У меня есть ты

Глава 1

— Два бутерброда? Не перебор ли?

Мама появляется на кухне в тот момент, когда я отправляю в рот последний кусок хлеба, поверх которого сыр и колбаса.

— Разве завтрак не самая важная еда дня? — я собираюсь взять второй бутерброд и утолить голод, который мучил меня со вчерашнего дня, но мама оказывается быстрей. Она забирает тарелку у меня из-под носа, и я остаюсь с недопитой кружкой чая в руках. — Ты серьёзно будешь забирать у меня еду?

— Не хватало тебе ещё поправиться перед соревнованиями. Сама знаешь, к чему это может привести, — строго говорит мама, начиная приготовление кофе.

— Вряд ли я потолстею от одного несчастного бутерброда.

— Даша, не вынуждай меня с тобой спорить, ещё и с самого утра. Лучше собирайся в школу и не забудь забрать костюм в ателье.

— Помню, — тихо отвечаю я, поднимаясь на ноги и оставляя чай на столе.

— И не шуми там, Настя ещё спит. Ей ко второй паре.

— Интересно, почему вы так не переживаете о моём сне, когда наступает воскресенье?

— Ты решила окончательно вывести меня из себя? — мама появляется в коридоре с чайной ложкой в руках. Наблюдает за тем, как я натягиваю кеды и надеваю куртку. — Твоя сестра много учится и мало отдыхает.

— Как будто я не учусь.

— Ты бы лучше придумала, как математику исправить, вместо того, чтобы с матерью препираться.

— У меня все нормально с математикой.

— Ты считаешь, что четвёрка в аттестате — это нормально?

— Не кричи, мам, а то Настю разбудишь.

Я успеваю выбежать из квартиры прежде, чем мама начнёт читать мне лекцию о правилах общения с родителями. Да я и сама каждый раз себе обещаю молчать и не спорить. Вот только стоит маме поставить Настю в пример, внутри всё будто обрывается, и на каждую реплику хочется только лишь язвить и плеваться ядом.

В нашей семье так было всегда — Настя умная и любимая дочь, которая старается и всё делает правильно. А я что-то ниже среднего, несмотря на то, что стараюсь не меньше. Учусь отлично, не считая четвёрки по математике. Являюсь старостой класса, посещаю кучу дополнительных занятий, а так же занимаюсь танцами. Ухожу из дома утром, а возвращаюсь вечером, при этом успевая делать все уроки. Но какие бы успехи я не делала, всё это остается незамеченным. Мне кажется, даже если бы я завоевала на Олимпийских играх золотую медаль, мама бы всё равно нашла к чему придраться, а потом бы поставила Настю в пример, сказав, что она бы точно справилась лучше. Казалось бы, надо было давно смириться. Вот только глубоко засевшая во мне обида каждый раз рвётся наружу, создавая всё новые конфликты с семьёй.

— Самонина, почему ты всегда опаздываешь?

— Я не опаздываю, это ты выходишь раньше.

Я недовольно фыркаю и ближе подхожу к Егору, моему однокласснику и по совместительству соседу по лестничной клетке. Не сказать, что мы друзья, но Егор практически каждое утро ждёт меня, чтобы вместе поехать в школу.

— А где Настя? — Егор оборачивается и печально смотрит на дверь нашего подъезда.

— Моей дорогой сестре сегодня ко второй паре. Но ты можешь остаться и подождать её.

— С чего это вдруг? — он всегда немного морщит брови, когда начинает нервничать. И, если честно, это дико веселит.

— Да ладно тебе, просто признайся, что ты влюблён в мою сестру. Я честно не буду над тобой смеяться.

— Ты реально ненормальная, Самонина, раз несёшь такой бред.

— Значит, ты всё время спрашиваешь о Насте, а я ненормальная? Твоя логическая цепочка немного нарушена, Головин. И вообще, если не хочешь опоздать на автобус, прибавь шаг.

— Сама опаздываешь, а меня виноватым делаешь, — Егор прибавил шаг, хотя было видно, что он обижен. Но я точно не собиралась его утешать.

До остановки мы шли молча, а когда попали в автобус, толпа разъединила нас. Чтобы выжить с утра в толпе сонных и разгневанных людей нужно как следует постараться. Здесь надо обладать особым умением занять максимально выгодную позицию в каком-нибудь уголке и посильней держаться за поручень. Но вот если ты останешься на проходе, держа свой школьный рюкзак за спиной, обязательно найдется женщина, которая станет возмущаться на весь транспорт на тему школьников и их больших сумок, которые мешают им пройти. И даже если ты до этого момента не мог проснуться, то взбучка в автобусе мигом взбодрит.

Через пятнадцать минут я получила возможность нормально дышать, потому что оказалась на улице, прямо перед школой. Егор был уже у главных ворот. И было ясно, что ждать меня он не собирается. Я покачала головой, оказываясь рядом с Ксюшей, что ждала меня неподалеку.

— Что это с Егором? — она провожала его заинтересованным взглядом, засовывая телефон в карман куртки.

— Его сердце не выдерживает без любви, — усмехнулась я, беря подругу под руку.

— Снова ждал твою Настю?

— Ага, и активно это отрицал.

— Странный он.

— Он просто избалован. Привык, что все желания исполняются, и половина девочек в школе считают его классным. Егор думает, раз Анька из параллельного растекается мороженкой от одного его вида, то и другие должны. И ему почему-то в голову не приходит, что моя двадцатилетняя сестра не посмотрит на семнадцатилетнего Егора Головина, который рос на её глазах и плакал, когда разбивал коленки.

— А он плакал?

— Ксюша, все плачут, — мы поднялись по ступенькам и направились к гардеробу, где собралась толпа.

— И брат Егора тоже?

— Тут уж не знаю. Иногда мне кажется, что его брат робот. Не смеётся, не улыбается, не жалуется на жизнь. Больше молчит, чем говорит, и странно на всех смотрит.

Это было правдой, я считала брата Егора немного странным. И, если быть совсем откровенной, то Андрея я порой боялась. У него всегда хмурое и недовольное выражение лица, и он мало разговаривает. Даже когда мы встречаемся в подъезде, он далеко не всегда здоровается. Так что, несмотря на то, что мы живем напротив друг друга, мы никогда нормально не разговаривали. Но время от времени в мою голову закрадывались странные мысли, которые я гнала от себя, потому что они мне совсем не нравились. Ведь нельзя было отрицать, что между мной и Андреем было нечто общее. Он в своей семьи был в такой же позиции, как и я в своей. Неидеальный ребенок с кучей недостатков, которому никогда не достичь высшей ступеньки, потому что она уже давно занята.

Глава 2

Сразу после школы я помчалась в ателье за костюмом для выступления. Соревнования приближались, так что ничего нельзя было откладывать на последний момент. Конец октября выдался довольно тёплым. Так что я позволила себе пойти пешком, наслаждаясь красотой осени. Это моя любимая пора года, несмотря на полную загруженность в школе и тренировках. Я всё равно радовалась, если хотя бы раз в неделю выкраивала время для того, чтобы посмотреть пару серий сериала, укутавшись в плед. Несколько часов уюта, тишины и отсутствия бесконечных заданий от мамы.

В ателье стояла жуткая жара. И от такого резкого перепада температуры я тут же начала потеть. Женщина, что здесь работала, никак не могла отыскать мой заказ и задавала кучу вопросов, листая журнал со всеми записями о клиентах. Я уже успела нарисовать в голове несколько жутких сценариев дальнейшего развития событий. И каждый из них заканчивался скандалом дома, а так же обвинениями, летевшими в мой адрес. К счастью, костюм нашли и передали через высокую деревянную и пошарпанную временем стойку. Попрощавшись, я выскочила на улицу, наслаждаясь прохладным ветром, тут же растрепавшим мои волосы.

Тренировка была изматывающей. До соревнований пара недель, так что тренер заставляет повторять одни и те же движения сотни раз. Спустя полтора часа поворотов и прыжков, я уже не чувствовала своих ног и хотела лишь упасть на кровать, забывшись долгим сном. Мне казалось, что все моё тело пульсирует, и желудок снова неприятно сводило от голода. Я вспомнила, что завтрак мне не дала доесть мама, обед сложно назвать таковым, если учесть, что на перемене я успела запихнуть в себя булочку и запить водой. И если я не поем в ближайшее время, то рискую грохнуться в голодный обморок. Идти в душ в спортивном центре не хотелось. Так что я накинула куртку поверх формы и побежала домой, надеясь успеть на автобус.

Как и предполагалось, в коридоре меня уже поджидала мама с кучей вопросов, на которые требовалось отвечать незамедлительно.

— Ты забрала костюм?

— Забрала, все хорошо.

— Давай я повешу в свой шкаф, чтобы с ним ничего не случилось.

— Можно подумать, что в моём шкафу он исчезнет.

— В твоём он может упасть, и ты даже не заметишь.

Решив не спорить, я молча достала аккуратно сложенный костюм и передала его маме. И пока она ушла в свою комнату, я разделась и закрылась в ванной, чтобы спокойно принять душ. Мысли о вкусном ужине не покидали, так что я помылась в рекордное для себя время.

— Как тренировка? — мама уселась за стол, наблюдая за тем, как я разогреваю гречку с курицей и достаю из холодильника овощной салат. Я на самом деле готова была начать молиться о том, чтобы она дала мне спокойно поесть.

— Нормально.

— Нормально?

— Скоро соревнования, так что нагрузка увеличилась.

— Было бы хорошо, Даша, если бы ты не забывала об этом.

— Поверь мне, мама, я и не забываю, — я села напротив неё, накинувшись на еду. Живот удовлетворённо заурчал, и я на секунду прикрыла глаза.

— Ты должна уделять этому больше времени.

— Куда уж больше?

— Твоя сестра всегда его находила.

— Ну, да, и как я могла забыть?

— Не дерзи мне.

— Мама, я устала и хочу поесть. Мне ещё нужно сделать уроки, хотя я валюсь с ног.

— Переставай жаловаться и поторапливайся, сейчас ко мне тётя Света придёт, — заключила мама, поднимаясь на ноги и скрываясь в коридоре.

Я облегчённо выдохнула, быстро поедая ужин и успевая схватить печенье, которое мне категорически нельзя. Ведь от этого можно поправиться чуть ли не на десять килограммов. Я беру чай и иду в свою комнату, надеясь, что все сложные моменты этого дня остались позади.

В дверь звонят, и мама мчится отпирать её, широко улыбаясь. Светлана Викторовна, наша соседка, а по совместительству мама Егора и Андрея, является лучшей подругой мамы. Они чуть ли не каждый день собираются на совместные чаепития, чтобы обсудить все самые горячие новости дня. Но любимой темой всё равно остаются дети. Тётя Света хвалит Егора, моя мама Настю. Зато ругает меня, точно так же, как и тетя Света своего старшего сына, находя в нём всё новые недостатки. Я успеваю скрыться за своей дверью прежде, чем соседка оказывается в нашем коридоре. Усаживаюсь за стол, доставая учебники, и включаю ноутбук. На часах девять вечера, за окном слышны крики и смех людей, которые наверняка свободны от обязательств. К сожалению, мне подобное никогда не грозит.

Примерно через полчаса относительной тишины и спокойствия, мама позвала меня на кухню. Выбравшись из комнаты, я нехотя поплелась на кухню и остановилась на пороге.

— Здравствуйте, тётя Света.

— Привет, Даша, — поздоровалась соседка, поедая шоколадную конфету.

— Я тут рассказывала о твоей неуспеваемости по математике.

— У меня твёрдая четверка, а не двойка, — напомнила я маме, скрещивая руки на груди и желая как можно скорей убраться подальше, чтобы не участвовать в этом разговоре.

— Сколько раз просила меня не перебивать? — мама смерила меня строгим взглядом, и я снова пожалела, что вообще открыла рот.

— Прости.

— Так вот, математику тебе нужно подтянуть. Денег на репетитора у меня нет, но тётя Света подкинула мне замечательную идею.

— И какую?

— Её Андрей может с тобой позаниматься. Лучшего варианта и придумать нельзя.

— Ага, хоть на что-то сгодится, — вставила тихий комментарий тётя Света, начиная тянуться за очередной конфетой, не обращая на меня никакого внимания.

Губы мамы растянулись в широкой улыбке, тётя Света так же от неё не отставала. А я стояла на месте как вкопанная, потеряв дар речи. Мне очень хотелось верить, что последнее предложение, произнесённое мамой, мне послышалось. Но переспросить я боялась, да и не могла в силу своего замешательства.

— Ну, всё, иди. Нам ещё посекретничать надо, — мама махнула рукой, и я молча развернулась, возвращаясь в комнату.

Опустившись на кровать, я смотрела прямо перед собой, стараясь переосмыслить услышанное. Велела себе успокоиться и надеяться на то, что мама завтра же забудет об этой идее и больше к ней не вернется. Но в глубине души я прекрасно знала, что этого не произойдёт. Паника подступала к горлу, и я всё больше ненавидела свою жизнь. Не понимала, почему мне приходится делать то, чего я совсем не хочу. Не понимала, почему мама просто не может меня выслушать и понять. Почему она всегда продолжает диктовать свои условия, не обращая внимания на чувства, которые испытывают её дети. А точнее, один ребенок. Потому что как раз к Насте мама прислушивается всегда. А касаемо меня у неё словно стоит особая цель — поставить в более неловкие и неудобные положения и понаблюдать, сколько ещё я выдержу. К счастью или сожалению, за все свои семнадцать лет я научилась быть достаточно терпеливой. Но что-то мне подсказывало, что даже этому может прийти конец.

Глава 3

Утром, поедая овсянку, я наблюдала за ленивыми сборами Насти в университет. Мама варила кофе и молчала. И как бы сильно мне не хотелось, чтобы это утро прошло тихо и гладко, сдерживаться было сложно.

— Мама, ты ведь вчера не всерьёз говорила?

— Ты о чём?

— Об Андрее и математике.

— Смеёшься? Конечно же, всерьёз.

— Но я не понимаю, зачем мне нужны эти занятия?

— Даша, ты совсем дура?

Настя хохотнула, копаясь в телефоне. Я посмотрела на сестру, не ожидая никакой поддержки. Но одно дело, когда она просто молчит. Другое же, когда начинает смеяться над репликами мамы в мой адрес.

— Почему я каждый раз должна повторять, что четвёрка — это нормальная оценка?

— Мне не нужна нормальная! — она повысила голос, но я не опустила взгляд.

— Но меня устраивает нормальная.

— Я не собираюсь с тобой спорить, Даша. Сегодня ты идёшь к Андрею, и это не обсуждается.

— Но я не хочу.

— А меня это не волнует, — заключила мама, после чего Настя снова рассмеялась.

— Но у меня не хватит времени на эти занятия, — я попыталась использовать последний аргумент.

— Ничего, хватит, — мама даже не посмотрела на меня, продолжая готовить себе завтрак. — После школы сразу домой, а в четыре часа к тёте Свете. И не думай, что я это не проконтролирую.

Аппетит резко пропал, и я не стала доедать. Выбросила кашу в мусорку и молча пошла в комнату за рюкзаком. Хотелось разрыдаться, но вряд ли мне было разрешено проявлять эмоции. Взяв нужные вещи, я вернулась в коридор, оделась и вышла из дома, очень мечтая о том, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Егора у подъезда не было, и я так же не стала его ждать. Молча побрела к остановке, стараясь не думать о том, что же будет в четыре часа, когда я позвоню в дверь квартиры напротив.

Ксюша встретила меня на привычном месте и взяла под руку. Посмотрела мне в лицо и тяжело вздохнула, кажется, тут же считывая моё настроение.

— Ты чего такая хмурая?

— Мать придумала мне новое наказание.

— Что на этот раз?

— Я, моя четверка по математике и дополнительные занятия.

— Блин, я со своей тройкой вообще молчу.

— Если бы у меня была тройка, я бы уже лежала в могиле.

— И что, она нашла тебе репетитора?

— Хуже, она отправила меня к брату Головина, — выпалила я. Вслух это звучало ещё ужасней.

— Он красавчик, — задорно заключила Ксюша.

— Он меня пугает, — призналась я, начиная растирать лицо ладонями до тех пор, пока не начали гореть щеки.

— Да ладно тебе, Дашка. Может, не всё так плохо?

— Ненавижу свою жизнь, — ответила я, проигнорировав реплику Ксюши. Я знаю, что она переживает и старается поддержать как может. Но я понимала, что в моём случае может помочь лишь атомный взрыв.

Егор появился в классе перед самым звонком. Как-то злобно посмотрел в мою сторону, а затем сел на место. Я проигнорировала его взгляд, потому что в моей голове было и так слишком много мыслей, чтобы ещё зацикливаться на настроении Головина. Лучше думать о том, что через несколько часов мне предстоит столкнуться нос к носу с его старшим братом. И только от одной мысли у меня тряслись поджилки. Ведь это не обычная работа с репетитором, которому платят деньги. Это чистой воды навязывание. И что-то мне подсказывало, что Головин старший будет не в восторге. Впрочем, как и я.

— Знаешь, Самонина, могла бы и подождать меня, — Егор преградил мне путь, как только мы вышли из класса.

— Знаешь, Головин, мы об этом не договаривались, — я обошла его, продолжая переход в другой класс.

— Значит, я больше и не собираюсь этого делать, — он прошёл мимо, едва взглянув в мою сторону.

— Отлично, ты только сделаешь мне одолжение, — буркнула я, замечая, что Ксюша странно на меня смотрит. — Что?

— Уверена, что он запал на твою сестру? По-моему, ведет себя так…

— Даже не вздумай закончить это предложение, — предупредила я подругу, переступая порог душного класса.

— Ладно, молчу, — она усмехнулась, усаживаясь за парту.

Я чувствовала раздражение. Хотелось убежать и спрятаться, чтобы провести в тишине хотя бы несколько минут. Всё потому что мне нужно было немного времени, чтобы настроиться. Хотелось сохранять внешнее спокойствие, когда я позвоню в дверь квартиры напротив. Хотя бы внешне, потому что внутри уж точно будет бушевать настоящий двенадцатибальный ураган.

После уроков я нехотя поплелась домой. Сухо распрощалась с Ксюшей, заметила мимо проходящего Егора. Странно, но прямо сейчас я совсем не грустила от того, что осталась в одиночестве. Всё потому что привыкла к этому чувству уже давно. Ведь все вокруг с самого детства замечали только Настю, от чего я чувствовала себя какой-то неправильной. Я мало общалась с детьми, так что в садике у меня практически не было друзей. В школе стало ещё сложней. И я до сих пор удивляюсь, как сумела найти с Ксюшей общий язык. Да, я считала её подругой. Но знала ли она обо мне достаточно? Точно нет. Конечно же, ей было известно о моих ссорах с мамой, о её жуткой требовательности, и что соревнования по танцам — главное событие жизни. Но знала ли она, что творится в моей душе? И снова нет. Мне было сложно открыться. Ведь пару раз я уже пыталась. И любой, кто начинает вслушиваться в мои откровения, тут же глупо посмеивается, обесценивая все мои слова, как будто они ничего не значат. А значит, не имеют значения мои чувства. Как будто я специально драматизирую, стараясь обратить на себя внимание. Просто никто из них не знает, как это — жить в тени сестры. Как это, — когда люди делают вид, что замечают тебя. Хотя на самом деле смотрят сквозь. Так что я больше не хочу открывать кому-то свою душу, рассказывая о боли и переживаниях. Потому что знаю, что в ответ услышу лишь смех или нелепое подбадривание, от которого станет тошно.

Я переступила порог дома, когда часы показывали пятнадцать минут четвертого. Значит, у меня есть ещё сорок пять минут на то, чтобы как-то осознать и принять происходящее. На кухне я столкнулась с Настей, которая только что вернулась с учебы.

Глава 4

Взъерошенная голова Егора появилась в дверном проёме. Одноклассник уставился на меня, а затем взглянул на учебник, что я прижимала к груди. На его лице расползлась самодовольная улыбка, которую я ненавидела.

— Что, Самонина, решила помириться ради математики?

— Очень смешно, я к твоему брату.

Егор разразился смехом, позволяя его слышать чуть ли не всему подъезду. Я продолжала топтаться на месте, борясь с желанием просто развернуться и сбежать.

— Даша, это самая смешная шутка, которую я от тебя слышал. Проходи. С чем там тебе помочь?

Я оказалась в квартире, и после того, как услышала вопрос Егора, поняла, что он на самом деле принял мою реплику за шутку. Я ещё больше возненавидела эту ситуацию за то, что теперь мне придётся всё ему объяснять.

— Я вообще-то не шучу. Наши мамы придумали новый идиотский план, который подразумевает мои занятия с Андреем.

Егор застыл напротив меня, а затем рассмеялся ещё громче. Я глубоко вздохнула, терпеливо ожидая, когда его истерика закончится, и он сможет проводить меня к брату. Но, кажется, он совсем не собирался этого делать. Но тут дверь в конце коридора открылась, и оттуда вышел сам Андрей. Он молча посмотрел на меня, игнорируя приветствие, а затем уставился на брата, немного сводя брови на переносице. Сейчас, когда они стоят рядом, я как никогда раньше начинаю замечать, насколько они похожи. Не то, что мы с Настей. Карие волосы, высокий рост, только цвет глаз отличается. У Егора они зелёные, а у Андрея тёмные, как расплавленный шоколад.

— Я ухожу, — коротко говорит Андрей, обходя Егора и снимая куртку с вешалки.

— Уверен? А как же твоя ученица? — весело заявляет Егор, скрещивая руки на груди. Андрей смотрит на брата как на сумасшедшего, несущего бред, а я продолжаю молча стоять в стороне, как будто меня не существует.

— Какая ученица?

— Дашка, — Егор кивает в мою сторону, и Андрей снова обращает на меня внимание. Сканирует с ног до головы и молчит. — У неё проблемы с математикой, и помочь можешь только ты, — веселился Егор, а краснеть приходилось мне.

— Не впутывайте меня в свои детские шутки. Буду поздно.

Я быстро отскочила в сторону, давая Андрею выйти из квартиры. Не хотелось думать о том, как жалко я сейчас выглядела, стоя в углу квартиры и сжимая учебник с тетрадкой.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросила я.

— Давай я тебе помогу.

— Я лучше пойду домой, — я развернулась и ещё раз пересекла площадку, оказываясь у себя в квартире. Меня совсем не волновало, что этого дурацкого занятия не было. Я была даже рада, вот только этим будет недовольна мама и, как всегда, сорвётся только на мне. И её совсем не будет волновать, что Андрей даже не знал, что я приду. Никто даже не посчитал нужным поставить его в известность о том, что я появлюсь. И получается, что самое большое посмешище в этой истории — я.

Я решила сделать уроки и приготовить ужин, пока не грянул гром в лице моей мамы, которая скоро вернётся с работы. Аппетит у меня так и не появился, так что пришлось ограничиться горячим чаем и половинкой песочного печенья. Входная дверь открылась, и я поспешила забрать пакеты с продуктами, которые мама принесла из магазина.

— Как математика? — задала вопрос мама, даже не считая нужным здороваться.

— Андрей не знал, что я приду. Так что он ушёл по своим делам, а я вернулась домой. Тётя Света могла бы поставить его в известность, чтобы я не выглядела посмешищем.

Мама застыла на месте, так и не сняв второй ботинок. Она смотрела на меня, словно бы ждала, что я рассмеюсь и громко прокричу, что это шутка. Но я продолжала серьёзно смотреть на неё, на самом деле опасаясь дальнейшей реакции.

— А ты что, не могла его остановить? — она резко стащила ботинок и тон её голоса тут же изменился. Она была зла внутри, хотя изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. Но я хорошо знала мать, скоро она взорвётся.

— Я должна была встать на проходе, раскинув руки в стороны?

— Ты ведь знаешь, что я ненавижу, когда ты мне дерзишь.

— Прости, мама, но я совсем не считаю себя виноватой. Если бы он знал, что я приду, то…

— Прекрати обвинять других, когда виновата сама! — она прикрикнула, и я тут же замолчала. Хотя мне было что сказать. В моей голове было много мыслей, которые я хотела озвучить. Но лучше переждать. По крайней мере, попытаться.

— Я не буду с тобой спорить, — тихо сказала я, начиная убирать продукты в холодильник.

— Ты не будешь со мной спорить? Ты делаешь мне одолжение? — она начинала заводиться. Это никогда не заканчивалось хорошо.

— Я просто не хочу ругаться.

— Тогда делай то, о чём тебя просят.

— Я делаю всё, о чём ты меня просишь, вот только ты никогда этого не замечаешь, — сказала я, закрывая глаза на секунду и выдыхая.

— Ты неблагодарная дочь, ради которой я стараюсь как могу, а ты ещё смеешь качать права?

— Единственная дочь, ради которой ты стараешься — это Настя.

— Да как ты смеешь?

— Хочешь сказать, я не права? Все твои разговоры только о Насте, вся похвала в её адрес. Создаётся впечатление, что ты родила меня только для того, чтобы критиковать и унижать. И, несмотря на всё это, я продолжаю тебя слушаться. Не пропускаю школу, посещаю дополнительные занятия, занимаюсь танцами и отлично учусь. Эта тупая четвёрка — единственное, к чему ты можешь придраться. И ты не упускаешь возможности ткнуть меня в это носом, как какого-то нагадившего кота, хотя в этой сраной оценке нет ничего плохого, пойми ты, наконец. Мир не рухнет, если я не получу красный диплом, как твоя совершенная старшая дочь. И это не будет означать, что я чего-то недостойна или хуже остальных.

Я резко замолкаю и начинаю глубоко дышать. Мои глаза расширяются, а страх начинает пульсировать прямо под кожей. Я понимаю, что произнесла эти слова вслух. И я знаю последствия, потому что подобные конфликты всегда заканчиваются для меня проигрышем. Наказанием, которое никогда не удается избежать. Нет, мать никогда не била меня. Но зачастую моральное насилие намного жёстче и разрушительней физического. Ведь раны на теле заживают спустя какое-то время, а душа болит постоянно. Когда-то больше, когда-то меньше, но тупая и едва ощутимая боль всегда присутствует, напоминая, какое-то жалкое ничтожество всегда разочаровывающее свою семью.

Глава 5

Мы просто смотрим друг на друга. Как будто играем в гляделки и молчанку одновременно. И как бы мне не хотелось отвести взгляд и спрятаться от него, я продолжаю сидеть неподвижно и стараться не моргать. Как будто, если я сделаю это, то снова продемонстрирую свою слабость. И если это случится, то станет финальным рывком в моей нервной системе. Толчком, который позволит мне разрыдаться, выплескивая наружу всё то, что накопилось. И сейчас я боюсь, что через несколько секунд именно это и случится. Начав отсчитывать секунды, я вдруг открываю рот. Замечаю, как Андрей морщится. Отворачивается, давая мне победить в игре, которую я сама и придумала. Ставит локти на колени и растирает лицо, шумно выдыхая. Я начинаю думать, что он морщился, потому что не хотел, чтобы я говорила. Но я не могу знать этого наверняка, поэтому решаю рискнуть, пусть даже горько пожалею об этом через мгновение.

– Мне жаль.

Я тут же начинаю ненавидеть себя. Испытываю единственное желание – провалиться сквозь землю. Потому что я звучу настолько жалко, что становится тошно. А когда Андрей отрывает руки от лица и снова поворачивает ко мне голову, я тут же придвигаюсь к краю скамейки, снова подумывая о побеге.

– Жаль?

– Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять о скандале у вас дома.

– И тебя это беспокоит? – он выпрямляется, скрещивая руки на груди и опираясь спиной о холодную спинку скамейки.

– Ну, всё началось из-за меня и моих познаний в математике.

Несколько секунд Андрей серьёзно смотрит на меня, а затем начинает смеяться. Я замираю, и мои глаза расширяются от удивления. Я никогда не видела и не слышала, как он смеется. И поэтому сейчас это воспринимается мной как восьмое чудо света, от которого я не в силах отвести глаз.

– Ты на самом деле так считаешь? – он засовывает руки в карманы куртки и успокаивается, но уголки его губ до сих пор приподняты.

– А ты нет?

– Если бы не было тебя и твоих занятий, которые, как оказалось, я должен был провести, было бы что-то другое. Каждую неделю новая причина для скандала. И если хоть один вечер прошел спокойно, можно считать день успешным.

Я молчу, прокручивая в голове услышанные слова. И в этот самый момент понимаю, как же много между нами общего. Все эти годы я думала о том, что одинока в своих переживаниях. Считала, что только у меня одной не спокойные вечера, когда мне приходится гадать на тему того, устроят ли мне скандал или же повезет и обойдётся?

И на короткое мгновение в душе вспыхивает наивная надежда на то, что теперь всё изменится. Но она исчезает так же быстро, как и появилась. Неужели я на самом деле подумала о том, что смогу с ним поделиться? С парнем, который живет в паре метров от меня столько лет, и с которым мы даже никогда не здороваемся и не смотрим друг на друга. И прямо сейчас это происходит впервые. Но вовсе не означает, что когда-то может повториться.

Волна безнадёжности накрывает с головой. Я одинока в своей боли и переживаниях. Возможно, он тоже. Но мы как параллельные прямые. И пусть моя мать считает, что с математикой у меня всё очень плохо, но я прекрасно знаю о том, что такие прямые никогда не пересекаются. Так что я отвожу взгляд в сторону и выпускаю изо рта облачко пара, которое быстро растворяется на ветру. Собираюсь вернуться домой и выслушать все нотации, чтобы потом лечь спать и постараться как можно скорей забыть об этом дне.

– Ты прав, - тихо произношу я, желая закончить странный и довольно нелепый разговор.

– Знаешь, Даша, - я резко поворачиваю голову, как только слышу своё имя. Впиваюсь в своего соседа жадным взглядом, от которого ему может стать плохо. – Как бы ты не старалась, никогда не сможешь стать идеальной. По крайней мере для них. Просто будь лучшей для себя, и тебе будет проще.

Я перестаю дышать. И не могу объяснить, чем именно вызвана подобная реакция организма. Но легкие на самом деле плохо работают, и время будто бы останавливается.

– Почему ты так смотришь на меня? – он усмехается, прищуривая глаза.

– Просто удивлена, что ты знаешь моё имя.

– Серьёзно?

– Да.

– Я знаю твоё имя.

– Но мы никогда особо не разговаривали.

– И это вовсе не означает, что я не знаю твоего имени.

Он смотрит мне в глаза, а потом поднимается на ноги. А я впервые чувствую это. Что кто-то, наконец, смотрит прямо на меня, а не сквозь. Я никогда не ощущала подобного и, чёрт возьми, это странно и потрясающе одновременно.

– Я иду в магазин. Ты со мной?

Я снова поражена и обескуражена. Но стараюсь взять себя в руки, вставая на ноги. Андрей смотрит на меня сверху вниз, потому что я едва достаю ему до плеча. Я продолжаю сжимать руки в кулаки, надеясь на то, что не разорву карманы куртки.

– Нет, я вернусь домой. Рано или поздно все равно придется выслушать то, что мне скажут, - я стараюсь усмехнуться, но получается слабо.

– Полагаю, мы скоро встретимся.

Я знаю, о чём он говорит. И сама понимаю, что прямо сейчас наши мамы наверняка сидят на кухне, вдоволь обсуждая наши поступки.

– Да, но всё это будет решаться без моего участия.

– И моего.

– Тогда, до встречи, - я делаю первый шаг по направлению к подъезду. Андрей просто кивает мне головой и идёт в противоположную сторону.

Добежав до дома, быстро набираю код от двери и хватаюсь за ручку. Решаю обернуться, хотя совсем не собиралась этого делать. Но я уже не могу себя остановить и поворачиваю голову. Андрей почти добрался до дороги. Но прежде чем выйти со двора и повернуть за угол, он вдруг так же останавливается и оборачивается.

А я пугаюсь, как дура, и быстро забегаю в подъезд, сильно зажмуривая глаза. Веду себя так, будто меня застали на месте преступления.

Глава 6

Я тихо открываю входную дверь, ожидая второй волны скандала. Но свет в квартире не горит. Есть лишь тонкая полоска тусклого света, исходящего от работающего телевизора в маминой комнате. Облегчённо выдыхаю, начиная стаскивать ботинки с ног. Живот снова урчит, и меня тянет зайти на кухню. Но я так сильно боюсь наделать шума, что просто проскальзываю в свою комнату и закрываю дверь. Шторы не задернуты, и мне в глаза светит свет с окон дома напротив. Вид людей, занимающихся своими делами, снова завораживает. Но я заставляю себя сдвинуться с места и лечь на кровать. Все конечности тяжёлые, будто бы я бежала двадцати километровый марафон. А голова раскалывается от боли. Хочется расплакаться и пожалеть себя. Но больше всего хочется забыть этот отвратительный день и двигаться дальше. Но я прекрасно понимаю, что это невозможно. Всё потому что за этим днем наступит следующий. А затем ещё один, и ещё, и ещё. И только лишь когда мне исполнится восемнадцать, и я окончу школу, я смогу вырваться отсюда. Вот только внутренний голос моего сердца тут же начинает смеяться надо мной. Всё потому что мой характер сломлен. И это может значить лишь то, что я никогда не смогу противостоять своей матери. Солёная влага всё-таки скапливается в уголках глаз. К счастью, короткий сигнал телефона, валяющегося на кровати, меня отвлекает.

Ксюша Цветаева: Ну, как прошло?

Даша Самонина: Даже не спрашивай.

Ксюша Цветаева: Он настолько плох?

Я замираю, вспоминая наш с Андреем короткий диалог на лавке. Мне хочется понять свои чувства. С одной стороны, я жутко мандражирую, потому что общаться с этим парнем странно. С другой стороны, я чувствую пугающее спокойствие. И не знаю, почему? Возможно, потому что он не злится на меня. Или потому что он сказал слова, заставившие меня задуматься.

Даша Самонина: Расскажу завтра.

Ксюша присылает радостный смайлик в ответ. Несколько секунд я таращусь на экран телефона, а затем пихаю его под подушку, поворачиваясь на бок. Мне хочется уснуть. И не потому что я жду завтрашнего дня. А потому что просто желаю отключить свои мысли, чувство вины и непрекращающийся анализ.

Утром в квартире так же тихо, и это пугает. Я поднимаюсь с кровати, переодеваясь в одежду, в которой пойду в школу. Сразу же беру рюкзак и выхожу в коридор. Открываю дверь ванной комнаты, начиная умываться. Живот сводит спазмами, и я уже на самом деле не могу вспомнить, когда ела в последний раз. И когда в моём мозгу появляется надежда на скорый поход на кухню, дверь маминой комнаты открывается. Я замираю с зубной щёткой во рту, и моё сердце быстро стучит о грудную клетку. Я не знаю, чего стоит ожидать. Совсем не хочется, чтобы мама устроила мне скандал с утра пораньше. Так что я плюю на все свои планы в отношении хоть какого-то завтрака. Заканчиваю дела в ванной и тут же начинаю одеваться, несмотря на то, что выходить мне надо только через пятнадцать минут. Поэтому в школу из нашего класса я прихожу чуть ли не самой первой. Останавливаюсь у широкого окна и наблюдаю за ленивыми учениками, медленно идущими к входу.

– Ну, рассказывай, - Ксюша неожиданно подбегает сзади, от чего я пугаюсь.

– Только если у тебя есть какая-нибудь еда, - жалобно говорю я, опираясь задницей по подоконник.

– Еда?

– Я не ела со вчерашнего дня.

Брови подруги ползут вверх. Она снимает рюкзак с плеч, начиная в нем копаться. Через несколько секунд она протягивает мне шоколадный батончик, который я начинаю жадно поглощать. Предлагаю Ксюше откусить кусочек, но она отказывается, терпеливо ожидая, когда я закончу.

– Ну, - Ксюша отбирает у меня обертку и комкает её в руках. И когда я прожёвываю последний кусочек, начинаю свой рассказ. Она слушает внимательно, время от времени задавая вопросы. Отмахивается от одноклассника, который хочет у неё что-то списать.

Когда по школе разносится первый звонок, я уже практически заканчиваю рассказ. Для меня остаётся большой загадкой, почему я не рассказала ей всего. Ксюша не знает о диалоге с Андреем. О том, что мы вместе сидели на лавке и смотрели на зажигающиеся огни в окнах. И о тех словах, которые он мне сказал. Мне становится стыдно, потому что до недавнего момента я рассказывала подруге всё. А тут просто не смогла.

Я уже переступала порог класса, когда за рюкзак меня кто-то схватил. Я обернулась, замечая Егора с раскрасневшимися щеками.

– Ты чего?

– Тебя телефоном учили пользоваться? Я снова ждал тебя.

– Прости, я вышла намного раньше.

– А предупредить нельзя?

– Что за претензии?

– Почему я должен стоять каждое утро и ждать?

– Извини, Егор, но тебя никто не просил этого делать. Мы даже не договаривались, что каждое утро ходим в школу вместе. Мне хватает скандалов с мамой, чтобы сейчас выслушивать ещё и твои недовольства.

– Вы с Андреем такие…

– Какие?

– Головин, Самонина, почему еще не в классе?

Мы с Егором вместе обернулись, замечая приближающегося учителя физики. Он протирал очки специальной салфеткой, стараясь удержать ещё и классный журнал. Я молча сделала шаг назад, наконец, начиная приближаться к своей парте. Чувствовала, что Егор идёт прямо за мной.

– Можете не утруждаться. Предлагаю вам сразу же выйти к доске и продемонстрировать свои знания, - учитель уселся за стол, открывая нужную страницу в журнале и делая пометки.

Я бросила рюкзак на свой стул, награждая Егора недовольным взглядом. Если бы он меня не задержал, мне бы не пришлось тащиться к доске и отвечать. Головин просто усмехнулся и вернулся к доске. Конечно, если бы в моём доме не гнобили за плохие оценки, я бы сейчас так же улыбалась. Но вместо этого мне пришлось напрячь свой уставший мозг, чтобы вспомнить о том, что именно я читала и старалась запомнить, прежде чем отправилась в квартиру напротив, чтобы посетить занятие, которое так и не состоялось.

После физики я уже сама догнала Егора, желая продолжить начатый разговор.

Глава 7

В этот раз, нажимая на дверной звонок квартиры напротив, я чувствовала себя более уверенно, хоть и всё равно немного нервничала, прижимая тетрадь и учебник к груди. Дверь мне открыл сам Андрей, одетый в спортивные штаны и черную футболку. И этот факт меня обрадовал, потому что пересекаться с Егором не хотелось. Его присутствия в школе, а так же странных комментариев с его стороны, мне вполне хватило за эти два дня.

– Привет, дверь в конце коридора.

– Привет, - я сбросила обувь с ног и пошла вперёд. В комнате Егора играла музыка и, к счастью, дверь была закрыта.

Оказавшись в небольшой комнате, я застыла на месте. Здесь пахло мятой и цитрусом, а ещё было невероятно чисто. Даже я, проживая со своей строгой мамой, не могла похвастаться таким идеальным порядком.

– Ты чего? – Андрей закрыл дверь, словно бы отрезая нас от всего внешнего мира, и уставился на меня, ожидая ответ.

– У тебя идеальный порядок, - хохотнула я, наконец сдвигаясь с места и подходя к столу.

– Ну, здесь особо негде устраивать бардак, - он упёрся руками на спинку стула, и мне показалось, что эта фраза прозвучала слишком грустно.

– Давай начнем, потому что мама через час будет дома и…

Я не закончила фразу, потому что вдруг почувствовала себя в тупике. Мне хотелось сменить тему разговора, чтобы больше не слышать грустные нотки в голосе Андрея, и объяснение такому поведению я даже не намерена была искать, а в итоге сама загнала себя в яму отчаянья, из которой я периодически выбираюсь. Но в последние годы это происходит всё реже.

– Да, давай, - Андрей отодвинул стул и уселся, начиная смотреть на меня снизу вверх.

Я села сбоку, вдруг начиная покусывать нижнюю губу. В голове начали роиться странные вопросы. А что если Андрей ужасный учитель и окажется ещё хуже, чем тот человек, который пытается впихнуть в нас знания в школе? Что если он будет злиться точно так же, как и мама, когда я чего-то будут не понимать? Что если я вообще сделала ошибку, когда пришла сюда? Как будто у меня вообще был выбор.

Андрей протянул руку, чтобы забрать мою тетрадь. А я помедлила, прежде чем поместить её в его ладонь.

– Чувствую себя странно, - честно призналась я.

– Поверь, не ты одна, - он посмотрел на меня вместо того, чтобы открыть тетрадь, которую уже держал в руке. – Ума не приложу, чему могу тебя научить.

– Лично я до сих пор придерживаюсь мнения, что меня особо ничему учить и не надо.

– Но его, конечно, никто не учитывал.

– Конечно, - я почувствовала, что немного расслабляюсь.

Андрей занялся изучением моих записей. Я же воспользовалась ситуацией, начиная шарить глазами по книжным полкам.

– Ты ведь учишься на первом курсе юридического? – спросила я, замечая на полках много соответствующей литературы.

– Да, - спокойно ответил Андрей.

Я повернула голову в его сторону, понимая, что в то время, пока я рассматривала его книги, он изучал меня. Я смутилась, не сумев выдержать его взгляд.

– А ты занимаешься танцами?

– Да, но я их совсем не люблю, - после произнесённой фразы я нервно усмехнулась, заправляя за ухо выбившуюся прядь волосы.

– Что тебя рассмешило?

– Впервые произнесла эту фразу вслух.

– И как?

– Потрясающе.

– Почему не бросишь?

– Потому что хочу ещё немного пожить.

– В этом есть смысл, - он улыбнулся, возвращаясь к моей тетради, но ямочка на его правой щеке так и осталась, приковывая к себе всё внимание.

– Возможно, когда мне исполнится восемнадцать, я смогу что-то изменить.

– Главное сама поверь в то, что говоришь, - произнес он, не поднимая на меня взгляд. – Давай ты решишь то, что тебе задали на дом, а я посмотрю.

Я кивнула головой, хватая ручку. Пробежала глазами по уравнению, переписывая условие. Цифры и знаки мелькали перед глазами, но я пыталась сосредоточиться, потому что так сильно не хотела позориться, что в ушах начало шуметь, а пульс участился. Прошло меньше десяти минут, когда я написала готовый ответ. Молча придвинула тетрадь к Андрею, снова принимаясь за покусывания губы. Он оторвался от телефона и начал проверять. Его брови сошлись на переносице, и он вернул тетрадь на стол.

– Вот здесь ты перепутала знак.

Мне пришлось наклониться поближе. Теперь наши лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. От Андрея так же пахло мятой, и в моменте я совсем потерялась, забывая следить за сутью его объяснений.

– Соответственно, и сам ответ получился неправильный.

Я тяжело вздохнула, возвращаясь на место. Дышать стало проще и легче. И теперь мою голову не заполняли мысли, которых раньше никогда там и не было.

– Сейчас переделаю, - я уткнулась в тетрадь, стараясь не поднимать взгляд. Мои щёки пылали. И я сама не понимала, по какому поводу я так сильно разволновалась. Потому что я тупица, которая не может справиться с элементарным уравнением, или потому что я впервые ощутила себя странно, когда парень находился так близко.

– Знаешь, что я могу сказать?

– Что? – мне пришлось поднять глаза, хоть это и было довольно сложно сделать.

– Тебе не нужны никакие занятия. Тебе просто нужно быть более внимательной и перепроверять саму себя.

– Очень рада это слышать. Но если я вернусь домой и повторю сказанный тобой текст, то придётся снова выбегать на лавку поздним вечером, чтобы немного успокоиться.

– Тогда, встретимся там, - усмехнулся он, снова хватаясь за телефон.

Я молча вернулась к делу, в этот раз стараясь быть более внимательной. Я перепроверяла каждую строчку несколько раз. Пересчитывала и пересчитывала, прежде чем снова отдать свои старания на проверку. Несколько минут я напряжённо молчала, стараясь понять эмоции парня напротив. К сожалению, я очень плохо его знала. Так что делать какие-либо выводы было бы глупо.

Андрей медленно закрыл тетрадь и протянул её мне. Моё сердце начало стучать быстрей, потому что его выражение лица было абсолютно каменным.