Ты моя зависимость

1

Строго "18+"!

Книга содержит откровенные эротические сцены, нездоровые отношения, насилие эмоциональное и физическое, принуждение, военные действия, тяжёлые психические травмы. Употребление алкоголя и курение вредит вашему здоровью!

Автор не пропагандирует нездоровые отношения между мужчиной и женщиной. Всё написанное, плод воображения автора, все герои вымышленные, события тоже.

Он — бывший спецназовец, потерявший себя в лабиринтах войны и потерь.

Она — хрупкая студентка, бегущая от самой себя. Их встреча начинается со случайной встречи на тёмной улице, но быстро превращается в страшную и глубокую созависимость.

«Спаси меня!» — шепчет он в темноте.

«Я спасу», — отвечает она, не подозревая, что сама нуждается в спасении куда больше.

Между ними вспыхивает страсть, но за ней скрывается бездна тьмы, боли и разрушительной зависимости. Каждый их шаг — это танец на краю пропасти, где любовь граничит с одержимостью, а желание защитить превращается в жажду обладать безраздельно.

В этой истории нет героев и злодеев — только два человека, тонущих в собственных демонах. Их отношения — это спираль, ведущая всё глубже в бездну, где каждый новый виток приносит не спасение, а новое падение.

Как глубока кроличья нора и есть ли шанс спастись обоим?

Или только кому-то одному...

Предупреждение: роман содержит откровенные сцены, описание насилия и психологических травм. История не для слабонервных.

Готовы заглянуть в бездну человеческих страстей? Тогда эта книга для вас.

Начинаем...

Эта ночь казалась темнее, чем всегда.

Луна пропадала в ватной куче облаков. когда ветер разгонял дождевые тучи над городом изредка отиралась в лужах, покрытых масляной плёнкой бензина. В воздухе зависал плотный смог выхлопных газов, смешанный с ядом мочевины, гнилью мусорных бачков и удушающими испарениями воды с асфальта, затёртого до блеска автомобильной резиной.

Город покрыт этой вонью, словно вакуумом, пропуская лишь тусклые отсветы солнца, он знал это наверняка — стоило выехать чуть дальше белой таблички «Москва» и обернуться назад. Плотный серый кокон из облачного дыма давно взял его в свои стальные клешни, и Разумовский искренне не понимал, почто все рвутся в этот чертов муравейник?

Ближе, плотнее, наступая на ноги, скупая беспонтовые, но статусные тачки, скупая квартиры в многоэтажках, чтобы срать друг другу на голову и сраться из-за того, что кто-то слишком громко трахается за фанерными стенками. Он не понимал этот чёртов мир.

Эта ночь казалась темнее, чем всегда, а когда прямо над его головой резким хлопком потух уличный фонарь, Разумовский усмехнулся. Кусок пространства канул в вязкую тьму, и путь ему освещали лишь ржавые рефлексы окон тех, кто ещё не спал в этот поздний час. Он потерялся в этой идиотской реальности, как в себе самом.

Ныли ушибленные рёбра, больно вдохнуть — всё же их было трое, а он месяцы после крайней командировки в Йемен терял форму в клубах, барах, ресторанах, пустых путешествиях за пол-ляма с левыми девками. Адреналин кипел под крышечкой, надо было спустить пар. Трахомарафон уже не спасал, а тут тройка идиотов решила поиграть надутыми стероидами мышцами перед моим носом. Полегли за пару минут. Только пару ударов в корпус пропустил, и то, потому что в уматину был. В бою, конечно, уже был бы трупом.

Наплевать, завтра он будет практически в норме, если не считать хронического недосыпа.

— Да блин!

За автобусной остановкой кто-то чертыхался, пытаясь зажечь смятую, вымокшую от дождя сигарету. Особа прижималась плечом к заляпанному стеклу, а неловкими пальцами сминала плоский коробок спичек с логотипом близлежащей пивнушки. Судя по тому, как хреново она управлялась с процессом, курила она редко или вообще впервые пыталась постичь эту науку. Скудный огонёк тут же превращался в сизую змею дыма, на мгновение озаряя молодое лицо и тёмные, вьющиеся пряди волос. Похоже, её совсем не смущало, что на улице хренова ночь и район полон дебилов. Разумовский замедлил шаг и, поравнявшись с ней, остановился. Отчаявшись закурить, девчонка со злостью метнула мокрый, скрученный табак в урну вместе со спичками, а на Разумовского она лишь быстрый взгляд бросила, решив, видимо, что опасности он не представляет. Наивная.

— Плохой день?

— Не то слово, — бросила она, всматриваясь в пустое дорожное полотно, будто ждала кого-то. Её тонкие коленки или лёгкое платье свободного кроя, какие сейчас называют оверсайз, всколыхнули что-то запертое, забитое острыми камнями на самую глубину подсознания, а она слишком самоуверенна, чтобы переживать о собственной целости и сохранности в этом дрянном местечке на краю географии, где капитан условно-законных войск Кирилл Разумовский. Да и за каким хреном её вообще занесло сюда? То ли пьяная, то ли дура совсем…

— Могу чем-то помочь? — Хорош помощник. Стоило отмыться от крови, коркой застывшей на сбитых костяшках и небритой со вчерашнего утра роже. Хорошо она не разглядит его в темноте.

Старый добрый когда-то капитан спецназа ГРУ Разумовский маячил за углом, размахивая своим благородством, как знаменем — это последнее, что ему осталось. Не слабо отдаёт шизой, но Разумовский почти привык к новому я, при котором заговорить с незнакомой девушкой не так уж и дико, как было когда-то в шестнадцать. У него нормальных отношений-то никогда толком и не было, как в армию пришёл в восемнадцать, так десять лет и не вылезает оттуда. А одноразки сами клеились, можно и не мудрить было.

— Нет, у меня всё в порядке. Я автобус жду. — Разумовского она упорно игнорировала. Кажется, его настойчивое присутствие в поле зрения начинало её напрягать. Кир кожей ощущал её возрастающее беспокойство, и если в крови девчонки действительно был алкоголь, придавая ей безбашенной смелости минуту назад, то сейчас он выветривался на глазах.

— Не дождетесь. Вы время видели?

— Нет, я телефон потеряла.

— Без пятнадцати два. Автобусы не ходят. Метро закрыто.

2

Он не позвонил ни в этот день, ни на следующий. Телефон лежал безжизненной коробкой на тумбочке, не потратив ни ампера заряда, пока капитан Разумовский таскался из кабинета в кабинет, с этажа на этаж, собирая десятки подписей, словно у него предвыборная кампания. Его родненький ЧВК «Сокол» решился-таки выдать ему допуск к работе.

Разумовский сам не понял, как сумел убедить и полиграф, и толпу психиатров со стажем в два десятка лет, что совершенно в порядке и что он всё тот же Кирилл Разумовский с позывным «Аякс», несмотря на срыв и последующую реабилитацию. Одна лишь Наталья Романова, молодая и борзая психотерапевтка, смотрела на него косо, что раздражало неимоверно.

Он позвонил Даше лишь под вечер третьего дня, когда для кофе было поздновато, зато для бокала вина в плетёных креслах ближайшего ресторана в самый раз. Ему нравилось перекатывать сухое красное или терпкое янтарное на языке, ощущать вкус и аромат, разбираться в нотках и сортах. А чем ещё заполнить огромное ничего в своей жизни, пустое без длительных командировок, срывов на задания среди ночи, привычной работы на пределе сил? Бухлом и драками. И ещё, может, хорошенькими девушками.

Правда, эта Даша слегка отличалась от тех, с кем Кир привык проводить время на гражданке. Такие не годятся на пару палок, на таких милашках женятся и деток заделывают. Разумовский ни того, ни другого не планировал. Он вообще дальше завтрашнего дня планов не строил, образ жизни не тот. А вот девочку эту милую распробовать, это как припасть к оазису в пустыне. Что-то новое и манящее в его жизни.

Рубашечная ткань натягивалась на раздавшихся предплечьях, и манжеты впивались в запястья. Кир расстегнул их и закатал рукава по локоть, приканчивая второй пузатый бокал вина, пока ждал Дашу двадцать минут, положенные дамам на опоздание. Кирилл Разумовский ждал девушку и почти не волновался, лишь ощущал лёгкое покалывание в кончиках пальцев, слегка учащённое сердцебиение от эффекта новизны, которое внесло это свидание в его блевотно-унылый распорядок. Разумовский равнодушно ловил взгляды краснеющих от смущения официанток, когда Даша вошла в стеклянные двери заведения.

Она была красива в свете низких вельветовых абажуров. Подведённые глаза и слегка подчёркнутые губы, шпильки, платье по фигуре — просто счастливый случай, а не девушка. Даша согласилась на встречу сразу же, хотя соседка крутила неприличные жесты и хлопала ртом во время их короткого телефонного разговора, как рыба без воды. Девушке положено пару раз отказаться, сославшись на неотложные дела, и лишь потом принимать приглашение, таков негласный этикет. Разумовский едва не свалил стол, когда бросился вставать, чтобы её поприветствовать. Джентльмен хренов.

— Прости, я опоздала, — едва уловимый блеск глаз, аромат лёгких девчачьих духов, то, как она подставила напудренную щеку под традиционный приветственный поцелуй — тонкая игра под названием «флирт» началась прямо сейчас. Даша отчаянно фальшивила, потому что на свидания выбиралась редко, а Разумовский — потому что ему хотелось скорее перешагнуть эту неизбежную стадию.

Даша казалась ему отличным трофеем.

— … экология и защита окружающей среды.

— Прости, что? — Он переводил взгляд от глубокого выреза на платье до губ, сочно подведенных алым, и ни черта не понимал, что она там болтает. Этот алый цвет действовал на него, как тряпка на быка.

— Ты спросил, на кого я учусь, — пояснила Даша и слегка бровью повела, будто почувствовала, что её совсем не слушают.

— Интересно, наверное, — Разумовский прохлопал всё на свете, гул своих-чужих мыслей подавлял все остальные звуки.

Под столом, прикрытым длинной, белоснежной скатертью, носок ботинка отбивал нервический ритм, а над головой схлопнулся вакуум, лишив зрения, слуха, вкуса. Слишком много людей, слишком мало кислорода, слишком жарко, так, что даже расстёгнутый ворот синей, под цвет глаз, рубашки сдавливал горло. Хотелось выйти на террасу или балкончик с коваными перилами, украшенными отвратительно-безвкусными виноградными листьями. Он не почувствовал даже как острие простого, столового ножа впивается в ладони, пачкая серую гладь в этот чёртов алый.

— Вообще-то, не очень. Я еще не знаю, чем хочу заниматься в жизни. Но мечты родителей исполнять точно не хочу.

— Извини, — не выдержал, двинул со скрипом стул и вышел в вечерний мрак, оставив на столе салфетку в бордовых кровяных разводах.

Визгливый смех тупой блондинки через стол, спёртый воздух вперемешку с горелой вонью с кухни, эти масляные взгляды напрямую и исподтишка. Все чувства обострились, выворачиваясь шкурой наружу, заставляя сжимать кулаки до белых костяшек, чтобы сдержаться и не разнести до фундамента всё вокруг себя. Эти состояния не поддавались статистике. Кир не знал, как давно и как часто они случались, как они повлияют на успех грядущих операций и на его жизнь в целом, а челюсти упорно сводила какая-то необъяснимая судорога, когда он собирался рассказать об этом своему курирующему психотерапевту.

Он сломался тогда, когда половина Денчика дёргалась у него на руках в агонии, механизм заклинило, у заводного солдатика сдохла батарейка, а может и раньше, когда мелким бегал от отчимовского ремня и всё равно никогда не смог убежать.

— Я тебя заболтала, наверное, — она вышла следом и встала за его плечом, тихая, тёплая, свежая, пока он дышал и не дышал, сгорбившись над стальными прутьями ограждений. Доверчивая, наивная, сама взяла его за руку, тщетно пыталась в глаза заглянуть. Глупая, ведь ничего кроме необъятного дна она в них не увидит, а он неизбежно утянет её за собой, ведь падать одному чертовски страшно. — У тебя кровь идёт.

Разум дробился на крошево, чтобы собраться заново мозаикой с лишними деталями, которых не выкинуть, и пристроить некуда. Кир развернулся к ней, сделал шаг, обнял, пачкая бордовым светлую ткань платья, позволил себе раствориться в её обеспокоенном взгляде, провести пальцем по тонкой складочке меж бровей, по линии пушистых ресниц, по бриллиантовому гвоздику в нежной мочке уха.