Украденная невеста. Месть горца

1

Я шагаю по узкой дороге, ведущей к дому двоюродной бабушки, у которой гощу пару дней, и крепко прижимаю к груди горячий хлеб в пакете, только что купленный в деревенской лавке.

Улица пустынна, уже темнеет. Я почти подхожу к дому, когда рядом тормозит черный автомобиль, непривычно дорогой для этого места. Наверное, кто-то заблудился. Я шагаю ближе к обочине и доброжелательно улыбаюсь, готовясь подсказать дорогу. Но дверь резко распахивается, и из машины одним быстрым движением выходит высокий, очень большой, мускулистый мужчина в черном.

Сердце тревожно екает, и я невольно отступаю назад, крепче сжимая хлеб.

– Вам помочь? Вы заблудились? – мой голос звучит неуверенно, и я сама не понимаю, почему вдруг становится так страшно, но интуиция кричит бежать.

Он не отвечает. Просто быстро сокращает расстояние между нами и, прежде чем я успеваю осознать, что происходит, грубо хватает меня за талию.

Хлеб падает на землю, вместе с телефоном. Я кричу, пытаясь вырваться из крепких рук, но его ладонь мгновенно закрывает мой рот, заглушая звук. Меня силой заталкивают на заднее сиденье машины. Я отчаянно упираюсь, царапаю руки похитителя, но все напрасно – он слишком сильный.

Дверь захлопывается с глухим стуком, автомобиль тут же срывается с места, оставляя за собой пустую деревенскую улицу и мою надежду на помощь.

Я забиваюсь в угол, дрожа и пытаясь понять, что происходит. Рядом, почти вплотную ко мне, сидит мой похититель. Теперь, в тусклом свете салона, я вижу его четче: мощная фигура, густая черная борода и глаза, мрачные, жесткие, пугающие.

– Кто вы? – шепчу я, едва слыша свой голос из-за гулкого стука сердца. – Зачем вы это делаете? Я вам ничего не сделала…

Он молчит. Даже не смотрит на меня, будто я пустое место. Я отчаянно всхлипываю и снова пробую заговорить:

– Отпустите меня, пожалуйста! Я никому ничего не скажу.

Снова тишина в ответ.

– Я племянница Чингиза Ардашева! – восклицаю в отчаянии. – Вы не можете не знать, кто он, его все знают! Вы же понимаете, что если сейчас же меня не отпустите, вам не поздоровится, он этого не простит!

Мужчина медленно поворачивается и впервые смотрит прямо мне в глаза. От его взгляда тело пробирает холодная дрожь.

– Я знаю, кто ты, – спокойно произносит он низким голосом, от которого по коже бегут мурашки. – Мне все равно, чья ты родственница.

– Зачем тогда я вам нужна? – голос срывается на всхлип, глаза наполняются слезами.

Он снова замолкает, словно я уже исчерпала лимит его ответов.

Машина мчится вперед, увозя меня дальше и дальше от дома, от бабушки, от сестры, которая, наверное, уже начала меня искать. Я смотрю на свои дрожащие руки, чувствуя себя совершенно беспомощной.

– Пожалуйста! – тихо повторяю я, уже не надеясь на ответ. – Отпустите меня домой!

Но мужчина только равнодушно смотрит вперед, будто все уже давно решено, и мои мольбы ничего не значат. Даже водитель не обращает внимание на мои слова, хотя я пытаюсь воззвать и к его совести. Им все равно.

Я прижимаюсь спиной к холодному стеклу окна, пытаясь осознать происходящее.

Меня украли.

Кто этот человек? Зачем ему именно я? Неужели все из-за моего дяди? Но если это месть или конфликт, почему не похитили одну из дочерей или внучек дяди Чингиза?

Вопросы, на которые нет ответа, разрывают мое сознание. Мне остается только ждать и молиться, чтобы меня нашли и спасли как можно быстрее. Я точно знаю, что мой брат Асад камня на камне не оставит, пока я снова не окажусь дома.

***

Автомобиль резко останавливается. Мужчина, не говоря ни слова, выходит первым и тут же открывает дверь со стороны, где сижу я. Я молча выбираюсь наружу, лишь бы нет дать ему повода снова коснуться меня. Ноги едва держат, но я боюсь даже пошевелиться лишний раз.

Вокруг незнакомая местность. Воздух прохладный и влажный, пахнет землей и горной свежестью. Дом, в который меня привезли, стоит на отшибе, одинокий и маленький, словно забытый кем-то много лет назад. Мужчина молча ведет меня к нему и я не сопротивляюсь, знаю, что бессмысленно.

Он открывает дверь и легонько толкает меня внутрь. Я неуверенно переступаю порог и останавливаюсь посреди комнаты. Оборачиваюсь, ожидая объяснений, но он молча захлопывает дверь и запирает ее снаружи. Щелчок замка звучит так отчетливо и громко, что я вздрагиваю и застываю на месте.

– Подождите! – отчаянно кричу я, бросаясь к двери. – Объясните мне, что происходит! Зачем вы привезли меня сюда? Пожалуйста!

Но никто не отвечает. Шаги удаляются, и вокруг воцаряется пугающая тишина. Я растерянно осматриваюсь. Домик небольшой, три комнаты, мебель старая, покрытая толстым слоем пыли. Я быстро прохожу по комнатам, заглядываю в каждую дверь, отчаянно зовя кого-нибудь:

– Здесь есть кто-то? Помогите! Пожалуйста, откликнитесь!

Но дом пуст. Совсем пуст. Я одна, запертая в незнакомом месте, и никто не придет мне на помощь. Дверь не открыть, окна тоже заколочены. Настоящая тюрьма.

Возвращаюсь в гостиную и медленно опускаюсь на краешек кресла. Сердце колотится так сильно, что начинает болеть в груди. Слезы снова льются по щекам, и я не пытаюсь их остановить. Как глупо, что я несла телефон в руках вместе с хлебом. Почему я не положила его в карман? Я могла бы сейчас позвонить Асаду, и он уже мчался бы на помощь…

Я обхватываю руками плечи, съеживаясь в комочек, и плачу, пока не иссякают силы. Внутри холодно и страшно, а вопросы мучают все сильнее. Что эти люди хотят от меня? Почему именно я? Я не понимаю, и от неизвестности страх только усиливается.

Часы медленно ползут вперед. За окнами сгущается темнота, наступает глубокая ночь. В доме есть свет, но мне от этого ничуть не легче. Я так и сижу в кресле, не двигаясь, боясь даже пошевелиться.

Постепенно усталость побеждает страх, веки тяжелеют, голова опускается на подлокотник кресла. Я незаметно для себя погружаюсь в тревожный, беспокойный сон.

2

Я долго молчу, чувствуя, как напряжение в машине становится почти невыносимым. Мы едем уже около часа, и всю дорогу он не проронил ни слова. Я снова украдкой бросаю на него взгляд и, наконец, набираюсь смелости нарушить тишину:

– Зачем ты это сделал? Почему именно я? Мы ведь даже не знакомы.

Он никак не реагирует. Продолжает молча смотреть на дорогу, словно меня здесь вовсе нет.

– Скажи, зачем тебе понадобилось именно меня похищать? Разве нельзя было найти девушку, которая сама захотела бы стать твоей женой? – продолжаю я настойчиво. – Разве трудно было просто прийти к моей семье и попросить мою руку по-человечески? Зачем вести себя, как дикарь, и красть невесту? Это же пережитки прошлого…

Он вдруг резко смотрит на меня, приподнимая бровь, и на его губах появляется надменная насмешка.

– Ты еще не успела стать моей женой, Амира, а уже читаешь мне нотации и отчитываешь, – произносит он с сарказмом в голосе. – Интересное начало нашей совместной жизни.

От его слов мои щеки загораются, я мгновенно смущаюсь и опускаю глаза, кусая губы. Сердце стучит быстрее, а я не могу подобрать ни одного слова в ответ. Он снова замолкает, возвращаясь к дороге, а тишина становится еще более тяжелой и удушающей.

Но мое возмущение его молчанием сильнее смущения, и я снова, собравшись с духом, начинаю спрашивать:

– Ты так и не ответил. Почему именно я? Я же даже не знаю тебя…

Он снова не реагирует, и это только сильнее выводит меня из себя. Я не понимаю, зачем ему нужно держать меня в неведении.

– Почему ты молчишь? Ответь хотя бы что-то! Это ведь моя жизнь! Ты не имеешь права…

Он резко останавливает машину на обочине, заставляя меня испуганно вскрикнуть, и поворачивается ко мне всем корпусом. В его ледяных глазах появляется ярость, от которой я мгновенно съеживаюсь на своем сидении, понимая, что зашла слишком далеко.

– Хватит! – его голос звучит резко и грозно. – Еще одно слово, и я клянусь, ты пожалеешь о том, что не умеешь вовремя закрывать рот! Поедешь дальше в багажнике.

От его яростного взгляда я буквально каменею, вжимаясь в сиденье и не решаясь даже дышать. Он смотрит на меня еще несколько секунд, затем снова заводит машину и продолжает путь, а я так и остаюсь тихо сидеть, пока слезы текут из глаз от страха и беспомощности.

Он не собирается ничего объяснять, и я не знаю, как дальше справиться с этой неизвестностью. Он даже не назвал мне своего имени! Но теперь я хотя бы понимаю одно: этот мужчина не терпит вопросов и не привык, чтобы ему перечили, и от этого осознания мне становится еще страшнее.

Что если Асад не заберет меня? Что, если, я все-таки вынуждена буду стать женой этого страшного человека?

Я не смогу этого пережить!

– Перестань рыдать! – звучит раздраженное требование и я вздрагиваю, утирая слезы ладонями.

Когда машина, наконец, замедляет ход и въезжает во двор огромного двухэтажного дома, я невольно замираю. Дом красивый и большой, но сейчас это не вызывает у меня никакого восхищения – только тревогу.

Негодяй за рулем останавливает автомобиль и выходит первым, обходит его и открывает мою дверь.

– Выходи, – властно приказывает он.

Я не успеваю этого сделать, потому что наше внимание привлекает к себе высокая и немного полноватая пожилая женщина, спешащая к нам из дома. Ее лицо встревожено, взгляд перебегает с мужчины на мою открытую дверь, затем снова на него.

– Скажи, что это неправда, – ее голос звучит встревоженно и строго одновременно. Она не отрывает взгляда от мужчины, стоящего рядом со мной.

Он молча открывает дверь шире, словно приглашая ее взглянуть на меня. Женщина подходит ближе, и когда ее глаза останавливаются на моем лице, она резко охает, прижимая ладонь к сердцу.

– Как ты мог! – восклицает она, поворачиваясь к нему с явным укором. – Я не ожидала от тебя такого, Джафар!

Внутри меня что-то болезненно екает: так вот как его зовут… Джафар. Я запоминаю это имя и невольно повторяю его в мыслях. Джафар – вполне подходящее имя для такого негодяя. Оно даже звучит зловеще.

Джафар смотрит на женщину холодно и безразлично, явно не собираясь оправдываться.

– Мама, не устраивай сцену, – говорит он спокойно, но жестко. – Уже ничего не изменить.

От слова «мама» я замираю еще больше. Эта женщина – его мать. И ей явно не нравится то, что сделал ее сын.

Она разочарованно качает головой, переводя взгляд на меня. В ее глазах на мгновение появляется презрение, но она быстро отводит взгляд, словно стыдится происходящего.

– Ты понимаешь, к чему это приведет? – снова говорит она, глядя на сына. – Что скажет ее семья? Ты вообще о чем думал, когда крал чужую дочь?!

– Я знаю, что делаю, – коротко отвечает он и, не глядя на нее, берет меня за локоть, заставляя идти к дому.

Я следую за ним покорно, чувствуя, как мое тело охватывает жгучий стыд, ведь он прикасается ко мне, словно все уже решено, к тому же, на глазах у своей матери.

Даже она недовольна тем, что он сделал. Похищение невесты – позор даже в ее глазах. Что же теперь будет со мной? Почему этот мужчина так поступил?

Внезапно мой локоть грубо высвобождают из руки Джафара. Его мать смотрит на него с таким гневом, что даже я съеживаюсь, а ему все нипочем.

– Не прикасайся к ней! – шипит она на сына, вставая между нами. – Ты не имеешь права прикасаться к этой девушке, Джафар. Она тебе никто!

– Ненадолго, мама. Готовь свадьбу, ты же сама просила меня жениться, – ухмыляется он, прежде чем повернуться к нам спиной и исчезнуть в доме.

К моему ужасу, эта женщина молча ведет меня вслед за ним внутрь.

Слезы снова подступают к горлу, но я сжимаю губы и мысленно повторяю: «Асад найдет меня, он не оставит меня здесь. Я должна просто дождаться его».

***

Мы заходим в дом. Просторный холл, высокая лестница на второй этаж, дорогая мебель. Все это напоминает дом моего дяди Чингиза, главной целью которого – выставить на обозрение свое богатство.

3

После того, как Джафар произносит эти жуткие слова мне на ухо, он молча отступает назад и открывает дверь. Я не смотрю ни на него, ни на его мать, когда выхожу, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Мне кажется, что я вот-вот упаду, ноги подкашиваются, но, когда дохожу до выхода, сестра подхватывает меня и крепко держит за руку, осторожно помогая сесть в автомобиль. Тетя Латифа, не сказав ни единого слова, занимает место рядом с водителем.

Всю дорогу домой мы не произносим ни слова. Я лишь прижимаюсь к плечу Анисы и пытаюсь перестать дрожать. Слова Джафара не идут у меня из головы. Я верю ему. Верю, что он безжалостно осуществит свою угрозу, если я не сделаю того, что он хочет. И этот страх за сестру сковывает меня сильнее, чем страх за себя саму.

Аниса маленькая. Ей всего семнадцать лет, она только закончила школу и собирается учиться на врача. У нее есть мечты и амбиции, которых всегда не хватало мне. Как я смогу жить, если ее жизнь будет разрушена? Я не знаю, почему этот Джафар так прицепился ко мне, к нашей семье, но понимаю, что выбора у меня нет. И от этого осознания по моим щекам текут слезы всю дорогу до дома.

Приехав домой, тетя Латифа тут же велит нам с Анисой идти к себе в дом и не выходить. Наш небольшой двухэтажный коттедж располагается на огромной охраняемой территории поместья дяди Чингиза в горах. Асад планирует перевезти нас в город, как только Аниса начнет учебу в университете, но пока мы живем под гнетом дяди, потому что он не хочет отпускать моего брата.

Закрыв за собой дверь спальни, я сажусь на край кровати и молча смотрю перед собой. Аниса, вошедшая следом, тихо гладит меня по спине, пытаясь хоть немного успокоить, но я почти ничего не чувствую.

Проходит несколько часов, прежде чем тетя Латифа звонит и велит нам немедленно прийти на ужин в большой дом. Я понимаю, что речь идет об особняке дяди Чингиза, где обычно собирается вся семья. Сердце снова сжимается, но я ничего не говорю – только киваю сестре, и мы молча выходим.

Большой дом всегда пугал меня. Он похож на строгий, холодный дворец, где нет места теплу и любви, только правилам и приказам от самопровозглашенного короля – дяди Чингиза. В столовой все уже собрались за столом: сам дядя Чингиз, его жена Эльза, тетя Латифа и двое ее сыновей моего возраста. Их взгляды тяжело падают на меня, обвиняя в том, в чем я вовсе не виновата. Я тихо сажусь на стул рядом с сестрой, стараясь не поднимать глаз, но мысли мои снова возвращаются к словам Джафара. Я боюсь, что он способен причинить вред Анисе, если я не выполню его требование, а значит, мне нужно сообщить дяде, что я согласна на брак.

И в тот самый момент, когда мне становится невыносимо больно от собственного бессилия, дверь распахивается, и в комнату влетает Асад. Мой обычно спокойный и рассудительный брат, который несмотря на свои угрожающие размеры и мощное телосложение, всегда сохраняет трезвую голову и выступает за мирное урегулирование спорных вопросов, теперь выглядит вне себя от ярости. Его темные глаза впиваются в меня, находя сразу же, и выражение лица немного смягчается. Мое сердце болезненно сжимается в груди, и я тут же вскакиваю из-за стола, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами.

– Асад! – срывающимся голосом произношу я и бегу к нему навстречу.

Брат крепко прижимает меня к себе, его руки теплые и надежные, а я впервые за эти сутки чувствую себя в безопасности.

– Все в порядке? – спрашивает он встревоженно изучая меня взглядом. – Он тебя не тронул?

– Нет, со мной все хорошо, – шепчу я, дрожа от волнения и облегчения одновременно. – Я только испугалась…

Асад осторожно ведет меня обратно к столу и усаживает рядом с Анисой.

– Продолжайте ужинать, – тихо велит он, и я сразу понимаю по его напряженному голосу, что сейчас последует тяжелый разговор. Он резко поворачивается к дяде Чингизу, и его взгляд становится холодным и жестким: – Нам нужно поговорить наедине.

Дядя спокойно откидывается на спинку стула и с непоколебимым спокойствием смотрит на Асада.

– Поговорим после ужина, Асад. Торопиться теперь некуда, все уже произошло.

– Это касается моей сестры! – голос брата звучит резко и гневно. – И я не буду ждать, пока вы тут спокойно доедите свой ужин!

Дядя хмурится, его глаза темнеют от раздражения:

– Сядь за стол, Асад, и возьми себя в руки! Ты забыл, как нужно разговаривать со старшими?

Я замечаю, как жена Асада Мина, вошедшая следом за ним, осторожно щипает его, и Асад нехотя опускается на свободный стул. Напряжение в воздухе становится почти невыносимым. Даже тетя Латифа молчит, смотря в свою тарелку.

Но неожиданно тишину нарушает ее сын Марат, самодовольно и спокойно заявляя:

– После случившегося о пышной свадьбе не может быть и речи. Разделаемся с этим делом по-тихому и забудем.

Его слова словно ножом режут меня изнутри. Горло перехватывает от отчаяния, и я в ужасе поднимаю глаза на брата, впиваясь ногтями в руку Анисы.

В следующее мгновение Асад со всей силы ударяет кулаком по столу. Посуда гулко дребезжит, и Марат испуганно подскакивает на месте.

– Никакой свадьбы не будет! – рычит брат, нависая над столом. Его голос звучит так грозно, что я вздрагиваю. – Моя сестра не выйдет замуж за человека, который ее украл! Кто посмел даже заикнуться об этом?

Комната погружается в пугающую тишину. Все в шоке, что он посмел говорить в таком тоне. Никто никогда не повышает голос в присутствии дяди Чингиза и не противоречит его решениям. Дядя Чингиз медленно выпрямляется и с яростью смотрит на него.

– Асад, ты прекрасно знаешь правила. Если девушка провела ночь в доме мужчины, она должна стать его женой. И точка. Мы не будем ставить под угрозу честь семьи.

– А честь моей сестры и ее желания тебя не волнуют?

– Важна честь всей семьи, – невозмутимо отвечает дядя. – Ты знаешь, как это устроено.

– Значит, пришло время изменить эти правила! – резко и уверенно заявляет Асад. – Никто не будет диктовать моей сестре, с кем ей связывать свою жизнь.