Ты. Я. Он.

Глава 1.

— Тебе нужно с кем-нибудь переспать. Может, даже с двумя мужиками одновременно. Тогда-то, подруга, ты и заведешься по-настоящему. — Тоном знатока заявляет Таня и закуривает.

Я продолжаю рассматривать скатерть на нашем столике, будто бы ищу на ее поверхности ответы на все свои вопросы. Но не вижу ничего, кроме идеального белого цвета и аккуратного тонкого узора.

— А мне кажется, что нужно просто всё это прекратить, — уставшим безэмоциональным голосом отвечаю.

— Нет, Юлка, это точно не вариант, — бодрости, которой наполнено каждое слово моей лучшей подруги, можно только позавидовать.

— Почему же?

— А ты сама ответь на этот вопрос. Давай-ка пораскинь мозгами, — Танюша струшивает пепел со своей тонкой сигареты и выжидающе смотрит на меня.

— Не знаю. Нам с Мироном в принципе комфортно друг с другом, — начинаю я осторожно и продолжаю собирать все факты о нашей восьмилетней совместной жизни воедино. — Он всегда поддерживает меня. Всегда заботится. У нас во многом похожие вкусы. Я отношусь к нему с уважением. Тоже о нем забочусь. К этой стороне нашей жизни у меня никогда и не было претензий.

— Да, что бывает крайне редко, — понимающе кивает Таня. — Это крепкий фундамент, Юлка. И всё это время вы работали над ним. Укрепляли, поправляли. Понятное дело, что, фокусируясь на одном, всегда упускаешь что-то другое. В вашем случае, это секс. Так бывает. Вам просто нужно подлатать его.

— Подлатать, — иронично улыбаюсь. — Звучит как-то не очень.

— Зато честно. Я бы на твоем месте, Юлка, еще поборолась бы за ваши отношения. Мирон у тебя мужик видный, умный. Хрен бы я его какой-нибудь клуше отдала.

Здесь с Таней я спорить не собираюсь. Всё, что она говорит — правда. И мои слова насчет наших отношений — тоже. Я действительно уважаю Мирона и по-своему люблю. Наверное, именно поэтому и решила, что пришло время нам развестись. Чтобы не мучить ни себя, ни его.

Для меня всегда было важно построить карьеру. И на это уходила львиная доля не только личного времени, но и внимания, и всех остальных немаловажных ресурсов. К сожалению, результаты пока что желают оставлять лучшего. И это меня не устраивает. Категорически.

Моя голова занята работой почти двадцать четыре часа в сутки. Даже во снах периодически преследует. Из-за этого у меня почти нет времени думать о сексе. В любом его проявлении: как полноценный акт или просто заигрывание.

Я настолько переключила себя на работу, что просто-напросто почти полностью исключила из своей жизни секс. Последствия не заставили себя долго ждать. Нет, Мирон не побежал мне изменять. Он любит меня. И временами мне кажется даже больше, чем я его. У нас ни раз возникали ссоры из-за отсутствия секса. Начинал их Мирон.

Его претензии, возмущение и злость были для меня понятны. Я пыталась ему объяснить, в чем причина. Он вроде бы понимал меня. У нас случался примирительный секс, а затем всё начиналось заново.

Понимая, что у Мирона есть свои потребности, я попыталась найти компромисс. Секс стал для меня дополнительной рабочей нагрузкой. Никакого удовольствия. Ничего. Просто еще один пункт, который нужно выполнить, дабы сохранить наш разваливающийся брак.

В таком темпе мы прожили еще полгода и вот вчера случился еще один скандал. Наверное, самые серьезный за последнее время. Мирон, хлопнув дверью, ушел проветриться. Вернулся он поздно ночью. Пьяный. А наутро сразу же уехал на работу.

Ни я, ни он не громили посуду, не орали до хрипа в горле, тем не менее и дураку станет понятно, что у нас проблемы. Причем крупные.

Я как сломанный маятник, безостановочно покачиваюсь то в одну сторону, то в другую и понятия не имею, чего же на самом деле хочу. Наверное, если бы хотела развода, то сразу же занялась этим вопросом, а не стала названивать своей единственной лучшей подруге, прося ее о встрече.

— В общем, слушай меня внимательно, — Таня гасит сигарету в пепельнице и придвигается поближе к нашему столику. — Сегодня же, когда вернешься домой, поговори с ним. Сядь напротив него и прямым текстом скажи, что вам нужно разнообразие в сексе. Тройник, к примеру. Или с какими-нибудь секс-игрушками. Или в людном месте. Не знаю.

— Вот так прямо и сказать? — слегка смущенно переспрашиваю.

— Да. Другого выхода просто нет, Юлка. Это нужно вам обоим. Но учти, с тебя причитается.

— За что? — с искренним удивлением спрашиваю.

Кажется, это моя первая отчетливая эмоция за всё время наших сегодняшних посиделок. Их Таня всегда называет «Скорая помощь». Что, впрочем, соответствует правде. Когда одной из нас, откровенно говоря, паршиво на душе, другая мчится на помощь, бросая все свои дела.

В прошлый раз такой помощью была я. Таня на дух не переносит свою свекровь. Они всю жизнь на ножах. Из-за нее же Таня поссорилась со своим благоверным и выставила его за порог с девизом: «Вали обратно под юбку к своей мамочке, великовозрастный сопливец!». Естественно, потом расплакалась, потому что испугалась, что он не вернется. А первой позвонить, чтобы извиниться, гордость не позволила.

В общем, мы весь вечер и ночь провели дома у Танюши, постепенно приговаривая бутылочку мартини, которую я прикупила по дороге вместе с шоколадом, хамоном и оливками без косточек. Я удерживала подругу от необдуманных поступков, чтобы не усугубить ситуацию. По итогу через пару дней она снова помирилась со своим мужем.

— За то, что я твой брак спасаю, дурочка, — беззлобно отвечает Таня.

— Не знаю, пока ничего еще не спасено, — тяжело вздыхаю.

— Ну ты, мать, всё и сразу хочешь, — посмеивается подруга. — Ситуацию нужно решать постепенно. Чтобы не испортить результат. В общем, не тяни резину, а сегодня же поговори, понятно? Я еще потом позвоню и спрошу, как всё прошло. Так что не отвертишься, дорогая. Придется действовать.

То, с каким серьезным, почти воинственным выражением лица излагает свои наполеоновские планы Таня, заставляет меня улыбнуться. Искренне. Когда я только ехала на встречу к ней, едва держалась, чтобы не разреветься прямо за рулем. А сейчас… Сейчас мне, кажется, стало чуточку легче.

Глава 2.

Из ванной комнаты я незаметно ускользаю в спальню, чтобы переодеться. На самом деле выходить из спальни совсем не хочется. Я бы с радостью заползла в кровать, накрыла голову одеялом и провалялась так до тех пор, пока не уснула. Но выбирать не приходиться. Не хочется, чтобы Алан вдруг подумал, будто я намеренно решила его проигнорировать. Он и так человек с довольно трудным характером, а сейчас, когда любимая (если Кира для него, конечно же, такой хоть когда-то была) девушка изменила, то белым и пушистым явно хочется быть в самую последнюю очередь.

Аккуратно сняв платье, я быстро натягиваю мягкие тонкие брюки на шнуровке и свободную серую футболку. В конце концов, это мой дом и выряжаться как на прием к королеве не собираюсь. Бросаю быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что выгляжу нормально.

Незапланированный визит Алана меня немного злит и напрягает, но я мысленно обещаю себе быть умницей и с достоинством пережить этот вечер. Главное, что потом я наконец-то смогу откровенно поговорить с Мирном. Надеюсь, мы вместе найдем какой-нибудь компромисс и восемь лет совместной жизни не пойдут коту под хвост.

Захожу на кухню. Она у нас большая, много свободного места и света, поэтому мы разделили ее на две части. Одна часть у нас, собственно, и была кухней, а другая — столовой. Именно в зоне столовой я и нахожу мужчин.

Мирон неторопливо пьет свой излюбленный кофе без сахара. Алан сидит напротив. Мельком смотрю на его чашку. Нетронутая. Зато в открытой пачке сигарет торчит оставшиеся три штуки. Похоже, он всё-таки действительно переживает.

— Могу разогреть ужин, хотите? — аккуратно интересуюсь, чтобы не стоять здесь просто в качестве мебели.

— Нет, — качает головой Мирон.

Я перевожу взгляд на Алана. Он молчит будто и не услышал моего вопроса.

— Алан? — еще более аккуратно уточняю.

— Нет, — отвечает, как всегда, ледяным тоном.

Меня это только еще больше злит. Я понимаю, что у него случилась личная трагедия, но ради приличия иногда можно и не вести себя как последняя задница. Особенно, когда находишься в чужом доме. Вся эта претензия, конечно же, замирает у меня где-то в глотке, давит на корень языка, но я с усилием проглатываю. Хотя очень сильно хочется сорваться. Тут свои проблемы не знаешь, как решить, так еще и посторонние со своими лезут.

Хмурюсь и отправляюсь на кухню, чтобы приготовить себе чай. Желания его пить нет, но надо же чем-то занять руки. Со стороны столовой не доносится ни единого звука. Может, это и есть та самая «Скорая помощь», но только по-мужски? Я почему-то думала, что для этого еще необходима бутылка чего-нибудь крепкого. Проблему она, конечно, не решит, но хотя бы позволит на какое-то время забыться. Нам всем иногда это нужно. Главное — не переусердствовать.

Как только заканчиваю с приготовлением чая, беру чашку и возвращаюсь в столовую. Мирон тут же подтягивает поближе к себе мое любимое мягкое кресло горчичного цвета. Он легкое и не громоздкое. Я люблю в нем именно пить чай. Как только сажусь, по привычке закидываю ноги на колени к Мирону. Он опускает на них свою ладонь. Наверное, тоже по привычке.

Несколько секунд я думаю о том, что со стороны мы сейчас выглядим до одури идеальной парой. Жаль, что только выглядим.

— Старик, у тебя трагедия на пустом месте выросла, — заявляет спокойным тоном Мирон после нескольких минут молчания, что нарушается только звоном наших чашек. — Ну потрахалась твоя с другим и что? Все трахаются. Если вам хорошо вместе, так наплюй и будьте дальше вместе. Если нет, наплюй и оставь ее в прошлом.

— Легко сказать, — уголок губ Алана тянется вверх, но это не улыбка, а нечто кривое и до безумия ироничное.

В этот момент я ловлю себя на мысли, что просто хмурый Алан выглядит гораздо безопаснее, чем вот такой, каким он выглядит сейчас.

— У тебя идеальный брак, работа, Басов, — продолжает Алан и, похоже, делает первый глоток своего давно остывшего кофе.

Насчет брака я бы поспорила. Он был идеальным. Но уже давно перестал являться таковым. Впрочем, о таком разговаривать с Аланом я не собираюсь.

— Это не имеет значения, — парирует Мирон. — Ты сейчас жестко загоняешься. И ничего хорошего тебе это не принесет. Было и было. Ты ее любишь?

— Уже ненавижу.

— Ну вот и всё, — разводит руками Мирон. — Значит ставь точку и иди дальше.

— Куда? — этот вопрос задаю я. Не знаю, почему. Наверное, мне просто интересно узнать ход мыслей Мирона. Хотя угадать его несложно.

— Вперед, — отвечает он.

— И так поступать всякий раз, когда сталкиваешься с изменой? — сразу же задаю следующий.

— Солнце, а что такое измена? Когда член вошел в чужую дырку?

— Это уже весомый аргумент, чтобы назвать такой процесс изменой.

— Я считаю изменой то, когда начинаешь любит другого человека. Тянуться только к нему, наплевав на семью и не заботясь о том, что надо как-то разрулить ситуацию. Когда продолжают бегать из одного лагеря в другой и так по кругу.

— Срать я хотел, любит она того сопляка или нет, — вклинивается в наш почти что философский разговор Алан. — Мне достаточно того, что она просто трахалась с другим и я их застал.

— Твое право, старик. Просто я не вижу смысла так убиваться. Вас ничего толком не связывало. Найди себе подружку. Не знаю. Устрой секс без обязательств. Перезагрузись. Ты мне еще нужен, старик, поэтому выйти из строя я тебе не дам. У нас дел невпроворот. Некогда сопли жевать.

Алан бросает хмурый взгляд в сторону Мирона. Он явно не согласен или просто не готов так просто отпускать ситуацию, но не считает нужным об этом говорить.

— Нам всем нужно немного развеяться, — внезапно заявляет Мирон и откидывается на спинку своего стула. — Что-то в последнее время всё не ладно.

Я смотрю на него, пытаюсь отыскать в спокойном взгляде хотя бы крошечный намек на то, что это «не ладно» касается нашего брака. Но ничего толком не нахожу.

— К тому же повод имеется, — продолжает Мирон, всё еще лаская своими пальцами мои лодыжки. — У Горового пополнение в семье.

Глава 3.

Алан приезжает на праздник Горового почти последним. Наблюдая за тем, как он спокойным, но уверенным шагом направляется в нашу с Мироном сторону, я ощущаю себя странно. С одной стороны, я точно обрадовалась бы, узнав, что Алан сегодня не явится на праздник. Выдумала я себе тот эпизод у дверей собственной спальни или нет, наверняка узнать уже вряд ли получится. Хотя интуиция мне подсказывает, что я всё верно поняла. Потому что раньше за собой никогда не замечала никаких параноидальных наклонностей.

С другой стороны, когда я его увидела сразу почувствовала, как мое настроение враз поднялось на несколько отметок. Это всё еще было довольно странно, потому что прежде я Алана даже слегка побаивалась. Он не вызывал во мне острого приступа отвращения, просто… Я никогда не смотрела на него как женщина смотрит на мужчину и всегда воспринимала исключительно как делового партнера Мирона.

Стараюсь сильно не зацикливаться на всех этих мыслях и просто приветливо улыбаюсь Алану. Он, как всегда, слишком серьезен и немного хмур. Жмет сначала руку Мирону, а затем и Горовому. Вручает подарок его жене и переключается на рабочие темы.

Пока мужчины общаются мы с Вероникой аккуратно уходим в ту часть зала, где уже собралась приличная гора подарков. Я и Мирон решили подарить большой детский набор одежды. Веронике пышный букет ее любимых ирисов, а Горовому — бутылку отмененного коньяка.

Это был не самый легкий для меня процесс. В особенности, когда пришло время выбирать детские распашонки и ползунки. Но я справилась и даже ни разу не расклеилась. Поэтому, чтобы не испытывать свою выдержку на прочность, намеренно не смотрю на десятки наборов детской одежды, пока Вероника думает, куда пристроить подарки Алана, чтобы они не упали.

— Это правда? — спрашивает она, когда всё-таки освобождает руки.

— Что именно?

— Что Кира Леманну рога наставила?

— Правда, но при нем эту тему лучше не поднимать. Остро реагирует.

— Логично. С рогами ходить тяжело, — Вероника берет свой бокал с безалкогольным коктейлем. — Я если честно и не думала, что он сегодня приедет. Ну знаешь, не каждый захочет после такого громкого разрыва сразу появляться на публике. Киру ведь среди наших тоже хорошо знали. Сплетни и на пустом месте быстро рождаются, а тут с такой-то пищей и подавно.

Обсуждать личную жизнь Алана мне совсем не хочется. Не потому, что я святоша. Нет. А потому, что я на миг представляю как здесь, на этом же самом месте, Вероника будет сплетничать с другой какой-нибудь своей подружкой, к примеру, о нашем с Мироном разводе.

Не то чтобы я горю желанием развестись. В конце концов, в душе у меня еще трепыхается надежда, что мы сможем всё исправить. И тем не менее становиться пищей для чужих сплетен мне в любом случае не хочется.

— А что дома сидеть? Тут хоть немного отвлечется, если никто с расспросами лезть не станет, — аккуратно произношу, уже подыскивая, в какую сторону можно будет увести наш разговор.

— А кто рискнет? — прыснула Вероника. — Проще со стеной договориться, чем Леманна на разговор вывести. Сама знаешь, он — бука.

С этим сложно поспорить. На фоне других коллег, партнеров и друзей Мирона хмурый Алан всегда контрастировал особенно резко. Поначалу я думала, что это мне только казалось. Затем, что он так себя ведет только по отношению ко мне. А со временем просто поняла, что Алан такой человек и другим не станет.

— Согласна, — смотрю на дно своего бокала.

Каким образом поближе познакомить Алана с нашими девочками я понятия не имею. Да и не маленький он, чтобы за ручку водить его. Он не первый год работает с Мироном и на наших общих тусовках тоже не впервые. Хотел бы с кем-нибудь познакомиться, давно уже сделал это. Но я пообещала Мирону помочь и надо что-то придумать.

Поглядывая на Веронику, я сразу же отбрасываю идею попросить у нее помощи. Если сделаю это сплетен станет еще больше. И мое имя в них непременно вплетут.

Вечер продолжает идти своим чередом. Я стойко выдерживаю все эти восторженные беседы, посвященные детям, и даже периодически улыбаюсь. Причем настолько мастерски, что это почти не выглядит фальшиво.

О том, что случилось у нас с Мироном больше года назад, знали многие. Не удалось скрыть тот простой факт, что ребенок сначала был, а потом куда-то вдруг исчез. И какая-то часть моего сознания нашептывает, что эти разговоры частично нацелены на меня. Проверяют мою реакцию, насколько процентов я успела справиться с трагедией. Внешне я никому не позволяю усомниться, что на все сто. Хотя на самом деле, там и пяти процентов не наберется.

Мирон продолжает беседовать в мужской компании, неторопливо попивая виски. Выглядит как всегда безукоризненно. Уверенно. Солидно. Даже его эта кудрявая темно-русая челка, с которой в прошлом я зачем-то пыталась бороться, а затем просто полюбила, теперь делает моего мужа не по-мальчишески милым, а выдержанно изысканным. Может, всё дело в тех нескольких серебряных ниточках, что навсегда запутались в его челке после нашей трагедии?

Я ни раз задавалась вопросом, а на сколько процентов сумел оправиться сам Мирон? Но ответа не нашла. Не увидела и не услышала.

Вероника начинает по второму кругу рассказывать о том, как ее старшенький делает первые успехи в изучении французского. Слушать это просто больше нет сил и на помощь словно по мановению волшебной палочки приходит музыка.

Пусть праздник и посвящен пополнению в семействе Горовых, но детей на нем нет. К счастью. Иначе я точно наотрез отказалась бы сюда приезжать. Поэтому об алкоголе и наличии ди-джея заранее позаботились.

В прошлом я любила танцевать. Да и петь тоже. Даже немного играла на пианино. В прошлом я и смеялась. Но когда жизнь поделилась на «до» и «после» все развлечения и всё то, что могло меня хоть как-то порадовать навсегда ушло в прошлое. А со мной остались лишь работа, бессонница, которая в последнее время, к счастью, почти прекратила меня мучить и брак, который медленно и мучительно трещал по швам.

Глава 4.

Горячие ладони Алана крепко сжимают мою талию. Мне кажется, если он приложит еще хоть каплю усилий, мне станет по-настоящему больно. Но Алан этого не делает. Зато смотрит. Открыто. Долго. Наши взгляды несколько раз пересекаются, но я тут же отвожу свой в сторону, потому что… Потому что из-за каждого такого вроде бы незначительного пересечения чувствую, как у меня сбивается дыхание.

Мы быстро находим общий ритм, поэтому во время танца двигаемся гармонично и не оттаптываем друг другу ноги. Я уже успела давно забыть, каково это, когда танцуешь. Просто так. Просто потому, что нравится. Просто потому, что хочешь немного расслабиться.

Алан продолжает меня рассматривать, и я чувствую, как жар медленно приливает к щекам. Хочется убедить себя в том, что всё дело в шампанском. Но я знаю, что это не так.

— Ты отлично двигаешься, — отмечаю я и позволяю Алану вести меня в танце.

— Почему это тебя удивляет? — спрашивает он, как всегда, максимально серьезным тоном.

— Не знаю. Ты не похож на того, кто умеет хорошо танцевать.

— А как, по-твоему, должен выглядеть мужчина, который умеет танцевать?

Мне требуется несколько секунд, чтобы обдумать свой ответ.

— Более страстным, к примеру, — произношу и только потом понимаю, что мои слова звучат уж слишком двусмысленно. Провокационно.

— В бесстрастности женщины никогда меня не обвиняли, — в темных глазах Алана проносится нечто такое, что я никак не могу объяснить. Какая-то искра, от которой у меня дыхание сбивается чуть сильней.

Я чувствую лопатками взгляд Мирона. Он наблюдает за нами и в своей излюбленной неторопливой манере продолжает наслаждаться виски. Ничего особенного не происходит. Мирон у меня никогда не был ревнивым. Но я всё равно чувствую себя так, будто меня зажали с двух сторон. Но что странно, это чувство не вызывает во мне ни злости, ни паники. Только интерес.

— Мне жаль, — зачем-то выдаю я, снова фокусируя свое внимание на Алане.

— Ты одна это произнесла искренне, — отмечает он и плотней прижимает к себе, чтобы на пару секунд приподнять и снова опустить на пол.

Затаив дыхание, я медленно выдыхаю, и сама не замечаю, как на губах возникает улыбка. Этот маленький маневр мне понравился. Его неожиданность отдалась приятной щекоткой в животе.

— У нас здесь и вправду есть много хороших девочек, — предпринимаю еще одну попытку отвлечь Алана.

— Мне это не нужно, — отвечает он и продолжает умело вести меня в танце. — Я уже развеялся.

Понимая, что сводница из меня никакая, я больше не предпринимаю попытки обратить внимание Алана на присутствующих здесь женщин. Мы танцуем две песни подряд. И за эти несколько минут я открываю Леманна для себя совершенно с другой стороны. Он всё такой же привычно хмурый и серьезный, но его движения настолько плавные и умелые, что с таким партнером я бы с радостью танцевала по пятницам, чтобы элементарно отдохнуть телом и душой.

Алан не делает мне никаких пошлых комплиментов, как это часто могли сделать другие близкие знакомые Мирона. Они говорили не со зла, скорее, просто не умели себя красиво вести с женщинами. И шуток никаких Алан не говорит. Он снова просто смотрит на меня. Смотрит-смотрит-смотрит. То же самое делает и Мирон. Я научилась чувствовать его взгляд. Он ласкает мои лопатки. И на секунду я представляю, что позади нас возникает Мирон. Он вжимается грудью в мои лопатки и проводит губами по моей шее, пока руки Алана продолжают крепко держать меня за талию. Мне нравится эта мысль. Она волнует меня, интригует и даже немного пугает, потому что ни о чем подобном я раньше не думала.

Мы с Мироном часто и открыто обсуждали секс. Раньше мы в принципе всегда были максимально открытыми друг с другом. Я не считала групповой секс или любой другой его вид, чем-то постыдным или запретным. Просто никогда не представляла себя в такой ситуации.

И снова я ловлю себя на мысли, что Алан по взгляду читает то, о чем я сейчас думаю. Я чувствую такой сумасшедший жар, будто за весь вечер выпила не один бокал шампанского, а несколько бутылок как минимум, да еще и на голодный желудок.

Мне сложно вспомнить, когда я себя так чувствовала в последний раз. Наверное, в ту пору, когда мы с Мироном только-только узнавали друг друга и каждая наша близость будоражила каждую клеточку моего тела. Потому что всё было тако ново и еще не до конца изучено.

— Мне понравилось, — заявляет Алан, когда наши танцы подходят к концу.

Его взгляд всё такой же пронзительный и волнующий. Сейчас Алан совсем не похож на мужчину, который убивается из-за предательства любимой девушки.

— Мне тоже, — сдержанно отвечаю и аккуратно отстраняюсь.

— В танце и наедине с собой ты выглядишь одинаково красивой, — добавляет Алан и у меня не просто сбивается дыхание, а резко обрывается, будто бы я с разбегу прыгнула с отвесной скалы.

Я ничего себе не придумала! Всё действительно случилось на самом деле. Он видел меня. Видел, как я… Меня одномоментно окутывают и стыд, и злость, и волнение. Я не могу понять, что именно испытываю в эту секунду. Эмоций слишком много и каждая из них по-своему сильная, яркая.

— Мирону с тобой очень повезло, — заканчивает Алан, когда замечает, что первая волна шока наконец-то схлынула с моего лица.

Алан возвращает меня к столику, а сам уходит покурить. Я быстро подхватываю свой бокал с остатками своего шампанского и всё выпиваю. Сердце всё еще барабанит как обезумевшее. Мысли в голове роятся. Колени дрожат.

Я сажусь рядом с Мироном и понимаю, что такого эмоционального всплеска, который не несет за собой разрушения не испытывала уже слишком давно. И мне это нравится. На секунду я ощущаю себя снова живой.

— Тебе понравилось, — слышу я утвердительный тон Мирона.

Смотрю на него. Он выглядит спокойным и максимально расслабленным. Раньше, когда мы только встречались мне хотелось видеть и знать, что Мирон меня ревнует. Что взять с восемнадцатилетней девчонки? Уже позже я поняла, что демонстрация ревности не указывает ни на что, кроме внутренней несостоятельности и неуверенности мужчины. Поэтому сейчас меня ни капли не трогает спокойствие Мирона. Скорее, волнует задумчивость, которая так и осталась в его взгляде.

Глава 5.

Назойливый и откровенно говоря, неприятный сигнал будильника прорезается ко мне сквозь сон. Что именно мне снилось я помню смутно, но это определенно было что-то приятное. Кажется, во сне я чувствовала себя абсолютно счастливой, отчего сигнал будильника теперь кажется в сто крат противней обычного.

Сегодня у меня полно дел, но вставать совсем не хочется. Из дома мне нужно выехать только к одиннадцати. А сейчас ровно восемь. Весь этот промежуток времени я хочу посвятить написанию новой главы. Мысли есть, план — тоже. Осталось только найти силы, чтобы поднять себя с кровати.

Медленно переворачиваюсь на спину и тут же попадаю в плен горячих крепких рук Мирона. Обычно, к этому времени его давно уже нет в постели. Но сегодня, похоже, был тот самый редкий день, когда мой муж мог себе позволить час-полтора спокойно отлежаться.

Раньше мы старались либо вместе уснуть, либо вместе проснуться, чтобы успеть ухватить немного времени для нас двоих. А потом я намеренно начала всё глубже и глубже проваливаться в работу. Раз уж не сложилась семейная жизнь, я сделала ставку на карьеру. Ни там, ни там у меня пока что не было успеха. А вот Мирон мог спокойно похвастаться своим материальным положением.

Его относительно молодая компания, которая занималась предоставлением услуги безопасности, уже завоевала определённый авторитет и приносила солидную прибыль. Ее Мирон старался сразу же инвестировать в другие проекты, которые как правило, не были связаны с его основной деятельностью. Эта схема также приносила свои плоды.

— Как ты вкусно пахнешь, — слышу слегка хрипловатый голос Мирона и чувствую, как его ладонь, коснувшись моих ребер, скользит к животу и стремится оказаться ниже.

— Обычный кокосовый шампунь, — шепчу и хочу убрать руку.

— Позволь, — шепчет Мирон и всё-таки проскальзывает под резинку моего нижнего белья.

Мое тело реагирует молниеносно, но в голове всё еще пустота. И это основная моя проблема. Физически я способна возбудиться, но мне этого мало. А как возбудить свои мысли и чувства — понятия не имею.

У нас давно с Мироном не было секса, а ему это нужно. Он всегда был очень активен в этом плане. Все его желания сосредоточивались и сосредоточиваются только на мне. Мирон всегда спокойно утверждал, что другая женщина ему неинтересна. Заниматься любовь, сексом или просто трахаться он хочет только со мной.

Я чувствую его каменную эрекцию и понимаю, что должна уступить, если не хочу и дальше вынимать, и ломать кирпичики, из которых состоит фундамент нашего изрядно покосившегося брака.

— Хочу тебя, — шепчет Мирон и принимается ласкать меня. — Ты уже вся мокрая, — не без удовольствия отмечает он и медленно тянет мое нижнее белье вниз.

Я пытаюсь настроиться на нужную волну, хотя наперед знаю, что у меня в очередной раз ничего не получится. Я люблю Мирона, мне нравится его тело, его кудрявые волосы, его губы. И тем не менее этого всё равно недостаточно, чтобы всё внутри меня починилось каким-нибудь волшебным образом.

Когда я остаюсь без нижнего белья, Мирон нависает сверху и стягивает с меня простую тонкую майку. Его губы тут же обхватывают мои соски, вытягивают их, нежно сжимают, пока язык умело и чувственно их облизывает.

Мои пальцы блуждают по крепким плечам Мирона, перемещаются к лопаткам. Я даю ему то, чего он хочет, потому что иного способа, как сохранить равновесие в нашем браке пока не нашла.

Мирон, как всегда, увлекается моей грудью. Она ему всегда нравилась. Он знает размер бюстгалтера, который я ношу и с радостью выбирает для меня комплекты. Во всяком случае, так было раньше.

— Блядь, — сдавленно ругается Мирон и я слышу, как слегка подрагивает его голос. Он возбужден до предела. — Я хочу тебя, малыш. Хочу так сильно, что даже в голове шумит.

Мирон быстро стягивает с себя боксеры. Я чувствую, как твердая тугая головка трется об мою промежность. Но Мирон даже не успевает войти в меня, потому что оживает его смарт.

— Блядь, — снова ругается он, но на этот раз с отчетливо различимой раздраженной интонацией.

Взяв смартфон, Мирон смотрит на экран, и я вижу, как медленно разглаживается вертикальная складка на его лбу. В льдисто-голубых глазах вспыхивает огонь, природа которого мне не до конца ясна.

— Старайся громко не стонать, солнце, — предупреждает Мирон и прежде, чем я успеваю сориентироваться отвечает на звонок, поставив его на громкую связь. — Как дела, старик? — веселым тоном интересуется Мирон и подтянув меня поближе к себе, аккуратно входит.

Первое мое желание — запротестовать. Я не хочу заниматься сексом с мужем, пока он одновременно решает какие-то свои дела или просто болтает с очередным знакомым. Но когда я слышу, кто отвечает, у меня мгновенно сбивается дыхание и в голове что-то беззвучно, но ощутимо щелкает.

— Порядок, — спокойно уверяет Алан.

Мирон смотрит на меня и начинает плавно двигаться. Стон почти сразу же поднимается из самых глубин моей грудной клетки, но я в последний момент проглатываю его и вижу едва заметную улыбку мужа, которая так и говорит: «Всё правильно делаешь, солнце».

— Сегодня в час встречаемся? Без переносов? — интересуется Алан.

В динамке смартфона его голос звучит чуть иначе, чем в жизни: еще ниже и волнующе. Идеальный контраст с чистым ласковым баритоном моего Мирона.

— Да, без переносов, — отвечает он и продолжает неторопливо трахать меня, лаская мою грудь.

Я не знаю, что со мной происходит, но я будто попадаю на нужную волну, потому что начинаю испытывать наслаждение. Не то, что связанно непосредственно с оргазмом, а эмоциональное. Я попросту начала заводиться, отчего бороться со стонами становится всё сложнее. Я чувствую, насколько твердыми стали мои соски. Чувствую сумасшедший жар между ног. Чувствую твердый большой член своего мужа и то, как он умело и сладко вбивается в мое тело. Чувствую, как быстро и жестко стучит мое собственное сердце.

— Отлично. Горовой тоже подтянется? Или он передохнет после своего бесконечного спича на празднике?

Глава 6.

— Ну как всё прошло? Договорились хоть о чем-нибудь? — интересуется Танюша.

Я выделила себе час свободного времени и опустив крышку ноутбука, массирую закрытые веки. Последние несколько дней прошли в бешенном ритме. Сначала нужно было заглянуть в издательство, затем провести небольшое собеседование с девочкой, которая займется оформлением моих соцсетей. Потом пришлось обсудить детали рекламы.

Голова просто шла кругом, поэтому сегодня я позволила себе работать в более расслабленном ритме. И моя Таня, будто уловив правильный момент, решила позвонить.

— Да всё нормально, — отвечаю и перевожу взгляд на городской пейзаж за окном.

— Эй, подруга! Так не пойдет, а где же подробности? Или ты просто отделаться от меня решила, а? — с шутливым возмущением интересуется Таня.

Я невольно улыбаюсь.

После того нашего секса с Мироном мы больше не возвращались к теме разнообразия. Я не хотела наседать и торопить события, потому что чувствовала, что и сама должна к ним эмоционально подготовиться. Но моментами меня раздирали противоречивые мысли: хотелось сказать Мирону, чтобы он ни о чем не рассказывал Алану, а в другой момент хотелось, чтобы мы поскорее продвинулись вперед.

Я пыталась представить как это будет, но четкой картинки пока еще не видела. Но сама лишь мысль, что мы с Мироном решимся на этот новый опыт, будоражила сознание и заставляла сердце биться быстрее.

— Нет пока никаких подробностей, но мы поговорили. Мирон пообещал что-нибудь придумать, — отвечаю.

— О! Ну это уже кое-что, Юль. Рада, что вы хотя бы решились поговорить. Вам это нужно.

— Нужно, — эхом отвечаю.

На заднем плане слышится детский смех, от которого у меня непроизвольно в груди что-то обрывается. Какой-то жизненно важный нерв или жила, на которой держится вся моя оболочка. Не знаю. И не знаю, сколько раз я должна это пережить прежде, чем мне по-настоящему станет легче. Говорят, что время лечит. Мне, похоже, нужна целая вечность, чтобы эта поговорка сработала правильно в моем случае.

В груди так нестерпимо жжет, что хочется голыми руками выдрать это «что-то» и почувствовать спасительную прохладу.

Слышу торопливые шаги Тани и тихий щелчок межкомнатных дверей. Детский смех затихает. Подруга знает о том, что случилось со мной. Пожалуй, она одна из немногих из моего окружения, кто старается не задеть мои болевые точки.

Мы не разговариваем о детях. И если собираемся встретиться Таня не берет с собой Богданчика. Моментами я чувствую себя страшно неловко. Чувствую, что не заслуживаю таких жертв. Несмотря на свою внутреннюю боль, я стараюсь Богданчику передавать подарки. В конце концов, он мой крестник. Таня всегда смотрит на меня в такие моменты с укором и приговаривает, что не нужно строить из себя героиню и бередить рану.

— Если Мирон пошел на контакт, — продолжила Танюша, — то это хороший знак. Значит, не всё потеряно.

Мне искренне хочется заразиться оптимизмом подруги, но не получается. Не хочу себя тешить напрасными надеждами, чтобы потом вдруг не пришлось больно и долго падать.

Мы прощаемся, и я снова возвращаюсь к работе. К вечеру голова начинает знакомо гудеть, а перед глазами слегка плывет. Мне нужно отвлечься, поэтому я решаю проехаться к ближайшему супермаркету. Холодильник у нас забит, поэтому кроме кое-какой мелочовки ничего и не нужно.

Раньше мне нравилось создавать уют в каждом уголке нашей просторной квартиры. Цветы, вазы, шторы, мягкие коврики. Я любила долго и тщательно выбирать тот или иной элемент декора. Любила советоваться с Мироном, чтобы мы в конечном итоге выбрали то, что понравится нам двоим. Это был наш дом, наша территория и мне хотелось обустроить ее именно для нас.

Теперь же я это делала исключительно автоматически, потому что так надо. Потому что вещи имеют свойство изнашиваться и их нужно время от времени менять. Жаль, только себя изнутри не поменяешь. Поэтому в супермаркете я провожу не меньше час, а, может, и целых полтора. Прикупив новую подставку для кухонных полотенец, пачку антибактериальных салфеток, тех самых, которыми привык пользоваться Мирон, я прихватила еще запасные батарейки и красивый столовый набор на три персоны.

По пути домой приходиться постоять в пробке. Чтобы не вслушиваться в тишину, которая давно и прочно застряла в печенках, я включаю радио. Глупые песни на один мотив именно то, что нужно, если не хочется проваливаться в тяжелые мысли.

Когда я наконец-то попадаю домой, то буквально кожей ощущаю, что не одна здесь. Затем я вижу чистые кожаные туфли Мирона и чужие мужские кроссовки. Из гостиной доносится мужской смех. Через секунду в дверном проеме показывается Мирон. Он уже переодет в простые спортивные штаны и черную футболку, в которой привык ходить по дому.

— Привет, — Мирон быстро чмокает меня в губы и забирает пакеты с покупками. — А я уже хотел тебе звонить, чтобы узнать, где ты.

— Решила кое-что обновить. Мелочи, ничего существенного. У нас гости?

— Да, Алан, — непринужденно отвечает Мирон.

У меня вмиг перехватывает дыхание. Я застываю на месте, будто меня застали в самый разгар преступления. Мысли роятся в голове. Большинство из них непонятны, размыты, но один четкий вопрос, всё равно пробивается на поверхность. Поговорил ли Мирон с Аланом или еще нет? Мне так важно знать ответ, будто это еще может что-то в корне изменить.

Когда мы перемещаемся с Мироном на кухню, к нам присоединяется Алан. Он кивает мне, я киваю в ответ. Видеть его пусть и в дорогом, но всё же спортивном костюме цвета хаки немного непривычно. Обычно, когда мы раньше пересекались, Алан был одет в костюм или брюки и рубашку, как мой Мирон. А спортивный стиль делает его каким-то непринужденным и неформальным что ли.

— Я заказал ужин в «Ван Гоге», — заявляет Мирон.

— Я могла бы что-то сама приготовить, если бы знала, — запинаюсь, потому что встречаюсь взглядом с Аланом.

Он знает.

По глазам вижу, что он уже обо всем знает.