Терпеть не могу.

Обернувшись, я спешно двинулся в сторону выхода из штаба. Требовалось как можно быстрее вернуться в расположение, к рутинным задачам и повседневным обязанностям. В казарме, в окружении однообразных стен и жесткого распорядка, мне было спокойнее, чем где-либо еще. В этот момент зазвонил телефон. Это был отец Иры. Он говорил без умолку, но я почти ничего не понимал. Лишь одно врезалось в память: Ира попала под автомобиль, и ее состояние критическое. Шансов на выживание почти нет.

Мир вокруг поплыл. Слова отца Иры гудели в ушах, превращаясь в неразборчивый шум. Я машинально ответил что-то невнятное, отключил телефон и, словно подкошенный, опустился на ближайший стул. В голове пульсировала только одна мысль: Ира. Та самая Ира, с лучистыми глазами и заразительным смехом, с которой мы строили планы на будущее, которая ждала меня из каждой командировки. Не может быть. Это какая-то чудовищная ошибка.

Я вскочил, словно ужаленный, и бросился к дежурному. Объяснив ситуацию, потребовал машину. Дежурный, окинув меня сочувствующим взглядом, отдал распоряжение. Минуты ожидания тянулись мучительно долго. Казалось, время остановилось, и я застрял в этом кошмаре навсегда.

Всю дорогу до больницы я гнал, как сумасшедший, не замечая ни знаков, ни других машин. Ира, такая живая, такая настоящая. Неужели все это может оборваться в один миг?

В приемном покое меня встретил отец Иры. Его лицо было искажено горем, глаза покраснели от слез. Он молча обнял меня, и я почувствовал, как по щекам покатились слезы. Слова были не нужны. Все и так было понятно. Иры больше нет.

Жизнь, казавшаяся еще вчера такой понятной и предсказуемой, рухнула в одночасье. Все планы, мечты, надежды – все обратилось в прах. Впереди – пустота, боль и бесконечная тоска по той, которую я так и не смог полюбить. Пытался, но безуспешно. До сих пор думаю о другом. Я пытался утолить голод, но безрезультатно. Мои мысли по-прежнему заняты другим. В момент измены Ире, я тоже думаю… Нет, конечно, я не должен, но думаю. Каждую ночь она в моих мыслях. Тошнотворно, скучно и, конечно, ненавижу.

После погребения мне снова нужно было вернуться в штаб. Моя маленькая дочь обняла меня, не желая отпускать.

— Папа, ты куда? — спросила она, — Не бросай меня, как мама. Останься со мной.

— Солнышко мое, у меня есть одно дело. Обещаю, я закончу, и мы снова…

Сразу после погребения я вернулся в штаб и, добравшись до места, принялся пить. Вечером в мой кабинет зашёл Сергей, мой давний друг, и замер у порога.

– Это правда произошло?

– Да, это так, – подтвердил я.

Сергей приблизился и опустился на стул напротив меня.

– Во всем виноват ты, Басов! Ты сломал жизнь не только себе, но и ей. Ты никогда не любил её. Ты любил и всегда будешь любить…

Я резко вскочил, посмотрел на Сергея и его нахмуренное лицо.

– Замолчи! Не произноси её имя вслух!

Ярость, которая клокотала во мне с момента расставания, вскипела с новой силой.

— Не произноси ее имя вслух! - прорычал я, чувствуя, как горло сдавливает невыносимая боль. Сергей молчал, лишь сильнее хмурясь, в его глазах читалось одновременно сочувствие и осуждение. Я отвернулся, чтобы он не видел моих слез, стыдливо прятал лицо в ладони.

Глава 3

Снежана

На столе дымились две чашки кофе. Отец, с покрасневшими от слез глазами, умоляюще просил меня поехать в клинику к Ирине. Сообщили, что она сегодня попала под автомобиль. Утверждают, что она в сознании, но ее физическое состояние оставляет желать лучшего. Со слов отца, Ира желает меня увидеть.

— Нет, я не пойду туда и видеть ее не намерен.

— Ты все еще не можешь простить свою сестру?

Отец вздохнул, откинулся на спинку стула и невидящим взглядом уставился в окно. За ним серым полотном висела осенняя морось, словно вторя его настроению. Я молчал, сжимая в руках горячую чашку, чувствуя, как обжигающее тепло постепенно уходит, оставляя лишь неприятную прохладу. Простить? Легко сказать. Простить предательство, ложь, разбитые надежды? Слова, как острые осколки, царапали горло, не давая высказать всего, что накопилось за эти годы.

— Я понимаю, что тебе тяжело, — тихо проговорил отец, нарушая затянувшееся молчание. — Но она твоя сестра. И сейчас ей нужна твоя поддержка.

Я усмехнулся, горько и зло.

— Поддержка? Когда мир рушился, и я остался один на один со своей болью? Тогда она смеялась надо мной. И теперь, когда сама оказалась в беде, вдруг вспомнила обо мне.

— Она просит тебя, — продолжил отец, словно не замечая моего сарказма. — Говорит, что ей нужно с тобой поговорить. Возможно, это её последний шанс.

Последний шанс? Эти слова, словно ледяной ветер, пронеслись по моей душе. Я поднял глаза на отца, увидел в них мольбу, отчаяние и что-то еще, что заставило мое сердце сжаться. Возможно, он прав. Возможно, это действительно последний шанс. Не для нее, а для меня. Шанс отпустить прошлое, избавиться от гнетущей обиды и попытаться найти в себе хоть каплю сострадания. Но… но не смогу. Не хочу.

— Нет, отец, я не пойду в больницу. Нет, с меня хватит.

Отец грустно кивнул и ушел из квартиры. Вечером я все-таки передумала и решила поехать туда, но было уже поздно. Мать Иры и отец со слезами встретили меня в больнице.

— Ты пришла слишком поздно, — сквозь рыдания произнесла Людмила, мать Ирины, — её больше нет. — Женщина протягивает мне конверт.

— Что это? — спросила я, не выдавая ни единой эмоции, словно оцепенела.

— Это письмо от Иры, адресованное тебе, Снежана. Она просила передать его тебе лично.

Я лишь молча кивнула и положила письмо в свою сумку. Уже собиралась уйти, когда ко мне подбежала маленькая дочка Ирины. Как две капли воды похожа на свою маму.

— Ты моя тётя? Мама часто рассказывала мне о тебе.

Представляю, что она могла рассказывать своей дочери обо мне…

Не обращая внимания на девочку, я покинула больницу. Поймав такси, я направилась домой.

Только собралась навести порядок в доме, как вдруг в дверь моей квартиры постучали. Письмо от Иры оставила в своем сумке хоть уже решила выбросить. Не открою, не прочту. На пороге стояли бабушка и Мари.

Мари, моя близкая подруга, сразу же меня обняла.

– Наконец-то! – она чмокнула меня в щеку. – Ты вырвалась из этих больничных стен, и теперь все наладится.

Она осталась у меня на ночь, а утром мы вместе отправились на работу. Она больше не работает в ресторане, теперь мы вместе работаем в цветочном магазине.

Вечером мы пошли на тренировку.

– Снежана, у тебя отличная фигура, – заметила подруга. – Не то что у меня.

После тренировки мы разъехались по домам. А через пару дней на моем пороге появился отец с внучкой.

Я была совершенно сбита с толку. Зачем папа привез ко мне эту девочку?

– Пап, ты можешь объяснить? Что происходит? Почему ты привез дочь Иры ко мне?!

– Потому что у меня к тебе большая просьба.

Девочка молчала, лишь крепче вцепилась в руку деда. Отец поднялся и посмотрел на меня с мольбой.

– Снежана, я старый и больной. Я не смогу о ней позаботиться. Пожалуйста, возьми Ирочку к себе. Я знаю, это большая просьба, но у нее больше никого нет.

— А? Ты хоть понимаешь, что́ ты просишь, папа?! У неё есть бабушка, где её отец?!

Назвать имя… я не в силах.

— Басов на службе. Он пока не может вернуться. А моя жена не в силах.

— Мне-то что́?

— Я знаю, ты до сих пор не забыла его.

Не забыла, конечно. Как забыть, если…

— Ты же понимаешь, что её мать… Её мать была моей дочерью. А теперь… теперь она мертва. Я понимаю тебя, поверь мне, дорогая.

— И ты просишь меня взять эту девочку? Воспитывать её? Как будто ничего не случилось?

Я отвернулась, не в силах смотреть в его полные боли глаза. Он прав. Он абсолютно прав. Но что мне остаётся? Оставить её одну? В этом мире, где её матери больше нет?

—Я тебя умаляю. Возьми её к себе пока Басов не здесь. Потом вернешь её обратно. Я знаю, это тяжело но…

— Но у меня нет выбора. Я должен отказаться. Я не хочу видеть её здесь, папа! Мне больно, ты не понимаешь?!

Он молчал, смотря куда-то сквозь меня, в прошлое, где не было этой зияющей пустоты. Я понимала его. Чувствовала его боль, как свою собственную.

— Хорошо, — наконец говорю я отцу. Голос был хриплым и сломленным. — Пусть будет так. Но ты должен понимать, что это… не понравится Басову. Мне не нравится.

Отец оставил её на попечение бабушки и моё, а сам исчез. С того момента я изо всех сил старалась игнорировать её присутствие, даже избегала взгляда в её сторону. Она устраивала истерики, огрызалась, проявляла дерзость, совершала мелкие пакости, все лишь бы привлечь моё внимание.

– Почему ты так меня ненавидишь?! – выкрикнула малышка, – Я хочу к папе! Пусть он заберет меня обратно!

Я поднялась с дивана, поставила ноутбук на стол и повернулась к ней. Пыталась сдержать крик, но это было невероятно сложно. Она была так похожа на свою мать.

– Послушай, если ты сейчас же не замолчишь, я тебя в порошок сотру, поняла?! А теперь марш в свою комнату!

Наши стычки продолжались всего около двух месяцев. Не знаю, как это произошло, но я полюбила эту девочку. Часто разговаривала с отцом в это время.

Глава 4

Снежана

В Москве лил осенний дождь, словно оплакивая уходящее лето. Цветочный магазин давно пора было закрывать, но я всё ждала, когда стихнет эта небесная истерика.

По магазину порхала Ирочка, маленькая девочка, её звонкий смех едва пробивался сквозь шум дождя.

— Как жаль, что у нас нет машина ! Тётя, как же мы доберёмся домой?

— Как-нибудь доберёмся, не беспокойся, — ответила я, стараясь скрыть лёгкую тревогу.

Внезапно дверь магазина отворилась, и внутрь вошёл мужчина. Светлые волосы, мокрое пальто, взгляд усталый, но какой-то… добрый. Он оглядел помещение, задержался взглядом на букете астр в плетеной корзине и произнес:

— Простите за беспокойство. Я ищу что-то особенное. Что-то, что сможет сказать больше, чем слова.

Ирочка тут же подбежала к нему, увлеченная его появлением.

— А вы купите тёте цветы, чтобы она не грустила из-за дождика! — выпалила она, указав на меня пальчиком.

Я расширила глаза. Мужчина улыбнулся, глядя на её неподдельную искренность.

— Пожалуй, ты права. Покажите мне что-нибудь, что сможет поднять настроение в такой хмурый день.

Я предложила ему несколько вариантов, но он всё сомневался. Тогда я достала одинокую орхидею невероятной красоты. Её нежный оттенок, хрупкость лепестков — в ней было что-то особенное, что-то хрупкое и сильное одновременно.

— Вот, — проговорила я, — она как луч надежды в серый день.

Он взял орхидею в руки, рассматривая её с каким-то особым трепетом.

— Она прекрасна, — прошептал он. — Именно то, что я искал.

Купив цветок, мужчина вышел из магазина, исчезнув в пелене дождя. Я и Ира проводили его взглядом, и почему-то мне вдруг стало легче на душе. И дождь уже не казался таким грустным.

— Вот дурак, — выпалила Ира, — я же просила его купить цветы для тебя, а он…

Я не смогла сдержаться и расхохоталась во весь голос.

— Зачем ему покупать мне цветы, солнце?

— Не знаю. Тётя, а у тебя есть молодой человек?

— Нет. Почему интересуешься? Желаешь, чтобы я вышла замуж?

— Ни в коем случае! Этого никогда не произойдет.

Ирочка присаживается на диван который был в углу магазина.

— Ах ты, непоседливая егоза, вся в капризах.

— Да, я такая, — звонко рассмеялась она.

Её непосредственность порой обезоруживает, а её искренность заставляет задуматься о том, когда мы, взрослые, потеряли эту способность видеть мир в ярких красках и говорить то, что думаем.

— Почему ты думаешь, что я никогда не выйду замуж? — спрашиваю я, присаживаясь на диван рядом с ней.

— Потому что ты моя! — Ирочка обвивает мою шею руками и крепко прижимается щекой к моей щеке. — Ты всегда будешь со мной играть и читать мне книжки.

— Не думаю, что твой отец будет за, — возражаю я.

— Значит! — упрямо отвечает она. — У тебя будет муж, и ты будешь ему рассказывать сказки, а не мне! А я хочу, чтобы ты была только моей! Я хочу, чтобы ты сегодня вечером прочитала мне «Красную Шапочку». Тётя, а ты расскажешь мужу те сказки, которые мне рассказывала?

— Нет, дорогая. А теперь пошли домой. Дождя больше нет.

Вечером, после того как мы поужинали, отец пришел к нам и сообщил, что нам нужно переехать в квартиру Басова.

— Нет, я туда не поеду. Отец, ты что делаешь?

— Я просто хочу, чтобы вы нормально жили, понимаешь дорогая? Басов знает, что ребёнок у нас. Если позвонивать будет? Да так хоть поближе к нам будете. И вообще, подумай о бабушке. Она любит уединение.

Это было правдой. Бабуля любила уединение, поэтому я согласилась. Вечером мы поехали в квартиру Басова. Большая квартира встретила нас холодно.

— Наша квартира, — Ира делает шаг внутрь. — Тётя, знаешь, я всегда думала, что счастье — это когда родители идут меня из садика забрать, а теперь…

— Что теперь, малышка?

— Теперь я думаю, что счастье — это когда спишь.

Я невольно улыбаюсь а потом через час вижу как она закрывает глаза на диване.

— Хочешь уже уснуть, милая?

– Да, тётя, хочу спать.

Уложив Иру в постель, я покинула детскую, где теперь царила тишина. Прочитав ей сказку о Красной Шапочке, я быстро убаюкала её.

Выйдя из комнаты, я направилась в гостиную и принялась раскладывать вещи. Внезапно моё внимание привлекло письмо, оставленное Ирой. Инстинктивно я попыталась выбросить его в мусорное ведро, но не смогла. Вернувшись в детскую, я спрятала письмо между книгами. Когда я, наконец, собралась войти в спальню родителей Ирочки, раздался дверной звонок. "Это, наверное, отец", – подумала я и пошла открывать.

К моему изумлению, на пороге стоял Басов. Я совершенно не ожидала его увидеть, тем более сейчас. Последняя наша встреча произошла три года назад в ресторане его деда. Описать его внешность? Если бы я могла… Но моё изумление длилось лишь мгновение. Ненавижу! Ненавижу его всем сердцем!

Глава 5

Басов

Увидеть Снежану было последним, чего я ожидал. Вся в черном, словно тень, она стояла у порога и смотрела на меня так, будто увидела призрака.

— Что ты здесь делаешь? — рычу я, сдерживая ярость. — Я тебя спрашиваю!

Она отступает на шаг, хмурится, а потом бросает слова, от которых у меня темнеет в глазах, и я не сдерживаюсь, слегка даю пощечину ее по лицу.

— Я делаю то, что должен был делать вы и ваша жена которая умерла. Видите, справедливость восторжествует.

Не один взгляд не выдал боли после удара.

— Убирайся отсюда! Ты не поняла? — шагаю в квартиру, а она стоит, как вкопанная. — Вон отсюда, я сказал!

В этот момент из комнаты выбегает мое солнышко. Доченька Ира.

— Папочка! — кричит она, и я невольно улыбаюсь. Она обнимает меня. — Папа, знаешь, тетя Снежана рассказывала мне сказку про Красную Шапочку!

Она отпускает меня и поворачивается к Снежане, которая уже собирается сделать шаг к лестничной клетке.

— Нет, тетя, не уходи, пожалуйста! — кричит она во весь голос. — Не бросай меня! — подбегает к ней и обнимает за ноги. — Извини, пожалуйста, я плохо себя вела в эти дни. Обещаю больше не буду тебя раздражать.

Снежана поднимает Иру на руки и целует в шею.

— Не говори глупости. Но я должна уйти, милая. Я не могу остаться с тобой, когда твой отец рядом.

Сердце мое сжалось от слов дочки. Ненависть к Снежане вмиг улетучилась, сменившись растерянностью и непониманием. Что здесь происходит? Почему моя дочь так привязалась к этой…которая когда-то разрушила мою любовь ?

— Ира, иди ко мне, — тихо говорю я, протягивая руки. Дочка смотрит на меня заплаканными глазами, но не двигается с места. Снежана опускает ее на пол.

— Иди к папе, солнышко, — говорит она мягко. — Он соскучился.

Ира неуверенно подходит ко мне, обнимает за ногу. Я поднимаю ее на руки, чувствуя, как она дрожит. Смотрю на Снежану, в ее глазах вижу усталость и какую-то обреченность.

— Нам нужно поговорить, — говорю я, стараясь сдерживать эмоции. — Здесь и сейчас.

Снежана кивает, и мы проходим в гостиную. Ира крепко обнимает меня за шею, не желая отпускать. Садимся на диван. Молчание давит, хочется кричать, но я понимаю, что сейчас главное – спокойствие ради дочери. Нужно выяснить, что здесь творится, и почему Снежана вдруг стала так важна для моей Иры. Попросил мою девочку поиграть к себе в комнате.

— Не мог бы ты объяснить, что здесь происходит? И когда ты успела сблизиться с моей дочерью, стать для неё значимой фигурой?

Провожаю дочь в свою комнату взглядом.

Снежана едва заметно улыбнулась и произнесла в ответ:

— Я был далеко не в восторге, когда узнал, что отец собирается оставить её у меня. Я бы ни за что… ни за что не согласился на это. Видеть перед собой копию Иры так себе удовольствие.

— И всё равно ты согласилась, — я подаюсь немного вперед, — полагаешь, сможешь водить меня за нос? Ты не можешь любить мою дочь и, уж конечно, не мечтаешь о ее воспитании. Убирайся.

— Я бы рад уйти, но она меня не отпускает, Басов. И мое присутствие здесь обусловлено исключительно ею. А это значит, что я стараюсь не расстраивать ее, хотя попытки были.

Мои кулаки сжимаются до побеления костяшек.

— Если ты причинишь ей боль, я тебя уничтожу. Убью тебя.

— Вы опоздали, Басов. Я уже мертв внутри.

Обращается ко мне на ”Вы" Держит дистанцию со мной. Правильно.

Поднимаюсь с кресла, бросая взгляд в её сторону. Кажется, сидит невозмутимо. Черт, как же бесит! Когда у меня душат страдания, сердце словно разрывается, а она, как последняя стерва, молча застыла.

Резко направляюсь к ней, грубо хватаю, причиняя боль.

—Думаешь, отмолчишься? Будешь сидеть, и я позволю тебе остаться здесь? Не останешься, слышишь меня?!

—Я вас слышу, — шепчет она, а я уже теряю рассудок. От неё исходит такой пьянящий аромат, что я схожу с ума.

Я сжимаю ее плечи сильнее, чувствуя, как она вздрагивает. Ее глаза, обычно такие яркие и насмешливые, сейчас полны страха. И этот страх, как ни странно, лишь подстегивает меня. Я вижу, что достал ее, что пробил броню ее равнодушия. Но всё это меняется безразличием. Блять! Как она это делает? Всё сразу.

— Что ты слышишь? — рычу я, наклоняясь ближе к ее лицу. — Слышишь, как я к тебе обращаюсь ? Или ты слышишь только тишину, в которой тебе так комфортно прятаться?

Ее тишина давит невыносимо. Я чувствую, как внутри все кипит, готов крушить все вокруг, лишь бы услышать ее голос, уловить в ее взгляде хоть искру жизни, что угодно, кроме этой леденящей бездны. Опускаю руки с ее плеч, отступаю назад, и волна безысходности захлестывает меня.

— Уходи, — произношу сорванным голосом, отворачиваясь. — Уходи, пока я не совершил что-нибудь, о чем буду корить себя всю жизнь.

Она словно вросла в пол. Слышу ее дыхание, спокойное и размеренное, и это только подливает масла в огонь. Закрываю глаза, собирая волю в кулак, и вдруг она нарушает молчание.

— Что произойдет, если я останусь? — в ее голосе ни тени страха.

— Я трахну тебя, вот что произойдет.

Она опускает голову, но тут же резко вскидывает ее и ухмыляется.

– Неужели? Прямо при своей дочери?

Глава 7

Снежана

– Неужели? Прямо при своей дочери?

Я понимаю, что, возможно, не должен так говорить, но высказываю то, что считаю важным сказать именно сейчас.

Басов приближается ко мне, делая несколько шагов, и останавливается в непосредственной близости. От него исходит тот же запах, что и три года назад, а в глазах – такая же ненависть, как и тогда.

– Жанна, – начинает он, – по-хорошему прошу, уйди.

– Я не могу. Ирочка не отпускает, понимаешь?

– Я всё ей объясню, и она поймёт. Уходи, прошу.

Я разворачиваюсь, собираясь уйти, как вдруг появляется Ира и произносит:

– Тётя, пойдём спать. Глазки слипаются. Папочка, мы поедем спать. Спокойной ночи!

Я поворачиваю голову к Басову. Он морщится и смотрит на меня, а я беру девочку на руки.

– Пойдём, моя хорошая, спать.

В глазах Басова плескалось отчаяние, смешанное с бессильной злобой. Он явно не ожидал такого развития событий, и присутствие Иры рушило все его планы. Он хотел избавиться от меня, вычеркнуть из жизни дочери, но маленькая девочка, словно ангел-хранитель, не давала ему этого сделать.

Ира крепко обняла меня за шею, прижавшись щекой к моей. Она доверчиво зевала, не подозревая о той буре, что бушевала вокруг неё. В этот момент я почувствовала невероятную силу, прилив материнского инстинкта, хотя и не была ей матерью. Я не могла позволить Басову причинить ей боль, не могла допустить, чтобы его ненависть ко мне отразилась на ней.

Медленно развернувшись, я понесла Иру в свою комнату. Басов остался стоять на месте, как громом поражённый. Я чувствовала его взгляд у себя в спине, полный ярости и бессилия. Но сейчас это не имело значения. Главное – уберечь эту маленькую девочку от той тьмы, что окружала её отца.

Ира уже почти спала, и я осторожно положила её в кроватку. Она сонно пробормотала что-то невнятное и крепко сжала мою руку. Я улыбнулась и погладила её по голове.

"Всё будет хорошо, Ирочка", - прошептала я, надеясь, что мои слова станут пророчеством. "Я буду рядом и не позволю никому тебя обидеть".

Как только она погрузилась в сон, я тихонько покинула комнату и тут же столкнулась с Басовым.

Почему его присутствие так сильно на меня действует? Я перестаю контролировать себя, когда он рядом. Мой… Нет, Снежана, он не принадлежит тебе и никогда не принадлежал, – промелькнуло в голове.

— Я остаюсь, Басов, ради твоей дочери. Ей нужна моя поддержка, и я не собираюсь её оставлять. Можешь делать всё, что посчитаешь нужным.

Басов поднял руку, и я невольно начала тихо, нервно смеяться.

— У тебя уже вошло в привычку поднимать руку на женщин? Неужели ты собираешься ударить меня? — В памяти всплыл тот случай в машине, когда от его удара у меня пошла кровь из носа.

— Тебе лучше не знать, что я обычно делаю, Жанна. А сейчас я не желаю тебя слушать. Собирайся и уходи. В этом доме, по соседству с нами, тебе не место.

Я скрестила руки на груди, стараясь казаться невозмутимой, хотя внутри всё клокотало от ярости и обиды. Его слова жалили, как ледяной ветер. Он снова пытался меня выгнать, словно я была надоедливой мухой. Но я не собиралась уступать. Не сейчас, когда Ирочке так нужна моя поддержка.

— Ты не имеешь права так со мной разговаривать, — процедила я сквозь зубы, стараясь держать себя в руках. — Я здесь ради Иры, и ты не заставишь меня уйти.

В его глазах сверкнула нечитаемая ярость. Он сделал шаг вперед, и я невольно отшатнулась. Его близость действовала на меня опьяняюще и пугающе одновременно. Я чувствовала себя как загнанный зверь, готовый броситься в атаку или бежать без оглядки.

— Не испытывай моё терпение, Жанна, — прорычал он, наклоняясь ко мне. — Ты не понимаешь, во что ввязываешься. Уходи по-хорошему, пока я не передумал.

Я упрямо смотрела ему в глаза, отказываясь отступать. Что-то во мне сломалось в тот момент. Больше не было страха, только глухая решимость. Я останусь здесь, чего бы это ни стоило. И я заставлю Басова пожалеть о каждой грубости, о каждом слове, брошенном в мой адрес. Война только началась.