Униженная жена дракона

Глава 1

– Ты звал меня, мой муж? – выдохнула я, и мой голос, тихий и предательски дрожащий, затерялся в надменной тишине зала.

Аррион медленно повернулся. Его глаза, цвета темной, отшлифованной временем стали, холодно обожгли меня, не встречая опоры, скользя по поверхности, как будто я была пустым местом.

– Элоди. Пятнадцать лет ты носила мое имя. Пятнадцать лет была хозяйкой этого замка и моей супругой. – Он сделал паузу, наслаждаясь напряжением, что сковывало меня по рукам и ногам ледяными оковами. – Ты больше не нужна мне.

Слова, острые и отточенные, повисли в воздухе, впиваясь в кожу, проникая в самое нутро. Мир закачался, поплыл мутными пятнами перед глазами.

Это был не гнев. Это было нечто худшее – холодное, безразличное уничтожение.

– Мой муж… я… я не понимаю. В чем моя вина? – прошептала я, и в голосе прозвучала вся моя отчаянная, жалкая растерянность.

Я в самом деле не знала. Я старалась. Всегда.

– В чем вина? – он усмехнулся, и этот сухой, короткий звук был страшнее любого крика. – Ты предала мое доверие самым страшным образом – ты не стала той, кем должна была стать. Ты не оправдала надежд. Ты не смогла родить сына, не смогла принять мою магию дракона.

Жгучая несправедливость подкатила к горлу.

Это было ложью! Горькой, ужасной ложью!
– Но я старалась! Я всегда… – голос сломался, предательски задрожал. – Я делала всё что от меня зависит. Я люблю тебя…

– Любовь это чувство для человека. Я дракон. Ты должна не любить меня, а должна почитать, должна впитать мою магию и произвести на свет сильное потомство, а ты на это неспособна.

– Нужно немного подождать, я… маги говорят…

– Замолчи. – Он не повысил голос, но это слово, произнесенное с ледяным спокойствием, врезалось в меня больнее самой жестокой пощечины. – Твое робкое бормотание вызывает у меня тошноту. Пятнадцать лет, ты не родила мне наследника, и ещё пытаешься перечить! За это полагается расплата. По удару плетью за каждый год нашего брака.

Ледяной ужас, острый и пронзительный, пронзил меня до самых пят, сковал дыхание.

Я метнула взгляд на Ровену.

Мою сестру, которая прильнула к руке моего мужа, окутав его, будто ядовитый плющ.

Предательница!

На ее губах играла едва заметная, сладкая, до тошноты доводящая улыбка торжества. Она наслаждалась этим.

– О, позволь мне, мой дракон! – она воскликнула, прижимаясь к его руке с подобострастием рабыни. – Позволь мне свершить правосудие. Я сделаю это так, как ты любишь – чисто и без жалости. Я хочу доказать тебе свою преданность.

Она смотрела на него с таким притворным обожанием, что меня чуть не вырвало от отвращения и горя. Аррион внимательно посмотрел на нее, и в его взгляде мелькнуло одобрение.

– Это сделает Бриан, – бросил он старому слуге, стоявшему в тени. – Это его работа, а не твоё, береги свои нежные ручки.

Воздух затрепетал. Ровена замерла с открытым ртом, ее маска миловидности на мгновение сползла, обнажив злобу.

Аррион сузил глаза, изучая старого слугу. Но потом уголок его губ дрогнул в подобии улыбки.

Миг облегчения от того, что будет не она, был таким коротким и ничтожным перед лицом надвигающегося позора и боли.

Бриан взял длинную, гибкую, шипованную плеть. В его глазах я не увидела злобы. Лишь пустоту долга и тень старой, неизбывной печали. От этого становилось еще больнее.

Мне не приказали лечь. Не сказали ничего. Я просто стояла, беззащитная и униженная, и первый удар, огненный и жгучий, обжег мне спину, разрезая ткань и кожу.

Я вскрикнула, закусив губу до металлического вкуса крови, стараясь заглушить стыд.

Второй. Третий.

Я считала сквозь пелену слез.

Каждый удар – это не год.

Это насмешка. Это обесценивание каждого дня, каждой ночи, каждой улыбки, каждой надежды, что я лелеяла. Слезы текли по моему лицу ручьями, беззвучно, смешиваясь с потом и болью.

Я не молила. Я знала – он ждал этого, жаждал моего унижения.

Пятнадцать.

Тишину после последнего удара разрывал только хлесткий эхо в ушах и мое сдавленное, прерывистое дыхание. Спина пылала сплошным огнем, я чувствовала, как по спине, по ногам, стекают струйки теплой, липкой крови, пропитывая то, что осталось от платья. Я стояла, дрожа мелкой, неконтролируемой дрожью, едва не падая, мир плыл в липком, багровом тумане.

Аррион подошел ко мне совсем близко. Он не смотрел на окровавленные лохмотья, на мои раны. Его холодные стальные глаза впились в мои, выискивая в них последние крохи сломленного достоинства.

– И последнее, Элоди, – его голос был ласково-жестоким, словно шелковый платок, обернутый вокруг лезвия. – Ты вымоешь этот пол. Чтобы ни капли твоей крови не оскверняло мой дом. Чтобы к утру здесь все блестело.

Он повернулся и ушел, и Ровена поспешила за ним, бросив на меня через плечо взгляд, полный ядовитого, безмерного удовольствия.

Я осталась одна в огромном, пустом, безжалостном зале. Тишина давила на уши. Слезы, горячие и горькие, капали на холодный, бездушный камень, смешиваясь с тем, что предстояло отмыть.

Словно сама судьба заставляла меня стереть все следы своего существования. Я медленно, с нечеловеческим усилием, превозмогая пронзающую всю спину боль, опустилась на колени. И застонала тихо, от бессилия и отчаяния.

И только сейчас, в полной, унизительной тишине, до меня дошла вся глубина, вся чудовищная несправедливость его слов. Пятнадцать лет пустоты. А ведь я любила его. Как же я любила его...
И самый страшный, пятнадцатый удар, который он нанес мне не плетью, а холодным, безразличным тоном:
– Ты больше не нужна мне.

Тень упала на меня.

Старый Бриан молча протянул мне грубую, жесткую тряпку.

В его глазах не было злорадства. Лишь та самая вечная печаль. Я взяла ее, и пальцы дрожали.

Окунула в ведро с ледяной, словно сердце моего мужа, водой. И начала тереть пол.

Алые, жестокие разводы растекались по серому, равнодушному камню. Я смывала их.

Глава 2

Я терла пол, и каждое движение отзывалось в спине огненной волной. Боль была настолько острой и всепоглощающей, что я почти не чувствовала холодной воды на руках.

Только жжение, стыд и горький привкус слез на губах.

Разорванное платье сползало с плеча, обнажая синяки и ссадины, но мне было не до приличий. Нужно быстро всё убрать, а потом… Я не знаю что делать потом…

Собрав последние силы, я выжала окровавленную тряпку и потянулась к ведру, чтобы отнести его и набрать чистой воды. Пальцы дрожали, едва слушались.

В этот момент из-за колонны появилась она.

Ровена. Ее шелковые туфли бесшумно ступали по каменным плитам, а походка была легкой и победной.

Она остановилась передо мной, заслонив свет факелов, и я замерла, все еще сидя на коленях, с протянутой к ведру рукой.

– Ну и зрелище, – ее голос, обычно такой сладкий и мелодичный, теперь звенел ледяной насмешкой. – Великая хозяйка замка на коленях, в грязи и крови. Как же это… подходяще для тебя, Элоди.

Я подняла на нее глаза, не веря. В ее взгляде не было ни капли тепла, ни тени родственной близости. Только холодное, хищное удовольствие.

– Ровена… зачем? – вырвалось у меня, и голос мой звучал хрипло и разбито. – Почему? Мы же сестры…

Она рассмеялась. Звонко и жестоко.

– Сестры? – она склонилась ко мне, и от нее пахло дорогими духами и вином. – Я была тенью, которая вынуждена была жить в твоей милости. Всегда «сестра леди Аррион». Всегда на вторых ролях. А ведь я могла бы быть на твоем месте. И теперь буду. Я заняла твоё место. И больше не обязана у тебя ничего выпрашивать. Теперь ты будешь мне прислуживать.

Она выпрямилась и с легкой, почти небрежной жестокостью толкнула ведро ногой. Деревянная емкость с грохотом опрокинулась, и грязная, розовая от крови вода широкой лужей растеклась по только что вымытому полу, заливая мои колени и подол платья.

Я невольно ахнула, отпрянув.

Месяцы сдержанности, годы терпения – все это оборвалось в один миг.

– Нет! – крикнула я, и в голосе прозвучала не только боль, но и отчаянная мольба. – Ровена, одумайся! Это же безумие!

– Безумие? – она улыбнулась, и в ее улыбке не было ничего святого. – Нет, милая сестрица. Это расчет. Аррион хочет сильную жену, а не загнанную мышку, которая боится собственной тени. Он сказал тебе вымыть пол. И ты вымоешь. Снова. И смотри – чтобы ни капли воды не осталось. Чтобы все сияло.

Она сделала паузу, наслаждаясь своим торжеством и моим унижением.

– Ты не посмеешь забрать моего мужа, – я попыталась встать с колен, но Ровена наступила каблуком мне на руку.

Раздался резкий хруст и я взвыла от боли.

– Не смей так разговаривать со мной Элоди… Хотя это имя тебе больше не подходит. Теперь ты служанка, а не леди. Ты будешь Мышью. Так и буду тебя называть – Мышь. Когда отмоешь пол, то приходи в мою комнату убрать мой ночной горшок.

Ровена убрала ногу с моей руки и я прижала руку к груди, продолжая всхлипывать.

– Ты такая жалкая. Мерзкая. Удивительно что он терпел тебя так долго!

Ровена развернулась и ушла, оставив меня сидеть в луже грязной воды, среди кровавых разводов, которые теперь растекались еще шире. Я смотрела ей вслед, и во рту был горький вкус предательства, острее и больнее, чем жжение ран на спине.

Ведро лежало на боку. Вода медленно растекалась, сливаясь с моими слезами.

Мне предстояло начать все сначала.

Родная сестра меня предала, муж от меня отказался.

Что мне теперь делать? Неужели я буду теперь прислуживать Ровене до конца жизни?

Глава 3

Я снова взяла тряпку и принялась натирать пол, пока не услышала чьи-то шаги. Подняла взгляд.

Это была одна из служанок – Элла.

– Лорд приказал, чтобы ты заняла одну из комнат для слуг.

– Но… он меня не выгоняет?

– Не знаю. Приказ есть приказ. Я вопросы не задаю. И ты больше не задавай. Мы теперь ровня, – на лице Эллы появилась ехидная усмешка, и я не пойму из-за чего, я всегда хорошо к ней относилась.

Элла уходит, а я заканчиваю с полом, забираю тряпку и иду в крыло для слуг. Рука болит и указательный палец отказывается сгибаться.

Но эта боль ничтожна, по сравнению с болью в моем сердце.

Крыло для слуг находилось в самой дальней, холодной и сырой части замка. Воздух здесь пах старым деревом, кислым потом и вареной капустой — запахом бедности, который я не чувствовала пятнадцать лет.

Я шла, прижимая к груди окровавленную тряпку и пустое ведро.

Дверь в общую комнату горничных была приоткрыта. Из-за нее доносился смех и гул голосов. Я замерла на пороге, не решаясь войти. Мое разорванное, запачканное кровью платье кричало о моем падении громче любых слов.

– Ну и вид, «госпожа», – раздался едкий голос.

Это была Элла, опершись о косяк, она с насмешкой разглядывала меня с ног до головы. За ее спиной виднелись другие служанки, их лица выражали любопытство, испуг и злорадство.

Я молча попыталась проскользнуть внутрь, чтобы оставить ведро у стены, но Элла преградила мне путь.

– Куда это ты свои поганые вещи несешь? – она фыркнула. – Думаешь, тут конюшня? У нас чисто.

– Мне… мне сказали оставить здесь, – прошептала я, чувствуя, как горит лицо.

– Кто сказал? Лорд? – другая служанка, коренастая и сильная девушка по имени Марта, подошла ближе. – Лорд сказал, что ты теперь с нами. А у нас правила свои. Даже не знаешь куда нести! Белоручка!

Я беспомощно оглянулась. Вездесущая Ровена, должно быть, уже успела настроить их против меня. Или они просто радовались, что могущественная когда-то хозяйка оказалась в грязи, как и они. Еще ниже чем они.

– Я просто поставлю ведро и уйду, – сказала я, пытаясь сохранить остатки достоинства, и сделала шаг к углу.

В тот же миг Марта резко выхватила ведро у меня из рук. Я ахнула от неожиданности и боли в поврежденной руке.

– Не тут-то было! – крикнула Марта, и ее глаза зло блеснули. – На, полейся, грязная Мышь! Как следует омойся от своей былой гордыни!

Она с силой опрокинула ведро мне на голову. Ледяная, грязная вода, смешанная с остатками моей крови, хлынула на меня потоком. Я захлебнулась, отпрянула, споткнулась о порог и упала на колени. Мокрые волосы липли к лицу, холодная вода затекала за воротник, смешиваясь со слезами бессилия.

Со спины доносилось жгучее, невыносимое жжение.

В комнате повисла тишина, а потом ее разорвал хохот.

Они смеялись все — и Элла, и Марта, и другие девушки, чьи лица теперь исказились гримасой презрения.

– Вот так тебе и надо! Высокомерная шлюха! – крикнул кто-то.

– Думала, навсегда наверху застряла? Добро пожаловать в реальность, Мышь! – добавила Элла, насмешливо передразнивая Ровену.

– Привыкай, – бросила Марта, швырнув пустое ведро мне под ноги. Оно с грохотом покатилось по каменному полу. – Теперь это твой уровень. И не смей тут нос задирать.

Они отвернулись от меня, их смех и перешептывания стали стихать, превращаясь в фон моего унижения.

Я сидела на коленях в луже, мокрая, дрожащая от холода и боли, с лицом, мокрым от воды и слез. В ушах звенело, а в груди было пусто и холодно, словно кто-то выжег там все дотла.

Они назвали меня Мышью. И в этом была ужасающая правда. Я была именно что загнанной, перепуганной мышью, на которую смотрят с отвращением и которой тычут палкой для забавы.

Мне некуда было идти. Не на кого надеяться. Мой муж отрекся. Моя сестра предала. Мои слуги ненавидят.

Я медленно, с нечеловеческим усилием, поднялась. Вода с меня текла ручьями, образуя новую лужу на полу.

Я не посмотрела больше ни на кого. Я просто поплелась прочь, оставляя за собой мокрый след, унося с собой лишь леденящий душу страх и одно единственное понимание: выжить здесь будет гораздо сложнее, чем перенести те пятнадцать ударов плетью.

Глава 4

Я вышла на сырой, пронизывающий ветром внутренний двор и не знаю, сколько часов просидела на холодном камне парапета, съежившись в комок.

Я просто пыталась собрать в осколки свои разбитые мысли, склеить их хоть чем-нибудь – обидой, страхом, отчаянием. Да, я понимала свое плачевное положение до самой горькой глубины.

Я – служанка. Бывшая госпожа, низвергнутая в прах теми, кем повелевала.

Но паралич страха был сильнее понимания.

Что мне делать? Куда идти?

Все мое существование пятнадцать лет было ограничено стенами этого замка. Я знала каждый его закоулок как госпожа, но не знала ничего как служанка.

И самый страшный укол – я всегда хорошо относилась к прислуге. Никогда не была жестокой, входила в положение, если у кого-то болел родственник, щедро одаривала на праздники. Я думала, что между нами если не тепло, то хотя бы уважение.

А они? Почему эта ненависть? Эта злорадная жестокость? Неужели их покорность все эти годы была лишь маской, под которой копилась зависть и злоба?

Влажная одежда на мне почти высохла, но холод въелся в кости, заставив их ныть. Наконец, собрав волю в кулак, я нахожу в себе силы подняться на одеревеневшие ноги и, пошатываясь, иду к двери в крыло для слуг.

Дверь распахивается, и я чуть не сталкиваюсь с Эллой. Она стояла на пороге, словно поджидая меня, скрестив руки на груди.

– А, Мышь вернулась. Отлыниваешь от работы? – ее голос был сладок, как сироп, и ядовит, как отрава.

От ее взгляда по коже побежали мурашки. Это был взгляд тюремщика к заключенному.
– Скажите, что делать? – вырвалось у меня, и голос сорвался на шепот. – Вы же не говорите. Вы просто пытаетесь меня унизить.

– Унизить? – она фыркнула. – Тебя уже унизил твой бывший муж. Мы просто помогаем тебе осознать новую реальность. Давай, в нашу комнату. Там для тебя кое-что припасено.

Я молча, покорно, поплелась за ней, чувствуя себя привязанной на невидимую веревку. Войдя в общую спальню, я увидела на голом каменном полу, в самом углу, драный, просевший матрас, на котором лежала мятая, серая грубая одежда.

– Все, что нашлось для новой горничной, – с деланной слащавостью произнесла Элла. – Больше ничего нет.

Комок обиды и несправедливости подкатил к горлу.
Я не понимаю, почему? – прошептала я, глядя на эту жалкую постель. – Почему ты так ко мне? Я же никогда…

– Чтобы ты сразу знала свое место, Мышь, – она перебила меня, и ее глаза сверкнули холодом. – Чтобы ни у тебя, ни у кого другого не осталось иллюзий. Ты здесь больше не госпожа. Ты такая же, как мы. Хуже нас.

– Но я этого и не отрицаю! – попыталась я возразить, но звук получился жалким и бессильным.

Элла в ответ лишь презрительно фыркнула и вышла, хлопнув дверью. Я осталась одна в холодной, пропахшей чужим потом комнате.

Дрожащими руками я стала снимать свое когда-то дорогое, а теперь грязное и изорванное платье. Каждое движение отзывалось болью в спине и в поврежденной руке. Новая одежда оказалась еще одним унижением: длинная, мешковатая рубаха из грубого холста, слишком широкая и длинная, неудобная юбка, жилетка и кофта из жесткой, колючей шерсти.

Все это было поношено, застирано до серости и пахло чужими людьми. Я натянула это на себя, и грубая ткань зацепилась за раны на спине, заставив меня вздрогнуть от боли.

Я кое-как расчесала пальцами спутанные волосы, стараясь собрать их на макушке так, чтобы хоть как-то выглядеть опрятно, и вышла, чувствуя себя переодетой в чужую, неудобную кожу.

Мне нужно было найти работу, и я побрела на кухню. Но едва я сделала несколько шагов по коридору, как из-за угла появился он.

Аррион.

Он окинул меня с ног до головы медленным, оценивающим взглядом, полным леденящего душу презрения, и на его губах заиграла та самая знакомая усмешка.

– Уже приступила к своим новым обязанностям? – его голос был ровным и спокойным, и от этого становилось еще страшнее. – Отлично. Вижу, наряд тебе вполне подходит.

В его словах была такая язвительность, что я не выдержала.
– Зачем? Зачем ты так со мной? – голос мой дрожал. – Ты мог просто дать развод. Отправить меня…

– Куда? – он мягко, почти ласково перебил меня, сделав два шага вперед, и я невольно отпрянула к стене. – Подарить дом? Обеспечить безбедную жизнь? Разве я должен быть столь щедр к неудачнице?

– А разве я не заслужила хоть каплю милосердия? – выдохнула я, глядя ему в глаза, пытаясь найти в их стальной глубине хоть искру прошлого.

– Нет. Не заслужила, – он резко, с силой схватил меня за подбородок, задирая мое лицо вверх. Его пальцы впились в кожу больно. – Ты ничего не заслужила после всего, что сделала.

– И что же я сделала? – слезы выступили на глазах от боли и унижения. – Была верной женой! Заботилась о тебе! Выполняла все твои прихоти!

– Все? – он свирепо прошипел, приблизив свое лицо к моему так близко, что я почувствовала его дыхание. – Ты должна была стать матерью моих детей! Должна была принять мою магию, впустить ее в себя! Но ты оказалась бесплодной пустыней, неспособной даже на это! Ты обманывала меня все эти годы своими словами о любви! Какая еще может быть любовь?

– Я делала все, что могла! – рыдая, попыталась я вырваться. – Лучше подумай о Ровене! Может быть, она…

– Не смей произносить ее имя! – он отшвырнул мою голову от себя, и я ударилась затылком о стену. – Только сейчас я понял, что все эти годы именно она была достойна меня! Именно она получит все, что заслужила!

Аррион резко отступил, взглянув на меня так, будто я была пятном грязи, недостойным его взора.
– Марш на кухню! Или куда тебя определили! Выполняй свои обязанности, пока я не решил, что пятнадцати ударов для тебя было мало!

Он развернулся и быстрыми шагами ушел, его плащ развевался за ним, как крылья темного предзнаменования. Я прислонилась к холодной стене, едва сдерживая рыдания, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы.

Глава 5

Следующие несколько часов я молча, опустив голову, чистила картошку, морковь и другие овощи в раковине, забитой грязной водой. Мои когда-то ухоженные пальцы покраснели и покрылись мелкими порезами от ножа, к которым примешивалась старая, запекшаяся кровь от ран на спине, проступающая сквозь грубую ткань.

Я не была привычна к такой работе – мышцы ныли от долгого стояния, спина горела огнем, но я продолжала механически двигать руками, слыша за спиной злые смешки и перешептывания служанок.

Они нарочно громко обсуждали, какой прекрасной хозяйкой станет Ровена, как она преобразит замок, каким роскошным будет их брак с лордом.

Каждое слово вонзалось в меня, как отточенный нож, но я молчала.

Что я могла им сказать? Они сделали свой выбор – стать на сторону сильного и потешаться над слабой. А мне оставалось лишь смириться со своей участью и пытаться выжить.

Когда я закончила, старшая по кухне, женщина с лицом, как у сушеного яблока, бросила мне через плечо:
– Тебе в хозяйскую спальню. Сменить белье.

Я поняла, что это была очередная, особо изощренная насмешка. Они прекрасно знали, куда меня посылают.

Мне стало физически противно от одной мысли ступить в ту комнату. В мою бывшую спальню. В то место, где я провела пятнадцать лет, деля ложе с Аррионом.

Где мы вдвоем мечтали о будущем, где я тщетно пыталась подарить ему наследника, где засыпала, прижавшись к его сильной груди, чувствуя себя под защитой. Где он шептал мне на ухо слова, которые сейчас казались горькой ложью.

Я до сих пор любила его. Эта любовь жила в сердце обожженной, израненной, но не умирала. И от этого было еще больнее. Мой разум отказывался верить в произошедшее. Еще вчера я была его женой, хозяйкой замка. А сегодня – никто, пустое место, призрак в собственном доме.

С тяжелым сердцем я поднялась по узкой, темной лестнице для прислуги, прижимая к груди стопку чистого, накрахмаленного белья, которое пахло лавандой и жасмином – запахами моего прошлого счастья.

Каждый шаг по знакомым, но теперь чужим коридорам отдавался болью в висках. Я истово надеялась лишь на одно – не встретить Ровену. Мою сестру. Ту, с кем мы вместе росли, делили секреты, заплетали друг другу косы и строили воздушные замки о принцах, которые нас полюбят.

Я вышла замуж первой и, из лучших побуждений, забрала ее с собой, надеясь найти ей достойную партию среди знатного окружения Арриона. Но она отвергала всех женихов, и теперь я понимала – почему.

У нее была иная цель. Все эти годы она играла роль преданной сестры, а сама вынашивала план, как занять мое место. И ее игра была безупречной.

Я осторожно приоткрыла дверь в спальню и заглянула внутрь. В огромной, знакомой до последней пылинки комнате было пусто. Свет из высокого окна падал на паркет, освещая ту самую кровать с резными столбиками из темного дерева. Я вздохнула с облегчением и, стараясь не шуметь, вошла, положила чистое белье на банкетку у стены.

Мои руки дрожали, когда я подошла к кровати. Я медленно, будто совершая какой-то священный, мучительный ритуал, стала снимать наволочки, затем пододеяльник.

От знакомого запаха, который все еще витал в ткани, у меня свело желудок. Перед глазами вставали картины прошлого – его улыбка, его прикосновения, наши тихие разговоры в полумраке. Слезы подступали к глазам, горькие и бессильные. Я пыталась работать быстрее, но пальцы не слушались, спутываясь в ткани.

И в этот момент я почувствовала чей-то взгляд. Обернувшись, я увидела ее. Ровена стояла в дверном проеме, изящно прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. На ее лице играла сладкая, торжествующая улыбка.

– Ну, как, дорогая сестрица? – ее голос прозвучал мёдом, налитым в отравленную чашу. – Тебе нравится твоя новая роль служанки?

Она медленно, как хищница, начала приближаться ко мне по мягкому ковру.
– Просто дай мне закончить работу, – тихо, без надежды, попросила я, отступая к кровати. – Ты же этого и хотела?

– О, я хотела гораздо большего, – она усмехнулась, и в ее глазах вспыхнул холодный огонек. Внезапно она подошла вплотную, схватила мою руку с онемевшими, покрасневшими пальцами и с неприятной нежностью прижала мою ладонь к своей щеке.
– Ты всегда была такой милой, такой нежной… – она прошептала с фальшивой лаской, и ее пальцы сжали мое запястье как стальные тиски. – И такой дурой!

С этими словами она совершила резкий, мощный рывок, проведя моими ногтями по собственной щеке. Я почувствовала, как ногти впиваются в ее кожу, и отпрянула в ужасе. Но было поздно.

– А-а-а! – пронзительный, театральный крик Ровены оглушил меня. Она отшатнулась, прижимая руку к лицу, из-под которой на идеальной коже уже проступала тонкая красная царапина. – Помогите! Она напала на меня! Она пыталась меня изувечить!

Глава 6

Я резко отпрянула назад, будто меня ошпарили кипятком. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Ровена же, с притворным стоном, опустилась на колени, продолжая прижимать ладонь к щеке, с которой на безупречную кожу уже проступали капельки крови.

– Она ударила меня! – ее голос, полный фальшивого ужаса, резал слух. – Держите ее!

Дверь распахнулась, и в комнату ворвались слуги – молодая горничная и рослый мужчина-лакей. Лакей, не раздумывая, бросился ко мне, его грубые пальцы впились в мои руки, как капканы, и он с силой оттащил меня от Ровены к стене.

Я пыталась вырваться, крича, задыхаясь от паники и несправедливости:

– Я не трогала ее! Это она сама! Я даже не прикасалась!

– Она поцарапала меня ногтями! – рыдала Ровена, поднимаясь с помощью служанки. – Дала пощечину! Я просто хотела ее утешить, а она набросилась, как дикая кошка!

Я замерла, не в силах вымолвить ни слова. Предательство было настолько циничным и отточенным, что парализовало волю.

Я видела, как служанка, стараясь не смотреть мне в глаза, поддерживала Ровену, и та, продолжая свой спектакль, всхлипывала:

– Я все расскажу Арриону! Обязательно расскажу! Я пыталась быть милой, мне так жаль, что с тобой так случилось, сестра… Но я-то тут при чем? Аррион сам сделал свой выбор! Он выбрал меня! И я, как верная подданная, обязана ему подчиниться! Но как ты могла поднять на меня руку? Мы же родные! Ты должна была понять мое положение!

Ее слова повисли в воздухе, ядовитые и лицемерные. Я стояла, беспомощно хлопая глазами, понимая, что любые оправдания бессмысленны.

Кто поверит бывшей госпоже, которую только что высекли за несостоятельность, против новой фаворитки? Они все видели, как Ровена льнула к Арриону во время экзекуции, но теперь это не имело никакого значения. В ее мастерской постановке я была сумасшедшей, мстительной и опасной.

– Отпустите меня, – прошептала я, и мои пальцы бессильно дрогнули в железной хватке лакея.

Я дернулась с внезапной силой отчаяния, и он, не ожидая этого, ослабил хватку. Я вырвалась и, не раздумывая, пулей вылетела из спальни в коридор.

Глухой инстинкт самосохранения гнал меня прочь от этого места, и я, забыв обо всем, помчалась не к узкой лестнице для прислуги, а к парадной, широкой, что вела в главный зал.

Не успела я сделать и нескольких шагов по мраморным ступеням, как снизу навстречу поднялась высокая, знакомая тень. Аррион. Его лицо было искажено гневом.

– Что здесь происходит? Какой крик? – его голос громыхал, как гром. Он схватил меня за руку выше локтя, с такой силой, что я взвизгнула от боли. – Я спрашиваю у тебя!

Я в ужасе оглянулась наверх. Ровена, все так же опираясь на служанку, уже стояла на площадке. Ее глаза были наполены слезами.

– Она ударила меня, мой дракон! Посмотри! – она убрала руку от щеки, демонстрируя яркие красные полосы. – Я не знаю, что это… Может, она ядом каким-то намазала ногти! Хотела изувечить!

Взгляд Арриона стал свирепым. Я почувствовала, как по моей спине пробежал ледяной холод.

– Как ты посмела?! – прошипел он, его пальцы впились мне в плечи. Он принялся трясти меня с такой яростью, будто я была тряпичной куклой. Голова моя болталась, мир плыл перед глазами. – Я же сказал тебе знать свое место! Ты совсем обезумела от злости?!

– Отстань от меня! – вырвался у меня истошный крик. Слезы застилали все вокруг. Я из последних сил толкнула его в грудь.

Это было безумие. Он даже не пошатнулся, но его хватка на мгновение ослабла. Я рванулась вниз по лестнице, но длинное, не по размеру платье, запуталось у моих ног.

Я споткнулась о грубый подол, почувствовала, как тело теряет равновесие, и с коротким вскриком полетела вниз, кубарем, ударяясь о твердые мраморные ступени коленями, локтями, головой.

Мир превратился в карусель из боли, криков сверху и оглушительного гула в ушах. Я услышала хруст – то ли платья, то ли своих собственных костей – и резкую, пронзающую боль в ноге и спине.

Последнее, что я увидела перед тем, как погрузиться в пугающую, беззвучную темноту, – это холодные, безразличные глаза Арриона наверху лестницы и торжествующее лицо Ровены рядом с ним.

«Ну вот и все… – промелькнула последняя, смиренная мысль. – Она добилась своего. Конец».

И сознание покинуло меня, оставив лишь всепоглощающую, огненную боль.

Глава 7

Сознание возвращалось ко мне медленно, сквозь плотную, вязкую пелену боли. Я проваливалась в тревожные, обрывочные сны, в которых мелькали лица Арриона и Ровены, а холод мраморной лестницы смешивался с огнем в раненой ноге и спине. Я попыталась пошевелиться, но тело не слушалось, откликаясь на любую попытку пронзительной, глухой болью, исходящей из самого остова.

Позже, сквозь туман, я почувствовала, как чьи-то сильные руки поднимают меня с холодного камня. Мир закачался, поплыл, и меня понесло куда-то.

Голова раскалывалась, каждый толчок шага отзывался в висках новым ударом. Потом звуки стали удаляться, будто я проваливалась на дно глубокого, беззвучного океана.

Я боролась с этой оглушающей тишиной, цеплялась за обрывки чувств, но меня неудержимо затягивало в пучину беспамятства.

Постепенно, из небытия, начали доноситься голоса. Сначала это был далекий гул, затем он обрел форму, но слова все еще были размыты, будто доносились из-под толщи воды.

– …сильная интоксикация, – доносился спокойный, безразличный мужской баритон. – Следы мощных алхимических коктейлей в крови. Я не понимаю, как ее тело вообще еще держится. Такая концентрация… это смертельно.

– Мы провели все тесты, – отозвался другой, более молодой и тревожный голос. – Ее тело пытается бороться, но процесс, похоже, был длительным. Результаты… шокирующие. Все зависит от вашего решения, лорд Аррион. Пытаемся ли мы спасти леди Элоди или…?

– Это займет недели, если не месяцы…
– …мозговая деятельность нарушена. Последствия могут быть необратимыми…
– …зелья, которые ей вводили, методично разрушали не только тело, но и разум. Шансы на полное восстановление ничтожны.

Я пыталась поймать эти обрывки и сложить их в картину, но мысль, скользкая и неуловимая, утекала сквозь пальцы. Но одно слово врезалось в сознание, как раскаленный гвоздь: зелья.

Какие зелья? – пронеслось в затуманенной голове. Я ничего не принимала. Не помню…

Жуткая, холодная догадка начала стучаться в мое сознание. Мне что-то подливали? Но кто? И когда? Я не была сильной волшебницей, но моя врожденная магия всегда чутко откликалась на посторонние воздействия. Я должна была почувствовать яд в еде или питье! Разве нет?

– Каков ваш приказ? – голос мага снова вернул меня в настоящее.

Ответ прозвучал холодно и твердо, без тени сомнения. Я узнала бы его из миллионов.

– Делайте все, что необходимо. Верните ее к жизни. Любой ценой. Она должна прийти в себя. Я требую от нее ответов. Пока я лично не добьюсь от нее правды…

Голос снова оборвался, поглощенный нарастающим гулом в ушах. Я собрала последние крохи силы и попыталась пошевелить пальцами. Мой указательный палец дрогнул, едва заметно.

– Кажется, она приходит в себя! – воскликнул молодой голос, и в нем послышались нотки надежды. – Витальные признаки стабилизируются.

– Сначала исцелите ее разум, – раздалась новая команда Арриона, властная и нетерпеливая. – Чтобы она могла говорить и мыслить. Все остальное – позже.

– Но, милорд, вы понимаете риски? Физические травмы от падения усугублены…
– Мне все равно! – его голос прозвучал как удар хлыста, заставив меня внутренне сжаться. – Мне нужно, чтобы она была в сознании. И чтобы она заговорила.

Его слова стали последним, что я услышала, прежде чем волна тьмы снова накатила на меня, унося в пучину, где не было ни боли, ни голосов, лишь всепоглощающая, безмолвная пустота.

Глава 8

Не знаю, сколько времени прошло — часов, дней — прежде чем я смогла разлепить тяжелые веки. Свет в комнате был приглушенным, матовым, словно фильтровался сквозь плотную ткань.

Прямо передо мной стоял длинный стол, заставленный причудливыми стеклянными конструкциями: колбами, ретортами и бесчисленными склянками с жидкостями, которые переливались ядовито-зелеными, кроваво-красными и зловеще-фиолетовыми оттенками.

Я попыталась повернуть голову, чтобы осмотреться, но резкая, стреляющая боль в шее заставила меня застонать.

Взгляд скользнул вниз, по собственному телу. Я была накрыта до подбородка грубой белой простыней, от которой веяло ледяным, пронизывающим до костей холодом.

С огромным трудом мне удалось пошевелить левой рукой. Правая лежала неподвижно, как чужеродный груз. Я попыталась приподняться на локтях, но в спине и тазу вспыхнул такой адский огонь, что из горла вырвался сдавленный, хриплый крик.

В комнату тут же вошли двое мужчин в темно-бордовых, почти черных рясах. Их лица были серьезны и непроницаемы.
– Леди Элоди, умоляем, не двигайтесь, – произнес один из них, мягко, но настойчиво укладывая меня обратно на жесткую кушетку. Его прикосновение было безразличным, как у врача к пациенту. – Вы несколько дней были без сознания. Ваше тело еще не восстановилось.

– Я… я должна сесть, – прошептала я, голос был чужим и хриплым. – Что с моими ногами? Я их не чувствую.

– Вы получили очень серьезные травмы, – сказал второй маг, избегая моего взгляда. – В данный момент мы занимаемся вашим лечением. Скажите, вы помните, что произошло?

Обрывки воспоминаний пронеслись в сознании: крик Ровены, гнев Арриона, головокружительное падение.
– Да… кажется, я оступилась и упала с лестницы, – выдавила я.

Маги мгновенно переглянулись. Этот быстрый, почти неуловимый взгляд был красноречивее любых слов. Что-то было не так.
– Да, все было именно так, – слишком поспешно согласился первый маг. – Лорд Аррион желал с вами поговорить. Вы сейчас готовы? Мы можем его позвать?

В их глазах я увидела не просто смятение — я увидела страх. Страх перед ним.
– Нет, не сейчас, – ответила я, и мои пальцы бессильно вцепились в край простыни. – Дайте мне время. Что… что со мной на самом деле? Вы что-то скрываете.

– Лечение осложнено сильной интоксикацией, леди, – второй маг сложил руки на груди. – В вашей крови мы обнаружили следы мощных, сложносоставных зелий. Мы не можем полностью нейтрализовать их действие, так как не понимаем их природу. Рецептов таких смесей нет ни в одной из наших книг. Вы должны вспомнить, какие зелья принимали в последние месяцы. Это критически важно.

Холодный ужас, куда более пронзительный, чем холод простыни, сковал меня.
– Я ничего не принимала, – прошептала я, и голос задрожал. – Никаких зелий.

Я поднесла ко лбу дрожащую, ледяную руку, пытаясь собраться с мыслями. Боль была всепоглощающей, будто все кости были переломаны, а потом кое-как срослись.

С новым усилием я все же смогла подтянуться и сесть, опершись спиной о холодную стену. Значит, верхняя часть тела слушалась. Но ноги… Я снова попыталась пошевелить пальцами ног, послать им хоть какой-то сигнал. Ничего. Абсолютная, безжизненная пустота.

– Что с моими ногами? – голос мой сорвался на крик. – Ответьте мне!

– Пожалуйста, успокойтесь и лягте, – маг снова попытался уложить меня, но я отшатнулась.

– НЕТ!
В порыве отчаяния я рванула с себя простыню и одеяло. И застыла, вглядываясь в то, что увидела. На мне было тонкое больничное платье.

А мои ноги, от бедер до щиколоток, были покрыты густым слоем скользких, болотного цвета водорослей. Они шевелились. Медленно, почти незаметно, пульсируя и переливаясь, как будто дышали. От них исходил слабый, но отчетливый запах тины и гниения.

– Что это?! – закричала я, пытаясь сбросить с себя эти отвратительные, живые повязки. – Уберите это с меня!

– Мы лечим вас, леди, все под контролем, – настойчиво, почти силой, маги снова накрыли меня, и один из них принес еще одно тяжелое одеяло, словно пытаясь скрыть улику. – Не обращайте внимания. Но мы должны знать, что вы принимали. Каждый компонент. От этого зависит ваша жизнь.

– Я ЧЕСТНО вам говорю, что ничего не принимала! – рыдала я, чувствуя, как паника сжимает горло.

Первый маг наклонился ко мне ближе, его голос стал тихим и настойчивым.
– Леди Элоди. В подвале, за потайной дверью, мы нашли вашу лабораторию. Книги по запретной алхимии, ингредиенты, готовые зелья… Мы все знаем.

Мир перевернулся. Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя, как почва уходит из-под ног.
– Я… я не понимаю. О какой комнате вы говорите? Я ничего не знаю о подвале!

Маги снова обменялись многозначительными взглядами и заговорили так, будто я была пустым местом, куклой без сознания.
– Возможно, она и вправду частично лишилась рассудка, как мы и предполагали. Амнезия или отрицание.

– Я в полном рассудке! – закричала я, и слезы хлынули по моим щекам. – Еще раз повторяю! Я не принимала зелий! Это Ровена! Спросите мою сестру! Это она все подстроила, она меня подставляет!

Еще несколько дней назад я сочла бы такую мысль немыслимой. Теперь же она была единственной, кристально ясной истиной в этом хаосе лжи.
– Вам нужно успокоиться и отдохнуть, – его голос снова стал гладким и безразличным. – Вы не в себе.

– Отдохните. Мы вернемся позже.

Словно во сне, я снова отбросила одеяло и, не думая о последствиях, свесила онемевшие, чужие ноги с кушетки.

Я попыталась встать, опереться на них, но они подкосились, и я рухнула на холодный каменный пол с глухим стуком. Боль пронзила все тело, но это была ничтожная цена по сравнению с ужасом от осознания, что ноги не слушаются.

Меня подхватили под руки, грубо и без церемоний потащили обратно на кушетку. Я отчаянно вырывалась, царапалась, пыталась кричать, звать на помощь, но мой хриплый голос тонул в пустоте комнаты.

Глава 9

Когда я в следующий раз открыла глаза, в моем разуме созрел холодный, отчаянный план: молчать и не двигаться.

Я стала наблюдать за магами из-за полуприкрытых век, отмечая их суетливые движения. Они усадили меня, подперев подушками, и принялись кормить с ложечки безвкусной, протертой кашей, как младенца.

Их голоса, полные наводящих вопросов, доносились до меня будто сквозь толщу воды:

– Вы помните рецепты? Лорд Аррион ждет объяснений.

Но я лишь смотрела в потолок, уставившись в одну точку, где треснула штукатурка. Внутри все кричало. Кричало от ярости, от унижения, от желания вцепиться им в горло и вырваться на свободу.

Я мысленно рисовала картины побега: как ползу по темным коридорам, как прячусь в лесу, питаясь кореньями, лишь бы никогда больше не видеть этих стен. Но тут же леденящий душу рассудок напоминал: ты – пленник в собственной клетке, и сторожа никогда не отпустят свою добычу.

Они шептались у моей постели, и я ловила обрывки фраз:

– ...кататонический ступор…

– ...психический разрыв…

– ...потеряла дар речи...

Мне подсовывали перо и листы бумаги. Я чувствовала шершавость пергамента под пальцами, но продолжала изображать куклу, в чьем теле не осталось ни воли, ни разума.

На второй или третий день, доведенная до исступления их настойчивостью, я схватила перо и вывела на листе несколько бессмысленных, дрожащих загогулин.

Этого оказалось достаточно. Я услышала удовлетворенный вздох:

– Двигательный нервный ответ. Но когнитивные функции утрачены. Она разучилась писать.

После этого меня снова начали поить зельями. Горьковатые, вяжущие на вкус отвары притупляли физическую боль, тело постепенно наполнялось смутной, отстраненной теплотой.

Но ясность в голове не возвращалась; мысли путались, как клубок змей, и чтобы собрать их воедино, требовалось нечеловеческое усилие. Я заставляла себя концентрироваться, прогоняя туман, и лихорадочно анализировала последние месяцы.

Ровена. Она была всегда рядом, моя тень, мое утешение. Совместные трапезы, чаепития в ее покоях. Ей ничего не стоило подлить яд в мое вино.

Но я должна была почувствовать! Мое скромное магическое чутье, вымуштрованное в Академии, должно было уловить чужеродную магию в самой простой отраве.

Значит, она использовала что-то сложное, изощренное. И это пугало больше всего. Ведь Ровена всегда была отчаянной лентяйкой в учебе, ее единственным талантом было очаровывать и манипулировать. Откуда у нее такие познания?

Спустя несколько дней меня перевезли в другую комнату. Холодную, с голыми стенами и скупой обстановкой. Я не узнавала ее, но по расположению окон и звукам снаружи поняла – это самое отдаленное левое крыло замка, почти чердак.

Сердце сжалось от горькой обиды. Значит, таково было окончательное решение Арриона – спрятать меня с глаз долой, как сломанную игрушку. Он так и не пришел. Ни разу.

Меня усадили в кресло-каталку и подкатили к окну, за которым клубились свинцовые тучи. Я ждала завтрака, слушая, как ветер завывает в щелях.

Слуги ко мне не заходили – только маги в своих зловещих бордовых рясах. Создавалось жуткое ощущение, что я была не просто больна, а изолирована, стерта из памяти замка, как будто меня никогда и не существовало.

Когда трапеза закончилась, и дверь за магическим эскортом захлопнулась, я позволила себе расслабиться. Руки послушно сжимались и разжимались.

Я послала мысленный приказ ногам, и, о чудо, пальцы на стопах слабо дрогнули!

Это был крошечный, но такой важный признак жизни. Но когда я попыталась перенести вес, ноги предательски подкосились, и лишь руки, вцепившись в подлокотники, удержали меня от падения.

Отчаяние накатило новой волной, и я готова была разрыдаться, но сжала зубы. Сдаваться было нельзя.

И в этот момент дверь снова скрипнула. Я мгновенно замерла, мое лицо вновь стало безжизненной маской, а взгляд устремился в серое небо за окном. В комнату вошла она. И ее голос, сладкий и ядовитый, прозвучал, как похоронный звон.

– Сестричка, – произнесла Ровена. – Как же я по тебе скучала.

Глава 10

– Ну вот, теперь ты и вправду стала куклой, – ее голос, сладкий и шипящий, как змеиное жало, нарушил тишину комнаты.

Ровена придвинула стул и уселась напротив, устроившись с комфортом, словно собиралась наблюдать за интересным представлением.

Я продолжала смотреть в окно, но краем глаза отмечала каждую деталь. Она выглядела превосходно: сложная прическа с вплетенным жемчугом, платье из тяжелого, расшитого серебряной нитью бархата – наряд, о котором она раньше могла только мечтать. Видимо, Аррион уже не скупился на свою новую фаворитку.

Я едва подавила горькую усмешку, застрявшую у меня в горле. «Очень сильно сомневаюсь, что это надолго», – пронеслось в голове.

– Я обязательно рожу ему наследников, – продолжала Ровена, любуясь своим отражением в полированной поверхности стола. – Сильных, как он того и желал. А ты… ты не смогла. Честно говоря, жаль, что ты не разбилась насмерть. Было бы куда проще, если бы он стал вдовцом. А так – возня с разводом, да еще и ты в таком… состоянии. Но надо отдать тебе должное, ты очень удачно упала с той лестницы. Всегда была неуклюжей, – она язвительно усмехнулась.

Каждое ее слово вонзалось в сердце, как отравленный клинок. Я не могла понять, как можно с такой легкостью говорить такое о родной сестре, о человеке, с которым делила и радости, и горести. Это я забрала ее в замок, спасая от скучной провинциальной жизни. Это я поддерживала ее, искала достойную партию, одаривала платьями и украшениями.

Я сделала все, чтобы ее жизнь здесь была безоблачной. А теперь… теперь я была никому не нужна. Ни мужу, ни родителям, которые, казалось, и не вспоминали о моем существовании. Я была призраком в собственном доме.

– Ты даже не разговариваешь, а мне еще сказали, что ты разучилась писать, – ее голос вернул меня в настоящее. – Честно, такого бонуса я даже не ожидала.

Я продолжала хранить ледяное безмолвие, но Ровена придвинулась ближе, так близко, что я почувствовала запах ее дорогих духов – тяжелый, удушливый аромат ночных цветов.

Она пристально вглядывалась в мое лицо, пытаясь уловить в застывших чертах хоть искру осознанности, тень страха. Но за эти дни я научилась владеть собой так, как никогда прежде. Моя маска была безупречной.

– Они нашли твою комнату в подвале, – выдохнула она почти с наслаждением.

Несмотря на всю мою выдержку, я едва заметно вздрогнула. Мускулы на лице дрогнули, но я силой воли заставила их застыть снова.

– Они изучили все зелья, снадобья и ингредиенты, – продолжала она, смакуя каждое слово. – Составили длиннющий список. Это, сама понимаешь, заняло уйму времени. И теперь они наивно полагают, что смогут приготовить зелье, которое вернет тебе рассудок. Не знаю, зачем это Арриону, но он хочет поговорить с тобой. Узнать, зачем ты травила себя все эти годы и почему. Я надеялась, он просто вышвырнет тебя на улицу, как ненужный хлам. Но нет, он проявил досадную настойчивость.

Она помолчала, давая мне прочувствовать всю горечь ее слов.

– Но я все продумала, – ее шепот стал тихим и зловещим. – Я припрятала несколько ключевых ингредиентов. Без них твое «лекарство» – просто сладкий сироп. Так что сиди и привыкай к своему новому обличью – безмолвная кукла в инвалидном кресле, которая день за днем смотрит в окно. Рано или поздно ему это надоест.

Ровена хрипло рассмеялась, и в этом звуке не было ничего человеческого.

– Думаю, это случится, когда я рожу ему наследника. У него появятся новые заботы – воспитывать сына. И ему будет не до тебя.

Она резко встала, смахнув несуществующую пылинку со своего великолепного платья.

– И когда ты окончательно ему опостылеешь, я попрошу его сослать тебя куда подальше. Как можно дальше от этого замка, от меня… и от него. Чтобы я больше никогда не видела твоего жалкого лица.

Глава 11

Ровена еще несколько секунд стояла над моим креслом, ее пронзительный, изучающий взгляд скользил по моему лицу, выискивая малейшую трещину в моем ледяном спокойствии.

Я дышала ровно и медленно, уставившись в пустоту, все мое существо было сосредоточено на одной задаче – не выдать себя. Внутри все кипело от ярости и боли, но внешне я была холодна и неподвижна, как мраморная статуя.

Наконец, она фыркнула – короткий, презрительный звук, полный разочарования, – развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Видимо, она ждала реакции, рыданий или мольбы. Но больше она от меня ничего не получит.

Моя последняя попытка поговорить с ней закончилась падением с лестницы и вот этим – инвалидным креслом, игрой в безумие. Она подставила меня, выставив все так, будто я в припадке бешенства набросилась на нее. Чего еще можно было ожидать от человека, для которого не существует ни родственных уз, ни совести?

Оставшись одна, я позволила маске на мгновение сползти. Глаза мои наполнились слезами, но я сжала кулаки и сглотнула ком в горле. Нет, сейчас нельзя. Нужно думать.

Я снова погрузилась в мучительный анализ произошедшего, пытаясь разложить по полочкам хаос предательства.

Вероятнее всего, Ровена все это время подливала мне какое-то зелье. Не простое, а изощренное, которое медленно травило мой организм и блокировало саму возможность зачать ребенка.

Значит, она спланировала это давно. Очень давно. Она годами вынашивала свой ужасный план, притворяясь любящей сестрой, в то время как я, дура, искренне переживала, почему она не может выбрать себе мужа. Я искала ей достойных женихов, а она... она метила в мою спальню, в мое место рядом с Аррионом.

Неужели такая сильная любовь? – этот вопрос терзал меня. Но нет, то, что двигало ею, не было любовью. Это было что-то темное, больное, одержимое. Настоящая любовь не уничтожает, не строит свое счастье на руинах чужого. Это была мания, жажда власти и обладания.

Значит, все эти годы она методично травила меня, лишая главного – возможности дать Арриону наследника. А потом, возможно, перешла к чему-то более сильному, что окончательно подкосило мое здоровье и разум.

Мне нужно было каким-то чудом разузнать, что именно нашли маги в той самой подвальной комнате. Только поняв яд, можно найти противоядие.

Я не знала, какая участь ждет меня дальше. Сидеть вечно в этой каменной клетке, притворяясь овощем, и знать, что в соседних покоях мой муж и сестра строят свою жизнь на моих костях? Нет.

Я не хотела такой судьбы.

Но как бороться, когда у тебя отняли все – статус, здоровье, уважение, даже контроль над собственным телом? Сердце было разбито вдребезги. До сих пор не укладывалось в голове, что Аррион, человек, с которым я делила жизнь столько лет, так легко поверил в мою вину и выбросил меня, как отработанный материал. А Ровена... Даже думать о ней было больно.

Я считала ее самым близким человеком.

Чуть позже в комнату снова вошли маги. Их визиты стали рутиной: безразличное кормление, горькое зелье, которое я покорно глотала, притворяясь, что не чувствую его вкуса. Затем они отошли в угол и, не стесняясь моего присутствия, принялись перешептываться. Их слова, долетавшие обрывками, были ледяным душем.

– Я не знаю, что еще предпринять, – с раздражением в голосе сказал один, более молодой. – Мы сутками бьемся над формулой, чтобы вернуть ей рассудок. Но прогресса ноль. Мне кажется, она только глубже погружается в безумие.

– И что ты предлагаешь? – буркнул второй, старший. – Продолжать эту комедию? Может, просто подмешаем ей что-нибудь... – Он не договорил, но многозначительно приложил палец к горлу и провел им. Жест был красноречивее любых слов. – ...и покончим с этим? Избавимся от проблемы. Скажем, что сама виновата – сердце не выдержало, или зелья свое дело сделали.

– Ты с ума сошел?! – испуганно прошипел первый. – Лорд Аррион... ты представляешь, что он с нами сделает, если узнает?

– А он не узнает! Никто не узнает. Или ты хочешь и дальше просиживать здесь штаны, безрезультатно корпя над своими склянками? Какой в этом толк?

Я внутренне вздрогнула, и ледяная волна страха пробежала по спине. Значит, маги уже рассматривают вариант моего «тихого» устранения. Просто чтобы избавиться от хлопотной работы.

Ирония судьбы: обычно они важно расхаживали по замку, попивая вино и готовя лишь простейшие снадобья от мигрени. А тут им, беднягам, пришлось столкнуться с реальной сложной задачей, и их «профессионализм» свелся к разговорам об убийстве.

Когда они ушли, в комнате воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь стуком моего сердца. Я ждала, затаив дыхание, убедившись, что шаги за дверью затихли.

Затем, с трудом опираясь на дрожащие от слабости руки о подлокотники кресла, я попыталась снова разработать ноги. Послала им мысленный приказ, сосредоточилась изо всех сил. Но они по-прежнему лежали неподвижными, чужими поленьями. Отчаяние снова подкатило к горлу.

Я стиснула зубы, боль от перенапряжения пронзила мышцы, и я едва сдержала стон. Но я знала – ни звука. Ни единого звука, иначе кто-то услышит и поймет, что я не так беспомощна, как кажусь. Нужно было использовать каждую секунду уединения, чтобы бороться, даже если шансы ничтожны.

И в этот момент, сделав очередное неловкое, отчаянное движение, я не удержала равновесие. Тело тяжело и неумолимо понеслось вниз. Я грохнулась на холодный каменный пол, и от боли и неожиданности из моей груди вырвался короткий, сдавленный вскрик.

Лежа в неестественной позе, опираясь на локти, которые дрожали от напряжения, я замерла, прислушиваясь. Сердце бешено колотилось, закладывая уши. И сквозь этот гул я уловила их – тихие, размеренные шаги, приближающиеся к двери. Ужас сковал меня.

Интересно, кто это? – пронеслось в панике в голове. Маги, вернувшиеся проверить свою «безумную» пациентку? Или... или Аррион?

Глава 12

Я продолжала лежать на холодном камне, не в силах пошевелиться. Боль в бедре и спине, куда я приземлилась, была острой и жгучей, но я стиснула зубы, заставляя себя терпеть.

Потом почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватывают меня под мышки, переворачивают с грубой решимостью. Глаза я закрыла, притворяясь все еще без сознания, но все остальные чувства обострились до предела.

И я узнала его. Не по шагам, а по запаху – смесь кожи, дорогого мыла с древесными нотами и едва уловимого, всегда волновавшего меня аромата его магии.

Его дыхание, ровное и глубокое, его сердцебиение, которое я когда-то слышала, прижавшись ухом к его груди. Я знала его наизусть, как знала линии собственной ладони. Мне не нужно было видеть, чтобы знать, что сейчас его лицо напряжено, а в глазах – не забота, а холодное, яростное нетерпение.

Он поднял меня на руки – его объятие было крепким, но без тени нежности, как будто он поднимал мешок с зерном – и уложил обратно на жесткую кушетку.

Затем его шаги удалились, и я услышала его голос, громовый и обжигающий от гнева, за дверью:
– Почему ее оставили без присмотра? Она упала! Я приказывал вам следить за ней! Она должна оставаться живой!

В комнату тут же ворвались маги. Я поняла это по торопливой, беспорядочной поступи их ног и испуганному бормотанию.
– Милорд, она была в полном порядке, мы только что проверяли! – залепетал один.
– Мы дали ей успокоительное зелье, она сидела спокойно! – подхватил другой, его голос дрожал.

– Похоже, ваши зелья действуют не так, как нужно! – голос Арриона был подобен удару хлыста. – Я нахожу ее на полу. Вы слишком долго тянете. У вас есть сутки. Если к завтрашнему вечеру не будет результата, я найду новых магов. Вы этого хотите?

– Нет, лорд, ни в коем случае! – это был голод того самого мага, что предлагал меня убить. Теперь в его тоне слышалась подобострастная слащавость. – Мы уже на финишной прямой! Мы разобрались, что нужно делать, но процесс требует времени. Некоторые зелья нельзя ускорить без риска для пациента... ее тела.

– Ее тело меня не интересует! – отрезал Аррион, и эти слова вонзились в меня острее любого ножа. – Мне нужен ее разум! Способность говорить или хотя бы держать перо! Я должен знать, зачем она себя травила! Почему разрушила наш брак! Эта женщина ни дня не была со мной честна, и я вырву у нее эту правду!

Затем дверь громко хлопнула, возвещая о его уходе. Я осторожно, почти не двигая веком, приоткрыла глаза, глядя сквозь опущенные ресницы. Маги суетились в комнате, их лица были бледны и выражали панику. Арриона уже не было. Я невольно сделала глубокий, облегченный вдох – и, видимо, слишком громкий, потому что один из магов резко обернулся.

– Кажется, она приходит в себя, – произнес он, и в его голосе не было ни радости, ни облегчения.

Я поняла, что дальнейшее притворство бессмысленно. Медленно, будто с огромным трудом, я открыла глаза, изображая слабость и растерянность.

– Леди? Леди Элоди? – один из магов, тот самый, что говорил об убийстве, склонился ко мне. Его лицо было так близко, что я почувствовала исходящий от него запах несвежего дыхания с примесью трав – и едва сдержала порыв отшатнуться. – Вы нас слышите?

Он выпрямился и, отвернувшись от меня, понизил голос, обращаясь к напарнику:
– Ну и что прикажешь делать теперь? Наверное, ты был прав. Готовим «последнее зелье». Пусть отправится к праотцам и избавит нас всех от хлопот.

– Ты уверен? – неуверенно пробормотал второй.

– Абсолютно. Другого выхода нет. Ничего у нас не получается.

– Жаль, конечно, – первый маг сделал паузу, и в его голосе прозвучала неприятная, хищная заинтересованность. – Ингредиенты в ее подвальной лаборатории были... уникальными. Я бы с удовольствием порасспрашивал ее о рецептах.

– Думаю, это все еще можно устроить, – ответил второй, и их шепот стал еще тише.

Я напрягла слух, ловя обрывки фраз, от которых кровь стыла в жилах.
– ...если она отправится к праотцам... можем призвать ее призрачную проекцию... тогда уж точно все расскажет...
– ...хотел бы я узнать источник ее знаний... видимо, нашла какие-то древние фолианты…

Маги переглянулись, и затем их взоры синхронно устремились на меня. На их лицах расплылись одинаковые, жуткие ухмылки, полные предвкушения.

Вот оно. Идеальный итог. Они не просто планируют меня убить. Они хотят вытащить мой дух из вечного покоя и продолжить допрос даже после смерти. Покой мне только снился. Даже в небытии они не оставят меня в покое.

Глава 13

Едва дверь закрылась за магами, я не стала медлить ни секунды. Каждая секунда отсрочки могла стоить мне жизни.

Собрав всю волю в кулак, я с трудом поднялась с кушетки, чувствуя, как дрожат мои ослабленные руки. Затем, стиснув зубы, я спустила на ледяной каменный пол ноги, которые все еще отказывались слушаться, будто налитые свинцом.

Добраться до инвалидного кресла, стоявшего в нескольких шагах, оказалось непосильной задачей. Мне пришлось ползти, волоча за собой непослушные конечности, цепляясь пальцами за щели между плитами.

Каждый сантиметр давался ценой жгучей боли и унижения. Когда я наконец вскарабкалась в кресло, мне захотелось разрыдаться от бессилия, но я сжала кулаки. Сейчас не время для слез. Сейчас время бороться.

Я с силой оттолкнулась от пола руками, и кресло, скрипя, тронулось с места. Каждое движение отзывалось эхом боли во всем теле, будто меня заковали в раскаленные доспехи.

Мои ноги были мертвым грузом, а руки едва повиновались, дрожа от напряжения. Но я продолжала двигаться, метр за метром, покидая комнату-тюрьму и выезжая в пустынный, тускло освещенный коридор.

Наконец я оказалась у знакомой резной двери в свои бывшие покои. Сердце заколотилось в груди, смесь надежды и страха сдавила горло.
Надеюсь, в этот раз у меня получится!

Я толкнула дверь и заехала внутрь. Комната пахла чужими духами – тяжелыми и цветочными. Моих вещей не осталось, конечно же. Теперь здесь царила Ровена. Я медленно проехала вглубь, остро чувствуя свое незваное присутствие в этом когда-то родном пространстве.

Тайник! Мне нужно найти ее тайник!
Глаза лихорадочно скользили по интерьеру: туалетный столик, заваленный флаконами, гардероб с дорогими платьями... И тут я вспомнила. Свой собственный тайник. Тот самый, что однажды, по глупости, показала Ровене, сболтнув, что нашла его случайно и планирую спрятать там личный дневник. Тогда это казалось проявлением доверия и сестринской близости. Теперь это была моя единственная надежда.

Я подкатила к стене, где была замаскированная деревянная панель. Чтобы до нее дотянуться, пришлось снова, с огромным трудом, сползти на пол.

Руки плохо слушались, пальцы скользили по гладкому дереву. Я вцепилась ногтями в щель, пытаясь сдвинуть плинтус, а затем и саму панель. В ушах стучала кровь, каждое движение отзывалось болью. Наконец, с тихим скрипом, панель поддалась.

Внутри, завернутые в тряпицу, лежали несколько маленьких бутылочек и свернутый в трубку пергамент. Сердце заколотилось чаще. Я с дрожью в руках развернула тряпку и быстро прочла выцветшие этикетки на склянках: Пыльца роднонисла, сок трихуана, вытяжка из пустынного паука.

Мозг, отточенный годами учебы в Академии, заработал с бешеной скоростью. Я знала эти ингредиенты. По отдельности – смертельные яды. Но что получится, если их смешать? Какой адский коктейль она готовила?

И тут я услышала звук. Четкие, быстрые шаги в коридоре.

Ледяной страх пронзил меня. Я лихорадочно сунула бутылочки обратно в тайник, кроме пергамента, который зажала в потной ладони. Взгляд упал на кресло.

Оно выдаст меня! Из последних сил я оттолкнула его, и оно, покатившись, скрылось в проеме гардеробной.

Потом я потянулась к двери, толкнула ее, чтобы притворить, и, не помня себя от ужаса, поползла прочь, к большой кровати. Шаги за дверью становились все громче. Я услышала звонкий, счастливый смех Ровены. Сердце бешено колотилось, прижимаясь к холодному полу.

Дверь с шумом распахнулась.
– Милый, любимый! – щебетала Ровена сладким, как патока, голосом. – Давай не будем откладывать зачатие наследника! С первого раза может и не получиться! Давай приступим к этому прямо сейчас!

В этот момент я уже замирала в темноте под кроватью, прижимая к груди украденный пергамент и затаив дыхание, чувствуя, как по спине струится ледяной пот.

Глава 14

– Любимый, я так по тебе скучала весь день, – продолжала ворковать Ровена, ее голос был сладким и влажным, как заплесневелый мед. – Я вижу, как ты напряжен... Позволь мне помочь тебе расслабиться. Ты же знаешь, я это мастерски делаю... В отличие от моей сестры…

От ее слов меня буквально передернуло, и горькая желчь подкатила к горлу. Я не могла ничего сделать, не могла выдать себя. В отчаянии я забилась глубже в пыльную темноту под кроватью, прижав ладони к ушам, пытаясь заглушить эти мерзкие звуки.

Но сквозь пальцы доносились ее притворные стоны, ее смех, грубое дыхание Арриона и скрип кровати, который отдавался в моих костях, словно похоронный звон по всему, что у меня когда-то было.

Слезы текли по моим щекам горячими, солеными ручьями, смешиваясь с пылью на полу.

Я чувствовала, как кровать прогибается под их весом, слышала каждый их шепот, каждый смешок. Я молилась, чтобы земля разверзлась и поглотила меня, чтобы я могла исчезнуть, раствориться в ничто, лишь бы не быть свидетельницей этого кошмара.

Я знала, что они любовники, но быть запертой здесь, в нескольких сантиметрах от них, чувствовать вибрацию каждого их движения... Это было хуже любой физической пытки, это было растерзание самой моей души.

Наконец, спустя мучительную вечность, они затихли. Я услышала, как босые ноги Ровены мягко шлепают по паркету.

– Милый, – ее голос прозвучал томно и удовлетворенно, – я быстро приму ванну, переоденусь и навещу нашу дорогую сестрицу.

– Зачем? – прорычал Аррион, его голос был глухим и сонным.

– Хочу позаботиться о ней. Она, конечно, предательница и отравительница, но она все же моя сестра. Родная кровь, ты не представляешь, как тяжело видеть ее в таком состоянии.

Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Какая чудовищная, оглушительная ложь!

Хлопок двери в ванную возвестил о ее уходе. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным, тяжелым дыханием Арриона.

Он заснул. Как всегда, быстро и глубоко, будто ничего и не произошло, будто его совесть была чиста.

Дрожа от ярости, стыда и боли, я медленно, как тень, выбралась из своего укрытия. Пыль покрывала мое лицо и платье. Я поползла к двери, слепленная из страха и отчаяния, слезы снова застилали мне взгляд.

Каждое движение давалось с трудом, но адреналин гнал меня вперед. Наконец, я оказалась за дверью в коридоре, прислонилась к холодной стене, пытаясь перевести дух и заглушить рыдания, подступавшие к горлу.

И в этот момент из спальни донесся пронзительный, истерический крик Ровены:
– Аррион! Аррион, тут кресло Элоди! Здесь! Просыпайся!

У меня похолодела кровь. Сердце заколотилось в панике. Я бросилась прочь, волоча непослушные ноги, и из последних сил вползла в первую попавшуюся дверь.

Это оказалась тесная служебная коморка, забитая вениками, тряпками и запахом старой пыли. Я забилась в самый темный угол, прижав украденный пергамент к груди, и замерла, прислушиваясь к нарастающему хаосу за дверью, понимая, что погоня уже началась.

Глава 15

Я сидела, прижавшись спиной к шершавой стене, и слушала. Из коридора доносились приглушенные, но яростные голоса, торопливые шаги, лязг оружия.

Меня искали. Искали всем замком. Не пройдет и получаса, как они начнут обыскивать каждую, даже самую крошечную и незначительную комнату. И тогда мне точно конец.

Меня уже точно не оставят в покое. Не отправят обратно в ту палату под присмотр магов. После побега и этого позора в спальне меня ждала бы только темница или немедленная расправа.

В каморке царила почти кромешная тьма, лишь тонкая полоска тусклого света пробивалась сквозь щель под дверью, освещая клубящиеся в воздухе пылинки.

Дрожащими руками я поднесла к этому лучу украденный пергамент, вглядываясь в список. Мне нужно попасть в библиотеку, иначе я не узнаю чем именно меня травили, и как мне вылечиться.

Только тогда у меня появится шанс сбежать. Вырваться из этого ада, в который превратилась моя некогда счастливая жизнь.

Я сидела, на полу, и беззвучно шептала молитвы – всем богам, о которых когда-либо слышала, даже темным и забытым. Голоса в коридоре постепенно стихли, удаляясь. Видимо, пока никому не пришло в голову заглянуть в эту запыленную кладовку. Но это ненадолго. Рано или поздно сюда явятся слуги за утварью, и тогда... слуги ненавидели меня не меньше, чем моя родная сестра.

– Я могу тебе помочь, – послышался внезапный голос.

Я резко обернулась, сердце замерло в груди. Голос был тихим, пронзительным, словно шелест сухих листьев, и звучал прямо у меня в голове. Я вглядывалась в густой мрак, выискивая хоть какой-то силуэт, но вокруг никого не было.

– Не ищи меня глазами, не увидишь. Просто доверься, – снова прошептал он, и в его тоне была странная, неумолимая убежденность.

– Кто ты? – выдохнула я, едва слышно.

– Это не важно сейчас. Я – твой единственный союзник в этих стенах. Вот что имеет значение.

– Как мне к тебе обращаться? – спросила я, все еще не веря, что это не галлюцинация от страха и боли.

– Зови меня Драугарфьолл.

– Драугарфьолл... – попыталась я повторить это странное, колючее имя.

– Или просто Драг, – послышался в ответ тихий, хриплый смешок, словно скрип старого дерева. – А теперь хватит болтать. Коридор и лестница для слуг пусты. Иди. Сейчас.

– Идти? Просто сказать... – горько прошептала я, глядя на свои непослушные ноги, но все же послушно, с трудом отодвинула засов и приоткрыла дверь.

Я сунула пергамент за пазуху, прямо на голое тело, чувствуя шершавость кожицы, и поползла вперед

– Нет, так далеко мы не уйдем, – голос Драга прозвучал жестко. – Стисни зубы. И не вздумай кричать. Сейчас будет очень больно.

Я не успела ни протестовать, ни спросить. В тот же миг мои ноги и поясницу пронзила адская, обжигающая боль.

Казалось, кто-то влил в мои вены расплавленный свинец. Я рухнула на ледяной каменный пол, судорожно прикусив собственную руку, чтобы заглушить стон. Из горла вырвалось тихое, животное завывание.

Все тело скрутило спазмом, в глазах потемнело, а кожа мгновенно покрылась липким, холодным потом. От меня исходил резкий, зловонный запах – словно из пор выходила вся та отрава, что копилась во мне годами.

– Прости, что так резко, – прозвучал голос, уже без насмешки, а с оттенком усталой необходимости. – Я хотел выводить яд медленно, но времени нет. Нужно выжечь эту дрянь из тебя, иначе я не смогу тебя спасти.

– Это... всё, что ты можешь сделать? – прохрипела я, едва переводя дух.

– Это всё, что я могу, чтобы не убить тебя на месте, – сурово ответил Драг. – А теперь – вставай.

Боль все еще пылала в жилах, но сквозь нее я почувствовала нечто новое. Ощущение. Мерзлое, покалывающее, но... ощущение в ногах!

Они были слабыми как тростник, дрожали, но я могла ими двигать! С рычанием усилия я сначала встала на четвереньки, затем, оттолкнувшись от стены, медленно, неверно поднялась на ноги. Они подкашивались, но держали.

– Теперь быстро! На лестницу для слуг и вниз! – прорычал Драг, и его голос прозвучал как удар кнута, заставляя меня двинуться вперед, шатаясь, но уже на своих двоих.

Глава 16

Я медленно, как тень, спускалась по узкой лестнице для слуг, цепляясь дрожащими руками за холодные, липкие от грязи перила. Каждый шаг отзывался эхом боли в еще не окрепших ногах, но голос Драга в моей голове безжалостно подгонял меня, не давая остановиться ни на секунду.

– Быстрее! Они уже на верхних этажах!

Наконец, мне удалось спуститься вниз. Ноги подкашивались, и я едва удерживала равновесие.

– Спрячься под лестницей, сейчас! – скомандовал Драг.

Я кое-как доплелась до указанного места – в темную, пахнущую плесенью и пылью нишу – и рухнула на землю, пытаясь перевести дух.

У меня было ощущение, будто я заново учусь управлять своим телом, и каждый мускул предательски дрожал от непривычного напряжения.

Сверху донеслись торопливые шаги и голоса. Я замерла, вжавшись в стену.
– Слышала, что творится? – это была одна из служанок, Элла. – Наша «госпожа» сбежала! Куда она могла деться? Она же была как овощ, даже с кресла встать не могла!
– Ой, да отправили бы ее уже в монастырь и всем бы спокойнее, – отозвался второй, знакомый голос. – А то сейчас весь замок на ушах, обыскивают каждый угол.
– Послушай, – понизила голос первая, – а ты не думаешь, что ее и правда травила сестра?
– Да ну, глупости! В жизнь не поверю. Сама, наверное, чего наварила да выпила, а теперь на других валит. Пойдем, это не наше дело. Нам-то что? Кто бы ни был у власти, наша работа от этого не изменится.

Когда их шаги затихли, я чуть не расплакалась от обиды и злости. Такое равнодушие было хуже открытой ненависти.

– Теперь иди на кухню, – снова прозвучал в голове голос Драга.
– Но там же люди! – отчаянно прошептала я.
– Сейчас там никого. Все на обысках. Быстро! Через кухню – во двор, и вдоль левой стены. Дальше скажу.

Я послушно поплелась, крадучись, как могла. Когда я оказалась на улице, мне просто не верилось. Я думала, что никогда больше не увижу неба, пусть и затянутого свинцовыми тучами, не почувствую на лице холодного ветра.

– Куда теперь? – мысленно спросила я, прижимаясь спиной к шершавой каменной стене.
– К домикам для слуг. Самый последний домик пустует. Спрячешься там и отдохнешь. Там мы попробуем тебя вылечить.

Добираться до него пришлось мучительно долго. Я шла, спотыкаясь о каждую кочку, мои ноги снова становились ватными, а в глазах темнело от слабости.

К концу пути я почти ползла, цепляясь за стены и заборы. Желудок сводила острая, тошнотворная голодная боль, все тело ломило, а мелкая дрожь не прекращалась ни на секунду.

Когда я наконец вползла в указанный домик, с меня градом лил пот. Внутри было пусто и пыльно. В углу стоял глиняный кувшин с водой. Я набросилась на него, делая большие, жадные глотки прохладной, затхлой жидкости. Стало чуть легче.

– У тебя есть несколько минут на отдых, – сообщил Драг. – Не больше.
– Несколько минут? И это все? – тихо, с отчаянием спросила я, опускаясь прямо на грязный пол. – Что делать дальше?
– Нужно тебя вылечить.
– Кто ты такой? – выдохнула я, прижимая ладони к вискам. – Я не спрашиваю, как тебя звать! Я спрашиваю – что ты такое? И почему помогаешь мне?

– Слишком много вопросов, – его голос прозвучал сухо и отстраненно. – Сейчас я занят. Вернусь позже. Отдыхай.

– Драг, подожди! – умоляюще прошептала я, но в ответ повисла тишина. Густая, звенящая, наводящая ужас.

Может, я и вправду схожу с ума? Может, этот голос – лишь порождение отравленного разума и страха? Но я могла ходить! Это было реально. Я чувствовала боль, усталость, холод... Это не было галлюцинацией.

Я устроилась поудобнее у стены и снова достала из-за пазухи украденный пергамент. Вглядываясь в полустертые чернила при скудном свете, я перечитывала названия снова и снова, вбивая их в память. Пыльца роднонисла, сок трихуана, вытяжка из пустынного паука.
«Немного отдохну, – твердила я себе, – соберусь с силами. А ночью пойду на вылазку».

Мне нужно было пробраться в библиотеку. Только там, среди древних фолиантов, я могла найти информацию об этих ингредиентах и понять, какой именно яд использовала Ровена. А там, возможно, найти и противоядие.

Конечно, можно было бы показать пергамент магам... Но я больше не могла доверять никому. Никому, кроме этого загадочного Драга. Хотя кто он такой? Почему я слышу его голос, но не вижу? Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным.

Я сделала еще несколько глотков воды, пытаясь обмануть голод, и, сгорбившись, осмотрела свое убежище. Мебели не было, лишь в углу валялось что-то темное и грубое – старое, пропахшее пылью одеяло.

Я натянула его на себя, свернулась калачиком на полу и почти мгновенно провалилась в тяжелый, беспокойный сон.

Меня разбудил шум. Сначала далекий, потом все ближе. Я мгновенно вскочила, сердце заколотилось в панике. Подбежав к запыленному окну, я с ужасом увидела, что по территории между домиками бегают люди с факелами. Воздух разрывали крики:
– Обыскать все дома! Тщательно! Если кто-то из слуг укрывает ее, будет немедленно казнен!

Ледяной ужас сковал меня.
– Драг! – отчаянно мысленно позвала я. – Что мне делать?!
Ответ прозвучал немедленно, резко и властно:
– Выходи через заднюю дверь и беги в лес. Беги. БЕГИ В ЛЕС! Быстро!

Глава 17

Я бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни и хватаясь за стволы деревьев, чтобы не упасть.

Ноги были слабыми и одеревеневшими, будто налитыми свинцом, и отказывались слушаться. За каждым поворотом, в шелесте листьев, мне чудились шаги погони. Казалось, вот-вот из чащи выскочат стража или маги.

Голос Драга в моей голове звучал безжалостно, подстегивая меня:
– Быстрее! Не останавливайся! Они уже близко!
– Я не могу быстрее! – мысленно взвыла я, чувствуя, как горят легкие и подкашиваются ноги.

Голос затих. Я замедлила шаг, пытаясь заглушить оглушительный стук сердца в ушах и перевести дух. И в этой секунде относительной тишины я услышала что-то – невнятный оклик, донесшийся со стороны замка. Сердце упало.

Я рванула снова, ослепленная паникой, и не заметила под ногами крутой осыпающийся склон. Ноги понеслись вниз, я попыталась ухватиться за скользкие корни, но не удержалась и полетела на спине вниз по мокрой, поросшей мхом земле, пока наконец не рухнула на мелкие острые камни у быстрого, журчащего ручья.

Лежа на спине, я пыталась отдышаться, глядя в серое, предрассветное небо. Все тело ныло и горело, но инстинкт самосохранения кричал, что нельзя останавливаться.

Собрав волю в кулак, я попыталась подняться, но обессиленные ноги подкосились, и я снова грузно шлепнулась на камни, исцарапав ладони.

С трудом опершись на дрожащие руки, я попыталась встать еще раз. И в этот момент мой взгляд упал на пару начищенных до зеркального блеска сапог, стоящих прямо передо мной.

Медленно, с леденящим душу предчувствием, я подняла голову выше. По темным штанам из дорогой кожи, по плащу, застегнутому на простой, но массивной серебряной пряжке... до холодных, как сталь, глаз.

Мой муж. Аррион.

Он стоял не двигаясь, наблюдая, как я, вся в грязи, ссадинах и оборванном платье, беспомощно пытаюсь подняться с земли.

– Я смотрю, ты не сдаешься, – произнес он, и его голос был ровным и спокойным, без тени гнева или удивления. – Продолжаешь искать способы сбежать.

«Прости. Не успел предупредить», – тихо и с неожиданной долей вины прозвучал в моей голове голос Драга.

– А ты думал, я буду покорно ждать смерти? – выдохнула я, с трудом поднимаясь на ноги. Голос мой хрипел от усталости и гнева. – Буду лежать и ждать, пока твои маги решат меня прикончить, а потом вызвать мой дух, чтобы выведать у него какие-то выдуманные «тайны»?

– Что ты несешь? – на его лице мелькнуло легкое раздражение. – Твой разум окончательно помутился. Бред какой-то.

– В том-то все и дело! – крикнула я, и в голосе прозвучала вся моя накопленная боль. – Ты уверен, что это мой разум помутился, а не твой? Ты не веришь ни единому моему слову! А может, тебе стоит быть внимательнее к тому, что тебе преподносит твоя новая пассия?

– Вся моя еда и питье проверены, – холодно отрезал он. – Ровена меня не травит.

– Значит, она нашла другой способ втереться к тебе в доверие! – не сдавалась я.

– Хватит валить все на свою сестру! – его голос впервые зазвенел сталью, и он сделал шаг вперед.

– Я была твоей женой, Аррион! Пятнадцать лет! Не она! – голос мой сорвался, и в глазах выступили предательские слезы. – Но ты веришь ей, а не мне!

В этот момент из чащи донеслись голоса и звук приближающихся шагoв. Аррион резко повернул голову в сторону шума, затем его взгляд снова вернулся ко мне. В его глазах что-то мелькнуло – не то ярость, не то досада, не то... что-то еще. И он неожиданно, отрывисто бросил:

– Беги. Убирайся отсюда. Пока я тебя не убил.

Глава 18

Я бежала, не чувствуя ног, гонимая одним лишь животным страхом. Ноги были ватными и предательски подкашивались, каждый мускул горел огнем, но я продолжала двигаться вперед, не смея оглянуться.

Не знаю, почему он так поступил. Не знаю, что заставило его отпустить меня. Может, это какая-то изощренная игра, и сейчас из-за деревьев появится его тень, чтобы насладиться моим новым падением? Эта мысль заставляла кровь стынуть в жилах.

Я неплохо знала эти леса, но страх и паника сбили меня с толку. Спустя несколько минут безумного побега я с ужасом поняла, что заблудилась.

Я остановилась, прислонившись к шершавому стволу сосны, и, судорожно глотая воздух, замерла в напряженной тишине. Ничего. Абсолютно ничего, кроме шелеста листвы над головой и настороженного шуршания в кустах где-то рядом.

«Мелкий зверь», – попыталась я успокоить себя, но сердце все равно бешено колотилось.

Собрав остатки сил, я побрела дальше, бессознательно обхватив себя за плечи, пытаясь согреться и почувствовать хоть какую-то опору. Отчаяние накатывало волной.
– Драг? – тихо, почти молитвенно, прошептала я. – Ты здесь? Ты со мной?

В ответ – лишь гулкая тишина в собственной голове. Даже мой единственный, пусть и загадочный, спутник покинул меня. Теперь я была совершенно одна в этом безжалостном лесу.

Я брела, не разбирая дороги, несколько часов. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая верхушки деревьев в багряные тона, когда в моем сознании снова прозвучал его голос, заставив меня вздрогнуть.
– Поворачивай направо. Ты идешь не в ту сторону.

– Какая разница, в какую сторону идти, если я вообще не знаю, куда мне путь держать? – с горькой усмешкой выдохнула я.

– Поворачивай направо, говорю. Нужно немного вернуться.

– Хорошо, хорошо, – безвольно согласилась я, меняя направление. – Скажи мне... почему он меня отпустил? Аррион?

– У меня есть догадки, но пока говорить о них рано. Иди еще примерно полчаса. Там ты найдешь домик лесника. В нем будут кое-какие припасы. Ты сможешь отдохнуть, тебя там никто не потревожит. Я... позабочусь об этом. Туда кроме охотников никто не заглядывает. Отдохнешь, а там видно будет.

– Но мне нужно вернуться в замок! – с внезапным жаром возразила я. – В библиотеку! Я должна понять, чем Ровена меня травила, и найти доказательства! Я должна доказать свою невиновность!

– И какой в этом смысл? – его голос прозвучал с нескрываемым скепсисом. – Они не хотят тебя слушать. Они уже вынесли тебе приговор.

– Может, ты и прав... Но я хочу очистить свое имя!

– Сначала займись своим здоровьем, – сурово оборвал он. – Выживешь – тогда и подумаешь о честном имени.

И снова исчез. В его интонации в тот миг промелькнуло что-то до боли знакомое, какая-то обертоновая нота, которую я никак не могла опознать. Кто он? Почему я слышу его только в голове? Неужели это все же безумие, медленно пожирающее мой рассудок?

Примерно через полчаса, как он и предсказал, я увидела сквозь деревья низкий бревенчатый домик. Я почти вползла внутрь и без сил рухнула на пыльный, пахнущий смолой и потом топчан. Несколько минут я просто лежала, ощущая, как дрожь медленно покидает тело.

Потом, превозмогая усталость, поднялась и начала осматривать припасы. Нашлось немного зерна в холщовом мешке и несколько полосок темного, жесткого вяленого мяса.

Взяв закопченный котелок, я вышла к ручью, набрала воды и, вернувшись, с трудом разожгла огонь в очаге с помощью оставленного кремня. Сварила пустую, безвкусную кашу, но когда она была готова, я съела ее с волчьим аппетитом, будто это было самое изысканное блюдо в моей жизни.

И только тогда, согревшись и утолив голод, я почувствовала, что могу, наконец, позволить себе расслабиться и заснуть. Но едва я закрыла глаза, голос Драга снова прорезал тишину, на этот раз напряженный и тревожный:

– Ровена тебя ищет. И вот ее... удержать я не в силах. Сильной она стала. Очень сильной.

Дорогие читатели, не пропустите мою новинку

Опальная боярыня

перейти на книгу по ссылке

https://litnet.com/shrt/QB-F

— Но ты не можешь так просто оставить нас! Я же твоя жена…

— Я больше не могу так жить! — голос мужа прозвучал резко и холодно, точно удар ножом. — Каждый день с тобой — хуже тюрьмы. Лучше казни, чем смотреть на твое вечно недовольное лицо.

Он резко пришпорил Грома, и конь, фыркнув от неожиданности, рванулся с места.

Я стояла, вцепившись в косяк двери, и смотрела, как силуэт моего мужа с другой женщиной в седле становится все меньше, пока не скрывается за поворотом.

Муж бросил меня с тремя детьми на руках, в долгах и без прав. Я должна найти способ, как сохранить наш дом и земли.

Вот только в нашем мире женщина должна рожать детей, а не управлять землями.

Но мне придется найти способ это изменить.

Глава 19

– Где она? – мысленно выдохнула я, вжимаясь в стену.
– Уже близко. Бродит по лесу, как гончая по следу, – голос Драга прозвучал напряженно, почти зловеще.

Я медленно, превозмогая дрожь в коленях, поднялась на ноги и сделала шаг к двери.
– Куда ты?!. –Спрячься! Не показывайся ей на глаза!
– Я не могу вечно прятаться! – прошептала я в пустоту, сжимая кулаки. – Я должна с ней поговорить. Должна!
– Разговоры здесь бессильны! – в голосе Драга впервые прозвучало отчаяние. – Ты до сих пор не поняла, с чем имеешь дело? Глупая женщина! Я пытаюсь спасти тебя!
– Драг, я благодарна тебе, – голос мой дрожал. – Если сможешь, подкрепи меня силами, и я буду вдвойне благодарна. Но она – моя сестра! Неужели в ней не осталось ничего от той девочки, с которой я росла?
– В ней не осталось ничего человеческого! – прорычал он. – Ее изнутри выела тьма, заняв ее место. Та Ровена, которую ты знала, мертва. Осталась лишь оболочка, полная яда и чужих воспоминаний.
– Тогда я обращусь к этим воспоминаниям! – с упрямой, отчаянной надеждой заявила я.

Я схватилась за холодную железную ручку двери. Тело ломило от усталости; оно было истощено ядами, магическими процедурами и суровым лечением Драга.

Последние дни я почти не ела и не спала, и сейчас каждая клеточка молилаа о пощаде. Но я должна была собрать волю в кулак. Сделать этот шаг.

Я распахнула дверь и вышла на прохладный ночной воздух.
– Драг, – беззвучно позвала я. – Подскажи, где она?
– Я не буду вести тебя на верную гибель. Спрячься, пока не поздно. Она тебя здесь не найдет.
– Драг, скажи мне, где она! – настаивала я, и в голосе прозвучала мольба.
– Нет. Не стану я этому содействовать.
– Что ж, тогда я найду ее сама.

Я побрела по тропинке, судорожно обхватив себя за плечи, постоянно оглядываясь, чтобы не потерять из виду спасительный силуэт домика. Главное – не заблудиться окончательно. Я пробиралась между деревьями, стараясь запоминать приметные камни и кривые стволы.

Внезапно я услышала шорох. Не случайный, а четкий, ритмичный – шаги. Я шмыгнула за широкий ствол сосны, затаив дыхание. Шелест травы под ногами приближался. Кто-то шел по тропинке прямо на меня.

Я осторожно выглянула из-за укрытия и увидела ее. Ровена. Но это была не та сияющая фаворитка лорда. На ней было простое, почти убогое платье служанки, скрытое темно-коричневой мантией с капюшоном.

Ни косметики, ни украшений. Ее руки были спрятаны в перчатках. Она шла целеустремленно, ее взгляд, острый и безжалостный, выхватывал каждую деталь в сумраке леса. И вдруг она замерла, поравнявшись с моим укрытием.

Я вжалась в дерево, стараясь не дышать. Мы стояли так, разделенные несколькими метрами и пропастью предательства. Затем Ровена взглянула на свою ладонь. Что-то там блеснуло слабым, зловещим светом. И ее голова резко повернулась в мою сторону.

Я не успела отпрянуть.
– Вот ты где, Мышка, – ее голос был сладок и ядовит. – Прячешься? А я тебя повсюду ищу.

Она молниеносно схватила меня за плечо, ее пальцы, несмотря на перчатки, впились в тело с неестественной силой, и грубо толкнула. Я потеряла равновесие и рухнула на землю, больно ударившись локтями о корни. Все тело пронзила тупая, сковывающая боль. Я попыталась встать, но ноги вновь отказали.

– Что, думала, сбежишь, и я тебя не найду? – она стояла надо мной, и в ее глазах плясали черные огоньки. – Я найду тебя где угодно, Мышка.
– Ровена, что ты делаешь? – голос мой сорвался на шепот. – Остановись! Внутри тебя тьма, ты же чувствуешь ее! Вспомни, мы же сестры! Мы...
– Замолчи! – ее лицо исказила гримаса ярости. – Хватит мне это твердить!

Она запустила руку в карман платья и вытащила маленькую бутылочку с мутной жидкостью. Я забилась, пытаясь вырваться, но ее хватка была стальной. Это была нечеловеческая сила, пугающая в ее хрупком теле.
– Отпусти!
– А я тебе говорил! – отчаянно прошипел Драг прямо в уме.
– Помоги мне, Драг! Помоги! – закричала я уже вслух, не в силах сдержаться.

Имя, сорвавшееся с моих губ, заставило Ровену на мгновение замереть. Я воспользовалась этой фазой, рванулась, поползла по земле, пытаясь встать, но она с легкостью поймала меня за щиколотку и потащила назад, как мешок.

Несколько секунд длилась наша отчаянная, неравная борьба, пока она не навалилась на меня сверху всем весом, прижав мои запястья к холодной земле. Ее дыхание было горячим и учащенным.
– Кто такой Драг? – прошипела она, впиваясь в меня взглядом. – Чье имя ты называешь? Кто помогает тебе?

Я стиснула зубы, чувствуя, как ее колено впивается мне в спину.

Ровена снова поднесла склянку к моим губам. Я зажмурилась, готовясь к худшему. И в этот миг из чащи раздался громовой, знакомый голос, прозвучавший как раскат грома среди ясного неба:

– Ровена! Что ты делаешь?!

Глава 20

Ровена резко вскочила на ноги, отпрянув от меня, как от огня. Ее лицо мгновенно преобразилось: исчезла хищная гримаса, уступив место подобострастной нежности и мнимой заботе. Она бросила на Арриона широко раскрытые, полные искренности глаза.

– Милый! Я ее нашла! – ее голос дрожал от подобранного волнения. – Я поймала ее... Она пыталась сбежать еще дальше в лес!

Аррион не сводил с нее холодного, испытующего взгляда. Его внимание привлекла бутылочка, которую она все еще сжимала в руке.
– Что это за зелье? – его вопрос прозвучал ровно, но в нем чувствовалась стальная хватка.

– Это... это лекарство! – поспешно ответила Ровена, подобрав с земли склянку и демонстративно показывая ее. Оно должно очистить ее организм и прояснить разум! Ей станет лучше, ты же видишь! – она жестом указала на меня, все еще сидящую на земле. – Вспомни, как она была: недвижимая кукла в кресле, не говорящая ни слова! А сейчас она ходит! Значит, мое лечение помогает!

Аррион сделал резкий шаг вперед, и его тень накрыла Ровену. Он с силой схватил ее за запястье, и она испуганно ахнула.
– Откуда ты, внезапно, узнала, как ее лечить? – он произнес слова медленно. – Ты же всегда уверяла меня, что в зельях не разбираешься. Что магия – это не твой удел, Ровена.

Сестра приложила свободную руку к сердцу, изображая глубоко оскорбленную невинность. Ее глаза наполнились искусственными слезами.
– Она же моя сестра, Аррион! Я не могу просто смотреть, как она гибнет! Я провожу ночи без сна, перечитываю старые свитки, ищу любой способ ей помочь! И... и я нашла один рецепт! Я рискнула, и, как видишь, не зря!

– То есть, ты считаешь себя искуснее моих придворных магов, которые годами оттачивали свое мастерство? – в его голосе зазвенела опасная насмешка.

– Придворные маги не знают ее так, как знаю я! – страстно воскликнула Ровена. – Они не чувствуют нашей родственной связи! И разве не очевидно, что она не в себе? Она сбежала! И она... она разговаривает с кем-то! С голосами в своей голове!

Аррион нахмурился, его взгляд на мгновение метнулся ко мне.
– Голоса? – переспросил он с ледяным спокойствием.

– Да! – Ровена ухватилась за эту соломинку, ее речь стала быстрой и путаной. – Я сама слышала! Она говорила с ними, называла их по имени! Она сказала, что это они приказывали ей делать все это, милый! Она безумна! Ее рассудок помутился!

– Это неправда, – тихо, но твердо проговорила я, с трудом поднимаясь с земли. Мои ноги все еще дрожали. – Не слушай ее.

«А я тебе говорил», – с горьким удовлетворением прошипел в моей голове Драг.

– Это правда? – Аррион отпустил руку Ровены и мощными шагами приблизился ко мне. Его тень снова накрыла меня, на этот раз целиком. Он схватил меня за плечи, его пальцы впились в тело с такой силой, что я вскрикнула. Он принялся трясти меня, будя в памяти боль от падения с лестницы. – Говори мне всю правду! Кто такие эти «голоса»?

Из-за его широкой спины выглядывало лицо Ровены. Ее губы беззвучно шептали, подсказывая ему новую ложь, и ее глаза сияли торжеством.
– Это те самые голоса, что велели ей пить зелья, чтобы она не смогла родить тебе наследника! – его она, подхватив идею, выпалила вслух. – Да-да, она мне сама в этом призналась, когда я ее выследила! Я все подслушала! А теперь... ты не поверишь... Теперь эти голоса приказывают ей убить тебя, мой любимый! Она хотела тебя убить! Но я успела, я схватила ее! Дай ей это зелье, прошу тебя! Оно ее исцелит, и ты сам все увидишь!