Тысяча бумажных журавликов

Глава 1. Разрушенные иллюзии

Дождь стучал по подоконнику, будто торопился смыть с города что-то ненужное. Алиса прижала ладонь к холодному стеклу, наблюдая, как капли сливаются в мутные потоки. Так же, как сейчас расплывалась её жизнь — бесформенной массой, без очертаний, без смысла.

Она вернулась раньше с работы — хотела сделать сюрприз. Приготовила ужин, зажгла свечи...

Смех.

Женский. Незнакомый.

Из-за приоткрытой двери спальни.

Алиса замерла. Сердце колотилось так громко, что, казалось, его слышно даже сквозь шум дождя. Она толкнула дверь.

Они даже не испугались.

Марк лежал на их постели, обняв рыжеволосую девушку, чьи пальцы так уверенно впились в его плечи. На полу — пустая бутылка вина и два бокала. Её бокалы. Те самые, что они купили в прошлом году на рождественской ярмарке.

— Алиса... — Марк приподнялся, но даже не попытался прикрыться.

Она не слышала остального. В ушах звенело. В горле стоял ком, горячий и колючий.

— Вон. — выкрикнул он незнакомке ровным, ледяным тоном.

Рыжая метнулась за одеждой, но Алиса уже не смотрела на неё. Её взгляд упал на фотографию в рамке на тумбочке: они с Марком в Праге, оба смеются, его губы прижаты к её щеке. Ложь.

— Ты же клялся, что любишь...

Марк вздохнул, потирая переносицу. Так он делал всегда, когда врал.

— Это просто... случилось.

Просто. Случилось.

Алиса схватила фотографию и швырнула её об стену. Стекло разлетелось осколками.

— Чтобы тебя не было здесь через час. — Она повернулась к Марку, и в её глазах было что-то, отчего он наконец побледнел. — Если через час твои вещи ещё будут здесь, я выброшу их в мусорный бак. Всё. До последнего носка.

Дождь лил сильнее. Она стояла посреди комнаты, сжимая в руках коробку с воспоминаниями: билеты в кино, смешные записки, засушенный цветок с их первого свидания. Хлам.

Спички дрожали в пальцах. Первое фото вспыхнуло сразу — их лица скрутило огнём, пепел фотографии медленно оседал на дно раковины. Алиса смахнула со щеки мокрую прядь волос — только сейчас она поняла, что плачет. В голове пульсировала одна мысль: «Как вообще можно верить в любовь после этого?»

Её взгляд упал на раскрытый ноутбук. На экране застыла статья, которую она читала вчера — «Японская легенда о тысяче бумажных журавликов».

«Согласно поверью, тот, кто сложит тысячу оригами-журавликов, обретет счастье...»

Алиса резко щёлкнула тачпадом. На следующей вкладке — её переписка с Марком. Всего неделю назад он писал: «Скучаю. Договорился о контракте в Дубае.Вернусь через 365 дней — как в той песне, помнишь?»

365.

Целый год.

Она резко вдохнула и потянулась за блокнотом, где вела список целей. Дрожащей рукой вывела:

«Правила выживания»

«Если тысяча приносит счастье, то 365 хватит, чтобы забыть...»

За окном хлынул новый ливень. Алиса аккуратно оторвала листок из блокнота, сложила его втрое... и сделала первого журавлика. Крылышки получились кривыми, один уголок был мокрым от слезы.

— День первый, — прошептала она. — Без любви.

А где-то за стеной, в соседней квартире, заскрипели половицы, будто кто-то нечаянно разлил воду и торопливо вытирал её тряпкой.

Глава 2. Ритуал начинается

Алиса разглядывала первого журавлика, лежащего на ладони. Бумага была слегка смята по краям, один уголок отсырел от её слез. Он получился кривоватым, неуверенным — точь-в-точь как её нынешнее состояние.

Она аккуратно поставила его на журнальный столик, рядом с пустой коробкой из-под дорогого чая, который Марк любил пить по утрам. Коробка должна была стать временным домом для её бумажных спутников. Временным ровно настолько, насколько временным было это её решение.

— День первый, — прошептала она, глядя, как свет лампы играет на крыльях бумажной птицы.

За окном шумел дождь, начавшийся ещё ночью и не думающий прекращаться. Алиса потянулась за ноутбуком — нужно было закончить редактуру детской сказки о потерянном единороге. Экран ожил, открыв последнюю вкладку — ту самую статью о тысяче журавликов.

«В Японии верят, что тот, кто сложит тысячу бумажных журавликов, обретет счастье. Но есть одно условие — последний журавлик должен быть сложен руками того, кто уже счастлив...»

Алиса закусила губу. Условие. Вот же незадача. Кто в её окружении мог назвать себя счастливым?

— Ты вообще меня слушаешь?

Голос подруги вырвал её из раздумий. Катя стояла на пороге кухни, держа в одной руке капающий зонт, в другой — пакет с круассанами.

— Я стучалась, как сумасшедшая! — Катя бросила зонт в угол и устроилась на диване, разглядывая журавлика. — О, это что, новое хобби?

— Это не хобби. Это... — Алиса замялась.

— Это твой способ не сойти с ума после Марка, — закончила за неё Катя, откусывая круассан. — Знаешь, может, лучше выпить пару бокалов вина и устроить танцы под старые песни, как в прошлый раз?

— В прошлый раз я проснулась с тату «Я ♥ М» на плече, — сухо напомнила Алиса.

Катя фыркнула:

— Зато теперь у тебя есть повод сходить к тому симпатичному тату-мастеру на соседней улице.

Алиса покачала головой, складывая второго журавлика. Бумага на этот раз поддавалась легче, складки ложились ровнее.

— Ты не продержишься и месяца, — Катя склонила голову набок. — Ты же не умеешь быть одна.

— Научусь.

— Ой, ну конечно. Ты же даже кофе не можешь пить без того, чтобы не рассказать об этом кому-нибудь в сторис.

Алиса хотела возразить, но в этот момент за стеной раздался грохот — будто что-то тяжелое упало на пол. Потом послышались шаги, скрип половиц.

— О, а вот и твой новый роман, — Катя хихикнула, указывая на стену.

— Перестань.

— Ну ты сама говорила — художник, мрачный, ходит в чёрном. Звучит, как начало любовного романа.

Алиса бросила в подругу бумажным шариком, но та ловко увернулась.

— Ладно, ладно, — Катя подняла руки в знак поражения. — Но если через неделю ты не придешь ко мне с рассказом о том, как случайно зашла к нему за солью, а он оказался невероятно одиноким и талантливым, я лично приду и разорву твою коробку с журавликами.

— Ты монстр.

— Я реалист, — Катя встала, забирая с собой пакет. — Кстати, он действительно иногда смотрит на твой балкон, когда ты там сидишь.

— Что?

Но подруга уже скрылась за дверью, оставив после себя только запах дорогих духов и чувство легкого раздражения.

Алиса вздохнула и повернулась к окну. Дождь наконец стихал. На балконе соседа, том самом, что был виден из её кухни, стоял мольберт с наброском чего-то темного и угловатого.

Она потянулась за новым листком бумаги.

День второй. Без любви.

Но когда она подняла глаза, то заметила, что занавеска на том самом балконе слегка колышется, будто кто-то только что отшатнулся от окна.