Ты – моя свобода

Пролог

Добро пожаловать в продолжение. Первая часть «Ты – мой капкан» находится в бесплатном доступе - https://litnet.com/shrt/Quf3

Амелия Андер

Германия встретила меня пасмурным утром, где серое небо сливается с холодным воздухом, пронизывающим до костей. Первые шаги по земле чужой, незнакомой и в то же время такой близкой, словно я искала её всю жизнь, приносили неописуемое волнение. В аэропорту шум и спешка людей, но внутри меня царила тишина, будто время остановилось, и каждое дыхание было наполнено ожиданием.

Город казался ледяным и строгим, словно отражал то, что происходит внутри меня – смесь тревоги и надежды, страха и решимости. Здесь, среди чужих лиц и вывесок на незнакомом языке, я шла навстречу тому, кого никогда не знала, но чья тень всегда жила в моём сердце. Это стало началом моего пути, вызовом, который я приняла, несмотря ни на что.

Назар больше не писал и не звонил… Но я всё время думала о нём. Думала о том, что могло бы быть, если бы нам с ним повезло чуть больше, и мы встретились раньше них с Никой. Всё же я в него влюбилась. Влюбилась сильно и безвозвратно. Поэтому в другой стране мне было чуточку легче, ведь это значило, что я точно не увижу объект своих страданий здесь… И старые раны не будут кровоточить. Тем более, у меня в жизни было и много других болезненных нерешенных вопросов.

Каждый шаг приближал меня к правде, к человеку, имя которого я произносила впервые вслух. Алекс – мой отец. И пусть холодный ветер играл с моими волосами, я чувствовала, что внутри меня загорается что-то новое, что-то живое… Надежда, что теперь всё будет иначе.

Что я не просто сирота. Никому не нужная девочка из семьи Андреевых… Тех, кого я даже не знаю. Единственная в своём роде.

Я – Андер. Настоящая…

Я никогда не думала о своей фамилии как о чем-то большем, чем просто набор звуков, которым меня называли всю жизнь. Но тогда, словно вдруг вынырнув из глубокой тьмы, пришла правда…

Глубоко внутри щемило чувство нового открытия и одновременно смятения. Всё то, что казалось привычным, теперь обрело иную форму – фамилия стала ключом к моему прошлому, к тому, кем я была и кем могу стать.

Я – Андер... В этом слове живут поколения, забытые истории и тайны, которые теперь зовут меня узнать их.

Первое впечатление об отце было таким, каким я его и рисовала…

Незнакомым, но близким. Безумно волнующим, но приятным. Одним из самых важных в моей жизни. Тогда он притянул меня среди толпы людей, узнав за секунды… И я узнала его по одному только взгляду.

– С ума сойти, как ты на неё похожа… – прошептал он болезненно. Настолько, что и у меня внутри всё затрепетало…

Мне кажется, это была та связь, которая либо была дана с рождения, либо образовалась прямо там… На том самом месте. Неразрывная и такая невероятная. Высокий, сильный с каштановыми волосами и карими глазами, отец сразу же перенял у меня сумку и крепко взял за руку, потянув за собой в сторону машины… Которая, естественно, оказалась люксовой. Я даже немного растерялась.

Потому что единственный человек, который до этого ассоциировался у меня с подобной роскошью, по иронии судьбы оказался и тем, кто воткнул мне нож прямо в сердце.

Пока мы с отцом ехали до дома, он спрашивал меня о том, как я долетела, не замёрзла ли и хочу ли поспать после перелёта… И я чувствовала в этом всём совершенно непривычную, такую давно забытую заботу, которая раньше исходила лишь от моей любимой мамочки…

Никаких команд, упрёков и грубости. Никакого осуждающего взгляда, которым меня каждый день награждала тётка. Ничего из этого… Я будто в момент сбросила с себя оковы…

А сейчас, спустя почти два месяца связи с отцом, я стою у окна того самого дома в Германии, в котором я, оказывается, была уже будучи в животе у мамы… Совсем крошечной. Наблюдая, как город медленно просыпается в серых утренних сумерках. В каждом звуке улицы я ищу отражение себя, пытаюсь понять, как одно имя может изменить взгляд на мир и на ту, кто я есть на самом деле. Андер – теперь это не просто фамилия. Это мой мост к тому, что было скрыто, и началу того, что ещё предстоит открыть.

Мне нужно возвращаться обратно, чтобы доучиться. Но вместе с тем, я точно знаю, что у меня есть отец. Родной человек, готовый всегда помочь. Которому я действительно нужна… Именно я, а не бумажки, которые за меня причитались…

– Ещё прилетай обязательно… Я очень буду рад, дочь…

– Спасибо, что… Так принял и вообще. За всё, – обнимаю отца искренне. Ощущаю от него что-то большее, чем поддержка и забота. Или же даже любовь.

Я многое узнала, когда прилетела сюда к нему.

Отец – это слово, которое звучит во мне словно эхо чужой памяти. Я не знала его настоящего лица, не держала никогда за руку, не слышала его голоса прежде. Всё, что я знала, это рассказы тётки о том, что он бросил маму и сказал, что я не нужна ему. Эта правда казалась непреложной, а боль была постоянным спутником моей жизни.

Но сейчас, когда я думаю о нём, перед глазами мелькает образ мужчины строгого и закрытого, будто вырезанного из камня. Он работает в службе безопасности другой страны. Человек, чья жизнь покрыта тайнами и загадками, чьё лицо скрыто за маской долга и риска. Может, именно поэтому его мир – всегда прочерченная грань между близостью и отчуждённостью, где чувства прячутся за строгими приказами и молчанием.

Глава 1.

Амелия Андер

Столько мыслей и все они беспорядочно скачут по черепной коробке… Он тоже уезжал? А куда? Для чего? Отдыхать и спать с кем-то, ну, конечно… Ответил ведь ясно, хоть и в привычной манере озабоченного ублюдка. А я ищу причины, чтобы думать, что это связано со мной. Дура.

Ему кажется, вообще наплевать… Как и было до этого, раз он так подло со мной поступил.

Господи, как же сердце рядом с ним неспокойно.

И как больно внутри…

Сидеть в одной аудитории с ним – как шагать по осколкам разбитого стекла, каждое движение режет глубже, чем я могу вынести. Воздух вокруг сгущается, становится тяжёлым и липким, словно каждая молчаливая секунда переносит груз несказанных слов и забытых чувств. Его присутствие, как рана, которая не заживает, пульсирует тупой ноющей болью внутри меня.

Сердце бьётся так громко, что кажется, слышу его топот в каждом вздохе. Внутри меня буря эмоций, противостоящих ощущению пустоты и холода, которая проникает в каждую клетку.

Каждый миг рядом с ним – испытание, которое я вынуждена пройти, чтобы наконец отпустить и идти дальше. В этом помещении, наполненном гомоном одногруппников, между нами безмолвно растёт стена, которую так трудно разрушить – стена боли, умершей надежды и забвения.

Наверное, он так и не написал Нике. Наверное, прислал ей денег и всё на этом. Я знаю, что нужно связаться с ней, но пока у меня не хватает моральных ресурсов. Зная, что у них был секс… И будет общий малыш. Мне становится дурно. Наверное, потому что я думала, что особенная для него, а стала лишь одной из многих. Да ещё и дурой набитой, ко всему…

Пока Татьяна Алексеевна читает лекцию, я витаю в облаках, вспоминая мгновения, проведенные вместе и тот самый, что разрушил меня до основания. Момент, когда все мечты стали пылью… Когда я взглянула правде в глаза и сопоставила всё. Ну он ведь не мог не понимать о ком идёт речь, верно? Он всё знал, точно… Ещё и написал ей сразу после нашего разговора об отцах. Да даже если бы и не знал, что именно она моя сестра… Даже если так, Мела… Вы бы никогда не смогли быть вместе после всего. Прими это. И живи с этим.

Мне вновь становится тошно. До того, что хочется прополоскать рот или набить его мятной жвачкой. Потому что терпеть выше моих сил.

Украдкой я поглядываю на него порой, делая вид, что смотрю мимо или на других ребят, которые отвечают на вопросы преподавателя, но потом отворачиваюсь с новой порцией жгучей боли. Всё те же изгибы губ, случайные взгляды, знакомые жесты – и каждая мелочь напоминает о том, что было и что уже нельзя вернуть.

После первой лекции вижу, как он стремительно покидает аудиторию. А потом и вовсе наблюдаю за тем, как девчонки по-новой облепляют его со всех сторон, спрашивая свободен ли он вечером.

А в ответ звучит, конечно же, свободен…

– Теперь я всегда свободен, так что если хотите прокатиться, то…

Дальше не слушаю. Прохожу мимо и направлюсь в женскую уборную. Не знаю, чем я думала, когда решила, что смогу с ним учиться. Он даже вины за собой не чувствует. Даже хоть какой-то… А у меня столько желчи внутри.

И что бы для меня изменила его вина? Да ровным счётом ничего. Я просто накручиваю… Между нами всё кончено и нужно жить дальше. Быть умнее…

Умываю щёки прохладной водой и в уборную входит Федченко в окружении своей свиты. Смотрит на меня так, будто спросить что-то хочет. Так и есть…

– Смотрю, твой защитник вернулся и полностью свободен… Как так? Откупорил и бросил, что ли? – усмехается она, пока я отряхиваю руки от воды и беру бумажные полотенца.

– Мой защитник? Тебе напомнить, кто подправил тебе нос, Оксана? Может мне ещё раз это сделать? – делаю шаг вперёд, и они тут же вздрагивают всей толпой.

– До чего же ты агрессивная, а…

– Вот и не подходи ко мне. А Грека своего хоть на части порвите. Мне похер, – отрезаю и выхожу оттуда с безумно колотящимся сердцем. Сказать, что меня бомбит – ничего не сказать. Я с трудом дохожу до следующей аудитории, а потом вдруг вспоминаю, что забыла в прошлой свой жакет.

– Чёрт! – бросаюсь туда впопыхах и только захожу, как вижу, что Назар и Татьяна Алексеевна там. Стоят так близко друг к другу, что у меня кипяток по коже проносится. Словно ошпарили… – Извините… – прохожу мимо, хватаю с лавки свою вещь и пулей вылетаю оттуда в расстроенных чувствах. Если оценивать его взгляд сейчас, то это было пренебрежение и осуждение.

Так посмотрел, словно я не человек, а грязь из-под ногтей. Самой противно стало…

Настолько, что очень захотелось поговорить с кем-нибудь…

И я решаюсь позвонить отцу по пути в аудиторию.

– Привет, красавица… Проблемы какие-то?

– Нет… Привет! Просто очень хотела тебя услышать. Я не отвлекаю?

– Я собираюсь на работу. Ты не отвлекаешь… Всё в порядке. Как квартира?

– Чудесная… И всё благодаря тебе…

– Не правда… – смеётся он в ответ. – Если нужно что-то ещё…

– Нет, всё в порядке. Я очень… Скучаю по тебе.

– Я тоже, Мела… Очень сильно. Даже больше, чем сильно… – закашливается он, потому что много курит. Я ругала его за это. Как и мама раньше… Но он всё равно уже не может бросить.

Глава 2.

Назар Грек

Никогда не думал, что смогу так сильно ненавидеть кого-то… Что просто наизнанку выворачивает рядом с ней. Как вспоминаю, что сосалась с ним. Ещё и эти сюсюканья по телефону. Пиздец…

У меня внутри жжётся. Больно так, что не продохнуть.

Поэтому и толкнул, ибо бесит. Нужно было вообще телефон её в окно выкинуть, чтобы не выёбывалась, гадина.

Сидеть рядом с ней в одной аудитории – словно тонуть в холодной воде, где каждый вдох отнимает силы, а сердце сжимается до боли. Её присутствие пронзает меня насквозь, заставляя забыть о времени и месте. Взгляд, случайно встретившийся с моим, обжигает, и в этот миг вся окружающая реальность растворяется, оставляя лишь тяжесть невыраженных слов и горечь утраченного.

Каждое её движение резонирует внутри, словно эхо былых дней, когда мы были вместе и мир казался проще, приветливее и даже живее. Теперь же это лишь напоминание о том, что именно потеряно. Я ловлю себя на том, что хочется произнести что-то – объясниться или просто сказать «жаль». Но слова вязнут в горле, предательски молчат, оставляя огромную пустоту между нами. Как я могу сказать это, если ненавижу? Как я могу сказать, если умираю рядом с ней? Я, блядь, представлял этот их сраный поцелуй на протяжении всего этого времени… Снова и снова… Он мне снился… Как клеймо на сердце зудил и мучал.

В этом маленьком помещении, полном чужих голосов и шума, между нами висит завеса боли и незаконченных историй.

Я готов признать, что знал с самого начала, что так будет. Что она вырвет мне сердце из груди, даже не моргнув… Но так и не понял, нахрен, за что…

Первым делом отправился к отцу. Решил, что не смогу смотреть ей в глаза и лучше бы вообще её не видеть… А она ни разу так и не позвонила, и не написала… Словно я вообще был пустым местом для неё. И это после того, сколько всего я делал. Как я, сука, старался для неё… Ни для одной другой так не старался. Ни на кого никогда так не смотрел. И никого не хотел видеть у себя дома. В своей постели. Только её одну… А она мне консервным ножом грудную клетку вскрыла, мразь.

На нервах и в полном раздрае полетел на ту самую сделку. Там только и делал, что бухал и ебался. Кажется, бесконечно… Но забыть ни запаха, ни поцелуев тупо не мог. Как бы тупо и сопливо не звучало. Но именно это врезалось в память острием и никак не выходило оттуда.

Сейчас же я просто смотреть на неё не могу, но взять и перевестить отсюда будет значить только то, что она выиграла. Что вытравила меня отсюда, а сама счастлива…

Смотрю вот на её шмотки и зубы скрипят. Потому что сама же плевалась от брендового, а теперь таскает с гордостью от своего грёбанного Максимки… Непроизвольно кулаки сжимаются под столом. Она, наверное, уже и замуж за него вышла, и трахаются вовсю. С-с-сука…

Чёрный лаконичный жакет с едва заметным логотипом Hugo Boss, идеально сидящий по фигуре, подчёркивает изящество её фигуры и силу одновременно. Белая рубашка от Max Mara выглядывает из-под него – безупречный крой, словно созданный специально для неё. Джинсы тёмно-синего оттенка с едва заметным эмблемным шевроном на кармане. Сто процентов люксовый Diesel. У меня аж глаз дёргается.

А вишенкой на торте является её сумка. Gucci с культовым двойным G, лежит рядом на лавке. На запястье серебристый браслет Michael Kors. Вся какая-то другая. Чё они с ним эти два месяца делали? В свадебное путешествие гоняли? И закупались в Мюнхене?

Да похуй мне… Должно быть похуй!

Я – собственник. Всегда таким был. В этом и соль…

Девки вновь маячат на горизонте, как цветное конфетти. А у меня всё по-старому. Вдобавок ещё и злоба, гнев, даже ярость внутри… Так болит, нахрен. Ужасно болит… Я её просто презираю за всё.

Хочу трахнуть всех, кто её окружает. Вообще, сука, всех. Чтобы неповадно было. Хотя, судя по всему, срать ей на это с высокой колокольни.

Когда листок передавал, ещё что-то почувствовал. Но там буквально секунда была… И та из меня все ресурсы выжала. Словно на месте подбросила пушечным залпом. Я не знаю, как она так влияет на меня. Как до сих пор реагирует организм. Наверное, что-то на химическом уровне… Но это что-то такое неправильное и ненавистное мне отныне.

Сейчас после лекции иду подымить на улицу и позвонить матери. Она как-то сразу просекла, что со мной что-то творится. Поговорили…

И она сказала мне, что такое бывает. Что жизнь не делится на чёрное и белое, как обычно… И снова намекнула мне о том, что я всегда любил недосягаемое и сложное…

Я бы, конечно, справился и без этого умозаключения. Если бы оно столь больно не ударило в самую суть. Я действительно полюбил сложное. То, что было не для меня. То, что никогда моим бы и не стало… Я с самого начала ощущал это где-то в глубине души. Наверное, поэтому и брать её тогда не стал.

Сейчас уже думаю, что зря. И не потому что мы были бы ближе, а потом что я хотел бы забрать у неё всё до единой капли и оставить ни с чем. Как она меня…

Я мстительный по натуре. Обидчивый и жестокий. Я это знаю и отрицать не собираюсь. Если мне причиняют боль, я хочу причинить вдвойне… Так всегда было – прощать я не умел. Но то, что испытываю к ней пугает меня намного сильнее… Мне кажется, я тупо подыхаю и гнию изнутри.

Выкурив три сигареты подряд, слушаю, как мама рассказывал об очередном своём отдыхе в Анталии.

Глава 3.

Амелия Андер

Чёрт меня дёрнул на перерыве взглянуть в окно… Увидеть толпу его фанаток и то, как он уезжает куда-то с очередной невинной овечкой. Так больно внутри, что тошно. И я не знаю, смогу ли перешагнуть. Переступить, видя его с другими и зная, что всё было ложью…

«Мир, дорогой. Сегодня ты сможешь? Я бы встретила тебя после школы».

«Мама встречает, как обычно. Не отпускает теперь никуда, кроме футбольной коробки. И там из окна проверяет постоянно».

«Блин. Никак?».

«Только если сбежать».

«А ты уверен, что тебе от учителя не прилетит за это?».

«Не прилетит… Я тебя почти два месяца не видел!».

«Давай тогда я тоже свалю. Мне подходит вполне», – отправляю ему последнее сообщение, и тоже собираюсь угнать с последних двух пар, раз уж на то пошло. Тем более, душа плачет внутри.

Так хотя бы любимого брата увидеть… Иначе удавлюсь просто, думая о том, чем занимается мой так называемый бывший парень. Мы ведь и встречались-то всего ничего. Я даже уже забыла, как он пахнет…

Нет. Вру я всё. Не забыла…

Но и это не важно. У меня есть отец, есть братик, есть своя съемная квартира. Работы пока нет, ведь я уволилась, но и это не страшно. Ведь я вполне могу жить пока на те деньги, что перевёл мне отец… А перевёл он очень много. Даже более чем. Просто мне стыдно…

В том числе за кучу одежды, которую он купил, аргументировав это тем, что столько лет мечтал сделать мне подарки, которые до меня просто не доходили… И теперь я вся якобы при параде. Дорогие брендовые вещи, украшения, что ни разу раньше не носила, но не хотелось бы быть неблагодарной… Крайне бы не хотелось…

Сбегаю с пар, как и договорилась. Ворую Мира прямо из школы, обнимаю и мы тащимся до соседнего двора, чтобы спрятаться от чужих глаз.

– Я так скучал по тебе! Так сильно!

– Я тоже, малыш. Поехали ко мне, а? Я тебе покажу, как живу… Закажем пиццу, побалдеем…

– Давай!

– Блин, как я рада, – прижимаю его к себе и достаю телефон, заказывая такси до своей квартиры.

– Значит, твой папа крутой мужик, да? Мне жаль, что мама так поступила, но я ничего не знал… Иначе я бы рассказал, Мела, клянусь.

– Я знаю, ты что? Он… Он замечательный, как дядя Петя… Я просто в шоке от того, как мне повезло, – улыбаюсь, пока едем до места.

– А я рад, что ты наконец свободная…

– Наверное, ты прав… Сейчас я себя так ощущаю… Ну а… Как там Ника? Если не хочешь – не рассказывай…

– Она вроде как ничего. Живот небольшой появился… Совсем маленький…

– Да? Здорово… Хотелось бы увидеть.

– Я бы позвал в гости, но сомневаюсь, что ты хочешь… – улыбается Мир, и я качаю головой, вздыхая.

– Нет, не хочу… Но подарок от меня ты всё-таки передай ей потом, хорошо?

– Угу…

– Мы, кстати, почти приехали…

– Дааа? Вот здесь… Блиииин… Круто, какая тут коробка! Офигеть!

– Да, коробка тут бомбезная… Это даже стадик небольшой… Ещё можно к универу, но там занято обычно. Парнями из нашей типа сборной…

– Да мне и эта очень нравится! – в восторге говорит Мир, когда подъезжаем к дому. Она, конечно, лучше нашей. Намного больше и освещение потрясающее… Но не могу же я переманивать детей сюда. Это далеко от дома. Опасно.

– Пошли в квартиру, – зову его, пока он уже роняет слюни по ней, и я его понимаю. Что ребёнку нужно для счастья? – У меня, кстати, для тебя сюрприз…

– Да, ладно, серьёзно?

– Ага… Тебе понравится… Заходи, я только отрою. Не знала, что сегодня встретимся, – улыбаюсь и смотрю на него, предвкушая момент его радости. Я купила ему новую форму, бутсы, кожаный мяч и подписала его у Ника Вольтемаде – нападающего «Штутгарта» через отцовские связи. Он с ума сойдёт от счастья.

– Вау, как тут круто…

– Да, мне тоже нравится. Здесь всё есть… Для комфортной жизни…

– Теперь я понимаю, почему тебе нравится твой отец, – смеётся он, а я даю ему по жопе.

– Ещё слово, козявка!

– Сама ты козявка! – ржём с ним, как два дурака, и я понимаю, насколько мне его не хватало… из всех моих родственников. Только его одного.

– Пошли… – веду его в спальню, а там начинаю копаться в шкафу, и когда достаю, смотрю на то, как он интересуется моими полками. Изучает всё и пристально наблюдает. Увидев рисунки с Назаром, тут же берёт в руки планшет, а у меня снова колет в груди.

– Это же…

– Не надо… Я удалю их…

Мир хмурится и садится рядом на стул.

– Между нами говоря… Вы хорошо смотрелись… и я виню себя порой…

– Что? Почему?

– Потому что я вроде как хвалил его в твоих глазах… А оказалось..

– Малыш, ты ни при чём. Я ведь взрослый человек… У меня свои решения и голова на плечах тоже… – встаю я с футболкой и мячом в руках. – Вот…

Глава 4.

Назар Грек

Выгулял, покормил. А перед глазами одно зарево…

Смотрю на то, как расстёгивает мой ремень возле своего дома своими тоненькими наманикюренными пальчиками, и мне тошно. И не потому что не хочу. А потому что не могу. Душа не лежит. Ни к ней, ни к этому городу. Словно всё не так, как должно быть. Просто в определенный момент выбрал не ту дорогу, если можно так сказать.

Обхватываю её руки своими и нервно, практически сипло выдавливаю.

– Не надо, иди домой…

Она растерянно смотрит на меня и не моргает.

– А… Хочешь ко мне зайдём? – предлагает, замерев с моей ширинкой в руках.

– Нет, не хочу… Иди…

– Я тебе не понравилась? – спрашивает и смотрит так, словно сейчас разревётся, блин. Этого мне не хватало. Вроде бы сидели в ресторане –нормально всё было. Ни намёка на то, что она себя не любит. Я просто не могу смириться с таким. Глядя на то, как они сами себя унижают. На то, как готовы пресмыкаться. Ну, не моё это. Тупо не моё… Я такую никогда бы полюбить не смог. Понятное дело. Мне же была нужна та, которая сама об меня ноги вытрет. Вот и нашёл себе, к несчастью…

– Не в этом дело. Иди просто, Настя… – отправляю её равнодушным тоном.

– Я – Надя…

– Надя, тем более… Иди, Надежда, до завтра, – добавляю, дёрнув за ручку двери, и она медленно испуганно выходит, словно боится травмировать мою машину… Дверью не хлопает. Аккуратно закрывает, что говорит о том, что ей уже хорошенько прилетало за это, судя по всему.

И да, имя я реально не запомнил. Потому что она не Амелия, вот и всё. Я не знаю, что со мной не так и когда этот недуг пройдёт. Только сейчас мне хочется побыть в тишине.

– Мы завтра поговорим? – спрашивает меня, но я тупо уезжаю молча. Потому что нихера теперь не хочу. Только уйти из этого долбанного универа. Мама права… Мне, сука, больно и мучительно там находиться. И глупо. В чём сакральный смысл резать самому себе нервы и перекрывать доступ к кислороду?

В итоге…

В отчаянии и из последних сил я еду в тот самый двор к той самой коробке, где мы когда-то гоняли в футбол. Вряд ли она там сейчас, ну а если так, тогда просто проеду мимо. Не думаю, что они там на пару с Максимкой гоняют. Он вообще деревянный. Ещё хуже меня в этом плане…

Когда приезжаю, понимаю, что пусто… Фонари горят. Детворы нет.

И мне так даже лучше, потому что ностальгия – не плохо… Ностальгия – то, что заставляет меня периодически ощущать, что я когда-то чувствовал… Пусть больно, зато справедливо, и доказывает, что я тоже не робот. Умею любить, оказывается… Как бы там ни было.

Ветер проносится, когда я открываю окно салона и просто дышу полной грудью. Казалось бы – относительно чистый воздух, но мне ощущается как смок. В горле – ком, в глазах – туман. Девочка-бомбардир, которая распинала мне половину души… вторая половина была уже уничтожена. До неё. Отцом. А сейчас вообще ни хрена от меня не осталось.

Не знаю даже, сколько я тут провожу… Час, два, три?

Уезжаю только когда окончательно темнеет…

К себе на квартиру, где мне и находиться-то тошно. Каждый день встречают воспоминания о нас. И боль бьёт с новой силой. Будто целится в самую середину… Червоточину моего бытия… Подсознание, где я рисую её образы.

Смех, голос, тело… Нежность и грубость в одном флаконе. Способность чувствовать и видеть сквозь золотую обёртку или бумажки. Мне этого не хватает… В один момент мне казалось, будто она ценит. Будто другая. Что она всё это ощущает нутром. Моё к себе отношение. То, что как бы не отрицала, видно невооруженным глазом. Оно же сочится, как песок сквозь пальцы… А в другой момент – всё стёрло… Тем самым мгновением, которое я не могу развидеть.

Сплю я теперь на диване. Место, где не пахнет ей отчего-то, хотя тут она тоже спала. В спальне почему-то сложнее находиться… Да оно и понятно, почему… Не стану притворяться.

Я там, блядь, с ума начинаю сходить. Два раза пытался. Даже шлюху сюда приводил какую-то в объёбанном состоянии. А потом выгнал всю в слезах, потому что не смог ей даже присунуть тут. Нет, за пределами ебал ещё как. И в Европе, кажись, всё стёр себе к херам, потому что иначе было не вытравить из организма… Но здесь. Нет, не могу.

То самое платье валяется в спальне в дальнем ящике… Я даже отдать его никому не смог. Рука не повернулась. А цепочка… Цепочка с футбольным мячом, которую должен был подарить, висит на светильнике в прихожей, чтобы с порога напоминать мне какой я долбоёб.

И напоминает. Постоянно…

Так и проходит каждый мой одинокий вечер, если я здесь… Достаю пиво из холодильника, сажусь на диван, выключаю свет и смотрю куда-то вдаль в приоткрытое окно, думая о том, что всё пошло по пизде в одночасье. Мне не нужно было тогда следить за ней. Не нужно было поступать в это место. Не нужно было доёбываться до неё. Просто жить… И мы бы никогда не притянулись, а теперь внутри дыра размером с грёбанный Титаник. И я не знаю, как её залатать. Бесполезно. Слишком кровоточит…

А потом, после трёх бутылок, я как обычно, засыпаю…

***

Утро от поганого будильника. Ненавижу… Всю ночь опять она. Всю сраную ночь, и я не знаю, когда это закончится… Пью – не пью… Толку ровно ноль. Одно и тоже… Кое-как отрываю башку от подушки. Уже не кровит, а было бы круто. Была бы причина, хотя бы для самого себя, там больше не появляться… Хоть вешайся, сука.

Глава 5.

Амелия Андер

Я просто не вынесу столько времени терпеть его поведение. Не знаю, сколько он так делать собрался. Вот и решила сразу на берегу всё расставить, пока не зашло слишком далеко. Что он вообще пытается доказать? То, что пострел везде поспел? Так мы в курсе! Нам не надо демонстрировать больше! Мне и обрюхаченной сестры, нафиг, хватило…

Но и говорить с ним, оказывается, очень сложно, потому что я еле выдавила фразу, а он смотрит так, словно удушить меня на месте готов. Хотя я всегда знала, что он эгоист. Буквально всегда. С первой нашей встречи. Так чему удивляюсь? Вот его карие глаза и полны разочарования и злости ко мне.

– В душе не ебу о чём ты говоришь, – выдаёт безэмоционально. Смотрю на его губы и невольно сравниваю, как он раньше со мной разговаривал. Как этими самыми устами и этим голосом называл «зайчонком», как целовал и говорил что-то непристойное, грязное, а мне нравилось. Потому что было сказано не со злости, а от манерности. Аж по всему телу проносится колючая боль. И золотые волосы уже не так привлекают мой взгляд, ведь всё внимание на мимике. Которая буквально кричит мне о том, как меня презирает.

– Слушай, тебе не обязательно со всеми целоваться, чтобы доказать мне что-то, – выпаливаю, отчего слышу нервный смешок из его уст. Самодовольный гордый индюк с завышенным самомнением. Каким всегда был… Точно такой, как в первый день нашего знакомства, только ещё и с гневливым взглядом. Потому что не привык, что кто-то даёт отпор или противится его решениям. Он ведь номер один в пищевой цепи. Для себя самого так точно. Других вариантов не рассматривает. Видать, здесь всех решил пометить своим особенным клеймом, чтобы я видела. Зная, что мне больно и тяжело на это смотреть. Он ведь не может не чувствовать мою обиду. Она как на ладони.

– Тебе не кажется, что ты дохуя на себя берёшь? Ты здесь вообще при чём?! Будешь указывать, с кем мне сосаться? Может, и кого ебать подскажешь? У тебя в данном деле точно уже опыт есть, – выдаёт он, резанув по моей оценке так сильно, что я даже физически ощущаю боль в грудной клетке. Это не просто унизительно, а реально гадко с его стороны.

– Да как ты смеешь вообще?! Моральный урод, блин! – шокированно выплёвываю и делаю шаг от него. Солнечное сплетение ноет. И теперь я считаю себя дурой, что вообще подошла. Он не заслуживает того, чтобы я обращала внимания на это. Хочет воевать? Так пусть воюет с самим собой до посинения! Пока СПИД не подцепит, нахрен!

– Всё? Драма на сегодня закончена? Ибо мне похуй на то, что у тебя это вызывает дискомфорт, – стискивает он зубы, а я чувствую, что сейчас расплачусь просто. Поэтому ещё до того, как он успеет ещё чем-то задеть, молча разворачиваюсь и ухожу, пока не поздно. Ещё и реветь перед ним не хватало после всего. У него же вообще совести нет. Никакой. Он об меня свои ноги вытер и потешается, будто не в курсе.

Вчера весь вечер мы общались по переписке с Мирославом. Он, наверное, ещё тысячу раз благодарил меня за новую форму и мяч. Уже успел отправить фотки Глебу и Лёше. Они тоже верещали от восторга. Сказали, что соскучились по мне. Он передал им про новый вариант. И оппонентам сегодня должны передать на коробке. Интересно, что они на это скажут. Хотя сейчас меня волнует совсем другое.

На пару иду в раздрае. Чувствую себя мерзко, словно меня грязью облили. Такой эффект Назара. А потом он ещё и добивает меня, усевшись рядом с Федченко. Наверное, в этот момент у меня вообще мир рушится на глазах, и земля уходит из-под ног. Внутри такое месиво, что охарактеризовать сложно. Всё горит и плачет. Я начинаю его люто ненавидеть. Хотя и после случая с сестрой сильно разочаровалась. Потому что верила, а он… Просто разбил меня на части, после чего делает вид, что я сама виновата.

Я, конечно, понимаю, что можно было иначе расстаться. Но на тот момент я вообще не думала… У меня мозг отключился. Было так плохо. И говорить с ним мне не хотелось. Хотелось сделать так, чтобы он уехал раз и навсегда и больше ко мне не подходил. Не знаю, на что я надеялась. Наверное, хотела, чтобы он бросил универ и укатил куда-нибудь в закат. Потому что ему тут вообще не место… Он и этот универ – как две противоположности. Он вообще сюда не вписывается. Ребёнок удачи, привыкший к роскоши, к блеску витрин и безупречной отделке. А вокруг тяжёлые двери с облезшей краской и громоздкие колонны, утратившие былую грандиозность.

Это здание как материал для тех, кто вынужден бороться и терпеть, кто мечтает о лучшем, но навеки обречён на посредственность. Он же привык к чему-то иному: к жизни, где всё подчинено его желаниям и капризам. Где стены сверкают, словно отголоски его амбиций, а пространство наполнено запахом мнимой и столь любимой им власти. Он – циник и избалованный дурень.

Но теперь я ставлю себе цель забыть. Перестать реагировать. Даже если он на моих глазах создаст себе гарем и начнёт совокупляться. Похрен.

На парах ощущаю, что он смотрит, но никак не отвечаю, будто утопила в себе все былые эмоции. Пусть они с Оксаной меня хоть наизусть выучат. Плевать. Я отныне просто непробиваемая стена.

Немного переписываюсь с папой и Миром. Настроение чуть-чуть улучшается. Вчера после наших посиделок, я учила вопросы по ТГП. Сегодня уже чувствую себя увереннее.

На паре даже отвечаю. Правда не одна. Многие за это время успели подтянуть свои знания. В том числе ненавистный мной Грек, но мне плевать, честно. Отныне визуально я на релаксе.

На предпоследней паре мне вдруг приходит заявка в друзья, и я долго пялюсь на экран, пытаясь переварить, потому что в друзья долбится Некрасов.

Глава 6.

Назар Грек

– Назар?!

– Отвали… – тут же дёргаюсь на парковку, оставляя всех спутниц на крыльце, как только мерс отъезжает оттуда. Меня, блядь, ноги не слушаются. Глаз дёргается. В горле першит. Какого хера, сука?! Это же не может быть её этот Максимка, да? Или может?

Быстро сажусь за руль и весь на говно извожусь, потеряв их из виду. У меня даже руки трясутся. Я признаюсь честно, когда на горизонте был тот ушлёпок сосед, я как бы ещё ощущал себя главнее на фоне него, но сейчас у меня ощущение, что меня побрили. Самооценка где-то в ногах под плинтусом…

Еле нахожу эту тачку, пока петляю кругами по дворам. Не пойму, куда едут. Пока вдруг не вижу, что останавливаются возле какого-то элитного домика недалеко от универа. Он небольшой. Квартир на пятнадцать. Окружённый садом и детской площадкой. А они почему-то не выходят…

Долго сидят внутри. И я вдалеке не вижу толком нихуя… Дыхалка сходит на нет, и я готов выплюнуть собственные лёгкие, при том что на жоповозке сейчас, а не пешком.

А потом она всё же выходит из салона…

Счастливая. Взмахнув рукой своему ебучему спутнику, достаёт ключи и быстро исчезает в подъезде, после чего у меня сердце становится каменным и тянет меня куда-то на дно… Как ледяная глыба. Она живут уже вместе, да? Он для неё здесь снимает? Это полный пиздец, я вам скажу…

Если мне было плохо тогда, то сейчас я даже описать не смогу. Хуёво так, что мир тонет в красных тонах, словно кровь из глаз выступила, заливая весь обзор.

Я психованно отъезжаю оттуда и еду прямиком в бар, потому что, если не выпью сейчас, сделаю какую-нибудь очередную хуйню, о которой буду жалеть потом всю свою жизнь.

В навигаторе показывает всего пять минут до ближайшего приличного места, и я не задумываясь еду туда, где поближе, чтобы поскорее окунуться в атмосферу хаоса и забвения.

– Виски, лёд и не трогать вообще, ни при каких обстоятельствах, – рублю сходу, и они тут же перешёптываются, пока я иду в дальний угол.

– Сию минуту! – кричит мне девчонка за баркой.

Так и слышу позади липкое «Грек, это Грек»… А у самого ком в горле.

– Ваша бутылка, стакан, лёд. Сок принести? Или может, колу, воду? Поесть что-то?

– Нет, – отрезаю, стискивая зубы, и она, видя в каком я настроении, тут же исчезает, оставив меня наедине с этой бутылью.

Осматриваюсь… Приглушенный свет создаёт видимость глубокой ночи. Играет живая музыка. Я просто глушу стакан за стаканом, не думая о последствиях. Если сдохну, всем будет проще… Всё нутро горит, и я не понимаю – от виски это или же от Амелии… Она ведь сама будто напалм, изнутри мне всё выжигает. Я так сильно её ненавижу… Так сильно, что уже сил нет на это. Все высосала.

Урабатываю пол литра за час. Весь шатаюсь, потому что привык пить пиво в последнее время. Тяжелое не бухал. А тут вот нажрался как скотина. С моим умением искать неприятности, в самый раз…

Выхожу на прохладную улицу, опираясь на фасад, стою и прикуриваю сигарету, глядя на фонари и первые звёзды, появляющиеся на небе.

На часах уже семь. Или только семь… А я уже в говно.

Что за жизнь меня окружает? Что, сука, не так? Почему я не могу забыть? Просто выкорчевать и наплевать? Почему? Когда пройдёт?

Мне кажется, с каждым днём становится только хуже, если честно.

Столько красивых девок вокруг, а у меня одна на уме. Я не понимаю, за какие грехи мне всё это. Да, может я не самый лучший человек на свете, но это слишком, блядь, жестоко. Я уже заебался.

– Привет, красавчик, – как облик из видения. У меня точно уже башка не варит.

Какой я, нахер, красавчик? Я на ногах-то еле стою, но ко мне даже к обдолбанному пытаются подкатить. Бред какой…

– Свали, – пытаюсь пройти, но чуть не падаю. Прямо на неё.

– Ты на ногах не стоишь, погоди… Блин… где ты живёшь?

– Вон там… Вооон там, – показываю на дом… На тот дом, который уже всей душой ненавижу. Её дом… То злосчастное место, куда она зашла. Я его, кажись, навсегда запомнил.

– Блин, ну пошли тогда…

– Пошли… – бормочу своей новой спутнице, еле ворочая языком.

– Что так напился-то?

– Ничё, – отрезаю, скатываясь на асфальт, пока она стоит рядом. Нет сил даже идти реально. Вот это я нажрался, конечно. Похуже, чем в прошлые разы в Европе.

– Ну, вставай, ты чего? Тут же холодно, блин…

– Нифига не холодно… Отвали, а… Иди куда шла…

– Может я не могу пройти мимо маргиналов вроде тебя? Обожаю прямо, – выдаёт она язвительно и снова тянется, помогая мне встать.

С горем пополам минут через пятнадцать мы доходим до того самого места. До её подъезда… И лавки возле него.

– А дальше?

– А дальше не надо… я тут полежу…

– Понятно. Предки заругают?

– Ага, точно. Уходи… Спасибо за помощь, – ловлю вертолёты, и чувствую, что она садится рядом. – Да, блин…

Глава 7.

Амелия Андер

У меня сердце от тревоги готово из груди вырваться. Он что специально?! Сидит тут и выворачивает кому-то душу наизнанку?

А про себя не хочет рассказать случайно?! Подслушиваю его пьяный разговор с какой-то девушкой во дворе и просто не понимаю… У него что раздвоение личности, блин? Что за фигня с ним творится? Для него якобы я во всём виновата? А он вообще ни при чём? Белый и пушистый? Никого не трогал? Ничего плохого не делал? Козлина!

Впервые за всю свою жизнь я сплю на балконе. Точнее, просто лежу и слушаю всё, о чём они говорят, и хочу удавиться. Немыслимо просто… Чувствую себя дурой. Мало того, что холодно, так ещё и тошно слышать весь этот пьяный бред. Он меня буквально с грязью смешивает. И у меня слов нет. Как он любил! Как он мне верил! А я такая дрянь, видите ли… Нужно точно вылить на него кастрюлю с позавчерашним супом, блин.

Не описать словами, как мне неприятно. А ещё я очень замёрзла, даже под одеялом. Не представляю, как они так долго там сидят во дворе. Ну, ладно он – бухой внулину… Но она-то вроде бы трезвая.

И только под утро, когда вижу, как он уезжает на такси, а та девушка уходит, наконец, иду в комнату и ложусь на кровать, обняв подушку и решив не идти на пары, потому что просто не могу встать.

Всю ночь… Он всю ночь говорил о том, как меня ненавидит и какая я шалава якобы… Следил за мной, очевидно, бухал где-то недалеко, блевал у меня в кустах. До сих пор не могу понять, что в его блондинистой голове?

Когда меня забрал Некрасов, мы немного поговорили. Он извинился и хотел провести вечер вместе. Якобы сводить меня куда-то. Неожиданно сообщил мне о том, что я якобы нравилась ему всегда. Но я сказала, что мне нужно домой, а встретимся мы на тренировке завтра вечером. Потому что все хотят осмотреть футбольную площадку и решить, будет ли там удобно играть. О личном даже не стала говорить, потому что для меня он совершенно чужой человек. Меня к нему не тянет и вообще… Он мне как парень совсем не нравится.

Ещё я созванивалась с папой вечером. И даже успела приготовить ужин и немного поесть… Пока мне не стало душно и я не открыла форточку, а там вдруг услышала… Его голос. Сначала подумала, что брежу. Но потом это…

– Амелия.

– Красивое имя…

– Обычное.

Как ножом прямо в сердце… Нам, наверное, нужно было поговорить тогда. Сейчас я это понимаю, но… Уже не смогу, потому что он настроен враждебно. Буквально очень враждебно и за собой абсолютно никакой вины не ощущает.

Что больше всего меня бесит… Я тогда я решаюсь написать сестре, чтобы узнать, как она и как вообще её с ним отношения. Вдруг что-то он всё же предпринял.

Мы с ней всё это время не говорили. Я не знала как после того скандала… Не могла собраться с мыслями и написать.

Но, наверное, уже пора. Я ведь вернулась. И племянника бы очень хотела узнать, даже если он будет его отражением. Правда же? Нет, я не смогу… Если он будет постоянно напоминать мне о нём… Если я буду видеть в нём Назара, то… Лучше задушите меня. Не справлюсь…

Чувствую, как веки уже смыкаются от усталости, но всё равно успеваю написать ей.

«Привет, Ника. Как проходит твоя беременность? Я очень переживаю за вас. Напиши, пожалуйста, как будет возможность», – отправляю и делаю перевод в десять тысяч, заглаживая вину, что не интересовалась ими всё это время. Разве что только через Мира, но он почти ничего толком не рассказывал. Откуда ему быть в курсе подробностей беременности. Он и таблицу умножения до сих пор нормально выучить не может…

А потом я погружаюсь в очередной сон, толкнув телефон под подушку. Подсознание давит на меня тяжким грузом. Я с трудом различаю, где реальность, а где мои грязные фантазии… Воспоминания, которые до сих пор летают по венам, как светлячки.

– Если что-то чувствуешь, не нужно просто давить это в себе, зайчонок. Мы же не дети. Мы взрослые…

– Ты же в курсе, что у меня ничего не было ещё… Тот поцелуй был для меня первым…

– Думаешь, для меня это плохо или хорошо?

– Не знаю… Ты мне скажи…

– От мысли, что тебя ещё никогда и никто не касался… Смотри… Я тащусь и кайфую. Ревную тебя так же сильно… Очень сильно.

Дыхание сквозь сон ускоряется. Ощущаю, как колотится сердце… Стоило только услышать его голос, как всё повторяется по-новой. Опять… Я чувствую его руки. Поцелуи. Запах… Я словно снова погружаюсь в атмосферу тех дней. Не понимаю, как это возможно. Ведь у меня нет ни единой вещи, которая пахла бы им. Но этот запах, будто наизусть отложился внутри меня. На подкорке.

– Сниму… Просто сниму, да?

– Ладно… Только штаны… Только их…

Что бы было, если бы я отдалась тогда? Что бы было с нами… А вдруг я бы тоже уже была беременна от него? Господи, какой же стыд… Стыд в том, что я бы всё равно родила. И любила бы этого ребёнка, несмотря ни на что… Даже если его папа беспринципный козёл и моральный урод. Всё равно бы очень любила…

Сон лишает последних нервов. Я от его фантомных касаний извертелась так, что ощущаю дискомфорт между ног. Как могу хотеть его после всего? Не знаю… Как могу ощущать это? Ведь, по сути, он должен был раз и навсегда стать для меня ублюдком, который воткнул нож в мою спину. А на деле я выстанываю его имя по сне и царапаю спину, уткнувшись носом в золотистые волосы и прикрывая глаза.

Глава 8.

Назар Грек

Кое-как отрываю трещащую башку от подушки. На телефоне куча пропущенных звонков. Таких номеров даже не знаю, если честно. Кто такие? Хз.

Тащусь попить воды и понимаю, что вчера жёстко стегал. Вообще хер пойми с какой бабой сидел на улице, да ещё и возле подъезда Амелии. Трындец.

Естественно, она снова снилась… Наше с ней уединение. Её запах и всё такое. По иронии судьбы я сразу в спальню бухой пошёл – не на диван.

Едва завалился, как носовые пазухи заполнились её личным ароматом… Уже ведь выветрился, знаю… Но подсознательно никуда не денешь. Внутри меня… Как влитой уже.

Набираю последний звонивший мне сегодня номер и вслушиваюсь в гудки, сидя на кухне.

– Назар, – шепчет в ответ знакомый голос. – Татьяна Алексеевна ругается, что вас нет. Вы где вообще?! – назит на меня, очевидно, староста. Как её там…

– Кто вы? Лично я и мои амбиции сидят на кухне и охуевают от похмелья…

– Ты и Амелия! Тащите сюда свои амбиции, потому что сейчас прилетит всем!

– Э… Не-не-не… Я с ней не общаюсь. Сами её ищите. По поводу себя скажу, что сил нет взять и…

– Грек, – слышу голос преподавателя и тут же замолкаю.

– Да, Татьяна Алексеевна?

– Я понимаю, что Вы ради шутки сюда поступили, но, может, тогда предупреждать будете, что не соответствуете выбранной категории студентов…

– Нет, я соответствую…

– Тогда я Вас жду. У Вас ровно сорок минут, чтобы прибыть до университета, иначе я исключаю Вас и Андрееву из списка участвующих…

– Но…

– Я всё сказала, – прерывает мою попытку оправдаться, а потом я понимаю, что ей никто не скажет. Никто не напишет ведь, уверен. И звонить не будет. Чувствую себя придурком, блин… И знаю, что не должен, но отчего-то всё равно это делаю.

«Тебя ждут в универе через сорок минут. Не приедешь – снимут с участия в конференции». Жму на «отправку» и быстро иду в душ, потому что иначе хрен отойду от такого состояния. Меня дико бомбит, конечно, что она тоже не явилась на пары. Со мной ни в какую не пропускала, зато с ним, видимо, после бурной ночи… Решила вообще забить хуй на учёбу… Пиздато, нахер. Бесит так, что я готов все кулаки о кафель разнести.

Собираюсь… Выхожу и толкаю телефон в карман, зашнуровывая кеды. Накидываю на себя косуху и тут же вылетаю в подъезд, наткнувшись на ту самую женщину. Понять не могу. Она не работает, что ли или как? Какого чёрта всё время попадается мне на глаза, будто, блядь, поджидает! Достала…

Мысли буквально жужжат вокруг как надоедливые враждебно настроенные осы.

Только когда вылетаю на улицу, вспоминаю, что тачку кинул вчера возле бара и триста раз матерюсь себе под нос.

– С-с-сука!

Достаю телефон и вызываю такси до своей машины, увидев одно новое сообщение.

«Спасибо».

Спасибо, блядь???? И всё? И всё, нахуй?! Сучка!

А ты вообще что от неё ждал? Назар, спасибо огромное, я была такой дурой, я тебя очень люблю! Прости меня за всё! У меня ни с кем ничего нет, хочу быть только твоей?! Ну ты и придурок, Назар… Нереальный просто…

Такси хоть и подъезжает быстро, но настроения ехать туда и видеться с ней у меня всё так же нет. Хотя и чувствовать себя ущербным из-за того, что наебенился вчера из-за неё тоже не хочется. Ладно хоть с машиной всё нормально. Стёкла не выбили, колёса не сняли – уже, считай, повезло...

Добравшись до универа, иду в нужную аудиторию, где уже собрался рой ботаников и вовсю обсуждают вопросы. Андреевой ещё нет, как могу заметить. Я её сразу везде замечаю, блин...

– Где Ваша спутница? – спрашивает преподаватель, в очередной раз воткнув мне нож в сердце.

– Понятия не имею. Она уже давно мне не спутница, – отрезаю, ведь, сука, ясно тогда сказал ей в аудитории. Чтобы больше не делала так. Даже нанозить пришлось. Но у неё, видать, прикол такой, что ли… Издеваться над чужими чувствами.

Пока разбирает вопросы, пока переговариваемся, дверь вдруг открывается и на пороге появляется она… Точно такая же невыспавшаяся, как и я. Грива как всегда еле заплетена в хвост, потому что волосы у неё такие густые, что не всякая резинка сможет их сдержать. У меня сердце хомутом стягивает.

– Минута в минуту. Входите, Андреева. И не опаздывайте… – звучит из уст Татьяны Алексеевны, и она быстро юркает за общий стол, пытаясь спрятать от меня свои глаза, но я, сука, не могу… Я уже её всю выел насквозь. Не смотреть не могу… Не не думать тоже…

Это какая-то отвратительная мания... Заставляющая меня сходить с ума.

– Давайте обсудим восемнадцатый вопрос… Недавно присоединившиеся? – обращает она к нам. Будто к обоим сразу, и Амелия тут же берёт в руки листок, пока я залипаю на ней, рассматривая шмотьё, в которое она одета. Снова всё охеренное. И нихера не подделки... Сразу вижу.

– Ну… Если про правовое регулирование, то всё очень просто… Это процесс целенаправленного воздействия государства на общественные отношения с помощью специальных юридических средств и методов. Он направлен на стабилизацию и упорядочивание общественных отношений… Без строгого государственного регулирования общество обречено на провал…

Глава 9.

Амелия Андер

Я не могу рядом с ним. Всё сложнее и сложнее… Как только репетиция конференции заканчивается, тут же вылетаю из аудитории и надеюсь поскорее скрыться из виду, но разве он предоставит мне такой шанс? Конечно, нет… Ведь его эго задето… И раздуто до масштабов вселенной. Ненавижу…

– Ну-ка стой, – преграждает мне путь посреди коридора. У меня и так руки тряслись, а когда подошёл вообще всё внутри сжалось до размеров атома. Я сейчас маленькая болезненная пульсирующая блуждающая точка.

– Чего тебе, Грек?!

– Ничего, Андреева. Лицо попроще… Чё это было там?

– Что было?

– Ты наехала на меня при всех!

– Тебе показалось, – отрезаю, дёргаясь в сторону, но он снова возникает передо мной.

– Нет уж, подожди. Не наглей! Чё за дичь там была?! Не понял.

– Могу у тебя то же самое спросить, ясно?! Я слышала, что ты нёс ночью перед моим подъездом! – выпаливаю, ощущая внутри жжение, а он аж в лице меняется. Только очень скоро эта гримаса сменяется напускным равнодушием.

– Ну и… Чудно. Потому что это то, что я о тебе думаю…

От его заявления мне хочется ему вмазать. По роже. Со всей силы… Какой же гад.

– Ты сволочь, Назар… Ты… – ощущаю, как слезятся мои глаза. Как бесконечно больно и плохо это испытывать. Я его ненавижу. Его и этот напыщенный надутый взгляд. – Больше не подходи ко мне никогда! И не разговаривай! – разворачиваюсь и начинаю уходить, нет, убегать, потому что ещё чуть-чуть и взорвусь точно. Выскажу всё, что на душе, а он этого не заслуживает. Не заслуживает моей боли!

– Пффф… Нужна ты мне, нахрен, – бросает он мне в спину, и я скрываюсь за углом, оперевшись на стену и начав задыхаться. Оказывается, всё намного хуже… У меня к нему только выросло… И мне так обидно, что он столь борзо себя ведёт. После его сообщения я думала, будем нормально общаться. Просто как одногруппники. Хотя бы попытаемся… Но всё равно вспоминала его этот ночной перформанс и у меня внутри всё жгло…

А теперь вдвойне противно.

Нике позвонить не успела, потому что вынуждена была пулей собираться, а сейчас как раз есть время для этого.

Набираю раз… Два… Она не поднимает…

Конечно, меня задевает очень. И так ситуация не из лёгких. Не знаю, как идти на оставшуюся одну пару. Сидеть с ним в одном помещений… Уже даже кажется, что не справлюсь. Внутри ураган после его слов.

Но я не могу просто взять и сдаться снова.

Поэтому приходится сидеть… Приходится чувствовать. Хоть он сейчас и молчалив. Сидит один где-то позади. А я спереди в другой части аудитории. Можно сказать, что нам даже взглядом друг до друга не дотянуться, потому что слишком далеко… И так лучше. Так спокойнее… Но всё равно ноет.

После пары в районе четырёх я решаюсь пройтись пешком до старого дома. Прогуляться… Вдруг мне удастся увидеть Нику перед тренировкой… Мира я точно сегодня увижу, но… Мне хотелось бы ясности.

Сидя на детской площадке во дворе, жду, когда появится хоть кто-то, а потом вижу, как к подъезду подъезжает машина Максима… И оттуда выходит моя сестра. Для меня это, конечно, удивление… Потому что я вижу, что они с Максом, вроде как в отношениях… Не понимаю, как это, но и не моего ума это дело…

– Ник! – окрикиваю, и она испуганно оборачивается, заметив меня. Макс тоже смотрит… Она что-то говорит ему, целует в щёку и идёт прямиком ко мне… – Привет… Что это было с деньгами?

– Привет, Мел… Ничего… Мама против… Наседает.

– Ясно… – опускаю я взгляд.

– Ты не злишься… Насчёт Максима… Я не знала как…

– Нет, я не злюсь. Он же мне никто…

– Угу, – кивает она, присаживаясь рядом на лавку. – Ну а… Как твои дела?

– Мои хорошо… Есть папа теперь…

– Да… Я поняла… Слушай, по поводу Назара… Он больше не писал. Исчез просто, будто и не было. Я хотела спросить, ты с ним? – спрашивает она меня, и мне становится ещё хуже. Вот ведь урод. Обещал помогать и ничего???

Такой и есть по натуре. Козлина, блин.

– Нет, я не с ним…

– Понятно… Одна сейчас?

– Да, можно так сказать. Одна, как и всегда, – вздыхаю я. – Очень грустно, что он так поступил с ребёнком. Как ты, кстати… – смотрю я на её еле заметный живот. – Максим же знает, да?

– Да, он знает… Отнёсся как-то благородно. И ты знай, Мел, что я не хотела тебя обидеть переводом. Мама увидела сообщение и началось…

– Ну да, – усмехаюсь я. Такая категоричная. А когда загребала деньги с отца лопатой, забыла, видимо, упомянуть…

– Видела мяч Мира… Он его под моей кроватью прячет, – хихикает она. – Ты – хорошая сестра…

Я, конечно, не нуждаюсь в её одобрении, но…

– Спасибо.

– И я рада, что вы с Назаром расстались… Он не заслуживает… Такую как ты. Точно нет, – говорит она, и я тяжело выдыхаю, ощущаю, что начинаю дрожать. – Эй… Мел…

Сил не остаётся… Слёзы сами хлещут из глаз, потому что я не могу о нём говорить. А Ника обнимает меня сбоку и прижимает к себе.

Глава 10.

Назар Грек

Из виду её потерял сразу же, как вышла из универа. Не успел просто, потому что задёргали со всех сторон, да я уже и не знал о чём ещё говорить. Видеть, как слезятся глаза и не мочь прикоснуться – настоящая пытка. Потому что не моя она уже. А вытирать слёзы чужой бабе я не намерен, чё бы там ни было.

Ничего не остаётся кроме как с достоинством встретить все стадии похмелья. Вот сейчас у меня, кажется, принятие. Хочется жрать много солёного и валяться в кровати, что я и планирую делать, пока ко мне вдруг снова не подходит староста группы. Надоедливая муха, блин. Снова забыл, как её зовут.

– О, Назар! Хорошо, что ты здесь…

– Да ёб… Что?!

– Как фамилия у Андреевой? – спрашивает, пока я приподнимаю бровь в лёгком изумлении. Если это такой стёб, то явно не самый лучший.

– Ты тупая? – спрашиваю и уже хочу заржать, но она хмурится. – Очевидно, что Андреева. – добавляю, и она фыркает.

– Я про новую фамилию, блин! – выдаёт она, чем просто вводит меня в какой-то ебучий транс. Я не могу понять. В смысле?

– Про какую новую?

– Так… понятно, ладно, зря у тебя спросила, – девчонка уходит куда-то, а я стою замерев, пока сигарета не обжигает мой указательный палец.

– Твою мать! – ругаюсь, отшвырнув от себя окурок. Мне кажется, у меня каждая клетка сейчас наэлектризована.

Она что… Реально вышла за него замуж, блядь?! Вышла за него, как настаивала её ебаная тётка??? Я в ахуе просто…

Меня тянет ко дну. Внутри просто пиздец какой-то зарождается. Хочется убивать посильнее, чем раньше… Я не понимаю, кем надо быть, чтобы выйти замуж и жить с кем-то ради денег, а?! Ну, кем?!

Она ведь сама говорила, что ничего к нему нет?! Что ничего не чувствует! Врала? Всё это время врала?! И тот сраный подаренный им букет стоит перед глазами бельмом, хотя я уже по идее и цвет его помнить не должен, но, к сожалению, помню абсолютно всё… Вплоть до ленты, которой была перевязана упаковка.

От эмоционального истощения у меня начинает болеть голова и ныть сердце. Весь покрываюсь иголками.

Я не знаю с какой целью вообще, но еду к её дому… Собираюсь сидеть там и орать о том, что она шалава, блин. Чтобы все соседи слышали…

Но нет, конечно, я шучу. На самом деле, хз зачем еду. Просто нервы уже истончились до такого состояния, что стали невидимыми, блин…

По пути покупаю какую-то хавку в коробке. На вкус, как говно, и я прекрасно понимаю, что после её домашней еды у меня теперь на всё такие вкусовые ощущения. Она меня ещё и на это подсадила. То есть, я буквально не могу нормально жрать, не ощущая тошноты, но всё равно сижу и ем прямо в тачке перед её подъездом… Среагировать не успеваю даже, как дверь в мою машину неожиданно открывается и рядом вдруг садится та самая девчонка, что вчера встретилась мне в объёбанном состоянии. Смутно, но я её помню. Это точно она.

– Блядь! – чуть в потолок башкой не врезаюсь, подскочив на месте от страха, а она ржёт.

– Привет, так и знала, что тебя тут увижу…

– Какого хера, блин?! Ты-то здесь вообще что делаешь?!

– Я? Я тут живу… В соседнем доме… Говорила же, что за хлебом тогда шла… А сейчас мимо проходила, увидела тебя, смешно стало. Решила поздороваться… Ну как? Помирились? Хотя… Судя по тому, что ты жрёшь в тачке и контролируешь её подъезд, как маньяк, нифига…

– Хаха! Да пошла ты… Вон там выход.

– Да я вижу, где он. Можешь не показывать…

– Блин… Ты меня напугала, жесть. Чуть кишки не выплюнул.

– Да ты их вчера ещё должен был как бы…

– Ага, спасибо за напоминание. Чего тебе?

– Совет хочу дать… – улыбается она, а мне становится смешно. И конечно я нервно ржу на весь салон.

– Себе лучше дай. Хочешь денег на психолога?

– Нет. Не нужны мне твои деньги… Дай лучше вторые палочки, – нагло тянется за комплектом, тут же открывает и начинает жрать прямо из моей коробки.

– Слышь… Я туда плюнул.

– Хах, – выдаёт она, отбирая у меня коробку и доедая за меня.

– Ты охреневшая просто.

– Спасибо, – жуёт, и я вдруг вижу, как та самая машина пересекает двор. Тот ебучий Мерс.

У меня сразу же всё тело напрягается, когда я смотрю на это. Дыхание спирает. Я уже представляю, как оттуда выйдет Максимка с Амелией…

Но, блядь… Ровно через секунду я вижу, как Мир, Глеб и ещё один его друг вылезают из машины, а после них и Амелия… С тем самым муднем, который мацал её тогда за жопу… Болтают, смеются, чуть ли в рот друг другу не заглядывают. А у меня краснеют глаза, нахуй… Наливаясь кровью. Все капилляры в ноль лопаются.

Это типа его тачка? Типа он её до дома довозит??? Какого… Сука… Хера?!

– Эй… Ты чего? Всё в порядке? – хватает меня за руку моя знакомая. – У тебя… Глаз задёргался… Прям веко ходило. Жесть…

Следит за мной, моим взглядом и потом…

– О-о-о… Понятно… Нифига себе… – смотрит туда и не моргает. – Красивая какая… Её дети?

Глава 11.

Амелия Андер

Тренировка прошла там. В привычном нам месте и режиме. Около часов двух мы бегали и играли, пока Некрасов наблюдал за мной. Достал, если честно. Ощущение, что не на том языке ему сказала. Объяснила же сразу, что ничего между нами не будет, но он как приклеился. Мир смеялся даже… Да и парни тоже. Говорили, что после того, как получил по голове, его переклинило… И он на мне помешался.

Ощущение, блин, что так и есть…

Когда все подустали речь пошла о дерби… До него ведь остаётся ведь совсем ничего. Поэтому все мы, кто сейчас мог и влезал, прыгнули в машину к Некрасову и поехали смотреть ту самую коробку, на которую мы решили перенести наше небольшое соревнование. Которое для парней значит очень много. Буквально очень. Ведь мальчишки такие ранимые в этом возрасте. Да в любом. Мне кажется, что у них это лет до сорока остаётся. Ну, у большинства точно.

По приезде мелкие сразу же в восторге выбежали оттуда, а у меня заел ремень на его новой тачке. Естественно, он помогал отстегнуть. Произошло очень нездоровое крайне интимное случайное касание, которое у меня вызвало лишь отторжение. Потому что я до сих пор не могу воспринимать какого-то другого. Никак вообще. И не знаю смогу ли. Приятного мало, но, к сожалению, это правда.

– Расслабься ты… – говорит он, помогая мне выбраться, и прямо сейчас я вытягиваюсь струной перед его машиной, убегая к парням, а он словно хвост за нами. – Ну, тут лучше – да… Я ещё в прошлый раз заметил…

– В прошлый раз? – тут же интересуется Мир с ухмылкой. Я ведь не говорила, что он меня уже подвозил. Да и они бы всё не так восприняли. Знают же, что я категорически против любых отношений, а уж тем более с ним.

– Всё, прекрати, – шикаю на него, пока они разбегаются по разным углам и начинают пинать мяч.

– Думаешь, тут достаточно нормально для твоих?

– Да, думаю, что да, – отвечает он, рассматривая меня пристально и выразительно.

– Что? Что такое?

– Ничего, испачкалась просто, – проводит пальцем по моей щеке, и только я хочу дёрнуться, как слышу голос какой-то девушки со стороны.

– Мальчишки, возьмёте в игру?

Оборачиваюсь и вижу их… Господи. Назар и та девушка. Она держит его за руку, а у меня сердце в груди просто с ума сходит. Он совсем уже, да?! Кто так делает? Зачем сюда припёрся, да ещё и её позвал?!

– О, какие люди, блядь, – бросает Некрасов. – С тобой ещё поговорим…

– Да нахуй мне с тобой разговаривать. С девчонкой своей общайся, – отрезает он агрессивно, пока я просто стою рядом, словно камень. Пытаюсь не воспринимать его слова, но как раз они-то – точно пули… Попадают прямо в сердце. И глаза злые, и оскал. Видно, что он не хочет тут находиться. А чего тогда лезет вообще?!

– И буду, – отвечает Некрасов за меня. Словно подтверждая, что мы с ним в одной связке, а я тут же бросаю на него нахмуренный взгляд. Но между ними сейчас идёт противостояние, поэтому ни один из них на меня внимание не обращает.

Я просто меж двух огней.

Тишину прерывает Мир.

– Давайте сыграем, почему нет? – смотрит он на меня вопрошающе. – Ты как?

– Да мне пофиг, – выдаю я злобно. – Игра есть игра…

– Ну, давайте тогда… Сколько нас тут… Семеро. Ещё нужны люди.

Мальчишки тут же бегут звать каких-то здешних детей, пока мы с той сладкой парочкой сверлим друг друга взглядами.

– Да чё ты, релакс, – склоняется к моему уху Некрасов и кладёт ладони мне на плечи, начав их мять. Грек тут же отворачивается, словно ему это приносит нестерпимую боль, а я нарочно не сбрасываю его руки, чтобы как раз этого и добиться. Ублюдок, блин. Не только ему меня полосовать постоянно. После всего. Ещё и зассал, спрятался, как последний петух, блин… Даже ответственность на себя не взял!

Она что-то ему говорит, улыбается. Он отвечает. У меня по коже проносится дрожь. Я его ненавижу, и Некрасов, естественно, замечает эти эмоции на моём лице.

– Хочешь я его запинаю?

– Нет, не хочу, – отвечаю, огрызнувшись и присаживаюсь, перешнуровывая кеды.

Когда у нас набирается состав из двенадцати человек, вроде как начинаем играть. Естественно, мы с Назаром в разных командах. По идее это даже удивительно. Некрасов теперь со мной плечом к плечу, а тот, кому чуть не отдалась – напротив… Самый ненавистный противник.

Девчонка, что была с ним стоит на воротах, а Мир разыгрывает подачу.

Футбольное месиво длится недолго, ребята сразу же вступают в новое противостояние, реально как два петуха. Только уже не словами… Толкают друг друга, страшно тупят, и я срываюсь с цепи.

– Прекратили оба! Тут дети, блин!

– Рот закрой! – рявкает на меня Назар, отчего у меня сразу же шипы вылезают.

– Сам закрой, козлина!

– Э… Ну не на поле, вы чё?! – тут же срывается на нас Глеб. – Играем или как?!

– Нет, я не могу уже. Это цирк какой-то! Нафига ты припёрся сюда?! Зачем, Назар?! Чтобы что, нахрен?! – нападаю я, отбрасывая мяч прямо в него. – Ещё не до конца меня уничтожил?!