Упрямая Истинная для Ледяного Дракона

Глава 1. Желтое пятно на глазу одного ледяного дракона

— Следующая! Летиция Саншайн!

Голос секретарши, прозвучавший из магического рупора в коридоре, заставил меня вздрогнуть, хотя я его ждала. Сердце заколотилось где-то в районе горла, пытаясь сбежать через рот.

Я вдохнула, выдохнула, мысленно послала себе лучшие пожелания и толкнула тяжелую дубовую дверь.

“Спокойно, Летти, — бубнила я про себя. — Ты договаривалась с буйными троллями-охранниками в тюрьме. Ты уговаривала воспитательницу детсада не варить детей в каше из горькой полыни “для профилактики”. Три дракона в костюмах — это просто три крупных начальника. Очень крупных. Невероятно красивых, если верить слухам. И бессмертных. И слегка… смертельно опасных. Черт”.

Кабинет ректора был огромным, пахло старыми книгами, дорогим деревом и… чем-то острым, электрическим, словно после грозы. За массивным столом сидели трое мужчин и все слухи меркли перед реальностью.

Справа — воплощенное пламя. Мужчина с волосами цвета темной меди, собранными у затылка в небрежный хвост, из которого выбивались непослушные пряди.

Глаза золотые, как у хищной кошки, а на смуглой щеке изящный шрам, похожий на язычок огня. Он полулежал в кресле с видом ленивого, но опасного кота.

Это должен был быть Крайан Эмберхарт, ректор Академии Сверхсознания, Огненный дракон. Говорили, он обожал драму, темпераментные споры и мог расплавить взглядом сталь.

И, судя по тому, как его золотые глаза с интересом скользнули по мне, — безделушки вроде нервных студенток.

Посередине — полная его противоположность. Земляной дракон. И он был… монументален.

Широкие плечи, спокойное, невероятно красивое лицо с глазами цвета темного изумруда и короткими каштановыми волосами, тронутыми сединой у висков. Он сидел прямо, его руки, крупные, но с длинными пальцами, лежали на столе. От него веяло невозмутимой силой и тишиной древнего леса.

Арден Грейстоун, ректор Академии Сознания. Говорили, он терпелив, мудр, но если уж чего-то захочет, то сдвинет горы. Буквально.

А слева… Высокий, поджарый блондин с короткими волосами цвета льда, обнажавшими строгие, безупречные черты лица. Ледяная синева его бездонного взгляда была лишена всякого интереса.

Из-под расстегнутого ворота темного мундира виднелись черные линии татуировок, уходящие куда-то вглубь. Одна, похожая на морозный узор, сползала с левой скулы. Он не двигался, не улыбался, просто смотрел. Как смотрел бы на странное, слегка надоедливое насекомое.

Сайрон Мортигор. Ледяной дракон. Повелитель Бессознательного. Тот, кого все боялись обсуждать даже шепотом. От одного его взгляда у меня похолодели кончики пальцев в моих лучших (и единственных) розовых туфлях-лодочках.

— Присаживайтеся, мисс Саншайн, — произнес Арден Грейстоун низким, бархатным, успокаивающим голосом.

Я опустилась на стул, стараясь не издавать лишних звуков.

— Летиция Саншайн, пятый курс факультета Психологии, специализация — организационная психология и управление персоналом, — начала я, надеясь, что голос не дрогнет. — Моя сильная сторона… эмпатия и умение найти подход даже к самому… сложному субъекту. Умею слушать и договариваться. Могу договориться даже с камнем. Также обладаю высокой стрессоустойчивость.

— Опыт есть? — спросил Крайан Эмберхарт, его голос звучал тепло, с легкой хрипотцой.

— Производственная практика в государственном детском саду “Солнышко” с коллективом воспитателей, а также ознакомительная практика в исправительной колонии №5 с персоналом отдела безопасности и охраны, — отбарабанила я.

Крайан кивнул, явно заинтересованный.

— Любопытно. Тема вашей дипломной работы?

Я мысленно поблагодарила все звезды, что подготовилась.

— “Влияние нестандартных методов командообразования на эффективность работы коллективов в условиях хронического стресса и ограниченных ресурсов”.

Звучало наукообразно, но на деле означало “как заставить людей не перегрызть друг другу глотки, когда все плохо”. Актуально для любого мира.

Арден вмешался.

— Где вы хотели бы проходить практику, мисс Саншайн? Какие предпочтения?

“Любое госучреждение в столице Сознания! — кричало мое нутро. — С теплым туалетом, стабильной зарплатой и кабинетом без сквозняков! Чтобы никогда не возвращаться в ту деревню и не слышать, как мать с отчимом торгуются насчет “арендной платы” за мою девственность с городским сводником!

— Любое государственное учреждение, где требуется работа с персоналом, — вслух ответила я. — Я готова трудиться на благо системы (И ради собственной квартиры, конечно. Очень ради нее).

И тут в разговор вступил он. Сайрон Мортигор. Он не повысил голос, но его тихая, леденящая речь перебила все другие звуки.

— Даже с камнем… — он повторил мои слова и из его ледяного рта они прозвучали как насмешка. — Очаровательная самоуверенность. И такой же очаровательный наряд. Надеюсь, ваши профессиональные навыки столь же… ярки, как это желтое платье и ваши розовые… туфельки.

В кабинете повисла тишина. Арден слегка нахмурился. Крайан поднял бровь, явно ожидая спектакля.

А у меня внутри что-то щелкнуло. Страх, собравшийся в плотный комок, под воздействием чистейшего, неподдельного раздражения резко трансформировался в сарказм.

— Спасибо за комплимент, Ваша… Холодность, — сказала я, мило улыбаясь. — Я всегда считала, что в работе с людьми важно не бояться цвета. Хотя, возможно, в вашем личном царстве вечной мерзлоты это не актуально.

Это я пробормотала уже себе под нос, в пол.

Увы, драконы, даже в человеческом обличье, обладают чутким слухом. Уголки идеальных губ Сайрона дрогнули. Не в улыбку. Нет. Это была ухмылка хищника, который только что услышал, как мышиный писк исходит от особенно наглой мыши.

— Превосходно, — проговорил он. — Тогда проверим фундамент под этим цветным фасадом. Назовите первые три правила при начале работы с новым персоналом.

Крайан и Арден переглянулись. Это был вопрос из учебника для первокурсников. Почти оскорбительно простой. Но в его устах он звучал как ловушка.

Глава 2. В гостях у вечной мерзлоты и комплексов

Если бы меня спросили, каково это — путешествовать сквозь пространство с ледяным драконом, я бы ответила: представьте, что вас втянули в стиральную машинку, которую затем выбросили в сугроб на вершине айсберга.

Меня вырвало из привычной реальности с таким же изяществом, с каким выдергивают зуб. Ощущение полета, если его можно так назвать, длилось всего пару секунд, но за это время мой мозг успел пронести перед внутренним взором все самые дурацкие варианты развития событий.

От “он отдаст меня на съедение местным страхам” до “поставит в качестве украшения в своем кабинете и будет смотреть на меня в плохие дни, чтобы в сравнении понять, что у него еще не все так плохо”.

Я даже не успела как следует испугаться — настолько все было стремительно и абсурдно.

Мы приземлились с легким, неестественно мягким стуком. Вернее, приземлился он. Я же почти свалилась, потеряв равновесие, и всем своим весом пришлась на его руку, все еще державшую меня за локоть.

И тут произошло странное.

Сайрон резко отдернул свою руку, словно прикоснулся не к коже, а к раскаленному железу. Он даже сделал полшага назад, его ледяное спокойствие на миг дрогнуло, в глазах мелькнуло что-то неуловимое — шок? Непонимание?

Он мгновенно спрятал обе руки в карманы своих идеально сидящих темных брюк, и его лицо снова стало непроницаемой маской, только брови были чуть сведены.

— Добро пожаловать на практику, мисс Саншайн, — произнес он и его голос снова обрел привычную язвительную интонацию. — На ближайшие несколько месяцев. Если выживете.

Я наконец осмотрелась и забыла на мгновение и про его странную реакцию и про возмущение.

Мы стояли в центре огромного круглого зала. Очень высокого. Настолько, что потолок терялся в клубящемся фиолетовом тумане, который, казалось, просачивался внутрь через стрельчатые витражные окна.

Окна, однако, не пропускали солнечного света — сквозь цветные стекла лился тот же мертвенный, сиреневый полумрак. Воздух был прохладным, влажным и пах старым камнем, замшелой сыростью и чем-то еще… тревожным. Как перед грозой, которая никогда не грянет.

Это было красиво. Зловеще, готично и чертовски красиво. Как декорации к очень дорогому и очень печальному фильму.

— Зачем вы это сделали? — вырвалось у меня и мой голос, эхом отозвавшийся под сводами, прозвучал тоньше, чем мне хотелось бы.

Мортигор, уже оправившийся, медленно прошелся по залу, его взгляд скользнул по стенам с выражением глубокой, хронической неприязни.

— Верховный дракон, — начал он, растягивая слова, как будто они были ему противны, — издал указ. Академия Бессознательного должна, видите ли, учить студентов. А не просто быть пристанищем для страхов и комплексов. — Он махнул рукой, будто обрисовывая все пространство. — Мне нужен тот, кто тут приберется. Наведет порядок. Сделает его… презентабельным.

—Ну так наняли бы уборщицу! — выпалила я, разводя руками. Во мне все кипело. Страх начал отступать, уступая место праведному гневу. — Со специальным допуском к выведению вековой плесени и экзорцизму!

Он обернулся и в его глазах вспыхнул тот самый холодный огонь.

— Никто по доброй воле не идет сюда работать, — констатировал он, останавливаясь и снова глядя на меня. — Сюда ссылают. Или заставляют.

— Я тоже вообще-то не соглашалась! — мой голос эхом отозвался под сводами и где-то в глубине зала что-то шуршащее испуганно отпрянуло.

— Ты дала согласие, — парировал он с убийственной логикой. — Я спросил, можешь ли ты договориться с камнем. Ты сказала “да”. Это, — он широким жестом обвел весь зал, включая протекающий потолок, — и есть мой камень. Огромный, проблемный и очень, очень немотивированный.

— Вы меня обманули! — не сдавалась я. — Я не поняла, о чем идет речь!

Он наклонил голову и на его губах, наконец, появилось что-то похожее на настоящую, хотя и ядовитую, улыбку.

— Мисс Саншайн, добро пожаловать в суть Бессознательного. Сначала ты не поняла… а потом тратишь всю зарплату на терапию.

Он был прав. Чертовски прав. И это раздражало еще больше, чем сам факт похищения. Но проигрывать просто так я не планировала.

Я скрестила руки на груди, стараясь выглядеть хоть капельку деловито, а не как загнанная в угол белочка в желтом платье.

— Преддипломная практика длится три месяца, — уже более спокойно, начала я. — За это время, просиживая в этой дыре, я лишусь всех возможных перспектив и шансов на будущее. Давайте, так, — я сделала шаг вперед, игнорируя внутреннюю дрожь. — Вы меня немедленно возвращаете обратно, а я делаю вид, что у меня был обморок от восторга при виде вас и мы забываем эту историю.

Он рассмеялся. Звук был коротким, сухим и абсолютно безрадостным, как треск ломающегося льда.

— Очаровательно. Но нет. У меня есть лучшее предложение, — Сайрон приблизился и холод исходящий от него стал почти физическим барьером. — Так уж и быть, я даю тебе не три месяца, а один. Всего один месяц, мисс Саншайн. За который ты, используя все свои заявленные таланты к эмпатии, договоренностям и умению находить печеньки, приводишь эту академию и ее… обитателей в более-менее приемлемый вид. Достаточный для того, чтобы я мог отчитаться перед Верховным и запустить сюда первых, самых отчаянных или бестолковых студентов.

Я фыркнула:

— И что я получу взамен? — раз пошел такой разговор, нужно было умудриться выбить себе, хоть какие-то плюшки. — Кроме вашей вечной благодарности, которая, я уверена, будет столь же тепла, как ваше рукопожатие.

— Взамен, — он говорил медленно, растягивая слова, как паук, ткущий паутину, — я подпишу тебе успешное прохождение практики. И договорюсь с Крайаном, главой Отдела Безопасности Сверхсознательного. Он возьмет тебя на работу штатным психологом. Ты будешь работать с военной элитой, с лучшими магами и драконьими разведчиками. Получишь служебное жилье и достойную зарплату. Идет?

У меня перехватило дыхание. Это был не просто куш. Это был выигрышный билет на ту самую жизнь, о которой я только смела мечтать в самые оптимистичные ночи. Но дьявол, как известно, кроется в деталях. А этот дьявол был прямо передо мной, красивый и ледяной.

Глава 3. Как не заблудиться в собственном Бессознательном?

— То есть слова Хозяина Ледяных Глубин тебе недостаточно?

Когда я произнес эту фразу, во мне что-то екнуло. Не от гнева. От глупейшего, архаичного чувства оскорбленного величия. Как будто я, спустившийся с горных пиков, чтобы править этим болотом, вдруг ожидал от этого солнечного создания в розовых туфлях… благоговения.

Идиотизм в чистейшем виде. Ее недоверчивый, даже слегка насмешливый, взгляд в ответ, впрочем, вернули все на свои места.

— Вы меня, конечно, извините, но у меня нет ни одного повода для того, чтобы верить вам на слово, кем бы вы ни были! — и она была права, черт возьми.

В ее глазах не было страха — там бушевала целая буря: гнев, расчет, отчаяние и… упрямство. Чертово упрямство, которое почему-то заставило что-то екнуть у меня под ребрами. Снова.

Я сунул руку глубже в карман, словно пытаясь спрятать факт того, что прикосновение к этой девушке как-то на меня повлияло. Контакт кожей к коже оставил странное, навязчивое ощущение. Не тепло. Нет. Скорее… вибрация.

Как будто я схватил не студентку, а живой, оголенный провод, подключенный к какому-то невыносимо яркому источнику энергии. Рука слегка ныла, будто обожженная не пламенем, а чистой, нефильтрованной силой. Это раздражало.

Все в ней раздражало. С того самого момента, как она впорхнула в кабинет Ардена, вся в этом идиотском желтом пятне, с глазами, полными страха и дерзости одновременно.

Она была как громкий, фальшивый аккорд в идеально выстроенной симфонии тоски и формальностей. Ее ответы были не из учебников, а из жизни — грязной, непричесанной, практичной. “Печеньки”?. Боги. Какая пошлость. И какая дьявольская эффективность.

Я наблюдал, как она стоит посреди зала, отряхивая пыль со своего ярко-ребящего платья и ее взгляд скользит по моему царству забвения. Не с ужасом, нет. С профессиональной, клинической оценкой.

— Хм, интересный случай глубокой депрессии в архитектурной форме, — задумчиво протянула она.

Это было… ново. Обычно здесь либо рыдали, либо цепенели. А она — оценивала.

Раздражение клокотало во мне, как подземный гейзер под ледником. Какая-то часть меня, та, что привыкла все брать силой и не терпела неподчинения, хотела ее напугать, сбить спесь, заставить пожалеть о своей наглости.

Но вместо этого я предложил ей сделку. Возможно, самую выгодную сделку в ее простой, человеческой жизни.

“И чем я только думал? — я мысленно закатил глаза от недовольства собой. — Явно не мозгом! Еще и к Крайану на поклон придется идти. Придурок!”

— Разумно, — сказал я, заставляя свой голос звучать ровно. — Письменный договор, скрепленный магической печатью. Я подготовлю все. Завтра.

Ее лицо — открытое, выразительное, совершенно не умеющее скрывать мысль — заиграло целой гаммой эмоций: от недоверия до жадной надежды.

Надежда выглядела на ней особенно нелепо. Как будто одуванчик решил вырасти прямо на леднике.

— Твое молчание я приму как согласие на условия, — отрезал я, обрывая поток ее немых вопросов и собственных глупых мыслей. — Располагайся.

— Но… — успела возразить она, но я уже щелкнул пальцами в воздухе и исчез.

Я материализовался в своем кабинете в самой высокой башне. Мне нужно было побыть одному и все обдумать в тишине, потому что от переизбытка людского шума в моей жизни сегодня, я, кажется, наделал кучу необдуманных поступков.

Комната была просторной, аскетичной и холодной. Как и я. Здесь не было лишних вещей. Только стол, кресло, полки с древними фолиантами и один-единственный витраж с изображением ледяной пустыни.

Уселся в кресло и достал из ящика стола знакомую папку. Ту самую, которую я незаметно стащил со стола Грейстоуна, когда тот отвлекся на наш спор и отправил телепортом сюда.

На обложке было написано: ”Летиция Саншайн. Личное дело”.

Открыл ее, ожидая увидеть стандартные биографические данные: оценки, пройденные практики, рекомендации.

Но все оказалось… глубже.

Желтое платьишко оказалось набором контрастов. Отличные оценки по психологии и смежным дисциплинам сопровождались замечаниями о “проблемном поведении”.

— Интересно, что имеется ввиду под словом “проблемное”? — задумчиво пробормотал я.

А “склонность к неподчинению и сарказму”, которую я уже успел прочувствовать на собственной ледяной шкуре, граничила с “ невероятной эффективностью в кризисных ситуациях”.

— А вот это то, что нужно!

Практика в детском саду: ее отчет о психологическом климате среди воспитателей привел к увольнению заведующей и реформе всего учреждения.

“Может меня отсюда тоже уволят после ее практики?” — тяжело вздохнув, малодушно помечтал я про себя.

Практика в тюрьме: ее рекомендации по работе с отделами безопасности и охраны снизили уровень конфликтов на 30% за два месяца.

Девчонка умела влиять. Умела менять системы.

Я невольно покосился на свою руку, в которой все еще отдавалась неведомая мне сила легкой вибрацией — что-то в ней явно было.

А потом я дошел до раздела “Семья и социальное положение”.

Мать — кухарка в таверне, любит прикладываться к бутылке. Отчим — мелкий криминальный делец. Отец — неизвестен.

Место жительства — деревня на окраине Сознания, граничащая с Бессознательным. Фактически — дно.

Рекомендация от местного старосты: “Девочка умна, но строптива. Родители намерены сдать ее в аренду в городской бордель для покрытия долгов. Рекомендуется по возможности трудоустроить вне деревни для ее же безопасности”.

И последняя, собственноручная пометка Летиции в разделе “Карьерные цели”.

“Получить работу в государственном учреждении столице Сознания с предоставлением служебного жилья. Независимость. Безопасность. Свобода.

Я закрыл папку и откинулся на спинку кресла, уставившись в ледяной витраж.

— Независимость. Безопасность. Свобода, — повторил я самому себе.

Она боролась. Не с системой, а с самой трясиной жизни, которая засасывала ее с самого рождения. И она почти вырвалась. У нее было направление в город. Шанс.