Убийство, сосед и одна неловкая слежка

Глава 1

Я вишу на дачном заборе, болтаясь как тряпка на ветру; ноги — в прошлом, голова — в будущем. Сколько не ерзай и не выкручивайся, выбраться не получится — одежда крепко зацепилась за забор и держит меня. В голове вертятся мысли: позвать на помощь и опозориться перед соседями, или висеть здесь вечно. Пока я не придумала безопасный и для репутации и для здоровья вариант как отсюда выбраться, приходится относится к ситуации философски. «Забор — это не преграда. Забор — это состояние души. Особенно когда сидишь на нём, как засушенная бабочка на гвоздике».

Как я здесь оказалась? Сейчас расскажу!

Меня зовут Алиса. Я бухгалтер, заложник офисной пыли и вечных отчетов. Когда подруга Лена предложила присмотреть за её дачей, пока они с семьёй жарятся в Турции, я согласилась, не раздумывая.

Участок моей подруги — настоящий оазис. Вишня осыпает землю бело-розовым конфетти, а две огромные яблони за домом вот-вот взорвутся пушистыми облаками соцветий. Молодая трава только пробивается сквозь прошлогоднюю листву, а клумбы уже бушуют красками: тюльпаны всех оттенков — от алого до лилового — выглядывают из-за камней, нарциссы выстраиваются вдоль дорожек, словно солдатики, а в тени забора прячутся нежные ландыши.

Поселок, в котором находится дача, теряется среди уникального реликтового леса. Воздух здесь другой — густой, насыщенный ароматами хвои, влажной земли и каких-то незнакомых мне трав. Он кажется тяжелее городского, но дышится удивительно легко. Где-то в чаще перекликаются птицы, устраиваясь на ночлег, а из глубины леса доносится мягкий стук дятла — словно кто-то стучит в дверь этого зеленого царства.

Сквозь редкие просветы между деревьями пробиваются последние лучи солнца, золотя стволы и превращая молодую листву в полупрозрачные изумрудные фонарики. Нижние ветви елей, еще хранящие зимнюю темноту, мягко покачиваются от легкого ветерка. В пяти минутах ходьбы от поселка — озеро и целебный источник: его воду местные называют «живой» за особый минеральный вкус и странную способность снимать усталость. По вечерам сюда приходят соседи — дачники с канистрами, болтают о рассаде и с любовью поглядывают на свои участки, утопающие в сирени.

Меня ждали две прекрасные недели, но кажется, я, как всегда, все испортила.

Дорога на дачу выдалась тяжелая, четыре часа в жуткой пробке, чтобы выехать из города. Кажется весь город решил куда-то рвануть на майские праздники, и все в одно время со мной. Но вот уставшая, голодная, но жутко довольная в предвкушении отдыха, я добралась до места.

Я начинала осмотр с территории. Сад подруги просто великолепен – ухоженный, наполненный ароматами цветущих растений, с тенистыми уголками и солнечными полянами. Но когда я подошла к дому, поняла, что вот это настоящее сердце усадьбы.

Дом стоит крепко, основательно, будто врос в землю за долгие годы, став частью этого места. Его стены из тёплого дерева и камня хранят следы времени, но не кажутся старыми – скорее, мудрыми, как те вековые дубы, что шелестят листвой вокруг. Широкое крыльцо с резными перилами манит присесть, а ставенки на окнах будто подмигивают гостям.

Внутри – уют, который чувствуешь кожей. Полы слегка поскрипывают под ногами, пахнет древесиной, сушёными травами и чем-то неуловимо родным. Солнечные блики играют на стенах, пробиваясь сквозь лёгкие занавески в мелкий цветочек. В гостиной – массивный деревянный стол, явно видевший не одну семейную трапезу, а в спальнях – кровати с пухлыми перинами и лоскутными одеялами, сшитыми с любовью. В углу кухни дремлет печка, готовая в любой момент согреть и дом, и душу. Единственное, что нарушает идиллию — удручающе пустой холодильник. Видимо, хозяйка давно не завозила провизию. Проголодавшись после тяжелого дня, я первым делом обыскала кухню. Ни в холодильнике, ни на полках — ничего съестного. Лишь пачка душистого чая напоминала, что здесь когда-то была еда.

За неимением другого я заварила себе чашку чая с мятой и чабрецом и вышла на веранду.

— Благодать, – подумала я, вдыхая свежий весенний воздух. Но следующая мысль, которая пришла мне в голову, показалась не такой радостной. — Не будет ли мне здесь скучно? Все-таки провести две недели на даче, одной, вдали от города. Чем мне здесь заниматься, кроме полива цветов?

Бурчащий живот не дал мне развить эту мысль. Как же есть хочется! Яндекс карта показывает, что в поселке есть магазин, но он уже закрыт. Мысленно я поругала себя, что не позаботилась о еде. Могла привести что-то с собой, или найти другой магазин по дороге.

Мое самобичевание не продлилось долго. Подул ветерок и принес запах шашлыка с соседнего участка. Это был густой, дымный запах, пропитанный ароматом тлеющих углей и специй. Это был не просто запах мяса на огне, а настоящий соблазн: нотки чеснока и зиры, сладковатый оттенок лукового маринада, едва уловимый горьковатый дух дымка, который обволакивал всё это, как горячий шёлк.

Казалось, даже воздух стал маслянистым от этого аромата, и слюна предательски наполнила рот. Где-то рядом явно переворачивали сочащиеся соком куски мяса, и этот щедрый запах праздника начисто смыл все мои мрачные мысли. Шашлык не спрашивал разрешения – он просто заявлял, что жизнь прекрасна.

В моей голове даже не возникло сомнений, что надо срочно присоединиться к этому празднику живота. Только вот с соседями я не знакома, и даже не знаю, кто там живет.

— Посмотрю-ка я через забор, кто там жарит шашлык. Вдруг там какие-то милые люди, к которым не страшно прийти.

Именно эта предательская мысль привела меня на этот забор.

Забор оказался выше моего роста, и чтобы заглянуть за него, мне пришлось подтянуться на руках. Со споротом у меня всегда было не очень, тем более с подтягиванием. Рука моя заскользила по забору и верхняя половина туловища перегнулась вниз. Что-то из моей одежды, я так и не поняла что, застряло между щелей в заборе и крепко прижало меня к нему. Теперь я нейтрализована и буду здесь висеть, пока кто-нибудь меня не заметит.

Глава 2

— Ну как я умудрилась так облажаться?! — я мечусь по комнате, словно белка в колесе. — Встретила мужчину, повисла у него на руках как тряпичная кукла... и даже имени не спросила! Теперь он наверняка считает меня нелепой истеричкой. А самое обидное — про шашлык так ничего и не выяснила!

Прихожу в себя и немного успокаиваюсь. Мужчина ведь был симпатичный. Плечи широкие, руки сильные, конечно ему легко было снять меня с забора. Короткая борода больше похожа на щетину, но придает мужественности соседу.

Наливаю себе чашку чая, чтобы отвлечь себя от мыслей. Наверное мятный чай будет моей единственной едой сегодня. Выхожу на веранду. Буду есть воздух. К аромату цветущей вишни и глициний, растущих в горшках на веранде, примешивается навязчивый запах шашлыка. Живот опять начинает урчать. Я пытаюсь его успокоить и слышу, как за забором разгорается скандал.

— Это была моя курица! — кричит старушка, пытаясь пристыдить соседа.

— Да отстаньте с вашей курицей, ей-богу! — мужчина устало вздыхает. — Может, она у вас сама сбежала, возмущённая условиями содержания?

— Моя пеструшка не дура была сбегать! — голос бабы Лиды дрожит от драматизма. — Она у меня паспортный контроль проходила, прежде чем во двор выйти!

— Да какая разница?! Баб Лида, я ж не брал её!

— Ага, конечно! — старушка ехидно прищуривается. — А потом скажешь, что шашлык у тебя сам собой на углях материализовался?

— Во-первых, это не шашлык…

— А-а-а! Признался!

— …а во-вторых, это свинина! Отборная! Я её три дня в гранатовом соусе мариновал, а вы — «курица»…

— Врёшь! — баба Лида явно возмущается. — Свинья не могла так аппетитно пахнуть! Это явно моя Ряба!

Мне очень хочется посмотреть, что же там происходит. Я не выдерживаю, и иду к калитке соседа. Но она, как назло, оказывается закрыта изнутри. Голоса во дворе становятся все громче, ситуация накаляется, а я так и не узнАю, что же там происходит.

Но выход из ситуации есть. Ведь один путь к соседу я уже разведала, через забор. В этот раз я буду находчивей. Быстро подставляю ящики к забору. Аккуратно по ним заберусь и точно нигде не застряну.

Поднимаюсь по ящикам как по лестнице и удобно устраиваюсь сидя на заборе. Вот это это идеальная позиция, чтобы наблюдать. Видно весь соседский двор: вот мужчина и старушка стоят у мангала и продолжают спорить. Только я не учла, что не только мне хорошо видно, но и я просматриваюсь со всех сторон.

Баба Лида ойкает, смотрит на меня и показывает пальцем.

— Что же это такое, люди добрые? – приближается ко мне баба Лида, крепче сжимая в руках ту самую огромную металлическую тарелку. – То ли человек, то ли белка огородная!

— Так это новая соседка, – поясняет мужчина, сдерживая смех. – Присматривает за домом Лены, пока их семья в отъезде.

— Так а зачем же через забор? – недоверчиво бурчит баба Лида, прищурившись. – У нас что, ворота для красоты сделаны?

— Я уже привык, – пожимает плечами мужчина. – Со странностями девушка. Дверьми не умеет пользоваться – говорит, код от замка забыла. А вот через забор – всегда пожалуйста. Видимо, в прошлой жизни была кенгуру.

И вот я, конечно же, снова превращаюсь в помидор сорта «стыдобагрянец». Пытаюсь грациозно (ха-ха) слезть с забора, как настоящая леди — то есть перекидываю ногу с видом балетной примы, которая случайно забрела в огород. Ящики, моя «верная лестница», предательски хрустят подо мной, будто смеются. И… та-дам! — я снова эффектно приземляюсь прямиком в объятия соседа. Видимо, судьба решила, что мы должны встречаться именно так — под аккомпанемент моего визга и звука падающих ящиков.

— Я забыла спросить, как вас зовут, – придя в себя, спрашиваю я.

— Так вы за этим пришли?

— Не только, за этим, - смущаюсь я.

— Меня зовут Виталий, – улыбается мне мужчина, как будто он уже знает истинную цель моего визита. Так и зачем же вы здесь?

— Если честно, у вас здесь такой аромат шашлыка стоит. А у меня маковой росинки с утра во рту не было. Подумала, может вы захотите угостить меня по-соседки.

Виталий заливисто смеется: «Пойдем угощу тебя, горе-соседка!».

Спустя полчаса мы сидим все втроем в саду у Виталия, поглаживая животы. Как же это было вкусно! Подобного шашлыка в жизни не ела, сосед оказывается мастер кулинарии.

Баба Лида блаженно улыбается и закрывает глаза от удовольствия.

Спасибо тебе, Виталик. Уж накормил, так накормил! Пойду я, поела пора и честь знать. А ты заходи ко мне через неделю за огурчиками. В тепличке поспевают.

Переваливаясь с ноги на ногу она медленно направилась к выходу.

— Что это за представление такое было от бабы Лиды? – шепчу я Виталику.

— Не обращай внимания, – он машет рукой. – Она всегда так. Живет по соседству. Как только чует, что я что-то вкусное готовлю, сразу приходит «ругаться». Неделю назад, например, я плов в казане на летней кухне делал – она тут как тут, начала кричать, что я её дрова взял. А перед этим, когда уху варил, утверждала, будто я овощи из её погреба стащил – морковку, картошку. Сначала удивлялся, а потом привык. Видимо, старушке скучно, вот и заходит ко мне поскандалить. Да заодно и чем-нибудь вкусненьким угоститься.

Мы провожаем бабу Лиду взглядом. Виталик смотрит на неё с умилением, но уже через минуту происходит нечто, отчего мы оба вздрагиваем и резко вскакиваем.

Она идёт к калитке медленно, словно нехотя, задерживаясь у каждого кустика. Потом оборачивается, машет рукой – будто прощается. Как вдруг тело внезапно обмякает – и она падает. Тихо, беззвучно, как подкошенная.

— «Баба Лида!» – вырывается у нас одновременно.

Глава 3

— Ну и день сегодня выдался, – уже за полночь я приземляюсь в мягкую кровать. Кто же думал, что на даче меня будут ждать такие приключения.

Сначала этот дурацкий забор, который меня подвел и из приличной соседки сделал неловкую картошку. Зачем я через него полезла, могла бы ведь позвонить в дверь, если ворота были. Но захотелось показать чудеса эквилибристики, и вот я два раза случайно оказалась в объятиях соседа.

Виталик не просто симпатичный – в нем есть какая-то магнетическая сила. Высокий, статный, с широкими плечами и уверенной осанкой, он сразу приковывает к себе внимание. Глаза – яркие, пронзительные, то ли зеленые, то ли карие, меняющие оттенок в зависимости от света. Когда он смеется, в них появляются искорки, а в уголках губ затаивается едва заметная ямочка. Улыбка у него обаятельная, чуть хулиганская, но в то же время теплая – такая, что к ней невольно тянешься, как к солнцу.

От него веет не просто силой – а какой-то внутренней мощью, будто он может одной рукой остановить мчащийся автомобиль, а другой – подхватить тебя на руки. Когда он проходит мимо, кажется, что воздух вокруг становится плотнее, насыщеннее. Его руки – крупные, с выступающими венами и шершавыми от работы пальцами – выглядят одновременно грубыми и удивительно нежными. Я ловлю себя на мысли, как было бы здорово снова оказаться в его объятиях, почувствовать, как эти сильные руки обнимают меня, а его низкий голос звучит где-то совсем рядом… Ой, что это я? Надо бы взять себя в руки.

А потом случилось это… Смерть бабы Лиды. Милая старушка, с которой я познакомилась буквально полчаса назад, но которая успела показаться мне удивительно живой – хитрой, бойкой, с искоркой в глазах. Она шутила, ворчала, но в этом ворчании сквозила такая доброта… И вот теперь ее не стало. Просто взяла и упала замертво у калитки. "Все мы смертны", – как-то особенно остро подумалось мне в тот момент. "Хуже всего то, что смертны внезапно", – вспомнились слова классика.

Потом были полиция, скорая, бесконечные вопросы. Сотрудники в форме ходили по двору, что-то записывали, переспрашивали одно и то же. Бумаги, подписи, формальности. Но вот наконец все закончилось. Машины уехали, во дворе воцарилась тишина и я наконец смогла расслабиться.

Я распахиваю старую деревянную раму в спальне Лены, и в комнату врывается свежий майский воздух, наполненный ароматом цветущей сирени и скошенной травы. За окном, в ветвях старой яблони, вовсю перекликаются воробьи, а где-то вдалеке заливается соловей, выводя свои трели. Лёгкий ветерок играет с занавесками в мелкий цветочек, принося с собой ночную прохладу и шелест листьев.

Забравшись под пушистое одеяло с вышитыми ромашками, я утопаю в мягких подушках, которые пахнут лавандой и летним солнцем. Тепло медленно разливается по телу, а за окном мерно стрекочут сверчки, словно напевая колыбельную. В этой уютной крепости из пуховых одеял и вязаных пледов я чувствую себя в полной безопасности - как будто попала в детство, к бабушке в деревню. Тяжёлые веки сами собой закрываются, и я проваливаюсь в сон, убаюканная ароматом цветущего сада.

Просыпаюсь далеко за полдень, когда солнце уже рисует золотые блики на деревянном полу. Назойливый стук в дверь вырывает меня из сладкой дремы.

— Эй, хозяйка, открывай! — раздаётся хрипловатый голос со двора, и я несколько секунд не могу сообразить, что обращаются именно ко мне.

Нехотя вылезаю из тёплого одеяльного гнезда, чувствуя, как прохладный воздух касается босых ног. Накидываю Ленин халатик - мягкий, с вышитыми пчёлами, который висел на резном стуле у кровати. Он пахнет лавандовым мылом и чем-то уютно-домашним.

Я открываю дверь, и неожиданно передо мной предстаёт полицейский, который вчера оформлял документы.

— Чай предложите? — полицейский снимает фуражку, оставляя на лбу след от тугих ремешков. Отвечаю я, поправляя на плечах вязаную шаль, показывая гостю на плетёные кресла на веранде. Застеклённое пространство наполнено золотистым светом заходящего солнца, а на столике уже дымится самовар, окружённый бабушкиными фарфоровыми чашками с незабудками.

— Почему же не предложить? — отвечаю я, поправляя на плечах вязаную шаль, показывая гостю на плетёные кресла на веранде. Застеклённое пространство наполнено золотистым светом заходящего солнца, а на столике уже дымится чайник, окружённый лениными фарфоровыми чашками с незабудками. — Это как раз единственное, чем я могу вас угостить.

Гость улыбается, но глаза остаются серьёзными, когда мы устраиваемся среди горшков с геранью, под лёгкий перезвон подвесных колокольчиков на ветру.

Он берёт чашку обеими руками, будто грея ладони, и вдруг понижает голос:

— Я вот по какому делу... — его взгляд скользит по пустующему саду, где какой-то рыжий кот вылизывает лапу под яблоней. — Есть подозрения, что бабу Лиду вчера не просто смерть настигла. Ей... помогли.

Блокнот появляется в его руках как по волшебству. Листая страницы с потрёпанными уголками, он продолжает, будто рассказывая не мне, а дневниковым записям:

— В крови нашли вещество... — палец с загрубевшей кожей останавливается на строчке. — Дигоксин. Доза — как русская рулетка. Но вот загвоздка... — он откидывается на спинку кресла, которое тихо поскрипывает. — Врачи ничего подобного не выписывали. Значит, кто-то аккуратно "подкармливал" старушку...

Блокнот захлопывается с мягким шлепком, и его взгляд становится пронзительным, как зимний ветер:

— Вы здесь новенькая, со стороны. — Его голос теперь звучит тише шелеста листьев за окном. — Присматривайте. За соседями, за роднёй... — Ветер доносит запах свежескошенной травы, странно контрастирующий с тяжестью слов. — Заметили что-то — сразу мне. — Он делает глоток чая, оставляя на чашке отпечаток пальца. — Только, прошу вас... — взгляд падает на кота, который уже важно расхаживает по дорожке, — ...ни гугу. Ни единой... хвостатой душе.