Тыквенный поцелуй, или Попаданка в изгнании

Глава 1. Аромат печёной тыквы

— Мириэль нор’Фавинелл, — раздался чей-то властный, требовательный голос, и я с трудом открыла глаза. Всё тело болело, мне было холодно и мокро, даже пальцы на ногах занемели…

Пальцы? На ногах?

Я приподнялась на локтях и попыталась сфокусировать взгляд на своих ногах. Мне не показалось: я действительно их чувствовала! За два года с момента аварии всё, что у меня оставалось — это фантомные боли, но сейчас, немного пошевелившись, я определённо ощутила неприятное поскрёбывание крошечных камешков, на которых лежала. Бывало, что порой я просыпалась от чувства жжения и покалывания в ногах, но это было лишь игрой повреждённых нервов. Сейчас же я могла подтянуть к себе ноги — и покалывание усилилось, отзываясь на прилив крови.

— Мириэль нор’Фавинелл! — голос надо мной прозвучал громче и требовательнее, заставив меня вздрогнуть и обернуться.

За решёткой из толстых прутьев стоял высокий мужчина в странной одежде: на нём была шерстяная туника поверх простого кольчужного жилета. На плечах с помощью пряжек был закреплён плащ, капюшон которого частично скрывал в тени его лицо. Но в свете подрагивающего огня факела в его руке было видно, что он — простой усталый человек с густой щетиной и внимательными глазами

Я моргнула и опустила взгляд. На поясе у него висел меч в длинных ножнах, а сапоги, простые, но аккуратно скроенные, были заляпаны грязью, словно на улице только прошёл дождь.

— К тебе гости, — сказал он строго, но бесцветно, после чего отступил на шаг назад.

Я села, всё ещё с трудом веря в то, что ноги меня слушаются. Всё это можно было бы принять за сон, но мне хорошо было известно, как ощущаются сны. Даже в коме они совсем другие. И главное отличие — во сне я не могу думать, разговаривать с собой и принимать осознанные решения. Там я скорее зритель, находящийся в виртуальной реальности, но неспособный повлиять на ход событий. Но здесь, сейчас мне подчинялось не только тело, но и мысли. И потому я потрясённо шевелила кончиками оголённых пальцев на ногах, наслаждаясь даже болезненным покалыванием, которое никак не хотело уходить. И плевать было на стражника, на клетку, в которой я находилась, на холод и сырость.

Ноги меня слушались! Разве может быть что-то лучше этого?!

— Мириэль, — снова прозвучал мужской голос, но на этот раз другой. Он был более мягким, мелодичным и вкрадчивым, таким, что мурашки бежали по коже.

Я замерла, вдруг вспомнив, где слышала раньше это имя. Мириэль нор’Фавинелл — так звали одну девушку в книге, которую я читала накануне перед сном. Как раз почти дошла до финала, но уснула, не дочитав всего пары страниц. И закончила как раз на том, как эту Мириэль… мамочки! Приговорили к смертной казни!

— Ты не удостоишь меня даже взглядом? — шаги за спиной стихли, а голос замер совсем близко. Я медленно развернулась и начала неуверенно подниматься на ноги. Вопреки моим опасениям, они выдержали меня — и даже не дрожали, несмотря на иголочки, что продолжали нещадно колоть затёкшие мышцы.

Стражника рядом уже не было. Вместо него факел у решётки держал другой мужчина — я бы даже сказала, парень, чуть старше двадцати, — с очень красивым лицом. Острые скулы, широкий подбородок, чуть впалые щёки, покрытые лёгкой, едва заметной щетиной. Выразительный лоб обладал такой явственной формой, словно был вылеплен из глины, и брови только подчеркивали правильность каждой линии. Единственный штрих нарушал эту идеальность: одна из бровей была дважды пересечена короткими поперечными шрамами.

Это был принц Кассиан Рафаэль нор’Каэлларис. Без пяти минут король: в последней главе он как раз должен был принять корону, доставшуюся ему после смерти отца и старшего брата.

— Что вы здесь делаете? — хрипло спросила я. В горле саднило. Должно быть, Мириэль простыла за то время, что провела в холодном сыром подвале.

— Хотел убедиться, что всё в порядке. И пожелать тебе доброго пути на тот свет.

Я подошла к решётке и взялась за прутья, глядя прямо в глаза принца. Его брови изогнулись, словно он сам страдал от того, что был вынужден приговорить меня. Хотя в этом был смысл. Мириэль соблазнила его, используя какой-то особый приворот, а потом отравила, и если бы не его истинная — Лилит…

— Смертная казнь — не слишком ли жестокое наказание? — тихо проговорила я, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-то, что помогло бы мне изменить ход событий.

Принц покачал головой.

Он был воплощением аристократии: высокий, широкоплечий, с выверенной до мелочей осанкой и жестами. Но на нём была не парадная одежда, а простая тёмная рубаха под длинным плащом с гербом королевского дома. Ему не нужно было золото, чтобы внушать благоговейные чувства в своих подданных. Один его взгляд и голос заставлял всех преклонять колено.

— Знаю, вы с Лилит были близки, и она хотела бы, чтобы я пощадил тебя… но твой поступок… — он снова покачал головой, опустив взгляд к полу.

— Я стану лучше, — прошептала я, всё больше осознавая реальность и неизбежность происходящего. Вернуть себе ноги ради того, чтобы так сразу погибнуть… с этим невозможно было смириться. — Я могу драить полы, я… я могу продать свою свободу. Я готова на всё!

Наши глаза встретились. Принц Кассиан поднял руку и со странной нежностью провёл пальцами по моей щеке. Неужели… неужели между ними что-то было? В книге упоминалась попытка соблазнения, но она не должна была увенчаться успехом! Тем более она использовала приворот — принц не мог относиться к ней с таким трепетом.

— Прости, Мириэль, — голос принца стал мягким и полным горечи. — Но я должен сделать это. Ты слишком много знаешь. Ты слишком опасна.

Я растерянно покачала головой, пытаясь показать, что не понимаю, о чём речь. Сердце билось в висках, а в груди стало тесно.

Принц приблизился к решётке, и между нами осталось такое маленькое расстояние, что я почти чувствовала его дыхание, а ноздри невольно встрепенулись, улавливая лёгкий цветочный аромат.

Обложка в хорошем качестве

Глава 1.2

Я сползла на каменный пол, прижимая ладони к лицу. Колени дрожали, тело ломило от холода, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось внутри.

Меня действительно должны быть вот-вот казнить.

На рассвете. Да, точно, казнь назначили на раннее утро — с восходом солнца. Сквозь маленькое окошко под самым потолком виднелось небо. Оно всё ещё было усыпано звёздами, но уже начало светлеть, и до первых лучей оставалось всего ничего: может, час или два.

И самое ужасное: может, настоящая Мириэль и заслуживала такого конца, но я — не она! И не представляла совершенно никакой опасности! Но разве можно было это как-то доказать? У меня не оставалось даже времени на то, чтобы попытаться кому-то что-то объяснить или найти иной способ избежать смерти.

Два года назад я уже ускользнула из её цепких холодных лап, когда пришла в себя после аварии. К сожалению, позвоночник был сломан в нескольких местах, и мне пришлось заново учиться жить. Множество болезненных реабилитаций привели меня к жизни в инвалидной коляске. Не бог весть что, конечно. Но это научило меня ценить жизнь — любую.

Я снова поднялась на ноги и, схватившись за прутья решётки, начала кричать, взывая к страже и требуя, чтобы меня сейчас же провели к судье или прокурору — или хоть к кому-то, кто влияет на приговор. И хотя я знала, что где-то рядом должна быть стража, никто не реагировал. И только горло моё село окончательно, и я закончила хрипом, смешанным со слезами отчаяния.

И тут скрипнул замок.

Из полумрака медленно появилась она: высокая, стройная, с тонкими чертами и бледной кожей, с большими голубыми глазами, от которых невозможно было отвести взгляд. Светлые соломенные волосы были заплетены в свободную, небрежную косу. Та, которая была рождена для того, чтобы сопровождать короля. Та, ради которой принц Кассиан был готов пожертвовать всем — даже собственной жизнью.

— Хвала Люцерне, ты жива, — выдохнула она и, быстро сократив оставшееся между нами расстояние, вставила факел в держатель.

— Лилит, — только и смогла проговорить я, совершенно не готовая к такой встрече.

Насколько я могла помнить, признание Мириэль в содеянном нанесло огромную боль Лилит, и она ушла, не желая больше видеть бывшую подругу. Я на её месте тоже хотела бы отстраниться. Самое тяжёлое предательство — со стороны того, кому верил сильнее всех.

Невеста принца достала из-под плаща тяжёлую связку ключей и, выбрав один из них, вставила в замок, после чего воровато огляделась и замерла, задумавшись о чём-то.

— Я не верю, что ты могла так поступить, — быстро прошептала она. Её брови были изогнуты в непритворной тревоге. — Нет, только не ты.

— Я почти ничего не помню, — ответила я в том же тоне, чувствуя, как в горле встал ком. — Всё, как в тумане.

Это была почти правда. Историю Мириэль я помнила только урывками, потому что больше сосредотачивалась на Лилит, которая в это время переживала много противоречивых чувств, и на любовной истории между ней и принцем Кассианом. К тому же, интуция мне подсказывала, что далеко не всё было упомянуто на строчках прочитанной мной книги. Что-то выпадало из поля моего зрения — и явно что-то очень важное.

— Так и знала, что это происки шаманов кочевников! Они наслали на тебя эти сны и заставили содеять ужасное против воли.

— Не знаю, что меня заставило, — я сглотнула. — Но, клянусь, я бы никогда не причинила тебе зла!

— Знаю, — отчаянно воскликнула Лилит и закусила пухлую нижнюю губку. — Когда меня приставили ко двору, меня ненавидели все, и только ты встала на мою сторону. Только ты была рядом! Если бы не ты, Мириэль, я бы не смогла пережить всего этого.

Наконец, Лилит провернула ключ и, снова глянув в сторону тёмного коридора, распахнула дверь моей темницы.

— Что мне делать, Лилит? — спросила я, когда она взяла меня за руки. — Принц уверен в моей виновности.

— Он вынужден поступать, как король, — глаза Лилит подёрнулись влагой, а голос её дрогнул. — И порой приходится выбирать меньшее зло. Если он спустит проступок сейчас, сколько настоящих злодеев решит, что имеют право на худшее?

Я едва верила своим ушам. Это говорит Лилит? Что она, что Кассиан — оба казались лучиком света среди прогнившей аристократии, теми последними, кто ещё верил в справедливость.

— Но я не хотела…

— Поэтому тебе надо бежать, — быстро зашептала Лилит, крепче сжав мои ладони. — Твою казнь перенесли, за тобой вот-вот придут. Я выведу тебя отсюда. Мой человек уже ждёт тебя с телегой, в которой ты будешь надёжно спрятана, и вывезет прочь из столицы. Беги так далеко, как только сможешь, и скройся в самой глухой деревне. Смени имя, внешность — всё, чтобы тебя не узнали! И приходи ко мне спустя три года. Всё забудется, и тогда ты сможешь начать новую жизнь.

— Но…

— Скорее, у нас мало времени!