Тяжёлый путь

Глава 1. Начало ли?

ПРОЛОГ

- Что за чёрт?! – вскрикнул один из телохранителей Чёрного Повелителя, когда тот бросился в воду следом за автомобилем, который сорвался с обрыва в озеро.

***

На ней не было ничего, кроме ошейника с поводком. Её лицо опухло от побоев, а тело было в кровоподтеках.

Он почувствовал нечто липкое на руке, когда легко перевернул истощённое женское тело.

- Твою мать! – выругался Повелитель, глядя на исполосованную спину девушки. – Будите Пола! - приказал он, поднимая её на руки.

На ранчо всегда находился доктор.

Сюда часто привозили раненых во времена правления его отца.

Глава 1. Начало ли?

- Оделина Эмили Максвелл, вы чрезмерно непослушная дочь. Ваша мамочка сходит с ума от волнения, а вы опять сидите у бассейна и мучаете бедную кошку.

девчушка сердито посмотрела на красивую и такую же златовласую, как и она сама, женщину. Она не любила, когда её называли полным именем. Но её мамочка, строгая и непреклонная жена весьма влиятельного политика Северной Америки, произносила это имя как-то по-особенному. Этот комочек с золотистыми волосиками, но уже упрямым характером обожала свою мать и ужасно скучала, когда та уезжала.

- Мамочка, ты вернулась! - подскочила Лини, схватила кошку Эмми под мышку и побежала к своей маме.

- Да, малышка, я дома, - подхватила та на руки бежавшую ей навстречу дочь.

Её взгляд скользнул по бедному животному.

- Оделина, солнышко, ну сколько тебе говорить, что тебе следует быть помягче с Эмми?

- Мама, ей не больно, - горячо заверила девочка и взглянула на кошку.

И встретила усталый безразличный, совершенно безрадостный взгляд своей подруги, тяжело вздохнула и разжала любящие «объятья».

Эмми, шмякнувшись о землю, стремглав помчалась прочь от маленькой хозяйки.

- А папочка скоро придет? – спросила малышка, - я так соскучилась.

- Знаю, маленькая, но у нашего папы очень ответственная работа. Поэтому он так много работает, - ответила Элизабет и улыбнулась. - Пойдём в дом, я приготовила тебе сюрприз.

Оделина засияла, как солнышко - она обожала подарки.

Они зашли в гостиную. Элизабет усадила дочь на диван, достала из кармана коробочку, открыла её и протянула дочери.

Увидев, что там, ребёнок насупился:

- Что это?

Не обращая внимания на реакцию дочери, Элизабет достала медальончик с буквой «М», инкрустированную крошечными бриллиантами.

- Это своего рода символ нашей семьи…

- Что такое «символ»? – бесцеремонно перебила мать Оделина.

Элизабет сердито посмотрела на дочь, но морщинка между бровей быстро разгладилась:

- Мы вышиваем его на нашей одежде, как в былые времена делали мои предки.

- Что такое «предки»?

Элизабет, дочь аристократа, улыбнулась.

- Главное, что ты теперь настоящая Максвелл, - тронула она носик дочери.

- А что, я была ненастоящей? - опять спросила хозяйка ротика, из которого всегда сыпалась куча вопросов.

Элизабет рассмеялась:

- Просто пообещай мне, что никогда его не снимешь и никому не подаришь.

- Хорошо, мамочка, обещаю. А Бен настоящий? – никак не переставала задавать вопросы любопытная дочурка.

- Да, милая, Бенджамин уже настоящий…

В комнату ворвался мальчишка девяти лет, который спрятался за креслом, поднимая к губам рацию.

- Сокол, Сокол, это Ястреб. Приём, - прошептал он, вылезая из-за кресла, выстрелил из игрушечного пистолета и спрятался обратно.- Сокол, Сокол, экстренная ситуация. Я окружён, - продолжал он серьёзно, не обращая внимания на сидящих женщин. - Нужна помощь.

В дверь ворвался второй сорванец, как две капли воды похожий на первого мальчишку, и спрятался за вторым креслом.

- Ястреб, это Сокол, - сказал тот, - у меня тоже проблемы…

- Миссис Максвелл, ужин готов, - вошла в комнату миссис Доусон, экономка давно служившая в их семье.

- Ну здорово, - простонал Бен, обречённо вставая из укрытия. - Опять остановились на самом интересном месте.

- Ничего страшного, доиграете потом… завтра, - добавила Элизабет, не обращая внимания на жалобный взгляд сына, - а сейчас ужинать и спать.

- Но, мама... - взмолился Джон.

- Никаких «но», - сурово и одновременно нежно сказала мама троих шалунишек, - Джонатан и Бенджамин Максвеллы, немедленно мыть руки и к столу.

- А Лини? – ревниво спросил Джон.

Глава 2. Осознание

Время шло. Малышка подрастала. В двенадцать лет грудь стала болеть, и первые изменения приводили девочку в ужас.

Миссис Стокс всегда приходила в ярость, когда Лини болела, поэтому она и словом не обмолвилась, что с ней «снова» что-то не так. Лишь позже она поняла в чём дело, когда Джеймс, заметив выпирающие «горошинки», высмеял её в школьном автобусе.

- И месячные уже пришли что ли?

Оделина нарушила запрет «матери» и воспользовалась школьным интернетом, чтобы узнать что.

С того момента она носила одежду, которая максимально скрывала все изменения, происходящие с её телом. И прятала лицо и волосы под кепкой с толстовкой, таким образом пытаясь быть как можно более незаметной.

Джеймс был рослым и спортивным парнем. Любые его обноски висели на Лини, словно на пугале. Так её и стали дразнить, превратив в изгоя.

Каждый день был как будто в аду.

***

Оделина усмехнулась.

Это тогда она думала, что жила в аду?

***

Джеймс сильно постарался развить в ней абсолютную уверенность в собственном уродстве.

Каждый день был похож на предыдущий: подъём, приготовление завтрака, школа, накрыть стол к обеду, работа на ферме, дела по дому, накормить «семью» ужином, убрать, вымыть, уроки.

***

Оделина улыбнулась.

Всё-таки были тогда моменты, когда она была абсолютно счастлива – два часа в сутки. С десяти до двенадцати часов ночи она погружалась в мир без границ и пределов, превращаясь в принцессу-воина, волшебницу из школы магов, избранницу некоего пророчества или спасительницу мира.

Мир фэнтези захватил её целиком, даря радость утреннего пробуждения и волнительное ожидание ночи.

Каждый раз Лини почти бежала в библиотеку, дочитав очередное произведение и предвкушая невероятные приключения нового.

Она жадно изучала иллюстрации, мечтая быть столь же прекрасной.

И сильной…

***

У Лини сегодня не было занятий, а у Джеймса были.

Старшие Стоксы ещё вчера уехали на скачки в соседний город.

Они жили бы гораздо лучше, если бы не просаживали на ипподроме большую часть своей прибыли.

Оделина обожала такие дни.

Да, было время, когда она чувствовала себя поистине свободной.

Дождавшись, когда за Джеймсом закрылась входная дверь, Оделина поспешила в душ.

Она почти закончила мыться, когда раздался телефонный звонок.

Миссис Стокс ждала очень важного звонка. Лини строго-настрого наказали записать каждое переданное слово.

Не раздумывая ни секунды, Оделина сорвалась с места к телефону.

Наградой ей послужили лишь короткие «пи-пи-пи».

Девушка разочарованно развернулась, вернув трубку на место, и замерла.

С зеркала на противоположной стене на неё смотрела морская нимфа с синими, как океан, глазами. С упругой небольшой грудью, по которой струились влажные золотые пряди, заканчиваясь на тугом прессе живота. Сильные ноги. Проступающие бицепсы. Долгие годы тяжёлого труда на ферме сделали своё дело, доведя её девичье тело до совершенства.

«Я не уродина!», - потрясенно промелькнуло в сознании девушки.

Перепрыгивая через ступеньку, Лини побежала в свою коморку, зарывшись с головой в старые вещи миссис Стокс.

Вскоре из ненужного хлама было извлечено скромное платьице до колен, мягко скользнувшее по девичьим изгибам.

Дрожащими от волнения руками Оделина застегнула крохотную пуговку на вороте, с восхищением скользнув ладонями по приятной на ощупь ткани, и поспешила к зеркалу. Единственному, которое было ей доступно – в холле, у телефона.

Да, она не уродина!

Ручка входной двери скрипнула, впуская хозяйку и хозяина дома.

Все трое обмерли.

Лини робко улыбнулась.

- Ах ты, мелкая дрянь! – двинулась на неё миссис Стокс, багровея от ярости.

Оделина не успела убежать, так как была схваченной рукой «матери» за золотой водопад собственных волос.

- Как ты посмела? – последовала первая пощёчина, - опорочить моё платье своим грешным телом! – вторая. – Бесстыдница! Блудница! Ты хотела совратить моего мужа?! Моего сына?!

Миссис Стокс дотащила Лини до тумбы, где лежали ножницы, и схватила их.

Глаза девушки расширились от ужаса. Она извернулась и толкнула миссис Стокс впервые в жизни.

Обе застыли друг напротив друга в немом изумлении.

Лини опомнилась раньше и стремглав бросилась в открытую дверь.

Глава 3. Провал

- Ну, что скажешь? – спросил барон, видя потрясение своего компаньона по бизнесу.

- Это настоящий цвет волос? – поправил хер в штанах Калеб Мур, обходя девушку со спины, зачарованный шикарным золотым водопадом длинных до ягодиц волос.

- Не уверен, - соврал Люк, зная фетиш Калеба.

- Всё равно они совершенны! В наше время крайне редко попадается столь поразительная густота и здоровье… - завороженно потянул он руки к волосам девушки.

- Она не будет жить в клубе, - сказал барон прежде, чем успел подумать.

- Почему?! – удивился Калеб.

- Я так решил.

Глаза Мура зло сощурились:

- Занятие девочек начинаются в полдень.

- Я в курсе, - не менее зловеще посмотрел на него барон.

Они поняли друг друга.

- Ты изменил свои планы насчёт её девственности?

- Нет.

- Ладно, - не совсем уверенно отозвался Калеб.

***

- Будешь жить здесь, - барон открыл перед ней двери гостевой спальни. – Надеюсь, насчёт побега мы всё прояснили, и эта тема закрыта?

- Да, - тихо отозвалась Оделина.

- Я рад. Хотя Густав всё равно всегда будет рядом, чтобы этого избежать.

- Угу, - села девушка на свою новую постель, попробовав на мягкость и тут же поспешила встать и отойти подальше, заметив жадный взгляд барона.

***

Клуб открывался в в семь часов вечера.

Посетители направлялись сюда сразу по окончании рабочего дня, чтобы поговорить, выпить, снять стресс, развлечься. Кто-то назначал здесь деловые встречи.

Рабочая зона состояла из нескольких помещений: три изолированных апартамента для переговоров и торжеств, где гостей индивидуально обслуживал обнажённый персонал; стриптиз-бар-кабаре с полуобнажёнными официантками и танцовщицами, и, непосредственно, комнатки для утех менее обеспеченных клиентов.

Весь персонал закрытого клуба, как правило, жил здесь же, на втором этаже.

Занятия начинались в полдень: стрип-пластика, гимнастика, тренажёрный зал, постановка выступления, бассейн, спа и массаж, что удивило Оделину больше всего, когда она ложилась под опытные руки массажистки.

- Всё это продлевает срок нашей службы, поддерживая товарный вид, - услышала она приятный голос и обернулась.

- Это линзы? – обескуражено спросила Лини, глядя в невероятные бледно-бирюзовые глаза и окинув взглядом белоснежные волосы, брови, ресницы и кожу незнакомки.

- Нет, – улыбнулась девушка.

- Никогда не видела альбиносов, - выдохнула Оделина, догадавшись.

Та рассмеялась:

- Не ты одна. Я - Богиня. Тебя уже распределили? Имя дали?

- А?

- Ясно, - отозвалась альбиноска, внимательно изучая новоприбывшую. – Я думаю, что тебя определят в нашу гримёрку.

- Почему?

- Внешность и возраст.

- А что с ними?

- Мы выступаем, как по одиночке, так и в группе. Конкретно наши номера построены на контрасте. Нас было четверо. Я думаю, что ты займёшь место Ангела.

- А что с ней?

Богиня отвернулась, сделав вид, будто не слышала вопроса.

- Наша внешность сослужила нам верную службу, - продолжала она.

- Не могу согласиться, - буркнула Оделина, зная, что именно она привлекла внимание барона.

- Здесь не только красотки, Ангел, - отозвалась Богиня. – И из-за этого им повезло куда меньше. Мы, своего рода, элита.

- И что это значит?

- Клиентов не обслуживаем с голыми сиськами и задницами, которые постоянно тискают. Ограничиваемся лишь выступлениями и стоим дороже. Гораздо дороже. А это значит, что у нас не восемь-десять клиентов ежедневно.

Глаза Лини распахнулись в ужасе.

- А сколько? – едва слышно спросила она.

- Двое-четверо в неделю.

Оделина отвела взгляд:

- Глупо, наверное, было надеяться услышать «в месяц»?

Богиня рассмеялась:

- Ещё как! Это вылилось бы тебе в серьёзные проблемы в таком месте, как это. Наша задача – зарабатывать для них деньги.

- Ты слишком радостная для данной ситуации.

- Во-первых, я из мест, где таких, как я убивают, считая проклятыми. Мою мать забили палками до смерти на моих глазах. Калеб спас меня. А во-вторых, не так уж здесь и ужасно. В нашем с тобой положении, - добавила Богиня. - Я здесь уже семь лет. И ты привыкнешь. Жизнь продолжается. Многое уже просто не замечаешь, воспринимая, как должное. И опять же – всё познаётся в сравнении.

Глава 4. Выбор

- Как ты? – вошла к ней в комнату Гини на следующий же день.

Вопрос, который, похоже, уже вошёл у неё в привычку.

- Как он позволил тебе навестить меня?

- Я всё-таки Богиня как никак, - улыбнулась Гини.

Оделина отвернулась, глядя неповрежденным глазом в окно. Весёлость подруги в данной ситуации казалась издевательством.

- А что ты хотела? – сердито начала Богиня. – Чтобы мы сейчас вместе посидели с тобой и поплакали, жалея себя?

- Это было бы уместнее, - в тон ей отозвалась Оделина.

- И что дальше? Жалость к себе убивает быстрее чего либо. Лишает сил, воли и желания жить.

- А если его и так нет?

- Не смей так говорить! Ничто не вечно! Всё течёт и меняется, никогда не стоит на месте! И твоя ситуация не вечна! Барон не вечен, в конце концов! Всё в твоих руках! То, что он не оставил тебя в клубе, а привёл жить с собой - это уже о многом говорит!

- О чём?

- О шансе! О шансе, которого нет у восьмидесяти процентов девочек клуба! Так что, не смей ныть и жаловаться на свою жизнь! Она не так уж и ужасна! Бывает и похуже!

Богиня выскочила из комнаты, как гневный ураган.

***

И она вернулась через три дня.

Богиня сидела рядом с её постелью уже около часа, не сказав даже «привет».

У Оделины тоже не было желания с ней разговаривать. Она и головы не повернула, когда та вошла.

- Сегодня я опять слышала плач Лиан и мерзкое пыхтение Карла с Сэмом.

Оделина не отреагировала.

- Лиан – девочка из черновых. Тех самых, что обслуживают столики. Помимо столиков, она обслуживает, как правило, четырёх клиентов за смену. После смены к ней любят захаживать Карл с Сэмом. Они захаживают ко многим девочкам. Но Лиан - их любимица.

Тишина.

- Калеб знает об этом. В клубе действует лишь три правила для охраны: не портить товар, его способность работать и неприкосновенность элиток, за безопасность которых они отвечают головой.

Оделина опять не отреагировала.

Богиня ушла, чтобы вернуться на следующий день.

- Вчера клиенты избили трёх черновых. Ночь говорит, что у Абигейль сломана рука.

***

И на следующий день:

- Поступила новая партия рабов.

Оделина обернулась.

- Да, эта третья каста из нас – невольницы. Их набирают в странах так называемого третьего мира. Они не работают в клубе. У них нет ни спа, ни массажисток, ни капли из того, что могло бы походить на нормальную жизнь. Это товар для дешёвых притонов. Их подсаживают на наркотики. Кидают в комнату, куда течёт непрекращающийся поток грязных и вонючих клиентов. Хорошо, если им вообще удается поспать за сутки. Подобная жизнь длится не более трёх-десяти лет, прежде чем они не сгнивают от венерических болезней, наркотиков или побоев разбушевавшегося клиента.

- Ты врёшь.

- Нет.

- Зачем тогда им мы? – спросила Оделина. – Они, наверняка, имеют на этом гораздо бOльшие деньги.

- Эстетическое удовольствие, - повела изящным плечом Богиня. – Бизнес, который им больше по душе. Связи, которые он им даёт. Некую власть над высокопоставленными лицами, предпочитающими отдых, который может предоставить им наш клуб.

Оделина вновь отвернулась к окну.

Гини ушла.

***

- Вернулся Олаф, - и подруга умышленно замолчала.

- И что это значит? – спросила Оделина, скрипнув зубами от досады от того, что не может справиться со своим любопытством.

- Он возвращается раз в три-шесть месяцев и просит одну из черновых у Калеба.

- Он один такой что ли? – съязвила Лини.

- Он один их калечит. Ему не разрешено их лишь убивать.

Оделина потрясённо обернулась.

- Да, Ангел. После его посещения девочки, как правило, становятся рабами, покидая стены клуба. Слышала бы ты хоть раз, как они кричат, воют и умоляют оставить их в клубе. На любых условиях. Но ты не слышишь этого. И, возможно, никогда не услышишь. И не увидишь. Благодаря тому, что живешь здесь. С бароном. А не как все мы там!

- Что ты хочешь от меня?

- Возьми себя в руки! – подскочила к ней Гини, нависнув, словно гнев всех несчастных. – Осознай, насколько тебе повезло! Воспользуйся своим везением и выжми из него всё!

- Я не понимаю.

- Барон питает к тебе слабость! Научись управлять им. Будь умнее и хитрее.

Глава 5. Перемены?

Оделина бросилась к Гини, едва переступила порог её палаты.

- Будешь проходить «химию»? – спросила она у подруги.

- Нет.

- Понимаю, - опустила взгляд Лини.

- Ни черта ты не понимаешь! – разозлилась умирающая. – До сих пор так ни хрена и не поняла! Я прошла три «химии» два года назад. Это пока смерть мельтешит где-то там, мы её не боимся и призываем в моменты отчаяния. Но стоит ей показать свою клыкастую пасть, как ты готов хвататься за каждую возможность прожить ещё хотя бы год, месяц, неделю, день, выжимая из них всё до последней капли! Какой бы эта самая жизнь ни была! Надеясь. Когда нет надежд!

Богиня отвернулась, глотая ком в горле.

- Прости, - произнесла Лини, чувствуя в этом острую необходимость. – Я сделала, как ты мне говорила.

- А он? – глаза подруги мигом высохли, жадно ловившие каждую мимику Ангела.

- Я здесь, - пожала плечами Оделина.

- Сделал то, чего ты хотела? – уточнила Богиня.

- Да.

- Вот видишь!

- Может, это единичный случай…

- Если бы в моей вене сейчас не торчала игла, я встала бы, чтобы тебя отметелить, клянусь! Меня уже тошнит…

- Это, наверняка, от лекарств.

- … от твоего пессимизма, - разошлась подруга, не обращая внимание на невнятное бормотание Лини, - драматизма, депрессивизма и идиотизма!

- Нет таких слов, - отвела девушка взгляд.

- Применимо к тебе есть! Поклянись мне, мать твою, на моём смертном одре, что ты не сдашься! Что ты никогда не сдашься и выкинешь всё это из своей тупой башки навсегда!

- Ты ещё не умираешь.

- Клянись!

Ангел молчала.

- Лини, - мягко позвала Богиня, полностью завладев её вниманием, впервые назвав по имени.

Тем именем, которое было в обиходе лишь в её давно утраченной семье.

Богиня стала её новой семьёй за эти два года, и вот…

Оделина опустила взгляд, пряча слёзы.

- Без тебя это будет ещё сложнее.

- Клянись! – требовала подруга. – Если я, действительно, хоть что-то для тебя значу, клянись! – использовала Богиня все доступные рычаги.

- Ты же знаешь…

Богиня обречённо зарычала, падая назад на подушки.

По крайней мере, упрямства этой девчонке не занимать.

Направить бы его в нужное русло…

***

В бар вошли два человека, несколько отличавшихся от обычно собиравшейся здесь публики.

- Неприятное место, - отозвался темнокожий посетитель постарше.

Другой, помладше, безразлично пожал плечами:

- Зато понятен и логичен их выбор – закрытый клуб даёт некие гарантии безопасности. Особенно, если они здесь всех знают.

- Да, - согласился отец, присаживаясь у барной стойки. – Два виски.

Музыка сменилась, привлекая внимание Майлза.

Стриптизёрша была красива. Точёное спортивное тело изящно извивалось возле шеста, вытворяя невероятные трюки, требующие немалую силу, напрягая мышцы спины, трапеций и бицепсов, сексуально играя под идеальной кожей.

Майлз почувствовал лёгкое возбуждение.

- Одна из элиток, - сказал бармен, заметив реакцию клиента.

Это было одной из его прямых обязанностей. Кроме того, если клиента приводил он, ему перепадал неплохой процент.

- Что? – не понял новоприбывший.

- Стоит дорого, но купить можно, - пояснил бармен. – Одна из самых дорогих. Самая дорогая, - уточнил он, вызывая тем самым ещё больший интерес.

Майлз вернул взгляд на сцену.

- Сколько?

- Ты с ума сошёл! – возмутился отец. – Шлюха?

Майлз усмехнулся:

- Все они шлюхи.

- Объяснись, - не понял старший Грейсон, впервые услышавший от сына нечто подобное.

- После смерти матери ты встречал хоть одну женщину, которая не хотела бы от тебя побрякушек, шмоток, машин и прочей херни?

Майлз увидел мелькнувшую тень понимания во взгляде отца.

- Вот именно, - подтвердил он. – По крайней мере, в этом случае всё честно. И есть надежда, что она, - указал пальцем на стриптизёршу Чёрный принц, - действительно, стоит своих денег. Сколько? – повторил он вопрос бармену.

***

Майлз вошёл в тускло освещённую комнату и удивился тому, как много было здесь деталей: трюмо с женскими штучками, шкаф, тумба с книгой и будильником на нём, пуф, софа и даже замысловатые шторы, идеально вписывающиеся в общий интерьер.

Глава 6. Любовь или прощение?

Глава 6. Любовь или прощение?

Прошло четыре месяца с момента смерти подруги.

Оделина сидела на кухне с книгой в руках и чашкой кофе.

Барон вернулся с пробежки, прямиком направился в душ. Выйдя оттуда в набедренном полотенце, принялся за приготовление протеинового коктейля.

Вечером у него тренировка в спортзале.

И так уже около… да, всё то время, что она не работает в клубе.

Оделина скользнула взглядом по его значительно похудевшей подтянутой фигуре с выраженным рельефом.

Он ведь совсем не стар.

Ему чуть больше сорока, наверное. С тех пор, как он занялся собой, стал весьма интересным мужчиной.

Её взгляд задержался на набедренном полотенце.

Он ни разу не взял её с тех пор.

Делал несколько попыток, но когда она не отвечала взаимностью, просто оставлял в покое.

Четыре месяца.

Оделина пыталась сама справиться с физиологическими потребностями своего тела, но это было всё равно, что дать голодному попить.

Барон заметил украдкой брошенный взгляд.

Направился к холодильнику у неё за спиной. Потянулся через неё за молоком, «забытом» на столе, коснувшись обнажённым торсом.

Оделина чуть не задохнулась от волнительной близости мужчины, пытаясь скрыть это за покашливанием.

Люк положил руки ей на плечи, ожидая протеста, которого не последовало.

Медленно сдвинул с них шёлковый халат, легко скользнувший вниз, к локтям. Склонился с поцелуем к шее, плечу. Заметил, как по её коже пробежала едва уловимая дрожь.

Оделина расслабилась. Облегчённо выдохнула, запрокидывая голову назад.

Его руки скользнули к её идеальным полным грудям с затвердевшими сосками.

Она застонала.

Он не мог больше ждать, находясь на грани.

Четыре месяца, мать твою, он ждал этого момента! Если она взбрыкнёт и в этот раз, он не уверен, что сможет остановиться.

Люк с легкостью подхватил её, посадив на стол.

Послышался звук падающей книги, звон чашки. Оба этого не замечали, прерывисто и тяжело дыша.

Оделина едва не задохнулась от наслаждения, когда он медленно наполнял её своей плотью.

- Быстрее, - шептала она, чему он с готовностью подчинился, причиняя ей боль вперемешку с удовольствием.

*

Три недели не давал ей покоя произошедший инцидент.

Одновременно ненавидя и оправдывая себя, она вновь начинала терзаться желанием.

Ночи всегда были самыми тяжёлыми, буквально лишали её рассудка.

Оделина накинула на плечи полупрозрачный пеньюар и направилась в спальню Люка.

Он спал, но это ненадолго, - лукаво улыбнулась девушка, забираясь в постель. Седлая его лицо, накрывая его рот, щекоча носом клитор.

Барон вцепился в ее бёдра, жадно вылизывая предложенный дар.

Оделина застонала, крепче ухватившись за спинку постели, неистово танцуя бёдрами на его лице.

Люк вынырнул из-под Ангела, когда её сотрясали волны первого оргазма. Поспешно вставляя сзади. Пока она не опомнилась и не оттолкнула его.

Оделина вскрикнула от новой волны удовольствия…

*

Однажды, в очередном безумном танце страсти, он попробовал опустить её на колени.

- Нет! – выкрикнула она, сбрасывая с себя его руки. Попыталась оттолкнуть.

Барон едва пошатнулся от отчаянного порыва. Зато Оделину по инерции отбросило к противоположной стеклянной стене душа.

Оба тяжело дышали.

Он от перевозбуждения.

Она - уже от страха.

- Нет! – твёрдо повторила она. – Тот первый раз был и последним в твоей жизни, когда ты трахнул меня в рот. Если, конечно, не хочешь повторить, - с вызовом посмотрела она ему в глаза.

- Не хочу, - отозвался Люк, нахмурившись. Шагнул ей навстречу. Скользнул пальцами вдоль плеча. – Ты совершенна.

Оделина отвернулась. Огонь в его глазах был слишком хорошо ей знаком, чтобы понять, что продолжению быть!

Барон зарычал, развернув её к себе задом. Девушка зажмурилась, приготовившись к боли.

Её глаза широко распахнулись, когда он опустился на колени, принявшись жадно вылизывать её тугую дырочку. Вскоре заставив кричать от накрывшего её оргазма. Под опытными ласками пальцев и языка. Прежде, чем заняться собой и кончить с ней вместе во второй раз.

*

Так пролетел год.

Не худший в её жизни.

Пока, однажды, Люк не попал в больницу.

Глава 7. Смысл жизни.

Глава 7. Смысл жизни.

На похоронах присутствовала лишь она.

Густав, получив расчет, ушел, не оглядываясь.

Наблюдая за гробом, на который уже упала первая лопата сырой земли, Оделина задумалась над жизнью этого человека.

Ради чего он жил?

С какими мыслями ушел из жизни?

В чем был ее смысл?

В чем смысл ее жизни и жизни всех тех миллионов, которые дышат одним с ней воздухом?

Ведь во всем должен быть какой-то смысл.

Всегда существует вопрос: «Зачем? Почему? Как? Как правильно и как не правильно?»

Почему людям просто не дано знать изначально ответ на эти вопросы?

Почему мы должны прожить еще не одну земную жизнь, чтобы докопаться до истины?

Зачем все так усложнять?

«В чем мое предназначение, смысл моей жизни?

Я не хочу думать, а точнее - верить в то, что мы живем просто для того, чтобы дышать! Наделать кучу ошибок, мерзких поступков, наплодить потомство и сгнить в подобной сырой одинокой могиле?

Что жизнь от меня хочет?

А может она дает мне знаки, которых я не вижу или не хочу видеть?

А, может, я просто схожу с ума, думая о таких странных необъяснимых вещах?

Может, мы и правда живем лишь для того, чтобы размножаться и умирать?

Я не хочу верить в этот ужас – смысл нашей жизни должен заключаться в чем-то хорошем, в чем-то обнадеживающем и светлом!

Понятие «счастье» наверняка подразумевает под собой нечто большее, чем материальное благополучие и даже любовь. Которая сродни мифам о единорогах.

Так, где ж ты, счастье? Как тебя найти?!»

*

«Прочь из этого города. Здесь я задыхаюсь», - приняла она решение, осматривая стены пустой огромной квартиры барона.

На долю секунды ей показалось, что какая-то страшная тьма окутывает этот дом…

Оделина встряхнула головой.

***

Баронесса-вдова переехала в Сан-Франциско.

Твёрдо намереваясь поступить в Стэнфорд.

Поступление было нелегким.

Пришлось обращаться к частным преподавателям за рекомендациями, заполнять анкеты, писать сочинения, сдавать экзамены, три часа провести в беседе о ее целях, стремлениях, талантах и достижениях. Плюс то, что она не кто-нибудь, а «счастливая» обладательница титула баронессы и Оделина вздохнула с облегчением. Зарекомендовав себя, как красивая, умная, амбициозная и перспективная девушка.

«Ещё бы!» – усмехнулась баронесса, прочитав свою характеристику. Двадцать лет. Будучи сиротой из глубинки охамутала «несчастного» умирающего богача и отхватила его состояние – так и читалось во взгляде ректора. Но этого он написать не мог, поэтому просто «амбициозная и перспективная».

На повестке дня стояло посещение человека, которому Коркест доверил ее денежный фонд. Это решение Люка было ей не совсем понятно. А точнее, совсем непонятно, но он заверил её, что делает это ради неё и в её интересах.

Оделина задумалась о личности человека, которому смог довериться даже Коркест.

В душе задрожал тревожный звоночек.

***

Решив съездить сегодня на побережье, Оделина села за руль арендованного автомобиля, вспомнив, что почти исчерпала кредитку, выданную ей однажды бароном.

Ангел нахмурилась. Уже две недели она не вспоминала о своём прошлом, которое там же хотела и оставить.

По этой же причине она откладывала встречу с поверенным.

Она взяла в руки телефон. Задумчиво повертела и бросила обратно. Потом. Вечером. Или завтра.

Опять туман. Город почти всегда в тумане, вызывающем в её душе противоречивые чувства.

Сан-Франциско под своей пеленой, словно её жизнь. Вот только она не так прекрасна, если загадочную дымку рассеять.

Оделина села на песок, подтянув к груди колени. Чувствуя, что всей душой полюбила этот город.

И его туман.

В котором можно и хочется затеряться.

Ветер гнал к берегу волны, которые с шумом разбивались о глыбы, пугая своей мощью. Сегодня было неспокойно и ветрено.

В поле зрения появилась одинокая фигура пловца.

Либо померещилось, либо он сумасшедший – сейчас слишком опасно купаться.

Его несло к камням.

Оделина подскочила на ноги, не зная, что ей делать и куда бежать. Они были совершенно одни на пляже. В радиусе нескольких километров. Бросившись на помощь, она лишь погибнет вместе с ним.