Тьма, что пришла с огнем.

Тьма, что пришла с огнем.

Комната была погружена в полумрак, лишь слабый свет экрана телевизора освещал лица пары, уютно устроившейся на диване. На экране очередной ужастик — крики, кровь, зловещая музыка. Девушка, Аня, прижалась к своему парню, Гжегошу, когда на экране внезапно появилось жуткое лицо с выколотыми глазами.
— Ну и зачем мы это смотрим? — с дрожью в голосе спросила Аня, натягивая на себя плед. — Я потом неделю спать не смогу.
Гжегош усмехнулся, обнимая ее за плечи.
— Ты сама сказала, что хочешь посмотреть что-то страшное. Вот тебе и страшное.
— Но это слишком! — Аня зажмурилась, когда на экране началась очередная кровавая сцена. — Я думала, будет что-то вроде «Пилы», а не это...
Внезапно экран погас. Комната погрузилась в полную темноту. Девушка вскрикнула.
— Что случилось?
Гжегош вздохнул и потянулся к телефону, чтобы включить фонарик.
— Свет вырубило. Опять.
— Опять? — Аня выглядела растерянной. — Сколько это уже будет продолжаться?
— Ну, в прошлый раз дали только через три часа, — ответил парень, вставая с дивана. — Думаю, сейчас будет то же самое.
Аня вздохнула и устроилась поудобнее, закутавшись в плед.
— И что будем делать? Сидеть в темноте?
Гжегош вернулся на диван, улыбаясь.
— Может, расскажем друг другу страшные истории? Чтобы время быстрее прошло.
— Ты серьезно? После того фильма?
***
Ветер гулял по узким улочкам восточноевропейского городка, принося с собой запах гари и страха. Неделю назад страшный пожар уничтожил корчму «У черного кабана», оставив после себя лишь обугленные бревна и пепел. Все, кто был внутри, погибли. Все, кроме одной — Марты, простой девушки, служившей там посудомойкой. Ее нашли на краю леса, без сознания, но живой. Слишком живой для того, чтобы это казалось естественным.
Слухи поползли быстро. Кто-то говорил, что видел, как Марта разговаривала с огнем. Кто-то клялся, что она сама подожгла корчму, чтобы скрыть свои темные дела. А кто-то шептался, что она ведьма, посланная дьяволом, чтобы сеять смерть и разрушение. Вскоре инквизиция, всегда готовая найти виновного, схватила Марту и бросила ее в темницу замка, где содержали прокаженных и прочих отверженных.
Темница была местом, куда не проникал свет. Воздух был густым от смрада гниющей плоти и отчаяния. Марту бросили в камеру, где уже сидела старуха, чье лицо было изуродовано болезнью и годами. Ее глаза, словно угольки, светились в темноте, а голос, хриплый и пронзительный, звучал как скрип ржавых петель.
— Ты не отсюда, девочка, — прошептала старуха, подбираясь ближе. — Ты не из тех, кто умирает в огне. Ты из тех, кто выживает, чтобы принести нечто большее.
Марта, дрожа от холода и страха, смотрела на старуху. Она хотела кричать, звать на помощь, но слова застревали в горле.
— Я могу помочь тебе, — продолжала старуха. — Но тебе нужно согласие. Произнеси слова, и ты обретешь силу, о которой даже не мечтала.
Марта, отчаявшаяся и сломленная, кивнула. Старуха прошептала ей на ухо странные слова на латыни, которые Марта повторила, не понимая их смысла.
"Per tenebras aeternas, per sanguinem et ignem,
Spiritus obscurum, exsurge et me voca!
In hoc corpore habitare,
Potestatem tuam demonstra,
Et per me mundum corrumpe!"
В тот же миг воздух в камере сгустился, стало трудно дышать. Старуха засмеялась, а затем ее тело обмякло, будто из него вытянули жизнь. Марта почувствовала, как что-то холодное и тяжелое проникло в нее, заполнило каждую клетку ее тела. Она закричала, но ее голос был заглушен грохотом, словно сама земля разверзлась.
Когда Марта очнулась, она была уже не той простой девушкой. Ее глаза горели неестественным светом, а тело было наполнено силой, которой она никогда прежде не знала. Она легко разорвала цепи на своих руках и вышла из темницы, оставляя за собой лишь трупы стражников, чьи лица были искажены ужасом.
Вскоре вокруг Марты собрались те, кто был готов поклоняться ей. Она назвала свой культ «Церковью Пламенеющей Тьмы». Ее последователи, одержимые и безумные, устраивали кровавые оргии, принося в жертву невинных и восхваляя имя своей новой богини. Город погрузился в хаос, а Марта, стоящая в центре этого ада, наслаждалась своей властью.
Слухи о происходящем дошли до самого Ватикана. Папа, узнав о том, что творится в восточной Европе, пришел в ужас. Он собрал войско крестоносцев, самых преданных и бесстрашных, и отправил их уничтожить угрозу.
Битва была жестокой. Крестоносцы, вооруженные верой и сталью, столкнулись с силой, которую не могли понять. Марта, окруженная своими последователями, вызывала чуму, которая выкашивала ряды нападавших. Животные, подчинявшиеся ее воле, рвали людей на части. Но крестоносцы, несмотря на потери, продолжали идти вперед.
В конце концов, им удалось добраться до Марты. Ее тело, израненное и обессиленное, упало на землю. Но даже в смерти она улыбалась, словно знала что-то, чего не знали они. Город был сожжен дотла, трупы сброшены в общую могилу и преданы огню. Церковь объявила, что это была эпидемия чумы, чтобы скрыть правду от народа.
Но правда была страшнее. Злой дух, вселившийся в Марту, не был уничтожен. Он уцелел, вырвавшись из ее тела в момент смерти. Теперь он витает в округе, невидимый и безмолвный, ища себе новый сосуд. И когда-нибудь, когда страх и отчаяние снова станут достаточно сильными, он вернется, чтобы продолжить то, что начала Марта.
А пока ветер продолжает гулять по пустым улицам, разнося шепот о том, что тьма, пришедшая с огнем, еще не ушла.
***
Аня замерла, глядя на Гжегоша.
— Ты серьезно веришь в это?
Гжегош пожал плечами.
— Кто знает? Но история интересная, правда?
— Интересная? — Аня фыркнула. — Это жутко!
— Ну, ты сама хотела страшного, — улыбнулся он.
Он, все еще улыбаясь, посмотрел на Аню.
— Ну что, испугалась? — спросил он, подмигнув. — А если я скажу, что знаю те самые слова, которые произнесла Марта?
Анна нахмурилась, но в ее глазах мелькнуло любопытство.
— Ты шутишь, правда?
— Нет, — Гжегош покачал головой, его голос стал серьезным. — Я нашел их в старом фолианте, когда был в архиве университета. Хочешь, скажу?
— Не надо, — Аня отмахнулась, но в ее голосе слышалась неуверенность. — Это просто слова, но... вдруг что-то случится?
— Ничего не случится, — парень рассмеялся. — Это же просто история. Ну, произнеси их, если не боишься.
Аня заколебалась, но затем, поддавшись его подначкам, кивнула.
— Ладно, давай. Подумаешь непонятные слова на мёртвом языке, что может пойти не так?
"Per tenebras aeternas, per sanguinem et ignem,
Spiritus obscurum, exsurge et me voca!"