У бога был пистолет

Предупреждение

Здравствуй, дорогой читатель!

В последнее время писать предупреждения к книгам стало каким-то каноном. В моём же случае выбора нет — пишу на довольно острую тему. Так что прежде, чем ты решишь продолжить чтение, стоит ознакомиться со своеобразными здешними правилами:

1. Если ты ждёшь от этой истории хэппи-энда, то закрой эту книгу и забудь о её существовании раз и навсегда;

2. Если ты глубоко верующий человек, прошу, не стоит переходить к следующей части работы. Бог, дьявол, ангел — это все никак не связано с библейскими персонажами;

3. Если вдруг ты найдёшь ту или иную ошибку, то обязательно укажи обо всём в комментариях. Я обязательно обращу внимание на любые замечания;

4. Работа находится на стадии разработки, так что буду рада, если кто-то решится помочь с её редактурой;

5. Повторять больше не стану: ИСТОРИЯ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПЛАГИАТОМ, НЕ ПРИЗВАНА ОСКВЕРНЯТЬ ЧУВСТВА ВЕРУЮЩИХ, ПО СУТИ НЕ ЗОВЕТСЯ ПРОПАГАНДОЙ ЧЕГО-ЛИБО.

6. Рейтинг +18 добавлен из-за содержания довольно откровенных сексуальных моментов, соответствующего слэнга и брани; также встречаются эпизоды с чрезвычайным насилием;

7. В историю вписана линия об однополой любви (жанры: слэш и BL).

Товарищи, это литература. Относитесь проще.

Если ты всё ещё здесь, то я могу лишь поблагодарить тебя за уделённое внимание.

Добро пожаловать, милый друг!

Пролог

Читатель, ты здесь? Пишу я, твой будущий близкий друг.
 

Наверное, тебе интересно моё имя и почему я так убежден, что в скором (а может и нет) времени мы с тобой обязательно встретимся. Давай это останется маленьким секретом, хорошо? Иначе, когда мы наконец столкнемся друг с другом, никакой интриги уже не наступит. Потерпи, мой милый товарищ, и потом ты всё узнаешь. Но будь уверен: рано или поздно мы с тобой увидимся. Непременно.
 

Я бы хотел тебе поведать историю. Она может показаться сомнительной, самой обычной сказкой, но это не так.
 

Устраивайся поудобней.

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

Однако Бог, о котором идёт речь... Он немного отличается.

Бог любит сигары — толстые, американского производства, желательно что-то эксклюзивное и драгоценное. От него всегда пахнет донельзя дорогим и дурманящим голову парфюмом. Если обычные люди в недоступных местах стараются впихивать скудные заначки, то он прячет недешевые коньяки и роскошные вина. Последние, к слову, пьет очень редко. А ещё Бог обожает носить идеально проглаженные строгие костюмы и разноцветные галстуки, ассоциированные с днями недели.

Слуги говорят, что от Бога веет свободой — еловым лесом, солёным морем, воздухом после дождя; полной независимостью от жены и детей, Сатаны и партии демократов. Что может быть лучше?

Его дом полон закрытых дверей — как комнатных, так и шкафных. Горничные говорят, что все ключи хранятся у Бога под матрасом. Служанки пускали сплетни, мол, господин в закупоренных бутылках от выпитых вин держит кровь своих врагов (только представьте: то, что осталось от самого Дьявола!) и по вечерам наслаждается её вкусом, победно сидя в любимом кожаном кресле перед камином. Бывший дворецкий однажды рассказал, что слышал, как он с кем-то разговаривает у себя в комнате в полночь, а когда зашел внутрь, ссылаясь на необходимость проверить заперты ли кованые ставни на окнах, никого кроме своего господина не заметил. Садовник любит пошутить по этому поводу, однако старику было жутко, когда он стал свидетелем того, как рано утром среди яблонь Бог танцует вальс с кем-то невидимым. Бедняга от страха потерял сознание. Единственное, что он помнил — это красный галстук — четверг. Швея упоминала: мол, развешанные по всему дому картины с изображением восхитительной незнакомой женщины принадлежат любовнице Бога. Почему-то она твердила, что неизвестную леди зовут Мария. Повар знает, господин терпеть не может яичницу с беконом на завтрак, однако уже месяц готовит только её.

Бог хранит у себя множество реликвий и важных артефактов, о которых мы знаем из учебников истории. Говорят, в подвале он скрывает целый сундук с золотыми монетами, доставшийся от русского царя Николая II; а еще обломки ковчега Ноя и оригинал «Ключей Соломона». Конечно, я не могу утверждать, что это правда: подвал заперт на замок, и никто своими глазами там ничего не видел.

В начале была любовь, и любовь была у Бога, и любовь была Богом.

Когда любовь исчезла, Бог, которого мы знали, пропал вместе с ней.

***
 

Если бы Персефона существовала, то ею мог быть кто угодно, кроме Адиты Льюис. Уж не зря её имя в русском языке скрывает в себе слово «ад».

И с начала он смотрел на неё с глубоким равнодушием, но где-то внутри погибал от дикой боли. Подобное вполне объяснимо: когда ты встречаешь отражающийся эхом «привет» из не самого радужного прошлого, тебе автоматически становится настолько дурно, что некуда деться. Ты молчишь и глотаешь обиду, которая застревает в горле, и с каждыми вдохом и выдохом все невыносимее, будто тысяча лезвий впивается в нежное мясо. Но альтернатив нет — ты не можешь что-либо изменить.

Боль невозможно запить водой, ломоту в грудной клетке не вылечить ни одним лекарством мира. К ней необходимо привыкнуть. Именно поэтому люди готовы мучиться физически, но никоим образом не эмоционально. На телесном уровне возможно заглушить практически все. А чувства — когда рак в поле свистнет.

Однако далее он начал смотреть на неё так, как обычные люди приглядываются к нечто неподражаемому. Подобным образом впивался взором Паганини на свою скрипку, Леонардо Да Винчи — на Мона Лизу, обжоры — на еду, а банкиры — на инкассаторские машины.

Бог разглядывал её устало и с огромным интересом одновременно. Это можно сравнить с просмотром любимых фильмов, которые настолько приелись, что невольно начинаешь помаленьку анализировать мимику актёров. Так слушают песни, застрявшие в голове; глазеют на очередную сигарету и твердят, мол, на сей раз эта точно последняя. Нет, дело не в зависимости, а, думаю, в банальном интересе, который легонечко перерастает в довольно сильную симпатию.

Он смотрел на её глаза и сравнивал их с бездонными Чёрными дырами, где устроили пляски дьявол, ведьмы, суккубы и остальные бесы. Эта толпа нечисти качалась в такт ударникам и различным дивным странным инструментам, своими воздыханиями всё глубже унося девушку в бездну всякого рода грехов и грязи, едкий вкус которых она не устает ежедневно пробовать. Её короткие волосы темнее ночи и души Иуды; её голос пропитан церковным звоном и сигаретным дымком. И от неё пахло медвяной ванилью и росным ладаном, которые Богу оказались неприятны.

Он смотрел на этот ходячий грех и не мог понять (или просто не хотел?), почему все его мысли начали кружиться вокруг неё одной. Она — самая обычная девчонка, которая уже собственноручно отправляет себя в ад (если еще не успела этого сделать).

***
 

— Господин, имею ли я право задать вам вопрос личного характера?

Бог искоса взглянул на дворецкого. Последний нервно поджал рот в тонкую линию, всё ещё держа в правой руке открытую бутылку ароматного коньяка.

— Имеешь, — произнес он, с нескрываемым интересом следя за юным подчиненным.

Часть 1. Глава первая

Читатель, ты здесь? Пишу я, твой будущий близкий друг.
 

Увы и ах, любая история не может по-настоящему сообразовываться истинной, так как в итоге всё получается задним числом; а это значит, что в книгах нет жизни. Даже если работа основана на реальных событиях, как бы автор ни старался, она всё равно выйдет из-под его пера чем-то мертвым и никому не нужным; ибо этого больше нет. Будь книга связана с Елизаветой Батори, Гитлером, Дарвином — всё равно ни единой души это не интересно, потому что уже издревле захоронено под обломками прошлого. Публика любит новизну, то, чему они могут быть свидетелями. Ведь считаться наблюдателем роста новейшей истории — та ещё гордость. Вот представь: сидишь ты у камина и рассказываешь внукам, что однажды собственными глазами видел президента своей или чужой страны; трогал грудь какой-нибудь всемирно популярной актрисы или певицы; участвовал в той или иной революции. Однако эта история окажется неживой уже внукам, даже если будет для них до дрожи в теле интересной.
 

Жизнь ведь тот ещё парадокс, правильно?
 

Но это не имеет никакого отношения к нашей истории. Ибо то, что вечно, умереть не может.
 

19 сентября 2016 года.

Будильник начал противно пищать в шесть часов утра. Раннее безмолвие, казалось, того и гляди треснет на мелкие осколки, которые в состоянии остановить бесконечный поток времени.

Разум Адиты не думал ни о чём отдельно, а обо всём сразу. Увы, для неё стало нормой каждый день подниматься с тяжёлой от недосыпа башкой. И, с нелёгким трудом разлепив веки, девушка практически моментально принялась вспоминать недобрым словом соседку сверху, которая умудрилась пригласить к себе, видимо, своих партнёров на одну ночь и устроить танцы до четырех утра. Софи — так зовут эту девушку — отличается идеальной внешностью Одри Хепберн и стервозным характером Серсеи Ланнистер, посему жители стараются с ней лишний раз не встречаться.

«Чёртовой Софи, — пронеслось у Ди в голове, — лучше бы научиться хотя бы изредка работать, а не только развлекаться!»

Будильник гремел по всему помещению, разрывая прочную ткань тишины, которая царствовала буквально пару минут назад. Из-за этого взбешенная соседка по комнате — её зовут Лиззи — не могла безразлично отнестись к нарушенной идиллии и швырнула в Адиту свой тапок, попав прямо по её голове.

— Какого чёрта, Лиз? — завопила Ди, откинув домашнюю обувь в сторону.

— Да задолбал уже этот будильник! — сонно ответила девушка. — Вали на свою работу и дай спокойно поспать!

— Идиотка! — Ди зашипела ей в ответ.

Адита тяжко вздохнула. Когда её тонкая рука медленно выключила ненавистный соседкой аппарат, комната заново погрузилась в идеальное безмолвие; опять стало пусто, тускло и наряду с этим легко и спокойно.

Ди, с широко раскрытыми глазами, укуталась в одеяло чуть ли не до носа — уже давно наступила осень, а на отопление у хозяев денег всё нет и нет. Её влажные, черные глаза метались из туда-обратно. Девушка удивлялась, как до сих пор проживает в этой серой квартире. Местами обои отошли от стен, а в тех частях, куда практически ежедневно попадали прямые солнечные лучи — пожелтели. В помещении пахло сыростью, а зябкий холод лишь усиливал безграничное чувство безысходности, которое существует в подобных неблагополучных канадских квартирах. Однако у Адиты не было тех или других альтернатив. И денег тоже. Особенно последнего.

Если б был выходной, вероятней всего, Ди осталась в тёплой постели, отлежалась с часок, а может и два. Но, будучи работником в коммерческой страховой компании, у нее в копилке в целом есть полтора часа до выхода из дома, иначе девушку ждёт опоздание, которое не принесет ничего хорошего.

Собравшись с силами, Ди резко откинула в сторону одеяло и побежала в ванную комнату. Бледно-мраморная кожа мгновенно стала походить на гусиную, тонкие пальцы рук и ног сразу же посинели. Небрежно щёлкнув выключателем, девушка который раз вспомнила, что стоит купить новую лампочку, так как старая часто мигает.

В потертом временем зеркале появилась чересчур худая фигура совсем юной девы с короткими иссиня-чёрными волосами и глубокими темно-карими глазами. Из-за впалых щек были особо подчеркнуты скулы, и так крупный лоб казался еще шире, а бледные розовые губы практически сливались с лицом воедино. Адита, с недовольством смотря на свою мрачную физиономию, нервно фыркнула под нос, вспомнив, как однажды её сравнили с кем-то из «Топ-моделей по-американски».

Стараясь не особо обращать внимание на своё отражение, Ди начала быстренько чистить по-голливудски белые зубы и мыть невыспавшуюся мордочку ледяной водой. После недолгого колебания, девушка всё же решила немного намазать лицо заканчивающимся тональным кремом и припудрить те участки лба и щек, где совершенно недавно появились красные воспаления — совсем скоро начнутся месячные.

Вернувшись обратно в комнату, Адита тихонечко открыла дверь гардероба, чтобы не разбудить свою круглый год нервную соседку, сняла с себя старенькую футболку, которая веки вечные служила ей ночной рубашкой. Кожа спины посинела, соски первого размера груди вмиг стали тугими. Чувствуя жуткий озноб, девушка быстро оделась в свой любимый серый костюм и, натянув на ноги старые лакированные ботинки, выбежала из комнаты, напоследок кинув на спящую Лиззи полный зависти взгляд.

***
 

Адита ещё с детства была склонна к меланхолично-печальному выражению лица. Порой она равнодушна, пуста и необычайно задумчива. Во всяком случае так казалось на первый взгляд. И практически каждого эти качества ставили перед невыполнимой задачей согреть ей сердце. Результат: ни у одной живой души не получилось.

На сей раз безмолвие с головы до пят накрыло Ди в офисе. Хрупкую тишь да гладь изредка нарушала она сама, что-то набирая по клавиатуре своего рабочего компьютера. Девушка уныло и совершенно без интереса таращилась в монитор, анализируя разнообразные схемы и вновь проверяя план, по которому ей через три дня нужно составить отчет и отдать шефу на рассмотрение.

Глава вторая

Читатель, ты здесь? Пишу я, твой будущий близкий друг.
 

Вполне уверен, что и тебя часто подбадривают, когда невольно опускаются руки. Всецело сложно держаться, вспоминая необходимый к выполнению безмерный список обязательств; когда внезапно происходят те или иные непредвиденные негативные эпизоды, которые впиваются в спину как нож и последующие шаги совершаются с неописуемым трудом; когда тебе без особой на то причины эмоционально плохо. Но люди лезут в твою жизнь даже в тот период, когда необходимо оставить человека в покое. Они говорят, мол, «всё будет хорошо», «нужно идти вперёд», «ничего, потерпи», «жизнь обязательно скоро наладится!»... А тебе абсолютно плевать на их лирические речи, верно? Иногда мне кажется, что они, эти советчики из одного места, не понимают масштабность ситуации. Никому и дела нет до чужих чувств. У каждого свои личные проблемы. Каждый мается своей неудачей. И никто, абсолютно никто даже не захочет поставить себя на чужое место!..
 

Однако ты и сам знаешь, что нужно идти бороться за своё будущее, верно? Только вот не сломайся, пожалуйста. Ибо, к огромному сожалению, по всемирному закону подлости всех и до последнего вдоха добивает страх. Абсолютно всех.
 

— А ты слышал, как у Адама появилась Ева? — спросил Бог.

Задумавшись, юный дворецкий на миг опустил взор. Через пару секунд он всё же отрицательно помотал головой. На лице господина появилась легкая усмешка. Откинув назад чуть отросшие пряди волос, Бог вновь затянул сигарету — на сей раз обычную; ту, что окажется по карману человеку со статистически средним месячным доходом.

Он одарил напряженным взглядом каждого находящегося в комнате, дабы продолжить разговор. Вместе с тем слуги молча были при деле: дворецкий Дэрил стоял около него, ожидая нового указа и мысленно молясь, чтобы Бог прекратил искать общие темы для обсуждений; охранник находился у двери без каких-либо разговоров — так велено делать господином; нерасторопная горничная, стоя на носочках, до жути медленно расставляла хрустальные вазы на верхней полке в шкафу.

Заметив на себе задумчивый взгляд своего господина, дворецкий приблизился на шаг к креслу, где он сидел.

— Может, еще? — произнес парнишка.

— Спасибо, но я ещё не допил, — безо всякого интереса молвил Бог.

Вздохнув, скорее всего от полного отчаяния из-за незаинтересованности в диалоге, он продолжил:

— Адам пожертвовал своим ребром, чтобы получить себе женщину.

— Знаете, мой господин, жил бы и я в мире, когда ещё не придумали такую замечательную штуку, как порнуха, тоже бы начал искать себе женщину, — с усмешкой на устах произнёс Дэрил. — У несчастного Адама не было выбора. Не стал бы он с макаками развлекаться?!

Слова юноши оказались для Бога нелепыми, и тот, не сдержавшись, прыснул со смеху. Успокоившись, он спросил:

— Ты никогда не влюблялся, что ли?

Серые глаза подчиненного вновь опустились. Бог, к слову, заметил нечто интересное: юноша делает так лишь в те моменты, когда ему неуютно.

— Я не особо знаю, как меняется жизнь, когда наступает любовь, — поразмыслив, дворецкий всё же нарушил тишину. — Довольно часто я чувствовал нечто... более чем редкое к представительницам прекрасного рода, порой и к мужчинам, но... однако, когда я задавался вопросом: «Влюблен ли я?», меня буквально пронзала мысль, что я вовсе не знаю, как это чувство проявляется...

— «Порой и к мужчинам», говоришь? Интересно, стало, ты мог бы и меня полюбить? — Бог хитро прищурился. — А, может, уже?..

На бледном лице парня внезапно появилась обеспокоенная гримаса. Таинственный дворецкий в вороном костюме всегда выглядел недосягаемым и холодным, однако сейчас его щёки стали алыми, на лбу виднелись капельки пота.

— Вы... вы поняли меня не совсем верно! — смутившись, дворецкий опустил голову и очень тихо произнёс: — Вы ошибаетесь: я не из таких. Да и вы не похожи на того, кто будет бороться за любовь.

— Да ладно тебе, расслабься, — усмехнулся Бог, допив свой обожаемый напиток. Сказанные Дэрилом слова вызвали невесомое беспокойство. В мыслях промелькнула незнакомка с карими глазами, которую слуги зовут таинственной Марией. Дабы отогнать ее из сознания, господин пододвинул к дворецкому свой тяжелый граненый стакан и приказал: — Лучше налей мне лучше еще коньяка.

Без лишних слов Дэрил, всё еще не в силах поднять голову и посмотреть своему господину в глаза после неуместного диалога, взял из его рук стакан и налил предпочитаемый напиток.

— Что же ты скажешь насчет следующего: Ною пришлось собирать по паре каждого отдельного животного вида. Почему?

«Задолбал уже!» — подумал Дэрил, однако изъяснился по-другому:

— Каждой твари по паре, — юноша пожал плечами, наконец устремив взор на господина.

— Чего ж тогда я свою тварь никак не найду?.. — пробубнила себе под нос горничная, тем самым не только влезла в дискуссию, но и стала его частью.

— Правило работающего персонала номер один: никогда не встревать в разговор с ближним дворецким и господином, если последний не считает нужным учесть ваше мнение, — монотонный бас охранника разразился как молния перед грозой.

И шеф, резко встав со своего кожаного кресла, медленным шагом подошёл к девушке. Схватив с полки тряпку, горничная прижала её к себе так, будто для неё это не кусок протертой до дыр ткани, а нечто большее. Сердце подчинённой бешено колотилось в груди. Ей казалось, что гул слышен абсолютно всем: и охраннику, который сквозь свои затемнённые очки наблюдал за этой сценкой, не скрывая любопытства; и юному дворецкому, уже не первый раз лихорадочно протирающему бутылку холодного коньяка; и самому Богу, которому явно не было по душе её резкое встревание в диалог.

С каждый шагом к служанке, взгляд господина становился холодней и холодней, а сердце прислуги всё чаще пропускало удары. «Ну вот надо было ляпнуть!» — в панике девушка невольно попятилась, однако тщетно: её спина уже уперлась в стену.