Ученица Хозяина Топи, сказка с болот

Глава 1

Болото урчало. Чавкало раззявленными пастями вздувающихся и лопающихся пузырей. Его зловонное дыхание разносил едва ощутимый ветерок. Шелестела высокая трава, словно в ней кто-то шебуршился. Возможно так оно и было. Болотники, кикиморы, бесята, да и другая нечисть обитали в сием месте с лихвой. Еще бы, сколько люда сгинуло в этих болотах, пока стояли те бесхозными топями! Было тогда, кем поживиться. И сейчас хватало. Кто, осмелев, на клюкву в самой топи позарится, кто просто не зная пути собьется да заплутает, тракт-то совсем рядом проходил, да большой дугой болота огибал. А ну как вздумается путнику дорогу срезать, а огоньки уже тут как тут. Ворожат, манят, тащат на зыбкий мох. И не заметит бедолага, как уже по пояс в жиже притоп. А после дело за малым — болотницы, да болотники своего не упустят, вопьются когтями и потащат дальше, голодные.

Веська вот знавала обо всем этом, да все равно на топи пошла, неотступная, как бы ее ни отсоветовали.

— Дура, девка, сгинешь! — кричали вслед бабусины подружницы. — Вот упрямая…

Упрямая. А еще и бабусин наказ помнила — «к Хозяину Болот иди. У него сила могучая, совладает». Вот и пошла. Собрала скромные пожитки в небольшой узелок, животину распродала, золотишко припрятала под одежду, хату заперла да пошла. А что делать, когда в жилах сила колдовская кипит, а бабуля-травница, что едва о той силе слыхивала, и та к предкам через Пучай-реку отправилась.

Обмирая со страху, кралась Веська тропкою, про кою у старосты ближней деревни вызнала. Про Хозяина-то здешнего разное говаривали, боялись да почитали, лицом к лицу челом били, а за спиной плевались да хулили. Ведун темный, с нечистью якшавшийся, благом быть не мог. Да токмо случись что, падучая на скот найдёт, али на полях посевы не взойдут в срок, нечисть разгуляется, али похоронную по особливому человеку надобно отпеть, все Хозяина Болот звали. Девицы, сильно смелые, но приданым обделённые, тоже вот на топях встречались. Говорят, за кровь девственную, кою Хозяин в новую луну попивал, много чего можно выпросить. И золота, и тканей расписных.

Тропка в траве едва была отличима, давно ею не ходили, год урожайный выдался, спокойный. Ни полуденниц на полях, ни банников разбушевавшихся, ни крыс по амбарам. Хорошо весной Хозяина Болот задобрили, вот он на лето и постарался защитку на деревеньки поставить. Потому еле-еле угадывалась вытоптанная просителями земля.

Под ногами уже чавкало, сыровато становилось. Пришлось подвязать подол, да прощупывать путь длинным посохом, прежде чем ступить. Лес переливался трелями птиц, колотил дерево дятел, эхо кукушкиного счета разносилось в листве. Весенья прислушивалась, не зашипит ли где, подбираясь, какое чудище, не зашуршит ли брюхом змея.

— Помоги-и-и-те, — послышалось едва различимое, то ли писк, то ли вой жалостный, — спаси-и-ите…

Веська остановилась, заозиралась по сторонам.

— Помогии-и-те, — жалобно всхлипнуло где-то справа. И чавкнуло, словно в трясине кто бултыхался.

Вот и как поступить теперича? Бабуся предупреждала, что всеми правдами и неправдами будут тянуть в сторону от тропы. Что хитрый народ, эта нечисть, и в жажде своей человеком полакомиться никаких метод не гнушается.

Послышался тихий плач. Сердечко в девичьей груди екнуло.

— Вот ведь… — прошипела Весенья, но знала уже, что иначе поступить не сможет. А ну как и правда помощь кому нужна, как она потом спать будет в думках, что мимо чужой беды прошла?

Подол потуже подоткнула и сошла с тропы, каждый шаг прежде палкой прощупывая. Земля сырая, но твердая, устойчивая.

Думала поначалу окликнуть, кто там, да поостереглась. Глянет сперва, а там уж решит.

Обогнула деревца, редко здесь растущие, углубляясь в болото. Снова послышался то ли плач, то ли стенания.

Заросли багульника здесь шли полосой, вытянувшись в человеческий рост, потому пришлось аккуратно раздвинуть тонкие веточки. Среди мховой глади разглядеть силуэт попавшего в беду не сложно. По подмышки уже притопшая, а судя по длинным волосам под платком, то была все же дева. Она пыталась ухватиться за пожухлую траву, но из-за собственных трепыханий лишь глубже уходила в топь. Теперь уж по лесу разносились рыдания.

Сострадание пересилило осторожность. Веша шагнула через заросли. Веточки, словно и сами опасаясь, пытались остановить, потянули едва ощутимо за косу и платье, но удержать не смогли.

— Не дергайся! Сейчас помогу! — окликнула незнакомку. Та застыла, притихла. Обойти бы сперва, заглянуть в лицо, имя бы выспросить, прежде чем руку помощи протягивать, да только уже под горлышко топь сомкнулась. Коли то человек перед ней, не шибко много времени осталось.

“Ай, пропади все пропадом!” — выругалась про себя, скидывая торбу на кочку. Окинула округу быстрым взглядом, вмиг увидав подходящую корягу. Ухватила за один конец, другой протянула по мху к бедовнице. Кричало чутье, что зря она сие затеяла, что нужно глянуть сперва да имя выспросить. Нечисть-то низшая имен не имеет, назваться никак не сможет.

— Хватай покрепче!

Сомкнулись хрупкие бледные пальцы на коряжке, тиной перемазанные. Охнула Веша, потому как запоздало заметила тонкие перепонки между теми пальчиками. Хотела уже отшвырнуть ветку да деру дать, но не успела. Дернула болотница, вмиг на мох выскочив, а Весенья вперед челом и полетела, не удосужившись корягу выпустить. Смех огласил округу, а грязища черная по лицу ударила, воздух вышибая, в рот, нос, да в уши забиваясь. Руки вперед выставила, да те сразу в мягкий мох, не имевший под собой опоры, провалились.

Глава 2

— Спать здесь будешь, — они вернулись в холл, тут маг подвел ее к двери. Та раскрылась под его взглядом, недовольно скрипя. Шагнул в сторону, показывая Веше будущую ее комнатку. Та была узкой, от одной стены до другой вытянутыми руками достанешь. К тому ж хламом заваленная от пола до потолка. Деревяшки какие-то, вроде как мебелью бывшие, швабры, ведра, коробочки и мешочки. Кладовка, одним словом.

«Ну, и пусть так. Ничего. Все равно не уйду. Посмотрим еще кто кого», — решила про себя, зубами тихонько поскрипывая.

А маг вроде как только и ждал ее реакции, смотрел так пристально, даже согнулся слегка для того. А ну как ощетинится, перину затребует, вот тогда-то он ее взашей и выставит. Но девица молчала. Сопела только, как еж сердитый. Забавная.

— Начнешь с этого этажа. Как здесь закончишь, башня сама тебя дальше пустит. Бери, что надобно, — задумался, почесал в затылке даже, ероша волосы, с лицом этаким ехидным, — ну или что найдешь, — и голос такой ядовито-смеющийся. Словно знал уже, что ничего-то толком она не сыщет. — Ежели гости придут, имени своего не называй, касаться себя не позволяй, обещаний не давай. Все поняла?

И снова впритык к ней оказался. Веша в стену вжалась, не в силах от глаз его взгляда отвесть. Вот треклятый.

— Поняла, спрашиваю? — прошелестел прямо в лицо, глазами своими громадными в самую душу девчушке заглядывая, та поспешно кивнула. — И что, все устраивает? — словно бы с надеждой добавил.

— Устраивает, — уже твердо заявила и сама вперед подалась. И как только расхрабрилась?

— Устраивает... — эхом отозвался, в оскал улыбкой растягиваясь, да облизываясь, голову еще этак вбок наклонил, ее внимательным взглядом обрисовывая. Тут уж храбрость Вешкина вся куда-то подевалась. Дыхание затаила, глаза вытаращила, принуждая себя взгляд не отводить. В ушах уж стучать принялось в такт рвущемуся через ребра сердечку. Да только миг спустя исчез Хозяин. Словно и не было. Раз! и растворился в воздухе.

Сползла Весенья на пол, лицо в ладошках пряча. На что подписалась? И так жалко себя стало, так плакать захотелось после ужасов этих. Всхлипнула уже, да только тут же зло слезы со щек отерла, поднялась стремительно. Нет уж! Чего нюни разводить взялась? Остаться ей дозволили. Работой загрузили? Так должна же она за учебу чем-то отплатить! В школах для магиков вон сколько деньжищ требуют! Потому без жалоб сделает она все, что надобно. Расплатится с благодарностью и плакать не станет.

— Ночь уже, девка, спать ложилась бы, утром за работу возьмешься, — а ворон-то туточки остался. Глядел на нее из-под потолка, точно оценивая.

— Весенья я, не девка, — сказала строго. Ладно Хозяин Топей к ней обращался, как хотел, но птице, пусть и говорящей, она такого не позволит.

— Девка и есть, али у тебя под платьем сюрприз какой прячется? — ехидно рассмеялся паскудник, перелетая с потолочной балки на стеллаж, поближе к девушке.

— Ничего у меня там не прячется, — опешила та, даже тон строгий растеряла.

— Ой, а надулась-то! Как мышь на крупе, — смеялся он хрипло, вперемешку с карканьем.

Отмахнулась от пернатого и в кухню обратно пошуршала. В комнатенке, что Хозяин ей отвел, сперва прибраться надобно, а Весенью вдруг так усталость сморила, что, казалось, прямо посреди зала и шлепнется.

Дверь в кухню услужливо отворилась, приглашая войти. Полыхнул ярче огонь в очаге. Али виделось то Весенье? Разберется со временем. А теперича поспать надобно.

Придвинула лавку к стене, из торбы плащ выудила, ее саму под голову сунула, а плащиком накрылась. Да так в сон и провалилась. Три раза сегодня силу излила, а прежде иногда и одного хватало, чтобы с ног свалиться.

Уже за полночь вновь явился в кухню хозяин. Покачал головой недовольно, на девицу глядя.

— Молодая совсем, едва ли не дитя, — прокряхтел ворон, встряхиваясь ото сна. Спал птиц здесь же, забравшись на балку под потолком.

— Не дитя уже, весен двадцать почитай на вкус, — Хозяин склонился над спящей, вглядываясь в насупленное лицо, усмехнулся... Казалось, даже во сне она была готова давать отпор. — И смелая, — протянул руку и, едва касаясь, убрал с лица Веши спутанные прядки, — глядишь, не придется боле с других сцеживать.

— Ты-то только и рад. Смотри не забудь, что по доброй воле от чистого сердца должно быть.

— Ты кому напомнить решил, пернатый? — ворон устроился у мага на плече, и тот щелкнул его по клюву.

Вместе они покинули кухню. Вид у обоих был как нельзя довольный.

Проснулась засветло. Бледный золотистый лучик только-только в окошко поскребся.

Села на лавке, сонно растирая заспанные глаза. Огляделась, в себя приходя, да вспоминая, где вообще оказалась. Вчера только рассвет на крыльце родной хатки встречала, а сегодня вот — в логове Топи Хозяина... Угораздило же с таким даром на свет родиться!

Поднялась, умылась наскоро, да поспешила на улицу, к ежеутреннему своему ритуалу — солнышку, встающему, поклониться, как бабуся учила.

Ласковые лучики коснулись лица. Тепло их проникало прямо под кожу, наполняя все естество энергией и трепетным предвкушением грядущего дня.

— Доброго утра, — поклонилась, принимая новый день. В свете его топь уже не казалась столь ужасной. Среди зеленых кочек и мутноватой зеленой воды то здесь, то там поблескивали белизной лепестки кувшинок. На крупных их листьях грелись на солнышке стрекозы, кваканье лягушек раздавалось отовсюду, где-то вдалеке распевали свои песни мавки. Весенья даже заслушалась тягучими девичьими голосами, но вовремя спохватилась и поспешила вернуться в башню, пока болотные девки не околдовали песнопениями. Снова оказавшись внутри, Веся угрюмо огляделась. Работы предстояло немало — все в этом месте пропахло сыростью, плесенью, оплелось паутинами, да припорошилось пылью. Если вчера в вечернем полумраке Веша не в полной мере разглядела весь тот кошмар, что ей теперь предстояло разгрести, то сейчас, на свету, узрела всю картину. И подивиться было чему. Те двери, что прежде стояли плотно закрытыми, сейчас распахнулись настежь. И в сравнении с тем, что Вешка лицезрела вчера в кухне, развал этих комнат не шел ни в какое сравнение. В первой, куда она заглянула, оказалась то ли знахарская, то ли еще для каких опытов отведенная комната. Об этом говорил огромный каменный стол, заваленный побитыми стеклянными пробирками, да керамическими ступками. Веша и сама такие пользовала, когда зелья всяческие готовила да эликсиры. Множество стеллажей вдоль стен пестрели бутылочками, баночками и коробочками с надписями на непонятных языках. Книги валялись на полках и даже на полу.

Глава 3

Привалилась к двери спиной, да так по ней до пола и сползла, лицо в ладошках пряча. Потряхивало.

Вот так это гости у магика. Всем гостям гости.

Сейчас только до разума девичьего дошло в полной мере, в какое место она напросилась, к кому в услужение и ученицы заявилась. Не зря говаривали про Хозяина Топи, что тот с нечистой силой якшается, знать, правда. Сама увидала. Как со своими с ними говаривал, а те и привычны к нему в дом без спросу заявляться. Разве ж станет добрый человек с нечистыми дружбу водить?

— Глянь, довели ее! Трясется, что лист осиновый, — зашептало из темноты. Веша вздрогнула, запоздало вспоминая, что в ее комнате нечистики оставались.

— Ну, не сожрали хоть, Базан-то мог, — фыркнуло в ответ.

— Святъ, — шепнула сдавленно, глотку-то от пережитого до сих пор сжимало. Светляка призвать хотела, но сила, вот незадача, не откликнулась. Знать, со страху еще в себя не пришла, чтоб ею пользоваться. Бывало такое, когда уставала сильно, али сосредоточиться не могла.

Поднялась, за стену придерживаясь, но тотчас болезненно простонала - ступни болью отозвались, осколками израненные. В потемках-то не разглядишь. Пришлось себя в руки брать… Отворила тихо дверь прислушиваясь. Гости в кухне сидели, говорили о чем-то. Сглотнув тошноту подступившую, губы покусывая, заглушая свои же стенания, потянула дверь на себя да в узкую щель наружу подалась, дальше вдоль стеночки до каморки, где все прошлые дни почивала. Здесь у тюфяка на полу у нее свеча на канделябре стояла, да лучины припасены были.

Зажигать пока не стала, с опаскою вышла снова в зал.

— А я тебе толкую, нельзя больше ждать! — послышался возмущенный голос Базана, на повышенных тонах явно говорили, — дождешься, когда трещина совсем разойдется! Арьян, ты что молчишь?

Про какую такую трещину они спорили? Кольнуло любопытство, даже боль пересилило. Сама себя в мыслях ругая, подкралась ближе к полоске света, что по полу с кухни пробивалась.

— А что я тут должен сказать? — Выдохнул полоз устало. — Лесьяр лучше нас знает, что будет, если Кагара вернется.

— Не вернется, — как сквозь зубы, зло, — и не вам меня учить. Сам за камнем прослежу!

— Ему мало, Лесьяр. Того, что ты даешь недостаточно, — не думала Веша, что болотник так переживать о чем-то может.

— Что-то вы засиделись, гости дорогие, не пора бы и честь знать?

— Погубишь нас всех! — грохнуло по столу не то кулаком, не то кружкой. Веська подскочила от внезапности и поспешила в свою комнату. Закрыла дверь торопливо, но следя, чтоб не хлопнуть. Привалилась к стене, руки со свечкой к груди прижавши. Щеки жгло, будто она не разговор случайный подслушала, а преступление какое совершила.

Зажгла свечу, подняла ту перед собой, вглядываясь в комнату.

— Потаньки? — странно было самой к нечистикам обращаться.

— Тута! — раздалось из-за кровати, взобрались оба на постель. В свете свечи Веша смогла таки их разглядеть получше. Кожа и правда у них оказалась красноватая, курносые, свиные пятачки на детских лицах смотрелись чудно. Оба темноволосые, лохматые, с маленькими рожками чуть выше лба. Одетые в одинаковые рубашки, длиной по колено, подпоясанные. А ноги-то звериные, с копытцами и густым темным мехом покрыты.

И что ей с ними делать? Потаньки вроде неопасные, из низшей нечисти, проказливые, но не шибко злые, если повериям доверять.

— И что вы тут… сидите? — не зная, как бы их выпроводить, огляделась.

— А где б нам сидеть еще? Здесь чистенько, тепло, на нас не ругается никто, — надувшись и усаживаясь на одеяло, ответил один из них. И так жалобно прозвучало это, что Веше его вмиг жалко стало.

— А что же, часто на вас ругаются? — вздохнув все же уселась на край постели. Чертенята не казались опасными. Скорее двое обиженных детей.

Сама ж ноги подтянула, осмотрела подошвы. Ранок было несколько, из одной как раз осколок и торчал. Выглядело не очень…

— Да все! — ответил другой, — шпыняют, кому не лень. Даже черти с бесами. Бесполезные, говорят, бестолковые! А что нам делать, коли зла мы нести не желаем?

— Точно не желаете? — с прищуром переспросила Веша, грозно так, строго.

Рогатики головами замотали.

— Мы ж жили у тетки Марфы, в амбаре, значит. Ну, бывало, кур там выпустим на двор разбежаться, али в молоко хвосты сунем, что то прокиснет, так то ли зло? Просто натура у нас такая, проказливая. А Марфа нас все равно угощала. То пирог на окне оставит, то крынку квасу, — вещал вдохновенно, да так искренне, что Весенье и тетку Марфу вмиг жаль стало. Вообще, она сегодня какая-то совсем уж жалостливая, — да только Кузьма нас выгнал в итоге. Говорит, много шуму…

— Кузьма?

— Дворовой, — выдохнули устало, — а что с ногой у тебя?— Потянулись ей через плечо глянуть. — Кровью что-то пахнет, поранилась?

— Есть немного, - развернулась, чтоб увидели они, чем она занимается. Потанята глянули, забавно рыльцами подергивая. — И что же вы теперь, тут остаться собрались? — заподозрила Веся.

— А может, что и тут! — и смотрят так угрюмо, исподлобья, точно те волчата. А хвостиками между собой переплелись, в немой поддержке один другому. — Ведьме между прочим черти в услужение полагаются! Ты же ведьма?

— Да-да! Мы слышали, ты к Лесьяру учиться пришла! Значит — ведьма!

Сперва подумалось выгнать их куда подальше, да только не стала Веся с тем спешить. Она же ничего о порядках местных не ведает, кто еще может в башню заявиться, как себя вести с ними? Хозяин знаниями делиться не спешит, да и можно ли на него прямо рассчитывать, когда он, увидев, как ее полоз в кольцах жмет, ничего и делать не стал? Стоял да смотрел… Советчики ей совсем не лишними будут, а эти двое те еще болтуны.

Глава 4

Утро началось с перелива птиц за окном. То было первым, что Вешка услыхала еще даже не распахнув глаза. Веселый щебет перемежался с клекотом, пташки то и дело перелетали с окрестных деревьев на подоконник ее распахнутого окна, рассказывали о чем-то, заглядывали в комнату, а после — срывались с места обратно к лесу.

Какое-то время Весенья просто лежала в коконе одеяла, только лицо наружу выставив, да наблюдая за пернатыми, пока сон после ночи отступал. Но вот взгляд стал более осмысленным, девица села, потянулась от души, зевнула. Неожиданно нащупался под ногами толстый ворсистый ковер. Мягонький такой, из светлой валяной шерсти.

— Вчера же еще не было! — воскликнула удивленно, щупая стопами, — и откуда что берется? – и головой этак озадаченно покачала, - чудеса…

Глянула на сундук, но потанек в постели не оказалось. Видать, удрали куда-то еще засветло. Вот так помощнички.

Поднялась, к окошку открытому подошла, солнышку улыбаясь.

– Утречка доброго! – промолвила тихо, ко всему миру обращаясь. Ветерок ласкуче по волосам потрепал. Веська на то хихикнула, да к комнате оборотилась. Ну что ж, сегодня важный день!

Сарафан натянула.

— Один остался… — подумала с сожалением. Вчерашний сгоревший не залатаешь никак, ежели только заплатищей какой, да Весенья никогда в шитье мастерицей себя не считала. Придется, видать, в соседнюю деревню наведаться али как-то выбраться к своему дому да вещей кой-каких привезти, раз уж она тут обосноваться решила. Дорога-то, правда, не близкая, пяти дней ходу… Как она свой скраб то потащит? Дешевле, наверное, все же что-то рядом прикупить, чем повозку под сундук нанимать.

В этих думках из комнаты выбралась, да ахнула удивленно. Вчера еще здесь такой кавардак творился, сущий беспорядок… Теперича же и старой мебели не наблюдалось и сор весь собран оказался. А потанята метелками последние крохи в кучку сгребали.

– Мы тебя, хозяюшка, будить не стали, день у тебя вчера непростой выдался. Сами, вот, за работу взялись! – Славка гордо грудь выпятил, пространство кругом метелкой в указательном жесте обводя. Зря, значит, Веська на них плохо подумала! Не удрали, а за работу взялись, покамест она дрыхла без задних мыслей.

– Как же вы это управились! – недоумевала Весенья. Она сама-то раздумывала, глядя на завалы, как сумеет все это вытащить, – тяжело ведь!

– Это ты по человечьим силам судишь, – фыркнул Зарька, – а мы все ж нелюди. А с твоей силушкой и не то еще учинить способны.

– Молодцы, ничего не скажешь, – похвалила искренне, по маковкам потрепала обоих, все еще в себя не пришедши, – а куда ж вы весь хлам-то подевали?

Мальцы переглянулись как-то странно меж собой, что Веся неладное заподозрила.

– Ну, так это… – замялись, стало быть.

– Показывайте, не тяните уж, – подбодрила их Веша, уже чуя, что не все так славно.

Славка пошел к кладовке, потянул дверь на себя… И уж лучше бы Веся того не спрашивала. Доски, мусор, ветки, старые разодранные книги и леший ведает что – все лавиной хлынуло наружу.

Девица неспешно все сие обозрела и взгляд многозначительный к потанятам обратила. Те виновато улыбались, да копытцами по полу поскребывали.

– Доски разобрать к доскам, вынести на улицу и аккуратно к дровеннику сложить, книги - на стол в библиотеку, но сперва мусор с них стряхнуть надобно. В кладовой на кухне мешки есть большие, вот весь прочий сор туда и сложите и здесь у стенки оставите, потом разберемся, куда все это девать, – распоряжения раздавать всяк не так тяжело, как самой работать. Впрочем, ей и так хлопот вдосталь будет, так что помощь точно к месту.

– Все будет исполнено, хозяюшка! – отозвались чертенята и тотчас принялись за работу. Вот так собственной силой расплачиваясь, сыскала себе Весенья подручных.

Сама ж в кухню отправилась. Умылась наскоро водицей из магикова водопровода, думала перекусить, да кусок в горло не полез – сегодня, как никак, первое магическое занятие.

— Ну же, Веша, ты сама этого хотела, чего трусишь? — подбодрила себя, кулачками перед потрясая. В зал вернулась, где потанята хлопотали, перед лестницей встала. Уж что проход сызнова открыт и удивляться не стала.

Первый шаг страх, как боязно было делать, словно она не к магику учиться отправлялась, а на эшафот. И сама-то не знала, чего боится, а вон как волнительно. Ступенькой каждый шажок отмеряла, а в сердце девичьем уверенность росла. Фыркнула себе под нос да подбородок задрала для уверенности.

Лестница витая круто шла вверх. Встретились две площадки с закрытыми дверьми, прежде чем вывернула к распахнутому люку крыши. Ветер лизнул лицо, принеся с собой запах сырого камня, леса и свежести нового дня. Высота здесь была немалая и все, что Весенья видела, стоя в центре площадки — кроны деревьев за болотом, окружавшим башню.

— Я уж думал — до обеда спать будешь, — послышалось насмешливое со спины. Обернулась порывисто, что коса по плечу хлестнула. Магик стоял у самого края, прислонившись к высокому парапету. Руки на груди скрестил и смотрит на нее высокомерно, голову задравши. А сам красивый такой, что Веся сглотнула. С ним рядышком хочешь-не хочешь, замарашкой себя ощущать станешь. Вон высокий какой, ладный, и лицо такое, как это говорят – породистое. Разве б только не усмешечка эта его, ехидная…

Глава 5

Следующие несколько дней Весенья только и делала, что водила руками по воздуху. Порой у нее снова появлялось ощущение тугого шара силы между ладоней и в этот миг удавалось вырвать из воздуха синеватую нить. Та, впрочем, больше напоминала дымку, чем что-то, из чего можно сложить плетение.

— Сконцентрируйся, наконец, — вздыхал маг, наблюдая за ее потугами. Лучше бы предложил что-то стоящее! Видит ведь, что не выходит! Словно ему удовольствие доставляло за ее потугами наблюдать.

Сегодня погода выдалась особенно хмурой, грозовые тучи мчали по небу и готовились вот-вот разразиться дождем. Ветер, почти ураганный, нещадно трепал одежду и дергал за волосы. Точно сама природа злилась вместе с Весеньей.

Сколько еще дней она будет впустую водить руками по воздуху? Ясно ведь, что ничего не выходит! Пусть тогда, в первый раз, она почти смогла, но ведь то с его помощью, а сама… На днях она даже пирог спалила, отвлекшись и пытаясь выудить нить посреди кухни. А Лесьяр только стоит и смотрит на все это. Руки на груди сложит и замирает черноволосым истуканом, с самого рассвета и пока солнце в зенит не войдет. Ничего больше не объясняет, не советует. Они вообще почти не общались.

— Продолжай, — только это от него и слышала.

Еще несколько раз нервозно махнув ладонями, Веша все же всплеснула руками:

— Ничего не выходит! — она обернулась к нему. На лице девушки явно читались злость и обида. — Сколько дней уже, и я ни одной нити выудить не сумела!

— Плохо стараешься… — ровным тоном отозвался магик совершенно равнодушно наблюдая за ее вспышкой.

— Я стараюсь! Правда стараюсь! И прислушиваюсь к себе, вспоминаю те ощущения, как ты говорил, да ничего не выходит! — ногой бы еще притопнула, да сдержалась.

— Ладно, хватит на сегодня, — вздохнул он и направился к открытому люку.

— Но я так не научусь ничему! — в сердцах все же шагнула следом, хватая магика за рукав. Лесьяр смерил ее взглядом с головы до ног, прищурился уничижительно, остановился на зажатом в ее пальцах рукаве.

— Пока ты не освоишь нити, заклинания тебе будут не подвластны, а значит мы не сдвинемся дальше. Пока ты не научишься ясно ощущать источник, не сможешь его контролировать. И поверь, способность использовать нити напрямую связана с источником.

Девушка с обреченным вздохом разжала пальцы, отпуская мага.

— Вчера вечером я снова не сдержала силу. Случайно пустила из крана слишком горячую воду, обожглась и заморозила ее… — призналась, не зная зачем, — я не хочу, чтобы меня лишили ее.

— Тогда завтра утром ты снова придешь сюда и продолжишь, — и смотрит на нее так, словно свысока.

Кивнула. А что еще оставалось? Может быть она слишком быстро хочет результата?

Лесьяр скрылся в люке, а Весенья подошла к парапету. Оперлась на него руками, вглядываясь в черноту неба. Тучи сгущались, перетекали одна в другую, комкаясь и напитываясь тяжелой влагой.

— Не выходит? — рядом примостился Мрак. Ворон всегда появлялся под конец их занятий и становился дополнительным свидетелем ее позора. Веша покачала головой.

— Не понимаю, что я делаю не так? — вздохнула, ни к кому толком не обращаясь, — я постоянно думаю об этом, пытаюсь снова и снова, а воз и ныне там.

— Может, ты слишком много думаешь? — спросил пернатый, припрыгав поближе и заглядывая девушке в глаза. — Магия это не только сухая наука, но и эмоции, чувства…

— Ох, не знаю, Мрак…

Первые капли дождя упали на серый камень. Вдалеке раздался раскат грома.

— Пойдем внутрь, девочка, — ворон слетел с парапета к люку. Веша вздохнула. Бросила еще один понурый взгляд на округу и поплелась к проходу.

Вместе они спустились по лестнице. Мрак пристроился на плечо Весеньи, как часто делал в последние дни. Сперва Веша побаивалась его клюва и когтей, но теперь даже привыкла к тяжести птицы на плече.

— Ты испекла лепешки? — заговорщицки прокряхтел ворон ей на ухо. Девушка улыбнулась, то как этот птиц полюбил ее стряпню ей неизменно льстило.

— Испекла, еще вчера с вечера, — они вышли в нижний зал, когда по полу вдруг пошла дрожь. Да такая, что Весенье пришлось ухватиться за стену, чтобы не свалиться. — Что это было?

Мрак перелет на балку под потолком.

— Иди в свою спальню, девочка, — велел ей ворон, ничего не объясняя.

— Что? Нет! — возмутилась она.

На лестнице послышался торопливый топот, а после в зал буквально вылетел Лесьяр. Вид он имел при этом весьма взволнованный.

— Мрак! — позвал строго.

— Да здесь я, — ворон слетел на плечо Хозяина, — быстрее!

Они вдвоем направились в сторону лаборатории, где давеча Веша вместе с потаньками наводила порядок.

— Иди к себе! — снова прокряхтел ворон. Лесьяр же вовсе не обращал внимания на нее.

— Вот еще! — фыркнула девушка, наблюдая в открытую дверь, как магик роется на полках. Он то и дело подносил к глазам темные бутыльки, но после швырял их обратно.

— Почему так рано в этот раз? — рассерженно причитал при этом. — Еще и одной луны не миновало.

Глава 6

Что-то на грани яви и сна упорно мешало. Что-то заставляло морщиться и искать более удобное положение. Вообще ощущалось все как-то очень странно. Она спала…полусидя? Но было так тепло, так хорошо и расслабленно.

Вздрогнула. До спящего разума эхом донесся какой-то стук. Тот, впрочем, быстро прекратился. Вот и славно, можно и дальше сладенько…

Вдруг что-то дернуло вверх. Подхватило нещадно, потянуло, отрывая от опоры, да еще так холодно внезапно стало, точно из неги блаженной достали и в мерзлоту ее швырнули.

Открыла глаза, сонно моргая, не понимая, что за шум и почему все так вопят.

— Весенья! — маг положил ее прямо на холодный каменный пол возле той огромной бадьи, голову пристроив себе на колени, и теперь настойчиво пихал ей под нос какую-то мерзко пахнущую дрянь.

Девушка чихнула, отпихивая в сторону руку Лесьяра.

— Хозяюшка! — а потаньки то тут же, на коленочках встали, за ручку ее держат, в глаза заглядывают.

— Что случилось? — со сна Весенья как правило еще какое-то время любила полежать, пока разум в себя придет. Но тут что-то совсем не то чуялось. И зябко так. А Лесьяр смотрит, глаз не сводит, в лицо ее вглядывается.

— Ты что, в ванной уснула? — почти шипит ведь сквозь зубы, желваки так и ходят. Чего так злится? И сейчас лишь Весенья поняла, что магик весь промокший, с рукавов мантии и подавно течет ручьем.

— Я? — моргнула переводя взгляд с Хозяина на бадью с водой, — похоже…

Поежилась снова, и тут только поняла… что совершенно нагая лежит перед посторонним мужчиной. Села тут же, спиной к нему, руками прикрыться пытаясь. Зарька вот полотенце поспешно ей подал, а Славка утешительно по плечу гладил, перед ними почему-то стыдно не было. Чертята все же не люди, и уж точно не взрослые мужчины.

— Бес бы побрал это все, — проворчал магик, поднимаясь с пола, — ты зачем всех так сгоношила?

— Так разве я звала…? — не решаясь обернуться, попыталась оправдаться, но Лесьяр лишь простонал обреченно и поспешно покинул ванную, только дверь и хлопнула.

— Это мы позвали, — признался Славка, виновато глядя на девушку, — мы стучались, а ты не отвечала. Потому и решили магика привести, мало ли что случилось.

— Да-да, хозяюшка, переживали! — подключился Зарька, — он дверь то заклинанием открыл, а там ты лежишь, глаза закрыты, с руки кровь капает. Ну мы и решили, что ты того…

Теперь то Вешке все ясно виделось — ее в воде горячей разморило, задремала, стука не услышала. А как дверь к ней открыли, так и узрели картину маслом, стало быть… Порез видать еще не подзажил достаточно и все равно кровью сочился, хоть и не сильно, а пока она лежала недвижимо, на краю ванной развод алый образовался.

Прикусила губу. Стыдно так стало. Лесьяр, по всему видать, за нее тоже распереживался, а она вместо «спасибо» за беспокойство его, ещё и оправдываться начала, что не звала.

— Поможете волосы ополоснуть? — вздохнув, спросила у чертят, глядя на рассеченную ладонь.

***

Получасом позже, кутаясь в большой мягкий халат, Весенья выглянула из комнаты. В круглом зале стояла тишина, лишь с кухни слышалось потрескивание очага, да плясали отсветы пламени на полу и стенах.

Лесьяра на кухне не оказалось, потому Весенья лишь вздохнула, сама не определившись — облегченно или с сожалением. С одной стороны — очень хотелось выспросить у того обо всем произошедшем. С другой — так неловко было, что она перед ним… без одежды.

Фыркнула себе под нос, да головой помотала. Нечего о таком думать! Она, конечно, себе цену знает, да только у магика и так девок при желании — все окрестные деревни сбегутся, только позови.

Подвесила в очаг на крюк чайник, решив заварить смородиновых листьев.

Позади кашлянули, Вешка аж подскочила, банку с листьями выронив. Ту, впрочем, быстро подхватила ловкая рука.

Лесьяр стоял совсем близонько. Весенья развернувшись чуть не в грудь тому уткнулась. Да так и обмерла, даже дыхание затаила. А магик, как специально, стоял и не отходил.

Подняла медленно взгляд, натыкаясь на его внимательный и изучающий.

— Спасибо? — пискнула, то ли спрашивая, то ли благодаря.

Улыбнулся, банку на стол поставил и отошел, наконец. Для чего только так надолго задержался?

— За что? — ответил насмешливо, через стол от нее устраиваясь на стуле. И сразу легче как-то стало, не столь волнительно, словно стол — баррикада, черта безопасности.

— Что банку поймал, — пояснила девушка, все же берясь заваривать смородину, — и что… — замялась, понимая, что краснеет нещадно, — и что в ванную пошел меня спасать, хотя то и не нужно было.

Кивнул, благодарность, стало быть, принимая.

— Подручные твои — суеты главные учредители. Но лучше так, чем равнодушные бы были, оболтусы… — а сам следит за ней с легкой улыбкой на тонких губах, пальцами по столу задумчиво барабанит. — Но сегодня не тебе меня, а мне тебя благодарить надобно, Весенья.

Что тут скажешь? Веша тоже кивнула, не найдя слов подходящих.

— Расскажи, что это за камень? — села тоже за стол, напротив. Руки в замок сцепила, серьезная.

Глава 7

— Ой, влетит нам с тобой, Славка! — причитал раздосадованный голос с кухни.

— Да мы сейчас быстренько, мети, давай.

— Да увидит под столом!

— Что тут у вас происходит? — Весенья остановилась в дверях, глядя, как потаньки, все в чем-то липком перемазанные, да еще и в дыму каком-то, вениками машут. В носу защекотало, что девушка не сдержавшись чихнула.

— Ничего-ничего, хозяюшка, — пытаясь загрести копытцем под стол что-то на полу отозвался Зарька. Приглядевшись, Весенья, наконец, поняла… и в чем перемазаны эти бедокуры, и что они метут.

— А мука у нас теперь россыпью под столом значит храниться будет? Или это тоже «ничего-ничего»? — и под взглядом строгим чертята потупились и хвостиками своими переплелись.

— Мы хлеба хотели испечь, — виновато сообщил Славка.

— Так хлеб в печи нужно печь, — руки на груди скрестила, ногой притопывает, от чего потаньки только головы ниже склоняют, — а тесто месить в кадке, ну на столе на крайний случай, никак не на полу.

— Да что-то у нас все не так пошло, — еще и шмыгнул для проформы, — тесто вот убежало, а потом Славка мне на хвост наступил…

— А нечего в облаках витать, — зашипел на друга чертенок.

— Я и не витал! — огрызнулся тот.

— Так! — прервала Веша перебранку, — уберите здесь все, да как следует. А я как с Лесьяром закончу, вместе хлеб поставим.

Потаньки неверяще на девушку исподлобья воззрились.

— И ругать не станешь? — спросили опасливо.

— Сами тоже отмойтесь, — махнула на них рукой вместо ответа, — и без меня пока ни за какую готовку не беритесь.

Вышла из кухни, тихо посмеиваясь. Подручные ее вечно что-то бедокурили. Полы моют — обязательно ведро с грязной водой разольют. Очаг чистят — все в золе перемажутся, хорошо, коли только сами, а не все вокруг. Посадила их как-то крупы перебрать, а то в шкафах мушек обнаружила, так они половину пшена рассыпали. Казалось, порой, что те специально проказничают, терпение ее испытывают, но глядя как пятачки на красных моськах подрагивают, а в глазах слезы от обиды на самих себя стоят — тут же все эти мысли из головы выдувало. Не умела Вешка долго серчать, а озорники тем бессовестно пользовались. Но как бы там ни было, пользы от этой парочки все же было больше, нежели вреда, да и привыкла к ним уже, чего таить. Магик то вечно где-то по своим делам шастал, на уроках с ней почти не разговаривал, смотрел только, недовольно щурясь на ее пустые потуги. Гости больше не захаживали, чему Веша, признаться, радовалась. Мрак вот иногда залетал ее стряпни отведать, да рассказать, что в ближайших деревнях видывал. Потому с потаньками то и веселее было, всяк не в тишине одной.

— Весенья! — окликнул голос мага, когда девушка поднялась на второй этаж башни. Двери здесь всегда прежде стояли закрытые, и оставалось только гадать, что за ними. Сейчас же в одной из них, распахнутой, стоял Лесьяр. За спиной его виднелась спальня — темная, шторы на высоких окнах плотно закрыты, в синих тонах выдержанная, толком разглядеть не успела — магик вышел и дверь закрыл, — готова к уроку?

Сегодня он был облачен в узкие брюки и в рубаху, заправленную за пояс, на ногах вместо извечных сапогов — сыромятные поршни. Странно было видеть его без привычной свободной мантии. Невольно вспомнила первую их встречу, когда этот кот-обормот вовсе без одежды явился, да тут же еще давешняя ситуация на ум пришла. Выходит, они уже оба друг перед другом пощеголять успели. Пришлось даже головой потрясти, чтобы мысли непрошенные выгнать.

— Не готова? — не понял Лесьяр ее жест, брови черные вверх взметнулись.

— Готова, конечно, — отозвалась поспешно, — забылась…

Хмыкнул магик, от чего Весенье показалось, что тот снова ее мысли читает, но и это поспешила из головы выкинуть.

— Идем, — махнул рукой, к лестнице направляясь. И что-то было во взгляде его, чего Вешка ранее не замечала. Предвкушение какое-то. Кажись, сегодняшнее занятие куда веселее пойдет, вопрос — для кого?

На третьем этаже двери тоже обычно запертые стояли, сейчас же одна из них была приветливо приоткрыта. Внутри помещение оказалось просторным, с большими окнами. Вдоль дальней стены — стойка с оружием, на полу — сложенные друг на друга маты, в центре же стояло несколько чучел, набитых соломой.

Все это больше напоминало зал для военной подготовки, а не магических наук.

— Все эти дни наблюдая за тобой, я понял, что твоя проблема в том, что ты не ощущаешь свой источник, — заходя следом за девушкой сообщил Лесьяр. — Хотя ты и утверждала, что чувствуешь его, по всей видимости не достаточно. Поэтому теперь попробуем иначе… Такую методику используют при обучении боевых магов. — Весенья лишь с недоумением наблюдала, как магик направляется к стойке с оружием и берет в руки два деревянных посоха. Один из них он не церемонясь кинул девушке и лишь усмехнулся, когда та поймала, хотя и отбив пальцы. — Ты умеешь выбрасывать сырую силу. Инстинктивно, когда пугаешься, попробуем научить тебя делать это осознанно. Многие маги используют оружие в бою, особенно те, кто обделен уровнем силы и не может плести сложные чары. Вместе с ударом, они выплескивают частицы накопленной энергии… — и чтобы не быть голословным, Лесьяр с размаху ударил по одному из тренировочных манекенов. Вешка буквально кожей ощутила, как он при том силу выпустил, волоски по телу мигом дыбом встали, по коже морозом пробрало. А чучело несчастное под ударом посоха в труху разлетелось. — Попробуй сконцентрироваться на собственном источнике и ударить, как можешь сильно, — и встал перед ней, на палку в расслабленной позе опрешись, да ноги скрестив.

Глава 8

Денек выдался погожий — грех не порадоваться. Вешка и радовалась, улыбалась восходящему солнышку. Лучики его, уже остывшие к осени, не шибко грели, да все равно касались ласково, игриво вплетаясь бликами в медвяные волосы девицы. Поклонилась солнышку, да самой себе и миру кругом доброго утра пожелала.

— И тебе доброго, — раздалось позади внезапно. Веська подскочила, того не ждавши, и к магику обернулась. Неловкость алыми пятнами на скулах девичьих проступила, все ж не привыкла, чтоб кто за ежеутренним ее ритуалом наблюдал.

— И давно ты здесь? — поинтересовалась осторожно.

— Да уж насмотрелся, как ты с лесом милуешься, — протянул магик, но беззлобно так, что Весенья вместо обиды и его улыбкой одарила, неуверенной такой, все еще смущенной, но что же теперь, если бабуся ее приучила миру утра доброго желать?

«Коли ты к миру с добром, он тебе его вдесятеро вернет,» — говаривала бабуся, поутру Вешку во двор выпроваживая. У них и другие ритуалы, да привычки имелись… В лес по грибы, да по ягоды идешь — обязательно дар какой возьми, а больше нужного из лесу не уноси. На рыбалку без нужды не хаживай, а рыбку выудив, речке «спасибо» скажи, да часть улова животине лесной оставь на пути. Зверье лесное Вешка не раз выхаживала — оленят, да лосят без мамки оставшихся козьим молоком выкармливала, зайцев раненых залечивала, один раз даже лисица со сломанной лапой на пути попалась… Деревенские говаривали, что причуды это ненужные, что зверье лесное на то и дикое, чтоб самому по себе выживать, да разве могла Весенья мимо пройти?

— Готова лететь? — спросил Лесьяр, Вешку от мыслей отрывая. Сам сегодня снова иначе выглядел — балахон то привычный при нем, да только другой — темно-синий и серебром расшит в причудливых узорах, да рунах. Пальцы все перстнями увешаны с каменьями разноцветными. На шее — цепочка с колдовским амулетом. А волосы длинные в низкий хвост на затылке убраны, отчего черты лица его еще более изысканными кажутся.

В ответ магику кивнула сперва, а после только сообразила:

— Как лететь? Мы не пешком идем?

Мужчина же промолчал в ответ, только губы свои красиво очерченные в улыбку хитрую сложил, да рукой махнул, за собой зазывая. Пытаясь сомнения свои преодолеть, Вешка насупилась, но за Хозяином в башню пошла.

По лестнице поднялись на крышу, и здесь Веша замерла изумленно. Прямо посреди каменной площадки стояли деревянная ступа и прислоненная к ней метла.

— Это что же, в этом…? — все еще не веря, у магика спросила. Нет, слыхивала, конечно, что ведьмы, да ведьмаки в ступах летают, да не видала никогда. Да и то больше на сказочки походило. Теперь же сказочка сия перед ней стояла.

— В этом, в этом, — Лесьяр ее еще и подтолкнул, чтоб не стояла столбом. Сам к ступе подошел, защелку отстегнул и боковина деревянная подобно дверце открылась, — прошу на борт, барышня, — еще рукой ее этак галантно пригласил.

Барышня сглотнула, да опасливо шагнула внутрь. Борт ступы ей до груди доходил, ухватилась пальцами за край, чуя, как сердечко ритм свой ускоряет.

— А это безопасно? — спросила с надеждой, к Лесьяру оборачиваясь. Тот метлу за черенок взял и сам внутрь шагнул, створку закрывая. Расстояния между ними вовсе не осталось, чай только лист книжный пролезет. Теплом мужского тела обдало мигом, благо спиной к магику оказалась, иначе бы носом в грудь окаянному уткнулась.

— На ходу если выпрыгивать не станешь — безопасно, — а голос то какой веселый, точно потешается над ней.

Вешка вся сжалась, как можно дальше от тепла мужского сдвигаясь, да разве было здесь куда? Ступа на одного очевидно рассчитана. А магик, совести вовсе не имея, одну руку под ее просунул, да спереди за борт деревянный ухватился, от чего к ней вовсе прижатым оказался, да почти обнимая. Второй же рукой метлой взмахнул, точно подметая, и тут же Весенье уже не до телес его стало к ее прижатым. Земля из под ног, вернее из-под ступы, ушла стремительно, крыша башни осталась далеко внизу.

Закричала, не в силах сдержаться — первый раз на такой верхотуре оказалась, а кругом — пустота. Высоту набрали, что выше самого высокого дерева очутились, только птицы и молнии на такой обитают, да замерли.

— Кричать не перестанешь — прямо здесь высажу, — прошипел Веше в самое ухо вкрадчивый голос. Та бы и рада, да так страхом душеньку девичью заполонило, что сама ни жива, ни мертва. Рот рукой зажала, да вокруг себя обернулась, от высоты той прячась. В ушах и то зазвенело. Сама не слишком то понимая, что делает, магику в мантию лицом уткнулась, пальчиками с силой ткань сжимая, да дрожит, трясется, разве что не плачет, — Весенья, ты что, высоты так боишься? — изумился Лесьяр. Он, конечно, хотел ее напугать чутка, потому и взлетел так порывисто, да только не ждал, что настолько девица испугается.

— Не боюсь, — выдохнула магова ученица, а сама только зажмурилась покрепче.

— Значит со мной помиловаться решила? Как-то не слишком вовремя, да и неудобно здесь, не находишь? — ехидно так, ядовито, а сам лапищу свою с борта ступы на спину ее переместил и вниз медленно повел, — хотя если хочешь, можно и так…

От прикосновения обжигающего по телу мигом мурашки понеслись. Вскинулась, голову задирая и в глаза бесстыжие заглядывая.

— Ничего я не решила! — теперь близость его совсем неприличной казалась, да тесной такой. Хотя что таить, теплый он, ткань балахона приятная на ощупь, что пальчики разжимала едва ли с сожалением. А пах Лесьяр и вовсе необыкновенно — не болотом и тиной, как Хозяину Топи бы положено, а точно морозной свежестью и корой древесной после дождя. Но все то глупости были, которые надобно из головы девичьей повыкинуть. Где он — Маг с черной магией, высшего порядка, наверняка при титуле. И где она — деревенская девчонка ведунья-недоучка? Странно, конечно, что вовсе мысли эти в голову лезут, но Вешка хоть и строгих нравов, да все же девица, а он собой хорош, чего таить, да и сам по себе интересный, знает многое, а дело какое делает — весь люд честной от старой ведьмы бережет… А сколько девиц в его лапах побывало, коли россказням верить, так Лесьяр как никто другой с женским полом обращаться умел, ее вот который раз поддразнивал, нарочно смущая.

Глава 9

По деревне шли молча, да и не поговоришь особо с немой то. Вешка только улыбкой ту подбадривала, за руку придерживая. Терем старосты искать долго не пришлось — самый видный стоял, совсем рядом с площадью, где они с Лесьяром приземлились. В три этажа над всеми окрестными домами возвышался, резными причудами украшен по ставням и желобу крыши, стены цветами красными и синими расписаны. На коньке крыши жар птица красуется янтарем обрамленная, а лучи-то солнечные, те камни пронзая, блики желтые во все стороны разбрасывали. На крыльце в три ступеньки, под навесом с козырьком ажурным мальчонка сидел, а завидев девушек шапкой тем помахал.

— Доброго здравия, — поклонился низко, к Весенье при том как-то уж очень демонстративно повернувшись. Кольнуло неприятно, не понравилось это девице. А парнишка, лет двенадцати на вид, словно бы специально подбавил:

— Проходи, госпожа, ученице Топи Хозяина в доме старосты завсегда рады, — на Анисью же глянул почти брезгливо.

Сузились глаза девичьи с подозрительностью. Анисья вот на шажок отступила, да руку из цепких Вешкиных лапок потянула.

Отворилась дверь, на пороге показалась женщина — прямо кровь с молоком. Вся такая округлая, точно сдоба какая, а на щеках — румянец алый.

«Свеклой что ли натерлась?» — мелькнуло в мыслях у Весеньи. Знала она, как порой деревенские бабы исхищрялись, пытаясь красоту подчеркнуть. Красота та, конечно, спорной была, на Вешкин вкус, но мужикам вот нравилось.

Встречавшая же их женщина не только румянцем блистала, но и достатком своим явно гордилась. Сарафан парчовый весь узорами расшитый, облегал пышную фигуру. Пожалуй, в таком одеянии две Вешки уместилось бы. На груди же епанечка красовалась, канителью расшитая.

— Булгак, тебе что велено было, прохиндей? — громогласно воззвала хозяйка.

— Так Хозяина в избу пригласить, — отозвался мальчишка, в чертах этих двоих явное сходство угадывалось.

— И Хозяина и ученицу его, — и тут же в лице переменившись, точно актрисуля бродячего театра, к Весенье воззвала, — проходи, госпожа, милости просим…

— Так я то и делал, — обиженно пробурчал мальчишка, на женщину обиженно глядя.

— Коли делал, что ж она все за порогом стоит? — сердито мальчишке сквозь зубы процедила и снова к Веше повернулась с улыбкой такой растянутой, зубами сверкая, — да ты не стой, милая, нам же Михая повеление передали уж, как и Хозяина слова. Проходи-проходи. Чаю, да пряников изволь отведать, вареньице домашнее, — а сама уже по лестнице спустилась и Весенью от Анисьи настойчиво оттеснила, да под руку в избу повела.

Вешка на такое бесцеремноство точно рыба на суше ртом захлопала от возмущения.

— А ты домой иди, нечего юродивой за господами таскаться, — еще и на Анисью шикнула эта хозяюшка радушная.

— Ну-ка пусти меня, — вырвала руку свою из цепких пухлых пальцев, — чем это Анисья вам не угодила, зачем ее гоните?

— Так юродивая же, вот к тебе и прицепилась, да ты, госпожа, на нее не смотри, пусть себе идет, — махнула рукой, снова за Вешку взяться намереваясь.

— Вот как значит… — процедила Веша, глядя, как Анисья покорно разворачивается, да прочь ступает. Понятно стало, что в доме старосты той не рады. Догнала немку, снова за руку ту беря.

— Хозяин велел здесь его ждать. Ты рядом со мной держись, никто тебя обидеть не посмеет, — твердо заявила ведунья, не позволив девушке уйти. Та, вся какая-то смиренная, кивнула, — нам обеим ждать велено, — это уже к дому повернулась, — коли Анисью в дом пускать не собираетесь, то и я здесь останусь, — и зыркнула на старостиху. Та-то еще пуще пятнами алыми пошла, вон и по шее уже потянуло руменцем-то.

Да только сквозь зубы радушие все же выдавила:

— Это что же не собираемся? Проходите, — и рукой им на дверь указывает. А в глазах-то так и светится «как вы мне дороги, гостьи дорогие». Да только Весенья гордая лишь когда надобно. Сколько Лесьяра ждать придется — только магику и ведомо. Что ж они, на улице торчать должны?

Можно, конечно, и к Анисье воротиться, да только опасалась Вешка, что как прознают в деревне, кого староста ищет и о чем расспрашивает, может кто нежданный и в ту ветхую избушку наведаться. Нет уж, пусть пока мужчины разберутся, а они на людях посидят. Чай, в доме старосты люду поболе, чем в халупе на отшибе.

Не ошиблась, здесь и служки сновали, и родня старосты в полном составе собралась, да и прочего приближенного люда не мало. Все ждали, когда Хозяин с порчей разберется. Все ж зараза эта простым людям страх внушала. А ну как придется с места срываться и другой дом себе искать, от напасти спасаясь? Кто на лавках сидел, а кто и стоял, переговариваясь, да только как Вешку с Анисьей в дом ввели, все умолкли.

— К столу присаживайтесь, — процедила старостиха.

— Марена, ты Анисью то зачем позвала? — к той подоспела подружница и вроде и шепотом, а все равно слышно.

— А ты Любаву выведи, — прошипела хозяйка ей в ответ, на что собеседница ее, женщина в летах уже, недовольно губы поджала и поспешила к другой девице. Та сидела в кругу подружек, коса с руку толщиной, сарафан тоже из парчи, да ожерелье из жемчуга на шее.

— Пойдем отседова, Любавушка, — и потянула ее. И только когда та с лавки поднялась, понятно стало, что на сносях. — А то еще эта глянет глазом своим дурным…

Глава 10

Старостиха обернулась быстро, вынесла из дома мешок набитый, да Лесьяру с натянутой улыбочкой протянула.

— Не новое, но все чистенькое, — заискивающе обратилась к Хозяину, — девочка то маленькая, у нас такого много не водится, чай все девицы то дородные в доме, — да на Вешку так покосилась брезгливенько, точно та не стройной тростинкой была, а заморышем каким. Веся на то лишь фыркнула тихонько, а Лесьяр и вовсе внимания не обратил, забрал только мешок, да на ступу повесил, у той крючок обнаружился снаружи позади.

— С нами пойдешь, — то ли спросил, то перед фактом поставил, к Анисье обращаясь. Та большими своими глазами на магика воззрилась, а после с молчаливым вопросом к Весенье повернулась.

Веша головой качнула, девушку с площади уводя.

— А ну, расходитесь, нечего тут боле смотреть! — прикрикнул староста на переговаривающуюся толпу. Те нехотя, ворчливо, но все же стали разбредаться, провожая Хозяина со спутницами недобрым взглядом.

— Помочь позвали, а он вон Кирдыша на солончак отправил, — обсуждали между собой какие-то кумушки, — и из-за кого? Из-за убогой этой! Будто нам в деревне рук рабочих много…

— Тише ты, — шикнула на нее сотоварка, быстрым взглядом на магика обернувшись. Тот, впрочем, если и слышал, виду не подал. Да и толку с этими курицами спорить?

— А куда вы ее? — все же спросил староста у Хозяина.

— А то беспокоишься так? — язвительно отозвался тот, — раньше нужно было следить, когда девка нелюдимая одна живущая брюхатая ходила.

Староста губы поджал, да только понимал, что прав Хозяин, не поспоришь уж.

— Я мамку ее знавал, росли вместе, — попытался оправдаться, да только Лесьяр на него так глянул, что понятно стало — лишь сильнее себя же и закапывает, — пойду я, благодарствую, что подсобил, Хозяин, — поклонился, да к дому пошел, шапку в руках сминая.

— Подсобил… — прошипел Лесьяр вслух. Не любил Хозяин таких историй. Анисью и правда жаль было, натерпелась девица. Подумаешь, что внешне не вышла, душа ее чиста была и открыта этому миру, то Лесьяр отчетливо увидал, когда ауру ее прощупывал. Омрачена лишь, что дитя потеряла, пусть и не по любви зачатое, да в сердечке этом той много жило, хватило бы на обоих. И тут лицо магика буквально просветлело, точно осенило его. Повернулся к девицам, ждущим его у ступы, да с таким выражением, что Весенья с Анисьей переглянулись опасливо. — Я кое-что придумал.

Анисье на сборы дали пару часов. Лесьяр все то время где-то пропадал, оставив их в доме одних, да запечатав оный от нежданных гостей.

— Мало ли кто решит сунуться, — пояснил перед уходом.

Весенья помогала немке со сборами, сворачивала одежду в раскрытый сундук. Девушка была не шибко богата, но все ж дом покидая, много чего забрать захочешь.

— Ты не переживай, Лесьяр сказал, что дом твой запечатает, никто на него не покусится. Так что коли что забудешь, вестника пришлешь, поможет забрать или я помогу.

Позади шмыгнуло, Вешка обернулась и успела заметить, как Анисья быстренько лицо утерла.

— Ну ты чего? — подошла к той Веша, за плечи приобнимая. Немка только отвернулась, не желая лицо свое показывать. — Ничего дурного уже с тобой не случится, — попыталась успокоить ведунья, — Хозяин о том позаботится.

Девушка повернулась к ней, глядя недоверчиво, да с явным сомнением. А после, словно вспомнив о чем, поспешила к полке, на коих пара старых книжек лежала. Одна из них — со сказками, совсем потрепанная была.

— О, так ты читать умеешь? — удивилась Вешка, но немка лишь головой помотала, стыдливо глаза пряча. Распахнула книжку, а там что ни страница — картинка красочная, каждая деталька с таким усердием прорисована, что диву даешься. Раскрыла ту Анисья почти на середине, да к Весенье повернула. А на картинке той двое изображены были — девица поникшая, руки безвольно вдоль тела висят, лица за волосами темными не видать, а за плечи ее чудище держит, не то мужчина, не то болотник какой — кожа серая, сам огромный, вдвое больше девицы, волосы длинные, черные, как у Лесьяра, среди них поганки растут, а глаза алым сверкают. Склонившись, впился тот зубами острыми в шею девицы, от чего по плечу белому алые капли бегут, стекают по коже брусничным соком.

Вешка и так и этак на картинку поглядела, голову из стороны в сторону наклоняя.

— Про Хозяина Топи сказка? — догадалась Весенья. Анисья кивнула только, снова ведунье в глаза заглядывая, а после той на шею поглядела и себе по плечу рукой провела, снова на книжку показывая.

— Ты что же, решила, что он кровь мою пьет и твою станет? — Вешка даже руками всплеснула, не зная, то ли смеяться, то ли плакать. Сама ж еще недавно так же о нем думала, не знала каким слухам верить. Да только сейчас ее другое озаботило, — да еще и согласилась с ним отправиться, такое в мыслях имея?

Вот уж не подумала Весенья, что бывают люди такие, на все согласные. Да только в потупленном вновь взгляде Анисьи такое смирение читалось, обреченное почти. — Ты это давай заканчивай, — снова взяла немку за руку, — не дело это, позволять людям обращаться с тобой, как им хочется. А Хозяин, он придумал, похоже, куда тебя пристроить. И не злой он вовсе, не верь россказням. Я с ним не первый день живу, вижу уж. Хоть и смурной, да строгий порой, так ему то положено. А сама посуди — стал бы он людям помогать, коли такой плохой бы был? Смотри, сегодня вообще в плату вещи для меня попросил.

Глава 11

Лесьяр с ленцой наблюдал за Вешей, потягивая из кружки медовуху. Ученица его, сперва опасливо на Ягу поглядывавшая, теперь трещала с той без умолку. Стоило им зацепиться на тему зелий, да сбора трав, как обеих понесло. Веша, любопытный нос, впитывала все, как губка, едва рот не раскрыв, а Ягишна только и рада была знаниями поделиться. Нелюдимая, а порой и злая к чужим, своих она всегда встречала с радушием. Лесьяр с ней познакомился давненько, почитай лет двадцать с тех пор прошло. Он тогда только-только смирился со своим пребыванием в роли сторожа камня, да отправился на очередного вестника из деревеньки. В тот раз пришлось с сильным нетопырем схлестнуться. Одолеть одолел, да только гад его потаскал хорошенько. Лесьяр тогда едва и сам кони не двинул. Может и сгинул бы, коли бы воспитанница бабкина на него в лесу б не наткнулась. Так и познакомились. Яга его выходила, а Лесьяр той с тех пор помогал, чем мог, хотя ведьма платы никакой и не просила. Ребятню подрастающую частенько подсказывал, куда пристроить, одаренных и вовсе к паре своих знакомцев в ученики отправлял. Ведьма ему тоже то зелье какое полезное выдаст, то совет дельный.

Из соседней комнатенки раздался взрыв ребячьего хохота — Анисью уже малышня к делу пристроила, девчонки утянули ту к себе в спальню, где теперь рисунки свои показывали, да саму девицу учили карандаши держать и картинки вырисовывать. Анисья смущалась, но за дело бралась с радостью. Обвыкнется, так заживет ладно, затянутся старые раны. А там Ягишна может и подсобит что с ее спиной искривленной, и не такое излечивала.

— Полынь никогда на солнце не суши! — Ягишна пальцем Веше погрозила, — она так не только силу свою потеряет, но и вред потом принести может.

Лесьяр даже встрепенулся, так голос ведьмы возмущенно прозвучал.

— Ну ничего себе… а я ж ее последнее время только так и сушила. Еще думала, чего бабуся ее только на чердаке держит, на солнышке то быстрее… — растерянно отозвалась Вешка, — теперь все заготовки насмарку.

— Быстрее не всегда лучше, — кряхтя поднялась Яга из-за стола, подошла к одному из навесных шкафчиков и достала оттуда полотняный мешочек, — заберешь потом. Чай, у меня ее много в этом году собрано.

— Вот спасибо! — отозвалась девица, в мешочек заглядывая, да принюхиваясь к терпкой горечи.

— Должна будешь, голубушка, думаешь, я за так тебе ее отдаю? В следующий раз явитесь — принесешь за нее что-то.

В этот миг отворилась дверь в сени.

— Бабушка, баня готова уж, — один из русоволосых мальчишек на пороге показался.

— Вот и славно. Тася, полотенца дай, шапки, да веники, — принялась указания раздавать, — Акимка, ты с Ильюшей, да Ивасиком вместе с дядькой пойдете. Пропарьте его там хорошенько, — посмеиваясь на Лесьяра поглядела, — чтоб красным раком из бани выполз. Маркушу тоже позовите.

Мальчишки переглянулись меж собой заговорщицки.

— Я вам дам, даже не думайте, — пригрозил тем магик, — а ты, Ягишна, подстрекательством не занимайся.

— Идите уж, касатики, — вытолкала их всех за дверь и закрыла ту изнутри, — ну, а мы тепереча с тобой пошушукаемся, — и как-то глянула на Вешу, что та спрятаться захотела.

— О чем же? — и медовухи нервозно глотнула.

— А это ты мне скажи, о чем, — проскрипела старая, — а то не вижу, как Лесьяр на тебя поглядывает.

— Лесьяр? — и столько в голосе ее удивления прозвучало, что ведьма рассмеялась.

— Ну, не я же!

— А что ему на меня поглядывать? Следит, наверное, чтоб не натворила чего. Не знаю… — и плечами пожала.

— Так уж и не знаешь? — и снова подозрительность какая-то в голосе старушечьем, — а то что ты у него первая ученица за все это время? Да и вовсе первая девица, какую он в башню жить пустил?

— Так я сама уходить не захотела, — продолжала на своем стоять Весенья, никак не понимая, что Яга до ней донести пытается.

— А то мало таких было, кто остаться хотел. За жемчугами, да шелками Хозяйскими, знаешь, сколько охотниц.

Веська только снова в ответ плечиками пожала.

— Видать, плохо хотели. Ты ж, бабушка, знаешь наверное, сколько нынче обучение ведовской науке стоит. Не по карману то мне, а дара лишаться страсть как не хотелось. Вот и заявилась к нему, напросилась. Он меня знаешь, как пугать пытался, только бы выдворить. А я не ушла, — и кружкой по столу стукнула, да сама ж на то с удивлением уставилась.

Яга головой покачала, да медовуху у девчушки забрала. Кажется, той уже достаточно было.

— И что, не склонял ни к чему? К непотребствам каким? — глаза с прищуром в самую душеньку всверливались. Веша же на тот вопрос только покраснела.

— Брось, бабушка, — замотала головой, но уж как-то особливо поспешно. — Не склонял он меня ни к чему. Да и надобно ли то ему?

— Да ты девица видная, он, стало быть, тоже собой-то не дурен совсем. Я и сама, будь помоложе, глядишь дружбой бы не обошлась, — хихикнула старая, — а тебе что, и не нравится совсем?

Веша губу прикусила, сама задумавшись. Красивый, это да. Добрый вот тоже, хотя и злым быть умеет, вон как в деревне все обернулось. Но справедливо ведь. И об Анисье позаботился. Ребятня вон тоже его как встречала, будут ли дети так к плохому человеку относиться?

Глава 12

Лесьяр в дом воротился, сам словно во сне пребывая, и не понял как за столом, да с картами в руках оказался.

— Дядь, твой ход, — толкнул его локтем сидевший рядом Маркуша.

Магик на того поглядел заторможенно, потому как перед взором внутренним сейчас совсем иное видел… Глаза широко распахнутые и на него устремленные в немом то ли страхе, то ли ожидании. Губы под пальцами мягкие, нежные, что все его естество мужское на вкус их попробовать захотело. Наверняка бы сладкими оказались, как та летняя медовуха. И такие же пьянящие.

Пришлось встряхнуться, да себя в мыслях отругать. О чем только думает? Весенья к нему за знаниями пришла, а ласки его вовсе не просила.

Да только готова была, подсказывал вредный внутренний голос. Точно бы вырываться не стала б, коли он ее поцеловать попробовал. Губы вот кусала опять, что ему те жаль стало, потому и поддался порыву. Хмель в голове сыграл, да после пара разморило, позволил себе расслабиться. С кем не бывает? Он ведь ничего дурного не сделал. Боле того, сколько он, стало быть, девиц к себе не водил? С месяц уж… Пожалуй, как на болота вернутся, нужно бы куда наведаться. А то совсем озвереет без женского внимания.

***

— Суженый мой, ряженый, приди ко мне поужинать, — повторяла раз за разом Таська, в зеркало вглядываясь.

Ягишна за девчушкой посмеиваясь посматривала, Веша с Анисьей понимающе переглянулись с улыбкой, загородив собой старушку от девчонок. Ведьма же незаметно пальцами зашевелила.

— Ну что там, что? — Калинка дергала за локоть старшую подружку.

— Не мешай ей, — зашипела Веда, девочку к себе оттаскивая.

Все уж попариться успели, теперь на лавочках млели, в простынки влажные завернувшись.

— Интересно же, — обиженно проворчала малышка.

Таська вдруг в лице переменилась — зеркало у нее в руке запотело.

— Что там? Что!? — уже и Веда заскакала рядом, да Тася лишь отмахнулась от них, уголком полотенчика стекло протирая, да вглядываясь. И с тем, как рассматривала, личико ее вытягивалось, даже рот раскрыла.

— Со спины, чай видно. Волосы… не пойму, светлые вроде, али русые, солнышком отсвечивает. В плечах широк, высок. Статный такой.

— Гони его уж, — прокряхтела Яга, — пока в беса не обратился.

— Чур сего места! — послушно выкрикнула Таська, видение сразу и пропало, а девчушки увиденное обсуждать принялись. Даже Калинка про жениха вздыхала, даром, что мала еще.

— Не рановато ль им? — фыркнула Весенья, на этих живчиков глядя. Ягишна на то головой покачала.

— Это ж никогда не рано. Пусть лучше так к женихам приглядываются, чем на братьев названных, а взрослыми станут — кого попало не примут, выбирать станут.

Веша головой качнула, признавая, что есть в тех словах правильность.

— Весенья, давай ты теперь! — к ней подлетели, да давай зеркало в руки пихать.

— Да ни к чему мне как-то, — растерялась девушка.

— Это как так? Не уж то семьи своей не хочешь? Не интересно, кто тебе мужем станет?

Весенья на Ягишную молящий взгляд устремила, но та лишь плечами пожала, вроде как «сама решай». Анисья тоже помочь не спешила.

— Ладно, давайте… — сдалась Веська, забирая зеркало. Не верила она в такие гадания. Чтоб будущее предсказать, это надо даром яснознания обладать, а так только черти, да бесы порой забавляются в отражении являясь в обликах разных. Коли вовремя не прогнать — может и из зеркала выбраться, да совсем к тебе привязаться, житья тогда уж не даст.

— Суженый мой, ряженый, приди ко мне поужинать, — повторила послушно колдовские слова, снисходительно посматривая на девчушек. Хотела уже было зеркало им вернуть, как тут пламя лучинок дрогнуло, а по стеклу зеркальному самая настоящая изморозь поползла.

— Смотри-и-и-и, — заверещали сдавленно девчата, одна другую дергая, да подскакивая, не в силах на месте спокойно стоять.

Веша на Ягишну покосилась, но та нахмурившись сидела, не колдовала похоже, на зеркало ей кивком указала.

Ведунья уголком простынки изморозь стерла, в зазеркалье заглядывая. А там, среди заснеженного леса, да на фоне красного солнца низко у горизонта склонившегося, мужчина стоял. Волосы белые, точно снег этот, да то ли алыми лучами подсвечены, то ли правда русоватые, не понять, какого оттенку. По снегу же вытоптанному за ним дорожка алых капель тянется.

Сердце девичье страхом сжало.

— Скажи, чтоб обернулся, — громким шепотом подсказывала Таська, да только Весенье вдруг так жутко сделалось.

— Обернись ко мне, суженый, — позвала дрожащим голосом, зеркало к лицу ближе поднося. Поворачивался тот неспешно, словно время замедлилось. Еще лица увидеть не успела, как в глаза бросились руки когтями увенчанные, да в крови по локоть вымазаные. Очи девичьи округлились, душа зашлась в немом крике, — чур сего места! Чур! — закричала что есть мочи, а зеркало поспешно вниз стеклом положила на лавку, да шарахнулась подальше, руки к груди прижимая.

— Ты что, Весеньюшка? — обеспокоенно подоспела бабуся, — что нехорошее увидала?

Вешка только и сумела, что кивнуть, не в силах от зеркала взгляда отвесть. Не верилось ей, что то и правда суженый ее был. Не станет она убивца любить, а тот как есть — убивец, а иначе как еще кровь стекавшую по когтям объяснить?