Упавшая

1

Чёрный Ленд Ровер остановился у особняка. Коростылёв вышел из машины, быстро пресёк двор и поспешно поднялся на крыльцо.

Дверь открыта.

- Нина! В чём дело?! Почему двери нараспашку?!

Вошел в дом. В просторной гостиной, на диване сидела Нина. Седые пряди её волос обрамляли лицо, в пятьдесят пять всё ещё красивое. Тёмное платье, стянутое пояском на талии мягко облегало стройную фигуру. Коростылёв всегда любовался женой. И даже сейчас, в болезни, Нина утончённо-красива.

Взгляд её остановился на чёрной дыре камина, в руке фотография, что обычно стояла на каминной полке. На том снимке – он, она и Олежка.

Коростылёв беспокойно глянул. Что-то не так. Бойкую и строгую, её всегда было слышно отовсюду в доме. И то, что она так тихо сидела, было совсем уж необычно.

Нина не шелохнулась, когда он вошел и даже когда встал напротив, она не сделала попытки пошевелиться.

- В чём дело? Что с тобой?

Она очнулась, но в глаза не посмотрела.

- Алёша, - голос её дрогнул, - присядь.

Указала место напротив. Коростылёв сел и почувствовал, как защемило в груди. Он вздохнул, чтобы наполнить воздухом лёгкие, и чтобы все, что она сейчас скажет, не повлияло на состояние его сердца, и так уже дающего некоторые сбои. Она тоже это знала. Поэтому, видно и сказала по телефону, что ничего страшного, но теперь он понял - дело серьёзное.

- В чём дело? Нина, не молчи, ты меня пугаешь.

- Алёша, - начала она и несмело посмотрела на него, - доктор сказал, мне немного осталось.

- Не слушай никого, мы тебя вылечим. Доктор всё врёт.

- Не перебивай, я не про это хотела сказать.

- А про что?

Она набрала воздуха и громко выдохнула.

- Наверное, да не наверное, точно, ты меня возненавидишь. Да, я теперь и сама себя ненавижу. Но всё равно должна покаяться перед тобой. Я - очень плохой человек, Алёша.

- Нина, что ты говоришь, я не хочу даже слышать об этом…

- Не перебивай, мне и так нелегко, - она держалась из последних сил. – Помнишь тогда, когда погиб Олежка, потом я так и не забеременела, а ты всё надеялся, что у нас ещё будут дети. Теперь я понимаю, какую страшную ошибку совершила. Ведь всё могло быть намного проще, если бы не помешали моя гордость и злость на тебя.

- О чём ты говоришь? – он смотрел на её попытки что-то сказать, и ему становилось страшно.

Снова она глубоко вздохнула, как будто не хватало воздуха.

- Я говорю про Олю Жуйкову. Она приходила тогда, после нашей свадьбы. Тебя не было, ты уехал тогда на север, а я только собиралась переехать к тебе. Она приходила.

- Ну и что, какая теперь разница. Забудь о ней. Это прошлое. Не нужно вспоминать.

- Алёша, она приходила с ребёнком. С девочкой.

Коростылёв почувствовал, как становится жарко. Он расстегнул пуговицу рубашки, но это не помогло, он встал, налил воды. Сердце начало стучать в груди, несколько раз пришлось глубоко вдохнуть воздух. Выпил воды.

Вроде успокоился.

- Она приходила с девочкой, - повторила Нина и отвела взгляд, - она сказала, что это - твоя дочь.

Нина вскочила и бросилась ему на грудь.

- Я дура, я знаю, я страшно виновата перед тобой! Я не должна было прогонять её вот так! Мне нет прощения, я это знаю! – она цеплялась за его плечи, за куртку.

- Моя дочь? – проговорил Коростылёв. - Моя дочь?!

Его глаза расширились. Он схватил руки, что тянулись к нему, оторвал от себя и оттолкнул.

- Что ты наделала, Нина?! Что ты наделала?!

Он повернулся и пошел прочь из дома.

- Алёша! – кричала она вслед. - Прости, Алёша!

-----

Сразу на выезде из города Греховск, есть развилка. В одну сторону на область дорога пошла, а в другую грунтовка.

Чуть проедешь и сразу заброшенный гаражный кооператив. Мало кто здесь бывает. От города в отдалении. Машины тут совсем старые ставят, если только на зимовку и гараж не рассыпался от старости.

Охраны давно нет. Охранять нечего. Место глухое, заброшенное.

Достаточно свернуть с главной, проехать пару сотен метров и вы уже в мире каменных руин, многолетней алычи и шелковицы. В глухом лабиринте, где выходы знают лишь бродячие собаки и проститутки. Здесь их власть и никто на неё пока ещё претендовать не пытался. Никто с этим местом, связываться не хочет. Даже полиция сюда не суётся. Смысла нет, по каменным руинам, да ямам за девками гоняться. Тут их стихия, и поймать их довольно сложно, если только под одной под прикрытием.

А толку. Поймаешь одну, в отделение свезёшь, штраф или пару суток за сопротивление, и всё иди, гуляй дальше.

Место это, кому надо знают все. Подъехал, фарами моргнул и выходит к тебе буйный цвет, на все лады и масти. Девки, из всех кустов выходят. Человек пятнадцать двадцать. Выбирай любую. Тут, всегда есть, чем поживится. И старая, и молодая, и толстая, и худая. На любой особый спрос. Все есть.

Мужики приезжают на машинах, снимут девушку, бывало далеко и не едут, прямо тут, недалеко припаркуется, под старой шелковицей и дело свое сделает.

А чего возиться, здесь девушки, самые дешевые на весь город. Если денег на салоны, и бордели нет, все сюда едут. Тут, как положено в девятнадцать ноль ноль - рабочая ночь начинается, и до утра.

Свет фар мелькнул с дороги. Все встрепенулись, начали поправляться, стряхивать с волос лепестки алычи, что припорашивают, пока сидишь в ожидании, на лавке.

Багира кинула сигарету, достала жвачку. Потом схватилась за грудь. Стала выкладывать в корсете свой шестой размер, который приходит в беспорядок от каждого неловкого движения. И она снова запихивает всё, что без спроса вывалилось наружу.

- Вот дрянь, все сиськи в этой хрени, теперь, – она стряхивала с груди пыльцу и лепестки, - это хорошо, что у меня нет аллергии. Ещё чесаться не хватало.

- Да, Красотке сейчас нелегко, кто её с соплями возьмёт? Она же нормального минета не сделает. Задохнётся! - выкрикнула Лола.

2

В кабинете с панорамными окнами, от пола до потолка, Коростылёв сидел и смотрел куда-то вдаль, не различая ничего. Ни облаков, что спустились над городом, прикрывая его от палящих лучей, ни самого города, что раскинулся, как на ладони, с лабиринтами улиц и разноцветными крышами домов.

Коростылёв в своих мыслях, в самой их глубине.

Транспортная компания, которой он управлял, одна из самых крупных в области. Десять лет создавал всё с нуля, и теперь каждый день компания приносила ему несколько миллионов дохода.

Один из самых богатых людей в области, он имел все, что желает иметь человек и даже больше, но больше ему не хотелось. Сам он уже понял, что деньги не главное, и они давно не приносят ему удовольствие. В начале своей карьеры он радовался каждому рублю, каждой новой вещи, которую покупал.

Ещё тогда, когда жили они с Ольгой на две зарплаты, он вспоминал те дни как лучшие дни в своей жизни. Потом, когда, как в песне сказано, перешла дорогу, красивая и смелая Нина, а отец её, тут же предложил стать партнёром в его небольшой тогда, но перспективной фирме, Алексей Коростылёв не задумываясь бросил Ольгу.

Теперь, он был равнодушен к деньгам. Охладел к ним, когда понял, их наличие не может повлиять на простую человеческую безалаберность. Ведь когда они праздновали день рождения свекрови, их пятилетний сын упал в бассейн и утонул. И никто не помог ему. И не помогли все деньги, которые у них были. Ничего не помогло.

И когда болезнь стала разъедать тело Нины. А все самые лучшие доктора, только разводили руками и говорили, о смирении и ожидании. Ничего не помогло.

Поэтому теперь он просто жил, не замечая своих возможностей, не принимая их во внимание, и понимая, что в любой момент может что-то случиться и жизнь прекратится.

И ничто не поможет.

На двадцать пятом этаже бизнес-центра, офис компании Коростылёва занимал пол этажа. Остальную половину занимала редакция какого-то журнала. Алексей, не сильно вникал какого именно, потому что устал запоминать названия, так часто оно менялось.

В просторном кабинете почти пусто. Если не считать кольца для баскетбола у дальней стены, то почти ничего нельзя было сказать о хозяине кабинета, кроме того лишь, что он не слишком прихотлив в желаниях. Но сделавшие такой скорый вывод могли сразу и разочароваться, и понять что поспешили, когда видели самого хозяина кабинета.

Крепкое телосложение выдавало спортсмена, седые волосы и сетки морщин, говорили о возрасте чуть за пятьдесят, а джинсы, кожаная косуха и казаки из крокодиловой кожи выдавали, любителя риска, скорости и женщин.

Сейчас он думал. Старое, затёртое до блеска кожаное кресло, знало все положения его тела и всегда подстраивалось под него. Уже пару часов Коростылёв почти лежал в кресле, широко раскинув ноги, и смотрел вдаль, на город, или куда-то дальше.

Он думал о том, что сказала Нина.

Почему так случилось, что за всё это время, он ни разу не поинтересовался, что стало с Ольгой. Как она? Он был так влюблен в Нину, что напрочь забыл о той, которая делила с ним крохи и была этим счастлива.

Да, он поступил плохо. Предал Ольгу, ушел и не сказал - прощай. Но он оправдывал себя тем, что влюбился. И совсем ни о чем тогда не думал. Просто жил. Брал все, что даёт ему судьба, и не думал отказываться.

Хотя бы один раз он мог пойти и посмотреть в глаза Ольге, только один единственный раз. Но он этого не сделал, и поступил жестоко, нечестно, неправильно. А теперь судьба наказывает и посылает новость, от которой вся душа перевернулось, и содрогнулось сердце.

И что теперь?

Она приходила с девочкой, с дочкой. Значит, ей нужна была помощь, она просила, а Нина прогнала. И он не пришел, не помог, не узнал, да просто не хотел ничего знать.

Сто раз мог сделать это, тысячу раз, миллион, но не сделал. Слишком был занят зарабатыванием миллионов, слишком влюблён в Нину. Что-то бегал, метался, копил.

А что это всё дало? Ничего. Пустота. Детей нет, только деньги. И пустота.

Это не Нина виновата, виноват он сам, теперь уже чего пенять.

Он тронул пальцами лицо. Бессильная, немая ярость на самого себя. Как же он мог забыть о ней? Как он мог? Он сжал кулаки и тихо стучал себе по лбу, прижимая и вдавливая. Он тер лицо глаза, сжимал и разжимал пальцы и понимал, все, что он теперь должен сделать, это бросится на поиски и найти, и кинуться в ноги и просить прощения у Ольги, и у своей дочери.

В дверь постучали. Он не сразу ответил. Дверь приоткрылась, заглянула Вика секретарь.

- Алексей Викторович, может чайку.

Она уже заглядывала несколько раз. Но он не отвечал, и она закрывала дверь. На этот раз он ответил.

- Давай-ка, Филина сюда.

- Сейчас, - ответила Вика и скрылась за дверью.

-----

- Мать твою! Опять кто-то рылся в моей сумке! Ах, ты кошка драная, это ты, дрянь? Это ты, все презервативы мои повытягивала? – Багира звонко кричала, и голос её разносился эхом по округе, пугая ночных птиц и ежей. Встревоженные они выбегали из травы на освещённый самодельным фонарём участок.

- Пошла ты к чёрту, корова. Я ничего у тебя не брала!

Лола делала вид, будто совершенно тут ни причём, но все давно заметили, стоит оставить сумку, обязательно что-то пропадёт.

- А кто брал?! Я ещё тогда говорила, что ты воровка! Так и есть! У своих крадёшь! Дрянь худосочная!

Как гора, Багира с кудрявыми, густыми волосами, нависла над щуплой Лолой, и толкала её в плечо.

- Ты тварь всё время по сумкам шаришься. Ещё та воровка. Девчонки проверяйте свои сумки после неё. У меня уже третий раз презервативы пропадают!

- Ах ты, жирная свинья! – резко вскочила Лола и вцепилась в кудрявые локоны Багиры, - я тебе покажу, как обвинять меня, старая сука! Сама прячешь, а на меня сваливаешь!

Багира, не ожидая такого наскока, заорала ещё громче. Она боялась испортить макияж и причёску, и очень дорожила своими идеальными, смоляного цвета кудряшками.

3

Чтобы не затягивать и лишить клиентов сил уже в начале вечера, Красотка хлебнула пива, и выкрикнула:

- Ну, кто самый смелый! - и пошла выгибаться и трясти грудью пред всей компанией, под музыку, что вылетала из телевизора.

Один из парней, тут же подскочил к ней и стал тереться всем телом и лапать грудь. Красотка, довольная, тоже прижималась и тёрлась. Остальные наблюдали за этим эротическим танцем, ухмылялись и о чём-то беседовали.

- Да хорошо, что мы вас пригласили, а то сидели бы сейчас - скука, а так, - повернулся к Ирме парень в драных джинсах и в футболке с надписью – “ненавижу тебя”.

- Кого это ты так ненавидишь? – хитро улыбаясь Ирма, и потянулась к газировке.

- А ты что пиво не пьёшь? Давай водки, налью.

- Не, я не пью вообще. Если выпиваю, дурная становлюсь, поэтому стараюсь не пить, чтобы у людей проблем потом не было.

- Интересно. А что уже были?

- Угу, - кивнула она.

- Расскажи.

- Та ну, не хочу вспоминать. Давай может, пойдем, потрахаемся, - сказала она так просто, что парень даже испуганно обернулся на других.

Красотка, с тем, что тёрся об неё, уже куда-то исчезли.

- Что, так вот быстро, а расслабиться? – неуверенно сказал парень.

- Я и так расслаблена. Пошли?

Она встала, потянула его за руку. Он улыбнулся, вяло встал с дивана, позволяя себя тянуть. Вышли в прихожую, по коридору налево заглянули. Кухня. Там, упершись руками о холодильник и нагнувшись, стояла Красотка, раздвинув ноги. Парень, вытащил член из штанов, и уже нацелился на промежность Красотки.

- Ой, извините, - сказала Ирма, усмехнулась и повела парня дальше.

Немного прошли, дверь в комнату. Включили свет. Спальня. Белые с цветочками стены, розовые шторы с бантиками. Двуспальная кровать.

- Вот сюда нам и нужно.

Ирма повернулась к парню, взяла за футболку и потянула к кровати, идеально застеленной атласным покрывалом. Когда они уже почти падали на него, парень вдруг сказал:

- Стоп.

Остановились. Он быстро снял покрывало, сложил его аккуратно и отложил в сторону.

- Какай, ты? – усмехнулась Ирма.

- Чтобы матушка не варнякала.

- А где она?

- Поехала в санаторий.

Ирма села на край кровати, а парень подошел вплотную.

Она достала из кармана презерватив и положила его рядом. Потом притянула ещё ближе парня за пояс, расстегнула пуговицу на джинсах и спустила их вниз. Трусы тоже спустила и его член, уже начинающий вставать оказался почти перед глазами.

- О, у тебя тут всё неплохо.

- Да, не жалуюсь.

- Это если встанет, сколько будет?

- Восемнадцать, - с гордостью сказал он.

- Ну, класс, а ты хоть этой машинкой управлять умеешь?

Ирма обхватила пальцами член, немного поработала кулаком, и гордость хозяина стал ещё более твердый. Ирма надела на него презерватив, раскатала.

- А я тебе сейчас покажу.

Парень стянул с Ирмы футболку, быстрым движением, явно проделанным не один раз, расстегнул лифчик и её груди колыхнулись от освобождения. Он толкнул её на кровать, схватился за юбку резинку и быстрым движением её стянул. Парень знал, что делал, он быстро раздвинул Ирме ноги, и без прелюдий и промедлений, начал совать член в промежность. И только он вошел во влагалище, тут же торопливыми движениями стал двигать бёдрами.

- Да не торопись ты, насладись моментом, - приструнила Ирма. - А то через минуту кончишь и всё.

- Неа, не кончу, - довольно сказал он, - я знаю, как задерживать.

- Ты лучше не торопись. Нежнее, тут тебе не спортзал.

- Я и так вроде бы нежно.

И он стал двигаться медленнее. Но иногда все равно поторапливался. Смотрел на свой член, как он входит и выходит. Тянул ноги Ирмы всё выше и вставлял член быстрее, глубже. С азартным и даже немного злым выражением на лице, как будто хотел показать, какой он умеющий и знающий. Как будто доказывал сам себе, что умеет это делать хорошо. Но, по сути, только и знал, как воткнуть да подвигаться, а потом кончить, вот и весь секс.

Ирма не стала настаивать. Пусть делает, как знает, даже лучше, быстрее кончит. И так, ещё кого-то обслуживать и на первом из них изматываться не нужно. Поэтому она просто расслабилась и давала парню наслаждаться мгновениями.

Он быстро подскакивал, торопливо вставлял член во влагалище, и конечно, уже скоро, подкатил глаза и заойкал, а потом скрючился. Быстрыми последними движениями кончил, и с толчком отвалился, придерживая презерватив.

- Ничего ты такая, нормальная, - сказал он, с видом знатока.

Когда он вышел, Ирма лежала, расставив ноги и подогнув их в коленях. Она чувствовала, как пусто осталось там после его члена.

Ещё она подумала о том, как можно заниматься этим с кем-то каждый день.

Всегда, с самого начала своей работы, она никогда ничего не чувствовала. Никакого наслаждения. Ни оргазма, и ничего подобного. Она слушала других девушек, которые рассказывали о страсти, о любви и ей казалось, уже никогда в жизни она не испытает того, что испытали они. Просто потому что секс, давно стал для неё исключительно работой. И ничем больше.

- Ну, что стоишь, раздевайся, - сказала она парню, который топтался на пороге комнаты. Чёлка его была тщательно причёсана и очки в чёрной оправе, выдавали ботаника. – Не бойся я тебя не съем.

Он смотрел на её грудь и пытался отвести взгляд, но словно под гипнозом этот взгляд снова туда возвращался. Парень подошел ближе и начал стягивать футболку, но запутался. Ирма встала, приблизилась к нему, помогла снять футболку.

- Какой ты смешной, это у тебя в первый раз?

Он насупился.

- Да не волнуйся, не ты первый, не ты последний.

- Да нет, не первый, - попробовал он соврать, но это у него плохо получалось.

Те, у кого первый раз, очень выделяются из остальных. И даже если пытаются геройствовать, всё равно это получается, нелепо и порой даже смешно. Но смеяться нельзя. Ирма знала это. Если сделать всё правильно, то он станет постоянным клиентом, даже влюблённым. Один такой даже предлагал ей когда-то замуж, но когда распробовался, то сам же её и кинул.