Учение, забавы и смерть

Пролог

Ночь уносила людские вопли и стоны. Земля и корни впитывали кровь вместо воды. Лучи спасительного солнца рассекали тьму, отгоняя силуэты кровожадных тварей, что разбежались в страхе поутру.

На земле валялся мальчишка. Истекший кровью и холодный, как горный ветер. Из почерневшего тела торчало острое сукно. Треснувший рог выпал из ослабших рук и валялся у его ног. На разорванной в клочья одежде виднелся едва различимый символ школы политики города Ферромуром.

В потухших глазах отражался рассвет, который так любил встречать мальчишка с наставником. В этот раз он до него не дожил. Он исполнил свой долг. Пошёл на всё, чтобы спасти друзей, но погиб, так и не узнав, хватило ли ему сил сохранить их жизни.

Любовь, желания, мечты и страх остались позади. На душе остались лишь покой и тишина.

— Не время умирать! — пронзительный голос заставил сердце сделать столь важный удар, за которым последовал слабый стук в груди.

Это был ещё не конец.

Глава 1 "Школа политики"

Самое главное в погоне за светом - не увязнуть во тьме…

(С) Максимиан Софос

220 год, 14 день северных ветров, 6 часов утра
Скала Оретеррис, окрестности Ферромурома.

Первые лучи солнца разорвали ночную синеву, окрасив горизонт в кроваво-золотые тона. На краю скалы, над бушующим внизу морем, стоял седовласый старец. Серые глаза Максимиана Софоса, казалось, впитывали сам свет.

— Солнце восходит... — его голос, тихий, но четкий, нарушил утреннюю тишину. — Каждый раз оно всё прекраснее, а жизнь... короче. Многое уже не свершить. Но есть и то, что лишь предстоит начать... — долгое молчание повисло в прохладном воздухе.

Одет он был по-городскому, но без вычурности: длинный поношенный сюрко с капюшоном, светло-серые, видавшие виды ботинки. На поясе – ножны с лилиями. Особое внимание приковывал меч. Позолоченная гарда в форме стрелы, рукоять, обтянутая кожей – для двуручного хвата. Лезвие из чистейшей белой стали – легче и прочнее обычных сплавов. Но главное – огромный рубин с большой палец в ширину, вмурованный в рикассо. Он пылал, как само восходящее солнце, давшее мечу имя – «Восход».

Максимиану было за семьдесят, но годы легли на него иначе, чем на сверстников. Стройный, подтянутый, он не был дряхл. Лишь в глубине глаз читалась усталость от прожитых лет и нереализованных надежд. Он вписал имя в историю, но не изменил королевство к лучшему. Именно из-за этих душевных терзаний он и стал наставником – чтобы вырастить тех, кто по-настоящему перевернет мир. Это его четвертый, и последний, выпуск. «Закат должен быть ещё прелестнее восхода...» – мысль прозвучала как клятва.

— Поднимай остальных, — развернулся он к воспитаннику.

Парень сидел на краю обрыва, завороженно глядя на бескрайнее море, окрашивающееся в цвета зари. На шее, словно след от ожога, выделялось черное родимое пятно.

Юноша казался для своих лет весьма крепким. На нём был выцветший серый ученический костюм: штанины и рубаха с аккуратно вышитым щитом с золотой четырёхглавой короной внутри — герб школы политики города Ферромуром.

Услышав приказ наставника, Алексис бодро вскочил на ноги и рванул через жёлто-зелёное поле в Ферромуром — второй по размеру и значимости город. В нём проживало около тридцати пяти тысячи человек, а трёхтысячный гарнизон города уступал лишь Либерума – столице Свободных Земель.

У отбитых железом главных ворот Алекс замер, пропуская входящую колонну. Во главе – всадник на мясистом вороном коне, закованном в латы. Сам воин был под стать коню – мощный, в тяжелых доспехах, обшитых темно-серой тканью. На груди – выгравированный орел «Беркута», гвардейского тяжелого конного отряда. На наплечниках – ромб с направленной вниз галкой: знак высшего капитана, подгенерала.

Это был герцог Гермион Викториас. Шрам во весь лоб придавал его лицу грозную строгость – полезное качество для командующего северной армией Свободных Земель, расположенных на территории Железных Холмов и Мрачного Леса. Под его контролем находились гарнизоны Ферромурома, Дальних Дубков, Бедура и Минесфера. Он возвращался из Аргентубена – столицы Серебряного королевства и Верховной столицы всего Марегнума.

— Доброе утро, ваше высочество! — парень сразу отличил в толпе старого знакомого.

Герцог жестом отправил колонну вперед, а сам отвел коня к обочине.

— Давненько вас не было в наших краях. Как прошёл визит в столицу?

— Доброе утро, Алекс... — Герцог снял увесистый шлем. Прохладный ветерок остудил вспотевшую лысину. — Фу-ух... что-то устал с дороги. Видать, старею... — досадливая улыбка тронула губы. — Хм-м... Признаюсь, даже не знаю, хорошо прошло собрание али нет: вечность обсуждали кандидатов, шум стоял невообразимый. Не так, как на собраниях по вопросам государственной важности. Сразу видно, где умы, а где балбесы! И ведь их голоса ещё учитываются! — негодующе ответил герцог Викториас, протирая пот с макушки.

— И что же решили? — волнительно поинтересовался ученик.

— Новым верховным королём был избран Креон Флюмис.

— Эх! А я надеялся, что победит Пацисис! — воскликнул мальчишка, досадно махнув сжатой в кулак рукой.

— Не всё так печально, как может показаться на первый взгляд. Конечно, едва ли заполучив титул, Креон издал указ, что верховной столицей вновь станет Ауроубен, что было вполне ожидаемо. Флюмисы – древний род, правили еще до Великого объединения. Да и вряд ли другие короли отказались бы от такой возможности. Можно сказать, это был его семейный долг.

— А как же Серебряное королевство? Что сказали Пацисисы?

— Они знали, что в случае поражения на выборах всё будет именно так. Думаю, это никак их не удивило. А вот северяне... оскорблены. Но, к счастью, Креон — выходец нашей школы. Спасибо судьбе, что он решил в детстве прийти к нам, а не в школу Ауроубена. Хотя, по словам Максимиана, сперва он поступил к «своим», но по неведомой причине перевелся к нам. Странно это. Ведь не просто так он ушёл оттуда? Ну да пусть...

— Значит, Ферромуром от этого только выигрывает? — настрой парня резко сменился. Проявившаяся печаль обратилась воодушевлением и надеждой.

— Прошлые короли не были так лояльны к нам. Будем надеяться на лучшее. Но... — лицо Гермиона омрачилось. — Мне страшно за обстановку в Аргентубене. В нём идёт волна недовольства. Боюсь, может подняться мятеж.

— Волнения были и будут всегда. Народ любит поворчать, — попытался успокоить Алекс.

— Будем готовиться и надеяться на лучший исход... — задумчиво произнёс Гермион, тоскливо вздохнув. Ветер перемен сулил шторм.

— Ой, прошу простить! Пора бежать. Хорошего дня и отоспитесь как следует, а то вашими мешками под глазами капусту можно таскать! — Алекс бросился в город, не дожидаясь ответа.

— Пх-х… и тебе! Ну что за прыткий малец... — Гермион покачал головой, глядя ему вслед.