У кромки зеркала

Пролог

Тьма. Она живая. Дышит, думает, чувствует. Выжидает.

Абсолютного одиночества не существует, как и абсолютного света. Даже в жаркий полдень, когда солнце, стоя в зените, выжигает все вокруг, ты не можешь остаться один: за тобой следует твоя тень — ближе возлюбленной, вернее друга, изворотливей шпиона. Тень встает рядом, змеится в траве под ногами, скачет по пятам, проваливается в расселины между камней, стремясь и не умея догнать.

Приходят сумерки, тень бледнеет; а когда солнце скатывается за горизонт, не в силах дольше смотреть на землю, она поднимает голову, набирает мощь, высасывает жизнь из умирающего дня, пока не заслоняет собой весь мир.

И тогда приходит тьма. Выползает из-под корней, струится по тропинкам, ручьями растекается по оврагам, взбирается по склонам в погоне за последним солнечным лучом. Для чего? Чтобы обласкать, как родное, но давно потерянное? Или ухватить, чтобы никогда не отпускать?

…Ты не спешишь домой. Тебе не помогут замки и засовы: темноте не нужен ключ, и в четырех стенах некуда бежать.

Ты утешаешь себя, что успеешь скрыться, сможешь спрятаться, но она уже обступает со всех сторон. Чиркает спичка, на мгновение подсветив пальцы. Темнота заглядывает в руки из-за плеча, ревниво пожирая голодным взглядом едва теплящийся огонек. А когда пламя занимается, – растеряв осторожность, выпрыгивает из-за ближайшего ствола.

Она не долетает до тебя, разбиваясь об огонь костра или свет экрана сотового телефона.

А когда наконец долетает, ты просто закрываешь глаза первым.

Глава 1

— Что нового? — спросил Владимир Николаевич, заведующий национального парка.

— Еще один блуждающий огонек, как я и писал в отчете…

— Я по поводу твоего отчета и звоню. Вот скажи мне, сколько на твоем участке могут теряться люди, а? Знаю, что туристы всегда малость того: уверены, что раз они заплатили парку за пропуск, то теперь природа у них в должниках. В твои обязанности входит следить за ними! Пусть в договоре этого не прописано, но ты должен понимать: что случаи такого рода плохо сказываются на репутации парка, следовательно, – на притоке инвестиций. И на твоей собственной репутации: они следовали по тобой проложенному маршруту. Кто меня уверял, что с ним справится даже ребенок? — распиналась трубка, потом вдруг надрывно захрипела, закашлялась, поперхнулась последними гудками и смолкла.

— Сдох? — спросили снизу безразлично.

— Интернет сдох, — подтвердил Манилов, для проформы поводив телефоном над головой, в тщетной попытке наладить связь с далеким начальником и цивилизацией. — Чудо, что сеть вообще удалось поймать.

— Не благодари, — Антон включил рацию и ещё раз попробовал докричаться до основной базы, а Сергей присел перезавязать шнурки — думал выйти только на минутку и снова по ошибке влез в бесполезные в тайге кроссовки. Конечно, шнурки могли бы потерпеть еще с полчасика, но, как доказали злополучные посетители, отставать или останавливаться в лесу не годится.

— Ладно. — Антон отчаялся связаться со своими и повернулся, в нетерпении разминая ноги в более подходящих к случаю болотных сапогах. — Так что? Пойдем уже?

Сережа поднялся с корточек и последний раз окинул взглядом открывающийся вид: сколько хватает глаз – необъятное низкое небо, мягким ворсистым ковром топорщатся макушки деревьев, обнимая желтовато-бурые и серые гольцы на вершинах холмов, за ними акварельными миражами синеют далекие горы; и Озеро. Озеро здесь было видно отовсюду.

— Тут не думать надо, а действовать, — сказал Сережа в спину Антону. Тот шел первым, отводя мокрые ветви, чтобы не хлестали по лицу. В результате, вся роса доставалась идущему за ним Сергею, которого отпущенные листья окатывали ледяным дождем. — Три месяца, и больше семерых потеряшек. Николаич, конечно, прав, но даже если ты безбашенный, то не совсем же без мозгов, должен соображать, что это не приморский парк!

— Ой, да вспомни себя полгода назад, — махнул на него рукой Антон и ускорился, чтобы успеть домой до того как наступит дневная духота. – Тем ещё был салагой!

Сергей не стал отвечать. Он, выпускник колледжа, приехал сюда не так давно, уверенный, что весь мир только того и ждет чтобы пасть к его ногам, – парк развеял его самонадеянность в первые же недели. Профессия трейл-архитектора не просто так является малораспространенной: это в рекламных буклетах путешественникам обещают живописные тропы, которые одновременно имеют средний или высокий уровень сложности (что должно польстить человеческому самолюбию), при этом безопасны и к тому же – четко выводят к самым впечатляющим местам для эффектных фотографий и селфи. А в жизни эти тропы кто-то разрабатывает! Сперва проводит разведку, прокладывает маршрут, потом его проверяет, ходит по нему, пока тот не разносится, как домашние тапочки. И никто другой за тебя эту работу не сделает — сколько найдется дураков, готовых за интерес стаптывать сапоги там, где, как в сказке, на одного человека приходится три медведя? Надо бродить по лесу самому. В колледже на дне открытых дверей будущую профессию расписывали как занятие для героев и романтиков, и ни словом не упоминали о монотонных буднях. И однозначно не заходило и речи о том, что с ней в комплекте по умолчанию идёт работа егеря.

— Ты только не отставай, молчун, — окликнул его Антон. — А то крадешься там, а я не пойму, тащишься ты за мной или уже нет. Может, пойдешь впереди для моего спокойствия?

— Да нет, не надо — Сережа заслонился от очередной ветки. Хотя в свете последних событий такое предложение уже не казалось ему унизительным. В нацпарках ежегодно пропадает немало народу — больше, чем принято думать и писать в новостях. Особенно рискует замыкающий. В больших туристических отрядах это кто-то опытный и бывалый; в небольших экскурсионных группах – самый неопытный и вечно отстающий. Если требуется сопровождение, то последним идет инструктор, — лесник или любой другой работник природоохранной зоны – готовый подгонять вдохновляющими беседами слабый телом и/или духом «хвостик».

Но вот несколько месяцев назад люди стали бесследно исчезать. Стартовало четверо — до следующей стоянки добрались трое. Двое из них пошли искать отставшего — к лагерю вернулся один и оставленного у костра приятеля уже не обнаружил. Настолько вопиющий случай, когда пропала почти вся группа, был отмечен только один, но его хватило для того, чтобы в парк нагрянула с визитом полиция. В результате, как в воду канул один из полицейских поисковой партии. Его, правда, нашли через несколько дней — одичавшего, заросшего щетиной, с безумными глазами; он нес какую-то околесицу и через неделю загремел в психушку.

Сергей шел и по ходу оглядывал лес. В таких местах человек причиняет вред природе только там, куда его пускают, что значительно упрощает жизнь егерям, а вмешиваться в естественные процессы запрещается даже им. Так что осмотр территории, если он не совпадает с особыми директивами от начальства, иногда превращается из обязанности в развлечение: вдруг открыть, что уже пришла пора осенней линьки соболя, узнать где лакомилась лишайниками кабарга, куда направился медведь и, если хватит опыта и не хватит брезгливости, то и выяснить по остаточным следам, что тот ел на завтрак.

Лето клонилось к закату. Первые опавшие листья заметали следы пребывания и людей, и животных: тайга ревностно оберегала свои секреты. Тем, кто осмеливается пробраться в ее глубину, о них только намекнут сломанная ветка, перевернутый камень, содранная кора…

— Антон! — позвал Сергей и, с трудом продираясь, углубился в заросли. — Глянь-ка сюда!

Глава 2

– Ты чего там застрял? – окликнул товарища Антон. Сережа вздрогнул – ощущение улетучилось, только листья на кустарнике дрогнули без ветра.

– Н-ничего, – повторил Сергей, с трудом отводя глаза от опустевшего леса, больше не смотревшего им вслед и словно затаившегося в глухом хвойном опаде. Сережа тряхнул головой, выкидывая оттуда странные мысли: для него тайга за полгода стала почти родной, что уж говорить об Антоне, проведшем здесь всю свою жизнь.

– Я от тебя только и слышу, что “ничего”! – Антон пропустил напарника вперед. – За тобой нужен глаз да глаз! Знаю я вас, городских оптимистов: сначала ничего-ничего, а потом, случись что, «ничего» и не попишешь, – Антон помедлил, но подошел к ближайшему дереву – благо, их вокруг хватало – и постучал. Суеверия – неотъемлемая часть быта на Озере – атмосфера тут такая, что даже скептики рано или поздно поддаются общему настрою. – Сплюнь!

– Да ладно, не парься, – Сережа считал себя крепким орешком и не настолько ещё отуземился, чтобы плевать через левое плечо.

– Не дури, везде свои законы: ты же не станешь в городе перебегать дорогу на красный свет, – Сережа хотел возразить, что очень даже станет, и не раз практиковал этот противозаконный акт, но передумал: дольше было спорить.

– Что, по-твоему, будет делать Николаич? С потеряшками?

– А что тут можно сделать? – слышно было, как Антон попутно пинает ногами лежащие на тропинке камни, и те со стуком весело скачут вниз по склону лощины. – По-хорошему, надо закрывать территорию. Хотя бы временно, до выяснения. Ладно бы один, но не верю я, что полдюжины человек могут страдать топографическим кретинизмом. Каким придурком надо быть, чтобы не найти Озеро? Его ж с каждой кочки видать!

– Может, хищники? – предположил Сережа, чтобы хоть что-то сказать. Тема была болезненной: туризм – важная статья дохода. Лесников, конечно, больше волновали люди, а не деньги, но без них парк тоже долго не протянет.

– Сейчас лето, еды полно. Никто, кроме росомахи, просто ради удовольствия не нападет. А она водится только за хребтом. Да и будь это животное, хоть какие-то следы обнаружили бы, – пробормотал Антон вполголоса. – Ну, там… знаешь… снаряжение… клочки одежды… или…

Теперь настала очередь Сергея молчать: после первого исчезновения никто не стал громко бить тревогу – мало ли! На Озере пенсионеры-аборигены то и дело отправляются в лес по грибочки, а потом их самих неделю ищут с собаками. Однако после третьего исчезновения – уже! – стоило задуматься. Сережа еще тогда сказал, что экскурсионную деятельность имеет смысл на время приостановить, но кто бы его послушал?

– Помнишь, у нас после обеда группа на Медвежье? – Антон решил сменить тему. – Исследователи, – с долей нежности добавил он.

– Очередные чайники, верящие в себя настолько, что записались в «экспедицию»? Точно! Что им семь километров тайги по вьючной тропе?! – подхватил его тон Сергей.

– Да брось, – об Озере местные готовы были взахлеб рассказывать часами. «Мы тут для этого и живём, и работаем. Влюблять в Озеро – наш долг, хобби и призвание,» – говорили они. Даже Антон ждал новеньких с нетерпением.

Поначалу Сергей этого не понимал, потом дошло: когда лица слушателей загораются интересом и жаждой нового знания, всегда чувствуешь себя капельку богом. – О-о! Варя!

Словно почуяв близость жилья и еды, в кармане куртки ожила рация и рявкнула голосом их бессменного механика:

– Народ, вы где вообще шляетесь? Шлюпки уже подходят!

Сквозь редеющие стволы стал виден берег с десятком домиков-избушек полевой базы, где жили «полторы калеки» научных работников, зато почти родных. А за небольшим обрывом раскинулось Озеро: сегодня оно недовольно ворчало и вздыхало, хмурило седые брови прибоя, облизывало берег, как огромный дикий зверь.

И на фоне этой суровой и завораживающей картины совсем не к месту ярким акцентом выделялась неоново-розовая куртка. Варя оставалась себе верна.

— Что, девочка-припевочка? Благословишь на дорожку? — розовое пятно двинулось навстречу, и ребята прибавили шагу.

***

– Кто знает, как распознать медведя, с которым вы столкнулись? – на этот раз Сергей шел замыкающим и слышал, как впереди Антон травит байки новоприбывшим. – Если вы бежите от медведя, лезете на дерево, а мишка лезет за вами, это – бурый медведь; если вы бежите, а дерева нет, это – белый медведь; а если вы бежите, лезете на дерево, а медведь уже там, то это…

– Коала! – обрадовался кто-то из группы.

– Правильно! – неизвестно, кто был больше счастлив: угадавший или загадывающий.

– А раз в тайге бурые, то что нам делать? – спросил кто-то другой. – Дерево не поможет?!

– Материться, – серьезно ответил Антон. – Медведи отлично знают и понимают русский матерный. Но скажу вам, что вероятность встретить медведя такой толпой стремится к нулю.

– Но не равна, – пробормотал Сережа себе под нос. Между лопаток снова зачесалось от чужого взгляда. На этот раз Сергею показалось, что за ним кто-то идет — не крадется, а спокойно идет, – как отставший член отряда… Они еще не отошли далеко от базы – полкилометра не в счет; Варя гарантированно осталась поджидать на берегу, никого другого тут быть не могло.

Позади хрустнула ветка. Коротко и негромко. Если бы он немного не отстал – ни за что бы не услышал. Он резко обернулся, но сзади никого не оказалось, кроме паранойи. Обычная тропа. Тишь и благодать.

– … Тем более, — продолжал Антон где-то впереди, — мы не пройдем в лесу незамеченными. Повсюду шныряют кедровки: когда мы входим в лес, они криком предупреждают животных, этакие таежные дозорные. Правда, когда охотник идет за раненым зверем, кедровка всегда выбирает сторону хищника и летит за добычей, выдавая ее местоположение. Осторожно: ручей, – предупредил Антон.

Гости неожиданную преграду обошли кое-как по мху, а зазевавшийся Сережа влез в засасывающую жижу, с хлюпаньем отобравшую у него самое дорогое — так и не переодетая кроссовка рыбкой нырнула в воду, а нога в одном носке погрузилась в вязкую грязь. В голове пронеслось обидное “Салага!” голосом Антона: горожанин – он и есть горожанин. Даже спустя полгода.

Глава 3

– Антон! – Сережа поравнялся с вожатым, вприпрыжку обогнав ползущих вверх по склону со скоростью и упорством улитки. – Помнишь следы медведя? Я понял! Они не медвежьи, они – человеческие!

– Ты что несешь? – Антон покосился: но утомленные продолжительным подъемом «исследователи» были заняты тем, что пытались отдышаться, и их не слышали, однако он все равно понизил голос. – Какие человеческие следы?

– Медвежий след, задней лапы, – Сережа не хотел тратить время на объяснения, но пришлось. — Который мы с тобой видели сегодня утром, когда ходили ловить связь! Я сбегаю, проверю?..

— Куда намылился, идиот? — процедил Антон, схватив его за рукав. — Ты что, хочешь чтобы и эти не вернулись? Это тебе не игрушки: если кто-то пропадет, мало не покажется! Не хочешь думать о других, подумай о себе: под статью пойдешь! Давай в конец и не отсвечивай!

Сергей послушно притормозил, пропустил последнего запыхавшегося туриста, замедлился, и запрокинув голову, пристально уставился вверх на мерно сходящиеся и расходящихся макушки деревьев. Погода на Озере непредсказуема и меняется постоянно. Вот и теперь она решила покапризничать: низкие облака заметно потяжелели, грозя пролиться пускай летним, но тем не менее холодным дождем. Резкий порыв ветра колыхнул колючие кроны хвойников, тропинку окатило водопадом крупных и светлых, как хрусталь, капель. Конечно, там, где деревья стоят близко, на землю даже за несколько часов много воды не попадет, но странный след, скорее всего, размоет.

Сергей еще раз посмотрел в спину последнего идущего, а потом развернулся и побежал… Но через несколько метров остановился, с досадой дернул за лямку рюкзака и наклонился, упершись ладонями в колени. Выдохнул сквозь зубы, и уже медленнее снова направился за группой. Спорить с Антоном было невозможно: и вообще ему могло и почудиться – мало ли какие шутки играет с разумом воображение… Прежде Сергей, возможно, и решился бы на время оставить пост – тут идти-то было пять минут, но с учетом последних событий от самовольных отлучек однозначно следовало воздержаться. Антон был прав: люди – важнее.

– Серый, ты где? – подозрительно прокаркала рация.

– Задержался, догоняю группу, – Сережа постарался передать сквозь помехи все интонации возмущения по поводу сомнений на его счет, но техника осталась безучастной к эмоциям.

— Быстрее, — прощально прошипел эфир и замолк.

Сергей сунул рацию в карман и поплотнее прижал: не хватало еще, чтобы она выпала! Все успели утопать вперед, перескакивая с одного шатающегося камня на другой, – по грязевому месиву или наводопевшему, как губка, ягелю было не пройти. Хотя начал накрапывать мелкий дождик, сегодня им, можно сказать, повезло: по доскам, проложенным через маленькое болотце, переправились без приключений: только один, особо одаренный, поскользнулся на единственном бревне, но Сергей вовремя успел его подхватить, так что обошлось без членовредительства.

Лес был как всегда – тихим, но не зловещим, величаво-прекрасным и как будто немного печальным.

Тем временем они одолели половину пути и сделали небольшой привал возле скалистого обрыва. Прямо от него каменной рекой круто под уклон извивался курумник. Поросшие мхом и белым лишайником глыбы, казались застывшим воплощением сил природы, её роковой мощи. Налипшая на них ещё прошлогодняя хвоя, намокшая под дождем, издалека неприятно напоминала по цвету запекшуюся кровь. Место выглядело бы суровым, если бы не ниточки юных березок по «берегам» и курчавые листья папоротников, выглядывающие из глубоких черных расселин, оживляющие и смягчающие это впечатление.

Народ разбрелся по утоптанной площадке — отдыхать, любоваться видами и фотографироваться, опасно свесившись с края и неестественно улыбаясь в забрызганные камеры. Сережа отошел подальше и дружески похлопал по шершавому стволу кедр, предоставивший ему укрытие от мороси. Правда, под кедром он оказался не один.

– Как считаете, деревья думают? – вдруг обратился он к единственному, кто не достал телефон, — тому самому чудаку, который по дороге чуть не ухнул в болото. Спросил, – и сразу пожалел: ну какой дурак мог задать такой вопрос, и какой сумасшедший станет на него отвечать? Но собеседник его огорошил:

— Сложно сказать. Вряд ли они поведают об этом нам, — незнакомец смешно развел руки, держа их на уровне груди. Он вообще был странный: Сергей перевидал здесь много разных типажей, но, по большому счету, они сводились к бывалым путешественникам и довольно состоятельным гражданам. Последние до их кардона добирались реже. Этот же был невысоким и жилистым, с волосами с проседью и ярко выкрашенными прядями, зачесанными назад и собранными в длинный тонкий хвост. — Сами посудите: к чему им открываться? Разве здесь есть те, кто станет их слушать?

Сережа какое-то время наблюдал как его подшефные суетились, делали снимки, принимая различные позы, но при этом совершенно забывали смотреть по сторонам. Увы: после поездки эти фото будут выложены на страничках в соцсетях, потом быстро вытеснены последующими, и смешаются в облачном хранилище с массой других таких же, никчемных и давно забытых. А момент будет упущен навсегда, пройдет — и его уже не вернуть!

— Пожалуй, никто. Кроме Антона.

— Вы полагаете? — турист выглянул из-под нависающих веток. Антон стоял близко к обрыву — даже ближе, чем любители селфи, и с отсутствующим выражением глядел на нагромождение валунов. Вдруг его лицо оживилось, по нему скользнуло удивление, он рискованно склонился над провалом, словно заметил что-то необычное… Потом тряхнул головой, отошел от края и встал поодаль от них, опершись о старое корявое дерево.

— Он может, — Сережа все же не был в этом полностью уверен: когда он попытался задать тот же вопрос напарнику, тот его послал. Не на три буквы, конечно, – работать. — Я вот с ними говорю иногда. Думаете, я псих? — Сереже надо было выговориться — так почему не сейчас? Этого субъекта он больше не увидит, так какое ему дело до того, что тот про него себе решит?

Глава 4

– Поздравляю! Путь туда — пройден. — спустя полчаса провозгласил Антон, когда они добрались до пункта назначения. Как назло, дождь из мелкой мороси превратился в поток, и, несмотря на дождевики, все промокли до нитки. Часть группы радостно загикала, предвкушая долгожданный отдых, другая часть — более рациональная – обессиленно застонала, вспомнив о предстоящем пути обратно. Сережа их не осуждал: и он поначалу не мог выдержать обычный обход в пару десятков километров; но со временем ноги окрепли, он втянулся в ритм, и теперь на пару с Антоном мог мерить шагами лес хоть весь день напролет. Оставалось только надеяться, что завтра мышцы у этих бедолаг не будут так отчаянно болеть, как болели у него на второй день работы.

— Бесподобно, — психиатр, в отличии от своих соратников, держался бодрячком, и, балансируя на каком-то пеньке, созерцал открывшуюся панораму.

— Красиво, — Сергей кивнул и тоже посмотрел на Медвежье. В ясные дни оно выглядело идиллически: в безупречно ровной водной глади отражались, как в зеркале, поросшие густой осокой берега, сочная зелень деревьев, местами подступающих прямо к мелководью, высокая гора в белой шапке нетающих снегов; даже если отплыть подальше, сквозь толщу воды, как через стекло, можно было рассмотреть каждый камешек на дне. Но сегодня плотная стена дождя почти полностью заслонила противоположный берег, а низко клубящиеся облака стерли очертания горной гряды. – В хорошую погоду лучше – сейчас из-за тумана ничего не разглядишь.

– А, как по мне, так даже интереснее. Загадочнее, – психиатр благодушно наблюдал, как Антон подошел поздороваться к дежурным инспекторам с соседнего зимовья, заглянувшим на пару дней проверить и подготовить катамараны и помочь с туристами. – Туман, безмолвие, уединение… Как раз смогу проникнуться местной энергетикой.

– У нас тут обычно не настолько… – Сережа замялся: он хотел было сказать “тоскливо”, но осекся: тоска была последней эмоцией, которую он теперь испытывал. После прибытия он буквально не находил себе места: весь остаток дороги его не отпускало чувство, что за ним опять кто-то идет, но тропу он покинул последним. Глупо, но в душе поселилось чувство вины, что он все же за кем-то не уследил, потерял среди деревьев. – В любом случае: хорошо Вам покататься! И не забудьте жилет, – ненавязчиво задал он направление к катамарану.

– А Вы – разве не с нами? – психиатр принял протянутый Антоном жилет и, развернув, критически осмотрел заляпанный низ. – Сергей со стыдом вспомнил, что в прошлый раз такой же вот… умудрился навернуться в этом жилете на ровном месте. А он – забыл почистить. С другой стороны, спасательный инвентарь был настолько жизнерадостного красно-оранжевого цвета, что грязные потеки были последним, на что следовало обращать внимание.

– Давайте поменяем, – Сергей попробовал отобрать свидетельство своей халатности, но психиатр только отмахнулся, перекинул хвост на плечо, аккуратно потер жилет полой куртки и, удовлетворенный результатом, натянул поверх и защелкнул карабин. – Э… Ладно, поехали.

– О, так Вы все-таки едете? – неизвестно чему обрадовался турист. – Кстати, я – Максим.

– Я не это имел в виду… мне вроде как не положено, – растерялся Сережа и подался вперед для рукопожатия, но Максим уже соскочил с темы знакомства:

– Почему не положено?

– Да заливает он, – Антон взял со стойки лишний жилет и кинул Сергею. – Не ломайся, раз уж тебя так активно зазывают! Ребята присмотрят за оставшимися.

Заплыв на середину заповедного озера и осмотр его окрестностей с борта плавсредства и были настоящей целью похода, но не всякому хотелось мокнуть на открытом пространстве под проливным дождем. Около десятка бравых «исследователей» высказало желание не покидать твердую землю и жалось под дощатым навесом, грея ладони о бумажные стаканчики с горячим, сваренным тут же, на костре, таежным чаем.

Самые отчаянные искатели приключений, как яркие птички по жердочкам, расселись по установленным на катамаране скамейкам, и, прикрывшись рюкзаками, уже преданно смотрели на Антона большими круглыми глазами.

– Уговорил, – Сергей кое-как напялил жилет, запутавшись в длинных ремнях, и занял свободное место рядом с новым знакомым — за ними у руля встал Антон и завел мотор. Катамаран плавно отчалил от мостков.
– Не любите воду? – перекрывая нарастающий рев, спросил Максим.

– Не люблю… катамараны, – Сережа напряг голосовые связки, чтобы перекричать рев двигателя. – Знаете… скорость… – это, конечно, хорошо…

– Когда мы спешим… то многого не замечаем… – закончил за него Максим. Теперь чтобы услышать продолжение, Сергею пришлось наклониться совсем близко; катамаран подпрыгнул на поднятой волне, и он, потеряв равновесие, чуть не завалился на соседа. — Не могу с Вами не согласиться… прогулка на лодке… была бы предпочтительней!..

— Не скажите: это Вы просто не пробовали долго сидеть на веслах, — тихо проговорил Сережа, ни к кому не обращаясь. Хотя по сути был согласен: нарушать девственную красоту озера грубым тарахтением казалось святотатством.

Ливень лил как из ведра; казалось, хляби небесные разверзлись прямо у них над головами. Косматые белые тучи, запутавшись в отрогах, медленно сползали вниз, сливаясь с остатками тумана из прибрежных кущ. Тем не менее, был штиль, и при желании за расходящимися по воде от дождевых капель кругами можно было разглядеть колышущиеся водоросли и силуэты рыб. Придерживаясь за край сиденья, Сережа свесился ближе: когда светило солнце, создавалась иллюзия, что до крупных кусков породы на дне можно достать рукой, но теперь они были далекими и недоступными. Несколько спутников повторили его маневр, но не решаясь на большее, чем вытянуть шею.

— Глубина здесь обманчива, — Антон заглушил мотор и оперся на руль, глядя куда-то поверх голов. Казалось, его не занимали ни заливающий лицо дождь, ни наверняка проникшая под куртку нараспашку сырость… Еще несколько мгновений катамаран в полной тишине морщил по инерции шелковистую поверхность, потом остановился и замер. — Обманчива… — повторил Антон и сделал выразительную паузу. Туристы разом перестали стучать зубами, обратившись в слух. — Здесь дно опускается до восьмидесяти метров, а может, и больше — пока никому не удалось измерить. Потому даже летом озеро не прогревается и остается холодным, как на открытой воде, так и около берега… — он ненадолго замолчал, выглядывая что-то впереди. Восемь пар глаз завороженно обратились в ту же сторону и перед ними, постепенно проступая из молочной мути, выросла темная громада горы, стоящей особняком от остального кряжа. Ее склон, обращенный к котловине, наискосок прорезали несколько полос глубоких параллельных оврагов.

Глава 5

— Понравилось? Не жалеете? — Сережа подбородком указал на мокрый хвост психиатра, который тот, непостижимым образом разобрав на прядки, любовно сушил над огнем. Хвост этот, намокнув, весь слипся, утратил яркость и стал напоминать крысиный.

— О прогулке? Помилуйте, как можно? — Максим снял бейсболку и принялся махать ею над костром. Скоро от кепки повалил пар и, как показалось Сергею, еще и дым, запахло паленой синтетикой. Но психиатр выглядел до жути довольным и мелочами не заморачивался. — А Вы не жалеете? Это же не первая Ваша поездка; Вы, в отличие от меня, могли бы повторить ее и при более благоприятных условиях?

— Не бывает плохой погоды, бывает плохая одежда, — Сережа поплотнее обхватил ладонями стаканчик с чаем и с грустью глянул вниз на кроссовки, которые теперь не просохли бы даже брось он — по примеру психиатра – их прямо в костер: тот как раз уронил туда свою бейсболку и теперь сосредоточенно выколупывал ее палкой из раскаленных углей. Сережа про себя поблагодарил бога, что головной убор не угодил в общий котелок с остатками чая. — Помочь? – Предложил он.

— Не беспокойтесь, — Максим выудил кепку, повертел в руках, и, убедившись, что она не тлеет, небрежно отряхнул о колено и надел. — Зато просохла! — Он хмыкнул, — и я отвечу и за нас обоих: такое чудо стоит того, чтобы немного промокнуть. И сколько раз ты его видел или увидишь впредь, в моменте роли не играет… Ваш друг, Антон, рассказал очень необычную легенду… Это какой-то фольклор?

— Не знаю. Не уверен. Я сам не местный, — сказание о горе Медвежьей он слышал впервые. И не мудрено: вблизи Озера каждая скала отмечена своей историей, и не одной. — Вы расспросите Антона, он точнее скажет, — Сережа мотнул головой в сторону напарника, стоящего у стены летней кухни, именуемой в просторечье «чайным домиком», потому что там обычно устраивались перекусы после экскурсий.

— Успею еще, — Максим взял свою порцию чая и уселся тут же, прямо на пороге. Он порылся в кармане и вынул уже распечатанную пачку печенья, взял одно и захрустел. Упаковка была до того замызганной, что Сергей даже боялся подумать, сколько она там провалялась, и не стиралась ли вместе с курткой? Сосед протянул ему пачку — отказаться было невежливо и, повинуясь странному порыву, Сережа взял угощение, за что чуть не поплатился зубами — хорошо, что от сырости печенье немного размякло, и травмы ограничились моральным ущербом. — И как Вам тут?

— В смысле: работается? Да нормально, — Сережа в задумчивости пососал печеньку, все еще не решаясь откусить. Потом поразмыслил и поправился. — Хорошо. Никогда не думал, что смогу жить вот так: вне города, без связи. Но мне даже нравится. А спутниковая и Интернет иногда бывают, — добавил он справедливости ради.

— Ужели в этом – счастье? — усмехнулся Максим и посторонился, позволяя кому-то из группы выйти. — У меня в столице Тырнет каждый день есть. А разве я счастлив?

Сергей уставился в костер: конечно, он такого вслух не скажет, но он всегда полагал, что психиатры счастливыми быть не могут. С другой стороны, для многих лесник тоже — не профессия мечты. Возможно, и среди душевнобольных реально найти душевный покой. Хотя сомнительно.

– Скоро выходим? – Сергей повернулся вполоборота к товарищу, но Антон не сразу обратил на него внимание, потому что внимательно всматривался в высокие камыши. Те стояли не шелохнувшись. Дождь почти перестал, и стало так тихо, что сгустившийся туман, распустивший над озером свои щупальца, казалось, живет какой-то собственной жизнью.

– Секунду, – Антон оторвался от наблюдения за берегом и обратился к Евгению – инспектору с прибрежного кордона. В отличие от ребят, Женька жил здесь круглогодично, совсем один, дичился даже своих. Но совершенно преображался, стоило ему заметить признаки проявления интереса; он готов был говорить без остановки, захлебываясь от обилия распиравшей его информации. Вот и сейчас Женя втирал что-то про медведей зажатому в угол психиатру. Тот, правда, затравленным не выглядел и даже принимал посильное участие в дискуссии, успевая вставлять комментарии в нескончаемый поток фактов, забавных случаев и сомнительных баек. – Жень, хорош там нести свет знания! Скажи-ка лучше, народ на кемпинг уже прибыл? Я видел палатки на Золотом пляже.

– Чего? А. Не… – Женя отрицательно покачал головой и поморщился: приезжающие на озеро надолго, доставляли куда больше неудобств природе, чем полагали. Даже при условии соблюдения всех правил. И бедный Женька ходил за ними, как привязанный, чтобы отпугивать туристов от медведей. – Отменили. А палатки я еще не убирал.

– Тогда кто там шляется в плавне? – Антон приподнялся и указал на кусты. Они втроем напрягли зрение. Кусты действительно шевелились, но никого живого там видно не было. — Все наши в домике… — Они ещё немного подождали, но ничего не произошло. — Ладно. Будем считать, – привиделось….

Антон потер лоб. Сережа его понимал: не каждый день в тайге встретишь человека, – будут тут везде медведи мерещиться. Потому внезапное увеличение приозерной популяции заставило всех почувствовать себя неуютно. Всех, кроме Максима – он хрустел печеньем и пребывал в счастливом неведении.

– Давайте-ка потихоньку выдвигаться, – Антон оглядел гужующихся в домике порозовевших и подсохнувших туристов. – Серега поведет ту часть группы, что поживее, вперед, а я буду с теми, кто не может быстро идти. Жень, ты пойдешь в моей группе замыкающим. Серый и один разберется – его отстающих мы, если что, догоним и подгоним, сворачивать все равно некуда.

– А как же звери? — вклинился в разговор Максим. В его вопросе сквозило больше любопытства, чем рационального страха.

– Не выйдут, – разочаровал его Антон и пошел в чайный домик, созывать на марш-бросок. Сережа в последний раз вдохнул аромат заваренных трав, впитывая крупицы тепла: сам он не сильно устал, но груз ответственности за других давил и угнетал. И как у Антона получается управляться с целой группой? Сережа встал, шлепнув себя по коленям, — для куражу, — и преувеличенно бодро спросил, обращаясь к домику:

Глава 6

– Бесполезно, – спустя четыре часа признал Женя. Он, Сергей и Антон досконально прочесали тропу до Медвежьего и её окрестности, но Максима и след простыл. – Куда мог податься твой психический?

– Он не психический, а психиатр, – Сергею хотелось истерически расхохотаться: опускались сумерки, лес помрачнел, тучи на небе сделались свинцовыми, стало зябко… А где-то в непролазной чаще остался человек! Они могли сколько угодно теряться в догадках, но факт оставался фактом, а вопрос “как” отходил на второй план.

– Сумасшедший! Он, видать, шел на стахановский рекорд, и у самого – крыша поехала, – Антон с досадой саданул кулаком по стене барака. Команда замучилась обшаривать тайгу – идти расческой по чепурге нереально, а если вас всего трое, то и бестолку. Окончательно выбившись из сил, они вернулись на базу и устроили совет. – Все, хватит – завтра вызываем спасателей и ищем по новой, а сегодня – пора в койку. Жень, переночуешь у нас – постелем тебе на диване.

– Как: спать? Сейчас? – Сережа не верил своим ушам. – Но он же там, один, беззащитный?!

– Ночь переживет, – отрезал Антон. – Серый, прошу тебя! Все устали, как собаки. Сейчас темень, продолжать нет смысла: тут не то что его не найти, самим бы не потеряться! Не ребенок – до завтра протянет; и, если и вправду не спятил, допетрит и отсидится где-нибудь. В кору лиственницы зароется… Серег, я все понимаю, – Антон сочувственно хлопнул Сергея по плечу, – но мы уже ничего больше не можем сделать.

Не дождавшись ответа, Антон взялся за дверную ручку; Женя зашел следом и придержал дверь для Сергея. Его обдало волной тепла. В прихожей приветливо горел ровный желтый свет, пахло едой, в глубине дома Варя гремела кастрюлями, в третий раз за день разогревая обед. А у двери… Сергей мог поклясться, что из-под самого порога, дрожащим маревом поднялся туман… и потек, норовя просочиться внутрь между ногами входящих... Дверь распахнулась. Туман приник к земле и метнулся прочь, под сень деревьев. Ещё через мгновение Сереже почудилось, что на границе света и тени стоит человек… Но оттуда так никто и не вышел. Сотрудники уже садились за стол, туристов согнали на корабль. Из людей снаружи оставался разве что Сергей. И, где-то в лесу, – несчастный психиатр.

– Сереж, не изводи себя, – Антон опять показался в проеме и сунул ему чашку с бульоном, соблазнительно дышащую домашним уютом и умиротворением. Предложенную ложку Сережа брать не стал и отхлебнул прямо через край. Горячая кружка жгла озябшие пальцы, принося одновременно боль и облегчение. Сергей закрыл глаза, прислонился затылком к холодной стене, и позволил себе минуту ни о чем не думать. Но перед мысленным взором, как назло, вставал то странный утренний след, то улыбающееся лицо Максима, то неясное видение среди деревьев – Сережа только сейчас вспомнил, что говорил Антон перед уходом с Медвежьего. Таких совпадений не бывает!

– Слушай, а мог тут у нас завестись маньяк? – вопрос был задан как бы в шутку, но Сергей уже был готов поверить во что угодно. Ему хотелось, чтобы Антон кинул свое снисходительное “салага” и что все это выдумки и глупости, и завтра к утру Максим обязательно объявится. Но товарищ не питал иллюзий:

– Окстись! Это какой маньяк польстится наш медвежий угол? – Антон невесело усмехнулся. – Дельная версия, но он у нас и сам бы не выжил. Тем более, что Максим твой исчез аккурат из середины группы. Поэтому вряд ли. Может, звери, может, сам заплутал, – Антон облокотился на косяк рядом и отпил из собственной кружки. – Знаешь, я на всякий случай сказал кораблю отойти подальше. Если все обойдется, подберут на пути обратно.

– Ребятки, вы холод-то в дом не пускайте! – раздался из прихожей голос Вари. Видно, Антон по привычке забыл закрыть внутреннюю дверь.

– Все, не дури. Пошли, – скомандовал Антон и залпом допил суп. Сережа последовал его примеру, но внутрь не пошел, сосредоточенно водя пальцем по краю пластиковой кружки.

– Сейчас. Иду, – Сергей вручил пустую тару Антону, забрав неиспользованные ложки, – Варя сунула их «на автомате», а Антон, небось, поленился отнести назад. — Вы меня не ждите.

Антон покачал головой, но настаивать не стал, как не стал задавать лишних вопросов, давая Сереже возможность выпустить пар наедине с собой:

— Ты только это… не увлекайся самобичеванием: кто-кто, а ты ни в чем не виноват. Я – нес ответственность за группу, и моей личной ошибкой было не приставить к вам второго сопровождающего, — Антон засунул руки в карманы толстовки и поежился. — Не знаю, что на меня нашло. Как черт попутал! Знал же, что с исчезновениями не все так просто. Но чего уж теперь?..

Сергей молча кивнул, и Антон вернулся в дом, захлопнув дверь так, что подкравшийся туман обиженно отпрянул. Какое-то время он беззвучно скребся в дверь, потом улегся у крыльца, колечком обвил Сереже ноги и успокоился. Сергей стоял и разглядывал металлические ложки в своих руках.

Между облаками наметился просвет, но что с того? Нет, не серьезно — в лесу, даже в ясную ночь не видно ни зги. Главное — чтобы дождь снова не полил. И кроссовки он, как нарочно, за весь день так и не переобул… Сережа сунул ложки в карман, стянул с головы капюшон, чтобы не заглушал звуки, и направился к подборью, стараясь не попасть в яркие прямоугольники света, падающего из окон барака. Хорошо, что на базе было достаточно хозяйственных построек, чтобы закрыть вид на лес. Сергей не то чтобы прятался — он не думал, что его будут удерживать силой… Впрочем, с Вари станется. Просто то, что он собирался сделать, было уже за гранью разумного.

Ему уже приходилось ночевать в лесу, когда они с ребятами водили настоящих ученых и исследователей. Тогда его опыт выходов из палатки в темное время суток ограничивался визитом в кустики да за водой до ближайшего ручья.

Фобия ночного леса – явление достаточно распространенное: в шелесте листьев слышатся шопоты, горестные вздохи – в журчаньи родника, за стволами прячутся монстры подсознания — это говорит наследственная память предков. У Сережиных предков с головой точно было не все в порядке. Его не страшили ни темнота, ни лес. Он шел, то и дело спотыкаясь, светя фонариком из стороны в сторону в надежде увидеть следы потерянного психиатра, но чем дальше уходил, тем безотрадней казалась его затея. В кроссовках булькала вода, обещая назавтра как минимум насморк и температуру, за спиной, привязанные к рюкзаку, в такт шагам бряцали ложки — для отпугивания животных. Так или иначе, пока Сергей не встретил ни души.

Глава 7

Сергей едва добрел до базы. И не потому, что за последние сутки ему пришлось несколько раз проделать путь до Медвежьего и обратно. А потому, что все их с ребятами усилия, все поиски оказались напрасны.

Когда он добежал до того места, где только что стоял психиатр, по воде расходились широкие круги. Сергей бухнулся на колени в ледяную воду и принялся ползать, пытаясь руками нашарить тело; и никак не мог взять в толк, как можно утонуть на глубине в полметра? Но, по крайней мере, на этот вопрос ответ нашелся быстро — он сам угодил в омут совсем недалеко от берега и едва не распрощался с жизнью. Одержав верх над стихией, отплевываясь и отхаркиваясь, он выполз на четвереньках на берег и упал ничком, тяжело дыша. Придя немного в себя, перевернулся на спину и еще долго лежал совершенно без сил. И тут его озарило: с Максимом могло случиться что угодно! — Умом тронулся, а может, давно хотел покончить с собой. Он же явно был не от мира сего; но на Сергея-то что нашло? На что он рассчитывал, отправляясь на ночные поиски в одиночку? Хорошо ещё, что не погиб! В какой-то момент все случившееся представилось ему дурным сном, и что сейчас он проснется в теплой постели, в бараке, на базе. Или вообще – дома, в шумном, скучном и понятном городе. Он старался так думать.

Полоска неба на горизонте посветлела: как Сергей ни пытался себя переубедить, какая-то его часть продолжала надеяться, что вот-вот появится смешной психиатр, мокрый и невредимый. Он приподнялся на локтях и посмотрел на воду. То, что он увидел, заставило его, быстро отталкиваясь ногами, отползти назад. Прозрачная вода была… темно-красной…

Сережа начал лихорадочно соображать: что это??? Какой-то минерал? – Глупости! Быстро такой объем жидкости цвет изменить не может… Кроме того, железо придало бы ей, скорее, ржавый оттенок… Он как-то видел передачу об озере не то в Мексике, не то в Венесуэле, где вода – красная из-за местного планктона… Может и тут…

Он вскочил как ужаленный! Нет!!! Максим!!! Он был ранен! Или прямо сейчас, истекая кровью, пытается выбраться на берег?

В эту минуту со стороны камышей послышался такой звук, как будто кто-то не умеющий плавать, беспорядочно молотит конечностями по воде. С воплем: «Максим!!!» Сергей кинулся туда! Уровень воды в озере поднялся из-за прошедшего накануне дождя, и теперь она доходила ему до бедер. Приходилось передвигаться прыжками, чтобы преодолеть её сопротивление. Он ожесточенно работал руками, раздвигая жесткие стебли и листья; острые края резали лицо и тыльную сторону ладоней… Внезапно полоса камышей кончилась…

Вдоль её края плавал… крупный лебедь с абсолютно голой шеей и бил большими крыльями по воде в тщетной попытке взлететь. Скорее всего, его потрепала лиса, – сняла кожу вместе с перьями. Страшно было смотреть на обнажившиеся мышцы.

— Мать твою! — крикнул Сергей. Так вот откуда в воде была кровь!

Лебедь, не ожидавший такого грубого вторжения, принял угрожающую позу и зашипел.

— Проклятая птица! — Сергей со злости зачерпнул пригоршню воды и брызнул ею в лебедя.

Постояв, он окунул ладони в воду и провел ими по лицу и волосам. Опустив плечи, развернулся и поплелся к берегу. Птица-то точно ни в чем не виновата, а ей и так досталось. Надо будет принести хлеба, что ли?

А с высоты за ним следила гора Медвежья…

***

Когда Сергей подходил к поселку, ему уже было практически все равно. Голова раскалывалась, икры и стопы налились свинцом, в ушах звенело. Состояние было и так отвратным, но еще больше не хотелось слушать сейчас упреки Антона и Вари. И тем более – видеть их лица, когда он передаст им страшную весть.

Сережа помедлил у веранды. Он совсем закоченел… Может, еще погулять, посохнуть, глядишь, – и с духом соберется? Он глубоко втянул носом воздух. Трава зашуршала, и потешно поджимая лапки от холода и сутулясь, вывернула из-за барака и потрусила в его сторону тощая лисичка с длинным пушистым хвостом. Округлив желтые глаза и задрав острую мордочку, она нетерпеливо заюлила на месте.

— Привет, Мань. Не покормили тебя? — Серега наклонился к лисе, но руки тянуть не стал. Варя её то и дело пыталась погладить, но та не давалась: отбегала метра на полтора и снова возвращалась; Антон вообще считал, что нечего зверье приучать к рукам, хотя однажды Серега его застукал подчующим лису кусочками сала с завтрака. Так что Маня на кордоне жила лучше всех. Приходила и уходила, когда вздумается, угощалась из собственной миски прямо здесь, или уносила еду в пасти и где-то прятала…. Кормили её тем же, что сами ели. Но сегодня она, похоже, своей положенной пайки не получила. — Прости, подружка. Не до тебя сейчас.

Сергей решительно разогнулся, переступил через порог… И с грохотом чуть не полетел, споткнувшись о разбросанные по полу ботинки. Варины галоши; высокие резиновые сапоги Антона; тяжелая пара потертых армейских берцев принадлежала Жене, их он узнал — Женька переобувался только во время весеннего половодья, заменяя ботинки на устрашающего вида сапоги. Но кеды – эта худшая альтернатива кроссовкам – стали для него полной неожиданностью! До его появления они, похоже, стояли ровно, но зато четко посреди прохода… Сережа не поверил своим глазам и, забыв обо всем на свете, вломился в общую комнату:

— Максим! — психиатр, мирно отогревающийся у печки, поперхнулся чаем и почему-то схватил с полки вазочку с конфетами, трепетно прижав её к животу. — Живой?!

— Да?.. — психиатр прозвучал очень неуверенно и сипло. Он подозрительно хлюпнул носом. — Неужели Вы в меня настолько не верили, мой дорогой?

— Да… я своими глазами видел, как ты утопился!.. — Серега осекся и только сейчас заметил товарищей, сидящих вокруг стола, очень напряженно и с какой-то испуганной нежностью наблюдающих за тем как Максим уничтожает месячный запас конфет. — Когда он пришел?!

В ожидании главы 8

Прода скоро, но я не смогла не поделиться! Когда меня погуглила семья, вот что им выдал ИИ:

Фраза "Бочарова у кромки" отсылает к названию книги в жанре любовного фэнтези "У кромки зеркала", автором которой является Дарья Бочарова. Вероятно, пользователь ищет информацию об этой книге или ее авторе.

Книга описывает историю, где герои сталкиваются с обстоятельствами, выходящими за грань их понимания, и вынуждены преодолевать опасности и самих себя.

Если кто найдет в книге любовное фэнтези, пожалуйста, срочно сообщите! А то я-то не в курсе!)))

Глава 8

— Утро, — когда Сережа вошел в общее помещение, там «дежурил» только мечтательный психиатр. Женя ушел к себе, на Медвежье; Антон каждый день до завтрака отправлялся на утреннюю пробежку, будто ему обходов было мало.

– Какое интересное у Вас приветствие, – Максим оторвался от созерцания ловцов снов под потолком, – разнообразное Варино творчество украшало едва ли не каждый угол.

– “Утро” – это констатация факта, – Сергей прошел к столу и заглянул под краешек салфетки, которой был прикрыт завтрак. – Я только встал, откуда мне знать, доброе оно или нет?

– Надо верить в лучшее! – краешками губ улыбнулся психиатр и легонько дотронулся до бусин на одном из ловцов, дунул на перья, и ловец тихонько закачался, постукивая подвесками по подставленной ладони. – Это кто у вас занимается?

Серёжа сел. – Варя… Мы с Вами вчера чуть в лесу не сгинули, какой уж тут оптимизм? Вы, кстати, хоть представляете, насколько трудно Вам будет отсюда уехать? Это ещё зависит от погоды. Озеро в это время года часто штормит. Разумеется, рано или поздно – через несколько дней или, на худой конец, через неделю Вас с кем-нибудь на заброске заберут, но на скорое возвращение домой можете не рассчитывать, – сезон подходит к концу.

– Поду-умаешь! Все хорошо, что хорошо кончается, – протянул Максим, снова тронул ловец и склонил голову набок – как ребенок, честное слово. – А я на работе отпуск взял, могу вам компанию составить. Может, помогу чем?

Сережа не стал ничего говорить: волонтеры парку нужны всегда, этого он не отрицал. Но так запросто прийти: «Здрасьте, хочу Вам тут помогать», – это так не работает! И на сколько Максим тут собирается остаться? На неделю, на две? Развлечется, развеется, отдохнет от городской суеты, а потом ему станет скучно? И куда его тогда девать? Снова бегать за ним по тайге? Да вообще…

И он наконец задал вопрос, мучивший его весь остаток прошлого дня и всю ночь. – Расскажите, как Вы вчера потерялись? – Дорога здесь только одна, Антон шел вплотную за нами? Вы что-нибудь помните?

– Понятия не имею, – Максим посильнее закрутил ловец снов вокруг собственной оси и отпустил. Сережа отвел взгляд: от разноцветного мельтешения нестерпимо рябило в глазах. – Я вроде шел за всеми, шел… потом остановился вытряхнуть камешек... догнал… шел за последним человеком… Я его не видел, но слышал… потом он пропал…

– Испугались, наверное? – сочувственно спросил Сергей.

– Чего именно? – психиатр удивленно поднял брови, а Сергей осознал, что вряд ли когда-нибудь сможет постичь этого человека. – Я ведь больше по опушке ходил; а когда увидел издалека свет в окошках, понял, что в трех соснах заблудился. Представляете? Куда-то не туда свернул после ручья, – он указал большим пальцем за спину, в ту сторону, где по его мнению, находился ручей. – И все…

– После какого ручья? Место сможете показать? – да неужели Максим перепутал главную тропу с той, по которой они ходили беседовать с начальством? Если так, то его туда мог привести тот, кто оставил странный след. Сергей так и не решил для себя, кто это был: надо посоветоваться с Антоном. Вчера тот отмахнулся от его предположений, а потом Максим пропал, и резко стало не до того. — Или Вы побоитесь возвращаться в лес?

— Вовсе нет, — Максим оторвался от своего занятия и осмотрел комнату. — Он у вас не там висит.

— Кто? — Сергей опять не угнался за сменой темы, а потом посмотрел на ловец снов: вряд ли Варя вешала их по какому-либо принципу — просто в один прекрасный момент место в её комнатке закончилось, и все поделки начали потихоньку перекочевывать сюда. — А разница?

— Ну как же? Здесь его не коснется и не очистит утренний свет! Солнечные лучи, когда попадают на ловцы снов, разрушают все плохие сны и кошмары, которые запутались в их паутине ночью, — темную энергетику, знаете… А в таком положении он будет бесполезен, — серьезно заключил Максим.

— Ясно, — теперь Сережа начал сомневаться, что вообще понадобился какой-то неизвестный недоброжелатель, чтобы психиатр отбился от общей массы. — Не видели, Антон не возвращался с пробежки?

Но психиатр ему не ответил: он снова увлеченно перебирал подвески и уже будто не слышал слов Сергея. Потому Сережа не стал его донимать, поднялся и тихо вышел: может, человеку необходимо побыть одному?

Он обнаружил Антона на берегу: тот стоял по колено в воде и пускал «блинчики». Гладкая обкатанная галька отскакивала от поверхности не меньше пяти раз, прежде чем потерять скорость и кануть вниз. Сережа подошел ближе и тоже выбрал плоский камень, побольше и поувесистей, с множеством красноватых вкраплений граната, как веснушки, покрывавших его бока. Поднял, но не бросил – он никогда не был в этом силен; к тому же, психиатр был не единственным, кто сегодня не нуждался в навязчивом обществе.

– Смелее! – Антон заметил его присутствие, но не обернулся.

Сережа присел на полусогнутых, получше примериваясь, покачал рукой… Бросок! – И галька с веером брызг и громким «плюх!» бултыхнулась в Озеро и быстро пошла ко дну; а Сережа, не рассчитав силу, по инерции чуть не угодил в воду. Кое-как поймав равновесие, он искоса кинул взгляд на Антона, не потешается ли он над ним. Но тот и ухом не повел, продолжая смотреть на бледный абрис гор на противоположном берегу, который скорее угадывался, чем просматривался, оставляя свободу воображению.

– Меньше размах, сильнее толчок. Жестче; а запястье – свободней – поправил он, не отрываясь: у него «блинчики» прыгали, как живые, легко и непринужденно. Аккуратные «шлепки» сливались с шуршанием волн, перекатывавших голыши на мелководье.

– Как скажешь, – вздохнул Сергей, но пробовать не стал; а напротив: отошел от воды и присел прямо на холодную гальку. Было жестко и неудобно, камни впивались в тело даже сквозь подложенную куртку и по ощущениям округлыми совсем не казались, но так даже лучше: после вчерашнего снова хотелось почувствовать себя живым. А что больше доказывает человеку, что он еще на этом свете, чем боль? Недаром же во многих книгах и фильмах герои щиплют себя, желая убедиться в реальности происходящего?

Глава 9

– Антон! – гаркнул Сережа, ворвавшись в дом и до полусмерти перепугав Варю, которая как раз приготовилась стряпать обед и колдовала возле переносной газовой плитки. – Антон здесь? – Варя вздрогнула и тут же автоматически ухватилась за плитку, опасно балансирующую на краю стола, заваленного лесничим снаряжением. Чего уж греха таить: Сергей никогда особой аккуратностью не отличался, а Антон во время туристического сезона так уставал, что на бардак смотрел сквозь пальцы. Однако большая часть барахла была разобрана – видно, Женя, как всегда, незаметно сделал грязную работу за других. – Он мне нужен! Позарез!

– Да как ушел, так его и не было. С добрым утром, кстати, – Варя откинула с глаз длинную челку, но улыбка ее погасла, как только она взглянула на Сергея. – А что? Что-то случилось? Может, попробовать по рации дозваться?

– А ты – часто берешь рацию, когда выходишь на прогулку? – рявкнул Сергей и незамедлительно кинулся к выдвижному ящику, где хранились столовые приборы – и не потому, что у него разыгрался аппетит: там лежало единственное оружие, пришедшее сейчас ему на ум – кухонные ножи!

– Сергей! – Варя окликнула его, только когда он уже был на пороге. – Остановись, ты куда в таком виде?! Что стряслось?

– Не знаю! В лесу творится какая-то чертовщина: если следы не врут, за Женькой погнался не то маньяк, не то медведь, а Антон – как сквозь землю провалился! Был на берегу, а когда я вернулся – нет его, как утоп!

– Не ходи, – Варя не поняла и половины из того потока новостей, что вывалил на нее Сергей, но общий посыл был ясен. – Хотя бы подожди, пока Антон вернется, у него где-то есть служебное ружье.

Сережа будто сдулся и устало уперся лбом в дверной косяк. Ему вдруг отчаянно захотелось послушаться Вари, запереть дверь, а лучше – ещё и забаррикадироваться, и отсидеться до прибытия следующей партии. А потом слезно умолять капитана забрать его с собой на большую землю: к Тырнету, к выхлопным газам, к собачьему дерьму на улицах, – к цивилизации! И гори оно все синим пламенем!...

– Не могу. А ружье я и без Антона найду, – Сережа оттолкнулся от косяка и, обойдя Варю, рывком отодвинул диванчик, вынул из-под днища карабин и патроны: Варя, – научный сотрудник, ей оружие не полагается, а вот Антону – да, на случай самообороны. Еще на заре его “карьеры” в парке, Антон как-то потащил Сергея на берег стрелять по банкам, приговаривая, что в жизни каждого наступает момент, когда либо ты, либо тебя. И вот это время настало.

– Сиди дома, никому, кроме меня или Антона, не открывай, – Сережа притянул Варю и коротко чмокнул в макушку. У него мелькнула мысль, что ни он, ни Антон, ни тем более Женя могут никогда больше не вернуться. Он её отогнал. – Если не придем до вечера – пробуй дозваться Николаича или спасателей по спутнику, пусть присылают за вами катер.

Варя, сжав губы, кивнула и зябко обхватила себя за плечи, в каком-то ступоре наблюдая, как Сергей, начхав на технику безопасности, ещё не выходя из дверей, уже заряжает карабин, – мало ли, что ждет его там, за порогом?!. И только один человек в этом кошмаре остался самим собой:

– Сергей? А Вы это куда? Конфетку хотите? – психиатр, прятавшийся до того на чердаке вместе с заветной вазочкой, «спустился на землю» и таращился на карабин совиными глазами. – Нужна моя помощь?

– Твоя?! – Сережа посмотрел на него исподлобья, зло переломил ствол и с трудом поборол искушение наставить пустое пока ружье на психиатра – для острастки. – Вот ни разу! – Он вставил патроны и со щелчком закрыл ствол, – Сиди тут и не рыпайся! Тоже, помощничек нашелся! От тебя одни проблемы! Некогда-мне-сейчас-с тобой-носиться! Понимаешь, нет?!

Психиатр обиженно заморгал, а Сергей только ехидно усмехнулся: наконец-то эта ходячая катастрофа хотя бы не будет путаться под ногами... Должен же с Варей остаться хоть кто-нибудь, на кого можно положиться? Хотя бы формально.

– Ни пуха! – крикнула вдогонку Варя в закрывающуюся дверь.

– К черту, – пробормотал себе под нос Сергей и, помедлив на крыльце, снова заглянул в прихожую, схватил из угла лопату, захлопнул дверь и просунул черенок через дверную ручку — от того, кто снаружи, конечно, не спасет, зато Варю от импульсивных поступков убережет.

Секунду постоял, потом развернулся и зашагал туда, где его подстерегала неизвестность.

***

Каждый, кто даже только живет рядом с настоящим лесом, поневоле становится следопытом-самоучкой. Это своего рода искусство. Не достаточно просто прочитать какую-нибудь статью и сразу стать хорошим следопытом, нужна постоянная, желательно – беспрерывная практика, и чем больше, тем лучше. Со временем начинаешь замечать не только собственно след, но и в целом все признаки действий его автора: оставленные норы и ямы, лёжки, различные метки на стволах деревьев и на добыче, следы зубов и когтей, помет, смятую траву, поломанные ветки и многое, многое другое.

За полгода Сережа имел достаточно возможностей в этом попрактиковаться и даже неплохо поднаторел в этом ремесле, но на твердой гальке с красными вкраплениями, в которых ему то и дело мерещились капли крови, приобретенные навыки были совершенно бесполезны. Оставалось полагаться на чистое везение или, если вернее сказать, невезение: что он сам выйдет на человека-медведя или тот наткнется на озверевшего лесника.

И если ещё вчера Сережа плохо себе представлял, что ищет, то сегодня намеренно выглядывал немой силуэт. Все «как» и «зачем» могут подождать. Он, конечно, выбьет из этой сволочи признание – Сергей уже не сомневался, что за загадочными исчезновениями стоит человек – но сейчас важнее было найти Женю! Куда мог запропаститься Антон, он старался не думать: надо было сосредоточиться на чем-то одном…

Он шел вдоль самой воды и всматривался в узкую полоску земли и песка, начинающуюся сразу за галькой, перед опушкой: оба рано или поздно должны были свернуть в лес… Сережа и так начал сомневаться в Женькином благоразумии – ведь куда эффективнее было бы бежать не по берегу, к тому же – по гальке! Любой дурак знает, что зверь на открытом пространстве быстрее и проворнее человека. Ему надо было кружным путем вернуться через лес к базе и попробовать использовать маневренность – в густом подлеске человек имеет перед медведем некоторое преимущество, хоть тот и может пойти прямо напролом. Вывод напрашивался один: Женя преследователя не видел. Но тогда какого он вообще поперся на берег и свернул с привычного маршрута?