Умирающий гений и я, его Тайна

Пролог. Последняя надежда

Предисловие

Внимание! История от начала и до конца – авторский вымысел и не имеет ничего общего с реальными людьми и событиями. Все совпадения случайны.

Методы исцеления неизлечимых болезней также не являются научно доказанным фактом, поэтому автор не призывает людей повторять их.

Эта история о том, что любое чудо – это чей-то тяжёлый труд, и никакого волшебства.

Таисия Блинова

Когда я впервые увидела его, он напомнил мне умирающего воробушка. Потухший измученный взгляд, бледная сероватая кожа, тёмно-синяя хлопковая шапочка на голове, видимо, чтобы прикрыть лысину.

На комфортабельной койке лежал с трудом узнаваемый Рейнард Беллс, молодой певец, композитор и автор прогремевших на весь мир песен.

На фотографиях в интернете Рейнард красивый, как картинка, и надменно-недоступный. Он как бы показывает, что любоваться им можно только со стороны. Руки прочь!

А в жизни... Такой контраст.

Я поверила, что это он, лишь по прямому волевому носу, слегка пухлым губам и приметной серьге в форме скрипичного ключа в левом ухе.

Он тот самый, сомнений нет.

В палате, помимо больного и меня, присутствовала мать Рейнарда. Женщина по-хозяйски держала парня за руку, а на меня посмотрела неприветливо, как на очередную воровку их с сыном времени.

Ловизе Беллс – так звали мать моего потенциального будущего подопечного – на вид можно было дать около сорока пяти лет. Постриженная под мальчика и выкрашенная в вишнёвый цвет, она походила на постаревшую оторву-рокершу, но сейчас на её лице застыла гримаса боли и отчаяния.

– Где гарантия, что вы поможете? – недоверчиво спросила меня она.

Я тоже была детально просканирована её взглядом и, судя по всему, мой вид не вызвал у женщины доверия.

– Гарантий не раздаю. Могу только дать слово, что верну вам сына живым и здоровым.

– Сколько вы хотите?

– Деньги меня не интересуют, – покачала я головой.

– Тогда что? Гражданство? Недвижимость? Протекция? – перечислила госпожа Беллс.

– Нет, – ответила я, чем немало удивила собеседницу, готовую ради сына отдать всё до последней эре[1]. – Я делаю это не ради вознаграждения. У меня свои мотивы. Деньги мне потребуются только на транспортировку больного и на его обеспечение в течение года.

– А нельзя вылечить его здесь?

– Нельзя. Поэтому решайте: либо я увожу его прямо сегодня, либо исчезну и больше не появлюсь.

Женщина посмотрела на сына. Тот обречённо глядел на неё, заторможенно моргая. Так выглядят те, кто сдался и обильно напичкан опиатами.

– Он уже не встаёт. Всё время на капельницах и обезболивающем, – сообщила мне мать то, что я и так уже заметила. – Ест и говорит тоже плохо, ему трудно глотать. Метастазы в шее мешают.

Слева на шее у Рея вздулась шишка размером с детский кулак. Метастаз. Справа тоже есть, но поменьше и не так бросается в глаза. Могу представить, какого размера они в остальных местах.

– У вас нет времени на раздумья, – сознательно давлю. – Методы у меня жёсткие, но проверенные.

– Рей? – женщина руку легонько сжала руку сына. – Это наша последняя надежда... Ты... Ты поедешь?

Он механически, не задумываясь, кивнул.

– А теперь главные условия, – добавила я, стараясь сделать каждое слово веским. – Вы никоим образом не вмешиваетесь в процесс лечения и не обсуждаете мои методы. На некоторое время вы потеряете связь с сыном и даже не будете знать, где он.

– Но...

– Иначе договора не будет.

Мать снова посмотрела на умирающего сына, который заворочал головой и закрыл лицо руками, затем скрюченными пальцами принялся скрести по своей шапке.

– У него опять приступ, – всхлипнула женщина. – Я позову медсестру... – и её рука потянулась к кнопке.

– Нет! – кажется, чересчур резко и громко запретила я. – Если вы заключаете со мной договор, опиаты отменяются!

– Он же умрёт от боли! – женщина заплакала, растерянная и не знающая, как поступить. – Я не смогу так, зная, что он... мучается.

– Что ж, тогда прощайте. Сил вам всё это пережить, – и я ушла.

Внутри у меня назревал протест, что я должна остаться, уговорить или даже выкрасть умирающего воробушка.

Но это так не работает.

Вселенная хотела от меня, чтобы я спасла именно его. Собственно, ради Рея я прилетела в Стокгольм. Ради него переобщалась со всеми, кто имел хоть какое-то отношение к семейству Беллс. Я представилась целительницей, которая сумеет помочь, хотя сама не верю в эзотерику, да и целительницей меня не назвать. Я всего лишь медик, который по личному опыту знает, как избавиться от опухоли. Никакой магии и танцев с бубном.

Однако моё громкое заявление сработало: меня провели на встречу с родителями Рея, затем мою личность пробили по всем базам, где выяснилось, что я законопослушная гражданка России, имею медицинское образование, ни разу не осуждена, но некоторое время числилась пациенткой хосписа.

Глава 1. Без права отказаться

Таисия Блинова

Заснула я под утро, но расслабиться мне не дал съехавший с катушек будильник. Я отключала его раз десять, пока не поняла, что это входящие звонки.

Вот же меня захлестнуло переживаниями! Будильник от звонка не могу отличить. В глазах плывёт...

– Алло. Кто? – ответила я, так и не разглядев номер.

– Мы согласны, – прозвучало по-английски. Женский голос. Знакомый. И ещё более сиплый, чем у меня.

Моя жёсткая беспружинная кровать никогда не была похожей на батут, но я всё же подскочила едва не до потолка.

– С-согласны? Вы уверены? – может, я сплю?

– Вы гарантируете, что мой Рей поправится?

– Обещаю, что сделаю всё для этого. Никто не даст вам гарантий. У вас есть выбор: оставить его в клинике, где он абсолютно точно не доживёт до Нового года, или использовать шанс со мной.

– Чартерный самолёт уже приземлился в Пулково, – название аэропорта я еле разобрала, так как госпожа Ловиза Беллс исковеркала его на свой лад. Поэтому я переспросила:

– Что?! Вы в Санкт-Петербурге?

– Да, мы прилетели полчаса назад. Рей находится под присмотром врачей. Ночью ему стало хуже.

От этих слов мне будто сердце сдавили ледяными тисками, и всё тело покрылось колкими мурашками.

Что если я не успею ему помочь? Существует грань, перешагнув которую, человек уже не сможет восстановиться. И пусть до этого момента мне везло, случиться может всякое.

И вот, когда Рейнард Беллс свалился мне на голову, я растерялась. Позабыла не только английские слова, но и русские. Язык онемел, и я еле-еле смогла выдавить:

– Где конкретно вы находитесь?

– В отеле в аэропорту.

– Выезжаю.

Таисия Блинова

***

Я летела на такси в аэропорт, а сама смотрела билеты на самолёт до Горно-Алтайска. К величайшему сожалению, все рейсы оказались с пересадкой в Москве или Новосибирске.

Пожалуй, нужно сначала обсудить перелёт с родителями Рейнарда. Вдруг у них такие связи, что нас доставят в Горно-Алтайск чартерным рейсом без задержек и пересадок?

Возле номера в отеле дежурили два шкафоподобных телохранителя.

– Меня ждут, – сказала им я, но на меня глянули, как на букашку. Я предприняла вторую попытку, уже громче: – Я Таисия Блинова, и меня ждут!

И тут – о, чудо! – мне открыли дверь.

– Здравствуйте... – руки у меня задрожали ещё сильнее и взмокли.

«О, вселенная, помоги мне!» – мысленно взмолилась.

Но мне далеко было до переживаний госпожи Беллс. Та не могла перестать плакать. Вроде бы не рыдала, а слёзы всё равно катились из глаз.

Рея привезли со всем оборудованием и даже, кажется, вместе с той самой громоздкой комфортабельной койкой.

– Нас могут доставить из Пулково в Горно-Алтайск на вашем самолёте? – поинтересовалась без лишнего расшаркивания.

Народ вокруг забегал, засуетился, а я поймала себя на том, что стою и вглядываюсь в лицо своего будущего подопечного.

Сможет ли он выкарабкаться?

На белом, как снег, лице пылали ярким огнём губы. Я уже встречала такой эффект от химиотерапии.

В этот раз Рейнард спал нездоровым сном. Вероятно, снова под препаратами, которые отнимают у него и без того призрачные шансы на выздоровление.

Тревожно мне. Такое чувство, что я что-то упускаю... Только что?

Из вещей я взяла только документы, деньги и неразобранный со вчерашнего дня чемодан с трещиной через весь корпус. Можно смело выкидывать его вместе с содержимым. Как ни странно, в поездке мне мало что пригодится, а всё нужное я докуплю, когда прилетим.

Так что же?

Ах, да, чуть не забыла! Надо, чтобы кто-нибудь приглядывал за моей квартирой.

К сожалению, в этом городе есть только один человек, которого можно попросить об этом: бывший муж.

Есть ещё подруга детства, но она уже четвёртый год живёт в Испании. Так что без вариантов.

– Серёжа, привет.

– Привет, – ответили мне, и я услышала до боли знакомое взволнованное пыхтение в трубку.

– Я сегодня уезжаю. Пригляди, пожалуйста, за квартирой.

– Снова? Но ты же только недавно вернулась? – Серёжа, как обычно, слишком переживает за меня. Даже скоропостижно женившись и обзаведясь маленькой дочкой, он не перестал общаться со мной.

– Так сложилось. Я могу на тебя рассчитывать?

– Да. Ты надолго в этот раз?

Глава 2. Наручники и батарея

Таисия Блинова

Рей изъяснялся на английском, как на родном, так что между нами не возникло языкового барьера, как я опасалась. Но больше порадовало другое: мой подопечный не утратил здравомыслие и охотно шёл на контакт.

Шанс выжить есть. Он определённо есть!

– Давно я ни с кем так много не разговаривал, – как бы вторя моим мыслям, высказался он.

– Мы здесь для того и собрались, чтобы ты почувствовал себя живым, – улыбнулась я ему, а он улыбнулся мне в ответ.

– Сначала я подумал, что ты – сумасшедшая фанатка, которая решила забрать меня себе, – в ход пошли откровения.

Ну, что ж, откровение за откровение. Небольшая эмоциональная встряска не помешает:

– В этом есть доля правды.

– Что?! – Рей выпучил на меня глазищи и приподнялся на койке.

– Если бы я не была знакома с твоим творчеством, не узнала бы о твоей болезни. Интернет – великая вещь, в нём можно найти почти всё.

– Хочешь сказать, ты фанатка?

– Нет, Рей. Я уже не в том возрасте, чтобы развешивать постеры по стенам и кричать на концертах, как я тебя люблю. Просто поинтересовалась в поисковике, кто такой Рейнард Беллс, и вуаля!

– Напугала... Попасть в рабство и умереть прикованным к батарее после зверского изнасилования – так себе перспектива.

– Рей, без обид, но только отбитая патологическая извращенка смогла бы провернуть с тобой такое, – я поморщилась и дёрнула плечами. – Ну и мысли у тебя!

– Я настолько жалок и отвратителен?

– Нет, конечно. Просто придумываешь всякие страсти, – тогда я ещё не подозревала, что вскоре поступлю, как та самая извращенка: прикую его, правда, не к батарее за неимением оной, а к изголовью кровати.

– У меня с детства богатая фантазия, – мне снова подарили улыбку.

– Пожалуйста, направь её в позитивное русло. Хорошо?

– Постараюсь. И всё же мне не хотелось бы умереть, так и не испытав удовольствия от секса.

– Насиловать не буду, даже не уговаривай! Вылечим тебя – и вперёд! – удовлетворяйся сколько влезет.

Рей улыбнулся, а потом резко скис.

– Моя жизнь вовсе не такая, как ты себе представляешь.

– Откуда тебе знать, как я её представляю?

– Люди, которые не знакомы с медийностью, думают, что известность – это вершина мира и вседозволенность, но это не так. Я не могу спокойно в одиночестве прогуляться по парку, не могу пойти с друзьями в бургерную, не могу даже... – он не договорил и махнул рукой. – Да, у меня толпы поклонниц, но никто не знает меня настоящего. Все любят только мой образ. А я... я совсем не такой.

Признаюсь, я и впрямь думала, что известность – это сплошные привилегии, но оказывается, ограничений здесь куда больше.

– Тебе от этого плохо?

– Накатывает порой...

– Тогда пообещай мне: как поправишься, найдёшь время и возможность для всего, о чём мечтаешь.

– Если поправлюсь.

– Когда! Не съезжай с темы! Обещай мне!

– Ладно. Обещаю, – и Рей, уставший от общения, уснул, а следом за ним и я.

***

При приземлении тряхнуло так, что у моего болезного снова хлынула носом кровь.

– Как ты, Рей? – спросила я, когда он открыл глаза.

– Голова... кружится... – судя по тому, что он не мог сфокусировать на мне взгляд, дела впрямь плохи. – Когда это кончится? – он вытер кровь тыльной стороной ладони и весь перемазался.

– Я помогу. Лежи, я остановлю кровь. Это нормально при перепадах давления.

– Ты меня так успокаиваешь?

– А какой смысл паниковать? Я наблюдала эти симптомы множество раз. Раз говорю, что прорвёмся, значит, так и будет, – Рей ничего мне не ответил, поэтому я продолжила: – Закрой глаза. Сейчас выгрузимся, и я забронирую нам номер в гостинице. Переночуем там.

– Кажется, я умираю. Сердце еле бьётся...

– Отставить умирать! – отчего-то я точно знала, что смерть так просто не отнимет его у меня. Может, интуиция подсказала, может, самонадеянная вера в мои силы и счастливый случай.

– А ты милая...

– Очень скоро ты заберёшь свои слова обратно, – вздохнула я, зная, что это неизбежно.

Нанятые работники выгрузили Рея и наш багаж из самолёта и на скорой помощи доставили нас в гостиницу, где, наконец, было тихо и можно расслабиться.

К счастью, на улице уже давно стемнело, и мы избежали ненужного внимания. Пока всё шло гладко.

А ещё нам принесли поздний ужин: Рею прозрачный куриный бульон с зеленью, а мне пюре с котлетой. Я чувствовала себя зверски голодной!

– У тебя вкуснее, – сказал мне мой болезный, выпив суп прямо из тарелки, без ложки.

– Я думала, медийные личности сплошь аристократы и в совершенстве владеют навыками управления ложкой, – усмехнулась я.

Глава 3. Рейнард. О личном

Рейнард Беллс

За последний год он не помнил, когда в последний раз стеснялся своего тела. Лица медсестёр, которые ухаживали за ним, стёрлись из памяти. Ему было всё равно, как на него смотрят.

Сегодня же ему до чёртиков не хотелось показывать твой тощий костлявый «мешочек с грецкими орешками», как Рей мысленно называл себя из-за выпирающих наружу шишек по всему телу.

Обычно онкобольным везёт умереть до наступления «ореховой» или «виноградной» стадии, а у него под конец жизни случилось приключение. Надо сказать, довольно весёлое. И, нет, он не верит, что Тайна вылечит его. Просто хочется напоследок почувствовать себя живым.

В голове заиграла фортепианная мелодия. Лёгкая, звонкая, как апрельские капельки с крыш. Жаль, не записать и не запомнить... Остаётся только слушать в одиночку, пока не отыграют все ноты.

Наверное, это профессиональное. Раньше Рейнард жил работой.

В одном интервью он сказал, что отдал предпочтение карьере, отодвинув личную жизнь на потом. На самом же деле за лаконичными словами пряталась горькая правда: ему просто не везло с девушками. Те, кто нравился ему, выбирали других. Те, кто сходил по нему с ума, не могли его заинтересовать дольше, чем на месяц. Поэтому вынужденно пришлось сублимировать энергию в творчество. Благо на этом поприще Рей преуспел.

Как итог: счастливое личное «потом» так и не наступило.

26 лет. За плечами два выступления на Евровидении, где Рейнард занял сначала скромное шестое, а потом четвёртое место. Сумасшедшая популярность вкупе с одиночеством. Бесконечные гастроли, интервью, запись в студии... Он перестал принадлежать себе. Даже творчество по расписанию.

Бешеного темпа Рейнард не выдержал.

Куда было торопиться? В могилу?

Как же хочется жить...

Тайна стребовала с него обещание думать о хорошем. Пожалуй, нет ничего лучше, чем чувствовать себя живым. Это же хорошо, правда?

Тайна... Кажется, имя переводится с русского как «секрет». Она в самом деле женщина-загадка. Обманет или в самом деле вылечит его? Тайна.

Почему-то перед ней Рейнард чувствует неловкость, хотя она не в его вкусе, к тому же толще раза в полтора: ущербные 40 кг против её крепких 60. Чего стесняться? И всё же когда Тайна раздела Рея на кровати, он перевернулся набок и сжался с позу эмбриона.

– Эй, ты чего? – возмутилась она. – Выпрямись, я должна тебя осмотреть. Ты, что, замёрз?

– Д-да.

– Это хорошо, что ты реагируешь на перепады температуры. Потерпи немного. После мы как следует прогреем тебя. Оказывается, в номере есть ванна. Я уже заказала нам в номер 3 кг соли и пачку соды. Сделаем тебе детокс-ванну.

Пока Тайна заговаривала ему зубы, он немного расслабился, но ровно до того момента, когда женские пальцы коснулись его паха.

– Э... – напрягся он.

– Ничего личного, – ровным тоном, безо всякой неловкости ответила Тайна и продолжила прощупывать. – Я делаю схематичную зарисовку опухолей в теле и указываю размер каждой. Будем отслеживать тенденции.

– Это выглядит, как... – откуда в голове Рейнарда крамольные мысли про секс? Почему эта идея-фикс застряла в его сознании?

– Как обычный осмотр, – Тайна сделала вид, что не поняла намёка.

Под мышками от прикосновений стало щекотно, и в целом прикосновения казались какими-то не то, чтобы не профессиональными... скорее, почти личными. Увы, это лишь фантазии. На лице Тайны застыло выражение сосредоточенности и ничего больше. Для неё это исключительно рабочие моменты.

Как бы Рейнарду ни хотелось испытать любовный экстаз перед смертью, это невозможно чисто физически: ни с женщиной, ни самому. После двух фонтанов из носа за день крови в организме не хватит даже на минутный стояк. Печально... Но от этого желание никуда не пропадает. Как безногий мечтает пробежаться, зная, что этому никогда не бывать.

Погружённый в мысли, Рей пропустил момент, когда Тайна укрыла его пледом, ушла набирать содо-солевую ванну и вернулась, переодетая в белый шёлковый халат, перехваченный поясом на талии.

Сейчас Тайна выглядела женственно. Слегка волнистые волосы были стянуты в небрежный хвост на макушке. Тайна выглядела очаровательно, пусть и простенько.

– Поднимайся, идём, – а вот голос у неё нисколько не кокетливый.

– От горячей ванны у меня снова пойдёт кровь, – вставать и идти куда-то откровенно не было сил.

– Она не горячая, не переживай. Идём, – Тайна аккуратно, избегая нажимать на опухоли, подхватила его под мышки и потянула вверх.

Если бы Рей не хотел в туалет, он воспротивился бы, но тут деваться некуда. После капельницы всегда припирает.

Ванна впрямь оказалась приятно тёплая. Правда, снова пришлось светить перед Тайной голым больным телом.

Почему Рею так неловко?

– Расслабься, – цепкий взгляд Тайны всё заметил.

– Не могу.

– Почему?

– Ты смотришь.

– Рей, в том, что ты болен, нет твоей вины. Не нужно стесняться своего тела. Я здесь для того, чтобы привести его в норму. Поверь, меня вид твоих шишек не пугает и не отталкивает.

Глава 4. Прикосновения

Таисия Блинова

К концу купания Рей расслабился, и его начало уносить в сон. После разговора с Ионом он несколько минут не переставал улыбаться, и от этого мне самой стало светлее на душе. Всё-таки два любящих сердца помирились. Хоть мне и непривычно наблюдать за представителями нетрадиционной ориентации, все имеют право на счастье. Недаром же говорят, что гениям прощаются любые странности.

Неужели Рейнард гей? В голове не укладывается. Хотя... Теперь всё встаёт на свои места: его одиночество, некая непонятость и нераскрытость. Видимо, семья Рея не поддержала отношений сына с другим парнем. Иначе почему Ион удивился, узнав, что его друг в России? С каким же облегчением эти двое признались друг другу в чувствах! Даже немного завидно. И радостно за них обоих.

Правда, радовалась я недолго. Не успела уснуть, как начался кошмар. Ничего удивительного, я ждала кризиса, но это не сделало его более желанным.

Ночью Рею стало хуже. Он взвыл. И хотя у нас был отдельный номер, за стенкой спали люди.

– Не могу больше... Ы-ы-ы... – Рей маялся, подтянув к себе колени и отчаянно их царапая. – Хочу умереть... Не могу...

– Рей, послушай меня: ты справишься, ты победишь болезнь.

– Нет... – на его бледном, будто обескровленном, лице блестели слёзы и скатывались на тощую гостиничную подушку. – Она победила. Она уже победила...

– А знаешь что? Сдайся. Не борись.

– Не надо. Замолчи! Замолчи... – Рей закрыл опухшие глаза.

– Рей, ты молодец, ты хорошо держишься, – я погладила его по голове. – Сегодня отдохни, побудь слабым, не борись – я поборюсь за тебя. Предоставь это мне.

– Как? – он раненым ужом извивался на постели, не зная, куда себя деть.

– Вот так, – мои пальцы надавили ему на кожу головы и чуть сжали. – Приятно?

– Да. Очень... – Рей вдруг замер.

– Сосредоточься на приятных ощущениях.

– Угу...

В следующие полтора часа я промассажировала ему всё тело. Особенно Рею понравился массаж головы, шеи, рук и ступней.

– Хочешь русскую считалочку для пальцев? – предложила.

– Сам хотел попросить тебя рассказать что-нибудь на русском, – не открывая глаз, улыбнулся Рей. До этого весь наш диалог был на английском.

– Хорошо, тогда слушай, – кивнула я и приступила к разминанию его пальцев: – Этот пальчик, он большой, он с широкою душой! Этот – указательный, умный и внимательный. Этот пальчик средний, выше, чем соседний. Этот – безымянный, он немножко странный. Этот пальчик маленький, смелый да удаленький.

Только я закончила с первой кистью, как мне тут же сунули вторую с просьбой:

– Можно ещё раз... – и он довольно чётко произнёс по-русски: – Счи-та-ло-чку?

И я повторила. А затем по второму кругу.

***

Кажется, в нашу первую совместную ночь я не спала вовсе. Рейнард уснул, уткнувшись лбом мне в плечо, а я массировала ему голову каждый раз, когда он начинал ворочаться и стонать.

Рука у меня ныла от усталости, но я старалась игнорировать ощущения. У меня нет права быть слабой. Вот, вылечу Рейнарда, тогда и устрою себе целый месяц отпуска и ничегонеделания. Отъемся, как обычно, посмотрю все новинки кино. А пока – пахота и моральная стойкость.

Во всей этой мрачной реальности радовало одно: утром мой подопечный проснулся.

– Пить... – попросил он, и для меня это был обнадёживающий сигнал: значит, его организм борется за жизнь и заявляет о своих потребностях.

– Сейчас! – я бодро соскочила с широкой гостиничной кровати и как была, в халате, вылетела в коридор к кулеру.

Выглядел Рей измученным и невыспавшимся, глаза покраснели, веки опухли, на искусанные в кровь губы и вовсе было больно смотреть. Сейчас даже ярая фанатка не признала бы в нём знаменитого Рейнарда Беллса.

– Как ты? – спросила я, уже зная ответ.

– Готов умолять, чтобы ты вколола мне обезболивающее.

– У меня есть ибупрофен.

– Он мне уже не помогает...

– Тогда сделаем тебе детокс-капельницу. Через пару часов выезжаем. Мне пришлось снова воспользоваться деньгами, снятыми с твоей карты, чтобы заказать нам машину до деревни.

– Деньги в твоём распоряжении. Ты можешь не отчитываться передо мной. Мы будем жить в деревне?

– Да, в Охотке, близ маленького посёлка под названием Усть-Ёма[1].

Рей, хоть и чувствовал себя откровенно плохо, усмехнулся и переспросил:

– Ёма?

– Да, а что? Знакомое название?

– В японской мифологии Ёма – это демонические существа со сверхъестественными способностями, некие злые сущности-людоеды. Начало нашего приключения звучит, как предисловие к хоррору.

– Мы в России, Рей. Здесь другие Ёма. Уверяю тебя, я – это самое страшное, что тебе доведётся здесь увидеть, – знала бы я, как неправа окажусь...

Глава 5. Откат

Я поняла, как соскучилась по старенькому домику, только когда мы приехали. Правда, доска на крыльце совсем прогнила и развалилась, но это мелочи. Сам дом ещё крепко стоит на земле.

Два с половиной месяца я не была здесь, а кажется, что вечность.

Светло-зелёные стены избы ещё больше облупились и посерели, крыша из шифера заросла лишайником и кое-где мхом, а огород превратился в заросли бурьяна.

Ничего, скоро мы обживём и оживим это место.

Погода стояла прохладная, пасмурная, слегка туманная, земля расквасилась после дождя, ивы с берёзами уже начали желтеть. И хотя осень я не особо люблю, всё же улыбнулась деревенскому пейзажу, который стал мне родным. Здесь красиво в любое время года.

Встретить нас вышла бабушка Люба, соседка, которая в курсе, чем я тут занимаюсь. Она же и разрешила мне жить в доме её почившей сестры. Когда-то давно именно бабуля пожалела меня, больную, и впустила к себе. Именно она первая узнала, что со мной случилось чудесное исцеление, а потом наблюдала, как с моей помощью одолели онкологию ещё двое.

– Любовь Николаевна! Здравствуйте! – я подбежала, чтобы обнять бабушку.

– Ой, да что так официально-то, Таечка? Уж лучше бабой Любой зови.

– Ладно, – я улыбнулась и кивнула.

– Нового пациента привезла?

– Да. Только он иностранец, почти не говорит по-русски.

– Мы из него тут мигом русского сделаем. В нашу Охотку невозможно не влюбиться! Кто побывал у нас, в Горном Алтае, тот обязательно вернётся ещё, – она отвлеклась, чтобы посмотреть, как койку с Реем выгружают из машины. – Совсем тяжёлый, да?

– Да. Но надежда есть.

– Уж ты-то, ангел земной, справишься. Я в тебя, Таюшка, верю, – баба Люба всплеснула руками. – Ой, что ж мы на улице-то топчемся? Идёмте ко мне. У меня как раз щи со свежей капусточкой сварились, горячие ещё.

Я подумала-подумала и согласилась. Всё равно наш дом стоит нетопленый, с отсыревшей мебелью и пустой. Перед отъездом я отдала бабе Любе остатки круп, всё бельё, подушки и одеяла. Поленья тоже перекочевали к ней. Теперь мне даже печку нечем разжечь, не то, что натопить.

Катить койку по траве оказалось непросто, колёса стопорились на каждой кочке. Приходилось толкать каталку рывками.

Рей, который проспал всю дорогу, открыл глаза и снова зажмурился от дневного света.

– Уже приехали? – спросил полушёпотом.

– Да, мы в Охотке.

– Как хоть зовут-то бедняжку? – спросила баба Люба, помогавшая мне толкать груз.

– Рейнард, – ответила я.

– У-у-у... Имя-то почти королевское.

– Кто это? – теперь уже Рей обратился ко мне по-английски.

– Это друг. Бабушка Люба – соседка, которая будет нам помогать. Мы пообедаем у неё.

– Я хочу в туалет. Не могу больше терпеть... – признался мой подопечный. Пришлось снимать его с койки и вести в туалет.

Каталку решено было оставить на улице, всё равно потом катить её к нам в дом.

– Это что? – выпучил он глаза, зайдя в пристройку и увидев круглую дырку в досках.

– Туалет, – я положила ему сидушку и помогла сесть.

– Как можно лечиться в таких условиях? Я же себе всё отморожу!

– Скоро ты закалишься и привыкнешь.

– Здесь такой смрад, что меня сейчас вывернет... – пожаловался он, но делать нечего: пришлось справлять нужду где положено.

– Туалет – не место для долгого сидения. Ты закончил?

– Да, – скривил он лицо. – Надеюсь, в твоём доме есть настоящий унитаз.

«Надейся», – пожала плечами я. Не говорить же ему, что в моей избушке даже лампочки в туалете нет, и приходится подсвечивать себе фонариком. А ещё мыши очень любят подворовывать у меня туалетную бумагу, если её не подвесить на проволоку к потолку. Впрочем, о чём это я? Как раз-таки этого предмета обихода у нас нет, потому что я не сходила в магазин. Так что воровать мышам нечего.

Выживание в экстремальных условиях – наше всё!

***

Щи из пиалы Рей выпил, как чай, и уставился на бабу Любу голодным умоляющим взглядом.

– Чаво, милок, добавки?

Мой голодающий подопечный, не разобрав слов соседки, активно закивал.

– Налейте ему пустого бульона. Его желудок пока не в состоянии переварить много еды.

– Да знаю я, знаю. Больно уж тощ парень. В чём и душа держится?

Рей, увидев, что ему вернули пиалу с одним бульоном без гущи, обиженно на меня посмотрел. Ух, сколько было эмоций в этом взгляде, сколько немых обещаний грядущих проблем!

Раз – и пиала опустела, на этот раз окончательно.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась у него.

– Униженно, – и покосился на картофельный пирог, ожидающий своего часа на печи.

Выпечка болезному не положена, поэтому я планировала заточить кусок пирога, когда Рей уснёт после обеда. Увы, он заметил угощение и положил на него глаз.

Глава 6. Группа поддержки

Сергей прислал мне квоту на лечение и проживание Рейнарда в России, как мы и договаривались. Вместе с документами я нашла личное письмо от бывшего мужа. Целый лист А4, исписанный от руки с обеих сторон. Я отложила его в сторону и уже через минуту забыла о нём. Серёжа – любитель порефлексировать и напомнить, как он мучается от чувства вины, что развёлся со мной тогда. Так что я примерно знала, о чём его послание мне. Нет, я не готова сейчас думать ни о чём, кроме своей текущей работы.

Потом. Всё потом.

Я положила квоту к документам Рея, и на глаза мне попались снимки МРТ, сделанные в конце августа, с полной расшифровкой на английском языке, где сделаны замеры каждой опухоли в теле.

Чудовищная картина... Если бы я увидела это до своей болезни, то поставила бы на Рейнарде крест. В сентябре ему была назначена очередная операция по удалению метастазов, но вместо этого Рей уехал со мной.

Что ж... Не стану врать, что от взгляда на снимки мне поплохело и появилось жгучее чувство вины за то, что я слишком много требую от Рея. Он в любой момент может умереть от болевого шока или отказавших органов.

«Боже, что я творю? А вдруг я всё делаю не так? Как мне быть?» – такие мысли уже который раз терзали мне душу, а я просто не знала, как поступить по-другому. Шаг влево, шаг вправо – смерть. Каждый день – битва за жизнь Рея.

***

Спустя месяц нашего пребывания в деревне к нам в гости внезапно нагрянули Павлик с мамой.

– Какой ты здоровяк стал, а! – я радостно обняла парня.

– А то ж! Я как восстановился, сразу в качалку пошёл, – похвалился он. – И твоих советов придерживаюсь, питаюсь полезным и вместо чая пью воду.

– Он мне все уши прожужжал про тебя! – рассмеялась Катя, Пашина мама. – Вот мы и приехали к тебе, как только мне дали отпуск. Хотели сначала в Питере увидеться, но, как узнали, что ты лечишь нового подопечного, рванули сюда. Ты уж не обижайся, что вот так, без предупреждения. Мы тебя сильно напрягать не будем.

– Всё хорошо, я рада, что вы приехали, – я не лукавила. Гости – как глоток свежего воздуха для меня. Тем более приятно смотреть на пышущего здоровьем и счастливого Павлика.

Паша заглянул в комнату, где жили мы с Реем, и вернулся к нам, шёпотом спросив:

– Это он там, да?

– Да, – кивнула я.

– Я видел опухоль на шее. Здоровенная. Представляю, как ему плохо...

Я печально кивнула, потупив взгляд. Да уж, пациент у меня на этот раз особенно тяжёлый.

– Таечка, ты волшебница, и я преклоняюсь перед твоим даром. Ты спасла моего Пашеньку! – Катя набросилась на меня с объятиями, попутно рыдая и засыпая комплиментами.

Понимаю, что это был порыв благодарности и желания подбодрить, но мне снова стало стыдно, словно я самозванка, и до этого мне всего лишь везло.

– Я не волшебница, Кать. Паша подтвердит, что лечение проходило буднично, с ежедневным трудом и преодолением боли.

Павлик закивал.

– Ему, вот, стукнуло 17 недавно. А могло и не... – и снова рыдания.

– Идём на кухню, сейчас заварю вам чай.

– Прости... Что-то на меня накатило...

– Мам, всё, идём-идём, а то ты всех тут перепугаешь. Мы же не реветь сюда приехали! – вразумлял маму Паша.

Я поставила чайник кипятиться и ушла к Рею проверить, как он там.

Мой пациент сидел на диване и смотрел в окно на первых белых мух в этом году.

– Рей? Как ты?

– Мне нечем тебя порадовать, – измученно ответил он.

– Первые месяцы самые тяжёлые. Хочешь попить с нами чая? Нам принесли сладких морковных чипсов и финиковых конфет.

– Кто эти люди?

– Мой первый подопечный и его мама. Идём познакомлю вас?

– Не хочется.

– Рей, – я взяла его за руку. – По моим замерам за месяц твоя опухоль на шее уменьшилась на целый сантиметр в радиусе. Помимо того, ты пережил отказ от морфина. Твой организм справился с этим. Это настолько хороший результат, что я даже не рассчитывала на него так скоро.

«Скоро» – это я, конечно, утрировала. Для меня каждый день как целая неделя. Время неохотно тянется и сопротивляется будущему.

– Тогда почему я всё ещё чувствую, что умираю?

– Терминальная стадия рака – это тебе не обычная простуда, за 7 дней не пройдёт.

– Ты меня сейчас утешаешь.

– Возвращаю в реальность. Ты смотришь на свою проблему изнутри и многое видишь в чёрном цвете. Я же здесь для того, чтобы вытащить тебя, – я погладила его по плечу. – Идём пить чай, иначе всё съедят без тебя. К тому же Паша жаждет с тобой познакомиться.

– Я не хотел бы, чтобы меня видели таким.

– Брось. Пару лет назад Павлик был на твоём месте. И тоже стеснялся всего и вся. Ты же взрослый парень.

Рей страдальчески посмотрел на меня и вздохнул.

– Ладно...

Глава 7. Праздник

Рейнард Беллс

Он уже и не помнил, когда ему так хорошо спалось. Наверное, ещё до того, как узнал, что болен. Потом каждый сон был наполнен тревогой, страхом смерти и болью. Опиумные сны не в счёт, они, скорей, были похожи на беспробудное пьянство, когда ты и человеком-то себя не ощущаешь, разучившись думать.

Эта ночь в гостинице стала первой, знаменующей старт новой жизни, когда Рейнард всей душой поверил, что выздоравливает.

Тайна не врала. Её методы действительно творят чудеса. Как он мог раньше не верить ей?

А ещё она красивая, но красоту эту не разглядишь сразу. В самом начале её серые глаза казались Рейнарду невзрачными, бесцветными, холодными, а теперь он увидел в них непоколебимую стойкость. Её вечно уставшее выражение лица – это следствие огромных усилий, вкладываемых в борьбу со смертью. Успешную борьбу!

Что уж говорить, Рей наверняка не дожил бы до сегодняшнего дня, останься он на родине. Самое вероятное: умер бы после очередной паллиативной операции по удалению метастазов. Отходняк после хирургического вмешательства у него всегда жёсткий, не хотелось бы снова пережить этот кошмар.

От больницы Рейнарда спасли. Несмотря на его жалобы и стенания, деревенская атмосфера без удобств несравнимо лучше больничной, а уж в компании молодой целительницы – и того уютнее.

Тайна великодушна и бескорыстна. Она ни единой эре не потратила на свои хотелки, или, как говорят в России: ни копейки.

Рейнарду хотелось бы хоть чем-то порадовать свою волшебницу, но единственное, что в самом деле принесёт ей удовлетворение, – это его исцеление. Так что он будет стараться изо всех сил!

***

Первое, что Рейнард почувствовал, проснувшись, – это приятное тепло во всём теле, даже жар. Для него, лишённого подкожных запасов, такие ощущения редкость, обычно он всё время мёрзнет.

Судя по всему, в гостинице снова заработало отопление, потому что воздух в номере гораздо теплее, чем вчера.

Второе – шок! Потому что его рука каким-то неведомым образом забралась Тайне в пижамную кофту и приклеилась к... голой груди!

Он попробовал отлепить ладонь, но поздно: Тайна проснулась с возмущённым:

– Какого?!

Потом она выпучила глаза, обнаружив, где находится её рука, и добавила:

– Сделаем вид, что ничего такого не было.

Ах, если бы хоть что-то могло быть! Но увы...

– Угу, – Рейнард перевернулся с бока на спину. – Зато согрелись.

Кажется, это прозвучало двусмысленно.

А после стало не до неловкости, потому что утро у людей обычно начинается с туалетных дел. Срочных дел!

– Мы проспали до десяти, – сообщила Тайна. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, если не считать, что сейчас взорвусь...

– Поняла. Хватайся мне за шею, донесу тебя.

На пути к цели Рей пообещал:

– Тай, через год я сам буду носить тебя на руках.

– Вот ещё! Я не собираюсь болеть, – ответила она, неверно поняв посыл.

«Странная она женщина, – подумалось Рейнарду. – И Роману не ответила взаимностью, хотя он красивый, обеспеченный и любит её. Интересно, почему? Что с ним не так? Каким должен быть мужчина, чтобы понравиться ей? Точно не как я. От меня она тоже не приняла бы ухаживаний. Ещё бы! Она видела меня похожим на ожившую мумию. Да и я, если бы мы вдруг встретились в обычной жизни, даже не посмотрел бы на неё. Тайна из тех людей, кого раскрываешь постепенно, а с первого взгляда даже не заметишь в толпе. Она спрятала свою душу от чужих глаз, на то она и Тайна. В такую женщину нельзя влюбляться, иначе точно останешься с разбитым сердцем.»

***

Завтракали модной кашей из пророщенных зёрен на воде. Тайна сказала, что это полезно, и велела есть и не плеваться. Легче сказать, чем сделать.

Рейнард с детства любил завтракать тостами и сэндвичами. Казалось, при его субтильной комплекции даже самая вредная и калорийная еда ему нипочём. Увы, ключевое слово здесь: «казалось».

В деревне Тайна кормила Рея в основном жидкой пищей: бульоном, киселём, и вообще, часто приговаривала, что всё, что не вода – всё еда, даже отвратительный дубовый отвар. Иногда, правда, в супе попадалась куриная грудка, а на ужин был салат или рагу. Вот и весь рацион. Ах, ещё про травку забыл! Укроп и петрушку приходилось жевать постоянно, когда Рей чувствовал голод, и тогда на смену последнему приходило ощущение, что он корова, а не человек. Столько зелени он в жизни не ел!

Тайна перекроила его жизнь вдоль и поперёк, а он и рад. Вот, только бы дубовый отвар был чуть слаще...

***

В обратный путь отправились в полдень, и всю дорогу неловко молчали. Именно неловко, хотя Тайна согласилась лечь рядом с Рейнардом, исключительно в согревательных целях.

Когда приехали, Рей решил, что пора вести себя мужественно, и заявил:

– Тайна, я дойду до дома сам.

– Ладно, – на удивление легко согласилась она и даже не впечатлилась. И правда, чему тут удивляться? Он же не дитё малое.

Глава 8. Смертельный удар

Таисия Блинова

Рей, как ребёнок, обрадовался отвару с мёдом. Пашка, мелкий болтун, раскрыл секрет праздничного отвара раньше времени.

Всего одна ложка мёда кардинально меняет вкус напитка, делая его похожим на обволакивающе нежный древесный нектар и немножко на шиповниковый взвар.

Обычно я добавляю мёд пациенту, когда он уже уверенно идёт на поправку, и его опухоли активно рассасываются.

Но Рею я не смогла отказать. Он заслужил поощрение.

– Тай, мы сегодня поедем, – грустно и немного виновато улыбаясь, сообщила Катя. – Через час Рома отвезёт нас и своих родителей в город, а оттуда мы на самолёт и домой.

– Так скоро?

– Когда собрались к тебе так спонтанно, как-то не подумали, что устроим тут такой балаган. Прости, мне так неловко... – она всплеснула руками.

– Катя, я действительно рада была повидаться с вами, просто так вышло, что у Рея сейчас самый тяжёлый период лечения.

– Ох, мне так хочется тебе чем-нибудь помочь, поддержать... Но, ты знаешь, как я боюсь напоминаний о пережитом кошмаре, когда тебе говорят, что твоему единственному сыну осталось жить всего пару месяцев... – снова по её намакияженному лицу потекли слёзы. Любит Катя поплакать, этого у неё не отнимешь.

Мы распрощались очень скоро, я и не заметила, как дом опустел. Теперь в деревне снова станет тихо.

Рейнард, пообедав, уснул, а я села на кухне с большой кружкой тёплой воды. Впервые за всё время пребывания в Охотке у меня появилось абсолютно свободное и спокойное время. Не надо ни прибираться, ни готовить, ни стирать – Катя всё привела в порядок, пока мы с Реем были в городе. Даже спать не хочется. И мне бы наслаждаться минутами уединения, но подсознание просигналило, что и тут есть подвох.

Мне тут же стало тревожно. Потому что у меня за радостью вечно следует какая-нибудь эмоциональная яма или дохлая крыса на пороге.

Спустя несколько часов нелёгкая принесла пусть не крысу, но и не слишком-то желанного человека: Рому. Пьяного.

– Таечка. Ты ко мне несправедлива, – он, не спрашивая разрешения, оттеснил меня внутрь коридора и, пошатываясь, прошествовал на кухню.

– Рома, ты пьян. Тебе лучше уйти домой, – я встала у него на пути, как бы показывая, что ему тут не рады.

Никогда его раньше таким не видела. Не понимаю, почему он до сих пор в деревне? Он же вроде повёз своих родителей и Катю с Пашей в Горно-Алтайск? Так почему вернулся, да ещё и напился?

– Да я и так слишком долго молчал, ходил перед тобой на цыпочках! Что ты о себе возомнила, а? Чем я тебе плох? – обвиняющим тоном попёр он.

– Это не ты плох, это я тебе не подхожу, – зачем-то начала объяснять я, хотя Рома был на той стадии подпития, когда взывать к разуму бесполезно.

– Ой, давай не надо, а? Строишь тут из себя благородную, а сама – типичная сука! – сказал – словно пощёчину влепил.

Я никогда – никогда не вела себя, как... женщина резких манер и низкой социальной ответственности. Каждое моё решение всегда было взвешенным. Даже замуж за Серёжу я вышла после нескольких месяцев раздумий. Потому что моего отца звали так же, и мне не хотелось больше сталкиваться с этим именем. Но Серёжа был совершенно непохож на тестя, так что я отринула предвзятость и дала ему своё согласие.

Да я даже разводилась мирно, без криков и ругани! А тут... человек, который толком не знает меня, бросается в лицо оскорблениями.

Я сказала ему:

– Уйди!

– Я? – он издевательски заржал. – Уйти? Это мой дом, если ты не в курсе!

Вместо того, чтобы покинуть избу, он схватил меня за руку и больно дёрнул так, что я полетела на него.

Раньше я не могла понять, что меня так отталкивает в этом милом симпатичном мальчике. Теперь мне стало ясно. В глубинах его подсознания пряталась злобная агрессивная субличность, и сейчас она явила себя.

Когда-то отец по пьяни зарезал мою мать. Это произошло прямо у меня на глазах. Мне было 13.

Мама кричала на отца за то, что тот снова потерял работу и на последние деньги купил водки, а он просто отмахнулся от неё ножом и перерезал горло. Без злого умысла, просто на эмоциях.

Скорая не успела спасти маму. Отца посадили. А меня приютила тётя из Питера, но так как её муж тоже любил выпить, я приходила домой только спать – боялась дядьку жутко.

Моими верными друзьями стали бесплатные школьные кружки по биологии и химии, плюс я до закрытия просиживала в библиотеке возле дома, читая медицинские пособия по экстренной помощи людям.

Тогда-то я и решила стать медиком.

Сотни раз я представляла, как спасаю маму, зажав ей порез полотенцем и вовремя вызвав скорую.

В тот роковой день всё пошло наперекосяк: мобильных тогда ещё не было, а домашний телефон отключили за неуплату, и папа его разбил о стену. Пришлось бежать к соседям, но тех не оказалось дома, в итоге я позвонила в спецслужбу от бабушки из ближнего подъезда.

Но всё оказалось зря.

Пока я бегала, мама истекла кровью, а отец скрылся в неизвестном направлении. Правда, его поймали в тот же день и посадили.