Улыбка ведьмы

Глава 1

Едва поезд нырнул в последний тоннель перед Пусторечьем, как Уилла почувствовала: беды не миновать. Дурные знаки преследовали девушку с перрона, но апогей случился спустя два дня, когда пшеничные поля Клестера, щедро укутанные снежным покрывалом, уже заглядывали в окно купе. Всего пара часов, и она будет дома.

Уилла тщетно пыталась отыскать в сердце хотя бы крупицу радости, ведь она не была в Клестере почти семь лет, однако в душу заглядывали лишь тоска и тревога. Ни приближающийся праздник – до Нового года оставалось меньше месяца, ни новогодние настроения других пассажиров, не могли избавить ее от тяжелого предчувствия. Хорошо, что улыбок от нее никто не ждал. Она была темноликой, ведьмой с черным даром, которой не повезло получить метку на обоих висках. Там были нарисованы звезды: с левой стороны черная, с правой – белая. Умники из Исправительной гимназии, в которой Уилла, как ей самой казалось, провела половину жизни, считали, что, когда ведьма «исправится», черная звезда станет белой. Уилле повезло, и ее отпустили до окончания срока, который для большинство «попавшихся» грозил превратиться в пожизненное заключение. Насколько она знала, черная звезда еще ни у кого из меченых темноликих в белую не превратилась.

Вчера Уилле исполнилось двадцать пять – вся жизнь впереди. Она возвращалась домой, но на сердце было тяжело так, будто на нем висел весь груз человеческих грехов. И вовсе не из-за улыбки. Темноликим запрещалось сводить татуировки с висков и… улыбаться. Королевские надзиратели, присматривающие за черными ведьмами, тщательно следили, чтобы закон не нарушался. За первую улыбку полагался штраф – довольно крупный, но за вторую – публичная порка, чего Уилла даже в кошмаре не могла представить.

Поэтому, когда вчера в вагоне-ресторане малыш за соседним столиком усердно корчил ей гримасы и улыбался от уха до уха, Уилле приходилось насуплено таращиться в тарелку и стараться не поднимать глаз. Впрочем, тяжело было только в первый год, на седьмой же ей казалось, что мышцы лица, отвечающие за улыбку, не смогут повиноваться, даже если она захочет. Подумаешь, улыбка. Раньше таких, как Уилла, сжигали. Стоило порадоваться, что в королевстве наступили цивилизованные времена. По крайней мере, все усиленно делали вид, что сейчас именное такое время.

Всю дорогу Уилла путешествовала одна, но сосед в купе у нее все-таки появился. И, как она и предчувствовала, те несколько часов, что оставались до прибытия в Клестер, он сумел окончательно испортить. Этого пассажира подобрали вчера ночью, когда поезд вдруг остановился в неизвестной глуши. Стояли долго, минут тридцать, но слухи пошли сразу – приняли кого-то важного, ведь ради него остановились не на станции, а такие остановки были запрещены.

К Уилле он заявился не сразу, и девушка до последнего надеялась, что обошлось, но, когда проезжали Горчичные поля, маленькую деревушку под Клестером, дверь купе распахнулась, и на пороге возникла мужская фигура, затянутая в строгий темно-синий костюм надзирателя. Какое-то время они молча таращились друг на друга. Она – на форму, сулившую неприятности, он – на ее распущенные волосы, которыми Уилла прикрыла звезды на висках. Бестолку – такие парни, как этот, учуют ее на другом конце мира.

Свою неприязнь она не скрывала. Уж кто, а королевский надзиратель в Клестере ей точно был не нужен. Уилла имела богатый опыт общения с такими людьми и твердо знала: все они мерзавцы, причем, многие из них весьма хороши собой. На эту службу отбирали самых отменных и обязательно негодяев. Тот, что застрял в дверях купе, был именно такой – симпатичный, молодой, ладно скроенный во всех отношениях, с пороком в глазах. Темно-синяя форма надзирателя весьма шла к его пышным волосам цвета дикого меда, а свежему оттенку лица могла позавидовать любая модница. Уилла, выросшая под морским солнцем портового Клестера, уж точно не могла с ним соперничать – ни один крем не выбелил бы ее кожу до такого оттенка, как у этого парня. Сколько ему? С виду – ровесник, но надзиратели любили молодиться, поэтому, скорее всего, около тридцати. В плечах уже раздался, руки накачанные, но талия тонкая и шея еще не бычья. Уилла невольно прикинула, какой у него рост – метр девяносто, не меньше. Цепкий взгляд темных глаз притягивал внимание так же, как и фигура. Неудивительно, если этот парень считал себя центром мира. Уилла решила, что ненавидит его уже только за внешность.

Ей в этом плане похвастаться было нечем. Темноликие обычно рождались яркими, как звезды в безлунную ночь, но на Уилле природа отдохнула. Так говорила ей мать, и эти слова прилипли к Уилле, став словно вторым штампом в паспорте – рядом с меткой о том, что она темноликая. Все ведьмы, с которыми Уилла познакомилась в гимназии, были светлокожими, но общество упрямо называло их «темноликими». Болтали, что слово понравилось королю, который с легкой руки повелел называть так всех черных ведьм, вредящих людям. Однако Уилла редко встречала ведьм, которые умели пакостить, прибегая к помощи сверхъестественного дара. К меньшинству принадлежала она сама, но о своих темных талантах девушка помалкивала и за все годы учебы в гимназии умудрилась ничем себя не выдать.

По большей части Уилла была довольна своей непримечательной внешностью. Она помогала ей быть незаметной. За исключением тех случаев, когда ей встречались такие красавчики, как этот. В такие моменты она особенно остро ощущала свою «неполноценность».

– Вроде и не дурнушка, но, куда ни глянешь, и везде чего-то не хватает, – сетовала мать на внешность своей пятой дочери – отнюдь не последней. – Нос коротковат, глаза крупноватые, подбородок мелковат, лоб большой, волосы ни то ни се. Вся ты у меня какая-то серая, блеклая, как мышь после зимы.

Глава 2

В Клестер поезд прибыл к обеду. С трудом протолкавшись сквозь возбужденную вокзальную толпу, Уилла, наконец, вышла на главную площадь, которая примыкала к железнодорожным путям. Впереди возвышалась башня городской ратуши, которая одновременно служила и часовой колокольней, а вокруг площади простирался центральный парк, все елки которого традиционно украсили фонариками.

Как и другие жители Маридонии, клестеровцы украшали свой город за несколько месяцев до главного праздника. Прибывших гостей и жителей Клестера встречали ледяные фигуры сказочных персонажей в два человеческих роста, лавки с леденцами и пряниками, гирлянды с цветными флажками, растянутые между уличными фонарями, детский городок с горками всех размеров и большой каток. А вот с елкой губернатор запаздывал, потому что рабочие еще только суетились у постамента, на котором должно было возвышаться главное новогоднее украшение.

Уилла взглянула на серое небо – пахло скорым снегом. В ушах еще стоял неприятный разговор с Исаром, но, очутившись на городских улицах, девушка постепенно проникалась важностью происходящего. Она дома. Спустя семь лет в город вернулась совсем другая Уилла, но вот изменился ли сам Клестер? На первый взгляд – нет. Девушке показалось, что она даже узнала ту же лавочницу, что всегда продавала пирожки с капустой у привокзальной лестницы.

Прохожие торопились закончить последние дела уходящего года, дети в восторге кричали на горках, школьники толпились у катка, явно пропустив последний урок, свободные извозчики размахивали желтыми флажками, пытаясь привлечь внимание прохожих.

Все – то же самое, и в то же время чувствовались незримые перемены: в одежде, во взглядах, в настроениях. Одни постарели, другие выросли, третьи осознались, а четвертые, вроде как, не изменились, но вынуждены были приспосабливаться под новые условия. Ведь в королевстве Маридония появилась новая королева – Тильда Первая, которая была дамой активной и увлекающийся. А так как король потакал жене во всем, нововведения внедрялись быстрыми темпами. Уилла заметила, что клестеровские модницы так же отдавали предпочтение лиловому цвету, как и столичные красотки, а рядом с вокзалом открылись несколько чайных. Тильда Первая обожала лиловый цвет и чай и за ней повторяла вся страна.

Пройдя вдоль ярмарочных рядов, Уилла изумленно остановилась возле домика с большим окном-витриной, за прилавком которого скучала ярко накрашенная дама средних лет, закутанная в черное пальто с воротником из лисы. На вывеске было немудрено обозначено: «Гадалка». А вот и изменения, которые коснулись лично Уиллу. С первых дней правления Тильда Первая окружила себя ведьмами, колдуньями и прочими одаренными якобы «сверхъестественными» талантами. Нападки на эзотерику в стране прекратились, и даже церковь Санкофа помалкивала, хотя ее служители-надзиратели еще и портили некоторым жизнь – в данный момент конкретно Уилле. Интересно, как Исар отнесется к подобного рода услугам? Либо у местной служительницы гадательного культа имелось прикрытие на уровне губернатора, либо бывший надзиратель Крумпсон, действительно, плохо выполнял свои обязанности, потому его и убрали. Несмотря на общее смягчение общественных настроений, подобных лавок с гадалками Уилла даже в столице не видела.

– Подходи, милая, знаю, что тебя терзает, – тем временем, поманила ее гадалка. – По глазам вижу, что твое сердце болит.

У Уиллы болела голова, потому что она три дня тряслась в поезде, не уделяя внимания дару. Подобное игнорирование было чревато последствиями, поэтому она заторопилась.

– На сердце рана, – крикнула ей вслед женщина в черном. – Устанешь страдать, приходи. Подскажу, что сделать надо.

– Да пошла ты, – отругнулась Уилла и, стряхнув наваждение – ей на миг показалось, что вместо гадалки сидит ее покойная бабка, быстро зашагала по направлению к Тополиной улице. Мать, наверное, ее заждалась, ведь поезд опоздал – Уилла должна была прибыть еще утром.

Родительская квартира, расположившаяся в центральном подъезде небольшого двухэтажного дома с остроконечной крышей, ностальгических чувств не вызвала. Какое-то время Уилла стояла у маленькой наряженной елочки, которую установили на крыльце на радость прохожим, и принюхивалась к ароматам, вылетавшим из открытой форточки.

Подняв голову, она увидела, что на трубе вытяжки опять устроили гнездо сойки. На зиму их никто не гнал, и кухонные запахи расползались по всей улице. Впрочем, вряд ли кто-то мог быть недовольным. Вдохнуть в мороз и стужу запах горячего какао и свежей выпечки – дорогого стоит. А еще Уилла надеялась услышать из открытого окна подсказку о том, какой прием ее ждет, но внутри дома царила тишина.

Поймав себя на мысли, что боится встречи с матерью больше, чем еще одного столкновения с Исаром, Уилла попыталась утихомирить разыгравшуюся трусость, но провал был предсказуем. Так она и поднялась по ступенькам, внутренне содрогаясь от дурного предчувствия, которое в последнее время тревожило слишком часто.

Дверь открыл отец, но вспыхнувшая радость тут же погасла, встретив его недоумевающий взгляд:

– О, это не она, – разочарованно сказал отец кому-то в квартире. – Девушка, вы кто?

Уилла вздохнула. Сам ходит – и то хорошо. Болел отец давно, и от Мари, старшей из сестер, которая изредка ей писала, Уилла знала, что болезнь затронула память, и отец забывал порой даже собственное имя. Но сердце, конечно, кольнуло.

– Привет, пап, – сказала она, постаравшись спрятать горечь поглубже. – Я Уилла, твоя пятая дочь. Вернулась сегодня из Кронбурга, поезд задержался.

Глава 3

Уже в кафе Уилла почувствовала, что времени у нее немного. Темный дар настойчиво требовал уделить ему внимание, и Уилле хотелось пустить кому-нибудь кровь. Напряжение нарастало, внутри головы будто надувался воздушный шар. Она заняла столик подальше от окон и входа, но на нее все равно оборачивались. Слухи о том, что в Клестер вернулась темноликая Уилла расползались быстро.

Чода выбрала для встречи новую кондитерскую, которую построили уже после отъезда Уиллы. Двухэтажное здание из «модного» красного кирпича пряталось как раз за городской ратушей. Можно было не торопиться – Чода опаздывала. Уилла отправила ей последнее письмо прямо с поезда, получив в ответ телеграму на одной из станций. Вечно занятая и очень деловая подруга заверяла, что встреча в силе. Насчет их дружбы у Уиллы давно появились сомнения, но разбираться в отношениях у нее не было сил, а у Чоды, очевидно, отсутствовало желание что-либо менять вообще. Так они и общались – вроде, по-дружески, а с другой стороны, ни один мост через отделявшую их пропасть больше не строился.

– Мама, там ведьма, – пролепетала одна девочка, тыкая в голову Уиллы. Наверное, звезду заметила. Уилла взъерошила волосы, закрывая ведьмовские знаки, и показала девочке язык.

Раньше она детям всегда улыбалась, но закон пока не отменили, поэтому теперь приходилось ухищряться. Между тем, темный голос звучал в ее голове уже достаточно громко – не замечать его не удавалось.

Чтобы случайно не сглазить девчонку, Уилла торопливо опустила взгляд в чашку чая. Мамаша тоже хороша. Вместо того, чтобы пересесть за столик подальше от ведьмы или загородить собой дочь, она принялась разглядывать Уиллу с неподдельным интересом. Девушка уже знала, что значат такие взгляды, потому что успела встретиться с ними и в поезде. Все хотели решить свои проблемы подешевле, полегче, побыстрее, а силы тьмы обладали в этой области безупречной репутацией.

Правда, то, чем заканчивались подобные обращения, люди предпочитали забывать. Они всегда теряли – деньги, время, а в худших случаях – здоровье и жизнь. Но чаще всего расставались с материальными благами, потому что обычно под темноликими прятались обычные шарлатаны. Однако Уилла знавала парочку настоящих ведьм, принявших и познавших свой темный дар, и зареклась иметь с ними хоть какие-либо дела. Темный дар был злом, и добра от него ждать не приходилось. Лично Уилле он пока доставил только беды и хлопоты.

В конце концов она сама пересела, поднявшись на второй этаж и выйдя на террасу, откуда открывался вид на центральную площадь Клестера. Там толпилось чуть больше людей, чем днем. Открылось больше лавок, да и на катке под разноцветными фонариками кататься было веселее. С неба слегка порошил снег, а так как стоял безветренный тихий вечер, мороз почти не кусал, и находиться на свежем воздухе было приятно.

Уилла заметила Чоду еще издали, и настроение немного испортилось. Подруга шла к кафе не одна, а под руку с мужчиной. Неужели мужа своего привела знакомиться? От этой встречи зависело слишком много в планах Уиллы, и лишние люди могли помешать.

– Душенька, дорогая, как же я рада! – закричала Чода, прижимаясь к щеке Уилле своей щекой и обдавая ее изысканным ароматом с нотками ландыша и пиона. Высокая, тощая Чода была на голову выше своей темноликой подруги, а естественные краски – черные густые волосы, яркие глаза, похожие на агаты, свежий румянец и красные по природе губы, еще больше выделяли ее из толпы. Уилла порадовалась, что поднялась на второй этаж, где ее и нашла Чода с мужем. Людей здесь не было, и никто на них не оглядывался.

– Мальвар, – протянул руку блондин среднего роста и довольного плотного телосложения. У мужа Чоды было одутловатое лицо с тяжелыми веками, большой выдающийся нос с горбинкой и упрямо поджатые губы. Он уже начинал лысеть, а под сюртуком наметилось брюшко, скорее всего, пивное. Уилла искренне старалась не показать своего изумления. Она слышала, что муж Чоды – далеко не красавец, но вот то, что у них имелась еще и разница в возрасте лет в десять, заметила только сейчас. Интересно, чем он ее очаровал? Учитывая семейные связи Чоды и немалое приданое, на ее руку всегда имелось много претендентов. И вот – первый встречный из поезда.

Уилла решила не терять времени зря и бросилась в омут с головой. Ей нужна была любая информация, а когда темный дар брал за горло, Уилла забывала о вежливости.

– Кем вы работали до встречи и брака с Чодой? – прямо спросила она Мальвара, когда они заняли столик у окна и сделали заказ. От Уиллы не укрылось, что больше всех заказал Мальвар. Вероятно, брюшко его было вовсе не пивным, как она решила вначале, а вызвано увлечением сладким. Если Уилла с Чодой ограничились чаем и легким фруктовым салатом со сливками, то Мальвар стесняться не стал, выбрав три пирожных и сладкий молочный коктейль. Уилла наблюдала за выражением его лица, когда он просматривал меню – в нем читалась неприкрытая жадность.

– Что? – спросил Мальвар, оторвавшись от разглядывания коктейльной карты. Одного напитка ему было явно мало. Чода, похоже, привыкшая к поведению мужа, уже открыла рот, чтобы прийти ему на помощь с неудобным вопросом, но Уилла подняла руку, останавливая ее.

– Простите мое любопытство, но ваше лицо кажется мне знакомым. А где вы учились?

– Я… – Мальвар растерянно оглянулся на жену и, обменявшись с ней взглядом, выдавил:

– Натуралист и путешественник. Правда, заграницей бывать не приходилось, я изучаю природу Маридонии.

Уилла подняла бровь. Она бы тоже хотела изучать кузнечиков Долины Васильков и гордо заявлять об этом при встрече, но, похоже, большего добиться не получится.

Глава 4

– Ваша мать сообщила, что вы решили остановиться на ночлег в другом месте, – сразу с напором набросился на нее надзиратель. – Мне хотелось бы знать почему.

Уже стемнело, и лица Уиллы видно не было, поэтому она позволила себе закатить глаза. Будь проклят тот день, когда появился на свет этот парень. Она тут же себя одернула. Хоть Уилла избавилась от части силы, да и насылать проклятия не умела, с такими «пожеланиями» стоило быть осторожней. Исар – просто вызов судьбы, который она преодолеет. Он всего лишь еще один надзиратель, каких в жизни Уиллы было много. Скорее всего, ее ждут очередные неприятности, но они – не болезненнее, чем укус крысы. Заживет.

Уилла приблизилась к карете и вежливо присела, как того требовал этикет. Исар себя вежливостью не утруждал, но она на него не равнялась.

– Я узнала, что в доме будет жить беременная сестра и решила не рисковать, – сказала Уилла почти правду. – У меня плохая репутация, да вы и сами это знаете.

– Вот именно, – кивнул своим мыслям Исар и неожиданно галантно открыл перед Уиллой дверку карету. – Садитесь.

– Зачем? – сразу насторожилась девушка.

– Вы сами сказали: у вас плохая репутация. Мне будет спокойнее, если я буду знать, где вы и что делаете. Я снял для вас комнату в гостинице. Деньги отдадите, когда получится.

Уилла вспыхнула. Она ненавидела, когда ей делали одолжение.

– Вообще-то, у меня еже есть место для ночлега, а завтра я…

– А завтра вы отправляетесь на работу в городской детский приют, где и останетесь на некоторое время, – продолжил за нее Исар. – Я уже узнал.

Он все-таки усадил ее в карету, не совсем галантно толкнув на сиденье напротив, и крикнул кучеру:

– Трогай!

Какое-то время Уилла насуплено разглядывала надзирателя, который выглядел не таким бодрым, как в поезде. Под глазами залегли круги, взгляд потух, придавленный усталостью и чем-то еще. Она бы сказала горем, если бы речь шла не про королевского служителя. Этих, как правило, никакие беды не трогали. Интересно, что за дела, оставившие мрачный отпечаток на его лице, ему пришлось решать днем, и где мертвый слуга-телохранитель? Ходячий труп, который маскировался под живого, ее особенно интересовал.

– А вы времени не теряли, – девушка решила, что ради дела надо как-то смягчить их несложившиеся отношения, и может, даже попробовать их наладить. Если он сунул нос в приют, значит, сунет и дальше, а ей это совсем ни к чему.

– В приюте освободилось место на кухне, как раз по моей специальности. Не волнуйтесь, с детьми я иметь дел не буду, да и до выпечки хлеба вряд ли меня допустят. Скорее всего, останусь в помощниках – овощи резать, посуду мыть. Как и обещала, я буду вам обо всем докладывать. Если честно, я так устала, что мне хочется осесть где-нибудь на одном месте, и больше никуда не уезжать. К тому же скоро Новый год. Хорошо провести его в кругу близких.

Исар странно на нее покосился, а Уилла задумалась, не перестаралась ли она с откровениями.

– Я должен перед вами извиниться за свое поведение в поезде, – неожиданно сказал он. Уилла даже оглянулась по сторонам: не прячутся ли где новые неприятности?

– То, что произошло в купе, было недопустимо, – между тем, продолжил Исар Де Гранж, пряча глаза. – Я приношу перед вами извинения и заверяю, что такого не повторится. Однако я по-прежнему намерен не спускать с вас глаз. То, что я снял для вас комнату в гостинице, это не любезность, а желание облегчить себе жизнь. Я знаю всех здешних «ведьм», – Исар сделал ударение на последнем слове, – вы же для меня новенькая, к тому же не очень-то на ведьму похожая. Поэтому первое время я буду несколько досаждать вас своим вниманием.

«Вдруг он и прям душка, как говорила Чода? – подумала Уилла. – Мало ли, какие неприятности у людей случаются. Например, у него мог быть нервный срыв и, в результате, такая вот уродливая сцена в поезде. Сейчас этот Исар будто другой человек».

– Хорошо, – осторожно кивнула она, все еще опасаясь подвоха. – Заверяю вас, что я намерена сотрудничать. И вдруг моя вторая звезда побелеет.

Некоторое время они ехали в молчании. Уилла заметила, что кучер сворачивает к Сосновой Аллее, довольно элитному району Клестера. Что ж, похоже, ночлег в трущобах, как она уже себе вообразила, ей не грозил. Когда вдали замаячила вывеска таверны «Пироги и капуста», которая всегда пользовалась хорошей репутацией у горожан и гостей города, но отличалась недешевыми ценами, Уилла задумалась, чем же расплачиваться с надзирателем Исаром. Деньги у нее имелись, но немного, и отдавать сразу половину не хотелось. Ладно, проблемы она будет решать по мере поступления.

– Вы правда думаете, что в смерти тех детишек виноваты ведьмы? – спросила Уилла, набравшись смелости. Вопрос был опасный, но, судя по тому, что Исар пребывал в добродушном настроении и даже извинился, риск казался оправданным.

– Я долго отсутствовала в городе, – тут же добавила она, опасаясь быть неправильно понятой. – Связи утеряны, и многих не знаю. Мне не хотелось бы попасть в дурную компанию.

– Разумное опасение, – согласился с ней Исар, и у Уиллы отлегло от сердца. Разговаривать с ним было все равно, что ходить по доскам с торчащими из них гвоздями. – Вас, наверное, пригласили в Ведьмин круг? Что ж, хочу заверить, что ничего, кроме, пожалуй, немного токсичного общения, вам там не грозит. Женщины скучают и развлекаются, как могут. На мой взгляд безопасно. Мы там всех проверили. В основном, туда ходят дамы из попечительского совета города и такие, как ваша знакомая Чода Скобесски. Пьют чай, раскладывают карты и развлекают друг друга страшилками. Пока это никому не навредило. Когда в поезде я сказал, что виню в смерти детей ведьм, то имел в виду, скорее, темные силы, в целом. Я не придерживаюсь версии о маньяке или о загадочной болезни, но и публичных заявлений делать не собираюсь. Мы все пристально наблюдаем за ситуацией. Я разговаривал с Дэйном Кармалем, который ведет следствие. У них до сих пор нет ни одной зацепки, одни лишь догадки, ничем не подтвержденные.