Учитель

Глава 1. Убит чужим ножом

С ледяных пальцев стекала смешанная с полынью вода. Ли Цянь* омывал тело учителя. Тело холодное, неподвижное, тяжёлое. Бесполезные повязки давно убрал, и теперь руки с заботой смывали запёкшуюся кровь.

Прямо у сердца.

Чуть сильнее сжал пальцы, и по бледной коже потекли розовые струйки, чтобы тут же запачкать постель. Ли Цянь отбросил тряпку, и та зло шлёпнулась на пол. Он привалился к кровати. В золотистом сиянии свечей учитель кажется мирно спящим. Что ему ещё делать в собственной скромной спальне в середине ночи? Лицо умиротворённое, даже вечная морщинка меж бровей разгладилась.

— Учитель, — позвал Ли Цянь, будто хотел разбудить. Но учитель не слышит.

— Учитель Ван, этот бесполезный столько хотел вам рассказать.

И теперь из-за кома в горле едва может говорить. Сидит рядом, а кажется, что слишком далеко. Полынные благовония, которые Ли Цянь сам зажёг от нечисти, теперь щекочут нос — дышать рядом с тлеющей палочкой не так просто. Говорят, что лисы могут продлить человеку жизнь, а он, лис наполовину, похоже, самый бесполезный из них. Ли Цянь поднялся, тряпка тут же полетела в таз. Он распахнул двери, и в душную от полыни спальню влетел холодный осенний ветер. Потревоженные им колокольчики, которые учитель повесил сразу после хлебных дождей*, тревожно зазвенели. Ли Цянь вздрогнул и вышел на галерею, обнимающую скромный дом учителя.

Учитель…

…умер.

Помочь учителю он не смог, но отомстить — сможет.

Небо укрыто в тучах. Луна иногда выглядывает из-за них, как благородная дама выглядывает из-за занавески, не желая прямо смотреть на неприятную картину.

Алым морем крови кажутся в этой темноте засыпавшие двор кленовые листья.

Ли Цянь обернулся, услышав стон.

***

Его учитель, Ван Юань*, к счастью, ещё был жив. Или ему так казалось. Напился до того, что дух вина, этот старик в халате цвета тёмной сливы, сейчас сгустился над Ван Юанем и, облетев его три раза, унёсся на Небеса. Его смех и крики о долгожданной свободе от бутылки делали Ван Юаню только больнее.

Голову от такого количества вина, должно быть, расколол гигант Похмелье. И невыносимо кололо сердце.

Ван Юань кинул на песок плащ и сел. В Аду торопиться уже некуда. Уныло-серое небо оттенка дешёвых разбавленных чернил. Такие же серые песчинки, ветер гоняет их волнами. Ещё не сумерки, но время уже готово перелиться через край и выплеснуться тьмой.

Последнее воспоминание тотчас возникло перед глазами.

Монахи, опустив бритые головы, завершили поминальную службу, и эхо нестройного хора читавших сутры замолкло. Двенадцать лет прошло со смерти матушки, главы клана, и тот, кто был невинным юношей, готовым хвастаться всем прохожим новой шпилькой, подаренной на совершеннолетие, давно стал похож на убитого горем старика.

Город закрыт на комендантский час. Руки оттянул кувшин с вином, в удивительном для пьяного благоразумии прибережённый на утро, чтобы дождаться ученика с острым супом.

Брёл по клану к своему обнесённому высокой стеной дому. К «поместью-в-поместье», про которое раньше говорили, что там держали отступников. Слухи не врут — держали. Теперь, наверное, снова продолжат.

И умер как дурак, на пороге собственного дома.

От мыслей об ученике, которому придётся его хоронить, стало особенно больно. Ли Цянь, его лисёнок, плакать будет.

Грудь сдавило, Ван Юань зашёлся в кашле, выплёвывая чёрную кровь прямо на туфли внезапно возникшего перед ним демона. Похоже, не демона, а демонёнка. Тот выглядел нескладным большеглазым подростком в чёрном платье не по размеру — подвязанные белым шёлком рукава должны свисать до земли. Лицом человек, но вот рожки… Юноша смущённо кашлянул, ловкие пальцы выудили из-за пазухи платок, и он протянул его Ван Юаню.

— Вы сняли проклятье с духа вина. Больше, пожалуйста, так не пейте. Это вредно.

— Мне, я полагаю, больше и не нужно. — Ван Юань обвёл рукой серую пустыню и указал на едва заметный мост вдалеке. — Идти туда?

Юноша отшатнулся от Ван Юаня, как от проклятого, но всё же осторожно коснулся его рук и помог встать. Потянул бережно и даже не завалился назад. Сильный.

— Господин, если вы перейдёте мост Найхэ*, с меня шкуру снимут и ковриком на нём и постелят. Вам пора, — сказал юноша, странно оглядываясь.

Ван Юаню оставалось только кивнуть и сморщиться от вновь накатившей головной боли.

Этот юноша-демон осторожно хлопнул в ладоши, с тревогой посматривая на Ван Юаня, которому и ровная водная гладь не нужна была, чтобы сказать, что выглядит он точно похуже иных демонов — бледно-зелёный и с кругами под глазами, как два неловких движения художника. С этим еле слышным хлопком он оказался в собственной постели, а в ушах ещё звучал тихий голос демонёнка: «Поздравляю с бессмертием!»

— Да чтоб я сдох, — прохрипел Ван Юань. В голову будто ударила молния. Хотел проорать, но получилось только сдавленно прошептать. С трудом разлепил глаза и увидел испуганного ученика.

Ван Юань дёрнулся и со свистом всосал воздух. Он приоткрыл рот, пытаясь произнести хоть что-то, но не смог. Ученик, Ли Цянь, тотчас бросился за водой, явно стараясь шуметь как можно меньше, но ловкие лисьи ноги сегодня, как назло, собрали каждую скрипящую доску на галерее. Ван Юань захотел покачать головой — получилось у него это с большим трудом. Тело болело с макушки и до кончиков пальцев ног. Всё казалось таким неуютным и неудобным. Как будто он в одежде не по размеру, только вместо такой одежды — собственное тело.

Глава 2. Семья

Рассказ патрульных оказался коротким. В третью стражу они ещё раз обошли школу, проверяя, нет ли где пожара. Колотушку в этот день им никто не дал, так что шли они тихо, следили, нет ли где огня.

— Ага, спать им колотушка мешает, а по рукам поджигателей чем бить? — возмутился младший, увернувшись от затрещины старшего. Хотя пожары из-за младших заклинателей здесь не редкость. Иного от людей с огнём в сердце ожидать не следует.

Обходить юго-восток приятней всего — кроме учителя Вана здесь никто не живёт, а за склады другие люди отвечают. Так что шли они быстро, стараясь держаться ближе к выбеленной стене, отделяющей клан от города. Прошли бы и мимо дома учителя Вана, который из-за складов вокруг едва виден, но, заметив самого учителя, решили подойти.

— Просто вы так шатались, а как отвечать, так снова мы.

Ван Юань и старший патрульный одновременно с шумом выдохнули и покачали головой. Ох уж это молодое поколение…

Всё, что эти двое видели, как некая тень спрыгнула с крыши склада на северо-западе и тотчас встала перед учителем. Когда они оказались рядом, учитель уже лежал, залитый вином и кровью. Стучаться в двери не пришлось — Ли Цянь, услышав, как он сказал, треск разбивающегося кувшина, распахнул двери и застыл, пытаясь понять, что происходит.

Тень исчезла, и они не смогли понять, куда.

Патрульные вскочили на стену, отделяющую дом учителя Вана от остального клана, но даже с высоты в полтора чжана* и под светом бумажных фонарей, уже взлетевших над кланом, они не увидели ни покачнувшейся ветки, ни странной тени или оставленного в мягкой после дождя земле следа — ничего.

— Учитель Ван, — с серьёзным лицом произнёс старший, — я думаю, тень пришла не со стороны города. Только обещайте никому не говорить. Наши знакомые… служанки видели, как нечто бежало по крыше из центра к югу. Девушки подумали, что это голодная бродячая кошка, пытались найти бедняжку, но утром нигде не увидели даже кошачьих следов.

Ван Юань нахмурился, разглядывая этих юношей. Тревогу им никто поднять не дал — старшие увидели, что оба испачкались в вине, и принялись их ругать. Ван Юаню подумалось, что иначе трупов утром было бы больше. Он попросил Ли Цяня, который всё это время сидел, низко склонившись над тарелкой, принести цянькунь, бездонный мешочек.

— Ничего не случилось, вот и оставьте это.

— Но вы же…

— Сижу сейчас перед вами. — Он взял из рук Ли Цяня свой цянькунь и вытянул из него простенький талисман от нечисти. Серая бумага в пальцах тут же вспыхнула жёлтым, как огонёк свечи. Если честно, он не знал, как рядом с ним загорится настоящий. Рядом с Ли Цянем точно загорится ледяной зеленью. — Оставьте это мне. Старший должен хоть иногда держать лицо.

Ван Юань достал из мешочка ещё восемь талисманов на добротной жёлтой бумаге. Хоть от нечисти их защитит.

— Мы с вами одна семья. Берите. Вам и вашим красавицам.

Юноши смущённо покраснели, и разговор будто сам собой сменил русло и продлился почти до четвёртой стражи*. Они, не умолкая, делились нехитрыми бедами и радостями, и Ван Юань даже подумал, что их никто и никогда так не выслушивал.

После Ли Цянь проводил их, а, вернувшись, с лисьей улыбкой сказал:

— Учитель, вы интриган. — Вот только пальцы, сжимая край рукава, побелели.

Ван Юань молча похлопал по подушке справа от себя. Ли Цянь посмотрел на него невидящим взглядом, пытаясь к чему-то прислушаться, а через мгновение по подушке уже топтался и фырчал пушистый серебряно-чёрный лис, похожий на большой мяч с торчащими из него тонкими ножками.

— Пушистая маленькая булочка, ты уже знаешь, кому всё это выгодно? — Ван Юань осторожно почесал лиса за ухом. Даже такие прикосновения Ли Цянь не переносит. Видно, что за учителя беспокоится, но всё равно готов укусить. — Весной опять линять будешь и не дашь себя вычесать, да?

— Да, — буркнул Ли Цянь и прикрыл нос лапами. Голубые глаза лиса в полутьме казались льдинками. — Я боялся.

— Чего это? — Ван Юаню не пришлось вспоминать, серая пустыня тут же встала перед глазами. Воспоминание от жизни не отличить.

— Что вы… — прошептал Ли Цянь и притих, — умрёте.

Тишина назойливо повисла в павильоне, но её изгнал звон фарфора. Ван Юань налил себе чаю и чуть подрагивающей рукой взял чашку. Ужас нагнал его только сейчас.

— И тебе не о ком будет заботиться? — Ван Юань картинно принюхался к плечу. — И поэтому ты решил обмыть меня с полынью. Кого ты от меня отгонять собрался?

Вдох. Выдох.

Вдох.

— Я никуда не денусь, — сказал он, резко поставив чашку на стол, так и не отпив. Чай расплескался.

«Наверное, никуда не денусь».

Самому бы в это поверить.

Ли Цянь радостно завилял хвостом.

Когда лисёнок задремал, Ван Юань стянул с плеч халат и набросил на него. Павильон из-за мерцания догорающих свеч казался призрачным, принадлежащим иному миру. Ширма с белыми пионами, закрывшая северную стену, сдвинулась с тихим скрипом. За ней стоял алтарь с табличками предков, и тонкий луч блеснул по лаку на табличке драгоценной матушки. Её имя из уважения Ван Юань теперь даже не вспоминал*, чтобы не тревожить ушедшую в другой мир душу. Она ведь тоже видела ту пустыню?

Глава 3. Злой дух

Перед дровником они стояли втроём: Ван Юань, Ли Цянь и помощник судьи по имени Умин*. Ван Юань не мог избавиться от мысли, что этот помощник казался бы надёжней, представься он Умином-безымянным, а не Умином с плохой репутацией.

Стояли и смотрели на выломанную и валяющуюся в стороне дверь и крышу, которая готова в любой момент рухнуть прямо на девочку, застывшую внутри.

Крестьяне и местный староста за ними притихли и явно хотели только одного — чтобы эти чужие побыстрее разобрались с делом. Ли Цянь обернулся, кинул в их сторону пустой взгляд, и начавшийся возмущённый шёпот оборвался.

Амулеты рядом с дровником догорали лишённой жизни зеленью. Любому дураку ясно — дело нечистое.

Девочка не могла сделать и шагу, только тихо плакала. Её волосы, ещё недавно явно собранные в два пучка*, распустились и теперь укрывали бледное лицо.

Умин, кажется, держался лучше них обоих, смотрел на всё ровно, но даже через эту маску прорывалась тревога.

Едва ли прошёл большой час с того момента, как они появились на пороге ямыня. Новенький барабан для воззвания к справедливости перед воротами натирали слуги, и его туго натянутая кожа звенела от каждого касания и так и притягивала взгляд. Из ямыня доносились крики в сторону служащих — кто-то задерживал выезд главы уезда. Похоже, они успели.

Продолжая распекать всех нерасторопных, из дверей вылетел юноша в чёрном и едва не впечатался в Ли Цяня. От столкновения их уберегла не лисья ловкость — Ли Цянь застыл, и этот юноша, как в танце, проскользнул мимо него, изящно кружась. Лицо, достойное красавца Пань Аня*, когда-то перечеркнула рана, и шрам*, оставшийся после, теперь алой лентой от уха до уха украсил лицо. Ван Юань удивлённо хмыкнул, подумав, что шрам этого юношу даже не портит.

Не сразу Ван Юань заметил, что волосы юноши, собранные в пучок, слишком коротки* для честного человека. И чёрный шёлк волос уже тронула седина.

Юноша остановился и, вскинув бровь, оглядел Ван Юаня и Ли Цяня. Взгляд его замер на привешенных к поясам бирках клана. Ван Юань ненавязчиво поправил свою бирку младшего старейшины, выпутывая её из складок халата.

— Вы заклинатели? — спросил этот юноша.

— А вы… — с вопросом протянул Ван Юань.

— Помощник главы Умин. — С раздражением юноша достал из-за пазухи новенькую бирку, и ладонь с ней тут же оказалась перед носом у Ван Юаня.

Жалко, что они не познакомились раньше, подумалось Ван Юаню. Новый судья возглавил уезд* только в прошлом месяце, и, насколько Ван Юань знал, оказался он здесь не просто так. Ходили слухи о немилости к нему милостивого императора, так что никто из местных поддержать приехавшего аж из столицы чиновника не пытался. Но в расползшуюся по чайным домам историю о побеге влюблённых, позоре и наказании Ван Юань верил больше.

— Мы здесь насчёт вашего запроса…

— Едемте, — сказал Умин, указав на подъехавшую к воротам повозку. — Судья Ло прибудет позже.

Втроём внутри оказалось тесно, так что Ли Цянь с молчаливого согласия учителя сел к вознице, прислушиваясь к рассказу о деле.

Недовольно-резкий голос Умина раскалённым лезвием прорывался сквозь скрипы повозки и перестук копыт. Как в голосе, так и в истории приятного оказалось мало.

Дело, если судить по тому, что написано в запросе, больших проблем не представляло. В одной из окрестных деревень в дровнике у дома местного старосты поселился некий дух. Людям на глаза он не показывался и даже к приехавшим с проверкой местным чиновникам не вышел. Но никому эта сущность не мешала и даже дрова не портила. Наоборот, за мелкую плату дух их колол и укладывал. Мог, конечно, смутьянов и поленцем огреть, но здесь, крестьяне говорят, это дело привычное. На этом запрос и заканчивался.

Староста хранил в дровнике серпы и как-то раз одного недосчитался. Дух, конечно, пытался отшутиться. Может быть, серп мыши-оборотни унесли? Сделать духу ничего не могли, да и серп потом нашли брошенным на поле, но о духе по-доброму уже никто не думал.

Когда сегодня, накануне свадьбы, у старосты пропала старшая дочь, которую уже успели обрядить в алое платье, крестьяне не стали терпеть, но и дух сдержать себя не смог.

И вот когда Умин хотел бежать в клан Южного Мрака, заклинатели сами оказались на пороге ямыня.

— О ваших талантах я наслышан, — строгим голосом произнёс Умин, отчего по спине Ван Юаная пошли мурашки. В детстве за каждую провинность с него тётушка Мэй точно так же спрашивала.

Но Умин не постеснялся его добить:

— Говорят, при вас стены в ивовых домах краснеют.

Ли Цянь подавился и с трудом прокашлялся.

Ван Юань натянуто улыбнулся и выдавил тихое:

— А, вы об этом. Было такое.

Вести беседу с этим Умином он хотел всё меньше и меньше, но ведь нужно ещё уговорить судью не вмешиваться, когда начнётся шумиха. В том, что она начнётся, Ван Юань не сомневался.

Когда они прибыли в деревню, девочка уже оказалась в ловушке злого духа. Крестьяне сами пытались переговорить с ним. В умах простых людей нечисть казалась соседом, с которым всегда можно договориться.