Укротительница злодеев, или Удачно попала

Пролог

Некоторым катастрофически не везёт с личной жизнью. То пятилетние отношения заканчиваются большим пшиком, то вредный начальник раз за разом задерживает на работе, и свидания приходится отменять.

Мама говорит: у меня не складывается потому, что большая любовь ждёт впереди. Пророчит мне принца. В крайнем случае, президента компании. Эту тему я дома не поднимаю, но мама не устаёт повторять, что в двадцать три года рано ставить на себе крест, и я должна верить, что счастье однажды придёт, само ворвётся в мою жизнь и всё в ней перевернёт.

— Вот увидишь, Анжелочка, ты ещё выйдешь замуж за настоящего принца! — повторяет она, хотя ни о каких принцах я давно не мечтаю.

У меня замечательная мама. Если бы не она, я бы совершенно расклеилась, растрескалась и разбилась полгода назад, когда рассталась с человеком, которого, как мне казалось, любила.

И спустя полгода новости о его новых пассиях продолжали до меня доходить. Подруги делились сплетнями, не в меру ретивые присылали ссылки на соцсети с доказательствами его бурной личной жизни. Не думаю, что они делали это со зла. Пять лет безоблачных отношений превратили меня в глазах подруг практически в замужнюю даму, а его — в человека, за которого я, по их мнению, должна бороться.

Когда я говорила, что всё закончилось, что его для меня больше нет, то слышала раз за разом:

— Красивый богатый мужик — что тебе ещё надо для счастья?

В списке достоинств не хватало слов «верный» и «любящий», но мои объяснения не принимались.

Этим утром я проснулась раньше обычного времени от звука пришедшего сообщения. Подруга прислала ссылку, «Анжела, это ты???» и кучу смайликов с большими глазами и взорвавшимся мозгом. Спросонья не разобравшись, чем мне это может грозить, я ткнула пальцем по ссылке. А там фотография, где бывший с другой, плюс букет и кольцо, и большими буквами объявление о помолвке.

Она красивая. Милая, темноволосая, фигура отличная, всё при ней. И счастлива до невозможности, это чувствуется даже через экран телефона. А он весь такой гордый, довольный собой. Влюблённым в неё я бы его не назвала. Не уверена, что он вообще умеет любить.

Мы не вместе давно, но у него, очевидно, всё хорошо, а я одна до сих пор. В подушку ни разу не плакала, двигаюсь дальше, делаю карьеру, много работаю, но в моей жизни нет поводов, о которых хотелось бы капслоком кричать.

— Это девушка до неприличия похожа на тебя, — заметила мама, когда я показала ей ту фотографию. — Анжела, ангелочек мой, считай это комплиментом твоей красоте. На что угодно спорю, он до сих пор жалеет о разрыве с тобой. А вот тебе жалеть не о чем.

Улыбнуться у меня получилось, пусть и слегка кривовато.

— Правильно, — одобрила мама. — Ни о чём не жалей. Тебе ещё за принца замуж выходить, так что держи хвост пистолетом.

Добравшись до работы, я придумала, как ответить подруге.

«Ты что, Людок. Это не я. Слышала, кстати? Я за принца замуж выхожу, владельцы автомастерских меня не интересуют».

Через секунду-другую пришёл ответ: «Ты шутишь, что ли?»

«Инфа сотка, — набрала я. — Маме моей позвони, если не веришь».

И пусть никакого принца в этой реальности не существовало и существовать не могло, настроение у меня улучшилось на порядок. Я широко улыбалась, когда дверь открылась, и в кабинет заглянула секретарша.

— Кто делал отчет о дебиторах и кредиторах? — спросила она.

— Я! — Подняла руку, понимая, к чему дело идёт. И не ошиблась.

— Анжела Андреевна, моё вам сочувствие. Вас Евгений Евгеньевич к себе вызывает. Готовьтесь сразу, настроение у него ужасное, прям рвёт и мечет, мечет и рвёт.

Я встала из-за стола, одернула деловой костюм. Чтобы с пустыми руками не идти, взяла папку.

— И чем же ему мой отчет в очередной раз не угодил?

Риторический вопрос. Нашему Жаб Жабычу вечно всё не нравится. Может даже к шрифту придраться, если другой причины для криков-воплей не найдёт.

Обычно я терпела выкрутасы начальника, но сегодня подумала: а зачем? Кто-то вон замуж за мою несостоявшуюся любовь выходит, а я на работе сиднем сижу. Здесь нет шансов встретить ни принца, ни герцога, ни даже виконта. А после работы и ежедневной переработки уже нет ни желания, ни возможности устраивать личную жизнь. После танцующего на нервах лезгинку Жаб Жабыча ни с принцем не захочешь общаться, ни с обычным парнем.

Если ничего не поменяю, так до пенсии и досижу. И будет Жаб Жабыч единственным мужчиной во всей моей безрадостной жизни.

Как представила, аж холодным потом покрылась. Ну нет. Начнёт снова орать — найду чем ответить. Хватит уже надо мной измываться. Я ведь за принца замуж выхожу, так чего мне всяких Жаб Жабычей опасаться.

Он кричал, я гордо молчала. Но когда он принялся орать, что у меня в голове одни парни, а не работа — не выдержала. Высказалась от и до. И про принца припомнила, к слову пришлось. А когда начальник поднял меня на смех — решила, что не могу это больше терпеть. Послала его далеко и надолго, с выдумкой и в тартарары.

За глаза его все посылали, но, похоже, только я сделала это в лицо.

Жабыч стоит, выпученными глазками хлопает, беззвучно рот открывает. И правда как жаба, прозвище в точку. А потом говорит тоненьким голоском:

Глава 1. Беглецы

Многократно усиленный магией голос верховного судьи отражался от стен дворца правосудия:

— Теодор Констанс Бонье, что вы можете ответить на предъявленные вам обвинения? А именно: деятельное участие в мятеже отступника Дарьяна, помощь ему в открытии адских врат.

Констанс стиснул зубы — никто не смог доказать, что они с принцем это сделали. Судья сразу встал на сторону обвинителей. Правда никого не интересовала.

— Ваши совместные с принцем действия повлекли за собой наводнение столицы Азарии опаснейшими демонами, причинившими зло сотням и тысячам наших людей. Собираетесь ли вы признать ваше, несомненно, преступное и злодейское поведение, виконт... то есть господин Бонье, больше не имеющий права называться виконтом?

Зал зашумел.

Констанс не обманывался. Люди пришли сюда не ради него, а в надежде увидеть принца Дарьяна. Сотни людей тайно и явно надеялись, что принц окажется настолько безрассуден, благороден и глуп, чтобы явиться выручать ближайшего друга туда, где его непременно схватят.

Благородное сердце будет требовать спасти друга, но — Констанс молился об этом — разум возобладает над чувствами, и Дар останется там, где скрывается уже неделю. С того проклятого дня, когда столица Азарии оказалась атакована демонами, а обвинили в их появлении Дара — будущего властителя.

Двадцатичетырёхлетнему принцу, чтобы заменить дядю-регента на троне, оставался лишь год. Любой бы согласился, что Дарьян мог подождать этот год. Смещать дядю, воспользовавшись настолько сомнительным средством — несусветная глупость. Констанс десятки раз повторял эту мысль на допросах, куда его, ближайшего сподвижника и друга принца, водили и ночью, и днём. Он твёрдо стоял на своём: они этого не делали, принцу это невыгодно, предполагать преступника в будущем владыке Азарии — огромная глупость.

Не помогло. Всего через неделю после злосчастного происшествия назначили суд. Только тогда несчастный узнал, что всего-то за семь минувших дней от него отказалась семья, он лишился титула и собственности, доброго имени и вообще имени — родового. А теперь должен лишиться и жизни.

В том, что суд завершится объявлением смертного приговора, кажется, не сомневался никто. Констанс всё ещё пытался объяснить, что ни в чём не виноват, но суд, на котором присутствовал сам принц-регент, дядя Дарьяна, любой непредвзятый человек назвал бы судилищем.

За верную дружбу и отказ обговорить принца Дарьяна Констанс собирался заплатить собственной жизнью.

— Бонье, вы признаёте вину?

Констанс поднялся на ноги, став центром внимания для тысяч глаз. Внешний вид не мог склонить сердца публики в его сторону. Длинные светлые волосы, рубашка и синий камзол без мытья и чистки пришли в негодное состояние. Гнев и нежелание заискивать перед теми, кто с такой лёгкостью поверил в обвинения властей, сделали голос Констанса хриплым и резким:

— Невиновен по всем пунктам.

Многоголосый вздох возмущения прокатился над собравшимися. Отовсюду раздались крики: «Позор!», «Отступник!», «На плаху его!»

— Невиновен! Невиновен! И принц Дарьян невиновен! — выкрикнул Констанс, но последние его слова совершенно потонули в поднявшемся шуме.

Когда решение заранее принято, с его объявлением не задерживаются. Спустя полчаса стражники потащили осуждённого к тюремной карете — через весь зал к главному выходу. Констанс бы и сам дошёл, непременно с высоко поднятой головой, но правосудие лишило смертника и этого маленького утешения.

Тюремщики выкрутили Констансу руки, так что идти получалось только согнувшись. И те из собравшихся, кто стоял поближе, могли насладиться унижением пособника принца-отступника, увидеть его красное от ярости лицо, услышать возмущённые свершившейся (не)справедливостью речи.

Путь в тюрьму стал новым наказанием осуждённого на казнь. Констанса вытолкали наверх, в установленную на крыше кареты клетку. Возничий останавливался на всех крупных перекрёстках, объявляя имя Констанса и перечисляя его преступления, приглашая желающих посетить его казнь на главной городской площади.

Тюремная камера — крохотное помещение с копной сена в углу — стала для измученного событиями дня Констанса местом отдыха и восстановления спокойствия духа.

Накануне суда прокурор предложил ему сделку. Констансу обещали не только жизнь, но и свободу, если он выступит на суде с разоблачения злодеяний наследного принца. Если приложит старание, приведёт убедительные примеры и лишит сомневающихся последних крох веры в благородство Дарьяна.

Констанс отказался, и теперь его ждала смерть. Но поступить иначе — предать не только Дарьяна. Страшно умирать в возрасте двадцати четырёх лет, не познав истинной любви и даже нежной страсти, не совершив того достойного, о чём с детства мечталось. Но избежать смерти, оболгав друга — предать и себя самого.

Поздно вечером замки на двери камеры Констанса открылись. За стражником виднелась высокая фигура в тёмном балахоне.

— Мне не нужен разговор с храмовником. Свои вопросы с Высшими Силами я решу сам, — заявил Констанс, поднимаясь на ноги и гордо расправляя плечи.

Храмовник, как и все в их братии, облачённый в плащ с низко надвинутым капюшоном, поднял голову, и Констанс едва не вскрикнул, узнав чёрные глаза и дерзкую улыбку.

Глава 2. Призванная из другого мира

Дар повернул голову и встретил испуганный взгляд широко распахнутых синих глаз.

Лицо у девушки оказалось на диво красивым. Хорошая кожа, нежный румянец, ресницы длиннющие, симпатичный нос и пухлые губы, на вид мягкие, и при этом чётко очерченные, такие яркие, будто нарисованные.

Её рот приоткрылся, она жарко выдохнула, и Дар расплылся в улыбке. Ну Констанс, ну дружище, ну угодил. Прямо не верилось, что такая девушка может оказаться невинной. В их мире что, мужиков совсем нет, или они все поголовно слепые?

— Привет, красотка, — поздоровался Дар.

Девушка потрясла головой, и длинные каштановые волосы рассыпались у неё по плечам. Она зажмурилась и вновь открыла глаза. Но Дар, разумеется, никуда не исчез. Только правую руку закинул за голову — чтобы она демона случайно не испугалась.

Иномирянка привстала, и Дар гулко сглотнул. Констанс не просто красотку призвал, а красавицу с идеальной фигурой.

Одежда на девушке оказалась слишком простой и при этом вычурной, странной. Она носила тонкую сорочку, застёгнутую под самое горло, а поверх неё — мужской сюртук. Что ниже — Дар пока не мог разглядеть. Когда ловил её, успел лишь заметить отсутствие пышной юбки.

Девушка соскользнула на пол, села, поджав под себя ноги. Закрыла глаза и пару раз ударила себя по щекам.

— Похоже, она не знает, где оказалась, — негромко сказал Констанс. — Ответила на вызов неосознанно. Жаль, пока всё объясним, будут проблемы.

— Ты не забыл наделить её даром понимать нашу речь?

— Я не первый раз таким занимаюсь. Она нас понимает. Верней, должна понимать.

Тем временем иномирянка ущипнула себя за руку и ойкнула от боли. Посмотрела на Дара, на Констанса, и вновь закрыла лицо руками.

— Что со мной? Бред какой-то, — сдавленно прошептала она.

— Ну хватит уже. — Дар сел. — Мы не видение, тут всё настоящее. Только другое, не то, к чему ты привыкла. Успокойся уже. Ты же сама контракт подписала.

— Какой ещё контракт? — сдавленно спросила она.

— Ну вот, я так и думал, она, не читая, контракт подписала, — расстроено произнёс Констанс. — Это я виноват. Верней, ты. Задурил мне голову её красотой. Я больше думал о её качествах, чем о том, что она должна понимать, на что соглашается.

— Да ладно тебе, разберёмся. — Дар хлопнул друга по руке. — Не казни себя за ошибку, с кем не бывает. А она контракт подписала по собственному желанию, иначе бы сюда не попала.

Иномирянка тем временем вновь ущипнула себя и громко ойкнула. Тогда Дар взял её за руку.

— Хватит уже, милая, успокойся.

Она смотрела на его руку так, будто мир вокруг неё крошился и рушился.

— А куда делся Жаб Жабыч? То есть Евге... Евгений Евгеньевич? — запинаясь, спросила она. — Мой начальник. Он куда делся?

— Остался там, откуда ты пришла.

— А отчёт? Что с ним?

— Остался там же, где твой начальник.

— Вот как.

Девушка так часто дышала, что даже закашлялась. Бросила быстрый взгляд в лицо Дара и тут же опустила глаза. Протянула свободную руку и указательным пальцем потыкала в ладонь Дара.

— Я настоящий, — сказал он негромко.

Она гулко сглотнула и подняла на него перепуганный взгляд. Другая бы на её месте уже на крик изошлась, а эта держалась. Всё же Констанс — большой молодец. Вызвал не просто красавицу, а разумницу с прекрасным лицом и идеальной фигурой.

— Всё хорошо, — Дар улыбнулся, — тут всё настоящее. Убедись в этом сама.

Она шумно вдохнула и как будто решилась. Протянула ладонь к его лицу, и Дар позволил ей это. Её тёплые пальцы коснулись его щеки нежно, будто крылья бабочки, и скользнули выше ко лбу, волосам.

Дар наблюдал за ней с не меньшим интересом, чем она исследовала его лицо. И поплатился за это, когда такая нежная и, как казалось, нерешительная рука крепко ухватила его за левый рог.

— Демоны тебя раздери, немедленно отпусти!

Девушка не послушалась, наоборот, поднялась на колени, чтобы разглядеть, как она выразилась, «как они крепятся». Её не смутило, что лицом он оказался прижат к её пышной груди. Что мог дышать свежим и чистым, соблазнительным и возбуждающим запахом её тела. Через тонкую ткань чувствовать тепло её кожи и мечтать о большей близости, чем ситуация позволяла.

А она всё усугубляла — гладила и царапала его кожу у основания роста рогов, очевидно не понимая, как он ощущает эти страстные ласки. Когда она изо всей силы дёрнула его за рога, и мурашки пошли по спине, а пальцы на ногах рефлекторно поджались, Дар понял, что пора с этим заканчивать прямо сейчас.

— Мы пока что не настолько близки, дорогая, — сказал он, отталкивая её от себя. — Успокойся уже. Они не крепятся, а растут. Я с ними родился.

— Но это же невозможно! — выпалила она. — Не-воз-мож-но!

И тут в поле её зрения попал вечно спящий Марон, и синие глаза стали огромными, будто блюдца.

— Невозможно, — повторила иномирянка дрожащим голосом и сглотнула.

Глава 3. Как я попала

«Я попала в другой мир. Он реальный», — повторяла я про себя снова и снова. Аутотренинг помогал, но ненадолго. Периодически паника возвращалась, и меня накрывало волной сумасшедших эмоций. Ноги зудели от желания куда-то бежать, искать выход из этого ада. Слёзы наворачивались на глаза, но я держалась. Щипала себя за руки — и не просыпалась.

В сумасшествие я не верила. Пена изо рта не шла, а только в этом случае я бы признала, что и правда настолько сдвинулась, чтобы нафантазировать целый мир, населённый волшебными существами.

Они — не все из них люди в классическом понимании — смотрели на меня так, будто я должна в одно мгновение принять факт, что мой мир живёт где-то там, без меня. Что я здесь, а моя мама, мой дом, моя кошка там, куда мне никогда не вернуться. Они хотели, чтобы я, как ни смешно, взялась за работу, ради которой они меня и призвали.

Голова лопалась, мысль о том, что всё это реально происходит со мной, в неё не вмещалась. Я трогала вещи, ела, пила, разговаривала, а ощущала себя, словно юла. Будто кручусь-кручусь, скоро вернусь в обычную жизнь и посмеюсь над безумными видениями и мечтами.

Время шло, вот и обед к концу подошёл, платья принесли, и мне предоставили отдельную комнату для примерки. Я переоделась, подошла к зеркалу и долго-долго смотрела себе в глаза.

— Проснись, ну проснись же, Анжела, — уговаривала я отражение. — Уже и рабочий день скоро закончится. Тебе домой надо идти. Ну давай же. Мама будет волноваться. И корм нашему живоглотику Люське надо купить.

Ничего не менялось. Новый мир не исчезал, проклятый Жаб Жабыч не появлялся. Как и санитары в белых халатах, хотя я бы, наверное, порадовалась и им.

— Ну как, леди Анжела, ты переоделась? — раздался приятный мужской голос из-за двери.

Его обладатель назвал себя Даром, да не простым, а целым принцем Дарьяном. Меня определил к себе в ассистентки или помощницы. Я так и не поняла, что должна делать, каким образом и чем ему помогать. Да и не хотела понимать, если честно. Пусть он хоть пятьсот раз рогатый красавчик, Жаб Жабыч сейчас был мне желанней, родней.

— Ещё нет, Дар, — соврала я, — ещё минуточку подожди.

Похлопала себя по бледным щекам, ущипнула за запястье — больно-то как. Маленькая тесная комнатка, тусклое зеркало и я в его отражении — в шикарном платье, будто снятом с самой королевы — всё осталось на месте.

В дверь нетерпеливо постучали.

— Да иду я, иду!

Всё, надо и правда идти. И делать что-то с изменившейся жизнью. Может, я сплю. Может, сошла с ума. Может, ха-ха, и правда в другой мир перенеслась. Не так важно, потом разберусь, а сейчас я должна себя показать. Как-то устроиться здесь, занять в этом странном мире достойное место.

И принц, пусть с рогами, но во всём другом настоящий красавчик, поможет мне в этом. Об утраченном поплачу потом. Завтра. Я подумаю об этом завтра, как Скарлетт О'Хара.

Огладила вышивку на пышном платье, поправила жесткий лиф, поднявший грудь так высоко, что её, и так немаленькую, стало откровенно много. Забавная у них тут мода — брюки женщинам носить нельзя, зато грудь оголять — сколько угодно. Вырез такой, что видно всё чуть ли не до пупка.

Я вышла в зал с гордо расправленными плечами и высоко поднятым подбородком.

— Ну наконец-то, я чуть не заснул, пока тебя ждал, — проворчал принц, не поднимая головы от тарелки.

Вот зачем врать-то? Он вовсе не спал, а жевал. Аппетит у них всех тут отменный, а тролль и вовсе, как мне рассказали, за один присест мог съесть целую тушу.

— Минуты ожидания, — сказала я милым тоном, — дают мужчине возможность ещё раз спокойно подумать о той, кого он с таким нетерпением ждёт.

Констанс кашлянул и спрятал улыбку, прикрыв рот рукой.

Принц с громким звуком отодвинул стул от стола, подошёл ко мне и встал на расстоянии метра. Прошёлся пристальным взглядом от моего лица вниз до края кружевного подола и вновь вверх, чтобы предсказуемо уставиться мне отнюдь не в глаза.

Он ничего не делал, только смотрел, но щёки у меня покраснели.

— Как вам моё новое платье, принц Дарьян? Я жду комплименты.

Дар несколько раз кашлянул и поднял на меня потерянный взгляд. Потёр лоб и шумно вздохнул.

— Что-то мне жарко стало.

Он вновь уставился на мою грудь и замолчал. Снова вздохнул — и с грохотом рухнул на пол.

В этом платье я и правда выглядела хорошо. Сногсшибательно даже, но не настолько!

— Констанс, — позвала я, наклоняясь над Даром. Потрясла принца за плечо, но он не реагировал. — Констанс! — снова крикнула я.

Подняла голову — тролль лежал лицом в тарелку, эльф спал на стуле, свернувшись клубком, а Констанс с совершенно белым лицом делал непонятным пассы руками. Молодой маг смотрел не на меня, а на полки, где стояли бутылки.

Несколько сорвались с мест, полетели к нему. Долетела только одна, остальные попадали, одна неудачно — разбилась.

Констанс пошатнулся, схватился рукой за стол, но не удержался и опустился на колени на пол. Ударил бутылку о ножку стола, и снова, но тёмное стекло слабому удару о дерево не поддалось.

Глава 4. Побег и прочие неприятности

Магия Дара всегда была слишком сильной для тонкого колдовства. Зато огненные шары, молнии, дожди и инферно получались на загляденье. Все знали, что, обретя полную силу, Дарьян станет огненным владыкой — самым яростным, мощным властителем мира за многие века правления водяных змей и земляных червяков.

Его хаотической магии побаивались с самого детства. В академии муштровали, прививая дисциплину и самоконтроль. Демоном одарили как лучшего студента на исходе пятого года учёбы. И какое-то время Дар наивно считал, что симбиот из самых глубин адского пепла только усилит его.

Так и произошло, но у каждой награды есть обратная сторона. С той поры, даже в горячке боя, Дару приходилось держать себя в руках. Или демон перехватывал власть над его телом и такое творил... Но об этом лучше и вовсе не помнить.

Дядя-регент, заменивший на троне отца, говорил:

— Ты должен научиться себя контролировать, Дарьян. Нам не нужен безумный, склонный к вспышкам гнева владыка. Твоё сердце должно стать холодней куска льда. Ты всегда должен сначала думать, а потом уже делать.

Звучало красиво, но означало муштру. Ещё больше муштры, ещё сильней наказания и ограничения.

Что дядя мог знать об огненной магии, когда он всего лишь человек, не владыка? И даже, если честно признать, весьма посредственный маг.

Как же Дар всю ту муштру ненавидел. Зато теперь пожинал плоды многолетних тяжких трудов. Портал у него получился на загляденье.

Магия магией, но без Констанса Дар бы не справился. Они находились в «Розовом единороге», в спешке собирались уходить от погони, когда Констанс вдруг заговорил громко и чётко:

— Послушай-ка, Дар. Нам придётся изменить планы и сделать крюк, раз королевские ищейки нас обнаружили. Я уже всё обдумал. Идём через Угольный перевал. Там мы наймём и лошадей, и прочее необходимое для Бесплодных земель. А уже оттуда и до Тайных порталов рукой подать.

Голова после «Медвежьего взвара» и протрезвляющей настойки работала не так хорошо. И Дар в суете сборов позабыл, а Констанс, слава богам, вовремя вспомнил, что противника следует направить по ложному следу.

План, который станет ищейкам известным, должен выглядеть всецело продуманным, его обсуждение — достоверным. Когда стражники начнут дознание в «Розовом единороге», то обязательно используют тайные техники, доступные только им. И тогда даже стены заговорят, но скажут ровно то, что им вложат в уши.

— Хорошая мысль! Идём через Угольный перевал. Там останавливаются караваны торговцев, и мы сможем дешёво купить лошадей.

Дар несколько раз повторил название шахтёрского городка у самой границы с горами. Старался говорить громко и чётко. Констанс не без удовольствия ему подыграл.

Развлечения подобного рода они практиковали ещё в академии. Так сводили королевских ищеек с ума. Иногда, понятно, появлялись в заранее объявленном месте, иначе в их игру бы не верили. Но могли и преследователям ловушку устроить, в нужное время — из-под присмотра сбежать.

Как сейчас — бежали, заботливо пуская стражников по ложному следу.

— Ты уж постарайся нас не угробить. — Констанс взглянул на правую руку и скривился. Досадливо ударил себя по бедру.

Дар знал: друг отдал бы всё, лишь бы вернуть свою магию прямо сейчас — будто острый стилет в руках мастера, способную с удивительной точностью кроить ткань пространства. Полностью противоположность магии Дара — мощной, как молот, хаотической, яростной. Совершенно не приспособленной для тонкой работы.

— Приятно знать, что ты в меня так сильно веришь.

— Верю, — с серьёзным видом ответил Констанс. — Если б не верил, знаешь ли, арестом рискнул, чем живым и по собственной воле отправиться в ад. Ну давай. Пусть богини удачи наколдуют нам благополучный исход!

Констанс поправил лежащего на его левом плече старого эльфа, наклонился, чтобы взять Марона за руку. Магия — теоретически — поднимет великана и втянет в портал. Если же этого не случится, Марон останется здесь. И судьба его будет незавидна. Ищейки, потерявшие след, наверняка отыграются на бедном тролле.

— Ты справишься, — Констанс будто подглядел мысли Дара. — Давай, друг. Нельзя медлить. Делай, что можешь, и пусть нам повезёт.

— Удачи, — пожелала Анжела, и Дар крепче сжал её ладонь.

В дверь уже колотили, и Дар, закрыв глаза, сосредоточился на том месте, куда хотел попасть. Мысленно коснулся каждого из спутников, соединил всех общей цепью. Дёрнул за неё, как покойный отец учил ещё до академии, целую вечность назад.

И всё получилось. Огненный вихрь вырвался из центра груди, сформировался в портал.

— Надеюсь, не в ад, — сказал Дар и, обняв иномирянку, шагнул первым в засасывающий, сбивающий с ног огненный вихрь.

Огненный вихрь рвался на свободу, как взбесившийся конь, но Дар его удержал. Приземлился там, где планировал. И остался стоять, управляя ревущим пламенем, ожидая, когда из портала появится Констанс и другие.

— Всё хорошо? — спросила Анжела дрожащим от волнения голосом. — Или не хорошо? Почему их нет до сих пор?

Дар не ответил.

Первой из портала вылетела сумка — будто пущенная из катапульты. Пролетела над их головами и приземлилась где-то там, на песок. Затем появились ещё три объёмистых сумки и, будто снаряды, разлетелись кругом.