Ужасти

Женщина без лица

В первый раз женщину без лица увидела Настя в окне старого дома.

Бабушка разговорилась возле него с приятельницей.

Настя же, помаявшись от скуки, придумала себе развлечение – стала бросать камешки в мутное, заросшее грязью окно. Камешки, ударяясь о стекло, весело позвякивали, словно переговаривались друг с дружкой. А один попался тяжёленький – зазвенело жалобно стекло, змейкой побежала трещинка.

И почти сразу дрогнула занавеска – кто-то показался в окне. Видно было плохо. Вначале Настя разглядела торчащие по сторонам седые волосы, а уже после – под ними – пустоту!

Не было ни носа, ни рта. Ничего! Только жадный, голодный взгляд. Кожу закололо иголочками. Настя чувствовала, что её рассматривают - оттуда, из окна. Её вдруг сильно потянуло к двери – захотелось войти внутрь.

Отпрянув, Настя налетела на бабушку, потянула ту за руку:

– Пойдём, пойдём отсюда!

- Да что с тобой, - рассердилась бабушка. – Дай нам поговорить с Петровной.

И тогда Настя прошептала:

- Там… тётя без лица!

- Где? – удивилась бабушка.

- Там. В окне!

- Глупости какие! Дом давно заброшенный стоит.

Дом и правда выглядел необитаемым. Облезлые стены. Грязные окна. Проржавевший навесной замок на обшарпанной двери. Только сквозь одно, крайнее слева окно, можно было ещё что-то рассмотреть. И сейчас оттуда выглядывала женщина без лица, манила Настю рукой.

- Ба, она смотрит на нас! И зовёт! – вскрикнула Настя.

- Как же она смотрит, если без лица? – улыбнулась Петровна.

- Не обращай внимание, - отмахнулась бабушка. - Вечно Настюшка придумывает. Фантазёрка!

- Бабушка права. Дом пустует уже…лет двадцать? – Петровна зашептала что-то про себя, подсчитывая. – Как раз тогда девчоночка пропала, помнишь, Валь?

- Как пропала, ба?

- Да не помню я, сколько времени прошло! – Бабушка сердито зыркнула на Петровну и наконец заторопилась. – Ну, пойдём мы, пора.

На ходу Настя оглянулась на крайнее окно, но женщины там уже не было. Лишь серая занавеска шевелилась слегка.

Второй раз женщину без лица Настя увидела в парке.

Она вдруг замёрзла среди жаркого дня, почувствовала себя отделённой от мира – от мальчишек, что носились с воплями рядом, от бабушки, увлеченно болтающей с кем-то на скамейке. Всё замедлилось, звуки приглушились – холод окружил Настю непроницаемой стеной. И почти сразу она увидела ту женщину.

Женщина без лица стояла под ивой. Высокая. Худая. В тёмном длинном платье. С неприбранными, торчащими по сторонам волосами.

Она медленно подняла руку и поманила Настю к себе.

И девочка сделала шаг, ещё и ещё…

Кто-то из ребят пребольно угодил Насте мячом по спине.

Оцепенение спало, и она кинулась к бабушке. Обняла, прижалась крепко. А когда сердечко успокоилось – выглянула осторожно, посмотрела в сторону одинокой ивы.

Никого не было среди ветвей. Женщина без лица ушла. И Настя успокоилась, ничего не сказала бабушке.

Только вечером во дворе поделилась произошедшим со своей закадычной подружкой Таткой. Та была старше Насти, перешла уже в третий класс.

Татка смеяться не стала. Выслушала серьёзно и предложила пойти вдвоём к странному дому, покараулить – выглянет или нет его хозяйка из окна. Настя сначала наотрез отказалась – очень уж было страшно. Но после долгих уговоров сдалась.

- Мы только глянем издали и убежим, – успокоила она себя.

Однако назавтра пойти не вышло – бабушка усадила Настю за букварь. После они поливали цветы, затем отправились в магазин. Днём, как повелось, навестили в парке птиц – бабушка насыпала им семечек в кормушку. Птицы прыгали по веткам, посвистывали – ждали угощения.

В парке было беспокойно – бегали вокруг люди, звали какую-то Марину.

- Потерялась девочка. В красном платьице была, на кармашке ромашка вышита, – взволнованно делилась с бабушкой новостями какая-то старушка. – Может видели?

Бабушка только охала и сильнее сжимала руку Насти.

Следующим утром Татка подкараулила Настю возле калитки. Она была нарядная – в голубом платьице, к воротничку крепилась большая блестящая брошь.

- Тётя подарила! – похвасталась Татка, проследив за настиным взглядом. А после предложила:

- Пошли к тому дому сейчас?

- Бабушка запретила на улицу одной выходить. Вчера в парке девочка пропала.

- Мы быстро. Если что – скажем, у меня гуляли.

И видя нерешительность подружки, Татка выпалила:

- Ты всё выдумала, да? Врушка!

- А вот и нет! - Настя выскользнула за калитку, придержав ту, чтобы не скрипела.

Близко к старому дому девочки не подошли, остановились чуть поодаль. Татка с жадностью вглядывалась в окна, но женщина без лица не показывалась.

- Может, в дверь постучим?

- Вот ты глупая! Как она откроет, если заперта?

- И правда, - разочарованно протянула Татка. – А как она в парк приходила? Через окно вылезла?

И прежде, чем Настя ответила, подбежала к двери и дёрнула за висячий замок. Неожиданно тот накренился, повис на дужке.

Не раздумывая, Татка вытащила его из петли и толкнула дверь. Некоторое время она вглядывалась внутрь, а потом вошла! Голубое яркое платьице мелькнуло в дверях и пропало.

Настя ахнула! Зачем, зачем Татка зашла в страшный дом? Прямо в лапы к живущей там ведьме!

Что же делать?! Бежать за бабушкой или… посмотреть самой?

Помедлив, Настя решилась заглянуть внутрь – вдруг Татка спряталась у входа, специально, чтобы напугать её. Нужно было проверить.

Ноги не слушались, подгибались от страха, дрожали…

Заглянув в приоткрытую дверь, Настя сразу отпрянула, готовая в любую минуту кинуться прочь. Никто не выпрыгнул оттуда с громким криком. И она посмотрела снова, остановившись на пороге.

Было сумрачно. Тусклая лампочка слабо освещала длинный коридор. В пыли на полу виднелась цепочка маленьких следов, терялась в темноте…

Петрушка

Оксана услышала про Петрушку, когда занесла Мироновне корзинку лисичек. С бабой Стешей насобирали они в лесу много грибов. И та велела заглянуть к соседке, угостить.

Мироновна с благодарностью приняла корзинку. Разулыбалась из-за приоткрытой двери.

- Спасибо, Ксаночка. Я их на жарёху пущу. У меня вкусные выходят… Может, успокоится тогда Петрушка, отстанет.

Оксане не было до Мироновны никакого дела. Но она всё же переспросила:

- К вам родственник приехал?

- Вроде того. Петрушка гостит, – и оглянувшись назад, Мироновна зашептала, - пособил бы кто, избавил от ирода. Совсем умучил меня!

Оксана непонимающе уставилась на бабку:

- Гость вас обижает?!

- Что ты, детонька, - зачастила та громко. – Как можно! Живём бок о бок в ладу да радости.

Почти сразу корзинка выскользнула из бабкиных рук и шлёпнулась на пол, рыжие яркие лисички раскатились по комнате.

Оксана сунулась было помочь, но сильный толчок отбросил её назад. Она и понять ничего не успела, как дверь закрылась и еле слышно из-за неё заохала-запричитала бабка.

Оксана дёрнула ручку, но дверь не поддалась.

- Евдокия Мироновна! – позвала Оксана. – Вам плохо? Откройте!

- Иди домой, деточка, всё хорошо, – Мироновна, наконец, выглянула в щёлочку, вымученно улыбнулась. За пару мгновений она разительно изменилась - платок сбился на бок, волосы растрепались, на щеке появилась глубокая царапина.

- Что с вами случилось? Можно войти? – продолжила расспросы Оксана. Она потянулась к бабке и в этот момент дверь резко распахнулась, ударив Оксану по носу. Перед глазами вспыхнул фейерверк искр! Почти оглохнув от боли, Оксана еле расслышала бабкины слова:

- Уходи! Уходи, пока он совсем не разозлился!..

Дома, приложив к носу лёд, Оксана пересказала случившееся бабе Стеше.

- Дверью ударила? – поразилась та. – Дела…Хотя, Мироновна уж месяц такая…Странная! К себе не пускает. На посиделки ходить перестала. Разговаривать не хочет…

- У неё сейчас кто-то гостит…Вроде Петрушка…

- Какой Петрушка? – удивилась баба Стеша. - Мироновна одна как перст, ни родни у неё, ни друзей. Сроду гостей не принимала…

- Не знаю, - пожала плечами Оксана. – Она мне про гостя сама сказала…

Утром из бабушкиного садика Оксана посматривала на дом Мироновны, и заметила движение на одном из окон. Там шевелилась и качала головой неприятная кукла, вроде балаганной игрушки.

Кукла была старая, в облезлом красном сюртучке и колпаке с кисточкой. Горбатый нос да узкие злые глаза довершали неприглядную внешность.

То был Петрушка! Обязательный участник уличных кукольных представлений.

Оксана, всё смотрела на него, никак не могла отвести взгляд.

Петрушка ухмылялся в ответ размалёванным ярким ртом.

А потом поднял руку и поманил к себе!

Выглядело это так странно и зловеще, что Оксана похолодела.

И только потом сообразила, что кукла-то перчаточная! Конечно, ею управляет человек! Только кто? Не Мироновна же спряталась под окном и пугает её?!

Петрушка тем временем приник к стеклу, опёрся о него ладонями. Казалось, он внимательно следит за Оксаной, с интересом рассматривает её.

Неожиданно для себя, Оксана разозлилась и решила узнать, кто дразнится с помощью ветхой игрушки.

Она пробежала через дворик Мироновны и уверенно постучала в дверь. Оказалось не заперто. Осторожно войдя в коридорчик, Оксана тихо позвала:

- Евдокия Мироновна, вы дома? Можно к вам?

Бабка не ответила. Но в комнате дробно простучали частые, словно детские, шажочки – будто в деревянных башмаках кто-то пробежал по полу.

Всё-таки у Мироновны кто-то гостит! Похоже, ребёнок… Может, не совсем нормальный?..

Размышляя об этом, Оксана заглянула в комнату и поразилась царящему повсюду беспорядку. Перевернутые стулья, разбросанные вещи, увядшая герань, вырванная с корнем из горшков, дорожки земли на грязном липком полу…

При её появлении кто-то неуловимый метнулся вдруг от окна, шмыгнул за шкаф.

- Я тебя вижу! – невольно воскликнула Оксана.

- И я тебя, и я тебя! – заверещал невидимка противным металлическим голосом и ринулся к ней, затопотал совсем рядом!

Он скакал, носился вокруг Оксаны, хватал её за платье, щипал за ноги! А потом рванул за косу, да так, что слёзы выступили на глазах!

Дрожа от отвращения, Оксана отбросила мягкое лёгонькое тельце, кинулась к дверям. А голосок всё звенел противно да гнусаво, выводил теперь незнакомую унылую песню без слов…

В бабушкином палисаднике Оксана чуть не сбила с ног тётку Таю – та принесла гостинцы, домашнюю сметану и творог.

- Оксанка! - ахнула тётка. – Откуда летишь? За тобой что, черти гонятся?

Трясясь и запинаясь, рассказала Оксана про свои приключения - про Петрушку на окне, про невидимку, что напал на неё в доме Мироновны.

- Петрушка? – удивилась тётка Тая. - А ну пойдем, поглядим! Мироновна последнее время чудит. Я-то грешна, думала, не в себе бабка. А там видно серьёзнее всё…

Наружная дверь теперь была заперта. Они обошли дом, постучали в каждое окно – всё без толку. Оксана ждала, что покажется в одном из них отвратительная кукла. Начнёт кривляться да подпрыгивать. Но куклы не было. Только откуда-то издалека слышались глухие удары – будто где-то в доме стучали по полу или по стене.

- Сбегай-ка до меня, принеси бутылочку освященной воды, - велела тётка Оксане. – Она нам здесь понадобится.

Сама же размашисто перекрестила дверь и нараспев завела молитву.

Когда Оксана оглянулась от калитки, тётка уже скрылась в доме…

Оксана бегала быстро и вернулась через несколько минут.

В комнате шумело и грохотало!

Развернув широкий узорчатый платок, тётка Тая странно трясла им, хватала руками воздух – то ли отбивалась от кого-то, то ли пыталась поймать. А вокруг кружила и вилась домашняя утварь да вещи Мироновны, клацали ножницы, щетинились вилки, пытались добраться до тётки острые ножи.

Перекати-поле

Поле в Глухом Логе давно пугало местных. Говорили, что где-то посередине граничит оно с миром неведомым, потусторонним. Граница эта невидимая. Можно рядом пройти и не узнать о ней. Но если оступиться, пересечь черту - трудно будет вернуться назад, почти невозможно. Разве только если дань заплатить...

Давно, когда земли вокруг принадлежали колхозу, бывало, что пропадали здесь люди. Кто по пьяни забредал, а кто из упрямства да неверия - проверки ради. Напрасно бабки шептали про призрачную границу, стращали молодёжь, никто их не слушал, конечно же.

Тогда все непонятные случаи списывали на банду, орудующую в соседней области. Да только какой резон бандитам трактористов во время уборки или колхозников на покосе забирать?.. Вообщем, пропадали люди, а отчего да как неясно.

Сейчас другие времена, затихло всё. Но мало кто отваживается до того поля дойти, а уж пройти по нему вообще смельчаков не находится.

А поле ничуть не изменилось с тех пор – травы по прежнему высокие да сочные, цветы яркие и душистые. Вроде небольшое совсем, кажется, что до березок на той стороне минут десять ходу. Да только иллюзия то - морок, обманка.

И случилось, что на это поле попала Тая.

Девочка с опаской ступала по мягкой траве и злилась на Верку. Ловко та взяла ее на слабо! Если б не она – ни за что не согласилась бы идти сюда за ноготками. Когда Тая поняла, во что ввязалась, отступать было поздно и неловко как-то. Вот и пришлось выполнять обещанное.

Верка с мальчишками остались ждать её под деревьями.

Оттуда, с небольшого бугра, хорошо просматривались окрестности.

Но несмотря на это, Тая должна была принести доказательство - цветок календулы, что растет как раз на середине. Таких ноготков больше нигде не встречалось - высоких, с огромными оранжевыми головками и бархатной чёрной сердцевиной. Издали хорошо было видно, как образовали они аккуратный круг, словно специально кем-то посаженные.

Тая шла сквозь зелёную сочную траву, невольно любуясь синими аккуратными шапочками синеголовника, как вдруг картинка смазалась на миг, и всё поменялось.

Тая поначалу не поняла даже, где оказалась. Вот ноготки растут тесным кружком. Лепестки глянцевые, мягкие. И запах терпкий да острый.

Но дальше!.. Ничего знакомого не было там – только расстилалась бурая степь да где-то далеко-далеко солнце красным шаром сваливалось к горизонту.

И небо здесь было чужое - глухое, серое.

И трава жёсткой, сухой проволокой оплетала ноги, мешала идти.

Неужели она перешла границу? Неужели оказалась на той стороне?!

Тая в отчаянии закружила, заметалась возле цветов. А потом зажмурилась, заставила себя медленно просчитать до десяти – вдруг это всего лишь мираж? Вдруг всё сейчас исчезнет? И Верка помашет ей издали, от деревьев?

Ничего не изменилось. Жухлая выгоревшая трава окружала Таю со всех сторон. И ничего больше не было вокруг. Ничего!

Тая хотела повернуть назад, да только куда? Она растерялась, забыла, с какой стороны пришла!

Как теперь вернуться? В какую сторону пойти?!

Связи не было. Телефон бесполезным кусочком пластика лежал в руке. Разозлившись, Тая отшвырнула его прочь. А потом заплакала…

Она сидела возле ноготков, гладила пальцами бархатистую сердцевину, а слёзы все лились и лились.

Наверное, время здесь шло по-другому. Тае показалось, что она долго сидит вот так, возле цветов. А солнце всё не садилось, висело как приклеенное у самой земли.

Очень хотелось пить. И есть тоже. И сидеть она уже устала - не было больше сил оставаться на одном месте.

Тая походила, попрыгала, стараясь дышать ровно, спокойно. Нужно было что-то решать – что делать, куда идти?

Кричать она побоялась. Да и кого здесь звать? Ей вдруг вспомнились страшилки, которые мальчишки рассказывали про это место. Про пограничные земли и их хозяйку…

А вдруг она останется тут навсегда? Не сможет вернуться домой?! Паника охватила Таю мгновенно, затряслись руки, сердце отозвалось отчаянным стуком.

Божечки, что же делать? Что??

Наверное, в таких случаях следовало помолиться, да только Тая не знала как. И крестик она не носила – так и лежал в шкатулке четвёртый год, с того дня, как баба Дуня покрестила её в маленькой деревенской церквушке.

Отчаяние девочки было так велико, что она не сразу заметила вдали несколько тёмных точек.

Без помощи ветра, легко и быстро к Тае катились круглые комья сухой травы! Они остановились в нескольких шагах от девочки, словно кто-то выключил их.

То было перекати-поле!

Тае доводилось встречать их и раньше. Но такие большие, будто слепленные из множества высохших шишечек и стеблей, она видела впервые.

- Откуда вы взялись? – пробормотала девочка. – Я вас не звала…

Тая осторожно обошла ближайший ком. Ей показалось, что перекати-поле легонько поворачивается за ней, словно следит тысячей глазков-семян! И остальные тоже смотрят, наблюдают!

Не выдержав, она пошла вперёд, в ту сторону, откуда прикатились растения. Ноги цеплялись за жухлые травяные плети, вязли в пружинистом сухом ковре.

Тая прошла совсем немного, когда шар перекати-поля обогнал её и затупил дорогу. Девочка шагнула в сторону – ком травы сместился туда же. Отпрыгнула в другую - перекати-поле снова возникло перед ней. Оно скользило словно по воздуху, всё время оказываясь на пути девочки, будто показывая - сюда нельзя. Тая кричала на него, плакала. Отчаявшись, собралась было отфутболить ком ногой. Но тот сразу ощетинился, расправился и выставил со всех сторон острые как иглы колючки.

Незаметно подкатились остальные шары, выстроились шеренгой перед девочкой, не пуская дальше. Возможно, в другое время Тая посмеялась бы над странным поведением обычной травы. Но только не теперь.

Стало жарче. От жажды и переживаний кружило голову. Тая принялась щипать себя за руки, чтобы хоть как-то продержаться.

По степи вдруг прокатился вздох, и девочку накрыло волной раскалённого воздуха. А потом Тая увидела, как сдвинулось солнце – поднялось немного выше и озарило всё вокруг багровым страшным светом. А там, вдалеке, откуда появились шары перекати-поля, возникла сияющим белым столбом смазанная фигура. Огромная, тощая, словно чучело. Расставив по сторонам руки, на негнущихся ногах-ходулях направилась она к Тае.

Колченог

Фигурки качнулись, словно от лёгкого ветерка, а потом задвигались, закружились, всё ускоряя темп.

- Опять он рядом ходит, - прошептала Груша, невольно оглядываясь.

Ася ничего не ответила. Промолчала.

За неделю, что она провела в Раздольном, ей так и не удалось свыкнуться со странностями этого места. Возле каждого дома – на деревьях, на ветках пыльных кустов, на перилах резных крылечек – везде, где только возможно, встречались ей самодельные фигурки, сплетённые из сухих веточек и прутьев. Поначалу она приставала к Груше с расспросами, но выслушав сбивчивые бессвязные объяснения, так ничего не поняла и перестала.

Баба Катя ясности тоже не внесла, взглянула сурово и припечатала:

- Должно так быть, вот и висят. Не нами заведено, не нами и окончится.

- Но зачем? Для чего они?

-Вроде пугалки. В Касьянов год завсегда положено! Чтобы оттуда никто не пролез! – махнула рукой в сторону холмов, протянувшихся цепочкой вдалеке.

А Груша шепнула вслед:

- Ты не местная, всё равно не поймёшь.

В Раздольное, большое уютное село, раскинувшееся по берегу реки, Ася попала случайно. Приехала погостить к подруге во время летних каникул. С Грушей они вместе учились в колледже и незаметно сдружились.

Село Асе понравилось. Добротные деревянные домики, крепкие заборы, ухоженные сады радовали глаз, показывали, что народ здесь живёт трудолюбивый, серьёзный.

Однако была в Раздольном одна особенность, которую Ася заметила не сразу – не бегали по улицам ребятишки, не играли в шумные игры, не переговаривались громко. Да и взрослые, спешившие куда-то по своей надобности, почти не задерживались для разговора, на самодельных лавочках не собирались посудачить старики.

Дети в селе определённо имелись. У Груши в семье подрастали младшие братья погодки. В соседнем дворе жила девчушка лет шести, с любопытством подглядывающая за вознёй мальчишек через щелястый забор.

Ася обнаружила её присутствие недавно и сразу решила познакомиться.

Девчушку звали Нютой.

- Анюта? – переспросила Ася.

- Нет же, Нюта! – упрямо повторила девочка.

- Хочешь, приходи к нам. С мальчишками поиграешь, - пригласила Ася.

Но Груша сразу одёрнула:

- Что ты! Нельзя!

И разулыбавшаяся было Нюта, сникла.

- Да почему нельзя-то?

- Дети должны сидеть по домам.

- Почему? Что у вас здесь творится, Груш? Давай, рассказывай!

И Груша, наконец, объяснила, что всё – из-за расположения их села.

Оно находится в особом месте, рядом, за холмами, что-то вроде аномальной зоны. В годы, когда у февраля выдаётся лишний день, там открывается проход…

И тогда на другую сторону уводят детей. Раньше много детей пропадало. До тех пор, пока не догадались обереги развешивать. Они вроде ловушек для нечисти, отгоняют её, не дают пройти. Ну и детям в это время велено дома сидеть, не выходить из дворов.

- Ты серьёзно сейчас? – Ася смотрела недоверчиво.

- Ты ж сама видишь – ловушки висят, дети не гуляют, - вздохнула Груша.

- Но почему в полицию не заявить?

- В полицию-ю-ю? – округлила глаза Груша. – Да у Мишки-участкового больше всех ловушек таких понатыкано, он многодетный отец.

- Но ведь нужно что-то делать!

- Да разве что сделаешь против…

- Кого?

Груша заозиралась по сторонам, а после еле слышно выдохнула:

- Колченога…

Совпало это или нет, только налетел сразу ветер, закрутил, закружил ловушки. И отчего-то страшно стало на миг. Словно невидимый колченог подслушивал их разговор. Хотелось замолчать, или просто переменить тему. Но Ася не сдержалась, спросила снова:

- Колченог? Это кто такой?

- Не знаю. Его никто не видел.

- Если никто не видел, значит не существует его, всё выдумки! Обман!

- Не выдумки! – резко возразила подруга.

- Груш! Подумай сама - откуда вы знаете, что приходит именно он? Если никогда его не видели?

Груша упрямо повторила:

- Он! Больше ведь некому!

- Но почему вы думаете на него? И что за название такое странное – колченог?

- Тише! – прошипела Груша. – Не говори громко, услышит ещё! Это всем известно, что он приходит, издавна так повелось.

Бабкатину сестру почти увёл… Спасибо заметили, что она к холмам идёт да успели остановить. Она словно под гипнозом была, когда очнулась - рассказала про хромого страшного дядьку. Одна нога у него нормальная, а вторая кривая, маленькая, как у ребёнка. Взял он её молча за руку и повёл…

- Но он же невидимый!