Удовольствие, приди!

Глава 1

Тишину уютной квартиры Василия Викторовича разорвал грохот, от которого с дивана свалился кот Борис.

— МЯУ, БЛЯДЬ?! — проорал усатый, шерстью кверху.

— Вот именно, — пробормотал Василий, отрывая взгляд от тарелки с дошираком.

Дверь с грохотом слетела с петель, и в проёме возникли три фигуры. Два здоровых лба в кожаных куртках и... женщина.

Женщина была высокая, в строгом костюме цвета «мы тебя уже достали», с папкой под подмышкой и выражением лица, словно она вот-вот отправит Василия Викторовича в налоговую проверку лично.

— Василий Викторович Морковкин? — спросила она, хотя вопрос явно был риторическим. В папке уже лежала его фотография, биография и, возможно, список всех грехов, включая тот раз, когда он «случайно» стащил чужой заказ из «Яндекс.Еды».

— Да… это я, — ответил Василий, медленно отодвигая тарелку. — Но если это про тот кредит, то я всё объясню. Видите ли, кот…

— Кот не является уважительной причиной, — холодно парировала женщина. — Ваш долг — 3 142 867 рублей 42 копейки. С учётом пеней.

Борис фыркнул:

— Ну вот, Василий, я же говорил — не надо было вкладываться в тот стартап "магические кристаллы для просветления". Где кристаллы? Где просветление?

Один из «кожаных курток» хрустнул костяшками.

— Собирайся, должник. Ты едешь с нами.

И здесь Василий Викторович понял: что-то пошло не так. Причём очень не так. Надо было как-то выкручиваться.

— Слушай, дорогуша, а может, я как-нибудь отработаю по-быстрому? С тобой, например. Ты симпатичная, и я могу показать тебе пару интересных штук наедине. Тебе точно понравится, — сам не понимая, что за чушь сморозил, неловко закончил Василий.

— Только если с ними, — женщина показала на двух амбалов.

— Не, Вась, с ними явно не вариант, — философски заключил Борис, наблюдая, как один из «кожаных курток» с хрустом разминает шею.

Женщина вздохнула, словно разочарованная учительница, которая уже в сотый раз объясняет, что дважды два — не «сколько надо».

— Василий Викторович, вы пытаетесь договориться с представителями Коллекторского Агентства «Лимб». Мы не берём бартер. Особенно ваш, — она брезгливо покосилась на его поношенную футболку с надписью «Я люблю магию».

Прозвучал щелчок наручников — но не обычных, а странных, с выгравированными рунами, которые светились зловещим фиолетовым.

— Эй, это вообще законно?! — попытался возмутиться Василий, но здесь на голову ему натянули мешок.

— Законно, особенно с подписанными вами бумагами, — ответила женщина и сразу обратилась к двум амбалам. — Пакуйте его быстрее.

Последнее, что Василий услышал перед тем, как сознание уплыло в темноту, был голос Бориса:

— Вась, если выживешь — напомни мне рассказать тебе про пункт 17 в твоём договоре с банком…

…

Очнулся он оттого, что по лицу бил резкий ветер. Точнее, должен был бить — но лица не было. Как и тела.

Василий Викторович существовал. Но в формате «душа в банке» — точнее, в небольшом кулоне из чёрного стекла, который сейчас лежал на ладони той самой женщины.

— Лот №666: душа должника Морковкина. Начинаем торги, — объявила она, а вокруг зашелестели… крылья?

Тьма вокруг содрогалась от теней, и в ней вспыхивали пары горящих глаз.

— Охуеть, — подумал Василий. И тут же испугался — а может ли он теперь вообще материться, будучи душой?

Торги прошли на удивление быстро.

— "Шесть червонцев!" — прошипел кто-то из темноты.

— "Семь! И череп должника из моей личной коллекции!" — добавил другой голос.

— Десять. И прекратите эту нудную торговлю — у меня обед через полчаса, — лениво бросила высокая демоница в платье из сгустков темной энергии. Её голос звучал так, будто она размышляла не о покупке человеческой души, а о выборе десерта к кофе.

Молоток стукнул.

— "Продано!"

Василий Викторович почувствовал, как его в кулоне поднимают и вешают на тонкую серебряную цепочку. Теперь он болтался где-то на уровне декольте демоницы, и если бы у него ещё было тело, он бы определённо покраснел.

— Эй! Я не согласен! Меня нельзя просто так продать! — закричал он, но его голос звучал приглушённо из-за толстого стекла.

Демоница рассмеялась, и её смех напомнил Василию звон разбитого хрусталя.

— Милый, тебя уже продали. Ты просрочил слишком много выплат.

Она потрогала кулон пальцем, и Василий почувствовал, как по его бесплотному "я" пробежала волна холода.

— А теперь веди себя тихо. У меня важная встреча.

Но Василий не собирался сидеть тихо, он бушевал внутри своей стеклянной тюрьмы, пытался удариться о стенки, кричал, даже пробовал материться (на всякий случай — вдруг демоны боятся нецензурной лексики), но кулон оставался целым, а его новая хозяйка даже не обратила на это внимания.

Внезапно он заметил нечто странное. В отражении стекла он увидел... себя. Но не того себя, каким он был сейчас — а своё настоящее тело. Оно стояло неподвижно, глаза были закрыты, а на лбу горел странный символ.

— Эй! Это же моё тело! Что вы с ним делаете?! — завопил Василий.

Демоница вздохнула:

— Тише, драгоценный. Его просто готовят к работе. Вам, людям, всегда так сложно объяснить самые простые вещи...

И тут Василий понял: что бы ни задумали демоны, это точно не входило в его планы. А значит, пора было что-то делать. Даже если ты — всего лишь душа в стеклянной ловушке.

— Хватит брыкаться, сиськам щекотно, — сразу проворчала демоница, придерживая кулон пальцем.

...

Шли дни, Василий Викторович не унимался. Он метался внутри стеклянной тюрьмы, яростно стучал в стенки и даже пытался плевать (что, учитывая отсутствие слюны, выглядело скорее комично, чем угрожающе).

— Я не остановлюсь, пока меня не выпустят и не вернут тело! Где право голоса, где возможность объяснить, что я не виноват!

Демоница подняла кулон перед глазами, и Василий впервые разглядел её как следует. Её зрачки были вертикальными, как у кошки, а в глубине янтарных глаз мерцали крошечные огоньки — будто где-то далеко внутри неё горели костры.

Глава 2

Спокойствие демонического чертога разорвал звук, напоминающий смесь кошачьего вопля и предсмертного хрипа старого принтера. Борис, сидя на плече новоиспечённого демона Василия, оскалился в сторону дрожащей хозяйки преисподней, которая теперь прижалась к стене, как провинившийся офисный работник перед разгневанным начальником.

— Ну что, дорогуша, — Василий склонил голову, и его голос, теперь грубый, с лёгкой хрипотой, будто бы кто-то наступил на лады гитаре, прозвучал крайне зловеще, — теперь у нас с тобой особые отношения. Ты же любишь особые отношения, да?

Демоница, ещё минуту назад уверенная в своей победе, теперь напоминала скорее испуганного кролика, случайно забредшего в бар для байкеров. Её крылья, обычно гордо расправленные, беспомощно обвисли, а глаза, в которых ещё недавно плясали адские огоньки, округлились до размера блюдец.

— Ты... ты не можешь просто так поглотить мою силу! — попыталась она возразить, но голос её дрожал, выдавая всю тщетность сопротивления.

— О, могу, — Василий щёлкнул пальцами — вернее, тем, что у него теперь было вместо пальцев — и в воздухе вспыхнул крошечный фиолетовый огонёк. — Видишь? Это твоя магия. Теперь она моя. И знаешь, что самое забавное?

Он наклонился ближе, и демоница почувствовала, как по спине пробежал холодный пот.

— Ты сама научила меня, как ею пользоваться.

Борис фыркнул:

— Ну, если быть точным, она скорее втолкнула тебя в это знание. Буквально.

Демоница покраснела — что для существа с кожей цвета ночного неба было довольно впечатляющим зрелищем.

— Я... я могу предложить сделку! — выпалила она.

— О, опять эти ваши демонические сделки, — закатил глаза Василий. — Нет уж, дорогая. Теперь я устанавливаю правила.

Он огляделся. Чертог, ещё недавно казавшийся мрачным и величественным, теперь выглядел... потрёпанным. На полках валялись разбитые склянки с подозрительными жидкостями, на полу красовались клочья дорогой ткани со следами кошачьих когтей, а в углу дымился какой-то аппарат, похожий на помесь кофеварки и устройства для пыток.

— Первое, — Василий поднял коготь, — ты возвращаешь мне моё тело.

— Оно уже продано! — взвизгнула демоница.

— Второе, — он проигнорировал её возражение, — ты объясняешь, какого чёрта вообще происходит.

— Третье, — добавил Борис, — у нас будет бесплатная подписка на все демонические сервисы. И печеньки.

Демоница замерла, словно пытаясь понять, серьёзно ли кот только что потребовал печеньки в условиях капитуляции.

— Фух, — демоница провела рукой по порванному платью, и ткань мгновенно восстановилась. — Так... начнём сначала.

Она глубоко вздохнула, собрав остатки достоинства.

— Ты, Василий Викторович Морковкин, умер.

— ЧТО?!

— Ну, технически. Твоё тело ещё функционирует, но душа изъята, а значит, по нашим законам, ты — труп с просроченным кредитом.

— Но я же... Я ЖИВОЙ!

— Нет, — демоница покачала головой. — Ты осознающий. Это разные вещи.

Борис медленно моргнул.

— Вась, если ты труп, то кто тогда сейчас орёт?

— Отличный вопрос, — кивнула демоница. — Видишь ли, души должников — это... ммм... ценный ресурс. Их используют для поддержания магических процессов во всех слоях и кругах ада. Твоя, например, должна была пойти на питание для Порчи Вечности.

— Для чего?!

— Ну, это такая штука, которая... — она замялась, — ...ладно, просто представь огромный пылесос, который всасывает надежды и мечты.

— Охуенно, — пробормотал Василий.

— Но теперь, — демоница нервно закусила губы, — ты поглотил часть моей силы. И это... немного меняет правила игры.

— Немного? — Василий оскалился, демонстрируя новые клыки.

— Ладно, полностью! — она подняла руки в защитном жесте. — Теперь ты не просто душа. Ты... гибрид.

В комнате повисло молчание. Даже Борис на секунду задумался.

— То есть, — медленно проговорил Василий, — я теперь... получеловек-полудемон?

— Полутруп-полудемон, — поправила демоница. — Но да, суть ты уловил.

— И что это значит?

— Это значит, — она неожиданно улыбнулась, и в этой улыбке было что-то опасное, — что теперь у тебя реально большие проблемы.

Где-то вдалеке раздался громовой раскат, и стены чертога содрогнулись.

— Это что, у нас гости? — насторожился Борис.

— Хуже, — демоница побледнела. — Это коллекторы.

— КОЛЛЕКТОРЫ?!

— Ты… тоже в долгах? — вопросил кот, не веря своим ушам.

Малина смущённо потупилась.

— Ну… я взяла пару кредитов. На крылья новые… на этот чертог… на пару вечных проклятий…

— Сколько? — Василий скрестил руки на груди.

Демоница заёрзала.

— Э-э…

— СКОЛЬКО?

— ДВЕСТИ ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ ГРЕХОВНЫХ ДУШ!

Наступила мёртвая тишина.

Борис первым нарушил её.

— Вась…

— Да?

— Мы влипли.

— Ну да, — она пожала плечами. — Вы думали, только у вас в мире смертных есть долги?

Василий почувствовал, как его новообретённые демонические инстинкты зашевелились где-то в глубине сознания, подсказывая: беги.

— Борис...

— Да, Вась?

— Мы спасаем её.

Борис упал на спину и забил лапами в воздухе.

— Ты совсем охренел?! Она же хотела тебя сожрать, засунула в трусы и вообще…

— А теперь она наша должница, — Василий оскалился. — И никто, слышишь, НИКТО не имеет права забирать наше имущество. Особенно какие-то треклятые коллекторы.

Малина посмотрела на него с неожиданным уважением.

— Ты… ты серьёзно?

— Абсолютно.

— Тогда вам точно надо валить, иначе они заберут ваши души в уплату моего долга.

— А ты?

— Сначала свалите, потом придумайте, как мне помочь, иначе даже начать не успеете.

Демоница вдруг метнулась к шкафу и выдернула оттуда небольшой мешок.

— Да-да, валите! Здесь немного старых вещей, они помогут!

— Почему ты...

— Потому что даже с моей силой ты им не ровня, — её голос стал ледяным, — а если они ещё и узнают, что большая часть моей маны теперь у тебя... — она не стала договаривать.

Глава 3

Воздух в баре «Последний Глоток» казался густым, как сироп из грехов и отчаяния, пропитанный запахом пережаренного мяса и селедочного самогона, который, складывалось впечатление, мог растворить не только печень, но и остатки здравого смысла. Василий, теперь уже с рогами, больше напоминающими сломанные вешалки, и Борис, чья пушистая шерсть слегка дымилась после повторного падения в подземную комнату, переглянулись. Перед ними на столе лежал контракт Асмодея, испещренный рунами, которые шевелились, словно живые, и время от времени пытались укусить за пальцы.

— Ну что, Вась, — прошептал Борис, потирая лапой подбородок, — будем подписывать или придумаем что-то похитрее?

Василий медленно провел когтем по пергаменту, оставляя царапину, которая тут же затянулась, как рана на демоне после хорошей пьянки.

— Одно дело — подписать его контракт, другое — заставить его подписать наш, — ответил он, прикидывая, как бы сыграть на демонической самоуверенности.

Борис, не теряя времени, прыгнул на стойку, схватил салфетку (которая, судя по пятнам, успела побывать и в чьем-то напитке, и, возможно, в чьей-то крови) и начал царапать по ней когтем. Получившийся текст больше напоминал каракули пьяного паука, но суть была ясна: «Асмодей обязуется выдать аванс в размере 100 грешных душ, миску деликатесов для кота и не превращать подписантов в мебель до конца недели».

— Готово, — объявил пушистый, гордо тыча лапой в свое творение.

Асмодей, наблюдавший за этим с выражением лица человека, который случайно наступил на живого морского ежа, медленно поднял бровь.

— Это… что?

— Наш контракт, — важно пояснил Василий, размахивая салфеткой так, что с нее посыпались крошки. — Подпишешь — тогда и мы твой подпишем.

Демон склонился над салфеткой, его третий глаз сузился, пытаясь разобрать написанное, но безуспешно. Буквы плясали, сливались и местами просто исчезали, будто стыдясь собственной нелепости.

— Вы серьезно? — прошипел он. — Это даже не язык! Это… это хуже, чем почерк падшего ангела после десяти кругов ада!

— А ты попробуй прочитать вслух, — поддел его Борис, делая вид, что чистит лапу. — Может, так поймешь.

Асмодей закатил глаза (все три сразу) и сгреб салфетку в кулак, но тут Василий кашлянул и добавил:

— Ну, если боишься…

— Я?! Боюсь?! — голос демона взлетел на октаву, а где-то в углу зала лопнула бутылка с кровью грешников. — Да я за свою карьеру перехитрил столько душ, что если сложить их в кучу, получится гора выше твоего самомнения!

— Тогда в чем проблема? — Василий развел руками, изображая невинность, которой у него не было даже в прошлой жизни.

Асмодей замер, потом резко выдохнул пламя из ноздрей (что, видимо, было демоническим аналогом нервного смешка) и тыкнул пальцем в салфетку.

— Ладно! Но если это ловушка — я сделаю из вас не просто стулья, а унитазы!

Он подписался с таким размахом, что салфетка вспыхнула синим пламенем, но, к удивлению всех, не сгорела — видимо, магия контракта защитила ее.

— Теперь ваша очередь, — прошипел он, протягивая им свой пергамент.

Василий и Борис сделали вид, что внимательно изучают текст, хотя на самом деле просто искали самое красивое место для подписи. В конце концов, Василий мазнул когтем, а Борис оставил отпечаток лапы (слегка испачканный в селедочном жире).

— Отлично! — Асмодей потер руки, и в воздухе вспыхнули огненные буквы: «Аванс выдан». Из ниоткуда появился небольшой мешок, набитый чем-то шевелящимся, и миска, наполненная чем-то, что пахло одновременно райским нектаром и кошачьими консервами премиум-класса.

— Удачи на новом рабочем месте, — сладко проговорил демон, но в его глазах мелькнуло что-то зловещее.

— Спасибо, шеф! — Василий схватил мешок, Борис вцепился зубами в миску, и они поспешно ретировались, оставив Асмодея в приятном послевкусии после найма новых работников.

...

Прошло около десяти минут, прежде чем демон решил проверить, как его недавно вступившие в должность подчиненные осваиваются. Он поднялся наверх, в основной зал, ожидая увидеть Василия, моющего полы демонической шваброй, или Бориса, раздающего чертенятам проклятые закуски.

Но бар был пуст.

Точнее, не совсем. На стойке лежала та самая салфетка, теперь слегка обугленная, а рядом — крошечная записка, нацарапанная на обрывке пергамента:

«Спасибо за аванс! Кстати, пункт 4.3 нашего контракта (тот, который ты не смог прочитать) гласит, что мы имеем право на "творческий отпуск" в случае, если работа "не соответствует ожиданиям". А твоя — не соответствует. С уважением, Василий и Борис. P.S. Кот говорит, что селедочный самогон — отвратительный».

Асмодей застыл. Потом медленно, очень медленно, его лицо начало краснеть, пока не стало цвета лавы.

— МЕНЯ ОБМАНУЛИ… НА СОБСТВЕННОЙ САЛФЕТКЕ?!

Где-то вдалеке, уже за горизонтом, Василий и Борис синхронно чихнули.

— Кто-то вспоминает, — философски заметил кот, доедая кусочек деликатеса.

— Главное — чтобы не догнал, — пробормотал Василий, ускоряя шаг.

А в баре «Последний Глоток» в этот момент раздался звук, напоминающий взрыв ядерной бомбы, но с более демоническим акцентом.

Пустоши Нижних Миров расстилались перед ними, как гигантская, изъеденная язвами равнина — трещины в земле дышали серным паром, а небо, налитое густым багровым светом, казалось, вот-вот треснет по швам, обнажив что-то ещё более жуткое. Василий шёл впереди, его демонические когти впивались в рыхлую почву, оставляя за собой следы, которые тут же начинали дымиться, будто земля не выносила его нового обличья. Борис, устроившись у него на плече, неспеша вылизывал себя, изредка поглядывая на мешок с душами грешников, который болтался у Василия на поясе.

— Если мы свернём у этих скал, похожих на гнилые зубы, то, по идее, должны выйти к её чертогу, — прикидывал Василий, прищуриваясь.

— По идее, — флегматично отозвался кот. — Но в этом месте даже идеи имеют привычку сходить с ума.

Глава 4

Дверь чертога Малины была массивной, обитой черным железом с выгравированными рунами, которые светились тусклым фиолетовым цветом. Она не просто открывалась — она поддавалась только после сложного ритуала, включающего три удара, щепотку пепла грешника и парочку проклятий на забытом языке.

Но в этот раз все было проще.

Тук-тук-тук.

Тихий, почти вежливый стук.

Малина, сидящая за столом и лихорадочно перебирающая груду демонических контрактов (с пометкой "СРОЧНО. ДОЛГИ."), вздрогнула.

— Кто это еще… — пробормотала она, отшвырнув перо в сторону.

Она подошла к двери, щелкнула замком и резко распахнула ее.

На пороге стояли Кот с мешком и девушка с крыльями цвета пепла.

Малина молча посмотрела на них.

Они молча посмотрели на нее.

— Нет.

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что с потолка посыпалась штукатурка.

Борис, не моргнув, повернулся к Серафиме:

— Ты погоди. Ща оклемается.

Серафина, которая за последний час пережила почти голодную смерть в пустоши, воскрешение через душу грешника, неожиданную метаморфозу в падшего ангела, и очень интенсивный демонический секс...

…просто села на землю и уставилась в пустое пространство.

— Я… что… — начала она.

— Не думай об этом, — посоветовал Борис. — Просто жди.

Через десять минут дверь снова открылась.

Малина стояла на пороге, скрестив руки. Ее глаза горели, как угли, а крылья были напряжены до предела.

— Что. Вы. Натворили.

Борис, не дожидаясь приглашения, проскользнул внутрь, ловко увернувшись от ее хватающей руки. Серафина медленно поднялась и последовала за ним, все еще слегка шатаясь.

— Ну, — начал кот, запрыгивая на стол и смахивая лапой пару контрактов, — если кратко…

И он рассказал.

Все.

Без купюр.

Про бар «Последний Глоток».

Про Асмодея.

Про контракт на салфетке (Малина аж побледнела).

Про аванс в виде душ грешников и миски деликатесов (здесь она схватилась за грудь).

Про то, как они нашли Серафину и скормили ей душу (Малина от зависти прикусила губу).

Про то, что случилось после (Малина закрыла лицо руками).

И, наконец, про то, как Василий… испарился в экстазе, превратившись в сгусток души, который теперь трясется в мешке у Бориса на шее.

Тишина.

Малина медленно подняла голову.

— Вы… — ее голос дрожал. — Вы обманули Асмодея. Накормили ангела душой грешника. Превратили ее в падшую. И потеряли Василия…

Она замолчала, переваривая.

— …За два часа?

Борис кивнул.

— Ну, если точнее, то за час сорок пять.

Малина встала, подошла к шкафу, достала оттуда бутылку с чем-то темным и маслянистым и хлоп — отпила прямо из горлышка.

— Ладно, — выдохнула она, поставив бутылку на стол. — Значит, так.

Она ткнула пальцем в Серафиму:

— Ты теперь падшая, а значит, твои крылья — это моя ответственность.

Потом в мешок:

— Василий — душа, получается, его надо срочно вернуть во временное тело, пока его не засосало в чистилище.

Потом в Бориса:

— А ты… ты просто кошмар. Но без тебя они бы уже оба сдохли, так что ладно.

Борис самодовольно вытер усы.

— И что теперь? — спросила Серафина, впервые за вечер проявив инициативу.

Темный чертог Малины наполнился тяжёлым молчанием, нарушаемым лишь потрескиванием магических свечей и нервным постукиванием когтей Бориса по полу. Демоница стояла посреди комнаты, её пальцы сжимали мешок с душами грешников, а взгляд метался между Серафимой, котом и тем самым мешком, где томилась душа Василия.

— Вот что мы сделаем, — наконец заговорила Малина, её голос звучал так, будто она уже предвкушала момент, когда сможет вдоволь поиздеваться над ситуацией. — У меня есть ровно один способ вернуть Василию временное тело. Но для этого мне нужно восстановить силы.

Малина развязала мешок с душами грешников, и оттуда тут же вырвался вихрь стонущих, извивающихся огоньков. Она ловко поймала один из них — пухлый, с перегаром дешёвого виски и налётом вечного раскаяния — и поднесла к губам.

— Хрум.

Душа исчезла у неё во рту, как последняя пельмешка в новогоднюю ночь.

Малина облизнулась. Её крылья расправились, перья на них заиграли фиолетовым отблеском, а глаза вспыхнули, как две миниатюрные сверхновые.

— Ну что, человечишка, — она сладко потянулась, — теперь твоя очередь.

Из мешка донёсся приглушённый вопль:

— Я знаю, что ты задумала! — пытался укрыться Василий среди других душ. — Нет! Нет! Не надо! Я не хочу во второй раз!

— Ой, да ладно тебе, — Малина закатила глаза и засунула руку в мешок, вытаскивая оттуда душу Василия.

Она явно отличалась от остальных — не просто сизый комочек страха и раскаяния, а что-то большее. Сгусток света с золотистыми прожилками, пульсирующий, словно живое сердце. После всего, через что он прошел, в нем появилось нечто особенное, нечто новое для всех трех миров.

— Кулонов у меня больше нет, — демоница щёлкнула пальцами, и её чёрное платье исчезло в клубе дыма. — Так что, дорогой, теперь только… прямой контакт.

— МАЛИНА, ДА ТЫ ОХРЕНЕЛА! — душа Василия завизжала так, что даже Борис прижал уши.

— Вась, — кот философски вздохнул, — просто расслабься и получай удовольствие.

— КАКОЕ, НАХРЕН, УДОВОЛЬСТВИЕ?!

Серафина, сидящая в углу, прикрыла лицо руками, но между пальцами явно проглядывало любопытство.

Малина ухмыльнулась.

— Малина, стой, давай обсудим! — вопил Василий, но его голос терялся в нарастающем гуле магии.

— Всё, молчок.

Одним плавным движением она стянула с себя трусики (черные, кружевные, конечно же) и прижала душу Василия к тому месту, куда обычно даже ангелы боялись заглядывать.

На секунду воцарилась тишина.

То, что случилось дальше, не поддавалось логике.

Как только душа коснулась ее кожи, по телу пробежала дрожь. Малина взвыла. Не от боли — от чистого, неконтролируемого наслаждения. Ее колени подкосились, она рухнула на пол, судорожно сжимая бедра, а ее крылья забились в конвульсиях, сметая все вокруг.

Глава 5

Чертог Малины преобразился до неузнаваемости. Горы демонического хлама были аккуратно сложены в углу, пыльные свитки с проклятиями заменены на стопки чистого пергамента, а на входной двери красовалась новая вывеска:

«АДВОКАТЫ ДЬЯВОЛА»
Спишем ваши долги — или сожрём ваших кредиторов!

Борис, восседавший на краю нового секретера, выглядел особенно представительно: черный бантик на хвосте, крошечные круглые очки на носу и даже галстук-бабочка (который, впрочем, он уже успел дважды попытаться снять зубами). Василий сидел в кресле главного адвоката, натянуто выпрямив спину, а рядом, с блокнотом в руках, стояла Серафина — её крылья теперь были аккуратно подвязаны лентой и спрятаны под одеждой, чтобы не мешать во время работы.

Напротив них, в роли первой клиентки, расположилась сама Малина. Она нервно постукивала когтями по подлокотнику, её хвост извивался, как раздраженная змея.

— Ну что, коллеги, — Василий сделал серьезное лицо, хотя в глазах всё ещё читалось легкое недоумение от того, как они вообще дошли до жизни такой, — давайте начнём с главного. Малина, расскажи нам подробнее: где и у кого ты взяла в долг?

Демоница вздохнула и начала загибать пальцы:

— «Последний шанс грешника» — взяла там на новые крылья. «Закат рассвета» — для ремонта чертога. «Кровавый процент» — на вечные проклятия оптом…

Она продолжила перечислять, а лица «адвокатов» постепенно становились всё более ошарашенными.

— …и напоследок «Демон-экспресс» — там был выгодный акционный кредит под «первую душу бесплатно».

Василий, который изначально думал, что имеет дело с одним крупным долгом, медленно опустил голову на стол.

— Ты… ты взяла микрозаймы у СЕМИ разных контор?!

— Ну да, — Малина пожала плечами. — А что? У них были выгодные условия!

— УСЛОВИЯ?! — Василий вскочил, опрокинув стул. — Малина, ты демоница! Ты должна понимать, что в Аду НЕТ выгодных условий!

— Ну, мне казалось…

— Ты вообще смотрела процентные ставки?!

— Я смотрела на красивого демона-консультанта!

Василий замер, потом медленно повернулся к Борису.

— Кот, я сдаюсь. Она безнадёжна.

Борис, не моргнув, спрыгнул со стола и подошёл к Малине.

— Не важно. Нам хватит одного успешно закрытого дела, чтобы заявить о себе. Выбирай — с какого кредитора начнём?

Малина задумалась, потом зловеще ухмыльнулась.

— «Демон-экспресс». Тот самый, с «красивым консультантом».

— Почему именно он? — насторожился Василий.

— Потому что он не только навязал мне ненужный кредит… — её глаза вспыхнули алым, — …но и украл мою любимую заколку для волос.

Серафина, до сих пор молчавшая, вдруг подняла голос.

— Это… личное.

— Ага, — кивнула Малина. — И теперь я хочу его уничтожить.

Борис вздохнул.

— Ну, что ж… Тогда наше первое дело — «Малина против Демон-экспресса».

Василий, всё ещё не верящий в реальность происходящего, поднял с пола опрокинутый стул и сел.

— Ладно. Каков план?

— План прост, — кот оскалился. — Мы идём туда, находим слабые места в их контракте…

— И?

— И разрываем их на части. Буквально.

Малина одобрительно хихикнула.

Серафина вздохнула.

А Василий просто спросил:

— …А страховку от тяжких телесных у нас хоть кто-то оформил?

Тишина.

— Значит, нет, — он потер лицо руками. — Ну что ж… Тогда пошли громить микрофинансы.

И так, первое дело «Адвокатов Дьявола» началось…

Тропа, ведущая к конторе «Демон-экспресс», также петляла между скал, напоминающих застывшие языки пламени. Воздух по-прежнему был густым от серного смога, а под ногами то и дело всё ещё шевелился песок, будто живой. В аду ничего не менялось.

Серафина, нервно поправляя вороник костюма, наконец нарушила молчание:

— А что, если в их контракте не будет лазеек?

Василий, шагавший впереди, не замедлил шаг:

— Тогда мы просто объявим Малину банкротом. Автоматическое списание долгов.

— На словах всё звучит просто, — Малина закатила глаза. — Но кто поверит обычным заявлениям? В Аду бумаги должны гореть, пахнуть серой и желательно кричать при подписании.

Борис, сидя у неё на плече, одобрительно мотнул головой:

— Малина права. Нам нужен документ. Или что-то, что придаст словам «Малина банкрот» вес.

— Если нужен вес… — Василий сжал кулаки, и его демоническая синева на коже на мгновение вспыхнула ярче, — …то вот он.

Малина фыркнула:

— Василий, дорогой, ты едва справился с голодной падшей. Ты не одолеешь даже низшего демона.

— А драться и не обязательно, — он оскалился. — Главное — убедить их, что встреча с моими кулаками означает смерть.

— Блеф? — Малина приподняла подбородок и с хитрым лицом провела ладонью по шее.

— Именно. Мы заложим в аду сами основы понятия банкрот, ведь банки и микрофинансы должны нас бояться, как должники коллекторов.

Малина рассмеялась, но в её смехе слышались нотки одобрения.

В этот момент они вышли на небольшую площадь, где возвышалось здание «Демон-экспресса» — невзрачная постройка из чёрного камня, украшенная вывеской с изображением летящего демона, несущего в лапах мешок с надписью «Кредит за 5 минут!».

У входа их уже ждал тот самый «красивый консультант» — высокий демон с рогами, красиво закрученными в знак вечности, и улыбкой, полной острых зубов.

— Малина! — он распахнул объятия, будто встречал старую подругу. — Как я рад тебя видеть! Пришла, наконец, отдать долг?

— Не совсем, — она сладко улыбнулась. — Я пришла тебя уничтожить.

Демон замер, потом рассмеялся.

— Ох, милая, ты как всегда очаровательна! Но давай без шуток — у тебя просрочка. Тебе хотя бы часть суммы отдать надо, чтобы уменьшить проценты в следующем столетии...

Он не успел закончить.

Василий шагнул вперёд, его глаза внезапно вспыхнули тем самым демоническим огнём, который остался в нём после всех трансформаций.

Глава 6

И снова адская тропа. Ведущая к поместью, куда их повел Асмодей, она была вымощена черными камнями — не просто треснувшими, а разбитыми в хлам, будто поработали кулаки чудовищной силы. Из трещин сочилась густая, тёмная субстанция, похожая на кровь, которая в местах успела засохнуть, но всё ещё пахла горелой плотью и отчаянием. Или это был запах Ада? Кто его знает.

Воздух здесь витал тяжёлый, как непрощённый грех. Он давил на плечи, казалось, лип к коже и шептал что-то невнятное прямо в сознание. Возможно, это были голоса тех, кто до этого пришёл сюда и так и не ушёл.

Василий шагал впереди, напряженный, как струна. Его демоническая сущность, ещё не полностью проснувшаяся, но уже начавшая бунтовать, сжималась внутри него при каждом шаге, словно предупреждая: «Стой. Не иди. Тут смерть». Но Василий шёл. Потому что взялся за это дело, и собирался иди до конца.

Борис, обычно невозмутимый, теперь прижимался к его плечу, шерсть на загривке кота стояла дыбом, усы подрагивали. Всё его кошачье великолепие сейчас, казалось, наполнено какой-то первобытной тревогой, будто он чувствовал каждую каплю боли, пропитавшую дорогу.

И вот Адвокаты дьявола уже стояли у ворот. Массивных, кованых, украшенных шипами, которые, казалось, сделаны из костей пальцев. Ворот настолько высоких, что складывалось впечатление будто они разделяли сам ад на две части и возвышались перед гостями, словно последний рубеж перед безумием.

Но не они заставляли кровь стынуть в жилах.

На перекладине ворот, распятые за руки, висели две женщины. Их тела были искусно изуродованы — не до неузнаваемости, нет. Это было сделано с извращённым вкусом: красота осталась, но её исказили болью. Их длинные волосы, некогда светлые, теперь спутались и пропитались кровью, как будто кто-то специально хотел сохранить образ матери, любимой, святой — и одновременно сделать её символом муки.

Глаза — широко раскрытые, застывшие в вечном страхе, но в них всё ещё читалась боль. Боль, которую нельзя забыть. Боль, которая становится частью тебя, если ты слишком долго смотришь.

А вокруг них, как дымчатые призраки, витали души детей. Маленькие, почти прозрачные, они рыдали беззвучно, их крошечные ручки тянулись к матерям, которых уже нельзя было спасти. И все же они не могли уйти. Скорбь по потере удерживала их здесь, как паутина — мух.

— Что за чертовщина… — прошептал Василий, но его голос сорвался, как будто даже слова отказывались служить ему в этом месте.

Асмодей, стоявший чуть поодаль, смотрел на это без тени эмоций. Его лицо было холоднее зимнего клинка, а взгляд — темнее самой глубокой ямы в преисподней.

— Так демоны любят украшать свои владения, — сказал он сухо, будто рассказывал о дизайне интерьера. — Чистые души, особенно детские, не могут покинуть Ад, если привязаны к чему-то... или к кому-то. Их страдание питает это место. А для владельца — это знак могущества.

Борис медленно провёл лапой по морде, словно пытаясь смыть увиденное.

— Это не просто ужасно. Это… — он замолчал, не находя слов.

— Это Ад, — закончил за него Асмодей. — И то, что вы видели раньше, было лишь его веселой обёрткой. Как рождественский подарок, который взрывается в лицо.

Василий сжал зубы. Внутри все клокотало, но не от страха — от ярости. Гнев, смешанный с чем-то более древним. Жаждой справедливости? Местью?

— Ты привёл нас сюда, зная, что нас ждёт?

Асмодей вздохнул, как человек, которому уже надоели вопросы.

— Демоница, которая владеет этим поместьем, — моя бывшая невеста. Она… должна быть снисходительна ко мне. По крайней мере когда-то была.

— Снисходительна? — Борис язвительно фыркнул, кивая в сторону распятых. — По ним этого не видно.

— По крайней мере, в худшем случае, она точно не убьёт нас сразу, — Асмодей пожал плечами. — Мы успеем придумать, как обернуть ситуацию в свою пользу.

Василий посмотрел на ворота, потом на души детей, потом на Асмодея.

— В худшем случае мы просто уничтожим демоницу.

— О, нет-нет, — Асмодей покачал головой. — Вот тут ты не понимаешь. Люцилла не просто демоница. Она — одна из Владычиц Скорби. Ее сила в страдании других. И если вы попытаетесь играть в героев…

Он не договорил. Ворота с глухим скрежетом начали открываться сами, будто кто-то внутри давно ждал их.

Изнутри потянулся холодный, пропитанный болью ветер. Он пах как старое горе и новые раны.

— …то станете частью ее коллекции.

Тьма за воротами сгущалась, будто живая.

Борис вздохнул, как будто собирался на работу в понедельник утром.

— Ну что, адвокаты… Вперёд, в самое пекло?

Василий сделал шаг.

— Вперёд.

Территория поместья была усеяна тенями, которые шептались, смеялись и плакали, переплетаясь в жутком хороводе. Воздух был густым от запаха ладана и тления, а под ногами хрустели кости, будто гравий.

Малина шла позади всех, её крылья нервно подрагивали, как у мотылька, пытающегося улететь от пламени.

— Зачем нам вообще так рисковать? — спросила она, глядя на спину Асмодея. — Мы могли бы спокойно разбираться с мелкими долгами, не лезть в пасть к таким тварям.

Асмодей не обернулся, но его голос прозвучал четко, как удар клинка:

— Потому что тогда вы ничем не отличались бы от обычных чертей. А мелких чертей сильные демоны давят, даже не замечая. Если хотите осуществить свои планы — вам нужна сила. А сила в Аду приходит только двумя путями: покровительство или победа над врагом.

— И чтобы испытать судьбу, мы сразу полезли к одной из самых опасных Владычиц? — Малина скривила губы, но в её голосе уже не было сарказма, только холодная констатация факта.

Дворец Владычицы Скорби возвышался перед ними — черный, как ночь без звёзд, с башнями, увенчанными остриями, на которых висели окаменевшие в страданиях призраки. Дверь, массивная и покрытая рунами, казалась последним рубежом перед настоящим кошмаром.

Борис остановился и посмотрел на Василия.