Ты сильная

Глава 1

Согрейте, — попросила я в отчаянье,

Душа замёрзла, я совсем одна...

Но я в ответ услышала ворчание,

Ты сильная — согреешься сама...

И руки опустились от бессилия,

От боли закружилась голова.

В висках стучит — ты сильная, ты сильная...

Ты в этом мире справишься сама...

Автор неизвестен.

Пока Катька управлялась с делами, что поручила ей мама, уходя на работу, Сенька уже успел удрать на реку.

«Нет бы дураку в начале воды в бочки натаскать, а потом уже идти купаться», — думала длинноногая худенькая девчонка, пока бежала на реку, на излюбленное место купания их развесёлой компании. То ли дело она, Катька. Уже со всеми делами управилась и теперь может делать что хочет. Разве ж она не молодец?

Ещё не добежав до берега, она услышала громкий хохот мальчишек. Катя выглянула из-за кустов и хмыкнула. В воде мелькали загорелые мальчишечьи тела и сверкали белые попы. Пользуясь её отсутствием, пацаны решили искупаться голышом. Девчонка крадучись вылезла из кустов и, схватив в охапку лежащие в куче вещи брата и его друзей, поспешила убраться обратно. Но диверсию скрытно провести не удалось, девчонку заметили.

— Катька! Стой, зараза! — закричал кто-то из мальчишек.

— Вот ведь коза! Отдай вещи, кому говорят.

— Сенька, догоняй её, — летит в Катькину спину многоголосый мальчишечий крик.

— Катька, стой, паразитка! Догоню — убью! — звенит над рекой Сенькин голос.

«Ты вначале догони», — хмыкнула девчонка, удирая со всех ног от реки и унося с собой трусы брата и его друзей вместе с остальными вещами. Сенька на ходу сорвал лист лопуха и, прикрывшись им спереди, сверкая белыми ягодицами, мчался вслед за сестрой.

Жарко, солнце в самом зените. Деревья почти не дают тени, сомлели на солнцепёке. Воздух неподвижен, ни ветерка. Раскалённая дорога пылит под босыми ногами. Вот уже и крайние дома. Ещё немного — и девчонка забаррикадируется в доме и изнутри посмеётся над братом.

— Эй, ты, задержи эту заразу! — крикнул Сенька пацану, вывернувшему из-за угла дома навстречу Катьке.

Девчонка пробует увернуться от захвата, но парнишка цепко хватает её за руку.

— Ну-ка, быстро отпустил, — шипит Катька на незнакомца и оглядывается. Сенька уже совсем рядом. Катька пробует вырваться, но мальчишка крепко держит её за руку, и тогда девчонка со всей дури пинает его под коленку босой ногой. Пацан от неожиданности отпускает её руку, и Катька, прихрамывая, бежит дальше. Но понимает: от возмездия уже не уйти.

Сенька коршуном набрасывается на сестру и вырывает вещи из её рук.

— Вот же паразитка! — задыхаясь, ругается он и, прыгая на одной ноге, торопится надеть трусы. — Ну вот скажи, зачем ты это сделала?

— А ты зачем на реку без меня ушёл? Нам мама что сказала сделать, а? Я что, одна должна всё делать? Я, может, тоже купаться хочу, — отбрехивается Катька от нападок брата.

Сенька недовольно морщится:

— Да сделаю я всё, попозже только. Я собирался после речки воду натаскать.

— Дурак, что ли, совсем? Утром не так жарко было. Надо было сделать, а потом идти купаться. А сейчас придётся в самую жарень воду таскать. Если вода не нагреется, мама всыплет, — с серьёзным видом выговаривает Катька брату.

— Не твоё дело. Когда захочу, тогда и сделаю, не тебе же всыплют, — огрызается Сенька, понимая, что сестра опять, как всегда, права.

Одевшись, он смотрит на Катьку и говорит:

— Я тебе это ещё припомню. Обязательно отомщу.

Катька смеётся:

— Ой, да ладно, испугал. У тебя фантазии не хватит. Жаль, мне некогда оглядываться было. Наверное, со стороны это смотрелось просто отпадно, как ты по деревне с голым задом летел.

Сенька замахивается:

— У, зараза! Прибил бы, да жалко, — и он дёргает сестру за косу.

— Эй, ты чего! Больно же! — вопит Катька и тычет Арсения кулачком в бок. Арсений фыркает и наклоняется за одеждой.

Близнецы, собрав одежду друзей, идут в сторону речки.

Поравнявшись с пацаном, что ему помог задержать Катьку, Сенька говорит:

— Спасибо, брат. А я тебя что-то раньше здесь не видел. Отдыхать приехали? Меня Арсением зовут.

— Брат, — фыркает Катька, — не много ли братьев у тебя развелось?

Сенька на её выпад никак не реагирует, ждёт, что ответит на вопрос парнишка.

— Я Евгений, — отвечает пацан. — Нет, не отдыхать. Мы сюда жить переехали. Вчера только заселились. Вот решил посмотреть, что здесь у вас да как. Пусто у вас здесь как-то. Народу совсем нет.

— Так все на речке. Жарко же. Ну что, тогда идём с нами, мы как раз на реку идём. А в каком классе учиться будешь? — поинтересовался Сенька.

— В седьмой перешёл.

— Здорово. Значит, в одном классе с нами будешь. Мы с Катюхой тоже в седьмой перешли. Она, как ты, наверное, уже догадался, моя сестра. Вредная — просто жуть.

— Сам ты вредный, — Катя прибавляет шагу и даёт подзатыльник брату.

— Вот видишь, что творит? Знает, что я девчонок не обижаю, и распускает руки, — Сенька снова дёргает сестру за косу.

Катька украдкой рассматривала мальчишку. «А новенький-то ничего себе так. Интересный. Я бы даже сказала, довольно симпатичный. Девчонки в классе точно пищать по нему будут. Ха! Но я-то первая с ним познакомилась! Глаза какие у него красивые: ярко-синие с длиннющими ресницами. Ну вот скажите, зачем пацану такие ресницы, а? А он ещё и кудрявый, и брови вон какие, изогнутые, словно крылья у птицы».

Евгений был чуть покрепче и повыше Сеньки. Ну и её, само собой, так как Катька была с братом одного роста, только тоньше в кости, что вполне естественно, всё же она девчонка.

С интересом рассматривал своих новых друзей и Женька. Светлые, по цвету похожие на пшеничную солому с небольшой рыжинкой волосы у Сеньки были коротко подстрижены. Лишь над бровями нависал небольшой задорный чубчик. А у Катьки её золотистые волосы были заплетены в длинную, до само́й талии, довольно толстую косу. В отличие от волос, брови были неожиданно тёмные, словно нарисованные, и не пойми какого цвета глаза, то ли серые, то ли зелёные. В плечах Сенька был пошире сестрёнки. Зато у Катьки пухлые губки бантиком, а у Сеньки совсем обычные. В общем, рот как рот, ну и скулы у Сеньки всё же поострее, и подбородок потвёрже. Симпатичные ребята и весёлые, похоже. Женька хмыкнул, припомнив, как мчался за сестрой Арсений.

Глава 2.1

Два дня назад.

Уже под утро рыдания вырвались из груди женщины помимо её воли.

Оказывается, быть сильной, не быть обузой, гирей, висящей на плечах мужа, быть супругу поддержкой — это плохо.

Если бы она была слабой, то, возможно, Женька выбрал бы её, Катю, а не эту соплячку Ирку.
Ирка, такая тихая, улыбчивая, скромная...

Скромница! Вот объясните, как эта скромница, оказалась в постели тридцатилетнего женатого мужика? Как?

Катя, конечно, осознавала, что Женька с возрастом стал ещё более хорош собой. Одна улыбка только чего стоит.

Дашка, её подруга, не раз говорила Кате: — Слушай, Катюха, тебе надо запретить ему, так улыбаться. Даже мне, хотя у меня прививка, от его улыбки хочется снять трусики. Это же не улыбка, а погибель женская.

Катя смеялась что есть — то есть.

Он красив, настоящей мужской красотой, её Женька. Её, был её...

Теперь уже нет...

Больно, как же больно...

Екатерина ловила себя на мысли, что ей бы очень хотелось заснуть и проснуться в постели с любимым. И чтобы ничего того, что случилось, просто не было. Чтобы всё плохое ушло и развеялось, словно страшный сон, под первыми лучами солнца.

Сердце упорно не хотело мириться с утратой. Разум не верил в предательство. Кто угодно, мог предать, только не её Женька!

Вот именно уже НЕ ЕЁ...

Душа болела.

Екатерине было сложно оставаться дома, где она была счастлива столько лет. Ей хотелось сбежать, побыть в одиночестве, нарыдаться вдосталь, оплакивая свою любовь. Уничтоженную, смешанную с грязью…

Еле дождавшись утра, она встала, долго стояла под душем, потом приготовила детям завтрак.

— Вставайте сони. Хватит дрыхнуть. Данька, вставай! — Проходя мимо комнаты сына, нарочито бодрым голосом произнесла она и вошла в комнату к дочке.

— Аринка, солнышко моё, поднимайся, — Екатерина присела на краешек кровати. Дочка открыла глаза, так удивительно похожие на Женькины. У них обоих и у Даньки, и у Арины, были отцовские глаза. Да и волосы у детей были тёмные, так же как у Женьки. Катя ласково провела рукой по румяной со сна щёчке дочери. Аринка присела в постели, посмотрела матери в лицо и прижавшись к ней, спросила:

— Мамуль, ты плакала? Что-то случилось? А где папа?

— Всё нормально, Ариш. Просто голова болит. Вставай, солнышко, идёмте завтракать, — Катя поцеловала в макушку Аринку, ласково провела рукой по спине, потом поднялась и пошла в комнату сына.

— Встал сынок, вот умница. Жду вас на кухне.

Минут через десять близнецы появились в дверях. Катя улыбнулась детям и поставила на стол тарелки с кашей:

— Приятного аппетита!

— У-у, опять овсянка, — капризно протянул Данил. Аринка, молча села за стол и вопросительно посмотрела на Екатерину.

— Так дети, быстро едим и идём собирать вещи. Вы две недели будете жить у деда с бабушкой. А я уезжаю в санаторий...

— С папой? — спросил Данька.

Катя помолчала. Дала детям поесть, а потом сказала.

— Нет, я поеду одна. А папа... — Катя проглотила комок, застрявший в горле. Только бы не расплакаться перед детьми, только бы не расплакаться. Собравшись с силами, она продолжила, — а папа остаётся здесь.

— Тогда, зачем нам к деду с бабой? Может, мы лучше, тогда дома останемся? — тихо спросила Арина, внимательно наблюдая за матерью. Екатерина растерянно посмотрела на Аринку с Данькой.

— Нет. Папа сейчас будет немного занят. Он… — женщине трудно было говорить. Она судорожно вздохнула и выдавила, — мы с вашим папой разводимся. Так, к сожалению, бывает. Но это не значит, что папа вас не любит и не будет с вами общаться. Поверьте, папа вас очень любит. Но думаю, он и сам вам об этом скажет. А потом, позднее, когда всё наладится, он вас, наверное, будет брать к себе. Просто пока к нему нельзя.

— Ты поэтому плакала? — не унималась Арина. А Данька нахмурившись, молчал.

— Тебе показалось дочка, — ответила Катя, отводя глаза, — я не плакала, у меня просто болит голова. Так. Идите, собирайте вещи, а я пока помою посуду.

Всё же сообщать эту новость детям пришлось ей. Но объясняется с ними, пускай он сам. Пусть сам сообщает, что у него будет ребёнок и другая семья.

Катя убрала со стола, вымыла посуду и встала у окна, грустно глядя на цветник в палисаднике. Поливать цветы, она как раз хотела попросить Ирку.

«Как же я не заметила, что она влюблена в моего мужа? Как не заметила его интерес к ней. В школе на раз-два определяла, кто из одноклассников к кому неровно дышит. А тут на тебе, под носом не разглядела...»

Горло сжало и опять стало трудно дышать. Не думать об этом, не думать, не думать...

Дети, наконец, собрались, и Катя отправилась с ними в дом родителей.

Мама полола в палисаднике пёструю цветочную клумбу, увидев Катю с внучатами, сняла с рук перчатки и пошла к ним навстречу.

— Дед, иди посмотри, кто к нам пожаловал? — позвала она мужа.

Отец показался в дверях веранды: — А Данька, Аришка, привет, разбойники. Здравствуй, дочь.

Катя поцеловала мать, подойдя, прижалась на минутку к отцу. Тот, не ожидая такой нежности от дочери, встревоженно посмотрел ей в лицо, потом проговорил: — Ну что сорванцы, несите вещи в комнату и пойдём купаться.

— Мама, пойдём, пошепчемся, — позвала Катя.

— Э нет, так не пойдёт. Давай рассказывай, что у тебя там случилось. Я тоже хочу знать, — возразил отец, — с мужем, что ли, поругались, так на курорте помиритесь...

— Не хотела я говорить... Но лучше, если вы от меня узнаете, чем от кого другого... — Катя перевела дыхания и, опустив глаза, сказала. — Я одна еду. Женька ушёл от меня к Ирке, внучке тёть Клавы.

— Как ушёл? Почему к Ирке? Она же молодая, да и беременная — вскрикнула мать, а последние слова почти прошептала, поражённо охнув в догадке, — От него, что ли...

Катя кивнула. Отец раздражённо хмыкнул и ушёл в дом, шугнув по пути Аринку.

— Как ты дочка? Давно узнала-то? — жалостливо проговорила мать, вытирая глаза кончиком платка.