Убегающий след сопряженных

Ландора, Часть 1, глава 1

- Ландора! Второй номер!

Зычный голос отрывает меня от созерцания голубого неба, в котором медленно проплывает пассажирский цеппелин. Ландора это я. Точнее, Дора Лан, но все почему-то зовут меня именно Ландора.

          Я перевожу взгляд на свой сток-кар. Вон он, такого же цвета, что и сегодняшние небеса. Говорят, такими они были не всегда. Долгое время небо было затянуто пылевой завесой. Я видела фотографии тех времен, это страшно. Страшно, когда солнца не видно, а на планете царит бесконечная зима. Теперь все иначе. Небеса снова чистые, а земля оттаяла ото льдов.

Говорят еще, что раньше людей на Земле было семь миллиардов. Верится с трудом. Нас сейчас итак слишком много, чтобы прокормить всю эту ораву, в количестве пятисот миллионов, а не то, что целый миллиард.

Мои размышления прерывает Лео: по-отечески приобнимает за плечи и увлекает в сторону наших машин. Сегодня финал Погони за Кубком на звание Чемпиона. Участников, как и всегда, лишь двенадцать. Они лучшие, из лучших. И среди них я – «какое-то недоразумение». Так считают все. Даже Лео. Хоть и молчит об этом. Но я знаю: вижу по глазам, по обрывкам оброненных фраз. Обидно? Скорее привычно. Ничто и никогда не заставит меня отказаться от любимого дела.

Свой сток-кар я собирала сама. Не буду скрывать – не одна. Мне помогал отец. По правде говоря, он мне не родной, но в наше время — это совсем не важно. Этот человек воспитывал меня с малых лет, с тех самых пор, как я осталась без матери.

Дивья, моя мать, была индианкой. У Лео сохранилась ее фотография. Он очень любил ее. А она любила…. моего отца. Настоящего, биологического. Но о нем ничего не известно. И даже Лео не может ничего стоящего рассказать, поскольку мать упорно молчала.

Она была биохимиком, работала в Национальном институте по восстановлению флоры и фауны. После Апокалипсиса земля была отравлена ядовитым пеплом, приносимым на наш континент циклонами, и люди выжили лишь благодаря высоким технологиям. Только недавно появилась возможность восстановления экосистемы из тех немногих запасов, которые человечество все же умудрилось сохранить.

Биохимики - элита, впрочем, как и другие ученые, чьи умения могли принести пользу пострадавшей Земле. А мать, к тому же, принадлежала еще и к высшей касте. Я иногда думаю, что же должно произойти такого, чтобы индусы наконец-то отказались от эндогамии. Но после произошедшего апокалипсиса в голову ничего стоящего не приходит.

Но Дивья Шарма нарушила правила и родила меня от человека другого сословия, хотя замуж за него выйти так и не решилась. Или не смогла. Второе вероятнее всего. Так говорит и мой приемный отец, с которым она познакомилась на вечеринке в честь чествования Чемпиона Кубка Индокитая. Им тогда и оказался Лео Лан, красавец-метис, имевший европейско-азиатские гены.

Однажды уже прогнувшись под устои своей семьи, Дивья взбунтовалась и наперекор всем вышла за Лана. Мне тогда было три года. Когда она умерла от скоротечной болезни – шесть.

Лео Лан удочерил меня, а не отдал родственникам матери, хоть те и пытались настаивать Это было осознанное решение взрослого мужчины, знающего, что собственных детей у него никогда не будет. Но как он говорит – я самая любимая его дочка, и в моих глазах он видит отражение Ее, своей ненаглядной Лакшми, богини его грез, обожаемой Дивьи.

Лео доводит меня до моего кара, помогает умоститься в кокпит, и отходит. Дверь я закрываю сама, по старой суеверной примете и меня отрезает от внешнего мира тишина. Надеваю виар-шлем и регулирую настройки. Контакт со спутником – есть! Программа маршрута установлена и есть немного времени его изучить. В Астрале я вижу все сверху. Будто птица парю над землей. Но это не виртуальная реальность, здесь все по-настоящему. Смерть в том числе. Уменьшаю масштаб и вижу весь маршрут полностью. Ого! Один из участков проходит вплотную к Стене. Надо быть очень, очень осторожной!

Через пару десятков лет после природной катастрофы, перевернувшей все вверх тормашками и изменившей мир до неузнаваемости, люди, привыкшие держаться подальше от Стены, сделали удивительное открытие. Именно здесь, у завесы, сокрывшей одну из самых могущественных стран до времен Апокалипсиса, жизнь начала восстанавливаться быстрее: прорастать трава и кустарники, появляться исчезнувшие виды деревьев и, что удивительно, некоторые виды животных, птиц и насекомых. Народ стал перебираться ближе к Стене и вдоль границы выросли три мегаполиса. Индианаполис - то место, где я появилась на свет - один из них.

Сигнал по внутренней связи предупредил о готовности к старту. В Астрале я вижу всех участников гонки. «Лучшие из лучших» выстроились на стартовой решетке в шахматном порядке и завели двигатели. На поул-позиции Марк. Отличный гонщик. Меня, если честно, не любит. А кому понравится, когда тебе девчонка постоянно наступает «на хвост», намереваясь отобрать титул Чемпиона. И сегодняшняя моя цель сделать именно это. Звучит повторный сигнал. Нога отжимает педаль. Я не думаю: все части тела работают в автоматическом режиме. 

Мы с Марком лидеры. Остальные нам не конкуренты. Но эта мысль запретная. Она может привести к поражению, и я выкидываю ее из головы. «Большой шлем» явно нервничает. «С чего бы это?» – ехидно задаю сама себе вопрос и вырываюсь в лидеры.

Достигаем опасного участка. Стена совсем рядом. В Астрале она выглядит неровной каменной кладкой. На самом деле это совсем не так. В детстве, украдкой, хоть и зная, что это строго-настрого запрещено, мы не раз развлекались тем, что на спор забегали в плотный, белесый туман Стены и были в курсе, что ориентация там нарушается. Главным правилом было не паниковать, просто идти вперед, и тогда через какое-то время вновь окажешься в точке входа. У нас ходила байка, что если свернешь в любую сторону, никогда уже не выйдешь оттуда и станешь «потеряшкой».  Проверять так это или нет, дураков не было.

глава 2

- С ним все в порядке, - седовласый доктор успокаивает меня. – Сотрясение, несколько ушибов мягких тканей и вывих руки. Жить будет, - бодро подытоживает он. – А вы ему собственно кто?

- А он уже пришел в сознание? – отвечаю вопросом на вопрос.

- Еще нет, но мы над этим работаем.

- Пожалуйста, доктор, - я делаю умоляющее лицо, – вот мой номер, как только он очнется – сообщите, - и торопливо вру:

 - Я его родственница, племянница.

Доктор смотрит с подозрением. - Кстати, - говорит он, - его статус данные не считываются.

- Возможно повреждение чипа, - придумываю я на ходу. Знаю, врать не умею, но сейчас делаю честное лицо. Кажется – прокатило. Он записывает номер, и мы прощаемся. Доктор уходит к своим пациентам, а я иду на обследование. Лео настоял. Его опасения совершенно напрасны и это подтверждает томограф.

Звучит нелепо, но мне повезло. Тот участок, где Марк чуть не угробил меня, подходил вплотную к Стене. А вот «Большой шлем», видимо, ожидал другой результат и никак не рассчитывал, что завеса «выплюнет» мой сток-кар перед его носом. Да, в этот раз удача оказалась не на его стороне.

Марку я ничего предъявлять не стала, пусть это останется на его совести.

Запиликало во внутреннем ухе. Номер не знакомый. С любопытством принимаю звонок:

- Дора Лан, - имею привычку всегда представляться.

- Вам звонят из Центральной клиники Индианаполиса. Ваш родственник пришел в сознание.

- Спасибо, - говорю я и отключаю связь. Чувства смешанные. Никто так и не узнал, кто сбил парня. Мне стыдно. Но Лео настаивал на этом, имея в виду, что мне никак нельзя сейчас портить свою репутацию. Отец настоял, а я поддалась на его уговоры. Теперь вот мучает совесть. Успокаивает лишь то, что травмы незнакомца, попавшего мне под колеса, не смертельны и инвалидом он тоже не станет. И согласилась я с Лео, только когда тот пообещал полностью оплатить лечение и реабилитацию мужчины.

Мне сказали, что пострадавшего уже перевели в интенсивную терапию. Нахожу нужную мне палату. Сердце отчего-то колотится. Я выдыхаю воздух из легких и толкаю дверь. По-хозяйски осматриваю «апартаменты» моего больного. Палата светлая, просторная, присутствует какая-то аппаратура. Около нее суетится молоденькая медсестра в вызывающе-коротком халатике. Она оборачивается на шум двери, но я вижу это лишь мельком, потому, что не могу вырваться из бирюзового омута глаз незнакомца. Наверно я выгляжу как идиотка, не видевшая в жизни мужчин. – «Вот, черт!» – мысленно ругаю себя и с трудом отрываюсь от этих магнитов. Понимаю, что не знаю куда теперь приютить взгляд. Положение спасает сестра.

- Это ваш родственник? – скорее констатируя, говорит она.

Секунду не решаюсь ответить, но потом, словно раздваиваюсь, и более наглая моя часть отвечает:

- Да. Это мой дядя.

Сестра недоверчиво переводит взгляд с меня на него и чуть пожимает плечами.

- Ваш дядя, как очнулся, не проронил ни слова. Он у вас немой?

Я в ауте. Тупо киваю головой и несу полную ерунду:

- Да. Он в детстве менингитом переболел.

- Жалко, -  сочувствует сестра. – Такой симпатичный…

Она укатывает аппаратуру и прикрывает за собой дверь. Бирюзовые глаза прожигают меня через одежду. Я даже не успела переодеться, так и стою в своем ярко-желтом, с красными вставками, комбинезоне. Очень не хватает шлема – спрятать краснеющее лицо за забралом. Ощущение, что он все знает и осуждает мой поступок. Нахожу в себе силы и подхожу к лежащему на больничной кровати мужчине. Рядом удобный стул. Сажусь и пытаюсь оправдываться:

- Понимаете, я не виновата. Это была случайность. Мою машину занесло – я не видела вас!

Кажется, он понимает. Бирюзовые глаза потеплели, взгляд стал мягче. Я молчу, не знаю, что говорить дальше. Снова отвожу взгляд и чувствую прикосновение. Мужская рука в характерном жесте ложится на укрытую легкой простыней грудь, и я впервые слышу его голос:

- Ратмир, - произносят самые чувственные на свете губы.

- Ландора, - неожиданно для себя называюсь именно так.

- Лан-до-ра, - он словно пробует это имя на вкус. Кажется, оно ему нравится, и я почему-то от этого радуюсь. Ратмир произносит что-то еще, но я ничего не понимаю. Какая-то тарабарщина. Что же это за язык такой, - думаю я.

В Индокитае три больших мегаполиса, каждый численностью около пятидесяти миллионов. В городе Индианаполис, в основном проживают индусы, но говорят здесь на смешанном диалекте, как и в Уханьграде, с преобладающим китайским населением, и в многонациональном Уланбаторе-Нова. Современный язык Индокитая, это нечто среднее между китайским, хинди и английским, в очень упрощенном варианте. Когда я училась в школе, мы проходили старые языки, вскользь конечно, но мне тогда было странно, как это люди говорили на разных языках, живя в одной стране. Сейчас, получая профессию дипломата, мне приходится осваивать несколько языков, на которых говорят наши торговые соседи. Впрочем, дается мне это легко, ведь как говорит Лео, у меня отменный талант лингвиста. Но речь мужчины я не понимаю.

Итак, мой красавчик - не гражданин Индокитая. Задаюсь вопросом: откуда же он? С Европой мы общаемся, так как входим в состав Конфедерации Мира. Но их государственный язык английский, которым я неплохо владею. Ближайшие наши соседи – множество небольших княжеств, объединенных в Союз. Они еще не вошли в Конфедерацию, однако, уже на пути к этому. У них сохранилась масса наречий и диалектов, хотя общим является фарси.

глава 3

С Лео мы решили разделиться. Он поехал к своему знакомому лингвисту, а я за моим новым знакомым. Кстати, интересное имя. По дороге подключаюсь к Справочной, интересуюсь происхождением имени. Хм-м. Древнеславянское имя. То-то смотрю, странное оно. Кажется, мои догадки верны на счет появления здесь Ратмира. Именно поэтому его статус данные не читаются. Все граждане Индокитая имеют специальный чип, имплантированный под кожу между большим и указательным пальцем левой руки и лишь за редким исключением, он может находиться в других местах, которые так же сканируются по мере необходимости. Я знаю, в Новой Европе эрфид-метка уже давно применяется среди населения. Они внедрили эту программу еще раньше, чем мы. Но вот где имплант Ратмира, знает только он сам.

Лечащий врач смотрит на меня как на сумасшедшую:

- Джи Дора, - уважительно негодующе говорит он, - пациент еще слаб, ему требуется надлежащее лечение и уход!

- Знаю, доктор. Но я настаиваю на том, чтобы забрать дядю домой. К тому же, он сам меня об этом просил, - привираю, для пущей правдоподобности.

- Конечно, мы не можем держать пациента насильно, - хмурится врач, - однако на вашем месте я бы подумал.

- Я уже подумала, доктор.

- Хорошо, - тот сдается. - Напишу вам рекомендации и подробные инструкции по приему лекарств. И обязательно покажите его дней через пять, - он начинает что-то строчить на бланке. Я терпеливо жду. Закончив, доктор протягивает мне листок с рецептами:

- Если увидите ухудшения, срочно звоните лично мне. Мой номер я записал.

Благодарю доктора и спешу к Ратмиру.

Ходить бирюзовым глазам еще нельзя. Я это понимаю, поэтому заказываю спецтранспортировку пациента, и монорельс быстро доставляет нас до дома.

Моя квартира находится на семьдесят пятом этаже, ста двадцатиэтажного жилого комплекса. Таких комплексов в Индианаполисе пару сотен. Низкие строения не в моде. Люди привыкли жить компактно. Так намного удобнее. Я, конечно, слышала разговоры, что некоторые пытаются отселяться на окраины городов, но не понимаю в чем здесь смысл.

Ратмир всю дорогу молчит. Но вижу, он напряжен. У лифта прозрачные стены и взгляд мужчины перебегает с одного здания на другое, что видны в поле его зрения. Зрачки расширены, словно все, что он видит ему не привычно и совершенно не знакомо. Я плохо знаю, как там у них в Новой Европе устроена жизнь граждан, какая архитектура преобладает. Возможно, они живут совсем по-другому, не так как мы.

Наконец-то двери моей квартиры. Прикладываю к сканеру руку. Замок, тихо щелкнув, открывается.

- Вот мы и дома, - объявляю я.

Он обводит глазами мои скромные апартаменты.

- Будешь жить пока в гостиной. Здесь удобно.

Помогаю Ратмиру встать с больничного кресла и перебраться на диван. Чтобы как-то нарушить неловкость происходящей ситуации включаю телемонитор. На экране, (вот черт!) мое лицо крупным планом. Это показывают повтор вручения Кубка. У меня берут интервью. Слушаю и понимаю - какую же чушь я несу! Мелькают кадры гонки. Вот момент столкновения. Хочу переключить канал, но меня останавливает мужская рука. Ратмир с явным любопытством смотрит на экран, а я тихонько ретируюсь в спальню.

Только сейчас до меня доходит вся серьезность поступка и того положения, в котором я оказалась, притащив совершенно незнакомого человека в свой дом:

- Мы даже поговорить не можем друг с другом, - ругаю я себя, - выяснить кто он и откуда. Одним словом - дура ты Дора!

Ратмир, видимо, меня потерял - слышу его неуверенный зов. Вынимаю из укромного места его сумку, «делаю» на лице лучезарную улыбку и выхожу к своему заждавшемуся гостю. Взгляд мужчины сначала задерживается на моем лице, потом скользит вниз. В глазах рождается узнавание и радость. Протягиваю ему сумку. Почему-то мне немного обидно. Снова ругаю себя:

«Ты что, Ландора, к сумке ревнуешь! Это смешно!». Да смешно. Но ловлю себя на мысли, что очень хочу такой же взгляд в свой адрес. Можно к нему еще прибавить обожание. У-гу. Мечтай девочка. Ты посмотри на него. Красавец! И скорее всего сердцеед. Покоритель женских и девичьих сердец. Да-да и чье-то, похоже, он уже покорил, - добавляю ехидно самой себе.

Ратмир тем временем достет тот самый непонятный предмет. Я так и не поняла, как он его включил, но черная, матовая поверхность предмета исчезла, оставив лишь тонкую рамку по периметру. Пустота внутри рамки оказывается обманчивой. Я во все глаза наблюдаю, как в центре возникает радужный «вихрь». Мужчина раздвигает руки и рамка, словно резиновая, растягивается от прилагаемых усилий. Растянув рамку до квадрата приблизительно двадцать на двадцать сантиметров, Ратмир запускает в «вихрь» руку и… о чудо! - вынимает оттуда какую-то вещь. Рамка вновь принимает прежние размеры. Хотя нет. Она теперь уменьшается, превращаясь в маленький плоский прямоугольник размером чуть больше моего ногтя. Мужчина закатывает рукав рубашки, и… странная штука просто исчезает в районе его запястья. – «Вот это технологии у них, - думаю я, - что это было?» Он же, снова возвращается к вещи, которую извлек из «вихря». Вижу - это полупрозрачный цилиндрик, наполненный какой-то субстанцией. Мой гость подносит цилиндрик к своей шее. Слышится тихое шипение. Теперь цилиндрик пуст. Ратмир какое-то время сидит неподвижно. В голову лезут всякие глупые мысли, типа самоубийства. Но, нет. Мужчина оживает. Немного растирает место укола и наконец-то обращает внимание на меня. Мой вид говорит ему обо всем.

глава 4

Конечно, у меня есть ложки. И вилки тоже. Но в этом доме, в традиции, есть руками и похоже на какое-то время эту традицию придется забыть. Я покопалась в ящике, выудила оттуда две металлических ложки, одну протянула мужчине, а второй воспользовалась сама. Ложка противно стучала по зубам:

«Неужели приятно так есть?» - думала я, глядя, как Ратмир зачерпывает еду своей ложкой, и несет ее ко рту. – «Видимо, так ему привычнее», - закончила я мысль.

- Что это? – его вопрос выводит меня из дум.

- Еда. Говядина с рисом.

- Нет, - он подумал, подбирая слова. – Из что… это… делали?

- Это питательный сублимат со вкусом говядины, - пояснила я. – Сделан искусственным путем на заводе. Содержит сбалансированный состав веществ необходимых человеку.

- На вкус – дерьмо! – Ратмир явно выругался. Хоть слово мне было не знакомо, произнес он его в соответствующем тоне.

- Могу предложить еще тушеную свинину с чечевицей, - попыталась я защитить наш ХимПродПром.

- Спасибо, - он уже справился с эмоциями. – Не надо. Водички, пожалуйста!

Вижу, как он удивленно наблюдает за моими манипуляциями с генератором воды. Прибор зашумел, втягивая в себя и нагревая воздух. Затем с шипением выпустил уже «обезвоженный» воздух, а в резервуар – накопитель потекла водичка. Я вставляю в специальный паз стакан, и он благополучно наполовину наполняется. Еще несколько действий: открыть морозильный шкаф, вынуть пару заготовленных кубиков льда, обогащенных цинком и медью и… вуаля! Стакан чистейшей, вкуснейшей воды. Но Ратмир, похоже, не разделяет моих убеждений и в этом. Он пробует воду и чуть кривит губы. Вздыхаю. Мужчина поднимает ладонь в жесте спокойствия и произносит:

- Все порядок. Норм, - и несколькими взмахами ложки отправляет содержимое миски в рот. Следом, двумя глотками, утекает и вода.

Сижу с отвисшей челюстью, и, как дурочка пялюсь на него. Мой ступор прерывает звонок-вызов. Это Лео. Я извиняюсь перед мужчиной и ухожу в спальню.

- Это русский текст! - Лео возбужден. – Рахул уверен! Правда, сам текст технического характера. Много непонятных слов и общий смысл плохо ясен. Но написано на русском.

Молчу. В голове хочет родиться какая-то умная мысль. Но, так и не родившись, исчезает в потоке других.

- Дора! Ты где? - слышу я голос отца.

- Я дома.

- С ним?

- Да.

- Я сейчас буду.

- Хорошо, Лео.

Х-мм. Русский? Очень интересно. Хотя, что тут удивительного. Стоит вспомнить, где я нашла Ратмира. Таких как он, не мало. Все ищут, да никак не найдут. Мне почему-то становится грустно. Он мне нравится. Даже больше, чем нравится. Но такие как он - они сумасшедшие, обремененные лишь одной идеей – найти ответы. Разгадать тайну Стены. Ничего больше их не волнует.

Я возвращаюсь в гостиную. Похоже, мой новый знакомый умеет читать мысли:

- Что-то случилось?

Я отвожу глаза. Но потом, все же, решаюсь задать вопрос:

- Ратмир, ты понял, что ты в Индокитае, а не в Новой Европе?

Он молчит. Тогда я продолжаю:

- Это я привезла тебя сюда. На гонках случилась авария и мой кар бросило на Стену. А там я каким-то невероятным образом встретилась с тобой. Это я сбила тебя, и… я не могла бросить там тебя одного. Как только тебе полегчает, мы пойдем в Посольство и все-все расскажем. Тебя переправят домой. 

- Дора, мы не идти в Посольство, - он прервал мой монолог. - Они мне не помочь. Мне никто здесь не помочь вернуться.

- Почему?

Он не успевает ответить. В дверях зашуршало, и в гостиную ввалился Лео. Какие-то секунды мужчины оценивающе разглядывали друг друга.

- Отец, это Ратмир, - я решила, как-то разрядить ситуацию. – Ратмир, это Лео, мой отец. - Они пожали руки. Я бессознательно сравнила этих двоих. Лео я всегда считала идеалом мужчины. Высокий, стройный, красивый, умный. Я отшивала всех парней подряд, потому, что была убеждена, мне нужен только такой, как Лео. Но таких больше на моем пути не встречалось. До сегодняшнего дня.

Нет, Ратмир не похож на Лео. Несмотря на то, что они одного роста и комплекции. Ратмир другой. Все в нем другое. И это меня интригует.

Лео протягивает ему планшет:

- Извини друг. Мы думали о тебе хоть что-то узнать.

- Вряд ли это вам помочь, - скорее утверждая, говорит мужчина и убирает планшет в сумку.

- Я надеюсь, что ты сам расскажешь нам с Дорой, кто ты, - и Лео, весь во внимании, садится напротив Ратмира.

- Все это случайность. Я не должен быть здесь. Это ошибка, - он устало откидывает голову на спинку дивана.

- Мы все понимаем, ты должен вернуться домой, в Новую Европу, – сочувствует Лео.

- Да, - Ратмир вдруг оживляется, будто вспомнив нечто забытое. И добавляет:

- В Копенгаген.

Мне это название ни о чем не говорит. А вот Лео, похоже, что-то знает:

глава 5

Какой противный звук!

Зуммер мешает досмотреть чудесный сон. Черт! Мне звонят. Делаю сброс. Но кто-то решил, что на сегодня мне сна достаточно.

- Дора Лан. Слушаю.

- Здравствуйте, джи Лан.

Мой собеседник мужчина и тон его официален. Не нравится мне все это. Сон как рукой смело. Голос продолжает:

- Вас беспокоит НИО «Зона Зеро».

- Да, - противный комок застревает в горле. Я закашливаюсь. На том «конце» терпеливо ждут.

- Я вас слушаю, - выдавливаю я из себя.

- Мы ожидаем вас сегодня в тринадцать тридцать в офисе номер два. Пропуск на ваше имя уже выписан.

- Хорошо. Я поняла.

Этого следовало ожидать. Стена повела себя неправильно и это не прошло незамеченным. Стену изучают не только авантюристы, подобные Ратмиру, но и особые государственные службы. Стена всегда под их пристальным наблюдением. Ничего не поделаешь, придется ехать.

Выглядываю в гостиную. Ратмир еще спит. Надо срочно позвонить отцу. Хотя нет. Лучше спущусь к нему.

Отец удивлен моему раннему визиту:

- Что-то случилось? – в глазах отца зарождается беспокойство.

- Меня вызывают в «Зеро».

- Так. Понятно, - Лео чешет затылок и пытается что-то сообразить. – Когда? – наконец задает он вопрос.

- Сегодня. В половине второго.

- Так, - он вскакивает с кресла и начинает нервно ходить. – Про Ратмира – ни слова!

- У-гу, - мычу я.

- Скажешь, все было как обычно. Влетела – вылетела. Поняла?

- Да.

- Хорошо. Я еду с тобой.

Мне немного легчает.

***

Мой гость уже не спит. Постель аккуратно сложена в уголке дивана. Я решаю «блеснуть» кулинарными способностями и приготовить гренки. Кажется, неплохо получилось, гренки выглядят вполне аппетитно. Ратмир хрустит «угощеньем». На мой вопрос: «Ну, как? Вкусно?» отвечает странно:

- Нормально. Сбалансировано.

Я не понимаю его. Какая еда ему нравится? Всем известно, что настоящих продуктов еще очень мало. Это в наше время роскошь, каждый день питаться натуральной пищей. Конечно, ученые над этим работают и возможно, в ближайшие десятилетия, натуральная еда станет намного доступнее жителям Индокитая. Сейчас же, люди в большинстве своем довольствуются сублиматами. Кстати, вкусовая гамма становится все разнообразнее. Недавно, на одной вечеринке я пробовала удивительный десерт – «Клубника со взбитыми сливками». На мой вкус – просто супер! И вообще, неужели у них в Новой Европе все по-другому. Насколько мне известно, там точно такие же проблемы. Возможно у его семьи какой-то особый статус, и он к другому привык? Надо спросить. Но свой вопрос мне приходится отложить на потом. Пришел Лео. 

Граждане Индокитая проходят чипизацию три раза в жизни: с рождения, с трех лет, с четырнадцати лет. Первые два раза все стандартные статус данные о человеке не вживляются под кожу и являются временными, но неизменными. Детская эрфид-метка похожа на тату – несколько полосок красного цвета на внутренней стороне локтя. Какая-то дополнительная, жизненно важная информация добавляется отдельной «полоской». После четырнадцати гражданину внедряют чип – крохотное «рисовое» зернышко уже под кожу. Такой чип имеет стандартную информацию о гражданине, которую изменить невозможно. Но каждый гражданин вправе дополнять свои статус данные любой информацией о себе, какую только сочтет нужной. Вот эти данные можно менять по мере необходимости. Например - гражданский статус, политический или религиозный. Насколько я знаю, все прибывшие в страну иностранные граждане, так же обязаны быть чипированы. Но их эрфид-метка временная и больше похожа на детскую.

Лео достает из пакета прибор. Я прекрасно знаю, что это. Инграфтинг – зонд или чипизатор, как все его называют.

- Извини, особо большого выбора не было, - Лео усаживается на диван рядом с Ратмиром. - Побудешь немного Виктором Штефаном.

Мужчина не сопротивляется, спокойно протягивает руку. Лео сначала наносит специальный активный раствор на область запястья левой руки, затем прикладывает прибор. Тот тихо гудит. Наконец, через минуту, на запястье Ратмира красуется эрфид-метка.

- Значит, слушай. – Лео аккуратно убирает прибор назад в пакет. – Тебя зовут Виктор Штефан. Ты гражданин Новой Европы. Сюда приехал в составе делегации на ежегодный агрофорум «Взаимодействие» по эколого-биологическим проблемам использования природных ресурсов в сельском хозяйстве. Запомнил?

Мужчина утвердительно кивнул. Лео продолжил:

- Форум уже подошел к концу. Сегодня в отеле «Рума Матахари» состоится банкет по случаю его окончания. У меня есть туда пропуск. Мы пойдем вместе. Немного там порисуешься, чтобы лицо твое примелькалось. Завтра европейская делегация возвращается в Гамбург. Вместе с ней, с ответным визитом летит наша. Кроме ученых, – Лео как-то странно глянул на меня, - летит еще группа спортсменов по приглашению Европейской ассоциации спорта. Так что думаю, на борту двухсот пятидесяти местного цепеллина ты вряд ли привлечешь чье-то усиленное внимание. Ну а на банкете немного помелькаешь для пущей убедительности. Много не болтай, больше слушай, кивай головой и все будет нормально. Нам с Дорой нужно отлучиться на пару часов, а ты пока посмотри новостные каналы, где о форуме говорят, чтобы немного в курс дела войти. Кстати, - добавил Лео, уже вставая с дивана, - этот человек, Виктор Штефан – реален. В прошлом году он был здесь на каком-то симпозиуме, так что можешь о нем в сети посмотреть. Вы и внешне довольно похожи. Прямо удача какая-то!